"Революционное самоубийство" - читать интересную книгу автора (Ньютон Хьюи Перси)

Часть вторая

Я начал подвергать сомнению то, во что всегда безоговорочно верил.

7. Чтение

В последний класс средней школы я перешел, будучи практически безграмотным. Мелвин учился в колледже и преуспевал в учебе. Я чувствовал, что тоже так могу, но, когда я заикнулся об этом в разговоре с советником, он сделал ошибку, сказав мне, что для колледжа я не гожусь. Я решил во что бы то ни стало доказать всем им, что они сильно заблуждались на мой счет. Для начала мне нужно было как следует овладеть чтением. Мало того, что администрация школы заявила мне, что я не подходил для колледжа из-за моего поведения; мне было также сказано, что я не достаточно умен, чтобы справиться с учебной программой колледжа. По результатам теста Стэнфорда-Бинета, мой IQ равнялся 74. Им показалось, что они правы, отговаривая меня от дальнейшей учебы. Но я-то знал, что в моих силах сделать все, что я захочу. Именно так я укреплял чувство собственного достоинства. Мне хотелось поступить в колледж. Мое крайнее несогласие с мнением администрации школы, а также мое восхищение Мелвином побудили меня научиться читать.

Я понимал, что должен хорошо уметь читать, чтобы использовать это умение в колледже. Вдобавок я учитывал трудности, связанные с поиском человека, который бы взялся обучить меня чтению, ведь я стеснялся признаваться в неумении читать. Я решил учиться самостоятельно. Помочь мне должны были стихи, которые я запоминал, чтобы потом декламировать вслух. Я знал множество стихов, но еще не мог читать их в книгах. Воспользовавшись сборниками стихов, принадлежавших Мелвину, я стал изучать знакомые мне стихи, связывая звуки со словами на странице.

Потом я подобрал «Республику» Платона, принадлежавшую Мелвину, купил словарь и начал учиться читать неизвестные строчки. Казалось, выбор «Республики» был вполне логичен; я хотел участвовать в интеллектуальных беседах, которые вели Мелвин с друзьями. Обучение было длительным и болезненным, но упорство не покидало меня. Ли Эдвард научил меня смотреть противнику прямо в глаза продолжать атаковать. Мне сказали, что колледж не для меня, так что я доказывал им, что они не правы.

Каждый день я проводил по несколько часов дома над платоновским трактатом, проговаривая знакомые слова. Если встречалось новое слово, я искал его в словаре, заучивал его звучание, если это у меня получалось, а потом запоминал значение слова. Имена собственные и греческие слова давались мне с большим трудом, вскоре я стал пропускать их. Я работал с этой книгой по восемь-девять часов изо дня в день, осиливая страницу за страницей, слово за словом. Мне не нужна была ничья помощь, я не хотел помощи. Смущение охватывало меня при мысли о том, что я не умею читать. Моя мать обожала чтение и проглатывала книгу за книгой. Вот таким я был — взрослым, который не мог читать в отличие от отца, матери и Мелвина. Я чувствовал невероятное унижение, поэтому уединялся в своей комнате, где никто не видел, чем я занимался, погрузившись в мир печатного слова, открывая словарь на каждой строчке, старательно запоминая звучание и смысл незнакомых слов.

Один или пару раз я попросил Мелвина произнести для меня какое-то слово или объяснить его значение. Он был поражен тем, что я не узнал слово и, как мне кажется, в первую очередь он почувствовал отвращение. Мне было очень больно. Но его отвращение не могло сравниться с моим собственным. Мелвин сказал, что неумение читать — очень плохая штука, однако я знал это и без него. Неодобрение Мелвина внесло дополнительные затруднения в процесс моего обучения чтению. Раньше чувство стыда удерживало меня от поиска возможной помощи, теперь сама просьбы помочь стала невозможной. Ничего другого не оставалось, как научиться читать самостоятельно.

По-моему, на свете нет ничего больнее, чем чувство стыда, переполняющее тебя и причиняющее невыносимые страдания. Возможно, эта боль возникла не по твоей вине, но от этого она не ослабевает. Переживания становятся еще сильнее, когда ты понимаешь, что они не имеют ничего общего с физической болью, т. е. болью, которая неизбежно проходит. Облегчать страдания ты должен при помощи силы воли, самодисциплины и твердой решимости довести дело до конца. Много раз мне порядком доставалось в драках, но боль от полученных ссадин и ушибов не шла ни в какое сравнение с той болью, которую мне причиняло осознание своего неумения понять смысл напечатанного слова. Физическая боль со временем утихала, а вот сжигавший меня стыд не исчезал.

Не знаю точно, сколько времени у меня ушло на то, чтобы осилить Платона в первый раз. Пожалуй, месяцев семь. Когда я, наконец, прочел «Республику» полностью, я тут же начал снова. Я не пытался вникнуть в суть платоновских идей или понятий, просто учился распознавать слова. Я проработал книгу восемь или девять раз, прежде чем ощутил, что усвоил материал. Позже я проходил «Республику» в колледже. К тому моменту я был готов к изучению этого трактата.

Когда я начал читать, для меня открылся целый мир, которого я не знал раньше. Пока я читал не очень хорошо, но с каждой новой книгой чтение давалось мне все легче и легче. Потом я был не прочь провести за книжкой несколько часов, потому что для меня чтение стало, скорее, удовольствием, чем работой. Достигнув этого ощущения, я стал собирать книги и поглощать их одну за другой. Я интенсивно читал весь выпускной год в школе и еще захватил лето после него. Как раз в тот момент, когда благодаря книге я узнал, каков будет мой дальнейший путь, я окончил среднюю школу.