"Хоббит, или Туда и обратно" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Роналд Руэл)

ГЛАВА 4 ЧЕРЕЗ ГОРЫ И ПОД ГОРАМИ

К горам вело множество троп, а через горы — множество перевалов; но тропы в основном были дикие, неверные и заводили они или в тупик, или вообще никуда, а перевалы и того хуже — на них кишела тьма злобной нечисти и творились ужасные вещи. Впрочем, путники не плутали — спасибо Элронду за совет и Гэндальфу за его памятливость! Они поднимались по верной тропе к верному перевалу.

День за днем, выбравшись из долины и оставив позади Последнюю Приветную Обитель, они поднимались в гору. Дорога вела вверх, и вверх, и вверх. Это был нелегкий путь, опасный путь, извилистая тропа, неторная и долгая. И вот однажды, оглянувшись, они увидели землю, которую покинули, — увидели всю, от края до края. И далеко-далеко на западе, там, где мир терялся в голубоватой дымке, там — Бильбо знал, — где-то там лежала милая сердцу Хоббитания, где-то там ждала своего хозяина уютная норка. Он поежился.

Было жутко холодно, завывал ветер. Порой со склонов срывались валуны, вытопленные из снега полдневным солнцем; огромные камни то проносились со свистом между путниками, то пролетали над самыми их головами, и тогда все испуганно вздрагивали. Ночи тоже не приносили покоя; петь и даже громко разговаривать никто не отваживался — горное эхо разносилось на многие мили окрест, и чудилось, что царящей вокруг тишине не по нраву чужеродные звуки — ведь привыкла она разве что к журчанию воды да к вою ветра и грохоту камнепадов.

«А внизу еще лето, — подумалось Бильбо. — Сенокос, праздники… Прежде чем мы перевалим через горы, там, у нас, уже поспеют ягоды».

Мысли гномов были ничуть не веселее. Все приуныли, хотя, когда прощались с Элрондом, были радостны. Частенько поминали они свои планы, казавшиеся теперь несбыточными, — с ходу перебраться через Мглистые горы и двинуться прямиком к Одинокой горе. Гномы рассчитывали достичь цели путешествия к первой осенней луне: «Может, это будет как раз День Дарина», — говорили они. А Гэндальф, слушая их, качал головой, но помалкивал. Он-то знал, сколько опасностей ждет их на пути, сколько всяких злобных тварей появилось в Глухоманье с тех пор, как драконы изгнали оттуда людей, а гоблины сумели проникнуть в пещеры Мории. Мудрым магам и добрым друзьям вроде Элронда хорошо известно, что Глухоманье очень даже просто может расстроить самый удачный план; а мага мудрее Гэндальфа и друга надежнее Элронда надо еще поискать.

Гэндальф знал, что может случиться всякое, и догадывался, что Мглистые горы с их высоченными пиками и глубокими ущельями, давно забывшими о королях былого, так просто путников не пропустят. Его опасения оправдались. Началась буря — да какая там буря, самый что ни на есть настоящий ураган. Когда два могучих ветра сталкиваются на равнине или в речной долине, — и то бросает в дрожь. Попробуйте же представить, что творится в горах, когда сходятся в битве стремительные вихри с запада и с востока! Грохочет гром, молнии вонзаются в скалы, сотрясаяих до основания, огромные камни взлетают в воздух, катятся по склонам, разбиваются вдребезги, а ночную тьму вспарывают ослепительные вспышки, вослед которым раздается чудовищный грохот.

Бильбо никогда ничего подобного не видел и даже вообразить не мог, что такое бывает. Буря застигла путников в узком ущелье высоко в горах: с одной стороны была почти отвесная каменная стена, с другой — затянутая туманом и наверняка бездонная пропасть. Выбирать не приходилось, поэтому заночевали в этом ущелье, укрывшись под выступом скалы. Хоббит закутался в одеяло, но все равно дрожал с головы до ног — от холода и от страха. При вспышках молнии он видел каменных великанов, которые, откровенно радуясь непогоде, затеяли игру — швыряли друг в друга громадные валуны, ловили их и бросали вниз, на невидимые в темноте деревья, где они разбивались вдребезги. Буря разгулялась не на шутку, ветер задул резкими порывами, хлынул дождь, забарабанил по скале град. Вскоре все вымокли до нитки; пони опустили головы, поджали хвосты и только испуганно ржали. А великаны громко вопили и гоготали; казалось, они потешаются над промокшими и продрогшими путниками.

— Худо дело, — мрачно промолвил Торин. — Нас или сдует, или затопит, если раньше не испепелит молнией. А не то еще великаны заметят и решат, что мы вполне сойдем за мячики.

— Коли знаешь местечко получше, отведи нас туда, — раздраженно бросил Гэндальф. — А коли нет, так нечего ворчать.

Перепалка завершилась тем, что Фили и Кили, как самые молодые — лет на пятьдесят моложе прочих гномов — и самые зоркие, отправились искать укрытие понадежнее. Им было не привыкать к подобным поручениям (вы, конечно же, понимаете, что посылать на разведку Бильбо не имело ни малейшего смысла). Кто ищет, тот всегда найдет — приблизительно так высказался Торин, напутствуя молодых гномов. Но учтите, прибавил он, находишь обычно не то, что искал. И как в скором времени выяснилось, напутствие Торина оказалось пророческим.

Разведчики вернулись быстро — приползли, цепляясь за камни, чтобы не сдуло в пропасть.

— Мы нашли пещеру, — выпалили они в один голос. — Совсем рядом. Там сухо и просторно, мы все поместимся, даже пони.

— Вы хорошо ее осмотрели? — спросил маг, отлично знавший, что горные пещеры редко бывают бесхозными.

— А как же! — откликнулись Фили и Кили. — Она не слишком большая и не слишком глубокая, но места в ней хватит всем.

Честно говоря, разведчики вряд ли успели обследовать пещеру как следует — уж больно недолго они отсутствовали. Но путники настолько продрогли, что им было не до осторожности. А между тем, когда имеешь дело с пещерой, самое главное — выяснить, насколько она глубока, куда ведет и не живет ли там кто. Все кое-как поднялись и потащились по тропе, волоча за собой упирающихся пони. Натужно ревел ветер, свирепо грохотал гром. По счастью, идти было недалеко — до скалы, возвышавшейся чуть в стороне от тропинки. Обойдя ее, путники увидели темное отверстие — широкое ровно настолько, чтобы в него могли протиснуться пони без седел и без поклажи. Все забрались внутрь. Это было просто великолепно — наконец-то укрыться от ливня с градом и от великанов с их каменюками.

Один лишь Гэндальф не утратил благоразумия. Он засветил свой посох — как в тот далекий день в норе Бильбо — и заставил компанию тщательно осмотреть пещеру.

Она была не то чтобы маленькой — вполне подходящего размера; в ней имелось несколько уютных закутков, а главное — под ногами сухо и с потолка за шиворот не капает. Мокрые и продрогшие пони радовались перемене ничуть не меньше своих хозяев, их отвели подальше от входа и оставили в укромном уголке. Глоин с Оином собрались развести костер, чтобы согреться и высушить одежду, но маг запретил. Поэтому путники попросту переоделись в сухое, а мокрое разложили на полу пещеры; затем расстелили одеяла, вынули трубки и закурили. Гэндальф развлекался — окрашивал кольца дыма в разные цвета и заставлял танцевать под сводом. О ненастье забыли, завязался разговор: обсуждали, что каждый сделает с причитающейся ему долей сокровищ, на что ее пустит (то, что сокровища будут добыты, казалось само собой разумеющимся). Мало-помалу начали засыпать. И никто из компании не догадывался, что больше не будет у них ни пони, ни дорожных котомок, ни мешков с инструментами — словом, ничего из того, что было у них до сих пор.

Хорошо еще, что в эту ночь с ними был маленький Бильбо. Хоббит долго не мог заснуть, а когда все же задремал, ему привиделся ужасный сон. Будто трещина в стене, в дальнем конце пещеры, стала вдруг расширяться, становясь все больше и больше, и будто он настолько испугался, что не посмел даже пискнуть — лежал да смотрел. Затем пол пещеры словно накренился, и Бильбо заскользил, падая невесть куда…

Хоббит вздрогнул — и понял, что это не сон. В дальнем конце пещеры и вправду разверзлась дыра, в которой на глазах Бильбо исчез хвост последнего пони. Он завопил — так громко, как может вопить только хоббит (а такого крика, ручаюсь, вам слышать не доводилось).

И тут из дыры полезли гоблины — огромные, дюжие, отвратительные гоблины. Их было по меньшей мере шестеро на каждого гнома, а двое накинулись на Бильбо. Прежде чем кто-либо успел шевельнуться, гоблины схватили пленников и потащили в дыру. Враги застали врасплох всех — всех, кроме Гэндальфа. Маг пробудился от вопля Бильбо и мгновенно все понял. И едва гоблины бросились к нему, пещеру озарила ослепительно яркая вспышка, словно сверкнула молния, запахло порохом, и несколько гоблинов пало замертво.

Трещина с грохотом сомкнулась — Бильбо с гномами очутились за стеной. А где же Гэндальф? — спросите вы.

Этого не знали ни пленники, ни налетчики, которые, впрочем, не имели ни малейшего желания разыскивать чародея. Они не мешкая двинулись по вырубленному в скале проходу, в котором было так темно, что хоть глаз выколи. В такой тьме могут жить одни лишь горные гоблины. Подземные коридоры сходились и расходились, пересекались под всевозможными углами, во всех направлениях, но гоблины знали свой путь, как вы — дорогу до почты. Все ниже и ниже, все глубже и глубже; становилось нестерпимо жарко. Грубые гоблины немилосердно щипались, фыркали и мерзко гоготали. Хоббиту было страшно — страшнее даже, чем тогда, когда его схватил за шиворот тролль. Он вновь пожалел о своей опрометчивости. Оказаться бы сейчас в уютной норке на Круче…

Впереди замерцал алый огонь. Гоблины загорланили песню, отбивая такт своими плоскими лапами и встряхивая пленников.

Звучало это поистине ужасающе. Особенно «Хрум! Хруп!» и «Кряк! Бряк!». Эхо вторило гнусному смеху гоблинов. Потом эти лиходеи вытащили кнуты — хлысть! свисть! — и велели пленникам бежать бегом, и гномы не раз и не два отведали по дороге гоблинского кнута.

Наконец достигли громадной пещеры, посредине которой пылал костер. На стенах чадили факелы. В углу стояли пони, поодаль валялись мешки и котомки, разграбленные, вывернутые, что называется, наизнанку. По правде сказать, своих пони — и того крепкого белого конька, которого Элронд подарил Гэндальфу — пленники, как это ни жаль, видели в последний раз. Ведь гоблины всегда голодны и охотно едят лошадей, пони, ослов (и не только их — брр!..)

Гоблинов в пещере было полным-полно. Завидев гномов, позади которых ковылял несчастный Бильбо, они загоготали, затопали и захлопали, а гоблины-надсмотрщики завыли и защелкали кнутами. Пленников согнали в кучу, надели на них ручные кандалы, потом обмотали всех одной веревкой и поволокли в самый темный угол пещеры.

Там восседал на большом плоском камне омерзительный гоблин с огромной головой. Вокруг него стояли другие, вооруженные топорами или кривыми мечами — излюбленным оружием гоблинов. Да, ныне гоблины уже не те, что прежде, — они стали злы и жестоки, их сердца зачерствели. А когда-то они были искусными мастерами и никто не мог сравниться с ними в умении рыть подземные ходы. Молоты, мечи, топоры, кинжалы, кирки, гонги, а также пыточные инструменты они великолепно ковали сами — или заставляли ковать своих рабов, которые быстро умирали под землей от нехватки воздуха и от жажды. Может быть, именно гоблины изобрели машины, поколебавшие устои мира, в особенности — машины для убийства; в конце концов, им всегда нравились колеса, двигатели и взрывы. Грязнули и неряхи, они всячески отлынивали от работы, заставляя трудиться на себя своих пленников. Гномов гоблины ненавидели не то чтобы так уж сильно — скажем прямо, не сильнее, нежели всех остальных (среди гномов попадались и такие, кто сумел заключить с гоблинами союз). Но вот род Торина они поклялись истребить — еще давно, во времена войны, о которой уже упоминалось.

Вдобавок, гоблинам было все равно кого хватать — лишь бы жертвы не сопротивлялись.

— Кто эти жалкие твари? — осведомился Верховный Гоблин.

— Гномы. И этот. — Один из надсмотрщиков дернул за веревку, и Бильбо рухнул на колени. — Прятались у парадного входа. Там мы их и взяли.

— Интересно. — Верховный Гоблин повернулся к Торину. — Что все это означает? Небось вынюхивать явились, а? Подслушивали да подглядывали? Тати гнусные! Хотели нас ограбить! Уж я знаю вас, убийцы, приятели эльфов. Чего молчишь?

— Меня зовут Торин, — сурово произнес Дубовый Щит. — Все свои домыслы можешь оставить при себе. Мы просто укрылись от бури в пещере и вовсе не собирались подглядывать за гоблинами. Нам это ни к чему, у нас другие дела.

— Рассказывай! — Верховный Гоблин презрительно хмыкнул. — Как вы вообще оказались в горах и куда идете? Ну-ка отвечай! Всю правду, не увиливай! Хотя это тебе вряд ли поможет, Торин Дубовый Щит, я и так уже слишком много знаю о твоем жалком племени. Но утоли мое любопытство. А коли обманешь — пеняй на себя!

— Мы идем навестить наших родичей, наших племянников, братьев и сестер и всех остальных. Они живут на восточных склонах сих гостеприимных гор, — сказал Торин, чуть помедлив (ведь ясно было, что правду нельзя говорить ни в коем случае).

— Врет он, о всеужаснейший! — вмешался надсмотрщик. — Мы вежливо пригласили их спуститься с нами, и тут в пещере сверкнула молния и наши товарищи попадали замертво. А еще он не объяснил, откуда у него вот это. — И гоблин показал своему главарю меч из логова троллей.

Верховный Гоблин взвыл от ярости, а все прочие заскрежетали зубами, застучали в щиты и затопали ногами. Они сразу узнали клинок, сразивший сотни гоблинов в те времена, когда кудесники-эльфы из Гондолина осаждали вражеские крепости. Эльфы именовали меч Оркристом, то есть Гоблиносеком, а гоблины называли его просто Кусачом. Они ненавидели лютой ненавистью и сам меч и всех, кто им владел.

— Убийцы и дружки эльфов! — завопил Верховный Гоблин. — Бей их! Кусай! Рви! Бросьте их в темницы к змеям, и да не увидят они вовек света! — Он так разъярился, что спрыгнул со своего трона и ринулся на Торина, широко разинув пасть.

Вдруг в пещере погасли все факелы. Громадный костер потух, на его месте возник столб голубого светящегося дыма, поднимавшегося к потолку и рассыпавшего вокруг белые искры.

Вопли, визг, лепет, вой, рык, всхлипы и проклятия, которыми огласилась пещера, не поддаются никакому описанию. Даже если поджаривать живьем на медленном огне сотню-другую диких кошек или волков — и то получится не так громко. Искры прожигали гоблинов насквозь, густой дым не позволял им что-либо разглядеть. Скоро все попадали друг на дружку и, точно обезумев, принялись кататься по полу, пинаться и кусаться.

И тут лезвие Оркриста в лапах стражника налилось светом. На глазах Бильбо из мрака возник еще один меч, и мерцающее лезвие пронзило Верховного Гоблина, застывшего в изумлении возле трона. Главарь рухнул как подкошенный, а его охранники, спасаясь от клинка, с воплями скрылись во мраке.

Меч потускнел.

— Идите за мной, — велел суровый голос.

И Бильбо, прежде чем понял, что, собственно, происходит, уже мчался как угорелый за гномами по подземному коридору, а крики гоблинов постепенно затихали в отдалении. — Скорее, скорее! — подгонял голос. — Вот-вот зажгут факелы!

— Я сейчас! — Дори, бежавший впереди Бильбо, остановился, подождал хоббита, заставил его забраться к себе на закорки и кинулся следом за остальными. Кандалы позвякивали, гномы часто спотыкались и падали — ведь руки у них были скованы и хвататься за стены, чтобы сохранить равновесие, было нечем.

Остановились нескоро — лишь когда очутились в самом сердце горы. Гэндальф засветил свой посох. Разумеется, это был Гэндальф, как всегда, подоспевший на выручку вовремя. Впрочем, выяснять, откуда он взялся, было некогда. Меч в руке мага мерцал холодным голубоватым светом — гоблины были где-то поблизости. Тем же самым клинком, которым сразил Верховного Гоблина, владыку подземелья, Гэндальф рассек оковы на руках гномов. Этот меч, как вы помните, звался Гламдринг, то есть Вражемолот.

Гоблины называли его Било и ненавидели даже сильнее Кусача, если такое возможно. Гэндальф с поклоном протянул Торину Оркрист: воспользовавшись суматохой, маг вырвал клинок у одного из охваченных паникой гоблинов. Вообще Гэндальф позаботился о многом, и не его вина, что гномам и хоббиту пришлось пережить несколько неприятных минут.

— Все тут? — спросил маг. — Поглядим. Торин — раз. Так, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… Где Фили и Кили? А, вот они. Двенадцать, тринадцать, и господин Торбинс — четырнадцатый. Великолепно! Могло быть или гораздо хуже — или гораздо лучше. Пони сгинули, еда тоже, мы не знаем, где находимся и в какую сторону идти, а за спиной у нас орда разъяренных гоблинов… Ладно, пошли.

Они двинулись наугад. Довольно скоро послышался топот множества ног — гоблины оправились от изумления и пустились в погоню. Путники ускорили шаг, и бедный Бильбо сразу же отстал. Его снова посадили на закорки и понесли, передавая по очереди друг другу.

Но гоблины настигали гномов — они лучше знали дорогу, потому что сами рыли эти пещеры, и были вдобавок просто вне себя от ярости. Злобные крики доносились отовсюду. Топот ног слышался совсем уже близко, на стенах замерцали отблески от горящих факелов.

Гномы смертельно устали, но продолжали бежать.

— И зачем только я пошел с вами?! — простонал господин Торбинс, подскакивая на спине у Бомбура.

— И зачем только я тащу на себе этого треклятого хоббита?! — в тон ему отозвался Бомбур. Толстяка шатало, он был весь мокрый от пота.

Гэндальф и Торин, пропустив остальных вперед, обнажили клинки.

— По очереди! — крикнул маг. — Давай, Торин!

Гоблины с громкими криками вывалились из-за угла — и напоролись на Оркрист с Гламдрингом. Клинки холодно мерцали. Первые из преследователей выронили факелы и упали мертвыми.

Прочие попятились, но сзади на них наседали. Все смешалось. Под вопли: «Кусач! Било!» гоблины развернулись и, топча друг друга, бросились вспять. Совсем не скоро отважились они вернуться.

К тому времени гномы успели уйти далеко. Тогда гоблины потушили факелы и отправили на разведку самых своих быстрых и зорких товарищей. Те натянули мягкие башмаки и двинулись по коридорам бесшумнее летучих мышей. И ни Бильбо, ни гномы, ни даже Гэндальф ничего не заподозрили, ничего не услышали и не увидели. А гоблины, кравшиеся во мраке, заметили своих обидчиков издалека, ибо маг зажег на конце посоха огонек, чтобы освещать дорогу.

И вот тогда-то Дори, который как раз опять тащил на закорках хоббита, вскрикнул и упал — в полумраке его схватили за ногу. Бильбо скатился на пол, ударился головой о камень и перестал что-либо чувствовать.