"Нефть: Чудовище и сокровище" - читать интересную книгу автора (Остальский Андрей)

Часть четвертая Люди нефти

Рокфеллер – гений или злодей?

Существуют несколько систем пересчета исторических состояний на современные деньги. Но по всем по ним выходит, что Джон Дэвисон Рокфеллер – самый богатый человек всех времен и народов. По одной методологии получается 192 миллиарда долларов, по другой – и вовсе 318 миллиардов. В любом случае – куда там Уоррену Баффету или Биллу Гейтсу или даже Роману Абрамовичу. Или им всем вместе взятым. Даже если брать докризисные цифры их состояний – всё равно получается, что Рокфеллер заткнул за пояс всю современную первую десятку «Форбса».

Примечательно. Но не в этом самое интересное.

«Два человека более всех других преуспели в сотворении современного мира – Бисмарк и Рокфеллер», написал английский философ Бертран Рассел.

Вот так. Не Ленин, не Маркс, не Сократ и не Александр Македонский. И не Альберт Эйнштейн и не Чарльз Дарвин. А Рокфеллер – и еще Бисмарк. Двое всего.

Философ Рассел, при всей своей одаренности, не считался человеком беспристрастным, был знаменит своими левыми политическими взглядами, а потому и вкладывал в эту свою сентенцию смысл скорее отрицательный. Дескать, что же удивляться, что наш с вами мир так нехорош, когда его формировали два таких человека. «Один в экономике, другой в политике, они развеяли либеральные мечтания о достижении всеобщего счастья путем индивидуальной конкуренции», считал Рассел.

(По мнению Рассела, «мечту о счастье» Рокфеллер и его последователи заменили свинцовой реальностью «монополии и корпоративного государства».)

Рассел писал это в середине 30-х годов ХХ века, еще при жизни патриарха нефтяной промышленности. К тому времени, правда, тот уже совсем отошел от бизнеса, занимался только благотворительностью, но его имя и судьба всё еще волновали людское воображение. В те годы, окрашенные тяготами Великой Депрессии, не только леваки, но, пожалуй, и большинство почитало Рокфеллера за монстра, олицетворение капиталистического зла, чуть ли не за врага рода человеческого. Вот он, один из тех, кто вот это всё с нами сотворил.

Сам же он нисколько не сомневался, что жизнью своей и работой принес людям большую пользу, «дал свет темному миру», открыл новые горизонты, внес в экономическую жизнь стабильность, предсказуемость и порядок. А порядок – это то, что противостоит хаосу. Порядок – от Бога, а хаос – от дьявола.

Но и сегодня, через сто с лишним лет фигура эта всё еще несет на себе отсвет того общественного негодования.

Между тем, это явная несправедливость, кажется, впрочем, типичная для отношений людей нефти с мирянами, с обществом, с государством. О, как все они жаждали раздробить, разорвать на части, уничтожить его детище – «Стандард Ойл», эту невероятно сложную, слаженную, работающую, как часы, машину, в которую Рокфеллер вложил столько своего таланта, ума, энергии, которой отдал всю свою жизнь. Убить одну из самых эффективных организаций такого уровня и масштаба в истории человечества. Множество людей сделали борьбу за уничтожение «Стандард Ойл» практически своей профессией, делом всей жизни.

А ведь подавляющее число «баронов-грабителей» – нуворишей, создавших свои большие (хотя в сравнении с Рокфеллером ничтожные) состояния во второй половине XIX – начале XX веков, сделали их на беззастенчивых спекуляциях, пирамидах, коррупции, обмане, а то и на крови. Их вклад в строительство цивилизации был крайне мал или равен нулю, а то и отрицательной величине. Между тем, общество смотрело на них, как правило, снисходительно, дескать, первые капиталы наживаются всегда неправедно, а вообще, молодцы, поймали судьбу за хвост, осуществили американскую мечту. Ну, напроказили по ходу дела, нагрешили, нехорошо, конечно, ну да Бог им судья…

Не то Рокфеллер. Его, набожного человека, щепетильно порядочного в личных отношениях, ненавидели всем миром, страстно и убежденно. Могли бы это сделать безнаказанно, так, наверно, линчевали бы, разорвали на части не только его компанию, а и его самого.

Между тем был он настоящий протестант-пуританин (баптист), почти аскет, плотские удовольствия презирал. И только работал, работал и работал, по 12 часов в сутки и больше, почти без выходных и отпусков. Умел быть благодарным, всегда защищал своих, не прятался за чужие спины и в случае неприятностей принимал удар на себя. Например, когда «Стандард Ойл» оказался под судом, а сам Рокфеллер был уже на пенсии, в отставке и лишь числился зиц-президентом, он отодвинул в сторону команду своих воспитанников, реально руководивших теперь компанией, и объявил ответственным себя и только себя. Повезло, до тюрьмы дело не дошло, но могло ведь и дойти. Впрочем, думаю, что он предпочел бы провести остаток дней за решеткой, чем видеть, как разрушают, рубят по живому любовно выстроенную им тонкую, ажурную, но чрезвычайно крепкую несущую конструкцию, чудо организационного гения – «Стандард Ойл».

Большая ирония в том, что сверхбогачом его сделали, сами того не ведая, его враги. Никто из них не догадался, что когда в 1911 году «SO» по решению Верховного суда разрубят на 34 части, то Рокфеллер получит акции в каждой из вновь образованных компаний. И что по отдельности их капитализация в итоге резко возрастет.

Вряд ли это сильно утешило Рокфеллера. Конечно, он смог больше потратить на благотворительность. В 16 лет, когда он получил первую свою работу в качестве бухгалтера (вернее, счетовода) в небольшой компании под Кливлендом, он был так благодарен Богу и судьбе, что поклялся всю жизнь жертвовать какую-то часть заработанного в пользу нуждающихся или на какие-нибудь благие дела. А если, в конце концов удастся достичь немыслимого богатства в 100 тысяч или больше, то отдать на «добрые цели» десятую часть своих денег.

Да уж, вот именно, что 100 тысяч…

Но клятву свою Рокфеллер выполнил. Как пишут о нем сегодня в энциклопедиях, он создал не только современную нефтяную промышленность, но и основал систему западной филантропии и благотворительности. На его деньги были созданы два крупных университета, побеждена «желтая лихорадка» и достигнут прогресс в лечении других болезней. Деньги Рокфеллера продолжают работать в виде фондов, трестов и грантов до сих пор.

Не сомневаюсь, что главная причина общественной злобы по отношению к Рокфеллеру – обычная людская зависть. Ах, почему не я, а он?

Ну хорошо, а если бы ты? Что бы ты делал на его месте? Предавался бы мирским наслаждениям? Так на том уровне не до наслаждений. Власть, ощущение могущества, значимости? Ну да, это наверно, есть, хотя можно легко перечислить множество других карьер, не в меньшей степени щекочущих самолюбие. А вот по уровню не отпускающего напряжения, чудовищного стресса, ощущения свинцового груза ответственности, планида Рокфеллера сравнима разве что с жребием государственных лидеров в моменты исторических изломов, смертельных испытаний. Вы уверены, что это именно то, чего вы для себя хотите?

Люди не умеют влезать в чужую шкуру.

Ну, а бодливой корове бог рога не дал: Рокфеллеру не приходило в голову устраивать пьяные дебоши или оргии. Он даже не пил и не курил и старался быть исключительно скромным в еде! Эх, какая куча деньжищ зря пропала…

Он не любил тратить нужные для дела деньги на развлечения. Но при этом не жалел их на лоббирование интересов Компании, это, конечно, приходилось делать, он считал это неизбежным злом.

Не ведал усталости сам и не понимал ее в других, выжимал все соки из подчиненных. Бывал беспощаден, если того требовали интересы компании, но умел быть и снисходительным к поверженным или сдавшимся противникам. Много раз бывало: разгромив мешавшегося под ногами конкурента, предлагал ему высокооплачиваемые и престижные места в руководстве своей компании. Чуть не половину совета директоров так подобрал… И почему-то из этих людей получались обычно самые толковые и самые верные, сами преданные и делу, и лично товарищу Рокфеллеру менеджеры…

Рокфеллер пошел в мать, а не в отца.

Сына воспитывала мать Элиза Дэвисон, волевая, железная женщина, пуританка, баптистка, не прощавшая слабостей ни себе, ни другим.

Можно предположить, что критическое отношение к отцу, противопоставление его отрицательному образу, сыграло большую, может быть, определяющую роль в формировании и личности и характера самого главного капиталиста. Он должен был доказать себе, что будет другим – и стал.

Мать олицетворяла порядок, отец – хаос.

Но всё это, впрочем, домыслы. Рокфеллер был невероятно закрытым человеком, немногословным, с непроницаемым лицом. «Этот Рокфеллер – самый странный, самый молчаливый, самый загадочный человек, самая интересная фигура в Америке», писал о нем один из журналистов-исследователей.

То есть, создавалось впечатление, что он совсем не ведал маленьких человеческих слабостей.

Но в окружении Рокфеллера не все были похожи на своего короля. Третьим по могуществу в «Стандард ойл» считался человек по имени Генри Роджерс, отвечавший за нефтепроводы и природный газ. Но был он вдобавок импульсивным игроком, спекулировавшим на бирже и игравшим в покер. Кроме того, он тешил своей тщеславие близкой дружбой с Марком Твеном, которого спас от банкротства и сделал состоятельным человеком. Писатель в свою очередь проникся глубочайшей симпатией к Роджерсу, называл его своим близким другом и «лучшим человеком, которого я когда-либо встречал».

Марк Твен познакомил Роджерса с известной журналисткой Идой Тарбелл, отец которой в свое время занимался нефтяным бизнесом и был среди тех многочисленных независимых производителей, чей бизнес был сметен безжалостной махиной «Стандард ойл». Теперь у нее появился шанс отомстить за отца. К тому же убедительное разоблачение капиталистического гиганта могло стать (и стало) большим журналистским триумфом, шагом к славе и материальному благополучию.

Но для начала надо было найти способ проникнуть внутрь компании, найти в ней надежный, хорошо информированный источник, «инсайдера».

И он нашелся в лице Генри Роджерса.

Что двигало им? Подсознательное раздражение против диктатора Рокфеллера, не ведавшего человеческих страстей и не принимавшего их в других? Зависть к тому, кто был так близко, но так недосягаем, всё равно неизмеримо богаче и могущественней всех? Или просто павлиний комплекс, желание покрасоваться перед знаменитой журналисткой, показать, что ты не какой-то там примитивный, бездушный капиталист и сухой менеджер, а человек сложный, с изломами, умеющий критически посмотреть и на свое дело, и на самого себя, и на тех, кто тебя окружает, включая даже самого Великого и Ужасного. Сыграла свою роль и лесть: Тарбелл, видимо, искренне, объявила Роджерса «самым красивым мужчиной Уолл-Стрита».

Так или иначе, а на протяжении двух лет (!) журналистка регулярно, как на работу (собственно, это и была ее работа!), приходила в главное здание компании по адресу Бродвей 26. Роджерс не только подробно и откровенно отвечал на вопросы, но и показал ей некоторые документы. Раскрывал подноготную. Выдавал детали лоббистской деятельности, финансирования избирательных кампаний дружественных политиков. Даже в какой-то период предоставил ей письменный стол в здании.

Не знаю, бывало ли еще когда-либо в истории нечто подобное – чтобы компания или организация создавала такие замечательные условия для своего собственного погубителя. И на протяжении двух лет!

Книга Иды Тарбелл «История Стандард ойл» стала бестселлером и бомбой, взорвавшей компанию.