"Сыновний бунт" - читать интересную книгу автора (Бабаевский Семен Петрович)XXIVБыло далеко за полночь, когда Яков Матвеевич Закамышный вернулся из Вербовой Балки в Журавли. Проезжая по главной улице и видя огни в кабинете Ивана Лукича, Закамышный подумал: «Старик ещё не спит, надо заглянуть к нему…» Сказав шоферу, чтобы тот ставил машину в гараж, Закамышный в своей соломенной шляпе, почерневший от пыли, в накинутом на плечи холщовом пиджаке быстро поднялся на второй этаж и появился в пустой, с распахнутыми окнами и все ещё душной от дневной жары приемной Ивана Лукича. Неслышно отворилась пухлая дверь, и из кабинета сперва вышел Саша, сумрачный, усталый, а за ним, нет, не вышел, а выскочил Егор Подставкин. У него было душевное состояние человека, на голову которого вдруг свалилось несчастье и которого к тому же оскорбили и обозлили. Молодое его лицо, обычно милое и ласковое, теперь было искажено болью и так густо залито краской, что можно подумать: выскочил Подставкин не из кабинета, а из парной. Пряча налитые гневом глаза и не замечая Закамышного, Подставкин сдернул с вешалки свой картуз и хлопнул дверью. — Сам с повинной явился? — спросил Закамышный. — Или Иван Лукич вызвал? — Сперва тут была Маруся, — спокойно отвечал Саша. — Сама приехала. Когда Иван Лукич с нею побеседовал, тогда распорядились отвезти Марусю домой и во что бы то ни стало отыскать Подставкина. Я сам ездил в Куркуль и отыскать Подставкина не мог, а когда вернулся, Егор Ильич уже был тут… — Так, так, — задумчиво проговорил Закамышный и указал глазами на пухлую дверь. — Один? Саша утвердительно кивнул головой. — Доложи, Александр… — Да что вы, Яков Матвеевич! — удивился Саша. — Заходите. Иван Лукич один… — Пойди и доложи, — настаивал Закамышный. Саша повиновался и прошел в кабинет. Тотчас дверь распахнулась так проворно, будто её ударила взрывная волна, и Иван Лукич крикнул: — Яков! Ну, входи, входи! Ты из Вербовой Балки? — Прикрыл дверь. — Ну, как там наш мельник? — Зажирел Желваков. — Закамышный сбросил с плеч пиджак, сел на диван. — И под Шустова начал действовать, вот что обидно… — Ну, ежели зажирел, тогда выноси этого Желвакова на правление, будем счищать с него тот жирок. — Иван Лукич плотнее прикрыл дверь. — Яков, ты меня обижаешь! — Я? — Закамышный развел руками. — Чем и когда, Иван Лукич? — К чему эта дурацкая церемония? «Пойди доложи…» Или в твоих глазах я какой-то заядлый бюрократ. — Это я делаю, Ваня, исключительно из уважения к тебе. — Закамышный поднялся, обнял Ивана Лукича. — Люблю, Иван Лукич, порядок. Наедине мы, вот как зараз, равные, я могу тебя и обнять и назвать Ваней, а ты меня — Яшей… Но на людях нельзя. Если я перестану думать о твоем авторитете, то что же тогда получится? — Обижает меня эта твоя, Яков, забота… Ну, давай посидим. — Пружины в креслах так глубоко провалились, что друзья наши сидели, как в люльке. — Зараз меня, Яков, не церемония твоя беспокоит, а Подставкин… Слыхал, что он там натворил? — Краем уха слыхал… — Так вот, вызвал меня Скуратов и говорит: расследуй! Я приехал в Журавли и хотел было отправляться в Куркуль, а тут гляжу: Маруся идет ко мне и вся слезами заливается… Побеседовал с ней… Молоденькая и, скажу тебе, Яков, красивая женщина, такой цветок, что залюбуешься… И эту красавицу Егор схватил за косы, как какой-нибудь допотопный хам! — И что за причина? — спросил Закамышный. — Из-за чего началось? — Причина, Яков, будто пустяковая, даже смешная. — Иван Лукич покручивал кончик уса, улыбался. — Всему виной стало то гнездо, которое так старательно мастерил Егор. Парень строил дом, старался, думал сделать свою Марусю счастливой, а причинил одно только горе… Маруся наотрез отказалась возиться с домашностью, и с этого все и началось. Сперва были мелкие стычки и ссоры, так тянулось с весны. А когда Маруся сказала Егору, что она не желает жить у своего мужа в рабстве… Тут Егор окончательно вышел из себя и, будучи выпивши, потянулся к ней руками… — Иван Лукич наклонил голову и задумался. — Я Егора тут так распекал, что долго будет помнить. Но в голове у меня, тебе, Яков, сознаюсь, творится неразбериха… Не могу я понять, что тут плохого, ежели есть свой дом, свое хозяйство! И какое же тут может быть рабство? — Домашность, как ты знаешь, требует времени и труда, — сказал Закамышный, многозначительно поднявши палец. — А Маруся — женщина образованная, культурная, десятилетку кончала… — Это верно, согласен. — Иван Лукич волновался и не мог сидеть, резко поднялся. — Да разве нынче одна она образованная? Шить-то как же? Или обзавестись Егору домашней работницей? В Куркуле домашние работницы — это же смех! И получается: Егор вел свою Марусю в рай, а она оказалась в пекле… А ещё обидно, что это семейное горе приключилось как раз перед страдой. Послезавтра начинаем косовицу, а у моего лучшего бригадира такая душевная рана… — Да, теперь Подставкину не до косовицы, — согласился Закамышный, поглядывая на часы. — Но ничего, может, ешё помирятся, и все будет хорошо… Ваня, а не пора ли нам на отдых? Скоро начнет рассветать. — Завтра поеду к Скуратову, — говорил Иван Лукич, не слушая Закамышного. — Пусть рассудит… А насчет мира, то по всему видно, мира не будет… Семья, считай, развалилась… В это время неслышно, на цыпочках, вошёл Саша, протянул Ивану Лукичу лист бумаги и сказал: — Телефонограмма из Грушовки… Из почты звонили… Алеша… Алексей Иванович едет! Иван Лукич подошел к столу, включил лампу, надел очки. Читал не спеша. — Яков! — крикнул он. — Сыновья-то наши вместе катят по небесной дороге, как птицы! Читай! Закамышный тоже подошел к столу, расправил лист бумаги на своей широкой ладони. Читал и улыбался. — Молодцы хлопцы! — И ещё читал, будто не веря тому, что было написано, и ещё улыбался. — Здорово получается! Вылетели ночью, утром будут дома! — Вот оно, Яков, какие дела, — мечтательно сказал Иван Лукич. — И мой Алексей и твой Яша тоже с высшим образованием и, может быть, и им, как той Марусе, трудно у нас будет жить?.. Незаметно выросли, стали специалистами по овщам и возвращаются в Журавли… Хорошо бы оставить, их в «Гвардейце» и отправить на Черные земли, в Сухую Буйволу… — Да, дети растут, а мы стареем… — Интересно, Яков, получается! То Иван ко мне заявился, а теперь Алексей прилетает… Как это говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын! Так и у меня… Сразу к Журавлям причалили два сына… — Надо Ксении сказать, чтобы поехала на аэродром, — посоветовал Закамышный. — Самолет прибывает рано… — Зачем же такое поручать Ксении? — У Ивана Лукича повеселели глаза, прежней усталости в них точно не бывало. — Сам поеду! Ивана [не мог встретить, так хоть Алексея встречу… Поедем вместе. Яков? — И рад бы, но не могу… Поеду на ОтрадоКубанку встречать лес. В хорошем настроении, каждый думая о своем сыне, радуясь и мысленно уже разговаривая с ним, наши приятели покинули кабинет. Время и в самом деле было позднее. Иван Лукич посмотрел на звезды и покачал головой… На востоке чуточку белело небо. Иван Лукич и Яков Матвеевич прошли по главной улице, пустой и озаренной фонарями, и на углу переулка расстались. |
||
|