"Волшебная реликвия" - читать интересную книгу автора (Кацура Александр, Костин Михаил)

Глава 48 ТРИ-ПЯТЬ-СЕМЬ – остров Надежды

Саламандра пыталась убежать в холмы, а оттуда куда-нибудь ближе к югу, в сухие раскаленные горы, но ее поймали и посадили в клетку. Она смотрела оттуда колючими желтыми глазами. К клетке приставили солдата-инвалида, который кормил саламандру жуками и мухами, орешками и изюмом. Саламандра смотрела с ненавистью, но ела.

На некоторое время власть в огромной империи захватил двойник Правителя. Это был не очень способный и не очень умный человек, покорно исполнявший свою незавидную роль – появляться в ложе театра, где ему рукоплескала публика, или на третьестепенном заседании каких-нибудь волостных старшин. Неграмотные старшины смотрели на невысокого человека в белом кителе со смешанным чувством обожания и крестьянского недоверия одновременно. Обычно все проходило нормально, а иногда даже с успехом. В такие дни Правитель трепал своего зеркального собрата по плечу и тайно вешал на его пылящийся в шкафу мундир камер-лейтенанта очередной орден.

Двойника уговорили несколько сановников и генералов, карьера и жизнь которых повисла на волоске. Они заклинали чем только могли – сулили неограниченную власть и награды, пугали призраками бунта и революции, с притворной слезой говорили об интересах родины, которую готовы растоптать многочисленные враги. Намекали, что выбор невелик – если не трон, то тогда холодное подземелье и кандалы. Растерянный двойник колебался. Самый убедительный аргумент нашел вице-колдун.

– Бери власть, – шепнул он двойнику на ухо. – Бери пока. А я тебя поддержу. Великим человеком станешь и будешь командовать не только дворцовой охраной, но и дворцовыми поварами. А это, поверь мне, дело стоящее.

Двойник, человек робкий и слабохарактерный, неожиданно согласился. По всей стране объявили, что Правитель был укушен взбесившейся саламандрой, подосланной коварными врагами, после чего мучительно болел. Но вот, на счастье всех подданных великой империи, за дело взялись лучшие дворцовые лекари. При их неусыпном старании могучее здоровье Правителя одолело недуг, он полностью поправился и заступил на свой пост. Он снова в отличной форме. Он не ест и не пьет, он думает только о счастье своего народа и о его великих победах.

Все участники скандальной дворцовой встречи были посажены на карантин. В том числе Якоб Якоби, сержант и четверо его подопечных. Более ста человек, заполнявших зал в злополучную минуту, развезли по окрестным тюрьмам и монастырским башням, где посадили под усиленную охрану. Слухи о случившемся во дворце не должны были просочиться. Но это были наивные расчеты. Шила в мешке не утаишь.

Началось временное наступление войск империи. Поначалу оно развивалось успешно. На севере войска империи прорвали фронт и вновь покатились к Грому. Генералу Расу пришлось с бешеной энергией носиться по всем участкам протяженного фронта, вдохновляя уставшие войска. Присланные из королевской ставки генералы не столько помогали ему, сколько мешали. Но внезапно наступление имперской армии лопнуло как мыльный пузырь. Псевдоправителя нашли висящим в петле в своем Малом кабинете, который располагался позади Серебряного. Сам он повесился или кто-то помог ему? Разбираться было некогда. Власть перешла в руки Временного комитета, но людей, вошедших в него, кроме вице-колдуна, никто не знал. Как ни старался вице-колдун, но что-то в его волшебном ведомстве разладилось. Он сделал последний и самый решительный опыт. Развел огонь в тигле. Бросил в раскаленный котел нужные вещества и снадобья. В парах серы и ртути возникла зыбкая, дрожащая, парящая почти под потолком фигура. Но взгляд у возникшего фантома был, несмотря на дрожь, суровый и насмешливый.

– Старик! – закричал в ужасе вице-колдун и вскочил. – Это ты мне все смешал! Это ты!

Старый колдун, задушенный в подземелье свой башни по прямому приказу вице-колдуна, смеялся над ним с того света.

Во всех больших городах империи началось брожение. Солдаты империи, еще некоторое время назад упорные и бесстрашные, бросали оружие и возвращались по домам.

Сидевших на карантине людей освободили. Но шестеро наших героев сумели бежать, не дожидаясь этого события.

Они сидели в высокой угловой башне крепости, расположенной за регулярным парком, прохладным озером и лесом, в четырех милях от Главного дворца. Их заперли наверху башни, в круглом сухом помещении, где они валялись на соломе и поплевывали вверх тыквенными семечками. Далеко вверху сияло сквозь скрещенные балки небо. Иногда до них долетал помет от гнездившихся на балках птиц. Из двух узких бойниц был восхитительный вид на округу – холмы, дальние горы, редкие облака на синем небе да парящие под облаками орлы. Ребята по очереди дежурили у этих окошек, вылезти через которые, к сожалению, было нельзя.

Способ бегства они нашли простой и грубый. В их помещение вел деревянный люк в полу, запертый снизу. Сержант предложил сложить солому на люк и поджечь. Так и сделали. Дым устремился вверх. Со стороны казалось, что дымящаяся башня горит и чадит, как факел. Но смотреть на это было некому, потому что стража давно разбежалась.

Узникам дым особых хлопот не причинял. Через час доски люка задымились, а еще через час узники легко выбили полусгоревшие доски. Лестница вниз была каменная и не пострадала. Спускаясь, они сбили замки сначала на камере пятого этажа, а затем на камере третьего этажа. Из первой камеры вышла бледная, как привидение, женщина с распущенными светлыми волосами. Она посмотрела на своих освободителей невидящими прозрачными льдисто-голубыми глазами, качнулась и медленно побрела по ступеням вниз.

А вот когда распахнулась камера третьего этажа, удивлению наших героев не было предела. Согнувшись, чтобы не разбить лоб, из-под каменной арки вышел капитан Олан Корц. С веселым изумлением смотрел он на сержанта и его парней. Те, в свою очередь, обалдело уставились на него. Корц первый пришел в себя.

– Спасибо, сержант, – сказал он со спокойной улыбкой, – а теперь скажите: что я могу сделать для вас?

– Можете, – сказал сержант.

– Что именно?

– Отдайте мне на месяц ваш шлюп. Вашу «Фортуну».

– Берите! – равнодушно пожал плечами Олан Корц.

– А вы? – спросил сержант.

– У меня другие планы.

– А именно?

– Я давно мечтал засесть за мемуары.

– Желаю успеха!

– И вам того же!

Уже через три дня, погрузив на шлюп все необходимое, команда сержанта отправилась с попутным ветром на запад, в море Ста Земель. Олан Корц не только отдал корабль, он еще снабдил путешественников деньгами.

– Вы давеча спросили меня, сержант, почему я не положил в пустой сундук полтинник или сотню. Вот держите. – И Корц швырнул увесистый мешочек. Сержант ловко поймал его и без зазрения совести сунул в бездонный карман.

– А говорили, что небогатый человек.

– Говорил. Но сейчас не говорю.

– Видите как? – весело сказал сержант. – И у вас прибыль. И нам лучше.

– Там сто сорок четыре монеты, – сказал Корц.

– Да? – искренне удивился сержант. – Щедро! А почему такая сумма?

– Цифра серьезная. Вообще-то это двенадцать на двенадцать, мера человеческая и мера Ангела, как называет это число святой Иоанн в своем знаменитом Откровении. А времена-то у нас сейчас какие? Апокалиптические, верно ведь? Но в данном случае я продолжаю свои незатейливые числовые шутки. Добавьте те пятнадцать, из сундука на острове, и получится…

– Сто пятьдесят девять, – пробормотал сержант и недоуменно тряхнул головой.

– Именно, – подтвердил Олан Корц и хитро подмигнул.

– Но вы же не знаете, что означает это число?

– Не знаю и знать не хочу. Меня это больше не интересует. А вам, сержант, глядишь, и поможет.

– Будем надеяться, – пробормотал сержант.

Полученные деньги облегчили задачу. Удалось нанять несколько матросов, закупить провиант. Встал вопрос о капитане. Но неожиданно встала Сэнди и сказала:

– Вместе с вами, сержант, мы справимся сами. Вы будете командовать с мостика, голос у вас зычный, а я – вычислять маршрут. А ребята наши… Они ведь и парус поднимут, и якорь опустят, и секстантом пользоваться умеют.

– И морские узлы вязать, – добавил Валик.

Сержант смотрел на девушку, словно взвешивал.

– Твоя правда, Сэнди, – сказал он наконец. – Чужой капитан нам был бы помехой. Да и зачем он нам, когда свой есть? Точнее, своя! – И он с отеческой улыбкой слегка потрепал девушку по плечу.

Сэнди залилась краской.

Миновав Форбосский пролив, они вышли в Эллеспонт, а затем в теплое море Ста Земель.

– Почему оно так называется? – спросил Валик.

– Это огромное море, протянувшееся больше чем на тысячу миль. – Сэнди подняла глаза от карты, на которой что-то измеряла. – Далеко на западе узкий пролив выходит в океан. Но нам так далеко не надо, достаточно проплыть примерно половину. По берегам этого моря жили и живут сейчас множество народов во многих землях и странах. Отсюда и название – море Ста Земель или, проще, Стоземельное море.

Высоко на рее сидела мартышка Базз и корчила Валику рожи. Валик добродушно погрозил ей кулаком.

Вечером все, кроме вахтенных, собрались в кают-компании.

– Сэнди, – сказал Арик. – Ты обещала нам когда-то рассказать историю твой обезьянки.

– Неужели? – удивилась Сэнди. – А вам разве интересно?

– Сэнди, у тебя совесть есть? – сказал Галик.

– Ну хорошо. Не обижайтесь, пожалуйста. Это было довольно давно. Я жила тогда в Блиссе. На взморье. В полузатопленной барже. Иногда я гуляла по берегу вдоль морской кромки и уходила далеко-далеко. А где-то там, за поросшими виноградом холмами, за платановой рощей, располагался обезьяний питомник.

– О, я там бывал, – воскликнул сержант. – Честное слово, бывал, когда во флоте пару лет служил. Давненько это было. Любопытное заведение. Шимпанзе, мартышки, орангутаны – кого там только не было. Веселое место, ну, что твой цирк! Гориллы ой какие! Надо знать обезьян, их беспокойный норов. А проворные до чего, черти. Эти… которые мартышки. Ух какие быстрые. А дразнятся как! Жуть. И смешно, конечно. Опыты там с ними проводят.

– Да, – сказала Сэнди. – Там проводили опыты. Скрещивали шимпанзе с орангутаном, гориллу с павианом, макаку-резус с мартышкой. Что-то резали, что-то вставляли, что-то выращивали в пробирке. Мучили обезьяну по-страшному. Заспиртовывали обезьяний мозг. Зачем? Не знаю. Но эти ученые, эти врачи мне глубоко не симпатичны. Однажды сторож на моих глазах вынес тощую болезненную мартышку и хотел швырнуть ее прямо в огромный мусорный бак, где копошились какие-то умирающие существа. «Как вы можете?» – спросила я. А он только удивился. Я взяла у него бедную больную обезьянку и унесла к себе на баржу. Мне тогда и самой есть было нечего, но обезьянку я выходила. Она оказалась необыкновенно умной. Надеюсь, вы это заметили?

Валик во все глаза глядел на Сэнди и получил в этот момент удар орехом по голове.

Искомый таинственный остров, крохотной стрелкой протянувшийся с востока на запад, они обнаружили южнее Силиции и несколько восточнее Бальты. 35,7 градуса северной широты, 15,9 градуса восточной долготы. Само провидение подняло из пучины вулканическую землю точно на пересечении этой параллели и этого меридиана! Путешественники увидели скалистый берег, несмотря на густой сизый туман и загадочную игру с трудом пробивавшихся сквозь белесые клочья солнечных лучей.

– Вы только посмотрите на этот голубой и розовый свет! – воскликнул Арик. – Как будто мы плывем в сказку!

– Странно, – пробормотал сержант, – откуда туман в такую погоду?

– Место такое, – откликнулся Якоби. – Похоже, здесь всегда туман.

– Почему? – удивился сержант.

– Не почему, а зачем, – поправил его Якоби. – Чтобы не увидели остров те, кому не надо.

– Шутите? – хмыкнул сержант.

– Пока не знаю, – пробормотал доктор волшебных наук себе под нос.

Шлюп «Фортуна» бросил якорь в удобной бухте. Нанятых матросов оставили сторожить корабль, в то время как семеро путешественников (если считать и Базз) сошли на берег.

Никто их не встретил, остров выглядел пустынным.

– Что будем делать? – спросил Якоб Якоби.

– Ходить-бродить, – усмехнулся сержант.

Но долго им ходить не пришлось. Уже часа через два, обогнув зеленый холмик, они увидели древнее сооружение из камней.

– Мегалиты, – сказал Якоби.

Они подошли. Неровно отесанные параллелепипеды черных и темно-серых камней образовывали довольно большой круг. Большинство камней стояло вертикально. Некоторые пары столбов были перекрыты сверху плоскими камнями, что образовывало гигантские буквы «П», напоминающие ведущие в никуда ворота. Увидев одну из таких конструкций, Сэнди вздрогнула. Она ей живо напомнила ту каменную фигуру, под которой чуть было не погиб Валик на острове Крабов.

– Когда-то здесь было древнее святилище, – сказал Якоби. – Эти камни – тому свидетельство, остатки древней обсерватории.

– А вон смотрите, – сказал Арик. – Там какое-то строение.

Длинный одноэтажный дом из камней и глины стоял неподалеку. Провал входа чернел в ближайшем торце. У входа на лавке сидел старик с красивой седой бородкой.

– Добро пожаловать! – сказал он спокойным звучным голосом, когда путники осторожно приблизились. – Давно сюда не заглядывали гости.

– Разве? – удивился Галик. – А почему? Мне кажется, это оживленный участок моря.

– Участок оживленный, – улыбнулся старик, – а что толку? С моря наш остров невидим.

– Как это? – спросил Арик.

– Определенно вам не скажу. – Старик поднялся с лавки. – Сам я давно не был в море. Но знаю, что непосвященный нашего острова никогда не увидит. Сто кораблей пройдут, тысяча! Не увидят. То туман, то розовое марево, то блики, слепящие глаза. Высокая игра природы. Сюда к нам может попасть только тот, кто исчислил тайные цифры. Не получил их от кого-то, обратите внимание, не украл, не списал, а вычислил сам. Воровать, подглядывать бесполезно. Надо вычислять самостоятельно! Тем, кто сам вычислил, никакой туман не страшен. За последние лет восемьдесят таковых еще не было. Мой отец их видел – тех, прежних гостей. Я – нет. Даже не знаю, что с ними сталось. Но коль скоро я вижу вас – здесь и сегодня, в этот славный и значительный день, – значит, вы исчислили сами. Нашли два простых, скромных числа – 357 и 159. Догадались, что это широта и долгота. Ведь так, мои дорогие гости?

– Что-то в этом роде… – скромно протянул Галик.

– Да, – сказал Якоби, – вот они и исчислили. – Он повел рукой в сторону трех друзей. – Могу вас заверить.

– Ну что же, – мягко улыбнулся старик. – Прошу за мной в музей.

– Музей? – спросил Валик.

– Это музей. Старый, заброшенный, но довольно интересный. А я его хранитель. Зовут меня… Впрочем, это не важно. Можете обращаться ко мне именно так – хранитель… или господин хранитель, как вам будет угодно. Мне, по совести сказать, все равно. Если даже небрежно скажете «Эй, приятель!», я не обижусь. Ваши имена мне тоже не нужны, мы не ведем никаких записей. А вот поговорить не торопясь, задушевно – это сколько угодно. Если у вас будут вопросы, конечно.

– Вопросы будут, – сказал сержант.

– Уже? – удивился хранитель. – Внимательно слушаю вас.

– Ответьте прямо – это Сфера?

Хранитель улыбнулся.

– У нас в музее есть великолепный планетарий – огромное искусственное небо с тысячами звезд. Со всеми планетами. С малыми астероидами. С далекими туманностями. Можно сказать, весь мир как на ладони. Звезды движутся, Млечный Путь поворачивается. Завораживающее зрелище. Можно вычислять прошлое звезд и миров. А можно и будущее. Главная наша достопримечательность. Сработанный в стародавние времена выдающимися учеными и мудрецами, этот планетарий вполне уникален. Его по справедливости можно назвать Сферой.

– Это та Сфера, которую мы ищем? – настаивал сержант.

– Любезный друг, вы задаете вопрос, на который нет точного ответа. Да и не может быть

– Почему? – насторожился сержант.

– Почти все люди ищут. Ищут всю жизнь, и почти никто не знает, что именно он ищет. И главное – зачем ищет. Одни люди ищут счастья, другие – наслаждений и богатства, третьи – приключений или власти, четвертые – забвения и тишины. И все в равной степени бродят в тумане. Что такое счастье? Какова главная цель жизни? В чем ее смысл? В чем смысл бытия как такового? Почему мир есть, когда ему было бы проще не быть? Ответов нет.

– Вы хотите сказать, что мы не исключение? – спросил Арик.

– Да, друзья, вы не исключение. Вот уже сколько дней и ночей вы упорно ищете то, о чем не имеете серьезного представления.

– Это правда, – прошептал Галик.

– Начали искать вы не потому, что жажда поиска сама родилась в вашей душе, а потому, что вам это поручили. Вы честно взялись за дело, не спорю. Это неплохо. Но этого мало.

– Мало? – удивился Валик.

– Разумеется, – улыбнулся хранитель. – И все же вы прибыли по адресу. Можете не сомневаться.

– В ваших словах нет противоречия? – спросил Галик.

– Нет, мой друг. Вы напрягали свой ум, быть может, еще не совсем зрелый. Напрягали мускулы ваших юных тел. Вы не оробели перед опасностями. Когда было нужно, вы приняли бой. Трудный бой, смертный бой. Но главное – вы заставили работать свою душу. Вы не дали ей лениться. И чудо произошло: в душах ваших родилась жажда поиска. Настоящая жажда правды. Это был великий миг. И судьба улыбнулась вам. Вы нашли.

– Неужели? – прошептал Валик онемевшими губами.

– Хм! – сказал сержант. – Нашли? Трудно поверить. Так просто?

– Придется поверить, дорогой сержант, – вмешался в разговор Якоб Якоби. – Выбора у нас не осталось.

– Вы сказали «просто»? – Хранитель смотрел на сержанта умными насмешливыми глазами.

– Ну, – стушевался сержант, – простите. Может, не то сболтнул?

– Не волнуйтесь, мой друг. Здесь разрешается говорить все. Все, что вы думаете. Равно как и все, чего вы не думаете. Хотите произнести пламенную обвинительную речь – пожалуйста! Не хотите – можете выступать уклончиво и осторожно. Разрешается даже врать. Пожалуйста! Желаете нагло лгать? Да ради Бога! Ограничений нет.

– Хорошее правило, – сказал сержант и незаметно вытер потный лоб.

– А зачем же врать? – удивился Валик.

– Мой юный друг, – хранитель смотрел на него серьезно, – я-то знаю, что вы мне врать не будете. Никто из вас! Ни за что. И никогда. Вам это просто не нужно.

– Безусловно, не нужно, – прошептал Якоб Якоби.

– А если кто-то другой захочет нагло… – Валик запнулся, – ну, врать и все такое… Вы ему тоже позволите?

– Разумеется. Я же сказал, ограничений нет. Впрочем, «другие», как вы изволили выразиться, сюда попадают крайне редко. Если вообще попадают. Но это не отменяет общего принципа.

– Принцип интересный, – пробормотал сержант.

– Пойдемте внутрь, – сказал хранитель. – Там прохладно. И я вас напою студеною водицей.

– Как это красиво и заманчиво звучит, – сказала Сэнди, – студеною водицей! Так говорила моя матушка, когда несла воду из колодца или из проруби.

– Простите, господин хранитель. – Якоб Якоби кашлянул. – Эти мегалиты наверху… Это ведь древняя обсерватория?

– Да, конечно, – отвечал старик. – Попозже, если у вас будет желание, мы там походим, посмотрим, потрогаем. Это все можно. Поразительное сооружение. Ему более четырех тысяч лет. Загадочные пропорции, уникальные линии и углы… Луч восходящего, луч заходящего солнца бьет сквозь каменные дыры с изумительной точностью. Ночью, как на картинке, проплывают планеты, звезды, порою и кометы… Кто построил? Видимо, неглупые наши предки. Как они обтесали эти камни, как измерили углы? Это вопрос. Бродит также смутная мысль, что прилетали давным-давно высокоумные существа… Кто они? Откуда? Что ж, возможны такие корабли и такие паруса, которые могут путешествовать… – Хранитель глянул куда-то вверх.

– В небо? – спросил Валик, замирая.

Хранитель улыбнулся.

– Гораздо дальше, за пределы нашего неба.

– Как это? – поразился Валик.

– И об этом тоже поговорим.

Они вошли в небольшой зал и увидели стоящие полукругом диваны.

– Присаживайтесь. – В руках у хранителя оказался поднос с высокими бокалами. Неуловимым движением он налил воды. Уже через мгновение все с восхищением пили необыкновенно вкусную воду.

– Это целебная вода, она сделает вас крепче. – Хранитель тоже присел. – Друзья мои, я знаю, вы проделали удивительный путь, полный опасностей и невзгод, приключений комических и трагических. Но вот вы у цели. Что ж, вы заслужили право войти. Сюда очень трудно войти, не каждому это дано. Да и не каждому под силу.

Вы словно бы взбирались по невидимой лестнице, преодолевая за ступенью ступень. Сейчас вы забрались довольно высоко. Но это еще не вершина. Далеко не вершина. И путь бесконечен. Так что не буду скрывать от вас – достигнутую вами сегодня цель нельзя полагать абсолютной. Это относительная цель, хотя и очень важная. Это всего лишь ступень в вашей жизни. Достигая чего-то сегодня, никогда не забывайте о завтрашнем дне. Особенно это относится к молодым участникам вашей славной команды.

Не скрою и другое: здесь вам откроются невероятные глубины. Но нужна встречная энергия поиска. Нужна смелость мысли и духа, чтобы понять, чтобы осознать это. В противном случае вы ничего не унесете в своей памяти. Это, конечно, не будет бедой, но все же… Бывало так, что сюда попадали люди, а уходили ни с чем. Где были? Не помнят. Что им говорили? Не помнят. Не страшно, но все же обидно. Вот вы заговорили о Сфере. Мы живем на шаре. Видимо, это неслучайно. Ведь шар – самая идеальная фигура на свете. А высшие миры? Разве они не идеальны? Так что такое Сфера на деле? Всего лишь неуловимо тонкая граница между нашим миром и миром высшим. Уже одно прикосновение к этой границе облагораживает и исцеляет. Наполняет знаниями, которые вполне можно считать знаниями по благодати.

В какой конкретной форме существует Сфера? Вариантов немало. Да пусть это будет собрание книг в сферическом зале N-ского музея-библиотеки. Пусть огромный старинный глобус, запрятанный в последнем захламленном зале далекого музея, глобус заманчивый, модель не только планеты нашей, но и всей Вселенной. Пусть чудо-картина или икона, любая благодатная икона, особенно если с обратной перспективой. Пусть это круглая комната в лазарете, где врачи, медсестры и медбратья помогают страждущим. Пусть просто встреча со славными людьми на пеньках, расставленных вокруг огня, задушевный разговор, тонкий разговор, очищающий душу разговор.

Что главное в сфере как таковой? То, что она тонкая. Тонкая пленка на поверхности шара. Это может быть малый шар, может быть планета, может быть весь наш мир. Тут очевидная связь с тонкими его состояниями. Проникновение через тончайшую пленку Сферы есть проникновение в иной мир, есть преображение.

Радужность Сферы! Вы это увидите здесь. Многое увидите. Сферу как глобус с точками акупунктуры, как музыкальный шар, на котором тайные острова и прочие секреты этого и того миров. Она – путь к могуществу и гностическим тайнам. Этим старинным словом мы называем тайны познания. Вам откроется небесная механика, исчисленная астрономами и звездочетами, она же – музыка сфер. Но это на уровне душевно-плотского ума. А выше истинное сокровище – завет от Духа Святого. Путь подлинного человека – это путь к Творцу. Творец далеко. Но Он в то же время близко и любит вас. Запомните, Он любит вас. Но Он никогда не будет вас соблазнять. И я не стану этого делать. Каждый из вас имеет право думать о пути к Творцу самостоятельно и находить свою дорогу.

А я вам просто покажу планетарий.

Хранитель встал. Гости тоже. Прошли через узкий темный коридор в соседний зал. Сбоку горела маленькая лампочка. При ее свете расселись. И вдруг – небо над ними засияло тысячами звезд. Медленно двинулись планеты. Блеснула комета. Еще одна. Луна повернулась оранжевым боком. И неожиданно часть звезд посыпалась охапкой. Гости замерли в восхищении.

– Это не звезды, – сказал хранитель. – Это метеориты. Падающие с неба камни.

– С неба могут падать камни? – не поверил Валик.

– Могут, – улыбнулся в темноте хранитель. – Здесь можно увидеть, – говорил хранитель, – как обращаются планеты, как подмигивают звезды, как ведут себя далекие туманности, которые мы можем видеть в ясную ночь даже невооруженным глазом. Есть и специальные подзорные трубы для неба. С их помощью можно заглянуть очень далеко и очень глубоко. Даже в глубину темных, невидимых звезд.

– Бывают и такие? – спросил Галик.

– Бывают. – Хозяин музея вновь незаметно улыбнулся. – Их называют черными звездами. Они – как прокол в пространстве. Когда вы протыкаете белую бумагу иголкой, возникает черная точка, не правда ли? Снаружи такие проколы могут казаться небольшими, а внутри себя могут быть гигантскими. Нечто подобное, кстати, можно сказать о человеческом сердце. Малое снаружи, оно может быть очень большим внутри себя. Очень большим и очень глубоким.

И вот скажите мне, каким образом мы заглядываем в глубины человеческого сердца? Умеем ли мы это делать? Нужны ли нам для этого трубы, нужны ли специальные стекла? Об этом вы тоже вправе поразмышлять. Поразмышляв, вы скажете: нет, не нужны. Нужна чувствительность встречного сердца – вот что главное. Но есть похожие способы заглядывать в самые глубины мира, опираясь лишь на чистый разум и живое чувство. Запомните, глубина звездного неба и глубина сердца человеческого – вот две главные тайны мира. Но самое высокое, самое трепетное – в сопряжении этих глубин.

Вы не можете сейчас до конца понять, к чему вы здесь прикоснулись. Но главное – что прикоснулись. Я разрешаю вам даже забыть наш разговор. Идите в мир, там движение, там красота, но там и безобразия. А безобразий всяких, к сожалению, так еще много, что на ваш век хватит. Боюсь, на следующие века тоже. Но вы не сдавайтесь и не вешайте носа. Сражайтесь, боритесь, я разрешаю. Будьте веселыми, будьте даже порой беспечными. Иногда это нужно. Но умейте собраться в нужный миг.

В жизни каждого человека, каждого народа есть такой невидимый центр, такая точка, где сошлись две глубины. Не надо думать об этой точке постоянно. Да это и невозможно. Но касаться ее – пусть самым нежным касанием, пусть изредка, пусть хоть раз в жизни – совершенно необходимо. Без такого касания неизбежен провал в пустоту. Окончательный и бесповоротный.

Вы совершили значительное дело не только для себя. Многие ваши соплеменники благотворно почувствуют на себе результаты вашей миссии. Впрочем, не многие догадаются, откуда это, не многие скажут вам спасибо. Будьте готовы к этому. Будьте готовы даже к плевкам и презрительным взорам. Слава редко настигает достойных, чаще всего она обрушивается на случайных героев, любимчиков толпы. Относитесь к этому спокойно и с достоинством.

А сейчас каждый из вас может задать мне один вопрос. Только один.

На секунду-другую повисла тишина. Но это была какая-то очень теплая тишина.

– Можно? – первым нарушил тишину и поднял руку Валик.

– Да, мой друг.

– Мне рассказывал один человек, что на поверхности Сферы есть невидимые управляющие точки, которые можно увидеть только сквозь волшебные очки. Это правда? И что это за очки? Где их искать?

– Это правда. – Хранитель улыбнулся. – Но выраженная иносказательно. Очки – это знания. Книги, беседы с умными, знающими людьми. Живые, горячие споры. Читайте, спорьте. В какой-то момент вы смело скажете – я нашел волшебные очки.

– Спасибо! Кажется, я понял. – Валик почесал затылок.

Якоб Якоби бросил на него удовлетворенный взгляд. «Молодец парень!», так можно было истолковать этот взгляд.

– Есть еще вопросы?

– На одном маленьком острове, в пещере, мы нашли хрустальную сферу, такой граненый шар, – сказал Арик.

– Так-так, – пробормотал хранитель.

– С ее помощью некоторые птицы превратились в людей. – Арик тайком бросил взгляд на Якоба Якоби. Тот сидел невозмутимо. – И наоборот. Один человек превратился в саламандру. Это чудо, понимаю. Может быть, страшное колдовство. Но мы это видели собственными глазами.

– Эти колдовские чудеса встречаются не так уж редко, – сказал хранитель. – Люди превращаются в зверей. Сплошь и рядом. К сожалению. Оглянитесь вокруг. Разве вам это незнакомо? Но бывают и удачи. Когда зверь вдруг становится человеком. В чем же ваш вопрос?

– Этот хрустальный шар как-то связан с большой Сферой.

– Ну конечно, связан. – Хранитель вновь улыбнулся. – Большая Сфера – это граница между человеческим миром и миром высшим, миром духа. До нее рано или поздно добираются все те, кто упорно и неустанно ищет, кто не дает лениться душе своей. Хрустальный шар – предмет иного порядка, это один из вещественных символов границы между человеком и миром низшим. В данном случае, миром зверья. Этот шар следовало бы привезти сюда. В свое время так и планировалось. Он был даже завернут в бумагу с зашифрованными координатами этого острова. Но… Его похитили. Спрятали. Что случилось дальше, вы знаете сами.

– Это беда? – спросил Галик.

– О нет. Ни в коем случае. Ущерба никакого нет. В нашем музее немало подобных символов.

– Как интересно, – прошептала Сэнди, прижимая к себе мартышку, которая мелко дрожала.

– Господин Якоби, – хранитель повернулся к доктору волшебных наук, – в данную секунду мне хотелось бы вас персонально поздравить.

– С чем, господин хранитель? – Якоби выглядел слегка встревоженным.

– С тем же, с чем я мысленно поздравляю всех. Вы стремились сюда. И вы попали сюда.

– Это так, – тихо сказал Якоби.

– Но есть отличие. Эти славные молодые люди и их замечательный наставник уедут отсюда навсегда. Нет, никто не запрещает им вернуться. Но когда это будет? Даже я не знаю. Не так с вами.

– Со мной? – удивился Якоби.

– Я стар. Музею нужен новый хранитель. Если вы согласитесь, то у меня будет время ввести вас в курс дела. И тогда славные традиции музея будут продолжены.

– Но я… не готов… – слабым голосом пробормотал Якоби.

– Я это знаю. Но я знаю кое-что другое. И знаю лучше вас. Вы почти готовы.

– Неужели? – Доктор волшебных наук слегка зарумянился.

– Мне нет нужды экзаменовать вас. Мы решим просто. Сегодня вы покинете остров вместе со всеми. Там, в большом мире, есть проблемы – ваши личные проблемы, – которые вы должны решить. Езжайте и решайте. Вы сами почувствуете, когда вы будете готовы к возвращению сюда. Уверен, пройдет не так много времени.

– Ваша уверенность передается и мне, – сказал Якоби несколько окрепшим голосом.

– Вот и отлично. Есть еще вопросы? – Хранитель испытующе оглядел своих гостей.

– Скажите, господин хранитель. – Сержант грузно зашевелился в кресле. – Что я должен сказать своему генералу, который послал меня во главе небольшой команды за этой самой Сферой? Вправе я сказать ему, что мы ее нашли? Ведь, как я понял, мы ничего ему не привезем – ни в руках, ни в мешке, ни на телеге.

– Разумеется, вправе. Хотя он вам такого вопроса не задаст.

– То есть как? Почему.

– По вашим лицам он увидит, что вы – нашли. Про мешок он и не спросит. Про телегу тем более.

– Вы так думаете?

– Не думаю. Знаю.

– И все же… что я ему покажу? Чем отчитаюсь?

– Покажите ему себя. Привезите себя.

– Странно… Как-то не очень скромно показывать себя.

– Дело не в скромности или нескромности. Дело в помощи. Ваш генерал будет очень в ней нуждаться. Вы все вместе сумеете в трудную минуту оказать ему эту помощь.

– Надеюсь, – пробормотал сержант.

– Вы сказали точное слово. Знаете, как мы издавна называем здесь этот остров? Остров Надежды. И хотя говорят умные люди, что надежда – это незаконнорожденная дочь нашего воображения, но тут как посмотреть. Если надежда застилает горизонт, слепит глаза и гасит силы, то это плохая надежда, вредная надежда. Но ведь бывает и окрыляющая надежда, от которой горит кровь и светятся глаза. Надейтесь, друзья. Но именно такой надеждой.

И еще. Помните: многие ищут главную тайну на дне морском, на небесах за тучами, а она близко…

Ищите ее в себе.

Главные тайны мира не в далеких звездах, а в душе человеческой. И хотя и тот, и другой миры связаны, более того – это один мир, один-единственный, понять это непросто. Сразу это не дается. Нужно съесть пуды ученой соли. Нужно истерзать собственное сердце. Не каждый отважится на это.

И последнее: запомните, быть добрым человеком – это великое счастье. Не каждому оно дано, но каждый вправе к нему стремиться. А сейчас – идите! Вы получили все, что нужно. Вы прикоснулись.

На куполе Сферы стали гаснуть мерцающие белые, голубоватые, зеленоватые, красноватые точки…

Они не смогли бы сказать, час прошел или год. На корабле их встретили веселыми криками матросы. От нечего делать они занялись рыбной ловлей и поймали несколько крупных рыбин, чья чешуя отливала изумрудным и серебряным светом. Часть выловленной рыбы была уже разделана, а уха уже сварена. Обед, перешедший в ужин, прошел весело. Но было отчего-то и грустно. Один из матросов нашел в кубрике старинный струнный инструмент – плоскую грушу из темного полированного дерева со вставками из металла и кусочков облезлого меха – и задумчиво перебирал струны.

– Дай я попробую, – неожиданно сказал Валик. Он отобрал у матроса инструмент и поднял умоляющие глаза. – Можно, я вам спою?

Удивились все, даже Арик с Галиком.

– «Вестгальская прощальная», – объявил Валик.

Знавшие его ожидали, что он запоет басом, а у него оказался нежный баритон. Он пел и не отводил глаз от Сэнди. Он тронул струны пальцами, раздался далекий звон:

Струны умолкли. Притихшие матросы молчали.

– Вот это да! – шепнул Арик Галику. – И откуда он это знает?

– Может, сам придумал? – горячо прошептал Галик. – Влюбленные – они такие!

Сэнди молча смотрела на Валика.