"Игры рядом" - читать интересную книгу автора (Остапенко Юлия Владимировна)

ГЛАВА 7

Сиплый свист. Долгий, беспрерывный, разрывающий уши, выгрызающий сердце. Хрип — низкий, гортанный, удовлетворенный. Хруст онемевших суставов, выдох новорожденных легких.

Капли смолянистой черной влаги на стальных пластинках.

Крик, застывший на губах.

— Алоиз… ты понимаешь, что мы… сделали?

— Понимаю, Джевген, понимаю.

— Безымянный… Я не думал… Она… такая…

— Тише. Помолчи.

Тонкие стальные пальцы тянутся к небу: то ли обнять, то ли схватить, сжать, раздавить в кулаке. И свист, свист, протяжный, сиплый.

— Смотри на меня! Ты знаешь, кто я? — Короткий взгляд белых глаз. Железная улыбка на немых губах.

— Иди и сделай то, для чего ты родилась!

Пристальный взгляд. Изучающий взгляд. Взгляд безумной мудрости, дикого понимания. Отливающие металлом руки, протянутые ладонями вверх. Так умоляюще. Так… унизительно.

— Иди… Иди!

В голосе — страх. В руках — дрожь. В груди — обида. Обида трехногой борзой, привыкшей, что ее гладят, а не гонят. Да, трехногая… Да, стальная. Ну и что? Ну и пус-с-с-с-с-сть…

Свист, пронзающий насквозь. Словно арбалетный болт.


Ларс должен был ждать меня в одном из местных трактиров. Я не спросил Юстаса о его реакции на последние новости — зная Ларса, можно предположить, что он хмыкнул и удивленно приподнял бровь. По силе выражения своих чувств он был полной противоположностью Юстаса. Впрочем, не уверен, что он вообще переживал чувства, требующие выражения. Однако он оставался, пожалуй, единственным человеком, к которому я мог спокойно повернуться спиной.

Встречу назначили на вечер. К тому времени я успел вымыться, побриться, отоспаться, одеться поприличнее (всё за счет Юстаса — впрочем, должником я себя не чувствовал) и навестить Паулину. Я толком не знал, зачем шел к ней. Это идея принадлежала менестрелю: он почему-то очень настаивал. Я догадывался о причине и лишь морщился, представляя себе этот разговор.

Из окна мансарды, которую занимал Юстас, открывался вид на особняк, и я засек момент, когда Паулина вернулась домой. Как я и предполагал, не одна: вокруг нее вился какой-то тощий хлыщ. Оба приехали верхом, на Паулине была изящная амазонка изумрудно-зеленого цвета, великолепно оттенявшая ее золотистые волосы. «Хороша мерзавка, — в очередной раз восхищенно подумал я. — Не ценит Грей свое счастье…»

Я выждал четверть часа и, спустившись вниз, неторопливо подошел к воротам особняка. Привратник меня, кажется, не узнал, хотя я сомневался, что несколько часов отдыха столь разительно меня изменили.

— Как прикажете доложить? — осведомился он с оттенком надменности, но, впрочем, вежливо.

— Скажи миледи, что ее хочет видеть Эван, — с легкой улыбкой сказал я, заранее представляя лицо Паулины, когда она услышит эти слова. Наверняка переспросит: «Ты уверен, Густав (Уильям, Роджер…)?» И он скажет удивленно: «Да, миледи».

Привратник вернулся очень быстро. В его взгляде читалось нескрываемое любопытство, и я понял, что угадал.

Паулина приняла меня в очаровательной голубой гостиной. Бархатные обои, ночнички по углам, кружевные занавески, клетки с канарейками. Меня от всего этого блевать тянуло, но я понимал, что роль великосветской куртизанки предполагает подобный образ жизни. Впрочем, насколько я знал, Паулине он был по душе.

— Эван… — пролепетала она, едва я вошел, и покачнулась, стиснув в руках лайковые перчатки.

Я насмешливо поклонился, не сводя глаз с ее побледневшего маленького лица.

— Похоже, с Юстасом ты сегодня не виделась, — заметил я и, подойдя ближе, взял ее холодную, как лед, руку, нагнулся, коснулся дрожащих пальцев губами. — Миледи, этим вечером вы просто неотразимы…

Она вырвала руку, влепила мне пощечину, потом кинулась мне на шею и зарыдала, уткнувшись лицом в мое плечо. Вельветовая куртка Юстаса быстро промокла.

— Где ты был? Где ты был?! — рыдала Паулина.

— Не важно, главное, я снова здесь, — бодро сказал я, отстранившись и аккуратно вытирая мокрые дорожки с ее висков. Плакала наша Паул аккуратно, умело, так, чтобы не страдал макияж, — Тем более что вам тут особо скучать не доводилось. Тебе-то уж точно.

Она отступила на шаг, закусила губу.

— Юстас тебе сказал… — это был не вопрос, а констатация факта. Я кивнул:

— Ну и как? Нравится тебе у Саймека?

— Эван, мне…

— Да ладно, — с деланной небрежностью отмахнулся я. — С тебя-то что взять? Женщины! Имя вам — непостоянство, — я насмешничал и храбрился, постепенно осознавая, зачем Юстас отправил меня сюда. Поняла это и Паулина — она была проницательной девушкой, — и теперь смотрела на меня пристально и немного осуждающе.

— Она чуть с ума не сошла, — тихо проговорила Паулина. — Я всерьез опасалась за ее рассудок.

— Оклемалась быстро, тем не менее, — грубовато сказал я, почему-то не в силах посмотреть ей в глаза.

— Это я предложила ей присоединиться к Саймеку… Она тогда еще плохо понимала, что делает…

— Ты-то как смогла бросить Грея?

— Не говори мне о нем! — взвилась она, — Даже не заговаривай! Не смей!

Так, теперь все понятно. Голубки поругались в очередной раз. Причем, видимо, достаточно серьезно… очень серьезно, если уже полтора года находятся по разные стороны баррикад. Ну, не совсем по разные… Почти.

Да, полтора года… Я всё никак не мог привыкнуть к мысли, что из моей жизни выпали шестнадцать месяцев.

— Паулина, скажи, что, правда прошло полтора года? — вырвалось у меня.

Ее взгляд стал удивленным.

— Да… Не вини ее, пожалуйста. Я просто не знаю, что с ней будет, когда она узнает…

— Где она? — перебил я.

— С Саймеком. Где-то на Перешейке. Я не общалась с ней уже три месяца. Мы теперь редко видимся.

— Ясно, — кивнул я и окинул взглядом гостиную, стараясь вернуть насмешливый тон. — А ты что? Всё так же?

— Не совсем… Я… — она запнулась.

— О! — я выпрямился, в голосе невольно скользнули ледяные нотки. — Прости. Трудно избавиться от старых привычек. Теперь ты мне только под пыткой что-то расскажешь, верно?

— Эван!

— Я понимаю, — преувеличенно спокойно проговорил я. — Всё никак не привыкну к мысли, что прошло столько времени… что всё так изменилось. Ладно, пойду я, пожалуй. Мне просто хотелось убедиться, что ты в порядке.

Она взглянула мне в глаза, и я понял — сейчас она снова разрыдается. Предупреждая новую бурю эмоций (второй раз такого испытания я бы не выдержал), я снова взял ее за запястье, поцеловал топкие пальцы и отпустил. Рука Паулины безвольно повисла вдоль обтянутого амазонкой бедра.

— Грея бы пожалела, — сказал я. — Он же любит тебя, как… как дурак последний.

— Да ты ничего не знаешь! — снова вскинулась она. А ведь верно… ничего я не знаю. И не понимаю…

Не понимаю, как, почему мы разбежались в разные стороны. У нас же всё отлично получалось, пока мы были вместе.

— Ладно. Пока. Если что-то надо будет, я тебя найду через Юстаса, — буднично сказал я и вышел. Прикрыв за собой дверь, я услышал, как она всхлипывает. По-настоящему красивые женщины никогда не отличаются особым умом.

Я пробыл у Паулины не больше четверти часа, но, бросив взгляд на башенные часы, понял, что Ларс уже ждет меня в назначенном месте. Проходя мимо привратника, я бросил ему мелкую монету. Он поймал на лету, почтительно склонился. Я усмехнулся про себя, вдруг попытался представить Флейм на месте Паулины — в этом особняке, в изумрудной амазонке, с суровым привратником, чью благосклонность так просто купить за медяк. Мне хотелось верить, что она не смогла бы жить так… что она слишком настоящая для этой мишуры. Но я не мог. Теперь уже не мог.

Я неторопливо прошелся по людным улицам, осматриваясь по сторонам. Давненько я не видел такого оживления. День был базарным, торговали дотемна, и лавочники только начинали сворачивать прилавки. Припозднившиеся посетители толпились у немногих открытых лотков, спеша приобрести необходимое до того, как рынок опустеет. Мне почему-то было неуютно среди этой суеты. Как будто я слишком привык к одиночеству.

Трактир «Золотая лилия» находился на углу Базарной и Цветочной улиц, в двух шагах от главной площади. С одной стороны — слишком людно, с другой — просто затеряться в толпе. Издалека доносился стук молотков: плотники только заступали на смену. По всей видимости, сооружался эшафот.

Я ступил в плохо освещенное помещение, огляделся, почти сразу увидел Ларса. Он тоже заметил меня, приветственно махнул. Я подошел, уселся напротив него. К нам тут же подбежала служанка. Ларс заказал вина, я попросил эля. Служанка убежала, и мы с Ларсом впервые посмотрели друг другу в глаза.

— Ну здравствуй, — коротко сказал он.

Мне показалось, он немного изменился. Нет, глаза всё так же, на первый взгляд, лишены выражения, голос всё так же звучен, черты всё так же спокойно-тверды, но появились новые складки в углах рта, и редкая седина сквозит в, как всегда, тщательно уложенных темных волосах и маленьких, аккуратных, отвратительно дворянских усиках, которые он носил. Ларс старше меня на семь лет, но всё равно слишком молод для седины. Я подумал, что, пожалуй, не одному мне пришлось несладко за эти шестнадцать месяцев.

— Проклятье, я и не знал, что так сильно хочу тебя видеть, — вдруг проговорил я. Он молча протянул руку через стол. Я крепко пожал ее, он, в свою очередь, стиснул мою так, что у меня хрустнули кости.

— Без тебя тут много всего было, — вполголоса проговорил он. Вернулась служанка, поставила на стол заказ. Я выждал, пока она уйдет, и ответил:

— Да, Юстас мне уже рассказал. Как вышло, что вы разбежались?

— Это случилось до того, как я вернулся из Южных Лесов. Роланд со своими сиамскими близнецами уже был с Саймеком. Остальные намылились туда же. Я попытался вколотить в них здравый смысл обратно, но, ты же знаешь, у меня это никогда особо не получалось, — он коротко хмыкнул, помолчал, потом равнодушно продолжил: — В итоге остались мы с Греем вдвоем. Набрали ребят из наемников, потом кое-кто из наших вернулся… Но в основном специалисты по ближнему бою. Большинство арбалетчиков перебежали к Саймеку. Сам понимаешь, тактику пришлось сменить. Мы теперь нападаем в открытую, реже, на менее численные отряды. Потерь стало больше, конечно. Ну и масштаб помельче. В лесах работаем мало, больше на побережье, в портах…

Я кивнул, кусая губы.

— Как думаешь, реально собраться снова?

— Реально… Почему нет? Только других ребят надо подыскать… Может, степняков…

Он неявно подтвердил мои собственные опасения, молча согласившись с тем, что нечего и думать о восстановлении прежнего состава. Он тоже не верил им. И не потому, что они перешли под начало человека, судившего об этой войне совершенно иначе. Потому, что когда пришлось действительно туго, они побежали под теплое крылышко, не особо заботясь о том, чье оно.

— Почему Юстас не с вами? — спросил я.

— А что ему с нами делать? Сам знаешь, какой из него солдат. А шпионы нам больше не нужны. Ну, не такие, во всяком случае. У нас всё равно не получается нападать так неожиданно, как это делали арбалетчики…

— Почему же он здесь торчит? — подозрительно поинтересовался я. Тот факт, что сразу четверо моих прежних соратников оказались в захолустье, больше не бывшем местом расположения штаб-квартиры, не казался мне простым совпадением.

К моему удивлению, Ларс сплюнул.

— Не спрашивай, — с отвращением сказал он. — Я ехал сюда по делу, вроде бы десяток ребят не прочь присоединиться к нам… Грей напросился со мной, хотя и на месте полно работы. Знал бы ты, как он меня достал за эти полтора года. Иногда мне кажется, что его проще прирезать.

— Паулина? — понял я.

— Она всегда была бездушной сучкой, — мрачно констатировал Ларс и залпом осушил стакан. Я покосился на свой эль, с сомнением отхлебнул, поморщился:

— Ну а при чем тут Юстас?

— Не догадываешься? Кому как не нашей сладкоголосой птичке быть вестником романтических чувств?

— Так они контактируют через пего?

— Скажи проще: Грей пишет слезливые письма, Юстас исправляет в них ошибки и отдает Паулине. А потом приносит ее зареванные ответы. Ей-богу, убил бы обоих… всех троих.

Я усмехнулся. Ларс не отличался особой чувствительностью. Женщины его любили, он же испытывал к ним почти физическое отвращение. Никогда я не встречал человека, с таким выражением лица выходившего из будуара любовницы. Словно он в дерьмо наступил, честное слово.

— Ну, а ты-то где был? — вдруг тихо спросил Ларс. Улыбка сбежала с моих губ. Я вздохнул, чувствуя, что теперь не смогу отделаться отговоркой. Да мне и не хотелось.

Я рассказал ему всё, что помнил или думал, что помню — начиная резней, устроенной Ржавым Рыцарем, и заканчивая моим побегом. Ларс слушал молча, не кивая, не переспрашивая. Он всегда так слушал, и уже в который раз это меня коробило.

— Похоже на бред сумасшедшего, знаю, — сказал я, закончив. — Может, это и правда бред… Мой или тех людей. Но это ведь ничего не меняет, правда?

Ларс приложился к стакану. Я с удивлением заметил, что его бутылка почти пуста. Странно, рассказывая, я не видел, чтобы он пил.

— Эван, — наконец сказал он, и я похолодел от его тона, — ты крупно влип.

— Да, я понял, — с трудом усмехнулся я.

— Они не оставят тебя в покое. Я когда-то слышал об этой секте… Одна из самых древних и в свое время влиятельных. Тогда, тысячу лет назад, они спровоцировали войну, в итоге которой были почти полностью уничтожены. Видимо, это и переродилось в миф о заточенном Демоне…

— В миф? — с нервным смешком переспросил я. — Тот щенок достал мне арбалет из листа пергамента. Я так понял, это не слишком выдающееся событие для тамошних обитателей.

Ларс поднял на меня глаза, в них скользнуло замешательство.

— Ты знаешь, в мире полно всякой ерунды, объяснения которой сложно подыскать с помощью разума… Но на самом деле мы просто слишком мало знаем. Психи твои тюремщики или нет, но они опасны. В первую очередь — для тебя.

— Я думал… — я запнулся и неуверенно проговорил: — Может, мне попробовать найти женщину… второго Проводника?

— Зачем?

Я хотел ответить, потом понял, что отвечать в общем-то нечего. Просто та женщина, Миранда, не выходила у меня из головы… Я совсем не помнил ее лица, но волосы и развороченная грудная клетка намертво засели в памяти. И я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу их забыть.

— Даже не думай, — твердо сказал Ларс. — Просто заведи себе пару глаз на затылке.

— У меня там уже и так две, — усмехнулся я.

— Еще одна не помешает. Ну и что дальше? — Хороший вопрос. Если бы я знал.

— Значит, вот что мы сделаем, — решительно проговорил Ларс. — За ближайшие три дня я улажу свои дела. Пока отдохни, приведи себя в порядок. Ты похож на беглого каторжника. Потом поедешь со мной.

— Куда? — спросил я, чувствуя странное, болезненное возбуждение.

— К Саймеку, — ответил Ларс.