"Второго шанса не будет" - читать интересную книгу автора (Цормудян Сурен)

4 НОВЫЙ ДЕНЬ

– Вы, конечно, выходите на древозаготовку не в первый раз и должны основные правила знать как собственное имя. Но устав нашей общины предписывает проводить инструктаж всегда и со всеми, невзирая на опыт. И я вам в очередной раз повторяю. – Гусляков ходил перед строем из восьми человек. Сам он был одет в ватники и теплый бушлат. На голове меховая шапка. Защитные спортивные очки. Шерстяной шарф. На ногах валенки. Рядом, в снегу торчали укороченные широкие лыжи и пара лыжных палок. За спиной автомат. Все эти люди, в том числе капитан и Николай Васнецов, жили в одном подвале. И именно для своего подвала они сегодня должны были заготавливать дрова. Все были одеты подобно Гуслякову.

– Итак, – продолжал капитан, – В первую очередь мы собираем валежник. Во вторую очередь, сухие и мертвые деревья. Живые деревья рубить запрещено. Хвойные деревья рубить запрещено. Сухие деревья, на которых есть гнезда птиц, рубить запрещено…

Сквернослов, стоявший в общем строю, усмехнулся. Последний раз люди видели живых птиц лет десять назад. Но инструкции были написаны гораздо раньше.

– Дерево, даже сухое, в котором есть большое дупло, может быть домом для рыси. Такие деревья рубить запрещено. Стрелять животных, кроме случаев неизбежного нападения со стороны зверей, запрещено. Можно стрелять только крыс и люпусов. Других животных можно убивать только в городской черте и на территории бывшего аэродрома. Дразнить и провоцировать животных в лесу запрещено. Собирая деревья, внимательно смотрите на срубы и спилы. Если годовые кольца имеют оранжевые или красные прослойки, и при этом очень неровные и с внутренними язвами – такие деревья брать запрещено. В них концентрация радионуклидов. Их нельзя жечь. Их нельзя использовать. Их кора не годится для отваров, так как опасна для человека. Вопросы есть? Вопросов нет. Вперед.

Капитан надел лыжи и двинулся впереди процессии. Семь человек двинулись следом, таща за собой большие сани, чьи полозья предварительно смазали воском. Эмиль Казанов был замыкающим. У него на шее висел АКСУ и на портупее болтались пять ручных гранат. В лесу могло произойти всякое.

– А если мы того белого медведя встретим? – спросил Слава у впереди идущего командира.

– Нам его шкура пригодится, – этот ответ был исчерпывающим.

Погода была спокойная. Без ветра. Небо был привычно серым. Пейзаж был как всегда белым. Свежий снег хрустел под ногами и не давал своей белизной быть дню совсем темным. Николай оглянулся назад. Из снежного покрова торчали серые дома с пустыми глазницами окон. Некоторые здания были частично разрушены. Последствия боев с теми, кто нападал на общину. Последствия того, что никто больше дома не ремонтировал. Ветра подтачивали их, и здания неминуемо уступали силам природы. Сейчас этот пейзаж был каким-то неестественным. Торчащие из снега дома казались совсем лишними и никак не гармонировали со скупым на цвета миром вечной зимы. Только вращающиеся лопасти ветряного генератора в центре, напоминали о том, что в этом мертвом городе есть какая-то жизнь. Он видел свою пятиэтажку. Там когда-то жил он. Там когда-то жили его родители. Теперь остался только он и его названный брат Слава. И все что они могли себе позволить, это темный подвал, где хоть как-то можно было не замерзнуть.

Николай вздохнул, продолжая идти и тащить сани. Ему было трудно думать о чем либо. Сейчас он очень хотел спать. Он ругал себя за то, что не отдохнул после дозора на блокпосту. Славик выглядел бодрее. Он хоть пару часов поспал. А вот Николаю было совсем тяжело. Он чувствовал непреодолимое желание упасть в снег и уснуть. Сняв рукавицу, зачерпнув ладонью свежий снег и растерев его по лицу, он почувствовал некоторое облегчение. Однако длилось это чуть больше минуты, и он снова потянулся за снегом.

– Что, братишка, колбасит? – ухмыльнулся Сквернослов.

– Спать хочу, – простонал Николай.

– На том свете выспимся.

– А мы, на каком свете?

– Ты опять за свое, нытик?

– Иди к черту.

– Да ладно, Колян. Сейчас дровишек соберем. Вернемся и спи. До завтра у нас работы не будет. – Вячеслав хлопнул Васнецова по плечу и тот едва удержался на ногах. – Э брат, совсем плохо дело. А ну полезай в сани. Ребята не против? – он обратился к остальным древозаготовщикам, которые тянули сани. Те замотали головами.

– Пусть ложится в сани и поспит. Дорога немного вниз уходит. Тащить не тяжело пока. – Сказал кто-то. Николай даже голоса не различал.

– Я в порядке, – пробормотал он.

– Как какашка в кофеварке, – срифмовал Сквернослов, – Ложись в сани и спи!

– Отвали. Сказал я в норме. – Николай не хотел мириться со своей слабостью. И если он поддастся уговорам брата и своему непреодолимому желанию поспать, то никогда он себе этого не простит.

Васнецов еще раз посмотрел назад. Оказывается, они прошли уже приличное расстояние. Виднелись темные точки идущих от города групп древозаготовщиков с других домов. Это немного скрасило гнетущее ощущение того что во всей вселенной, он и несколько человек идущих рядом, единственные живые существа.

Он снова вздохнул, растер по лицу снег и опустил голову. Какое-то время Николай смотрел, как его лыжи обгоняют друг друга. Он не заметил, когда все остановились и стукнулся головой о спину впереди идущего.

Оказывается, они уже были на окраине леса. Впереди было много валежника, после ночной бури.

– Так, – сказал Гусляков, – Берем инструменты и начинаем работу. Далеко не расходиться. Всем быть на виду друг у друга. Славик. Присматривай за братом. Он вообще что-то никакой.

– Я в порядке, – буркнул Васнецов.

Все принялись разбирать лежащие в санях инструменты. Началась работа. Тихий и неуютный лес наполнился звуком топоров и взвизгиванием ручных пил. Вооружившийся топором Николай бессмысленно бродил между поваленными деревьями, не зная с чего начать. Тогда он решил собирать Ветки поменьше, которые не надо рубить или пилить. Собрав одну вязанку, он свалил ее в сани.

– Коля! Да ты даже на годовые кольца не посмотрел! – окрикнул его Вячеслав.

Николай молча вернулся и, принялся перебирать собранные им ветки. Следов радионуклидов не было. Он побрел за следующей партией. Теперь он был более внимательным. Свалив вторую вязанку, он отправился за третьей. Пришлось отойти подальше. Николай собирал ветки, отходя все дальше и дальше, делая свою работу без всякого энтузиазма, автоматически, как сомнамбула. Он даже не заметил, как оказался в небольшой ложбине. И некоторое несоответствие царившей в окружающем мире цветовой гамме он тоже не сразу заметил. Очень много красного цвета было в этой ложбине. Николай снова растер снегом лицо. Ветки посыпались под ноги. Из глотки накатил рвотный спазм. Вокруг был окрашенный кровью снег. Чуть подтопив теплом снежный покров, лежали куски разорванной плоти. Местами виднелись клочья густого меха, бывшего, видимо, еще недавно белым. Прямо на Николая смотрела окровавленная голова могучего полярного медведя. Только одна голова. Все туловище зверя было разорвано в клочья. Пасть животного была распахнута в последнем предсмертном агонизирующем реве. Глаза, полные животного страха, не свойственного такому зверю, были широко открыты.

– Ничего себе! – Сквернослов, заметив что Николай пропал из поля зрения, бросился его искать. И нашел. Теперь он стоял позади Васнецова. – Уж не наш ли это медведь?

Николай ничего не ответил. Только сделал шаг назад.

– Михалыч! – крикнул Вячеслав.

Капитан не заставил себя долго ждать. Следом за ним шел Эмиль.

– Кто такое мог сделать с медведем? – испуганно заговорил Николай.

– Может люпусы? – предположил Казанов.

– Люпусы вроде поодиночке охотятся, – мотнул головой капитан, – В стае они друг друга жрать начинают. А один не в силах справится с таким зверем. Мне так кажется.

Гусляков принялся медленно ходить между останками белого медведя, озадаченно глядя на кровавый снег.

– Да тут даже следов никаких! Он будто просто взорвался изнутри! – Капитан стал тыкать в снег лыжной палкой, – Чертовщина какая-то!

Внезапно, в одном месте, после удара палкой снежный наст осыпался, открыв широкую и глубокую нору. Все сразу вспомнили об истории с загадочном туннелем, в котором пропали дозорные несколько лет назад.

– Эмиль, остаешься со мной. Ребята, быстро возвращайтесь к саням, собирайте остальных и в город. Немедленно! Сообщите первому дозору. Пусть сразу сюда вышлют штурмовой отряд! Живее! И Сани с собой прихватите!

– Но Михалыч! А как же вы тут… – возразил, было, Вячеслав.

– Я два раза повторять не буду! Это приказ! – рявкнул капитан.

Васнецов и Сквернослов бросились прочь из ложбины.

– Думаешь, это, то самое? – спросил Казанов у Гуслякова. Он явно имел ввиду эту историю с загадочным снежным тоннелем.

– А черт его знает, – капитан осторожно заглянул внутрь. Нора была такая, что в нее мог свободно войти человек. И конца ее видно не было.

Вдруг, снег за спиной Гуслякова брызнул фонтаном в разные стороны и в спину ему вонзился длинный и острый клюв какого-то лоснящегося, желтоватого червя небывалых размеров.

– Михалыч! – Эмиль бросился к товарищу, пытаясь снять его с этой пики. Он взял капитана за руки и потянул на себя, но в этот момент, разрывая живот, из Гуслякова показался этот чудовищный клюв, который стал раскрываться тремя челюстями. Сейчас он разорвет капитана на части. Эмиль это понял.

Превозмогая невероятную боль, Гусляков схватил обеими руками, висящими на портупее Казанова две гранаты, и, прохрипев, – БЕГИ, – рванул их на себя.

Эмиль не мог бросить друга, с которым был все эти годы, с которым они служили в одной роте еще до катастрофы. Но он понимал, что сейчас произойдет взрыв. Он отпрыгнул в сторону и взрыв произошел. Казанов почувствовал, как обожгло осколками ноги и как увлажняются в том месте его ватники от крови.

Капитана разорвала на части взрывом. Но он, пронзенный страшным жалом, был уже обречен. Червь дергал своей узкой головой и уже полностью вылез из снежного укрытия. Он был колоссальных размеров. Около шести метров в длину. Неприятного желчного цвета, покрытого какой-то полупрозрачной слизью. Взрыв все-таки ранил его. У основания клюва зияло несколько рваных ран, откуда сочилась густая светло-оранжевая субстанция. Существо рванулось к Эмилю. Он перекатился и принялся стрелять из автомата по твари. Червь не издавал никаких звуков. Только снег шуршал от его судорожных движений, вызванных новыми ранами.

Рядом загрохотали еще два автомата. Николай и Вячеслав вернулись. Существо то сворачивалось кольцом, то выпрямлялось как пружина. Подоспели остальные члены группы и открыли огонь…

– Две гранаты РГД-5. Пять полных рожков. Четыре из них калибра 5.45, один 7.62. Только тогда эта тварь издохла. – У Сквернослова был совсем мрачный вид. Перед глазами все еще стояла картина, с растерзанным телом командира. – Капитан Гусляков погиб. Эмиль Казанов ранен.

Председатель совета, командующий гарнизоном общины, генерал Басов слушал молча. Ему было уже под шестьдесят. Черная повязка скрывала правый глаз. Он был когда-то летчиком. Он пролетал возле Обнинска, когда справа сверкнула вспышка взрыва, выжегшая ему глаз и превратившая всю правую сторону лица в сплошной ожог.

Вышло так, что профессору не пришлось просить совет о присутствии Николая и Владислава на экстренном заседании совета. Руководство общины само настояло на этом, ввиду последних событий в лесу сегодня. Когда Сквернослов закончил свой доклад, генерал кивнул ему, дав понять, что он может садиться.

Заседания совета проходили в бомбоубежище, расположенном под гарнизонным домом офицеров в центре города. Здесь был просторный и хорошо освещенный зал и все условия для деятельности командования в случае большой войны. Правда, никто тогда не пытался предсказать, сколько этот период будет длиться.

– Что скажет ученый совет? Вы уже провели осмотр существа? – Басов ходил из стороны в сторону между массивным столом и стеной, на которой висела большая карта мира. Того мира, который был когда-то.

С места поднялся профессор Третьяков, который возглавлял ученый совет общины. У него была наиболее высокая ученая степень из всех ныне живущих людей в городе.

– Не вставайте, Михаил Вениаминович. Говорите с места, пожалуйста, – попросил генерал.

– Хорошо, – Третьяков сел на свой стул, – Мы провели тщательный внешний осмотр и препарирование этого червя.

– И с чем мы имеем дело?

– Точного ответа мы не можем дать. Если с эволюционным предшественником крыс-мутантов и люпусов все ясно, то это существо полная загадка. Мы знаем только, что он передвигается под снегом. Причем делает очень хитрые ловушки. Полагаем, что к исчезновению дозорных несколько лет назад причастно подобное существо. Его кровь весьма токсична. А сам червь очень живуч. Что подтверждают слова Вячеслава и Николая. В этой связи вспоминаются рассказы искателей, которые встречали кочевников на востоке, рассказывающих о странных и больших снежных червях в районе Новомосковска. Раньше этим байкам никто не верил, поскольку никто этих червей не встречал. Но сейчас следует воспринимать эти истории иначе. Давайте вспомним, что было в Новомосковске до войны. Это многое может объяснить.

– И что там было? – Спросил один из членов военного совета общины, облаченный в старую полковничью парадную форму.

– Огромный химический комбинат. Вспомните предприятие «А-Зот». Там производились минеральные удобрения, аммиак, продукты органического синтеза, хлор, каустическая сода, азотная кислота, метанол и еще много чего. А еще «Новомоскбытхим», «Органиксинтез», «Полимер-Ко», и это только то, что я могу сейчас вспомнить. В районе города имеются карстовые пещеры, в которых, под воздействием не только радиации, но и обилия химических выбросов, вполне могла зародиться эта новая форма жизни.

– Что вы можете предложить? – Басов остановился и взглянул на профессора.

– Определить вероятные пути проникновения червя в город, и установить с равным интервалом частокол. Нужны длинные ровные палки, которые можно воткнуть в снег до самого грунта. Осмотр тела существа позволяет нам предполагать, что в твердом грунте черви передвигаться не могут. Частокол должен торчать из снега на метр. Чтобы легче было заметить, если какие-то прутья исчезли или погнуты. Двигаясь в снегу, черви непременно наткнутся на эти палки, что будет заметно. По крайне мере можно хоть как-то узнать, если такая тварь проникнет город. В лес теперь следует ходить с тяжелым вооружением. Думаю, древозаготовщики, во время работы в лесу, должны расстилать вокруг себя листы железа.

– Вы представляете, какой это объем работы, установить частокол? – взмахнул руками полковник.

– А у вас есть лучше предложения?

Полковник ничего не ответил.

– Михаил Вениаминович, у вас есть, что добавить по этому вопросу? – спросил генерал.

– Пока нет, – мотнул головой профессор.

– Хорошо. Частоколом займемся завтра же. Думаю, целесообразно будет отправить людей для разбора полуразрушенных зданий. Там много арматуры и старых прохудившихся труб. Железные листы можно взять с самолетов на аэродроме. Теперь перейдем к следующему вопросу на повестке дня. Старшина, – генерал обратился к охраннику, сидящему у входа в зал, – Пригласите наших гостей.

– Есть! – старшина резко поднялся и исчез за дверью. Через несколько секунд он появился в сопровождении двух космонавтов. Им дали самую распространенную в Надеждинске одежду. Солдатский камуфляж. Теперь, после того как их подстригли, побрили и дали возможность принять ванну, их было практически не узнать. Николай с интересом взглянул в их сторону. Оба были невысокого роста, что и понятно, поскольку в космических кораблях острый дефицит свободного места.

– Прошу, присаживайтесь, – Басов указал на два, приготовленных для гостей стула.

Космонавты кивнули и сели на свои места.

– Пожалуйста, представьтесь. Я и профессор Третьяков уже знакомы с вами. А вот остальная аудитория нет.

– Юрий Алексеев, – встал круглолицый человек, с седыми волосами. Он кивнул всем присутствующим и сел.

– Андрей Макаров, – второй был, совеем лысым, с вытянутым скуластым лицом. Он повторил жест своего товарища.

– Вчера мы просили у вас подготовить подробный доклад для нашего совета. Вы говорили, что имеете очень важную информацию. Пожалуйста, мы готовы вас выслушать, но в процессе вашего доклада, у нас возникнут к вам некоторые вопросы. Надеюсь на ваше понимание и искренность. Прошу, начинайте. – Генерал, наконец, присел на свой стул.

Начал говорить Макаров.

– Вчера мы сказали вам, кто мы. Рассказали о своей незаконченной экспедиции на Луну. Я думаю, повторяться, смысла нет. Вы, товарищ генерал, настаивали, чтоб мы рассказали вам все от начала нашей посадки. Мы так и сделаем. Итак, мы приземлились в районе города Бхиванди на западе Индии. У самого побережья. Нам повезло, в городке было много людей, которые после случившегося цунами и последовавшей за этим войны нашли в себе силы не скатиться в варварство. Они помогли нам, поскольку мы перед этим полтора года были в космосе и наши мышцы сильно атрофировались. В корабле у нас были специальные тренажеры для поддержания себя в норме, но невесомость есть невесомость. В общем, провели мы там три с лишним года. Попутно искали наш груз, где был луноход. Когда нашли, мы с Юрием решили отправиться на родину.

– А где вы жили до катастрофы? – спросил Басов.

– В Москве. Мы не коренные москвичи конечно. Но после зачисления в отряд космонавтов нам предоставили жилье в столице.

– Вы направлялись в Москву?

– Да. Но по пути мы хотели найти этот уцелевший от воздушных ударов город.

– Как вы узнали о Надеждинске? Его даже на картах нет.

– Мы, еще на орбите когда были, получили сигнал. Это была секретная частота по системе ГЛОНАСС. У Российских космонавтов есть возможность по ней работать. Вернее была. Для докладов на Землю по военному ведомству или в случае фиксирования НЛО и прочей чертовщины. Сообщение нам слал какой-то сверхсекретный объект системы противоракетной обороны Москвы. Вы же знаете, что по еще советскому договору с США, мы и они могли оснастить только один объект системой ПРО. Они защитили какую-то базу НОРАД, мы Москву. Этот секретный объект назывался как-то… «Тихий вечер»… Как-то так…

– «Субботний вечер», – поправил Юрий.

– Да! Именно так. Они слали послание не именно нам. Думаю, они сообщали это всем стратегическим объектам России. Но откликнулись только мы. Они говорили, что защитить Москву не смогли, поскольку удар был нанесен оттуда, откуда никто не ждал. Но спасли от воздушного удара какой-то небольшой городок Надеждинск недалеко от Калуги. Сказали что там военные. Элита. Авиаторы и десантники. Надеялись, что они, то есть вы, смогут сохранить государственность.

– Что значит, удар нанесли не оттуда?

– Ни одна ракета не ударила по столице. Противник знал о сильнейшем ПРО в регионе.

– И что это было тогда? Ведь мы точно знаем, что ядерный удар по Москве был нанесен. И не один.

– Совершенно верно. Но это были заложенные в городе фугасы.

– Что? Фугасы? – военные в зале оживились и принялись перешептываться.

– Тише! – Басов поднял руку. – Тишина!

Все притихли.

– Мы не знаем подробностей. – Продолжал Макаров, – Даже «Субботний вечер» подробностей не знал. Это потом по Москве запустили ракету, но система ПРО смогла ее отклонить и она ударила по Калуге. Потом они засекли четыре бомбардировщика. Они сначала ударили по Обнинску, Туле и какому-то химическому объекту в Тульской области. А, еще по Рязани кажется. И вроде собирались бить по Москве, или ее стратегическим объектам. Но два самолета сбили защитники столицы, а два летчики недалеко от Обнинска.

– А зачем им бомбардировщики, если они все ракетами сожгли? – не удержался от вопроса Николай.

– Ракеты делают грубую работу, бомбардировщики ювелирную, – пояснил генерал. – И, пожалуйста, молодой человек, не перебивайте. Продолжайте, товарищ Макаров.

Николай виновато посмотрел на генерала. Его вдруг охватили эмоции в связи с тем, о чем сейчас говорилось. Значит, не было никакой счастливой случайности, что город оказался невредим во время катастрофы. Значит, его защитили. Хоть кого-то они хотели защитить. Ему вдруг очень захотелось найти этих безымянных героев противоракетной обороны. Но где они сейчас, живы ли? Может они, так и живут в своем секретном бункере? И без лишних слов Николай понял, что значит грубая и ювелирная работа. Ракеты бьют по площадям. Уничтожают аэродромы, военные базы, системы ПВО, промышленные центры. Бьют по густонаселенным районам. Подавляют людскую волю, низводя все способности человека к деструктивной панике и безумию. А потом гордо, без всякого противодействия летят огромные крылатые монстры и добивают то, что осталось. Ювелирная работа…

– Сигналы от «Субботнего вечера» перестали идти примерно за два месяца до нашей посадки.

– А почему вы все-таки приземлиться решили?

– А как иначе? Наши тюбики с пищей уже кончались. Конечно, рециркуляция воды еще работала, но с воздухом проблемы начались. Регенерация сбои давать стала, туалет из строя вот-вот выйдет, – усмехнулся Макаров, – Да и другие причины. Просто представьте, каково болтаться над мертвым миром. Это не орбиту безжизненной Луны облетать, зная, что позади свой обитаемый дом. Это Земля, которая превратилась в ад. И все что мы имели от прошлого, это этот призрачный голос на секретной радиочастоте. И если помирать, то дома, а не там в пустоте. Да и не просто так мы в космосе кружили. Изучали, что с землей происходит. Надо было хоть кому-то эту информацию донести. А человек, что слал по закрытой связи сообщения, говорил, что они выйти на поверхность не могут. Снаружи все заражено. Да и аварийные выходы завалены снаружи. А главный путь на их базу лежал через московское метро. Но как я понял из его слов, в метро вообще какая-то чертовщина твориться. Те, кто в бункере остался, держали какое-то время оборону. На них именно из метро нападали. Потом, у них боеприпасы кончаться стали, и они взорвали тоннель, замуровав себя.

– А кто нападал?

– Да мы не поняли толком. Он только и говорил «мрази». Вообще, насколько можно было судить, люди в бункере не совсем вменяемые были. Причем с каждым сеансом связи это чувствовалось все больше. У многих наверху семьи остались. Кто-то вообще двинулся умом оттого, что произошло. Кто-то из-за того, что, отвернув ракеты от уже пылающей Москвы, они сожгли еще невредимую Калугу. У меня такое ощущение возникло, что они там боялись всех, кто не в бункере. Кто снаружи. Считали их мутантами или еще чем-то. Или что им отомстить хотели за то, что Москву проворонили и Калугу сами уничтожили. И, насколько мы могли судить по голосу, они очень много пили. Да еще с какими-то препаратами сильнодействующими из военных аптечек, я полагаю, алкоголь мешал. Иногда на этой частоте мы молитвы слышали. Кто-то мольбы господу обращал. Видимо думали, что по спецсвязи, всевышний их лучше расслышит. Кто начинал говорить что-то и тут же срывался на истерический плачь. Бывало, что кто-то включал рацию и начинал хохотать в нее. Мы только с одним человеком могли общаться. Остальные нас просто пугали своим безумием…

Николай слушал, и его разум стал менять образы героев противоракетчиков, спасших Надеждинск, на потерявших человеческий облик спившихся субъектов, которые в безумии метались по своему замкнутому пространству, боясь каждой тени, и только у одного хватило рассудка, чтобы выйти в эфир и случайно связаться с космонавтами. Идеалистические образы исчезли, и осталась горькая и страшная правда.

– А как связь прекратилась? – спросил генерал после некоторой паузы. Он и сам видимо, прокручивал в сознании то, что могло твориться в том бункере.

– Во-первых, с каждым разом все больше атмосферных помех было в связи. А потом, однажды в эфире воцарилась тишина и все. Мы ждали пару недель и поняли что с этими людьми все кончено. Однажды, правда, мы поймали какой-то сигнал. Но он был кодированный. И причем код совершенно незнакомый. Мы думаем, это вообще не наши были. Сигнал был один раз и тоже потом тишина. Ну, потом мы долго возились с нашим грузом на Луне. В итоге отправили его на Землю. Кое-какие технические проблемы возникли, и груз упал куда-то в Индию. Мы-то хотели сразу в Россию, но так вышло. Решили и сами в Индию садиться. Тем более что у нас такая орбита была. Короче тут много технических тонкостей.

– А вот скажите, – поднял руку тот самый полковник в старом мундире, – У нашей службы безопасности много вопросов к вам. Сами понимаете. История ваша несколько фантастическая, особенно та ее часть, которая касается вашего путешествия из Индии в Россию. Как так вышло, что вы целых пятнадцать лет ехали сюда? Да еще ваш луноход сейчас в исправном состоянии. Как такое может быть? На чем работает ваш луноход?

– Понятно, – покачал головой Юрий Алексеев, – подозреваете, что мы вражеские шпионы значит?

– А как бы вы на нашем месте поступили? Вы же сами офицеры, если вы те, за кого себя выдаете.

– Офицеры, – вздохнул Алексеев, – подполковники. Только вот разве ваши инженеры не осмотрели за сутки нашу машину?

– Ну, это внешний осмотр так сказать был. В ходовую часть и в силовую установку никто не лез. Ждем ваших пояснений.

– Так вы что, думаете, мы все пятнадцать лет ехали в луноходе? Да бывало, что мы после пары суток пути, потом по восемь месяцев искали дорогу, пряча нашу машину в каком-нибудь укромном месте. Мы в Гималаях года два провели. Если не больше. Сдуру думали напрямик прорваться. А там не просто горы высоченные. Половина из них вдруг вулканами стала. Потом четыре года в рабстве у «Священного Джихада» были. Год с лишним думали, как Черное море обойти, там вообще ужас что твориться.

– Давайте по порядку. – Нахмурил единственную бровь генерал. – Что за джихад?

– На ближнем востоке нарвались на какое-то племя радикалов. Точнее нет. Это, кажется, бывший Пакистан был. Да. Пакистан. Они там воевали со всеми. Даже со своими. Их главными врагами было «Мусульманское братство». Выжившие беженцы из Ирана. Те нормальные. Традиционные. Они воевали между собой. «Джихад» хотел захватить весь мир и оставшихся в живых на колени поставить. «Мусульманское братство» хотели возродить цивилизацию и проповедовали человеколюбие и философский образ жизни в традициях ислама. А еще там «Шайтан-легион» орудовал. «Джихады» нас пленили. Мы думали все. Конец. Но нет. Они, узнав, что мы космонавты, видимо обменять нас, хотели на что-то. Все искали, кому нас сплавить. А мы все это время батрачили на них. Землянки рыли. Траншеи. Дрова собирали и прочее. Снег чистили. А потом «Мусульмане» и «Шайтан-легион» объединились и побили хозяев наших, – Юрий усмехнулся. – Это мы потом узнали, что за легион такой в тех краях ужас на всех наводил. Это вообще анекдот. Смех сквозь слезы.

– И что за легион?

– Это были экипажи нашей атомной подлодки и американского авианосца. Разбойничали они там на совесть. Робин Гуд просто отдыхает.

Офицеры в недоумении стали переглядываться. Даже на изуродованном лице генерала застыла гримаса удивления.

– Как так? – Спросил он.

– Да, в общем, история на грани фарса. Где-то в тех морях, толи в районе Красного моря, толи в Аравийском море была уцелевшая авианосная группа США. Однажды они засекли какую-то неизвестную лодку поблизости. По шуму винтов установили, что это ударный атомный ракетоносец Российского флота. Эскорт тут же бросил авианосца своего. По идее в ядерной войне лодка должна ударить именно по авианосцу и именно торпедой с ядерной боевой частью. Ну, они испугались и ушли на всех парах. Авианосец сначала за ними плыть пытался, но те тогда веером разошлись. С авианосца отправили самолеты вдогонку. Так один из эсминцев сбил один такой самолет. Вы можете себе такое представить? Своего же. Братья по оружию называется. Потом они, то есть авианосец, за лодкой начал охоту. Бомбили. Лодка получила повреждения, но пустила торпеду. Однако с простой боевой частью. Тротиловой. А рядом отмели были. Лодка на одну ушла, чтоб не утонуть. Авианосец на другую. Установили радиосвязь между собой. Начали ругаться. Угрожать друг другу. Потом решили перемирие заключить и провести переговоры. Наши поплыли на моторной лодке к их бандуре. Перед этим поддали для смелости. Боялись, что американцы обманут. Убьют или в плен возьмут. Потом во время переговоров на авианосце вообще пьянка вышла грандиозная. Брататься стали. Дескать, если сволочные политики кашу такую заварили, то чего им убивать друг друга. Вспомнили про морское братство. Решили, что делить им нечего. Лодка ведь ударная была, а не стратег. У нее не баллистические ракеты, а крылатые. То есть по территории она не работала. Геноцидом не занималась. Ну и авианосец к тому, что в Росси творилось, причастен не был. Ну и объединились в целях выживания. Занялись откровенным пиратством. Ходили по тем землям. Находили выживших. Одних под опеку брали, за плату естественно. Других, кто им казался отмороженными врагами, крушили. Так и в нашем случае. Договорились они с «Мусульманским братством» и разбили этот «Джихад», который всем вменяемым выжившим в регионе покоя не давал. И нас из долгого плена освободили. – Юрий улыбнулся, – Вот такая невероятная история.

– Знаете, Алексеев. То, о чем вы сейчас с таким умилением рассказывали, иначе как измена не назовешь. – Сурово заметил генерал, поднявшись со стула. Он снова принялся ходить, скрестив на груди руки.

– Какая измена? – удивленно посмотрел на него космонавт.

– Измена присяге, долгу и Родине! А что это, по-вашему? Целый экипаж, и не БТРа какого-нибудь, а ядерного ракетоносца! Брататься с врагом!!!

– Да что вы говорите такое? Война весь божий мир сожгла! Нет победителей! Нет проигравших! Точнее все проиграли! И что теперь, последние горстки выживших должны рвать друг другу глотки? Это и так продолжается! Но эти моряки не стали оглядываться назад! Они подумали о будущем! А взгляд в прошлое лишь укрепляет в очевидном факте! Факт в том, что мы были варварами!

– Мы, значит, были варварами?! Мы, а не они?! – Басов кивнул куда-то в сторону.

– Мы – это все человечество!!!

Наступила тишина. Два человека сверлили друг друга взглядами. Николаю казалось, что они сейчас с кулаками кинуться друг на друга. Но он сам не мог решить, кто из них прав. Он понимал генерала, но он и космонавта понимал. А может быть, что оба правы?…

– Ладно, оставим этот спор. – Вздохнул генерал. – Но не дай вам бог подумать, что я оправдываю поступок тех подводников.

– Это ваше право.

– Что было после освобождения?

– Где-то год мы провели с легионом. Луноход потом искали. Мы же его перед пленом в ущелье одном оставили. А потом снега стали сыпать. Долго искали то место. Нашли. Сказали командирам легиона о нашем плане прорваться в Россию. Они вроде и хотели, но видимо боялись, что тут их именно как предателей встретят. Да и нереальным они такой путь считали. Лодка их едва ли могла поход выдержать, после полученных повреждений. Авианосец вообще дырявый, на мели стоял. Снарядили они нас оружием и провизией и перекрестили на дорогу. С нами только особист подался с подводной лодки. Кречетов Борис.

– А что с ним стало?

– Погиб. На Балканах уже. Там на людоедов мы напоролись в горах. Он их вместе с собой похоронил. Лавину вызвал гранатами.

– Что еще у вас в пути было?

– Да много чего. Например, обширные участки на ближнем востоке просто провалились. Целые плато. Непролазные места совершенно. Мы думаем, что под этими территориями пустоты от выкачанной нефти. После катастрофы в тех краях очень частыми сильные землетрясения стали. Вот и начались обвалы грунта. В иных местах зоны сплошных пожаров. Нефтяные вышки годами там горят. В Турции вообще огромный разлом в земной коре. Мы в этот разлом камни кидали и так и не услышали, как они упали. Глубина невероятная.

– А с Черным морем что, вы говорили?

– Там очень дела плохи. Когда война началась, в пролив Босфор кто-то бросил водородную бомбу. Мы полагаем, что это наши, чтоб обеспечить беспрепятственный вывод черноморского флота на позиции. Но вышел обратный эффект. Пролив закупорился. Потом, когда ледниковый период этот начался, мировой океан, моря, озера, мельчать стали. А ведь в черном море на глубине сероводород. Когда уровень моря резко упал, начались выбросы сероводорода. Там вообще ничего живого не осталось. Все ядовитое. Там мы тоже застряли надолго. С одной стороны разлом, дальше на севере Черное море. Мы ушли на запад и несколько лет жили там. Пока Мраморное море не замерзло наглухо. Потом двинулись дальше. В Европе много радиации. Досталось ей сильно. Мы выживших встретили, только на Балканах. И те совсем дикие были. Потом по ошибке чуть на Кавказ забрели. Потом в России оказались. Думали что Россия. А там, на юге нам и сказали, – «Нет больше вашей немощной России! Теперь тут великое княжество Инфернис!»

– Что еще за Инфернис?

– Царство антихриста, – пояснил Макаров. – Один чудак так и спросил у нас, – «Вы не антихристы?». Видите ли, они его ждут, так как царствие его давно воцарилось, а он все никак их не почтит своим присутствием. А я возьми да ляпни, что мы с небес спустились, а антихрист должен из недр земных появиться. Пошутил, блин. Еле ноги унесли. Они ведь своих врагов собакам скармливают. Очень много у них собак. И инвалидов и больных тоже скармливают. У них и девиз такой, – «Немощные и убогие, и да стерты будут с лица Земли!». Жуткое место. Потому я и спросил у вас первое – это Россия или нет? Мало ли в какой психушке окажемся на этот раз. А дорогу искать действительно трудно. Компас правильного направления не показывает. Вот и вышло, что мы пятнадцать лет добирались. Но с очень долгими остановками. Дошли. До сих пор не верится.

– А насчет лунохода. Не правы вы. – Продолжил Юрий, – Ломался он. Дважды. Но поломки были незначительные. Устранимые. Благо комплект запчастей из грузового модуля мы прихватили. Вот «Вояджер» уже, сколько лет летит в космосе и работает, наверное. Во всяком случае, на момент всеобщего конца он еще сигналы на Землю слал. И ведь никто в нем несколько десятилетий ничего не чинил. А станция «Мир» сколько летала?

– Но ее эксплуатировали. Следили за ней. Ремонтировали.

– Да я не спорю. Но и технологии те были старее. Но насколько она свой ресурс переработала? А машина наша для экстремальных условий предназначена. На Луне сильные перепады температур. Скалы и пыль. А мы большую часть пути по снегу. Снег, более щадящий для ходовой части. Но вот ее и чинили в основном. А силовая установка там двойная. Солнечная панель на крыше, с высокой светочувствительностью. И бетагальванический аккумулятор. Работает на изотопе водорода. Тритий. Ресурс батареи тридцать лет. Тогда это была новинка наших нанотехнологий. Первыми подобный аккумулятор сделали американцы еще в 2007 году. Вот и думайте, фантастическим было наше путешествие или чем-то реальным.

В зале воцарилась гробовая тишина. Два десятилетия люди жили в этой общине, имея смутное представление о том, что происходит в мире, за пределами окружающего их леса. Все, что им удавалось узнать, приносили в своих впечатлениях группы искателей. Весь мир, даже вся вселенная сузилась до рамок этого крохотного городка и видимого в щели блокпостов горизонта. Но теперь на этих людей свалился небывалый поток информации и все словно околдованные, молча сидели на своих местах. Кто-то смотрел на висящую карту, рисуя в воображении этот невероятный путь, который проделали космонавты.

– Кто нанес первый удар? – спросил вдруг генерал.

– Что?

– Вы все видели из космоса. Кто нанес первый удар?

– Мы не знаем, – развел руками космонавт.

– То есть?

– Сначала был цунами. Потом мировой скандал в связи с тем, что он, вероятно, был вызван испытанием некой державой климатического оружия. Потом серия терактов в мире. И началось. А кто первый… Я не знаю. Цепочка событий и все…

– Хорошо. Но мы нанесли равноценный удар по врагу?

– Вы о чем?! – воскликнул Юрий.

– Я об ответном ударе, черт побери! Я хочу знать, мы выпотрошили наших врагов так же, как они нашу страну?! Я говорю о той добродетели, в которую свято верю! Я говорю о добродетели отмщения!

– Да вы в своем уме?! Какой мести вы жаждите?! За лежащую в руинах Родину? За близких? Или за изуродованное лицо?!

Всем показалось, что генерал изготовился для звериного прыжка через стол на этого дерзкого человека.

– Мы нанесли равноценный урон?!?!?! – заорал он, – Отвечай!!!

Космонавт, вдруг выхватил из-за пазухи пачку фотографий, которые накануне показывал Николаю и Вячеславу профессор и швырнул их на стол.

– На, генерал!!! Любуйся!!! Весь мир в огне!!! ВЕСЬ!!! Вот твоя добродетель!!! Нет никакого равноценного удара!!! Нет никакого возмездия!!! Только самоистребление!!! Посади кучку психов, которые прячут за пазухой пистолет в одну комнату и скажи им, что каждый из них друг другу враг!!! И что будет?! Если человек прячет за пазухой заряженный пистолет, он рано или поздно выстрелит по дурости или по необходимости! Руки то чешутся!!! Весь наш мир этой комнатой с психами был!!! Ядерный пистолет за пазухой прятали МЫ, Америка, Англия, Франция, Китай, Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, Иран, ЮАР и еще бог знает кто!!! И все друг другу отомстили!!! Рад?!?!?!

Никто не помнил генерала таким. Его кулаки, которыми он оперся на стол, побелели. Ожог на лице стал бордовым. Из-под повязки потекла струйка крови. Он вдруг зажмурился. Сделал глубокий вдох и, достав платок, вытер кровь.

– Давай по фотографиям рассказывай. Что это за красная область? Вы вчера говорили, что это очень важная информация. – Он вдруг смягчился.

– Пожалуй, я расскажу, – Сказал Макаров, который хлопком по плечу своего товарища предложил ему присесть и успокоиться. – Когда мы покинули Землю, то на следующий день наша аппаратура зафиксировала сильнейшую ионизацию в атмосфере. И странные возмущения в магнитном поле. Через пару часов случился цунами. Источник ионных и магнитных аномалий находился где-то в северном полушарии. В районе Аляски. Когда над Аляской была ночь, мы наблюдали странное электрическое свечение над той областью. Потом война. Свечение продолжалось и после нее. Потом в том районе начали формироваться сильные циклоны. Началась конденсация облаков по всему миру. Но наиболее интенсивно это происходило опять над Аляской. И мы заметили, что это свечение в атмосфере из голубоватого приобретает красный оттенок. Мы долго наблюдали, пока были в космосе. Это звучит невероятно, но движение материковых плит Земли изменилось, и они стали все двигаться к Аляске. А возмущения в магнитном поле вообще приобрели характер настоящего магнитосферного хаоса.

– ХАРП! – воскликнул вдруг профессор Третьяков, – Это ведь ХАРП?!

– Мы тоже об этом подумали. – Кивнул космонавт, – Других вариантов нет. Это ХАРП.

– Это еще что такое? – Басов устало потер лоб кончиками пальцев.

– High Frequency Active Auroral Research Program, – пояснил профессор, явно довольный подтверждением своей догадки. Проект «Аврора».

– Проект «Аврора», это разработка стратосферного гиперзвукового бомбардировщика, – мотнул головой генерал.

– Не совсем. Это скорее дезинформация для масс и иностранных разведок. – Возразил Макаров.

– Допустим. И чем это грозит? И что это вообще?

– Это испытательный стенд для отработки возможностей перспективного геофизического оружия, которое основано на использовании средств воздействия в военных целях на процессы, происходящие в твердой, жидкой и газообразной оболочках Земли. – Сказал Юрий. – В свое время много публикаций в прессе было по этому поводу. Много, ученые по этому поводу выступали. Особенно после цунами 2004 года.

– Ну а чем грозит это?

– Континенты продолжают двигаться в одном направлении. Это может привести к критическому нарушению центра масс планеты. Тогда, как вариант, она сходит с орбиты. Это конец. Конец даже бактериям. Другой вариант. На оголенных участках происходят гигантские выбросы магмы. Мы уже говорили, что кое-где началась вулканическая активность и, участились сильные землетрясения. Под действием собственных центробежных сил, Земля разваливается на части и в Солнечной системе появляется второй пояс астероидов. Это тоже конец всем формам жизни. Конечно, может это и не произойдет. Может ХАРП сам выйдет из строя. Все может быть. Но на данный момент ситуация неутешительная. Может, наши данные не точны. Ведь наша информация это мизер. Но надеяться на авось больше нельзя.

– И что вы предлагаете?

– Выключить ХАРП.

Генерал усмехнулся.

– Ну и где этот долбаный рубильник?

– На Аляске, разумеется.

– Еще лет сорок ехать будете? – Басов уже еле сдерживал смех.

– Не обязательно, – мрачно произнес Алексеев, – У вас ядерное оружие осталось?

– Чего?

– Нам нужно ядерное оружие.

– Эка ты заговорил как, пацифист ты наш, – съязвил Басов, – Только что мне эти фотки в морду тыкал. А что теперь? У нас нет ядерного оружия. Но если бы и было. Как его туда доставить? На самолете, который почти двадцать лет в сугробах гнил? У которого топлива нет? Дальность полета, которого, много меньше чем Аляска? Как? Да еще в неблагоприятных метеоусловиях и бардаке в магнитном поле!

– Можем отправиться в Москву.

– Ее тоже взорвать? – хихикнул генерал.

– Да не паясничайте вы, – досадливо поморщился Юрий, – Там бункеры генштабовские. Там кто-то должен был выжить. Мы не все ракеты использовали. При всем том кошмаре, в который превратили землю, главные участники ядерного клуба использовали не весь свой арсенал.

– Во-первых, Москвы нет больше. Только мертвые руины. Я в этом уверен. Во-вторых, как вы собираетесь искать там бункеры?

– Там надо искать выживших. А выжить могли только в бункерах. Следовательно, найти кого-то из генштаба не так сложно, как кажется.

– Ну, допустим. Нашли вы там некого старого одичавшего человека в маршальском мундире, жрущего чей-то труп. Допустим, он в полубреду расскажет вам о какой-то ракете, которая тоже гнила двадцать лет в шахте. И из этой шахты давно все, что можно утащили выжившие ракетчики. У ракеты топливо протухло давно. Как вы запустите ее? Как нацелите на Аляску?

– Мы все это понимаем. Но мы не знаем, что под этой завесой красного сияния. Нам необходим ядерный заряд. Мы отправимся на Аляску.

– Да вы психи. Как вы туда доберетесь? Вы пятнадцать лет сюда ехали. А туда как?

– У нас впереди Уральские горы. А это совсем не Гималаи. А там Сибирь. Это много проще. Мы думали над этим годы. Но снимки, которые мы смогли недавно получить с нашего покинутого корабля на орбите, нас окончательно поставили перед фактом. ХАРП до сих пор активен. Значит, разрушительные процессы продолжаются. Что-то все равно надо делать. А никаких вариантов, кроме путешествия на Аляску, нет. Это единственный шанс для выживания того, что осталось, понимаете? Пусть призрачный, но шанс. И он всего один! Поймите! Второго шанса не будет! Дайте нам оружие. Дайте нам пару-тройку смельчаков-добровольцев. Мы все сделаем! Второго шанса не будет! – повторил Юрий.

Генерал вздохнул. Лицо его снова стало суровым и мрачным. Он поднялся со стула и опять стал ходить по залу. Смотрел на карту. Затем на фотографии.

– Что скажет совет? – произнес, наконец, он.

– Надо обдумать все. Сейчас никто, наверное, ничего не скажет. Очень много информации. – Сказал один из членов совета.

– Понятно. Тогда решим так. Ученый совет проработает этот план. Через двое суток мы должны принять окончательное решение.

– Значит, как мир уничтожать, так военные тут как тут, а как его спасать, должны ученые голову ломать? – сказал вдруг один из сидящих рядом с Третьяковым пожилых людей.

– Разумеется, – усмехнулся генерал. – На том и держалась наша цивилизация. Лучшего так никто и не придумал. Только на этот раз, – Басов окинул взором единственного глаза всех присутствующих, – На этот раз военные все-таки прислушаются к мнению ученых. Заседание совета окончено.