"МАРК КРАСС" - читать интересную книгу автора (Михайлович Левицкий Геннадий)

Коллинские ворота

Появление Красса в окрестностях Рима оказалось как нельзя более кстати. Великая беда грозила Вечному городу.

Накануне предстоящих событий Луций Сулла встретился на Латинской дороге с Марием – сыном знаменитого Гая Мария. Битва закончилась полной победой Суллы. Из сорокатысячного войска молодой Марий потерял двадцать тысяч. Часть солдат разбежалась по окрестным городкам, Марий же с остатками войск нашел убежище в Пренесте.

Город этот славился своей неприступностью, и Сулла не стал напрасно проливать кровь своих легионеров. Он оставил у Пренесте Квинта Офеллу с приказом окружить город и ждать.

Захлопнув Мария в мышеловке, Сулла устремился к столице. На марше он разделил свои войска, чтобы ворваться в город с разных сторон, но это было излишне. Сразу же после поражения Марий послал приказ претору Луцию Бруту Дамасиппу оставить Рим и спешить на помощь осажденной Пренесте. Голодные, измученные многолетней войной и запуганные казнями, жители без малейшего сопротивления открыли ворота Вечного города.

Сулла не успел насладиться своим триумфом. Каррина, Цензорин и Брут собрали остатки своих войск, объединились с самнитами и направились к Пренесте с намерением помочь потомку великого Гая Мария в осажденном городе. Сулла едва успел занять узкие горные проходы на пути к Пренесте. Убедившись в бесплодности своих попыток прорваться к городу, популяры повернули войска на Рим.

Даже во времена нашествия Ганнибала Вечному городу не грозила большая опасность. Десятки тысяч самнитов привел смертельный враг Рима Понтий Телезин. Веками тянулась кровавая вражда между Римом и Самнием, и всегда последний терпел поражение. Во времена недавних гражданских войн римляне потопили в крови самнитские общины, и теперь Понтий Телезин собрал всех уцелевших мужчин, все молодое поколение, чтобы в последний раз решить спор между двумя народами. Их целью было не просто захватить Рим, но разрушить до основания ненавистный город. "Никогда не уничтожить волков, расхитителей свободы Италии, пока не срублен лес, в котором они обитают", – сказал Телезин накануне битвы.

Рим спасло лишь то, что Телезин, не дойдя всего мили до Коллинских ворот, встал лагерем. Надвигалась ночь, и самниты отложили свою месть до рассвета. Горожан охватил страх; перед лицом смертельной опасности они забыли о вражде. Приверженцы различных партий встали в единый строй.

Утром следующего дня призывно заиграли самнитские рожки. Их звуки послужили сигналом и для римлян – из широко распахнутых ворот вышли все, кто был способен держать в руках оружие, и без промедления напали на врагов. Пользуясь внезапностью, им удалось нанести небольшой урон противнику, но вскоре положение изменилось. Женщины и дети в ужасе смотрели со стен на то, как гибли их мужья, отцы, сыновья – последняя надежда города.

Когда от защитников Рима почти ничего не осталось, на помощь прибыл отряд всадников. Как оказалось позже, это Сулла послал вперед Бальба с семьюстами конниками. Они, конечно, не смогли отбросить врагов от Рима, но все же спасли часть ополченцев и, главное, помешали Телезину и вождям популяров построить войско для битвы. Тем временем подоспел и сам Луций Сулла со всем войском. Гней Корнелий Долабелла и Луций Манлий Торкват советовали дать отдохнуть уставшим воинам, на что Сулла ответил:

– Посмотрите на колонны самнитов, покидающие лагерь, взгляните на истекающих кровью всадников Бальба и подумайте: время ли сейчас вести речь о передышке?

Войско занимало позиции прямо под городской стеной. Марку Крассу досталось правое крыло. В его распоряжение вновь поступил Испанский легион, усиленный опытными греческими наемниками. Еще один легион почти целиком состоял из марсов – самого воинственного италийского народа. Приданных ему перебежчиков и новобранцев Красс поставил позади строя, в резерве.

Сам Сулла занялся остальной частью войска. В центре встали испытанные ветераны, участники штурма Афин, побед при Херонее и Орхомене. Левому флангу проконсул не придал большого значения: его заняли перешедшие на сторону Суллы легионеры Сципиона и прочие перебежчики популяров.

Тем временем противник, тесня Бальба и горстку римских ополченцев, покинул свой лагерь. Сулла распорядился протрубить сигнал атаки, и началось сражение за Рим – самое жестокое и кровавое со времени высадки проконсула в Брундизии.

Крассу довелось сражаться с остатками консульских армий, ведомых неоднократно битыми Карриной, Брутом и Цензорином. Испанский и Марсийский легионы превосходно выдержали первый натиск и перешли в наступление. Вскоре оно закончилось повальным бегством врагов. Наиболее стойкие противники Красса полегли в начале битвы, остальные же сражались неохотно. В большинстве своем римляне, они понимали, что объединились со злейшими врагами Рима и в случае победы последних их город ждет полное уничтожение. Около трех тысяч человек сдалось в плен, и Красс в искупление вины приказал им напасть на самнитов. Как оказалось позже, это были последние пленные гражданской войны, которых ждала столь легкая участь.

Самниты не дали Сулле возможности порадоваться успехам своего легата. С яростью раненого зверя они набросились на его легионы. Левое крыло не выдержало бешеного натиска и начало отступать. Чтобы исправить положение, проконсул вскочил на белого коня и бросился в самую гущу сражения. Враги заметили Суллу прежде, чем он успел воодушевить бегущих солдат. От верной смерти его спас ликтор, хлестнувший коня из всех сил – два копья воткнулись в землю за задними копытами. Сулла достал золотую статуэтку Аполлона и взмолился: "О Аполлон Дельфийский! Ты, который в стольких сражениях помог прославиться и возвеличиться счастливому Сулле Корнелию, который довел его до ворот родного города, неужели ты бросишь его теперь вместе с согражданами на позорную гибель?"

Казалось, счастье покинуло проконсула: левое крыло было разбито и отброшено к Коллинским воротам. Даже центр, состоявший из прославленных ветеранов, начал отступать. Легионеры, оказавшиеся у ворот, бежали в Рим и сеяли панику внутри города. Тогда охранявшая стены стража захлопнула ворота с помощью машины; несколько человек при этом было раздавлено. Погибло множество граждан, вышедших посмотреть на битву и не успевших вовремя укрыться. Сулла бросил в сражение последний резерв и теперь, не в силах переломить ход битвы в свою пользу, отрешенно наблюдал за происходящим.

Когда римляне лишились последней надежды, неожиданно пришло спасение.

В этой битве помощь всегда приходила в последний момент: видимо, судьба хотела показать городу, погрязшему в грехах, насколько непрочно его положение, что лишь случайность спасает Рим от гибели. До этого перед битвой очень вовремя появился Бальба, затем Сулла, теперь положение спас Марк Красс.

Глубокой ночью возвратились его легионы, преследовавшие противника, и напали с тыла на самнитов. Враги оказались в кольце, но продолжали ожесточенно сопротивляться. Битва длилась всю ночь и все утро. Войско самнитов было полностью уничтожено, несколько тысяч человек взято в плен. Всего же с обеих сторон в сражении погибло более пятидесяти тысяч человек.

Утром нашли Понтия Телезина. Злейший враг римлян был жестоко изранен, но еще жив и в сознании. Едва над ним склонились легионеры, глаза великого самнита вспыхнули неукротимой ненавистью. Телезину тут же отрубили голову и доставили ее в Рим как самый ценный трофей.

Вся слава победы досталась, конечно же, Марку Лицинию Крассу, и он ожидал вполне заслуженных наград и почестей. С трудом скрывая свое торжество, легат подошел к Сулле и скромно попросил обеда и отдыха для своих воинов.

– Марк Красс, сегодня ты спас мою честь и жизнь, теперь я твой должник. Прими мою искреннюю благодарность, – признал заслуги Красса Сулла.

– Я просто выполнял свой долг и твой приказ, Луций Сулла Счастливый.

– Вот настоящий пример для подражания! – воскликнул проконсул. – Разбил врага, спас Рим и ничего не требует для себя. И все же я тебя награжу, Марк.

Иронические нотки в хвалебной речи Суллы заставили Красса насторожиться. Он подавил желание в очередной раз проявить скромность и отказаться от награды.

– До меня дошли известия, что ты, Марк, разрушил несчастный умбрийский городок Тудертию, хотя в этом не было надобности. Более того, почти вся добыча попала не в походную казну, а в твою собственную. Подожди оправдываться, Красс, – Сулла поднял руку вверх, приказывая замолчать, – я не хочу, чтобы меня обманывал собственный легат. Я прощаю тебе уничтожение Тудертии; можешь также оставить себе все, что удалось украсть. Это и будет моей наградой.

– Благодарю тебя, великодушный Луций Сулла. Ты очень добр ко мне.

Поле битвы еще было усеяно десятками тысяч трупов, требовавших погребения, еще не смыли кровь с Коллинских ворот, а Сулла уже занимался государственными делами. Первое, что он сделал, – созвал заседание сената в храме Беллоны[14]. Сулла потребовал одобрить все его действия с момента отплытия на Восток…

Вдруг со стороны Марсова поля послышались нечеловеческие крики, словно началось новое побоище. Страхом наполнились сердца сенаторов. Они дружно повернули головы в ту сторону, откуда доносились вопли, но высокие стены храма надежно скрывали происходящее на Марсовом поле.

– Я требую внимания к моим словам, а то, что происходит снаружи, вас не касается: там по моему повелению наказывают негодяев, – сказал Сулла.

Крики и стоны, встревожившие сенаторов, издавали самниты. Всех их, оставшихся в живых после битвы, Сулла приказал собрать на Марсовом поле и перебить.

Чуть позже римляне превратили в пустыню всю территорию Самния. После Коллинской битвы вооруженного "самнита" можно было встретить лишь в цирке, ибо так именовалась категория гладиаторов, сражавшихся оружием уничтоженного народа. Так римляне еще многие сотни лет продолжали наслаждаться победой над поверженным врагом.

До битвы у Коллинских ворот Сулла весьма милостиво относился к тому, кто переходил на его сторону, но тем беспощаднее он был с теми, кто продолжал сражаться против него после поражения самнитов под Римом.

Пренесте первой испытала гнев всесильного проконсула. Защитников города давно мучил голод, но сдаться они решили лишь после того, как увидели на пике голову Понтия Телезина – единственного, кто мог им помочь. Марий Младший, чтобы избежать пленения, схватился на мечах со своим товарищем Телезином (сыном Понтия Телезина). Так оба лишили себя жизни – израненного Мария добил раб.

Всех мужчин павшей Пренесте вывели в поле и разделили на три группы: римляне, пренестинцы и самниты. В первую очередь перебили всех самнитов; из римлян предали смерти сенаторов, остальных отпустили. Сулла, лично руководивший расправой, повелел казнить также всех пренестинцев, за исключением хозяина дома, в котором он остановился. Но тот гордо ответил Сулле, что никогда не захочет быть благодарным за спасение своей жизни палачу родного города. Он смешался с толпой обреченных сограждан, тем самым, вынудив Суллу нарушить закон гостеприимства.

Долго держались жители латинского города Норбы. Лишь с помощью измены римлянам удалось проникнуть в город. Тогда защитники перебили друг друга или покончили с собой, а перед тем подожгли свои дома, таким образом лишив римлян добычи.

Дольше всех сопротивлялся город Волатерры в Этрурии. Лишь на третий год после битвы у Коллинских ворот защитники сдались, выговорив себе право свободно покинуть город. Они уже удалились от родных Волатерр на несколько миль и считали себя в полной безопасности, как налетел отряд всадников и перебил всех до единого.

При наведении порядка в провинциях вновь отличился молодой Гней Помпей. С шестью легионами он высадился на Сицилии, и вскоре плодородный остров подчинился Сулле. Во время операции по покорению острова Помпей захватил много видных марианцев, в том числе Марка Брута и трижды носившего консульское звание Гнея Папирия Карбона. Всех их казнили. Карбона Помпей лично передал в руки палача, забыв о том, что многие годы пользовался расположением этого человека, его защитой в минуту опасности. Карбон, стойко переносивший удары судьбы, накануне казни не сдержался и заплакал. Не страх близкой смерти вызвал слезы старика; бывший консул не смог снести черной неблагодарности.

Затем Помпея послали в Африку, полностью находившуюся в руках мятежников. Здесь Помпей разбил войска Гнея Домиция Агенобарба и нумидийского царька Ярбы и за сорок дней подчинил всю провинцию. Он примерно наказал соседние африканские племена, вернул прежнее уважение к римскому оружию и послал донесение в сенат об окончании войны.

Сенат предписал Помпею распустить войска и вернуться в Рим. Это означало, что Помпей не получит триумфа, а его легионы не пройдут по улицам Рима. Легионеры африканской армии, как и их военачальник, считали, что заслужили триумф, и отказались подчиниться приказу о роспуске. Казалось, еще немного – и в Риме заполыхает еще один пожар гражданской войны. И Сулла уступил: двадцатичетырехлетний Помпей был первым римлянином, награжденным триумфом ранее, чем стал сенатором и консулом.