"Успех (сборник)" - читать интересную книгу автора (Харитонов Михаил)Наваждение— Это капитуляция, — констатировал Президент. — Да. Полная капитуляция, — с ноткой растерянности в голосе подтвердил Викли, рассматривая бумаги. — Интересно, почему они на это пошли? — он покосился на дверь, несколько минут назад закрывшуюся за китайской делегацией, — Честно говоря, сам не возьму в толк… Прежде всего, это успех американской дипломатии, разве не так? — Ну, не только по этой линии. И даже не столько, — заметил Викли. Президент посмотрел на разложенную на столе карту Китая. — Да, мы давили на них всем весом. Авианосцы всё-таки оказались не лишними. — И боевые спутники. И торговая блокада. И поддержка общественного мнения. И китайские диссиденты, не забывайте о них… — Это точно. Чьи права мы защищали бы в противном случае? — Они нам очень помогли. Особенно этот… Ли Ли-сянь. Между нами говоря, он… — Он сукин сын. Но это наш сукин сын. И он нам очень помог. Надо будет сделать его президентом в каком-нибудь китайском государстве. — Он уже президент. Правда, временный. В Маньчжу. — Это где? — Джим, теперь нам всем придётся заучить наизусть все эти названия. Демократическая республика Хань. Танская Конфедерация. Маньчжу. Республика Гонконг. Республика Южный Тибет. Королевство Лха — Северный Тибет. Государство Южная Монголия… — Какой ужас. — Ну да, ужас. Шестнадцать суверенных государств на территории бывшей Китайской Народной Республики. В принципе, я не исключаю возможности дальнейшего дробления. Территориальные конфликты заложены в саму конструкцию, если можно так выразиться. — То есть, если они будут плохо себя вести, мы разрежем этих ребят на много-много кусочков. — Примерно так. — И оккупационный режим. Вот это мне по-настоящему нравится. — Ну-у, формально говоря, это международные миротворческие силы… — Ничего международного в этом мире не осталось, — усмехнулся Президент. — Мы раздавили дракона. Теперь весь мир управляется отсюда. Вашингтон, федеральный округ Колумбия. Президент посмотрел в зеркало, насупил брови, скорчил свирепую рожу. Потом рассмеялся. — Бен, а ведь теперь придётся раздать чёртову уйму правительственных наград. Так что жду толстенной пачки представлений. — За этим дело не станет, — недовольно сказал Викли. — Очередная бумажная буря. Из одного МИДа придёт столько, что ты не успеешь их все подписать до окончания своего срока. Придётся идти на второй. — Ничего, они это заслужили, — Президент опять насупил брови. — Или не заслужили, всё равно. Я утвержу всё. Всё равно в ближайшие сто лет ни у кого не будет повода кого-нибудь за что-нибудь награждать… А помнишь, как этот жёлтый парень, доктор Юн, подписывал договор? Я думал, он будет локти кусать. А он… — Для них очень важно сохранить лицо в любой ситуации… — Лицо? Ха! — Президент хлопнул в ладоши. — Дружище, лицо теперь есть только у Америки. У всех остальных есть задницы. Зад-ни-цы. Господи, я дожил до этого дня!.. Бен, старина, я не могу поверить — мы их уделали! Мы надрали задницы всему миру! — он осёкся. — Извини, друг, это, кажется, та дрянь, которую мне вкололи… — Это наша последняя разработка, — обиженно заметил Викли. — Нейроцеретелин-кварто. Десять минут назад твой интеллект был примерно равен эйнштейновскому… сейчас соображу, сколько это единиц… — Не надо, — поморщился Президент. — Мы же рассчитывали на серьёзные переговоры, — извиняющимся тоном сказал Бен. — Которые могли бы потребовать… — …известного напряжения ума, — закончил за него Президент. — Да ничего, всё нормально. Просто сейчас у меня такое чувство, как будто мне только что сделали лоботомию. — Это всегда так, — успокоил его Викли. — Нейротрансмиттеры шалят. Память-то нормально работает? — Да как сказать… Всё как в дымке, — Президент вздохнул. — Я ведь не очень-то башковитый парень, да-а? — он опять скорчил физию, на этот раз жалостливую. — Бен, ты был когда-нибудь на кукурузном поле ночью? Викли покачал головой. — Ну конечно. Ты ведь, наверное, родился прямо в канцелярии. С дипломом в руке. — Примерно так, — легко согласился Викли. — Ну вот… Ты, дружище — канцелярская крыса. А я вот провёл молодость на ферме. Знаешь, как шелестит кукуруза? Это… это такой тихий, изматывающий звук, от которого невозможно убежать. Он везде, понимаешь? Везде. Зажимать уши бесполезно. И ты бежишь, бежишь, бежишь по полю, а она шелестит, шелестит у тебя в голове… Знаешь что? Теперь мы бросим все силы на медицину. Я так думаю, что американцы не должны умирать. Ну, или хотя бы, не должны умирать так, как все остальные. Американцы должны жить дольше и лучше, чем сейчас. Ты меня понимаешь? Дадим на это пятьсот… нет, семьсот миллиардов. Мы это потянем? — Давайте поговорим об этом потом, — мягко сказал Викли. — Мы теперь — В принципе, нет, — ухмыльнулся Бен. — Алкоголь после приёма нейростимуляторов — это категорически запрещено. Но ведь ты мне этого потом никогда не простишь, не так ли? — Я тебя очень люблю, Бен, — Президент широко улыбнулся. — «Четыре розы». На два пальца, и со льдом. — Нет бы перейти, наконец, на какое-нибудь приличное пойло, — проворчал Бенджамин Викли, пряча улыбку. — В конце концов, существует коньяк. — Вот ты его и пей, — Президент попытался сфокусировать взгляд на карте, но быстро оставил эти попытки. — Где мой виски? — Ли принесёт. Если мы очень-очень её попросим, конечно. И коньяк тоже, ладно? — Хммм… Погоди-ка… Ты сказал, что, если мы попросим… попросим… На что ты намекаешь? Она нас слышит? То есть она нас слушает? — Надеюсь, что так, Джим. Национальная безопасность требует… — А мне сдаётся, что она просто упивается ощущением власти над мужчинами. Как типичная… — Эй, эй! Она и в самом деле нас слушает, Джим! Не выдавай наших маленьких секретов, а то она оставит нас без выпивки. Президент потёр лоб. — Чёртовы ваши снадобья… Не могу сосредоточиться. Дверь открылась, и вошла Моррисон с накрытым подносом. — Летиция! — Президент подмигнул. — Ну, что у нас там? — Как обычно, — Ли ловким движением сдёрнула салфетку. — Вот это я понимаю, сервис, — Президент протянул руку к своему стакану. В это время зазвонил красный телефон. — Итак, вы обладали важнейшей информацией, которую от меня сознательно скрывали, — Джим Сенд, Президент Соединённых Штатов Америки, расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, и пытался собраться с мыслями. — Оказывается, у нас есть противники посильнее китайцев? И они способны звонить мне по закрытой линии? А я об этом ничего не знаю? Господи, что я тогда вообще здесь делаю? — Успокойся, Джим, — Моррисон хладнокровно просматривала документы. — Есть вещи, которые совершенно незачем знать человеку, пришедшему в Белый Дом на четыре года. Бен, объясни ты ему… — Мы знали об их существовании, — неохотно признал Бен. — Но совершенно не предполагали, что они проявятся именно сейчас. Нужно будет проконсультироваться с англичанами. Они знают об этих существах больше всех. Кроме русских, конечно. Но русские ничего не расскажут. — Кто они? — Чужие, — ответила Моррисон, — Просто чужие. — Пришельцы? Они с другой планеты? — спросил Президент. — Нет. Они живут здесь, на Земле. Давно. Очень давно. Кажется, они древнее, чем люди. Я точно не знаю. Бен, вызови британского премьера… — Уже. Я сделал это сразу, как только… Зазвонил белый телефон. Президент снял трубку. — Да? Привет, Арчи. Мы только что приняли капитуляцию китайцев… Ты уже знаешь? Уволю к чёрту весь аппарат. Проклятый британский шпионаж, не могу поверить, что он ещё жив… Но, Арчи, я не о том. У нас тут возникла очень странная проблема. Представляешь себе, по красному телефону позвонили… Да, это защищённая линия. Её установили ещё в прошлом веке, во времена «холодной войны». Да, для русских. Потом для китайцев. И вот, представь себе… Что? Что? Ты опять в курсе? Дать тебе пять минут? Да, я слушаю тебя внимательно. Президент ходил по кабинету, прижимая трубку к уху, и время от времени пытался что-то сказать. В конце концов он положил её обратно на аппарат. — Ну, знаете… Я ничего не понимаю. — И что же он сказал? — мурлыкнула Моррисон, продолжая просматривать бумаги. — Наверное, какую-нибудь гадость? — Они же наши союзники… Они же наши союзники… — бормотал Президент, пытаясь прийти в себя. — На что они рассчитывают? — Значит, они всё-таки испугались. Я всегда говорила, что британцы стали слишком осторожны, — заметила Летиция. — Что он сказал? — Что он нам сочувствует, но ничем не может помочь. И что нам придётся сражаться с бесами, полагаясь на нашу мощь, — выдавил из себя Президент. — Что, это и в самом деле… — Ну да. Христианские народы обычно называют этих существ бесами. Или чертями. Или дьяволами, если угодно, — пояснил Викли. — В любом случае, англичане в этом деле нам не союзники. Впрочем, теперь никаких союзников у нас не будет вообще… — Что значит не будет? Кто тут управляет миром, чёрт подери? — Президент оскалил зубы. — То-то и оно, что мы, — вздохнула Летиция. — То-то и оно. Посетитель выглядел вполне благообразно. Если бы не короткие рожки на бритой голове, а также то, что он минуту назад возник из воздуха прямо в кабинете, его можно было бы принять за человека. — Оех, Князь Воздуха, — представился он, не протягивая руки. — Очень, очень приятно. — Заранее простите мне мою возможную неловкость, я уже четыреста лет не был… в свете дня, если можно так выразиться… — он улыбнулся, показав длинные жёлтые клыки. — Но теперь, надеюсь, я буду здесь бывать чаще. Гораздо, гораздо чаще. Оех, не дожидаясь приглашения, расположился в гостевом кресле, достал сигару. Щёлкнул пальцами. Посыпались искры. Кончик сигары задымился. Гость с видимым наслаждением сделал пару затяжек, потом опять щёлкнул пальцами. Сигара исчезла вместе с дымом. — Не будем терять времени, господа. Насколько я понимаю, я имею честь беседовать с Джимом Сендом, Президентом Соединённых Штатов Америки. А это ваши подручные… — Мои коллеги, — Президент нахмурился. — Хорошо, пусть будут коллеги, — посетитель не был расположен к спорам по пустякам. — Ну, а я представляю Ад. — Что? — Президент мотнул головой. — Ад. Hell, — любезно повторил посетитель. — Ах да, у вас это слово, кажется, считается бранным. Мы не в обиде… — И что вы нам принесли? — заставил себя улыбнуться Президент. — Войну, разумеется, — пожал плечами Оех. В комнате повисло молчание. — Пусть так, — Президент уже взял себя в руки, — но является ли это решение достаточно продуманным? Мы готовы к переговорам по любым вопросам… — О, — собеседник вежливо улыбнулся, — ничего личного. У нас нет никаких претензий к вашей стране. Вы нам, собственно, не нужны. Просто условия нашего существования таковы, что… но вы, кажется, не в курсе ситуации. В таком случае, объяснимся. По-вашему, кто мы? — Мы знаем о вас немного, — вмешался Бен, — но достаточно. Вы — иная раса, враждебно настроенная по отношению к людям. Кажется, вы древнее нас. Место вашего обитания нам точно неизвестно. Большинство народов, сталкивавшихся с вами, считают, что вы живёте под землёй. Видимо, это какое-то иное пространство… — Ну да, — посетитель чуть шевельнулся, устраиваясь в кресле поудобнее. — Просто при переходе в субизмерение у людей возникает чувство падения в пропасть… Ну и к тому же у нас не очень-то уютно, — откровенно признал гость. — За что вы так ненавидите людей? — неожиданно спросила Летиция. — Ненавидим? Слишком сильное слово. Мы не испытываем ненависти ни к кому. Просто выполняем свою работу. Вот и всё. — А почему… — Бен открыл было рот, но осёкся: Оех неожиданно повернулся, и выпустил в его сторону струю горького серного дыма. — Помолчите, я же сказал, что всё объясню… — В кабинете резко запахло тухлыми яйцами. Оех поморщился, и, щёлкнув пальцами, убрал запах. — Вы сбили меня с мысли… Так вот, с самого начала. Очень давно, около десяти миллионов лет назад, в космосе шла война между несколькими расами. Призом служила перспектива господства в Галактике. Солнечная система, и особенно Земля, была… как бы это сказать… стратегически важным пунктом. За него отчаянно сражались две расы. Но в войне участвовала ещё и третья, которая нас и сделала. Мы были предназначены для… — Вы… были сделаны? — вырывалось у Моррисон. — Ну да, разумеется. Что стоит великой галактической расе создать существ, приспособленных для выполнения определённой задачи? Так вот, мы предназначены для того, чтобы вести партизанскую войну. Во время боевых действий на поверхности планеты мы должны были сидеть в одном из субизмерений пространства, сидеть тихо и смирно, предоставляя противникам уничтожать друг друга. Но как только один из противников получает решающий перевес — тут-то мы и вступаем в дело. Простая схема, конечно, но все работающие схемы просты, не так ли? — И что же было дальше? — поинтересовалась Моррисон. — Точно неизвестно. Похоже, война кончилась плохо для всех… Во всяком случае, последний раз мы воевали с галактами ещё в ледниковый период. Довольно успешно, кстати… Правда, кое-что попортили. Раскололись тектонические плиты, ну и земная ось перевернулась, ну и ещё кое-что по мелочи. В общем, наделали шуму. После этого проход между измерениями закрылся. Очень, очень надолго. Похоже, его запечатали извне. И мы просидели у себя в аду миллионы лет. Пока на Земле не появились люди, и не начали воевать друг с другом. Тогда нас выпустили… — Кто выпустил? — наконец, задал свой вопрос Президент. — Ах да. Я же не объяснил самого главного. Наши создатели предусмотрели ту возможность, что нам не захочется исполнять их волю. В конце концов, мы разумные существа, а разумному существу свойственно лгать, предавать, и не подчиняться своим хозяевам… Поэтому они создали особого рода механизм, находящийся между измерениями. Люди называют его «Врата Ада». Или «Адская Пасть», что точнее. Она, собственно, и определяет, когда нас выпускать в ваш мир, а когда нет. Важно то, что эта штука наделена некоторым подобием разума, хотя и очень-очень ограниченным. Это тупой цербер. Тупой и неумолимый. Modus operandi у неё очень простой: пока на Земле идёт борьба между приблизительно равными по силе противниками, она закрыта. Но когда кто-нибудь получает решающее преимущество — вот тут-то она и открывается. То есть субизмерения соприкасаются, и мы получаем возможность погулять по матушке-земле. Мы уничтожаем противника, после чего пасть как бы всасывает нас всех назад, в обычное место нашего обитания… В ад, то есть. Опять же, простенькая схема, но действенная. — Но при чём тут мы? — опять спросил Президент. — Мы не участвовали в ваших войнах, и даже не знаем о них. Почему же вы хотите на нас напасть? — Видите ли, адской пасти совершенно безразлично, что за противники воюют на поверхности планеты. Что галактические расы, что человеческие племена. Она смотрит на то, идёт ли на Земле война, и есть ли в ней глобальный победитель. Или хотя бы единственный кандидат на эту роль. И когда какой-нибудь очередной царёк готовится сесть на трон Владыки Мира… вот тут-то и появляемся мы. — Но ведь вы знаете, что ваша война давно кончилась. Почему бы вам не оставить нас в покое? — А почему мы должны оставлять вас в покое? В конце концов, война — это единственная возможность хоть немного побегать по поверхности. Если бы вы хоть пару минут провели у нас в аду, вам стало бы это понятнее… Между прочим, некоторые люди имели это удовольствие. Те немногие, кому посчастливилось вернуться, оставили впечатляющие рассказы, на них основана вся ваша мифология ада… Наше субизмерение очень плохо оборудовано для жизни. — В таком случае, почему бы вам не выйти на поверхность и остаться здесь? Мы могли бы сосуществовать в мире… — Адская Пасть, — вздохнул Оех, — очень тупой цербер. Она выпускает нас сюда только ради войны, для войны, и в интересах войны. И если мы сложим оружие, она просто всосёт нас обратно, и закроется. Навсегда. Впрочем, мы не сложим оружия. Особенно сейчас. — А раньше? — Ах, раньше… На протяжении человеческой истории пасть открывалась множество раз. Как правило, это происходило, когда на Земле появлялась мировая империя, имеющая решающий перевес над всем остальным миром. Впервые на вашей памяти это было в Атлантиде… кстати, они очень хорошо воевали, и нам в конце концов пришлось просто потопить континент. Очень жаль. Мы стараемся не вредить биосфере планеты. Это не в наших интересах, в конце концов. Потом было много всего, сейчас и не упомнишь… С Римом вышла неприятная история. Мы с Ганнибалом… кстати, наша обычная тактика — смешиваться с войсками одного из противников, как правило — слабейшего… да, так вот, мы почти что раздавили его, и в этот момент проклятые этрусские жрецы сумели-таки закрыть Пасть! И держали её закрытой веками, пока, наконец, мы не вырвались при Атилле… Помните слово «вандалы»? Это были мы. Как, впрочем, и «татары», прикончившие Киевскую Русь, на радость Европе. Русские, кстати, всё поняли правильно: слово «татары» происходит от слова «тартар», ад. Татар считали чертями. И вполне справедливо. А вот арабы до сих пор с гордостью носят имя, которое носили мы, когда разрушали Персию и Византию… славное было времечко… — Подождите. Вы хотите сказать, что эту вашу Пасть можно закрыть? Закрыть отсюда? — перебил Президент. — Ну да. Это было предусмотрено нашими создателями в качестве меры безопасности. Правда, это не можем сделать мы сами. Мы полностью подчинены Пасти, как это ни печально… Зато это могут сделать люди. Нужно совершить ряд символических действий, довольно сложных. В человеческой мифологии есть представление об ангелах, научивших людей магии. Видимо, это были остатки галактов, знавших о нашем существовании. Вообще, земная магия основана на манипуляциях с Пастью. Одно время люди даже научились её приоткрывать. Ненамного, правда. На ползуба, если можно так выразиться. Несколько наших, как правило, просачивалось в щель… Вы называли это «вызыванием духов». Обычно у нас просили помочь прикончить соседа, или хотя бы попортить ему здоровье. Ну, мы всегда были готовы оказать такую услугу. В конце концов, цель нашего существования — вредить сильнейшему… Гость откинулся в кресле, затягиваясь. — В последние несколько столетий Земля была избавлена от нашего присутствия. Так уж сложилось, что в мире не осталось ни одного сколько-нибудь явного гегемона. Все воевали со всеми, и приблизительно на равных. И Пасть оставалась закрытой. А ведь несчастные немцы во время вашей второй мировой пытались нас выпустить… Увы, магию вы растеряли. А двухполюсная мировая система не оставляла нам никаких шансов выйти к вам естественным образом. Потом вы победили Советы, и мы уже потирали руки от нетерпения, но возникли арабы, а потом китайская угроза… Однако, теперь всё обстоит просто прекрасно. Вы уничтожили своего последнего врага, и Пасть, наконец, отреагировала на этот факт. То есть открылась полностью. Весь Ад стоит в очереди на выход… И вот теперь мы подходим к теме моего сегодняшнего визита. Вы, наверное, понимаете, чего мы хотим? — Чтобы мы сдались? — Президент буквально выплюнул последнее слово. — Как вы невнимательны… Мы намерены воевать с вами как можно дольше. Разумеется, воевать честно: Пасть, к сожалению, не прощает халтуры. Но мы должны беречь планету — разумеется, в рамках возможного. Поэтому галактическое оружие мы имеем право применять только в самом крайнем случае. В принципе, наш обычный способ — это использование оружия противника. Причём того, которое он применяет актуально, а не того, которое лежит у него на складах. Вы меня понимаете? Президент помотал головой. — Вижу, что нет. Хорошо, давайте по-другому. У нас с вами есть общий интерес. Вы ведь не хотите стать последним президентом Соединённых Штатов? Наверное, нет. Значит, военные действия не должны быть слишком интенсивными. А это зависит не только от нас, но и от вас. Если вы удержитесь от немедленной эскалации конфликта. Давайте постреливать друг в друга из автоматов, в крайнем случае — из гранатомётов. Разумеется, нам вы никакого ущерба не нанесёте в любом случае, а у нас будет повод удержаться от… Зазвонил красный телефон. Президент почти инстинктивно потянулся к трубке, и тут Оех неожиданно ударил его по руке. — Не трогать! Это не ваше дело! Он по-хозяйски схватил трубку, поднёс к уху. — Это вы? Как это? Это невозможно — соглашение уже заключено… Вы не можете! Вы поплатитесь за это, вы очень дорого заплатите… Нет! Не смейте! Я требую… Князь Воздуха обессилено уронил трубку на рычаг, и обвёл взглядом кабинет. Президент невольно отпрянул: такая нечеловеческая злоба была написана на исказившемся лице демона. — Вы дорого заплатите за это, ничтожные людишки… — выдавил он из себя, и исчез. В комнате повисло облако серного дыма. — Ну и как это надо понимать? — пробормотал Викли. — Мне кажется… — начала было Моррисон, но тут красный телефон зазвонил снова. — Джим, мне кажется, на этот раз ты можешь взять трубку! — улыбнулась Летиция. — Это уж точно тебя. И я даже знаю, кто это. — Мы готовы выдать вам тело преступника в любой момент, как вы того пожелаете, — почтительно склонив голову, говорил доктор Юй Юн-лян, вице-президент Танской Конфедерации, — к сожалению, он успел умереть раньше, чем мы смогли его арестовать, — добавил он. — Я уверен, вы можете опознать его. Ваши научные методы так совершенны… — Значит, только тело. Ну и хорошо, — подумав, сказал Президент. — Мне никогда не нравился этот тип. Хотя, почему он не бежал? Если вы утверждаете, что он чёрный маг, он мог бы пройти сквозь стену, или что-то в этом роде? Почему ему не помогли эти плохие парни из преисподней? Доктор Юй позволил себе вежливо улыбнуться. — Демоны не спасают неудачливых магов. Утащить его к себе они, возможно, не отказались бы, но сейчас Пасть закрыта. Надеюсь, навсегда. — Как ему удалось её открыть? — поинтересовалась госпожа Моррисон. — И может ли это сделать кто-нибудь ещё? — Не беспокойтесь об этом, — махнул рукой доктор Юй. — Ли Ли-сянь был последним, у кого это получилось. Его семья всегда интересовалась чёрной магией, и преуспела в некоторых запретных искусствах. Но открыть Пасть может только правитель, а в его роду никогда не было людей выше начальника уезда… Напрасно его сделали президентом Маньчжу. — Временным президентом. До проведения демократических выборов, — Президент поймал себя на том, что оправдывается. — Это неважно. Он был верховным правителем, и тем самым получил право заключать договоры с Пастью, — объяснил доктор Юй. — Какие договоры? — подал голос Викли. — Насколько мы поняли… — Не доверяйте демонам, — перебил его Юй, на минуту забыв о вежливости, — это чрезвычайно лживые существа. Хотя, кое-что было правдой. Насколько нам известно, они действительно созданы внеземной расой для ведения военных действий. И они действительно подчиняются разуму, именуемому Пастью. Важны мотивы… — Чьи мотивы? — переспросил Президент. — Надо было вколоть ему нейростимуляторы, — прошептал Викли Летиции. — Он туго соображает. — Мотивы их создателей, — любезно пояснил доктор Юй. — У нас есть пословица: обезьяна наблюдает с горы за сражением тигра и дракона. Слабому нет смысла участвовать в сражении сильных. Зато он может воспользоваться открывающимися выгодами. Когда галактические расы сражаются за господство над пространством, весьма разумно занять нейтральную позицию, оказывая услуги всем желающим. В той войне Земля была важным стратегическим пунктом. Изначально она принадлежала древнему народу, который не захотел участвовать в космической войне, потому что не видел в ней смысла. И он оставил Землю соперникам. Но предварительно создав демонов — и Пасть, которая их выпускала или всасывала обратно. Разумеется, за плату. — За плату? То есть это наёмники? — Ну да. Ад — это коммерческое предприятие. Пасть берёт плату за услуги демонов, а те сражаются на той стороне, которая даст больше. Плата принимается тем, что наиболее ценят все живые существа… — И что же это? — Президент покосился на своих помощников. — Кажется, я поняла, — осторожно сказала Моррисон. — Но разве этим можно расплатиться? Или всё-таки можно? В таком случае на что рассчитывал Ли Ли-сянь? — Я ничего не понимаю, — недовольно сказал Президент. — Имеется в виду жизнь, — пояснил доктор Юй. — Точнее, жизненная энергия существ. Мы, китайцы, называем её «ци», вы, европейцы — «душой». Это единственная валюта, которая имеет хождение в Галактике. Но существуют галактические законы, и они мало отличаются от земных. Например, убийство, в том числе и с целью получения жизненной энергии, карается смертью. Даже убийство врага на войне не может быть использовано для получения жизненной энергии: жизнь убитых принадлежит той стороне, на которой они воевали. Единственный легальный способ получения этой энергии — оформление договора согласно законам, принятым в галактическом сообществе. При этом правитель, например, в некоторых случаях имеет право расплатиться жизнью подданных. Этим и воспользовалась та раса, что создала демонов. С Пастью можно подписать контракт. Минимальной ставкой является жизнь самого мага — это случай так называемой «продажи души». Но, конечно, лучше расплачиваться чужими жизнями, чем своей. И чем их больше, тем на больший объём услуг можно рассчитывать. Правда, демоны мало что умеют, разве что воевать. Но на эту работу всегда есть спрос. — А что, галактические законы действую на Земле? — недовольно спросил Викли. — Разумеется, — улыбнулся доктор Юй. — Земля — часть Галактики, и на неё распространяется галактическое право. Незнание законов не освобождает от их выполнения. Разумеется, мелкие разборки между населяющими планету дикарями мало беспокоят высоких господ, правящих в Галактике. К тому же мы пока не способны серьёзно нарушить эти законы: в основном, они касаются того, чего мы пока не умеем делать. Например, присваивать чужую жизнь. Но как только люди станут сильнее, им придётся столкнуться с галактическим правом… — Но всё-таки, почему Ли Ли-сянь пошёл на это? Всё-таки он был диссидентом, и разделял наши идеалы, — недоумённо спросил Президент. — Да, он был несимпатичным парнем, но на китайского националиста он был совсем не похож. — В том-то всё и дело, — вздохнул Юй. — Он искренне верил в преимущества американского строя и образа жизни. Он считал вас непобедимыми. А поэтому думал, что единственным способом восстановления могущества Китая является сделка с демонами. Жизнь двухсот миллионов китайцев показалась ему приемлемой ценой за разрушение Америки. Какая глупость, — сокрушённо добавил он. — Вообще, сделки с демонами никогда не приносили пользы. Пасть всегда требовала слишком много жизней. Что пользы в гибели твоего врага, если ты истощаешь собственный народ? В Карфагене это поняли слишком поздно, — добавил он. — В Карфагене? Кажется, Оех что-то говорил об этрусских жрецах… — Которые закрыли Пасть какой-то своей магией? Да, вы мне это рассказывали. Очень забавно. На самом деле карфагеняне отказались проводить последнее, самое грандиозное, жертвоприношение, которого потребовали демоны за уничтожение Рима. Они решили, что обойдутся своими силами, и расторгли контракт. За что и поплатились: демоны не прощают обмана. Хорошо, что мы успели вовремя остановить Ли Ли-сяня. — Я не понимаю только одного: что ему было нужно от нас? — подала голос Моррисон. — Почему бы им просто не напасть на Америку? Если они столь могущественны, как вы говорите, это было в их силах. — Мне не хотелось бы касаться этого вопроса, — замялся доктор Юй, — но если вы настаиваете… Демон приходил, чтобы прощупать почву для соглашения. Он ведь предлагал вам затянуть войну? — Да, — подтвердил Президент. — Он говорил, что… — Неважно, что он говорил. Видите ли, если бы военные действия пошли слишком интенсивно, Америка была бы разгромлена года за два. Тогда всё, на что могла бы рассчитывать Пасть — это на те двести миллионов жизней, которые пообещал ей Ли Ли-сянь. И то не было бы уверенности, что он сможет заплатить. Мао, например, так и не расплатился за победу над японцами, в отличие от Сталина… но это всё в прошлом. Так или иначе, почему бы им не договориться с вами? — Никогда, — твёрдо сказал Президент. — Вот именно, — обрадовался доктор Юй, — вы лично никогда на это не пошли бы. Вы слишком прямой человек, — здесь он слегка поклонился. — Значит, войну надо было дотянуть до следующих выборов. На которых к власти придёт тот, кто ради победы готов на всё. Война выносит на поверхность политиков определённого типа… И тут уж демоны стали бы диктовать условия. Я даже не представляю себе, сколько жизней американцев они захотели бы получить… Много, очень много жизней. Но всё это в прошлом. Пасть закрыта. Вы получите тело Ли Ли-сяня завтра. — Последний вопрос, доктор. Вы совершенно уверены, что он — последний, кто мог открыть Пасть? — забеспокоился Викли. — Не последний, конечно. Но Пасть может открыть только правитель, имеющий право распоряжаться жизнью подданных. Вы поступили очень неразумно, когда выдали этому человеку диктаторские полномочия. Правда, ненадолго, до выборов. Вот он и не стал ждать. — И мой последний вопрос, — заговорила Летиция. — Скажите честно, доктор… хотя я понимаю, что это бестактность с моей стороны, но всё же… Вы ему не сочувствуете? — Кому? Ли Ли-сяню? — Юй неожиданно сморщился, как от кислого. — Он глупец. Он верил в мощь запада больше, чем в мудрость наших предков. Нет, нет, я ему не сочувствую. — А в чём же состоит мудрость предков, доктор? Давайте начистоту: Китай побеждён и раздроблен, а мы правим миром. И мудрость ваших предков вам не очень-то помогла, да? — Ну и что? Вы стремитесь к могуществу, а мы — к выживанию. Китай существовал ещё тогда, когда вас не было, и будет существовать, когда вас не будет. Многие обладали миром, но немногие сумели удержать то, чем обладали. Почему вы думаете, что с вами будет иначе? Да, сейчас вы сильны и едины, а Китай — слаб и раздроблен. Но мы, китайцы, останемся добрыми соседями, наши разногласия незначительны. Мы один народ, мы это хорошо помним. Зато нас больше никто не боится и никто не желает нам зла. Когда-нибудь раздробление кончится, и мы воссоединимся. Ни к чему торопить события, которые ещё не созрели. — А что вы думаете о нас? На самом деле? — не отставала Моррисон. Юй деликатно опустил глаза. — Америка — великая страна, — наконец, нашёл он нужные слова. — Американцы — великий народ. Но мы опасаемся переразвития великого. Над теми, кто вознёсся слишком высоко, смыкаются воды. Извините, мне пора. Доктор Юй встал, поклонился, и меленькими семенящими шажками проследовал к двери. — Как ты думаешь, он сказал нам правду? — спросил Викли Летицию. — Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, — отозвалась та. — Во всяком случае, непосредственная угроза миновала. — А что этот парень говорил про развитие и какую-то воду? — некстати спросил Президент. — Намёк на двадцать восьмую гексаграмму Книги Перемен, — ответил Викли. — Она называется «Переразвитие великого». — И как ты держишь в голове столько всякой чуши, — проворчал Джим Сенд, — у меня от неё мозги из ушей лезут. Что такое гексаграмма? — Такая китайская гадательная хреновина, — в тон шефу ответил Викли. — Там нарисованы чёрточки, а под ними — всякие слова. Афоризмы. В основном такие, что они приложимы к любой ситуации. Китайцы просто обожают эти штучки-дрючки. — Перестань, Бен, — неожиданно резко прервала его Летиция. — Гексаграммы описывают состояния, в которые попадают сложные системы. Люди, народы, государства. Доктор Юй полагает, что мы находимся в состоянии, описываемом двадцать восьмой гексаграммой. — Ну и что там написано? — спросил Президент. — Ничего хорошего, — вздохнула Моррисон. — Особенно в конце. Мы попытаемся перейти вброд реку и потонем. Это такая метафора. Знать бы, к чему она. — Впрочем, на наш век хватит, — закончил Викли. — Ну что теперь — подписывать наградные листы? — Очень не хочется, — тяжело вздохнул Президент. — А что, кстати, если наградить этого доктора Юя? В конце концов, он решил нашу проблему, не так ли? — Может, дадим ему Нобелевскую премию мира? — без тени иронии спросила Моррисон. — За выдающиеся усилия в деле установления демократии и мира во всём мире… — За это лучше выпить, — подумав, ответил Президент. — Викли, ты как? — Коньяк, — подумав, сказал Бен. — Только хороший коньяк. Летиция встала, машинально оправила узкую юбку. — А ведь они рассчитывают когда-нибудь вписаться, Джим. В галактическое сообщество. — Кто? — не понял Президент. — Китайцы, — Викли потеребил нижнюю губу. — Ждут своего часа, значит, — Президент злобно оскалился. — Думают, они будут править миром, когда мы сдохнем. Ничего-ничего. Пока что мы тут главные, что бы они там о себе не мечтали. И мы можем устроить им много весёлых сюрпризов. — А вдруг они в самом деле не стремятся к власти над миром? — тихо сказал Викли. — Хотя бы потому, что у этого мира уже есть хозяева?.. Впрочем, хватит на сегодня. Проблемы надо решать в порядке их возникновения. Это наш путь. Так что будем пока считать, что вся эта чёртова хрень — просто наваждение. Ладно, Джим, твоя взяла. Дай-ка я попробую это пойло. Чувствую, сейчас это будет самое то. За нашу победу, дамы и господа. Первый помощник Президента Соединённых Штатов Америки неловким жестом ухватил тяжёлый стакан с виски. Зажмурившись, влил в себя содержимое. — Дерьмо, — удовлетворённо констатировал он. — Как я и думал. — Пожалуй, — сказал Президент, — при случае я приглашу этого доктора Юя на ферму. Пусть послушает, как шелестит кукуруза. Сдаётся мне, что ему понравится этот звук… Ну всё, мне надо идти, разбираться с наградными листами. Оставляю вас тут тет-а-тет. Береги честь, Ли. Бен — мужчина ого-го, да и ты тоже не промах… Шучу, шучу… Он тяжело поднялся, и, шаркая ногами, поплёлся к выходу. |
||
|