"2005 № 10" - читать интересную книгу автора (Журнал «Если»)

Вл. Гаков ПРОПАВШИЙ В ПЕСКАХ

Много экзотических миров со своей экологией, природой, историей и культурой придумали за последние полтора века фантасты, но этот стоит особняком. Планета-пустыня — с ее гигантскими червями, скрытым в недрах Снадобьем, позволяющим предвидеть будущее, и свободолюбивыми аборигенами-фременами, ожидающими своего мессию-освободителя. Где-то там, за пределами планеты творится «большая» галактическая политика, но средоточием, узлом, на который завязаны все нити в Галактической империи, оказываются эти бесконечные песчаные пустыни. Читателю научной фантастики не нужно напоминать имя планеты. Как и фамилию ее создателя, которому в сентябре этого года исполнилось бы 85 лет.

«Пусть вас не вводит в заблуждение тот факт, что он был рожден на Каладане и первые пятнадцать лет жизни провел там. Арракис, планета, известная также под именем Дюна, навечно осталась его миром». Слова, сказанные о герое романа «Дюна», в полной мере могут быть отнесены и к автору — американскому писателю Фрэнку Герберту. Он написал еще много всего, но любую его книгу читатели и критики с неизбежностью сравнивали с эталоном — циклом о песчаной планете.

Можно как угодно относиться к социополитическим, культурологическим, экологическим и религиозным воззрениям создателя «Дюны», но в одном ему не откажут ни сторонники, ни противники. Герберт создал настоящий Мир — огромный, эволюционирующий, многослойный, развернутый в пространстве и во времени, населенный людьми и культурами. И увлекательно поведал нам его историю, столь же богатую деталями, парадоксами, уроками, взлетами и трагедиями, прозрениями и глупостями и оставленными без ответа вопросами, как наша собственная. Причем рассказал обо всем с позиций историка еще более отдаленной эпохи, когда описываемые события успели превратиться в седую старину, покрыться маревом неизбежного мифотворчества, преувеличений и поздних наслоений. И уже не разберешь, где реальные события, а где миф, легенда…

Фрэнк Патрик Герберт родился в Такоме (штат Вашингтон) 8 октября 1920 года. Отец будущего писателя также звался Фрэнком Гербертом и владел небольшой автобусной компанией, а затем служил патрульным полицейским на шоссе; мать большую часть времени занималась домашним хозяйством. Детство Герберта-младшего прошло на берегах заливов, которых было немало в северо-западной части штата. Хотя у родителей никогда не было фермы, жизнь текла совсем деревенская: как вспоминал писатель, «в этих малонаселенных местах невозможно было выжить без собственных цыплят и коровы».

Систематического образования Герберт не получил. Он проучился один год в Университете штата Вашингтон в Сиэтле, а потом бросил учебу и зарабатывал на жизнь, чем придется. Первую постоянную работу — репортера в провинциальной газете — будущий писатель получил в 18 лет, слегка приврав в анкетной графе о возрасте и умолчав о незаконных «загулах» в соседнюю Мексику.

Потом началась война, и молодого журналиста призвали в армию. Отслужив четыре года на флоте, Герберт демобилизовался и вернулся в родные края, к журналистике. Он переменил десяток газет в соседнем штате Орегон, а с 1959 года работал в одной из ведущих газет Западного побережья, «The San Francisco Chronicle», которую не покинул даже после выхода в свет прославившей его «Дюны»!

Параллельно Герберт увлекся политической деятельностью, выполняя работу спичрайтера в штате различных избирательных кампаний. А в 1954 году, находясь уже в столичном Вашингтоне, даже сам претендовал на губернаторский пост в одном из американских островных владений в Тихом океане — на Самоа. Как вспоминал несостоявшийся губернатор, «я тогда был на волосок от назначения». Интересно, на какой цикл натолкнуло бы его пребывание на островах, посреди бескрайнего океана — во всяком случае, о песчаной планете мы в таком раскладе вряд ли услыхали бы… А еще Герберт короткое время преподавал в своей alma mater — Университете штата Вашингтон в Такоме, работал консультантом по экологическим вопросам в Фонде Линкольна, совершая служебные командировки во Вьетнам и Пакистан.

И лишь в 1970 году, став профессиональным писателем, он окончательно удалился в родной штат, купил себе небольшую ферму в Форт-Таунсенде и организовал на ней, по его собственным словам, «демонстрационный экопроект, идеальную модель технокрестьянства». «Проект» органично совмещал бассейн с подогреваемой водой, сауну, компьютеры и прочую электронику с ветряными двигателями, теплицей, работающей на солнечной энергии, а также спортзалом, прудом для уток, установками искусственного климата и переработки птичьего помета в метан, которым, собственно, и отапливалась «экосистема».

Можно добавить, что Герберт был дважды женат, имел троих детей, один из которых также стал писателем-фантастом. Носил окладистую бороду, был малообщительным, ничем особенным не болел — и скоропостижно скончался в 1986 году. Обычная жизнь, не балующая исследователя какими-то невероятными эпизодами, если не считать книги, в 1965 году вынырнувшей на поверхность из каких-то неведомых нам глубин.

Мысль стать писателем пришла к Герберту, по его детским воспоминаниям, примерно в восьмилетнем возрасте: «За одним из завтраков я вдруг решил, что буду писать». А печататься он начал сразу после войны, опубликовав несколько рассказов в журналах, но так и не раскрыв своим биографам псевдонимы, под которыми были напечатаны эти рассказы. Гордиться было нечем: «Писал я их, — вспоминал Герберт, — исключительно ради денег».

В 1944 году начинающий автор прослышал, что нью-йоркский агент Лартон Блассингейм ищет новых клиентов, и немедленно послал ему рукописи, которые были приняты с интересом. Но лишь спустя восемь лет был опубликован первый научно-фантастический рассказ Фрэнка Герберта «Что-то ищете?» (1952).

После десятка рассказов, прошедших почти незамеченными,[23] Герберт до «Дюны» успел опубликовать один приметный роман — «Дракон в море» (1954; 1956). История экипажа атомной субмарины (дело происходило в недалеком будущем) принесла автору успех, в том числе и скандальный. Почти повторился казус с рассказом «Линия жизни» Клива Картмилла, который вошел в историю, в основном, благодаря догадке относительно боевого использования ядерного оружия. Напомню, что автор высказал ее и подробнейшим образом расписал устройство атомной бомбы в 1944 году, когда в детали сверхсекретного «Манхэттенского» проекта американцы не сочли нужным посвятить даже Черчилля!

История о том, как в редакцию кэмпбелловского журнала "Astounding Science Fiction» нагрянули агенты ФБР разобраться, каким образом произошла «утечка секретной информации», — общеизвестна. Во всяком случае, читателям научной фантастики. Однако не все, вероятно, знают, что аналогичный визит представителей «органов» грозил и Фрэнку Герберту — но, к счастью, пронесло… Снова писатель-фантаст «провинился» тем, что чуть забежал вперед. Спуск на воду (точнее — под воду) первой в мире атомной подводной лодки «Наутилус» был намечен на конец 1954 года, и до той поры все технические детали проекта были тщательно засекречены. А тут какой-то фантаст подробнейшим образом выбалтывает военные секреты в паршивом журнальчике!

Именно так оценил публикацию автор анонимного письма, направленного в соответствующие инстанции и подписанного «отставным офицером ВМФ». В письме автор рассказа был прямо назван изменником родины и коммунистическим агентом. А времена тогда были лихие, Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности трудилась, не покладая рук, и не миновать бы писателю трибунала современных инквизиторов, если бы… Если бы не разительные расхождения в его описаниях выдуманной субмарины (прослужив во флоте, Герберт и обычных-то, дизельных, в глаза не видел) и реального проекта «Наутилус».

Идея романа возникла у него еще в 1958 году, во время журналистской командировки на исследовательскую станцию в штат Орегон, где репортеру Герберту потребовалось собрать материал об экспериментах по контролю за движением песка в прибрежных дюнах. Сначала были написаны две повести — «Мир Дюны» и «Пророк Дюны», прошедшие журнальными сериалами в 1963–1965 годах. А когда автор объединил их в один роман, то поначалу не смог никуда пристроить. В основном, из-за объема — хотя в ответах-отказах из издательств Герберту прозрачно намекали еще и на «перегруженность сюжетными линиями и героями». Действительно, в середине 1960-х гигантский томина в четыре сотни страниц представлялся для среднего читателя фантастики чтением непосильным — по крайней мере, так полагали все редакторы, которые не один год занимались этой литературой и считали, будто знают, что к чему.

Впрочем, исключение все же нашлось. Один человек поверил в Герберта сразу и безоговорочно — это был покойный Дональд Уоллхейм, который в те годы вел научную фантастику в издательстве «Асе Books», выпускавшем книги в мягких обложках. Когда Уоллхейм рискнул выкинуть на рынок «Дюну» — без сокращений и исправлений (на которые автор, скорее всего, не пошел бы), мало кто подозревал, что у научно-фантастической литературы появился новый живой классик. Позже, когда очередные романы о Дюне автоматом занимали первые строки в списках бестселлеров, те первые «отказники», наверное, локти кусали с досады: как же можно было так лопухнуться?

Роман немедленно завоевал обе высшие премии жанра, «Хьюго» и «Небьюлу», и вошел в анналы лучших произведений фантастики второй половины XX века. Чуть позже читатели журнала «Locus» назвали «Дюну» лучшим НФ-романом всех времен. Это, вероятно, преувеличение. Но то, что без «Дюны» любой такой список «лучшего» окажется досадно неполным, отрицать невозможно.

К счастью, сегодня нет нужды подробно пересказывать сюжет этого великого во всех смыслах романа. Он действительно велик — если считать не только страницы и печатные знаки, но и смыслы, сюжетные линии, героев и оригинальные, запоминающиеся детали и находки. Галактическая империя — что любопытно, скроенная не по западному образцу, а с явным «исламским» колоритом. Песчаная планета Арракис (Дюна) с ее уникальной экосистемой. Гигантские черви. Таинственное Снадобье. Космическая Гильдия, навигаторы которой, генетически трансформированные под воздействием Снадобья, способны сворачивать пространство-время. Дворцовые интриги и феодальные распри. Атрейдесы и Харконнены. Люди-компьютеры (ментаты). Жители пустыни — фремены. Пророчество о Мессии. Наконец, он сам — изгой, харизматичный вождь, сверхчеловек, пророк… Все это и многое другое оказалось органично соединено в гигантских размеров фреску.

Среди целого веера глубоких и неординарных идей, проводимых Гербертом в «Дюне», хочется отметить одну, актуальность которой, на мой взгляд, за прошедшие сорок лет только возросла.

Писатель неоднократно возвращается к мысли о том, что сознание человека постоянно балансирует на опасной грани, перейдя которую, рискуешь кануть в бездну, тьму, абсолютное «ничто». И наибольшую власть над собой, другими людьми, обстоятельствами, даже над Временем обретет лишь тот, кто в состоянии лавировать на этой тонкой, ускользающей грани, подобно искусному танцору, едва касающемуся ногами пола. Важно суметь удержаться, не свалиться в омут безумия, бессознательного, откуда обратной дороги нет, — и в то же время не поддаться малодушному искушению отойти от опасной грани подальше, предпочтя ей куда более комфортное состояние «нормы». Спокойное, прогнозируемое, не грозящее никакими опасными откровениями — но и прекрасными тоже! Потому что, считает Герберт, чем больше человек соприкасается с опасностями Неизвестного, тем большие горизонты открываются перед его разумом.

Пауль Атрейдес, «прозрев» и став духовным лидером Муад’дибом, побеждает в кровавой галактической игре еще и потому, что вовсе не стремится достичь того, о чем мечтают все политики — фантастические и реальные. В сущности, Муад'диб не творит Историю, тем более не управляет ею, но, подобно опытному пловцу, учится миновать ее опасные водовороты, запруды и омуты — с ее же помощью! Неслучайно так важен для автора эпизод с обрядом инициации — первой попыткой молодого лидера фременов оседлать гигантского червя. Ведь червь не просто отвратительное и опасное чудовище, но и существенный элемент экологии, религии и культуры Арракиса. По сути — символ двуликой и неодолимой Природы. С Историей, по Герберту, — та же штука.

Загадки и той, и другой можно лишь разгадать, но нельзя контролировать, окончательно сведя к понятному и привычному обыденному круговороту. Пауль Атрейдес осознал это. И выиграл. В то время как все остальные игроки галактической партии (падишах-император, клан Харконненов, монополист космических перевозок — всесильная Гильдия и даже казавшаяся архимудрой религиозная секта Бене Джессерит) — все стремятся управлять, контролировать ситуацию, извлекая из нее прибыль и сводя свой собственный риск к минимуму.

А по Герберту, нет ничего более полярного, чем экология (понимаемая как адаптация к окружающим условиям) и политика. Это один из главных уроков «Дюны». Сам автор, по-видимому, в полной мере усвоил его еще в бытность свою репортером, наблюдавшим за тем, как ученые приспосабливаются к пустыне. Уже тогда он понял, что люди должны научиться жить ВМЕСТЕ с пустыней — вместо того, чтобы изменять ее для собственной утилитарной пользы.

Между прочим, один из фундаментальных принципов экологии состоит в том, что экосистема сохраняет стабильность не в ситуации искусственной отгороженности от различных возмущающих факторов, внешних и внутренних, а, наоборот, при наличии их! Стабильность достигается не при полном единообразии, а тогда, когда имеет место такое изобилие «иного», что множество сосуществующих в экосистеме организмов в целях взаимного выживания вынуждены держаться вместе, чтобы противостоять резким изменениям внешней среды.

Чтобы было понятнее, автор «Дюны» быстро переводит стрелки с экологии на политику: все попытки цивилизации обеспечить своих индивидуальных членов надежной системой безопасности и контроля (как всегда, для их же блага) с неизбежностью приближают кризис. Потому что в этом случае цивилизация в целом теряет способность встречать грядущие изменения «лицом к лицу».

Было бы странно, если бы вслед за такой большой и богатой книгой не потянулся шлейф продолжений-сиквелов. Их ждали все, даже те, кто с подозрением относится к многотомным сериалам. Оставался вопрос, где и когда Герберт остановится. Не остановился…

Второй роман «Мессия Дюны» (1969) вышел, по общему мнению, слишком «промежуточным» и невнятным и в итоге малоудачным — экология и философия в нем отошли на второй план, уступив место дворцовым интригам, заговорам, борьбе за власть. А затем произошел обвал, о коем втайне грезит каждый американский писатель: третья книга, «Дети Дюны» (1976), повествующая о наследниках Муад'диба, стала общенациональным бестселлером. «И заверте…», как писал русский сатирик Аверченко.

Последующие книги разраставшегося «дюнного цикла» могли заинтересовать уже не литературных критиков, а, скорее, аналитиков книжного рынка, специалистов по масс-культуре и специфические периодические издания, посвященные жизни «богатых и успешных». И хотя три последних тома, написанных Гербертом на волне коммерческого успеха — «Бог-император Дюны» (1981), «Еретики Дюны» (1984) и «Капитул Дюны» (1985), — разошлись миллионными тиражами и принесли Герберту также миллионы, с литературной точки зрения они не идут в сравнение с первым романом.

Хотя, надо сказать, накопление количества, как учили классики марксизма, неизбежно должно было привести к новому качеству. И привело. Отталкиваясь от богатого «историко-культурного фона», который Герберт, не скупясь, выписывал от романа к роману, группа увлеченных энтузиастов под руководством профессора-филолога Уиллиса Мак-Нелли создала не менее амбициозный труд — «Энциклопедию Дюны» (1984). Этой книге также нет аналогов, потому что написана она «спустя тысячелетия» после тех событий, о которых речь шла в романах Герберта! А в остальном энциклопедия как энциклопедия: терминологические статьи, биографии выдающихся «исторических» деятелей, описания «исторических» событий. Не говоря уже о подробнейшей и тщательнейшей хронологии.

Когда незадолго до смерти Герберт появился на очередной Всемирной Конвенции гладко выбритым, случился конфуз: автора «Дюны» никто не узнал! Окладистая борода писателя стала таким же научно-фантастическим фольклором, как лысина Кларка, стрелка усов Хайнлайна или роскошные бакенбарды Азимова. Но в этом эпизоде можно углядеть и большее — Герберт-человек так же мало интересовал публику без бороды, как Герберт-писатель — «вне Дюны».

Бороться с рабской зависимостью от джокера, вытащенного однажды из колоды, писатель честно пытался всю жизнь «после Дюны». Но — безуспешно. А ведь он писал отнюдь не одни романы о Дюне. Не шедевры — но и не пустышки-однодневки. Воспитанный в типично американском отношении к художественной литературе (главное — развлечь читателя), Герберт тем не менее помнил слова одного из своих литературных кумиров, американского писателя Эзры Паунда: «Книга тогда заражает нас энергией, если приоткрывает что-то, чего мы до сих пор не осознавали и о чем не подозревали». И по мере сил старался развлечь читателя, но не тривиально, а изысканно, по первому разряду — провоцируя его на мысль.

Например, ему принадлежат одни из самых интересных и серьезных произведений (речь идет об англоязычной science fiction), в центре которых — проблема иного разума. Инопланетного, искусственного, эволюционировавшего «коллективного» и какого угодно — главное, что кардинально отличного от человеческого. В «Зеленом мозге» (1966) это коллективный разум насекомых; в «Сотах Хеллстрёма» (1973) — самом успешном после цикла о Дюне произведении Герберта — «коллективными насекомыми» становятся люди, обитатели подземной евгенической утопии, напоминающей кошмары Евгения Замятина и других великих авторов антиутопии.[24] В романе «Барьер Сантароги» (1968) сверхразум искусственно «выращивают» в изолированной утопии-коммуне. А в дилогии, состоящей из романов «Высеченная звезда» (1970) и «Эксперимент на Досади» (1977), выдвигается еще более дерзкая гипотеза — разумом, оказывается, обладают отдельные звезды во Вселенной!

И устойчивый интерес Герберта к проблемам религии нашел отражение не в одном цикле о Дюне. Можно вспомнить роман «Цель: пустота» (1966), в котором бортовой компьютер звездолета занят поисками Всевышнего и в результате сложных метафизических умозаключений приходит к единственному выводу: Бог — это он сам. И трилогию, написанную в соавторстве с Биллом Рэнсомом, — «Инцидент с Иисусом» (1979), «Эффект Лазаря» (1983) и «Фактор вознесения» (1988). И связанные общей темой бессмертия романы «Глаза Гейзенберга» (1966) и «Творцы богов» (1972)…

Но запомнила упрямая читательская молва только «Дюну». Вместе с легендарной бородой. Лавры безотказного «забойщика» бестселлеров Герберту явно не подходили, и к концу жизни он заскучал. Но было поздно — в песках своей планеты он завяз намертво.

И, как показали события последних лет, посмертно. С литературным бессмертием у Фрэнка Герберта, можно сказать, все сладилось. Как у Фауста. Но и заплатить пришлось сполна — рынку-искусителю.

Дюна и связанная с ней история галактической цивилизации оказались настолько велики и бездонны, что в канун нового века и тысячелетия за отцовское наследство взялся сын писателя Брайан Герберт и его соавтор Кевин Джеймс Андерсон. Они, на манер Джорджа Лукаса, не стали утруждать себя сочинением романов-продолжений (сиквелов), а занялись делом более простым, но не менее прибыльным — споро «наваляли» две трилогии романов-предисловий (приквелов), не считая отдельных рассказов, добавивших необходимые элементы в общую мозаику. Литературная ценность подобного «достраивания мира», на мой взгляд, сомнительна, но коммерческая вполне оправдывает затраченные усилия.

Завершить суперсерию соавторы планируют одиночным романом, у которого пока нет даже названия. После чего, по клятвенному заверению обоих, поставят финальную точку. Посмотрим… Это как в известном анекдоте: «Да кто ж им дасть!»…