"2007 № 07" - читать интересную книгу автора (Журнал «Если»)

СПАСАТЕЛИ

Земля висела над неровным лунным горизонтом.

От нее исходило приятное голубоватое сияние, которое делало лунные скалы и поверхность луны серебристо-серыми. Даже небольшие камешки образовывали угольно-черные тени. Мир был контрастен, лишен полутонов.

— А мне нравится, — сказал робот Митрошка, медленно вращая головой, словно делал панорамный снимок лунной поверхности. — Не дует. И окислителями даже не пахнет.

Низко над поверхностью Луны висел спутник связи. Если смотреть на него внимательно, можно было даже увидеть полоски солнечных батарей. Спутник мягко и переменно помигивал на два цвета — зеленый и красный.

— Мне-то что здесь делать? — печально сказал Дом.

И в самом деле, в обширном кратере голубели здания лунного поселения, над ним висели летающие платформы и стремительно перемещались огоньки — так с расстояния выглядели люди в скафандрах.

Неторопливо они двинулись к поселению. Вернее, это сделал Дом, а Званцев и Митрошка находились в нем. Званцев завтракал, Митрошка просматривал справочники по лунной геологии, последние статьи в электронных журналах, готовясь к будущим изысканиям.

Сейсмичность на Луне была относительно небольшой, ежегодная энергия лунотрясений определялась в десять в пятнадцатой степени эрг — примерно в миллиард раз меньше, чем ежегодно выделялось при землетрясениях. С точки зрения вулканологии Луна особого интереса почти не представляла. Если бы не это самое «почти». Определенный интерес представляли извержения лунных вулканов в практической пустоте и при ослабленной силе тяжести: по-иному распределялась лава, менялся ее элементный состав, да и пробок почти не было, поэтому извержения проходили значительно спокойнее и ленивее, чем на Земле. Званцева интересовал вулкан Церекс, расположенный в районе южной полярной шапки Луны. Вулкан был действующий, но, главное, сейсмические разломы проходили по обширным пустотам, образующим подземелья Циммермана, названные так по имени их открывателя и первого исследователя. Циммерман без вести пропал в 2034 году, затерялся где-то в обширных лабиринтах подземелий. Еще одним немаловажным в научном отношении фактором являлось то, что вулкан Церекс соседствовал с залежами ископаемого льда, время от времени нагревая их до такой степени, что в подземных пустотах били горячие гейзеры, и за определенное время сформировалась настоящая атмосфера, образованная водяным паром, кислородом и углекислым газом. Смесь была непригодной для дыхания человека, но это не обуславливало невозможность развития жизни непосредственно на Луне. Каждый исследователь, начинавший работу в подземельях Циммермана, надеялся, что обнаружить лунную жизнь удастся именно ему. Что говорить, в глубине души Званцев сам надеялся на это, хотя к его профессии возможные фауна и флора Луны никакого отношения не имели.

— Это здесь жилья много настроено, — сказал Званцев, желая ободрить Дом. — А у полюса условий для исследователя никаких. Как же я без тебя? Я без твоих обедов уже не могу. Даже у Аленки хуже получается.

С Аленой они поженились в прошлом году. Званцев по глупости своей так расхвалил жене кулинарные способности Дома, что она тайком бегала консультироваться с Домом по вопросам любимых блюд Званцева и их правильного приготовления. Званцев делал вид, что ничего об этом не знает.

— Нет, Званцев, — сказал Дом. — С тобой не соскучишься. Под водой мы были, все континенты прошли, теперь вот в космос вырвались. Дальше некуда!

— Как это некуда? — удивился Званцев, с наслаждением допивая холодный компот. — А к звездам?

Дом промолчал, он включил приемник и попытался настроиться на какую-нибудь лунную станцию с постоянной программой. Разговоров в эфире было предостаточно, казалось, в лунных поселениях не шесть тысяч человек проживают, а в десятки раз больше.

— …Можно смело сказать, — прозвучал бас в эфире, — что подавляющее большинство лунных кратеров имеет метеоритное происхождение, а эндогенные вулканические кратеры имеют подчиненное значение.

— Открытия, прямо скажем, ты не сделал, — быстрой скороговоркой отозвался кто-то. — Это еще Токсоц и Джонстон отмечали. Ты вот объясни, почему в районах одного кратера реголит содержит до тридцати процентов гелия-3, а близ других это содержание понижается до десяти-одиннадцати процентов. А в Море Ясности, вдали ото всех кратеров, есть районы, где содержание гелия-3 даже достигает сорока процентов. Ясно, что прежними моделями это объяснить невозможно.

— Надо подумать, — прогудел первый голос и вдруг ушел куда-то с волны, а вместо него в эфире зазвучала песенка на французском языке.

— Выключи, — недовольно сказал робот Митрошка. — Не видишь, делами занимаюсь. Не отвлекай.

— Тебе что, не интересно, чем обитатели лунных поселений живут? — удивился Дом.

— Мне не интересно, как они развлекаются, — сказал Митрошка. — Меня Званцев на высокой поэзии воспитывал: Пушкин, Верхарн, Йетс… Я однодневки слушать не могу, они никакой информации не несут.

— Приехали, — сказал Дом. — Званцев, ты меня в какое стойло поставишь?

— Со всеми пегасами, — сказал Митрошка. — Не думай, Дом, исключений не будет.

В административном куполе поселения Званцева встретил директор колонии Сэмюэль Трай — высокий плотный мужчина сорока лет. У него была смуглая кожа и курчавые волосы, похожие на свитые в спирали проволочки. Он крепко пожал Званцеву руку.

— О вашем приезде я уже предупрежден, — сказал он. — Но, похоже, пока с научными изысканиями придется немного подождать.

— Я не могу ждать, — сказал Званцев. — Мне сказали, что пробуждения Церекса следует ожидать в ближайшие дни.

Трай грустно улыбнулся.

— Возможно, что никаких изысканий вам вообще проводить не придется, — сказал он. — У нас неприятность. Все лунные поселения — в желтой зоне. У нас потерялся луноход с экипажем и группой научников. Всего двенадцать человек.

— Как это случилось? — спросил Званцев. Трай пожал плечами.

— Они сообщили, что совершают посадку в Море Дождей, и после этого связь с ними прервалась. Район предполагаемой посадки мы прочесали, но пока безрезультатно.

— Мы можем помочь? — спросил Званцев.

— Чем? — поинтересовался Трай. — У нас здесь профессиональные поисковики, но искать луноход в Море Дождей все равно, что иголку в стоге сена. Лучше уж вы посидите на базе, чтобы в дополнение ко всему не пришлось искать вас. Вы ведь на Луне новичок?

— У меня техноморфы — СДВ, способный осуществлять поисковые работы, и многофункциональный ТМ, — сообщил Званцев.

— Это серьезно, — кивнул Трай. — Но вы просто не представляете себе, какие неожиданности порой таит Луна. Вы слышали о неустойчивых конгломератах вблизи масконов? А о естественных энерголитах? Вот видите! — Трай развел руками. — И вы хотите сразу же самостоятельно отправиться в разведпоиск? Если вам так хочется помочь, то только под присмотром наших людей. Мы, конечно, рады любой помощи, но отправлять в поиск неподготовленного человека…

— Я согласен на все, — заверил Званцев. — Места у меня много.

— А я вам много людей и не дам, — сказал Трай угрюмо. — Я вам дам одного человека. Старожила. Этого будет достаточно, чтобы вы не попали в какую-нибудь историю.

Лунным старожилом, к огромному изумлению Званцева, оказался Андрей Стариков, его однокашник по Горному институту. Они сразу узнали друг друга, поэтому особенно приглядываться не пришлось.

— Ты каким ветром сюда? — поинтересовался Стариков, когда они перебрались в Дом. — Присматривать за Церексом? Смотри в подземельях не заблудись.

Званцев представил ему Дом и Митрошку.

Дом изнутри ничего особенного собой не представлял, а вот Митрошку Стариков оглядел с нескрываемым любопытством.

— Техноморф? — спросил он. — И разумеется, свободное программирование?

— А вы что-нибудь имеете против свободного программирования? — спросил Митрошка.

— Напротив, — отозвался Стариков. — Я нахожу это направление в кибернетике наиболее перспективным.

— Рад встретить на Луне прогрессивно настроенного человека, — церемонно произнес Митрошка.

— Не обращай внимания, — толкнул Званцев спутника. — Это он со скуки тебя подначивает. А ваш руководитель… ну, Сэмюэль Трай… суровый он какой-то, черствая горбушка прямо.

— Он нормальный мужик, — сказал Стариков, вводя в память Дома координаты участка лунной поверхности, на которой им предстояло вести поисковые работы. — Понимаешь, у него жена в том луноходе.

— Извини, — Званцев стер улыбку с лица.

— В общем так, — обратился лунный старожил сразу ко всем. — Нам предстоит просеять почти сто квадратов Моря Дождей. Что собой представляет луноход, знаете?

— Я уже посмотрел, — пробурчал Дом и вывел на настенный экран фотографию лунохода, его принципиальную схему и основную компоновку. — Длина восемнадцать метров, экипаж три человека, возможное число пассажиров — десять, максимальная полезная нагрузка — три тонны, запас кислорода — двести четырнадцать часов. Является основным транспортным средством лунных поисковиков.

— Верно, — одобрил Стариков.

— Выведи изображение на меня, — попросил Митрошка. — И дай более подробное описание.

— Что с ними могло случиться? — спросил Старикова Званцев.

— А что с ними может случиться на Луне? — пожал плечами тот. — Попали под разряд энерголита, например. В этом случае экипаж и пассажиров поразил электроразряд большой мощности. Могла случиться обычная авария. Но в этих случаях машина осталась бы на поверхности, и ее бы уже обнаружили. Но могло случиться и худшее — они провалились в расщелину или трещину, их на поверхности Луны хватает. Но это не объясняет отсутствия связи. А самое паршивое, если они вздумали сесть и попали на неустойчивый конгломерат, у нас его еще «чертовым следом» зовут. Два года назад в такую ловушку угодил луноход французов. Нашли их слишком поздно. Понимаешь, получается что-то вроде земных зыбучих песков. Машину моментально засасывает на глубину, реголит экранирует сигналы, и выбраться из ямы невозможно, машина в пыли «плывет», нет точки опоры. Французы так и не выбрались.

— Глубина у этих «чертовых следов» большая?

— Метров двадцать от силы, — ответил Стариков. — Но в том-то и дело, что можно десять раз пройти мимо этого участка и ничего не заметить.

— А приборами зафиксировать?

— Почва экранирует, — объяснил Стариков. — Не показывают приборы ничего.

— А тепловое излучение?

— Я же говорю, пыль экранирует, — с досадой повторил Стариков. Дом медленно плыл над поверхностью Луны.

Кто участвовал в подобных поисках, знает, что нет ничего более нудного, как вглядываться в однообразную, в выщербинах кратеров и покрытую толстым слоем пыли поверхность Луны. В один заход удавалось просматривать участок поверхности в двадцать пять метров шириной. Десять километров в один конец и обратно, и так предстояло пройти над лунной поверхностью четыреста раз. После двух часов наблюдений у Званцева начали слезиться глаза, после четвертого часа он вдруг ощутил, что сознание его начинает пропускать обширные куски проверяемого участка.

— Званцев, — сказал Дом. — Ну что ты, в самом деле, не доверяешь?

Митрошка находился в свободном поиске и шел над Луной параллельно Дому. Перед командировкой Званцева на Луну роботу установили дополнительное оборудование и ионный двигатель, позволяющий двигаться в космической пустоте.

— Хорошая техника, — похвалил Стариков.

— Не просто техника, — отозвался вулканолог. — Я без них как без рук.

— Ты кого-нибудь из нашего выпуска видел? — поинтересовался Стариков.

— С Агеевым постоянно общаюсь, — сказал Званцев. — Он сейчас в европейском отделении Института морфологии Земли работает. Два года назад Петю Быстрова видел, звал меня принять участие в экспедиции к Юпитеру. Но я тогда в Тихом океане занят был, срочную работу для ЮНЕСКО выполнял. Да и далеко больно, не люблю долгих экспедиций, а тут на пять лет Землю пришлось бы покинуть. Слушай, пусто в нашем районе, последнюю километровку проходим. Если бы что-то было, Митроха давно бы засек и сообщил.

— Возможно, — сказал Стариков. — Но мы должны быть точно уверены, что на нашем участке их нет.

— Что ты предлагаешь?

— Закончим осмотр и пойдем в обратном направлении. Может, мы что-то просмотрели.

— Не может быть, — сказал Дом. — Я каждый участок фиксировал в памяти и потом анализировал. Если бы был хоть намек, хоть бугорок какой, я бы обратил внимание.

Он выставил на столик перед людьми пластиковые тубы с ярко-желтым апельсиновым соком.

— Я его витаминизировал, — сообщил Дом. — И немного химии добавил. Ты уж извини, Званцев, но я не могу смотреть, как вы уродуетесь. И вообще, надо больше технике доверять, а не своим глазам.

— Может, ты и прав, — согласился Званцев. — Только ведь и мы не можем иначе.

— Первый раз наблюдаю конечный результат свободного программирования, — признался Стариков. — Впечатляет. Званцев, они и в самом деле эмоциональны или мне это кажется?

— Вам это кажется, — эхом отозвался Митрошка. — Откуда у роботов чувства? А эмоции, как вы знаете, есть внешнее проявление чувств.

Участок, выделенный им, кончился, и Дом повис в пустоте. Митрошка полез в кессонную камеру, долго возился там, подставляя свое пластиковое тело под струи дезактиватов. Закончив процедуру, он шагнул в комнату, где сидели Званцев и Стариков.

— А нечистым трубочистам стыд и срам, — наставительно сказал он. — Что решили, люди?

— Отдохнем и двинем обратно, — сообщил Званцев. — Решили еще раз все осмотреть и быть внимательнее.

— Отдыхайте, — махнул манипулятором Митрошка. — Есть у меня одна мыслишка. Слушай, Дом, ты каждый осматриваемый участок фиксировал?

— Обижаешь, — сказал Дом. — Ты же меня знаешь, мог я чего-нибудь пропустить?

— Тогда катай картинку на меня, — Митрошка встал в углу комнаты. — Неторопливо катай, я со своими картинами сравнивать буду.

Техноморфы замолчали. Может, они и общались друг с другом, но их переговоры людям не были слышны.

— Лихой робот, — хмыкнул Стариков. — Как ты его зовешь?

— Митрофан, — ответил Званцев. — Мы с ним тогда «Недоросля» Фонвизина проходили, а Митрошка в то время еще полным тормозом был, многого в межличностных отношениях не догонял. Вот я его в раздражении и окрестил. А потом с легкого манипулятора Дома имя и прижилось.

— Я смотрю, ты к ним привык.

— Не то слово, — кивнул Званцев. — Понимаешь, это уже не техника, это настоящие товарищи.

Митрошка у стены зашевелился.

— Участок Г-62, — сказал он. — Как ты считаешь, Дом?

— Если учесть твою гипотезу… — Дом оборвал фразу. — А чего там, сейчас мы это и проверим.

— Что там, Митроха? — не выдержал Званцев. — Вы что-то обнаружили?

— Пока не знаю, — сказал Митроха, стоя перед экраном и глядя, как под Домом стремительно бежит бугристая черно-белая лунная поверхность. — Сейчас посмотрим.

Луноход действительно оказался в квадрате, обозначенном Домом, как Г-62. Он лежал во впадине лунного моря на глубине пятнадцати метров. Митрошка отрастил манипулятор и вошел в соприкосновение с крышей лунохода, на ощупь добрался до антенны.

— Все живы, — доложил он. — Только напуганы очень. Но не падают духом, говорят, даже не сомневаются, что их найдут. Нет, Званцев, я все-таки молодец, а? Лихо вытащил кролика из шляпы?

— Не томи, Митроха, — не выдержал вулканолог. — Как ты их обнаружил?

— Это вам, людям, нужна ослепительная догадка, — сказал робот. — А я просто начал перебирать варианты. Понимаешь, Званцев, у луноходов есть клапан, через который из машины удаляются излишки углекислого газа, который образуется при дыхании людей. Я даже обрадовался, что конструкторы замкнутую систему не установили. А вместе с продуктами человеческого дыхания машина избавляется… от чего, Званцев, она может избавляться? Главное — этого нет в лунном грунте.

— Водяной пар? — догадался Стариков.

— Видишь, Званцев, твой коллега более догадлив, — назидательно сказал Митрошка. — Так кто из нас Митрофанушка? Мне только оставалось просмотреть все участки и выделить тот, где обнаруживались следы воды. Все остальное — дело техники.

Видно было, как робот выпрямился, глядя куда-то вдаль.

— А вот и спасатели приближаются, — сообщил он. — Мы свое дело сделали, пусть теперь они ишачат. Ты, Званцев, как знаешь, а я лично до вечера ничего делать не буду. Все равно к Церексу мы сегодня не пойдем. Тебя просто не отпустят. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я приму стаканчик свежего электролита и сяду пересчитывать запятые и точки в Британской энциклопедии?

— Он это серьезно? — удивился Стариков.

— Вы про электролит или про точки с запятыми? — лукаво поинтересовался Дом.