"ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №3 2008 г." - читать интересную книгу автора (журнал Если)Глава 15. На круги своя– Артём Григорьевич!… Опять все та же супружеская чета. – Поздравляем, поздравляем… – лучась радушием, пела медоточивая соседка, глаза же у самой опасливо постреливали по сторонам. – Такая честь, такая честь… Неужели на премию Безуглова? Серенькое костистое личико супруга под козырьком серенькой кепки вымученно покривилось в некоем подобии заискивающей улыбки. Из кармана плащика опять торчал свежий номер газеты «Будьте здоровы!». – Вот о ком вам написать надо, вот, – указывая на невзрачного спутника жизни, умильно продолжала соседка. – Всю жизнь за правду страдаем, никак справедливости не добьемся… Да и где она, справедливость? – вздохнула она, пригорюнившись. Кое-как отвязавшись и заверив, что обязательно выслушает при случае душераздирающую историю их трудной жизни, Стратополох проник в подъезд, где приостановился, восстанавливая истерический настрой, частично утраченный после беседы с соседями. Любую, даже самую мягкую попытку привести его к общему знаменателю он воспринимал всегда как посягательство на свою внутреннюю свободу. Но теперь… То, что происходило теперь, даже сравнить было не с чем. Чувствительная, ранимая душа литератора билась, корчилась и требовала учинить в знак протеста нечто самоубийственное: ну, например, взять и отказать Безуглову, когда тот попросит о встрече. Да, но, с другой стороны, обнадежил, согласился сотрудничать, даже что-то там подписал… Неловко людей подводить. А им его так обжимать – ловко?! «В конце концов клялся я не вам, а Гиппократу!» Родной двери Артём достиг в остервенении. Однако, стоило войти в прихожую, шибануло ароматами, от которых он успел, оказывается, отвыкнуть напрочь: никотин, перегар и почему-то водяной пар. Как в бане. Посреди комнаты растопырилась гладильная доска, возле которой стоял разобиженный Павлик в трусиках и собственноручно утюжил шорты. Белая рубашка и розовый галстук с клинообразной подпалиной висели, перекинутые через спинку стула. – Где? – угрюмо спросил Артём. – В кухне, – буркнул Павлик. Стратополох прошел в кухню. Возле загроможденного чем попало стола сидела, распустеха распустехой, пьяненькая Виктория в халате и курила три сигареты сразу: одна дымилась во рту, другая – в пепельнице, третьей супруга дирижировала в такт мыслям. «Интересно, закурить попросит?» – мелькнуло в голове. – Дай закурить! – грубо потребовала Вика, заметив наконец Артёма. При этом окурок выпал у нее изо рта и, рассыпая искры, покатился по полу. Стратополох нагнулся, поднял, погасил огонек в пепельнице. Потом, не спуская глаз с жены, молча опустился на табурет. То есть попросту взяли и раскодировали. А вроде говорили, только побочные последствия уберут… Или там все уже настолько перепуталось, что потяни за одну ниточку, целый узел распустишь? – Ну ты дашь мне вообще спички или нет? – все более раздражаясь, продолжала она. – Дальше что? Дальше что?! Спичек я достойна… по крайней мере… Любить твою в три обаяния мать!… Спички дай… Спички! – взвизгнула она нарочито пронзительным голосом. В дверях кухни появился Павлик с утюгом. Утюг фыркал и поплевывал. – Да отправь ты ее обратно! Пусть снова закодируют! – А ты молчи! – немедленно отозвалась невменяемая Виктория. – Сопля! – Сам сейчас позвоню! – пригрозил сын. – Павлик, – процедил Артём. – Ты же Стратополох, а не Морозов… – Морозов? – Да был один такой… юный натурал… – М-м… – застонала Виктория. – Что ж такое? Любят – и фамилии не спрашивают… Спички мне можно вообще?… Не выдержав, Артём поднялся с табурета и со стуком положил перед ней на стол зажигалку. – М-м… А сигарету? – Сигарета у тебя в руке. Виктория непонимающе уставилась на то, что было у нее зажато между указательным и средним пальцами. Внезапно пришла в ярость, кинула окурок в стену, завыла, затопала ногами. Тапочки разлетелись по кухне. Артём затушил искры, отправил сгоревшую до фильтра сигарету к первым двум и пошел звонить в диспансер. – Да понимаете… – ответили ему. – Мы вообще-то хотели ей недельку отдыха дать… – А нам? – Что – вам? – Нам с сыном вы недельку отдыха дать не хотите? – Что?… Совсем плохо? – Совсем. – Ну давайте хоть денька через три, – взмолились в трубке. – Очередь у нас! Хуже, чем перед выборами тогда… – Три дня выдержим? – дав отбой, мрачно спросил Стратополох сына. – Три дня?! – ужаснулся тот. В кухне что-то грохнуло. Кажется, разбилось. Пошел, посмотрел. Напольная ваза. Та самая, куда он поставил вчера большую, как кочан, розу. Сама роза лежала в луже среди обломков. – Какие проблемы? – с вызовом спросила Виктория. А ведь кодировали-то ее не только от алкоголизма и табакокурения. Впереди еще наркозависимость, склонность к супружеским изменам и – мама родная! – патологическая ревность. Не дай бог вспомнит сейчас про Пуговку – и прощай, кухня со всей утварью… Стратополох скривился, как от боли. – Уй-юй-юй-юй… – презрительно сказала Виктория. – Расхныкался! Поди Безуглову пожалуйся… Перевести, что ли, стрелки на Президента? Всё безопаснее… – Безуглов как раз нормальный мужик, – процедил Артём. – В отличие от некоторых… Круто повернулся, вышел в большую комнату. Там он принял таблетку, и отчаянное беспокойство сменилось спокойным отчаянием. Потом достал из шкафа портрет. – Не смей! – завопила Виктория, когда муж, появившись на кухне, полез прикреплять изображение на прежнее место. – Сними этого урода! Он нас зомбирует! – И правильно делает! – огрызнулся супруг. – Вот попробуй только сорви! Ссору прервал телефонный звонок. Так и не успев водрузить портрет, Стратополох подошел к телефону. – Привет, – сказал Безуглов. – Чем занимаешься? – Портрет твой на стенку вешаю, – хмуро ответил Артём. – А серьезно? – Куда уж серьезней! Вот он, под мышкой. – Выкинь его на фиг, – посоветовал Президент. – Слушай, что-то я в прошлый раз был не в лучшей форме… А разговор-то у нас вроде интересный завязывался… Короче, выходи давай. У меня тут личное время образовалось. Сейчас за тобой заедут. Артём замялся. Последняя судорога неловкости. – Да видишь ли… Есть определенные сложности… – Что за сложности? Артём объяснил. – Какая очередь? – пристыдил его доктор Безуглов. – Какие три дня? Сейчас приедут, отвезут, закодируют… Тоже мне, сложности! – Нет, но… Вдруг закодируют, да опять как-нибудь не так… – Как скажешь, так и закодируют. «Да пошло оно все к черту! – обессиленно подумал Стратополох. – «Последнее прибежище», учет-переучет…» – В общем, давай там… – подбил итог Президент. – Отправляй – и выходи. Положив трубку, секунды три Артём пребывал в оцепенении. – Павлик, – позвал он, сделав над собой усилие. – Сейчас из диспансера приедут. Расскажешь им, какой бы ты хотел видеть свою маму. Я бы и сам, но мне, прости, некогда… Все понял? Судя по выражению физии, ничегошеньки юннат не понял, но на всякий случай покивал. Ну-с, Артём Григорьевич, пойдемте зарабатывать пенсию. С этой мыслью Стратополох двинулся к дверям, потом остановился и, хихикнув, пожал плечами. Что ж получается? Кроме доктора Безуглова и поговорить не с кем по-человечески? А с кем еще? С Пуговкой? С Квазимодо? С коллегой-соратником? Хотя, с другой стороны, все правильно… Встретились в безумном мире два нормальных человека, два настоящих маргинала, чуть ли не единственных на все Сызново… Как он тогда… в санитаров-то… окурком… И камеры слежения жвачкой залепил… Артём задержался на пороге кухни, взглянул на временно осоловевшую и потому примолкшую супругу, потом – с сомнением – на Павлика. Тоже тот еще жук! Какой бы он хотел видеть свою маму? Ну, наверное, чтобы все позволяла, ни за что не бранила… Ладно. В крайнем случае потом еще раз перекодируем. – Моя прекрасная зомби… – молвил он со скорбной улыбкой, столь часто наблюдаемой при депрессии иронической. – Ты, главное, не волнуйся. Вылечим… |
||
|