"Убийство по-китайски: Лабиринт" - читать интересную книгу автора (ван Гулик Роберт)Глава шестнадцатаяУже пробили первую ночную стражу, когда Ма Жун, Дао Гань и староста Фан собрались у казармы стражников в восточной четверти города. Лица их выражали усталость и разочарование. Они молчаливо уселись за квадратный стол. Прочесывание веселого квартала ничего не дало. Ма Жун разбил приставов на три отряда по семь человек. Один отряд возглавлял Дао Гань, другой — староста Фан и третий — сам Ма Жун. Каждый отряд незаметно просочился в квартал разными путями. Под различными предлогами сыщики наводили справки в лавках и других местах, где собирался народ, после чего входили в частные дома и обыскивали их. Отряд старосты застиг врасплох воров, собравшихся на тайную сходку, Ма Жун вспугнул посетителей игорного притона, а Дао Гань потревожил парочки в подпольном доме свиданий, но никому из них не удалось обнаружить ни малейших следов Белой Орхидеи. Дао Гань с пристрастием допросил хозяйку подпольного дома свиданий. Он знал, что если девушку похитили и держат где-то под замком, то такая особа, как эта хозяйка, рано или поздно проведала бы об этом. Однако полчаса изнурительных расспросов убедили Дао Ганя, что та ни сном ни духом не ведает о Белой Орхидее; мимоходом, правда, он узнал много любопытного о некоторых видных горожанах. Наконец сыщикам пришлось уже в открытую приступить к прочесыванию всех домов, сверяясь со списком жителей, составленным квартальными надзирателями. И тем не менее в конце концов они должны были признать свое поражение. После долгого молчания Дао Гань молвил: — Осталась единственная возможность, а именно — если девушку держали где-то здесь по соседству только несколько дней. А когда похититель проведал о ее тайной вылазке в храм, он забеспокоился и перевел ее в другое место или отдал ее в какой-нибудь притон. Староста Фан замотал головой. — Не могу поверить, — сказал он, — чтобы они продали ее в веселый дом. Наша семья здесь живет многие годы; рано или поздно кто-нибудь из посетителей узнал бы ее и рассказал нам! Подпольный дом свиданий — это более вероятно. Но на то, чтобы все их проверить, у нас уйдет немало дней! — Кажется, мне говорили, — заметил Ма Жун, — что жители Поднебесной редко навещают веселый квартал в северо-западном углу города? Староста кивнул. — Эти грязные притоны, — сказал он, — посещают уйгуры, тюрки и другие приграничные варвары. Девицы в них всех кровей, остались они здесь с тех пор, когда город наводняли богатые варварские князьки и купцы из царств-данников. Ма Жун встал и затянул пояс на халате. — Надо отправиться туда немедленно, — решительно сказал он. — Чтобы не вызывать подозрения, я пойду один. Встретимся позже ночью в управе. Дао Гань потеребил три волоска на левой щеке. — Хорошая мысль, — сказал он задумчиво. — Надо спешить, потому что завтра весть об обысках облетит весь город. Я сейчас отправлюсь на Южную улицу и переговорю со всеми владельцами веселых домов. Не очень верю в успех, но мы не должны пренебрегать даже малейшей возможностью. Староста настаивал, чтобы Ма Жун взял его с собой. — На Северной улице собирается отъявленный сброд, — говорил он. — Идти туда в одиночку — это верное самоубийство! — Не беспокойся за меня, — отвечал Ма Жун. — Я знаю, как надо держать себя с этими мерзавцами. С этими словами он швырнул свою шапку Дао Ганю и повязал волосы какой-то грязной тряпкой, затем подогнул полы халата и закатал рукава. Не обращая внимания на продолжавшего возражать старосту, Ма Жун вышел на улицу. В центре города все еще было много людей, но Ма Жун шел быстро и уверенно, и все прохожие уступали дорогу этому здоровенному детине, явно разбойничьего облика. Миновав рынок у Барабанной башни, Ма Жун очутился в бедняцких кварталах. Ряды низеньких домов-развалюх ютились здесь по обеим сторонам улицы. Тут и там уличные торговцы стояли под чадившими масляными светильниками. Они продавали дешевые лепешки и кислое мутное вино. По мере приближения к Северной улице город становился более оживленным. Люди в странных иноземных нарядах толпились в винных лавках и что-то горланили на чужих и диких наречиях. Они почти не замечали Ма Жуна; видно было, что такие молодцы здесь не в диковинку. Завернув за угол, сыщик увидел ряд домов, ярко освещенных цветными фонариками из промасленной бумаги. Он услышал, как кто-то перебирает струны варварской лютни, а вслед за этим тишину нарушили визгливые звуки флейты. Внезапно тощий человек в рваном платье выступил из тени. Он сказал на ломаном китайском: — Господин хотеть уйгурскую принцессу? Ма Жун остановился и осмотрел незнакомца с головы до ног. Тот в ответ заискивающе улыбнулся, показав при этом сломанный зуб. — Если бы я разбил твою морду в кровь, — ядовито процедил Ма Жун, — ты бы все равно не стал большим уродом, чем ты уже есть! Давай отведи меня в местечко повеселей. Да чтоб не дорого, понял? Говоря эти слова, Ма Жун развернул сводника и пнул его под зад. — Конечна, вже конечна, господин, — залепетал чужеземец и повел Ма Жуна в какой-то закоулок. С двух сторон стояли одноэтажные дома. Некогда их фасады были богато украшены лепниной, но ветер и дождь смыли с нее позолоту, и никто не позаботился обновить ее. Рваные засаленные занавески висели в дверных проходах. Из-за ширм густо накрашенные девицы на дикой смеси китайского и чужеземных наречий зазывали к себе мужчин. Провожатый завел Ма Жуна в дом, который выглядел слегка лучше, чем прочие. Два больших бумажных фонаря освещали вход. — Вот мы вже и приходить, господин, — сказал сводник. — Тут все уйгурские принцессы, каждая. И добавил какую-то сальность, а затем протянул грязную ладонь за вознаграждением. Ма Жун схватил сводника за горло и несколько раз ударил затылком о покосившуюся дверь. — Это — вместо барабана, возвещающего о моем прибытии! — сказал он. — Вознаграждение получишь от своей хозяйки и не пытайся заработать дважды, ублюдок! Дверь открылась, на пороге появился обнаженный верзила с выбритым наголо черепом. Он подозрительно воззрился своим единственным глазом на Ма Жуна; на месте другого глаза у верзилы был отвратительный багровый рубец. — Этот пес, — злобно прорычал Ма Жун, — хочет получить с меня чаевые, которых он не заработал. Верзила повернулся к своднику и заорал: — Убирайся! Деньги получишь позже! Затем он мрачно буркнул Ма Жуну: — Заходи, путник! В комнате царил отвратительный запах подгоревшего бараньего сала и стоял удушливый чад. Посреди земляного пола возвышалась огромная чугунная жаровня с тлеющими углями, вокруг которой на низеньких деревянных скамеечках сидело с полдюжины людей; они жарили куски сала, насаженные на медные спицы. Мужчин было трое, они разоблачились до пояса, оставшись в одних мешковатых шароварах. Цветной бумажный фонарик слабо освещал их потные лица. Женщины были одеты в широкие муслиновые юбки, красного или зеленого цвета, и коротенькие безрукавки, их волосы были убраны в тугие косы, переплетенные красными шелковыми нитями. Безрукавки они не застегивали, оставляя нагими груди. Привратник подозрительно смотрел на Ма Жуна. — Пятьдесят монет за еду и за женщину, платить вперед, — сказал он. Ma Жун пробурчал что-то и принялся рыться в рукаве. Он извлек оттуда связку медяков и с трудом развязал узел на веревке. Затем неторопливо отсчитал пятьдесят монет и положил их на грязный прилавок. Привратник протянул к ним руку, но Ма Жун быстро схватил его за запястье и прижал руку к прилавку. — А выпивка входит в счет? — прорычал он. Боль исказила лицо привратника. — Нет! — простонал он. Ма Жун отпустил руку и оттолкнул привратника. Затем он собрал монеты и сказал: — Не пойдет! Пойду поищу местечко подешевле! Привратник алчно взирал на ускользающую от него горсть медяков. — Ладно, — сказал он. — Получишь кувшин вина! — Так-то лучше, — сказал Ма Жун и направился к компании, собравшейся вокруг жаровни. Подражая другим мужчинам, он скинул халат с плеч, обнажив руки, а пустые рукава халата обмотал вокруг поясницы. Затем он уселся на свободную скамью. Присутствующие оценивающе посмотрели на его могучий торс, покрытый шрамами. Ма Жун взял с огня спицу с бараньим салом. Он любил вкусно поесть, поэтому его чуть не вытошнило от отвратительного запаха. Тем не менее он снял зубами кусок сала и съел его. Один из троих уйгуров был очень пьян. Он обхватил рукой соседку за талию и раскачивался из стороны в сторону, напевая какую-то варварскую мелодию. Пот струился по его лицу и плечам. Двое других не пили. Оружия при них не было, но Ма Жун знал, что их тугие, похожие на веревки, мышцы не стоит недооценивать. Они оживленно что-то обсуждали меж собой на родном языке. Владелец поставил на пол перед Ма Жуном маленький глиняный кувшин. Одна из девушек встала и подошла к прилавку. Взяв с полки трехструнную лютню, она запела, подыгрывая себе на ней. Голос у нее был грубый, но мелодия песни оказалась не лишенной изящества. Ма Жун заметил, что широкие муслиновые юбки почти ничего не скрывали от взора, поскольку тонкая ткань просвечивала. Из двери в задней стене появилась девушка, привлекательная особой грубоватой красотой. На ней не было ничего, кроме свободной юбки из выцветшего шелка. Нагой торс отличался изяществом, но руки и груди были испачканы сажей; видно, девушка работала на кухне у очага. Босые ноги ступали по глинобитному полу. Когда девушка подсела к Ма Жуну, на ее круглом лице мелькнула улыбка. Ма Жун поднес кувшин к губам и отпил глоток огненной жидкости. Затем он сплюнул на угли и спросил: — Как тебя звать, красотка? Девушка еще раз улыбнулась и покачала головой, показывая, что не понимает по-китайски. — Ну и ладно, я с этой бабой болтать и не собирался! — сказал Ма Жун двум мужчинам, сидевшим напротив. Тот, который был повыше, захохотал и спросил на чудовищном китайском: — А как твое имя, незнакомец? — Меня звать Юн Бао, — ответил Ма Жун. — А тебя? — Меня все зовут Зверолов, — отозвался тот. — А девушку твою кличут Тулби. Зачем сюда пожаловал? Ма Жун со значением посмотрел на Зверолова и положил руку на бедро Тулби. — Ну, за этим так далеко можно было не ходить, — ухмыльнулся Зверолов. Ма Жун злобно оскалился и встал с места. Девушка попыталась помешать ему, но он гневно оттолкнул ее. Подойдя к Зверолову, он схватил его за руку и заломил ее за спину. — По какому праву ты меня допрашиваешь, грязный пес? — рявкнул он. Второй уйгур сосредоточился на куске жареного сала. Владелец стоял у прилавка, ковыряясь в зубах. Видно было, что они не собираются приходить на помощь. Зверолов буркнул угрюмо: — Не обижайся, Юн Бао! Я спросил лишь потому, что китайцы сюда редко заглядывают. Ма Жун отпустил уйгура и сел на место. Девушка обняла Ма Жуна, и тот слегка потискал ее в ответ. Затем он одним глотком опорожнил кувшин. Утерев губы тыльной стороной ладони, он молвил: — Ну что ж, если мы собрались здесь как друзья, я готов отвечать на вопросы. На прошлой неделе я поспорил с приятелем, с которым служил на заставе в трех днях пути отсюда. Я стукнул его по голове, а у него череп возьми и расколись. Поскольку начальство таких шуток не любит, я решил, что мне лучше отправиться в долгий путь. Вот я и добрался досюда, да только жить не на что. Если у вас найдется денежная работенка, то я вам сгожусь. Зверолов быстро перевел слова Ма Жуна своему приятелю, человеку с остроконечной головой. Затем оба с уважением посмотрели на Ма Жуна. — Сейчас здесь особо заняться нечем, брат! — осторожно ответил Зверолов. — Ну а как насчет того, — сказал Ма Жун, — чтобы украсть какую-нибудь девицу? На этот товар всегда есть спрос! — Только не в этом городе, брат! — отвечал другой. — Во всех притонах нет в девицах недостатка. Пару лет назад, когда караванный путь шел через Ланьфан, на этом можно было заработать, но не теперь. — А китайские девушки тут у вас есть? — спросил Ма Жун. Зверолов покачал головой. — Ни одной, — ответил он. — А что, эта бабенка тебе чем-то нехороша? Ма Жун сдернул с девушки юбку. — Да нет, все в порядке, — ответил он. — Я вообще-то непривередливый. — Вы все, китайцы, любите нос воротить от наших красавиц! — задиристо сказал уйгур. Ма Жун решил, что ссора ему ни к чему, и молвил: — Я не ворочу. Мне любые девушки нравятся. Поскольку девушка не предпринимала никаких попыток снова надеть юбку, Ма Жун добавил: — Особенно, когда они не скромницы. — Да, — сказал Зверолов, — мы люди простые. И мужества в нас куда больше, чем в вас. В один прекрасный день мы обрушимся на вас с севера и запада и завоюем все ваши земли! — Надеюсь, я до этого не доживу! — отшутился Ма Жун. Зверолов снова внимательно посмотрел на Ма Жуна, а затем что-то долго говорил другому уйгуру. Тот сперва отрицательно покачал головой, но потом, похоже, согласился. Зверолов встал и подошел к Ма Жуну. Он бесцеремонно оттолкнул девушку в сторону и уселся рядом с сыщиком. — Послушай, брат! — начал он доверительно. — У нас для тебя есть работенка. Ты владеешь воинским оружием? Ма Жун удивился вопросу и с готовностью ответил: — Я был солдатом пару лет, друг! Я умею все, что полагается! Зверолов кивнул. — Скоро будет большая заваруха, — сказал он. — Найдется, чем заняться такому молодцу, как ты! Ма Жун протянул открытую ладонь. — Нет, нет! — воскликнул Зверолов. — Сейчас ты ничего не получишь. Но через несколько дней получишь столько, сколько сможешь унести. — Я готов! — воскликнул обрадованно Ма Жун. — Где мы встретимся? Зверолов снова быстро переговорил со своим приятелем. Затем он встал и сказал: — Пойдем со мной, брат! Я познакомлю тебя с нашим главарем! Ма Жун вскочил и набросил халат на плечи. Шлепнув девушку пониже спины, он сказал: — Я еще вернусь, Тулби! Они вышли из дома. Зверолов шел впереди. Он провел Ма Жуна парой темных переулков, и они очутились среди каких-то развалин. Остановившись перед маленькой лачугой, Зверолов постучал в дверь. Никто не отозвался. Зверолов пожал плечами и толкнул дверь, жестом предлагая Ма Жуну следовать за ним. Войдя, они уселись на низенькие скамеечки, покрытые овчиной. Кроме скамеечек в комнате была еще только низкая деревянная лежанка. — Главарь скоро вернется, — сказал Зверолов. Ма Жун кивнул и приготовился ждать. Внезапно дверь распахнулась, и в лачугу ворвался широкоплечий человек, который что-то возбужденно прокричал Зверолову. — Что он там молотит? — спросил Ма Жун. Зверолов казался встревоженным. — Он сказал, что судейские прочесали восточный квартал! Ма Жун вскочил на ноги. — Пора мне делать ноги! — воскликнул он. — Если меня поймают, мне конец! Вернусь завтра. Как мне снова найти это чертово место? — Спроси Оролакчи! — ответил уйгур. — Все, я побежал. А бабенка эта за мной до следующего раза! И Ма Жун убежал. Он застал судью Ди погруженным в глубокие раздумья у себя в кабинете. Увидев Ма Жуна, судья сказал с видимым огорчением: — Дао Гань и староста Фан только что вернулись. Они сказали, что поиски оказались бесплодными. Дао Гань посетил Южную улицу, но там не покупали новых девиц уже полгода. Удалось ли узнать что-нибудь про Белую Орхидею в северном квартале? — Ничего, — отвечал Ма Жун, — но есть совсем иные вести. И он поведал судье о своей встрече со Звероловом и Тулби. Судья Ди рассеянно слушал. Затем он сказал: — Эти мерзавцы, видно, хотят взять тебя в набег на другое племя. На твоем месте я бы не отправлялся с ними за реку! Ма Жун в сомнении покачал головой, но судья продолжил: — Завтра утром ты будешь сопровождать меня и десятника Хуна при посещении сельского имения наместника Да. Но вечером я разрешаю тебе снова отправиться на Северную улицу и разузнать побольше об этих варварах. |
||||
|