"Горный ангел" - читать интересную книгу автора (Макаллистер Патриция)

Глава 1

Индепенденс, штат Миссури, 1875 год

– Должно быть, здесь какая-то ошибка!

Эйнджел, сидевшая в кресле, обитом пестрой тканью, чуть подалась вперед, чтобы подчеркнуть значение сказанных ею слов, и звук ее встревоженного голоса пробудил едва слышное эхо в просторной комнате.

Поверенный ее отца, сидевший напротив нее за огромным полированным столом красного дерева, печально покачал седой головой:

– Я бы очень хотел, чтобы это было именно так, мисс Макклауд, но боюсь, цифры не лгут.

Мягкий южный выговор Генри Фрейзера еще ни когда не звучал столь зловеще. Он был старым другом семьи и, конечно, не стал бы никогда обманывать Эйнджел. Будучи умной молодой женщиной, она все равно узнала бы всю правду. Он вздохнул и решил быть с ней откровенным до конца, хотя это было для него непросто.

– Ваш отец оставил после своей смерти долги на много тысяч долларов. Как оказалось, он не сумел с выгодой вложить свои деньги, и к тому же он... он увлекался игрой в карты.

Фрейзер вынужден был откашляться, прежде чем продолжить.

– К несчастью, когда у Ройса кончились деньги, он стал использовать в качестве дополнительного обеспечения все виды собственности семьи Макклаудов.

Он подвинул к ней пачку документов и снова печально покачал головой.

– Вот, здесь все написано черным по белому, и я не вижу для вас иного выхода, кроме как продать все, что только можно, чтобы заплатить по этим обязательствам.

На какой-то миг Эйнджел прикрыла свои небесно-голубые глаза, и, когда снова открыла их, ее лицо выражало решимость. Даже в траурном наряде из черной тафты она была удивительно красивой. Ее лицо в форме сердечка обрамляли локоны густых светлых, золотистых волос, выбившиеся из аккуратного, низко уложенного пучка. Молочно-белая кожа почти совпадала по цвету с ниткой жемчуга на шее. Ее внешность могла свести с ума любого мужчину и заставить его пойти на преступление ради нее. Не удивительно, подумал Фрейзер, что при жизни Ройса десятки мужчин добивались ее руки.

Эйнджел Макклауд обладала сильным, мужским характером и могла, по мнению Фрейзера, вынести жесточайшие испытания. В такой ситуации это было для нее немалым преимуществом – ведь только чудо могло теперь спасти ее от полного разорения. Когда она снова заговорила, Фрейзер с радостью узнал в ней настоящую дочь Ройса Макклауда.

– Сколько можно выручить от продажи лошадей?

– Насколько я понимаю, совсем немного. Ройс имел контракт с армией Соединенных Штатов на по ставку верховых лошадей, но деньги за них получал не полностью и с большим опозданием.

Эйнджел коротко кивнула.

– В любом случае продайте их, Генри. Я не в со стоянии прокормить их теперь.

Она изо все сил старалась говорить по-деловому, без лишних эмоций, чтобы Фрейзер не почувствовал, как сердце ее разрывается на части.

– А как насчет земельных угодий?

– Я уже принял их в расчет, но все равно не хватает нескольких тысяч. Я включил в смету конюшню, всю мебель в доме, даже кухонную раковину...

Он попытался пошутить, но Эйнджел было не до шуток. Оба они были страшно расстроены и подавлены.

– С какой стороны ни посмотри, долги вашего отца огромны.

– А как же прииск? Разве у моего отца не было доли в золотом прииске где-то на западе?

Поджав губы, Фрейзер быстро просмотрел все документы.

– Ну да, он владел долей золотого прииска, но шахта никогда не давала золотоносной руды в промышленных масштабах, так что эта собственность не принесет денег. Вы никогда не найдете покупателя на столь невыгодное предприятие.

Эйнджел устало вздохнула и прижала к виску руку.

– По крайней мере, у меня есть дом.

Фрейзер открыл было рот, но тут же остановился в нерешительности.

Эйнджел встревожено взглянула на него:

– У меня есть дом, не так ли, Генри? Он скорбно покачал головой.

– Не хочу лгать вам, Эйнджел, но, боюсь, удар будет слишком силен для вас... Среди этих документов есть долговое обязательство, по которому поместье Бель-Монтань, дом и все прочее имущество, переходит в собственность Уилларда Крэддока.

– Крэддока! – Эйнджел вскочила с кресла. Ее глаза расширились от страха. – Вы совершенно уверены в этом?

– Мне очень жаль, но первое, что я сделал, увидев этот документ, это установил подлинность подписи вашего отца. Очевидно, он проиграл поместье Крэддоку в покер.

Эйнджел принялась ходить по комнате, шурша складками своего траурного платья, пытаясь найти выход из положения.

– Вам, должно быть, известно, что мистер Крэддок просил вашей руки? – осторожно произнес Фрейзер. – Да.

Краткость ответа выдавала ее отношение к этому предложению. Опять этот Крэддок! Старый разврат ник, вдовец, он бесстыдно преследовал Эйнджел на протяжении последних двух лет, и тот факт, что теперь он стал владельцем поместья Бель-Монтань, вызывало в ней беспомощный гнев.

Фрейзер тихо кашлянул.– Возможно, вам следовало бы пересмотреть свое отношение к его предложению, Эйнджел. Он обещал оформить Бель-Монтань на ваше имя в качестве приданого...

– Нет, Генри! Никогда! Я никогда не выйду замуж за эту отвратительную свинью!

Страстная убежденность звучала в ее голосе, и было совершенно очевидно, что о Крэддоке не могло быть и речи.

Стараясь успокоиться, Эйнджел взяла с подлокотника кресла черные лайковые перчатки и натянула их на руки.

– Сколько времени в моем распоряжении?

– Учитывая ваш траур по усопшему отцу, мистер Крэддок дал вам один месяц на размышления.

Фрейзер взял с серебряного подноса сигару и закурил. Он был поражен, с каким достоинством держалась Эйнджел перед лицом надвигавшейся катастрофы – полного разорения. Несмотря на шок, который она испытала, узнав о потере поместья, Эйнджел пыталась строить планы на будущее, которого фактически у нее больше не было.

– Хорошо, сегодня вечером я просмотрю все эти бумаги и до конца этой недели свяжусь с вами.

Эйнджел взяла со стола кипу документов, и Фрейзер проводил ее до двери. Прежде чем окончательно расстаться с ним, Эйнджел сумела заставить себя сказать ему несколько любезных и вежливых фраз, но, выйдя на улицу, уже не могла расправить плечи, согнутые тяжелым ударом судьбы. Ей даже в голову не могло прийти, что ее отец оказался столь глуп, чтобы проиграть в карты родовое поместье. Ведь он так гордился им и теми прекрасными лошадь ми, которых там выращивали!

Эйнджел всегда знала, что слабым местом отца была игра в карты, но она и представить себе не могла, на сколько огромными были его карточные долги. Ройс тщательно скрывал все свои дела от дочери, не желая обременять ее своими проблемами. Он любил повторять, что единственная ее забота должна состоять в том, чтобы подыскать себе состоятельного мужа, способного должным образом обеспечить ее будущее.

Вспомнив эти слова, Эйнджел горько рассмеялась. Друзья отца быстро исчезли из виду, как только прослышали о его долгах и самоубийстве. В записке, оставленной дочери, Ройс умолял простить его, но это было слабым утешением. Когда-нибудь горечь, душившая ее, выльется слезами, но сейчас глаза ее были сухими. Встряхнув головой, она поспешила по тротуару к ожидавшей ее карете, но не успела сделать и нескольких шагов, как широкая тень легла на ее пути.

– Мисс Макклауд!

Эйнджел узнала гнусавый голос и с тревогой обернулась. Уиллард Крэддок, сняв свой черный фетровый котелок, поклонился ей. Его слезящиеся глаза похотливо остановились на груди Эйнджел. Она едва не вздрогнула от отвращения, которое вызвал этот взгляд.

Уиллард Крэддок был вдвое старше ее – этакий богатенький вдовец, страдавший избытком плоти, свисавшей жирными складками поверх брючного ремня. Сегодня его огромное брюхо было затянуто в бриджи из клетчатой шотландской ткани. Атласный жилет был застегнут не на ту пуговицу и чем-то заляпан. Седеющие волосы были старательно зачесаны и смазаны маслом, а по обеим сторонам круглого потного лица торчали кустистые бакенбарды.

– Позвольте выразить мои соболезнования по поводу смерти вашего отца, – сказал Крэддок, облизывая толстые губы и продолжая разглядывать фигуру Эйнджел.

– Благодарю вас, – неохотно отозвалась она, подбирая складки платья, чтобы обойти Крэддока. С проворностью, которую трудно было ожидать от столь грузного человека, он преградил ей дорогу.

– Уж теперь-то вам следует снова подумать о моем предложении.

Его самонадеянность привела Эйнджел в ярость.

– Я еще ношу траур по отцу, мистер Крэддок, – ледяным тоном ответила она, – и посему не собираюсь думать ни о каких предложениях. А теперь будьте любезны пропустить меня!

Крэддок хмыкнул, не отступая ни на шаг, и Эйнджел была вынуждена пройти так близко от него, что ощутила волны похоти, исходившие от его тела. Дойдя до кареты, она быстро нырнула в ее спасительную полутьму и, стараясь не видеть его хитрого и злобного лица, откинулась на бархатные подушки сиденья.

– О, папа, что ты наделал! – закрыв лицо руками, прошептала она.

С мучительной болью в сердце Эйнджел молча смотрела, как с круга аукциона уводили последних лошадей. Ей пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы присутствовать при этом. Родовое поместье Маклаудов искони славилось лучшими лошадьми к западу от Миссисипи, и почти каждый, кто пришел на аукцион, смотрел на Эйнджел с жалостью и сочувствием, когда двери конюшни закрылись в последний раз.

Крэддок составлял исключение. Держа свой котелок в руках, он бродил неподалеку от аукционного круга, стараясь оставаться незамеченным, и выжидал удобный момент, чтобы поговорить с Эйнджел. Заметив старого вдовца, девушка вздрогнула и с отвращением отвернулась. Неожиданно взгляд ее упал на Эльзу Лоринг, дородную немку, воспитывавшую ее с самого детства, и глаза Эйнджел посветлели от благодарности.

– Боже мой! – восклицала Эльза по-немецки, торопливо пробираясь к Эйнджел. – Этот старый стервятник все еще пытается склонить тебя к замужеству?

Как ни тяжело было горе Эйнджел, она не могла удержаться от улыбки, видя негодование Эльзы, полной коренастой женщины средних лет, у которой щеки были словно румяные яблоки, а смех громким и удивительно заразительным. Эйнджел было всего два года, когда умерла ее мать, Тереза Макклауд, и сколько она себя помнила, Эльза всегда была ей вместо матери.

У Эльзы и Ганса Лорингов было семеро своих детей, и Эйнджел всегда чувствовала себя частью их большой и дружной семьи. Вскоре Лоринги будут вынуждены покинуть Бель-Монтань, потому что у Эйнджел не было денег, чтобы платить слугам. И хотя Лоринги были как бы ее семьей, они не могли позволить себе работать у Эйнджел, не получая за это никакой платы.

На мгновение Эйнджел прижалась к немке, едва сдерживая слезы.

– Какая несправедливость, Эльза!

– Ах, я знаю, – она утешающим жестом похлопала Эйнджел по спине, – но, детка, мы всегда с радостью примем тебя в нашу семью и предоставим тебе крышу над головой.

Отстранившись от Эльзы, Эйнджел приложила к глазам носовой платочек, отороченный кружевом.

– Спасибо тебе, Эльза. Я знаю, твое предложение исходит от чистого сердца, но у вас с Гансом хватает своих голодных ртов. С моей стороны было бы нехорошо вешать еще один хомут вам на шею.

– Но что же ты станешь делать? Куда пойдешь? – забеспокоилась Эльза.

– Не волнуйся, у меня есть кое-какие планы. Ты помнишь, отец не раз говорил, что если я когда-нибудь попаду в затруднительное положение, то мне следует обратиться за помощью к его партнеру по Прииску везучего дьявола, который расположен в округе Колорадо. Папа был уверен, что мистер Мерфи обязательно мне поможет. Похоже, он чем-то обязан моему отцу.

Эльза нехотя кивнула.

– Но в твоем распоряжении меньше месяца, детка. Успеешь ли ты за это время послать письмо герру Мерфи и получить от него ответ?

– Я продала серебро, чтобы заплатить человеку, согласившемуся отвезти мое письмо мистеру Мерфи, – начала было Эйнджел. Но немка тут же в ужасе воскликнула:

– Серебро твоей матери! Это же была ее радость и гордость!

– Я знаю, Эльза, но у меня ничего не осталось после того, как я заплатила по просроченным счетам отца в городе. Да я была просто счастлива, когда нашелся человек, согласившийся отвезти мое письмо за столь небольшую плату. Он обещал скакать день и ночь, пока не доберется до округа Колорадо и не передаст письмо мистеру Мерфи лично в руки. Он сказал, что привезет его ответ в Бель-Монтань. Если все получится именно так, то уже через несколько недель ответ мистера Мерфи будет у меня в руках.

Прочтя записку, Эйнджел скомкала ее в руке и швырнула в угол комнаты. Это было еще одно предостережение от Уилларда Крэддока, на этот раз гораздо более угрожающее и наглое, чем все предыдущие. Было совершенно ясно, что Крэддок считал теперь Эйнджел легкой добычей, поскольку он уже не предлагал ей официально выйти за него замуж.

В своей последней записке вдовец советовал ей относиться к нему как к своему «защитнику», что, и она прекрасно это понимала, означало предложение стать его любовницей и только. В случае согласия он обещал отдать ей Бель-Монтань. Положение ее было действительно отчаянным, но не настолько же, чтобы принимать подобное предложение, подумала Эйнджел.

В задумчивости она ходила по зимнему саду, в ко тором еще несколько дней назад стоял великолепный рояль и немало элегантной мебели. Она распродала все, но, как и предупреждал Фрейзер, вырученных денег едва хватило, чтобы расплатиться лишь с ничтожно малой долей долгов.

От мистера Мерфи ответа пока не было, и Эйнджел стала уже сомневаться, дошло ли до него ее письмо. Миновало уже три недели, и кредиторы начали решительно наступать на нее. Генри Фрейзер пытался сдерживать их натиск изо всех сил, но даже он не мог помешать им приезжать в Бель-Монтань с раз личного рода угрозами.

Если бы не Ганс и Эльза Лоринги, Эйнджел была бы совершенно беззащитной. Каждый день могучий здоровяк Ганс выгонял прочь непрошеных гостей, среди которых попадались и откровенные разбойники, про слышавшие о том, что дочь Ройса Макклауда красавица Эйнджел осталась одинокой и беззащитной. Ганс обучил Эйнджел обращаться с револьвером и винтовкой, чтобы она сама могла себя защитить, поскольку он не всегда был поблизости.

Как неожиданно изменилась ее жизнь! Эйнджел Макклауд, которую некогда провозгласили королевой красоты города Индепенденс, вынуждена была теперь с оружием в руках защищать свою добродетель. Ей так не хватало сейчас старшего брата Мэттью, убитого на войне. Уж он бы знал, что делать и как защитить ее!

Внезапно Эйнджел услышала торопливый стук лошадиных копыт по дорожке, ведущей к дому. Ганс уехал в город, а Эльза на речке стирала белье. Не ужели для Эйнджел настало время впервые воспользоваться оружием? Однако когда она узнала спешившегося всадника, то со вздохом облегчения поспешила ему навстречу. Это был тот самый человек, которого она наняла для того, чтобы отвезти ее письмо в округ Колорадо.

– Мисс! – Он снял перед ней свою грязную шляпу, восторженным взглядом окинув молодую женщину, с тревогой ожидавшую известий.

– Вы передали мистеру Мерфи мое письмо? Он прислал с вами ответ?

– Да и еще раз да, – сказал он, сплюнув ей под ноги струю жевательного табака.

– Так дайте же мне его, пожалуйста. – Эйнджел протянула руку.

– Это будет вам кое-чего стоить, мисс.

– Но ведь я уже отдала вам все фамильное серебро возмущенно вскричала она.

Мужчина только пожал плечами и снова сплюнул.

– Это была только половина нужной мне суммы, и вам придется доплатить, – повторил он, откровенно разглядывая фигуру Эйнджел.

– Подождите здесь, – подавив свой гнев, Эйнджел бросилась в дом, схватила статуэтку слоновой кости – одну из немногих оставшихся ценных вещей, – вернулась в сад и швырнула ее мужчине. Тот неторопливо и тщательно упрятал вещицу в мешок, при тороченный к седлу, и извлек оттуда измятый и испачканный конверт.

Эйнджел нетерпеливо выхватила его из рук мужчины и вернулась в дом. Закрыв за собой дверь на засов, она вскрыла конверт, на котором долгое путешествие оставило многочисленные следы, и стала читать. Разбирая крупный мужской почерк, она вздохнула с облегчением, но тут же в недоумении нахмурилась и снова пере читала письмо. Что за шутки!

Мистер Мерфи предлагал ей выйти за него замуж по доверенности и приехать к нему в округ Колорадо. Он уверял ее, что это будет фиктивный брак, заключенный лишь для того, чтобы защитить Эйнджел от других мужчин, в особенности от Уилларда Крэддока. Он писал, что понимает, что во время столь долгого путешествия в одиночку незамужняя женщина подвергается большой опасности, но, к сожалению, не может сейчас покинуть прииск, чтобы сопровождать ее в дороге. В конверт были вложены несколько банкнот, предназначенных для оплаты проезда по железной дороге до округа Колорадо.

В письме также говорилось, что Ройс Макклауд действительно имел право на часть прибыли от Прииска везучего дьявола, и Мерфи со дня на день ожидал открытия мощной золотой жилы. Возможно, причитающейся ей доли хватит, чтобы выкупить Бель-Монтань у Уилларда Крэддока.

Мысли и доводы, изложенные в письме Мерфи, казались вполне разумными, однако Эйнджел была в нерешительности. А что, если прииск не даст ожидаемой прибыли? И тогда она навсегда застрянет в этом округе Колорадо и уже никогда не увидит родного дома?

Правда, у нее все же оставался выбор. В любой момент она могла сообщить Крэддоку о своем согласии стать его любовницей! Со вздохом полного отчаяния она поднялась к себе в комнату и начала собирать вещи в дорогу.

– Не забывай писать нам!

Тяжело дыша, Эльза Лоринг старалась не отстать от тронувшегося поезда и часто-часто махала рукой Эйнджел, сидевшей у окна. Последними словами Эльзы, которые она услышала, были:

– Берегись мужчин, детка!

Улыбнувшись и помахав рукой в ответ, Эйнджел погрузилась в чтение книги, лежавшей у нее на коленях. Тем временем поезд набирал ход. Она успела прочитать все, что смогла достать, об округе Колорадо, в особенности о золотых приисках. Неудивительно, что отец вложил деньги в золотодобычу – это было вполне в духе заядлого картежника. Ройс Макклауд был пре красным отцом, но совершенно не способным обеспечить материальное благополучие своей дочери. И вот теперь ей приходилось самой выпутываться из создавшегося положения.

Эйнджел с коротким вздохом закрыла книгу, так как никак не могла сконцентрироваться на плясавшем перед глазами тексте. Она почти не спала с прошлой ночи, когда приняла окончательное решение отправиться на запад.

Одетая в черный шелк, смертельно бледная, она меньше всего походила на невесту.

Во время брачной церемонии вместо жениха рядом с Эйнджел стоял Генри Фрейзер, который тоже был одет в черное. Впрочем, в черное был одет и судья, заключавший брак по доверенности. И когда он объявил их мужем и женой, Эйнджел едва удержалась от смеха – со стороны они были похожи скорее на похоронную процессию, чем на новобрачных.

Теперь она была по закону миссис Холт Мерфи, в подтверждение чего на левой руке сияло золотое кольцо. Уиллард Крэддок был вне себя от ярости, узнав, что Эйнджел вышла замуж, и еще больше он разозлился, услышав об ее отъезде из Миссури.

В ожидании поезда на запад, Эйнджел медленно прогуливалась по перрону, и ей доставляло огромное удовольствие, не спеша прохаживаться мимо Крэддока, бросавшего на нее сердитые взгляды. Он не осмелился приставать с предложениями к замужней женщине, и Эйнджел едва удержалась от озорного желания поцеловать его на прощание.

Наконец-то она в безопасности! Теперь ей оставалось лишь быстренько аннулировать свой брак с мистером Мерфи по приезде в округ Колорадо и получить свою долю прибыли от золотого прииска. Кто знает, может, через месяц она уже вновь обретет свое поместье Бель – Монтань.

Вздохнув с облегчением, Эйнджел закрыла глаза и задремала, убаюканная стуком колес и мерным покачиванием вагона.

С каждым новым толчком дилижанса Эйнджел приближалась к своему новоиспеченному мужу. Пассажирские железнодорожные перевозки заканчивались в Денвере, и ей пришлось воспользоваться ус лугами дилижанса, устаревшего способа передвижения, который в лучшем случае был не слишком удобен, а порой и просто безжалостен к особам нежной конституции.

Однако Эйнджел сразу забыла о своих синяках и шишках, как только ее взору открылась могучая, покрытая снегом горная вершина, окутанная пушистыми облаками. Никогда она не видела ничего прекраснее этого зрелища, и, когда дилижанс в очередной раз провалился в яму на дороге и локоть ее соседа уперся ей в бок, она даже не заметила этого.

– Красавица, правда? – прошамкала старуха рядом с ней. – Она, наверное, достает вершиной до самого Бога, не иначе.

– Именно так всегда говорит проповедник Мерфи, – отозвался мужчина в очках, сидевший напротив. Неодобрительно покачав головой, он снова вернулся к чтению газеты.

Рот Эйнджел раскрылся от удивления.

– Холт Мерфи проповедник?! – воскликнула она. Старуха усмехнулась:

– Конечно же, нет, детка. Это его брат Нил возглавляет небольшой церковный приход в Оро.

– А-а-а, – облегченно выдохнула Эйнджел. Ей совсем не хотелось оказаться женой проповедника, даже на один день!

Крошечный городок округа Колорадо под названием Чистый Ручей уютно расположился между двумя горными вершинами подобно драгоценному украшению меж двух женских грудей. Он вырос за одну ночь во времена золотой лихорадки, и хотя золотой бум давно уже отшумел, горстка старателей упорно налаживала жизнь в этом горном поселении.

Первое впечатление Эйнджел от дощатых домиков с провисшей кровлей и от обитателей городка, с мрачным видом разглядывавших ее, не добавило ей бодрости. Она была неприятно удивлена следами запустения – сгоревшей школой, неухоженным погостом, заброшенной конюшней с незапертой, скрипевшей на ветру дверью. Тут была какая-то ошибка! Эйнджел ожидала увидеть что-то простое, даже примитивное, но не до такой же степени!

Дилижанс подъехал к шаткому навесу в центре городка, и пассажиры стали один за другим выходить. Эйнджел тоже, подобрав свои широкие юбки, спустилась по ступенькам на пыльную мостовую. Из уважения к мистеру Мерфи она решила не надевать траур, и теперь на ней было темно-синее шелковое платье. Золотистые волосы были убраны в аккуратный пучок, на голове красовалась украшенная лента ми и бархатом шляпка. Поскольку было прохладно, Эйнджел набросила на плечи кружевную шаль. Очутившись на улице, она тут же почувствовала себя белой вороной, а секундой позже ощутила на себе оценивающий взгляд прохожего.

Слегка расстроенная, Эйнджел стала оглядываться в поисках мистера Мерфи. По тротуару к ней приближался старик старатель. У него была почти седая голова, и от него сильно пахло виски и чем-то еще похуже. Эйнджел с облегчением перевела дух, когда он, рыгнув пару раз, проковылял мимо, явно не интересуясь пассажирами дилижанса. В дорожную пыль, прямо к ногам, плюхнулись ее саквояжи. Кучер и не подумал помочь Эйнджел, и она поняла, что дальше ей придется продол жать путь совершенно самостоятельно.

Взяв в руки один из саквояжей, она с трудом донесла его до выцветшей вывески, гласившей: «Гостиница «Чистый Ручей». Было в этой вывеске что-то не внушавшее доверия, но выбора у Эйнджел не было. Оставалось только надеяться на то, что оставшиеся у навеса саквояжи не пропадут до того, как она вернется за ними. – Простите, – запыхавшись, произнесла Эйнджел, подходя к клерку за пыльной стойкой гостиницы, несказанно удивленному ее появлением.

– Скажите, пожалуйста, где я могу найти мистера Мерфи?

– Проповедника?

Он не скрывал своего удивления, открыто разглядывая ее сквозь пыльные очки, водруженные на кончик узкого носа.

– Нет, другого Мерфи.

– Понятно.

Любопытство клерка явно удвоилось. Подозрительно воззрившись на Эйнджел, он ткнул пальцем в сторону горы Эльберт:

– Там, на прииске.

– Ну да, конечно, – кивнула она со смешанным чувством беспокойства и облегчения. Как же она доберется до прииска, чтобы мистер Мерфи узнал наконец о ее приезде?

– Я бы хотела получить комнату, если можно. И не могли бы вы послать слугу за остальными саквояжами?

– Конечно.

Клерк позвонил в колокольчик, и рядом с ним появился жалкого вида носильщик.

– Вы долго пробудете в нашем городе, мисс? – С этими словами клерк подвинул к ней регистрационный журнал. Он был абсолютно пуст.

– Я... я еще не знаю.

Эйнджел быстро вписала свое имя – миссис Мерфи – в нужной графе и вернула ручку клерку.

Прочтя запись, клерк поджал губы, что не укрылось от Эйнджел. И когда он снова взглянул на нее, в его глазах отразилось что-то такое, чего Эйнджел не могла понять.

Эйнджел шла по тротуару, здороваясь со всеми, кто встречался ей на пути. Мужчины в ответ в лучшем случае что-то ворчали, а то и в открытую ухмылялись. Те немногие женщины, что попадались ей, и вовсе демонстративно отворачивались. Вскоре Эйнджел прекратила попытки завязать с горожанами знакомство.

Тут что-то было явно не так, но что? Уже три дня она жила в этом городке, но ни на йоту еще не приблизилась к решению своих проблем. Записка, которую она послала на прииск, осталась без ответа. Неужели Холт Мерфи куда-то уехал?

Однако это никак не объясняло отношения к ней обитателей городка. Эйнджел справедливо полагала, что любопытный клерк разболтал всему городу о том, кто она такая. Но и это не объясняло их поведения. К ней относились как к отверженной, и она ничего не могла понять.

Внезапно Эйнджел оказалась на перекрестке, напротив салуна «Старатель», единственного оживленного места в городке. Секунду спустя оттуда раздались выстрелы и со звоном посыпались осколки стекла. Она уже хотела убежать, когда двери салуна с грохотом распахнулись и на улицу вывалились двое мужчин.

Один был уродлив, покрыт шрамами и бешено размахивал револьвером. Эйнджел взвизгнула и спряталась за высокий столб, но ее уже заметили.

– Смотри-ка, желтоволосая шлюха! – завопил пьяным голосом обладатель револьвера.

Эйнджел взглянула на второго мужчину, одетого в штаны из оленьей кожи и рубаху, украшенную бахромой. Высокий, мускулистый, он был намного моложе своего приятеля. Его черные волосы блестели как вороново крыло, отливая синевой. Поначалу Эйнджел ре шила, что он индеец, однако, вглядевшись, увидела светлые глаза на его необыкновенно красивом лице.

Серо-стальные глаза неожиданно сузились, квадратные челюсти угрожающе сжались. Эйнджел недоумевала, чем это она могла вызвать его гнев, но тут изуродованный шрамами мужчина подсказал ей ответ на этот вопрос.

– Ба, да никак это та, которая называет себя миссис Мерфи!

И он разразился пьяным гоготом, забыв о скандале. Неожиданно Эйнджел увидела, как тот, что был помоложе, направился к ней порывистыми шагами. На его тонкой талии она заметила длинный нож, зловеще сверкавший на солнце. Она хотела было убежать, но, увы, было уже слишком поздно.

Мужчина схватил ее за руку и дернул к себе. Ее шляпка упала в пыль, освободив волну длинных светлых волос. Его ноздри яростно раздувались. Глаза подозрительно щурились.

– Какого черта! Что за игру ты затеяла? – прорычал он.

Эйнджел почему-то была удивлена, услышав правильный английский из его уст. Она поймала себя на том, что ей нравится его внешность, гордая осанка, сильное тело и горящий взгляд.

– Не знаю, что вы имеете в виду, – негодующе выпалила она, тщетно пытаясь высвободиться.

– Так это ты называешь себя женой Мерфи? Его губы скривились, слегка обнажив ровные белые зубы. Каждое его слово дышало холодной яростью. Он с силой тряхнул ее.

– Да! – ответила Эйнджел.

Такой ответ еще больше разозлил его, и он сильным движением оттолкнул ее от себя. Эйнджел успела ухватиться за столб, чтобы не упасть на тротуар.

– Как вы смеете так обращаться с дамой! – вскричала она.

Не веря своим ушам, мужчина какое-то время смотрел на нее, а потом разразился хохотом.

– Нет, ты слышал, Джек? – спросил он своего приятеля, который все еще давился от смеха. Потом он повернулся к Эйнджел и сухо произнес: – Я слушал много вранья от шлюх, но такого еще не приходилось!

Возмущенно вскрикнув, Эйнджел кинулась на него, и он едва успел увернуться от ее ногтей, направленных ему в лицо. Неуловимым движением он перехватил ее запястья и завел руки за спину.

– Кто ты такая, черт тебя побери?

– Меня зовут Эйнджел, – начала она, задыхаясь. Но тут же снова услышала издевательский смех.

– И ты хочешь сказать, что ты не «ночная бабочка»?

– Мистер Мерфи заставит вас пожалеть о том, что вы называете меня шлюхой!

– Сомневаюсь, – усмехнулся симпатичный не знакомец, отпуская ее руки. – Артур Мерфи мертв.

Эйнджел замотала головой:

– Не Артур, Холт Мерфи. Я жена Холта Мерфи. Сероглазый мужчина недоверчиво уставился на нее:

– Не может этого быть! Какое интересное со впадение!

– О чем это вы?

– Дело в том, что Холт Мерфи – это я, – протяжно произнес он.