"Зелёная мантия" - читать интересную книгу автора (де Линт Чарльз)

16

Верхом на олене.

Ничего замечательнее Али никогда в жизни не испытывала… и ничего страшнее. Ветер свистел в ушах пронзительной музыкой, копыта отбивали её ритм. Она чувствовала коленями движение могучих мускулов. Малли держалась за неё, смеясь, когда она цеплялась за шею оленя, и ей самой хотелось смеяться — и плакать тоже хотелось.

Она помнила мгновенный удар ужаса, когда Малли вскинула её на спину оленя; лицо Тони и Тома, когда олень прогарцевал перед ними, а потом он повернулся и помчал, и ужас сменился восторгом. Олень нёсся теперь долгими лёгкими скачками, ни разу не встряхнув их, когда копыта его ударяли в землю, ни разу не качнув назад, когда мощные мышцы ног напрягались для нового взлёта.

Древний камень остался позади, а с ним и флейта Томми, и танцующие жители Волдинга. Ночь принадлежала только им троим, и когда прошёл первый испуг, новые страхи Али ожили, поселившись в сознании. Она одна в ночи с какими-то мифическими созданиями, с дикаркой. Похищена. И она…

Только теперь Али сообразила, что бег длится слишком долго, но они ещё ни разу не пересекли шоссе, не увидели огней селения или одинокого дома. А убегающие назад деревья были не те, что росли в лесу вокруг дома Тони. Сосны, неимоверно высокие, походили скорее на секвойи. А между ними толпились кедры, дубы, клёны, берёзы и вязы. И стало холодней. Поворачивая голову, Али видела своё застывшее облачками дыхание.

Они пролетели поляну, и Али подняла глаза к небу. Разбухшая луна стояла низко, и звезды казались слишком близкими, слишком тёмным было небо, слишком яркими — светила. Все это она заметила в одно мгновение, а потом над ними снова сомкнулся лес.

И земля теперь кренилась, как палуба корабля. Олень возносил всадниц по крутому склону, горбившемуся кулаками валунов и коленями скалистых гребней. Удары копыт стали звонче, словно земля превратилась в огромный гулкий барабан. «Куда мы попали?» — хотелось спросить Али, но некому было услышать её. Малли все смеялась, выкрикивая слова то ли на чужом языке, то ли просто лишённые смысла и значения. И как заговоришь с оленем? Али крепче прижалась к его загривку.

— Постой! — выкрикнула она, стараясь перекричать звон копыт и крики Малли, но голос прозвучал тихим шёпотом. — Пожалуйста, остановись.

Олень чуть повернул голову, и Али успела заглянуть в большой прозрачный глаз.

— Я боюсь, — прошептала она.

Это уже не графство Ланарк. Она не знала, где они, знала только, что место ей незнакомо. В долине Оттавы не растут такие огромные деревья. И нет таких лесов. Слишком они… первобытные. Это место не создано для человека — тем более для девочек, подумалось ей. Дикое место.

Склон резко пошёл вверх, и они внезапно вырвались из леса. Копыта оленя процокали по камню, но он не замедлил хода. Огромная луна была теперь совсем рядом, а звезды… Такого ночного неба она не видала. «О боже, — подумала Али, — что же это?»

Они поднимались по грозной круче, и земля была видна на мили вокруг. Нигде ни огня, ни приметы человеческого жилья. Только свет луны, звезды, такие близкие, что можно дотянуться рукой и схватить их, да тёмные леса, раскинувшиеся до края земли.

Не могла она больше смотреть и спрятала лицо в шерсти оленя. Удары копыт и дикая песня Малли мешались со стуком сердца, и голова кружилась так, что Али понимала: ещё минута, и она упадёт. Упадёт и разобьётся о скалы. Покатится вниз, ударяясь о каждый уступ этой кручи, по которой так легко проскакал олень. И тут олень замедлил шаг, и Малли оборвала песню.

Али открыла глаза. Они были у самой вершины. Зубы у неё стучали от холода, и дыхание оленя облаками свивалось вокруг неё. Теперь она с благодарностью ощущала тепло его шерсти под собой и тепло Малли за спиной. Олень переступал шагом. Впереди на фоне неба очертились тёмные столбы. Али вспомнила фотографии доисторических каменных построек Британии и Ирландии. Олень остановился в каменном кругу. Малли уверенно соскочила наземь.

— Ну, давай же! — окликнула она Али.

Та озиралась кругом. Каменный круг походил на Стонхендж — как будто созданный не людьми, а капризом природы. Или богов? Или это и есть боги? Не они ли в ответе за все странности и невероятности природы? Может, это их знаки? Каменные столбы троекратно вздымались над Али — а ведь она все ещё сидела на олене. Огромная низкая луна поглотила их вершины.

— Али, Али, ко мне беги! — напевала Малли. Али наклонилась к дикарке. Малли потеряла шляпу, и кудряшки её сбились в невообразимую путаницу, торчали во все стороны. Она подпрыгивала с ноги на ногу, приплясывая под собственную, звучавшую в ней музыку, и Али вдруг послышался хоровой припев из «Девчонки просто хотят повеселиться» Синди Лаупер.

Малли протянула руки к Али. Молясь всем богам, какие отзовутся, чтобы не упасть и не разбить голову о камень, Али сползла с оленьей спины. Малли подхватила её.

Олень тут же отошёл. Он встал между двумя каменными столбами, глядя на восток. Его рога ветвями поднимались к небу. Али осторожно подошла взглянуть, на что он смотрит. Ноги у неё чуточку подгибались. Малли выскочила вперёд, вылезла на край обрыва — в сотни футов высотой, как обнаружила Али, осторожно подойдя к ней и встав рядом.

— Какая ночь, — бормотала Малли. — Волшебная ночь!

Али вздрогнула. Дыхание застывало у лица, джинсы и ветровка не защищали от ночной стужи.

— Держи, — Малли протянула ей собственную курточку.

— А ты…

— Могу бегать голышом в снежную бурю и не замёрзну. Разве ты меня ещё не узнала?

Али покачала головой.

— Секрет, — шепнула она еле слышно, но куртку взяла и согрелась. — Что мы будем здесь делать, Малли? И где это «здесь»?

Дикарка дёрнула плечиком:

— По правде, не знаю.

— Но где-то же это должно быть?

— Может, в старом камне, — лукаво усмехнулась Малли. — Я правда не знаю, Али. Старый Рогач приходит сюда, когда хочет стать ближе к тому, откуда он вышел когда-то.

— Я хочу обратно, — сказала Али. Малли заглянула ей в лицо:

— Правда?

— Ну… — Перед глазами Али встало лицо матери. Френки с ума сойдёт, когда узнает. И Тони тоже. И ей, как-никак, страшно, хотя теперь, когда кончилась дикая скачка, уже не так, пожалуй. Но правда ли ей хочется вернуться? Может быть, вот оно: её великий случай — большое приключение. О чем она всегда мечтала. Сквозь шкаф в Нарнию. Вниз по кроличьей норе. Сделать что-нибудь, как великолепная пятёрка Энид Блайтон. Она глотала книжки о приключениях, фэнтези, от Джой Чант до Кейтлин Мидхир, и всегда мечтала, чтобы такое случилось с ней самой. Заполучить Колдовской камень Брисингов, как Сьюзен у Алана Гарнера…

— А можно… можно вернуться?

— Вернуться? — Малли рассмеялась. — Вернуться проще простого. Вот сюда попасть трудно. Мне удаётся только верхом на олене, и каждый раз сначала хочется остаться навсегда, потом хоть на неделю, но всегда притягивает обратно. Притягивает мой собственный лес. Или дудочка Томми.

— Зачем мы здесь? — спросила Али.

— Чтобы повеселиться!

«Девчонки просто хотят повеселиться», — повторила про себя Али.

— Нет, — сказала она, — то есть это я понимаю, но только…

— Этого мало? Тогда посмотри вокруг, Али. Вдохни воздух. Это красота. У этого места ещё есть сердце.

Али снова обвела взглядом темнеющие леса. Воздух и вправду бодрит. Входит в лёгкие и пробуждает каждую клеточку тела, разносится по жилам холодком чистого кислорода. И ей уже совсем не холодно. Наверно, привыкла.

— Правда, красиво, — согласилась она. Малли ответила ей ухмылкой:

— Это красота. Чудо. Волшебство. Чары. Тайна… — Последнее слово повисло в воздухе, и по позвоночнику у Али пробежали мурашки. — Послушать Льюиса, так Старый Рогач — это вся тайна, — добавила Малли, — будто бы все чудесные создания, от Зеленого Человека до древнего Пана, соединились в нем одном, но это не так. Вот, — она широко взмахнула рукой, — тайна.

Нам достаются её верхушки: лёгкий запах, глоток воздуха, шёпот звука, и от них наши сердца дрожат. Вот в чем волшебство старика Рогача. Он часть всего этого. Малая частица. Он — отломившийся кусочек, и, хотя он может возвращаться сюда, он уже чужой здесь. Вот и бродит по нашему миру, отыскивая другие кусочки, отламывающиеся год за годом. Они и есть тайны нашего мира.

— Только и всего? — спросила Али.

— Нет, не так просто. У людей чудесный разум: он может воображать. Они могут делать чудесные вещи, какие не под силу никакому зверю. Когда кусочек тайны отламывается и его уносит в наш мир, воображение людей придаёт ему форму. Люди создают из него Пана, Одина, Иисуса… Льюис не говорил тебе, как тайна отражает — становится — тем, что посылаете ей вы?

Али кивнула.

— Вот почему.

— Но ведь… — Али медленно покачала головой, — религии основаны на таких созданиях, люди этим живут, верят им.

— Религии основаны на тайнах, — возразила Малли. — Так всегда было.

— Но если они не настоящие, значит…

— Нет же, — оборвала её Малли, — они настоящие! Фэйри живут в ваших умах, но это место создаёт их. От него они существуют. Боги и демоны, и магия ваших ведьм и волшебников — все это настоящее. Все отсюда. Неужто ты не видишь? Здесь живёт сама красота. Или волшебство.

— Но когда мы говорим о боге и небесах и…

— Это вы о них говорите. Ты, Льюис, и Тёмный Человек говорил. Я — нет. — Она нахмурилась, раздумывая, как точнее объяснить Али свою мысль. — Все эти боги и пророки, — заговорила она наконец, — они брали жизнь отсюда, но существовали сами по себе. Пусть люди вообразили их, но они стали тем, чем должны были стать, и вовсе не всегда такими, как хотели люди. Как псы Тёмного Человека.

Али встревоженно оглянулась. Она совсем забыла о погоне.

— Правильно, что ты их остерегаешься, — заметила Малли, — но пока можно не волноваться. Они всегда отстают от оленя по пути сюда.

— И слава богу.

— Да уж. Их, Али, создал Тёмный Человек. Создал, просто чтобы убедиться, что он это может, — из своего неверия. Он не желал, чтобы в мире были такие, как Старый Рогач. Раз его создали люди, сказал Тёмный, так он сделает таких, которые загонят Старого Рогача. Но только он никогда на самом деле не верил, что у него получится. А когда получилось, он так и не смог поверить, что они настоящие. А когда наконец поверил, что они настоящие, то обнаружил, что не умеет сдержать их, потому что такие создания всегда верны только самим себе.

— Это ужасно, — сказала Али. Малли кивнула:

— Но так всегда было. Вожди, за которыми шли люди, всегда разделывались с вождями, которые вели прежде. «Умер великий Пан!» — восклицали они. Не потому, что тот был мёртв, а потому, что они желали ему смерти. Ему и всем подобным. А все же ты видела нынче ночью его родича и даже проехалась у него на спине, и я не сомневаюсь, что где-нибудь на лужайке в Аркадии старый козёл ещё играет на дудочке, ещё веселит ночь своим волшебством — или наводит панику, смотря по тому, с чем ты к нему подойдёшь. Это только христиане хотели, чтоб его не было.

— Льюис тоже недолюбливает христиан, — заметила Али.

— О, они были не из худших, знаешь ли. И не они первые, и, наверное, не последние. Просто добились больше других — пока что. Смешнее всего, что они сделали Пана своим дьяволом, но их собственный бог в куда более тесном родстве со старым козлом.

Али замотала головой:

— Я не очень-то разобралась, кто из богов настоящий, кто нет, но этого я не пойму. Пан, помнится, много пил и вечно гонялся за женщинами.

— И догонял их, кстати сказать, — засмеялась Малли. — Но он не был злым. Таким его сделали христиане.

— Но ведь Иисус…

— … Проповедовал любовь, а не ненависть. Говорил о небесном царстве на земле. Люди перевернули его слова по своему вкусу. И даже христианство теперь не такое, каким было вначале. Пока оно росло, заимствовало немного оттуда, немножко отсюда и лепило в одно целое, пока оно не начало снова разваливаться, теперь уже изнутри. Эти их проповеди — стоит присмотреться хорошенько, и увидишь, как один отрывок запрещает все, чего хочется, а следующий оправдывает то же самое.

— Я никогда так об этом не думала.

— И я тоже. Но я много говорила с Тёмным Человеком. И с Льюисом, и с другими. Я научилась читать правду между прочитанных ими строк. По-моему, мне бы понравился Иисус. Человек — и тайна.

— А ты, — спросила Али, — ты тоже тайна? Малли улыбнулась:

— Ну нет. Я — секрет, а это совсем другое.

— Я устала это слышать. Ты что, не можешь просто сказать мне, кто ты такая? — «Или что ты такое», — добавила она про себя. — Льюис рассказывал, что ты была девочкой, когда он был молодым, — и совсем не изменилась с тех пор. Ничуть не стала старше.

— Разве так важно все знать? — спросила Малли.

— Чем больше ты знаешь, тем больше можешь понять. Как я могу принимать решения, если не знаю всех обстоятельств?

— А что ты собираешься решать? Али не нашлась с ответом.

— По-моему, миру нужны тайны и секреты, — сказала Малли. — Без нас мир не был бы таким весёлым местом.

— Мир не так уж счастлив, — заметила Али.

— Я говорю «весёлым» в смысле «чудным». Без тайны того, что люди называют сказкой, мир потеряет свою глубину. Эхо нашей тайной музыки. Отблеск, который мы отбрасываем на леса и поля. В жилищах людей тоже живут тайны и секреты, но они не такие весёлые.

— Не такие волшебные? — подсказала Али. Малли покачала головой. В её улыбке проскользнула горечь.

— Нет, на этот раз я хочу сказать — счастливые. Они не такие счастливые. Иногда и я не так уж счастлива.

— Зачем ты взяла меня сюда? — спросила Али. Ей больше не было страшно — ну, скажем, не слишком страшно, но она недоумевала.

— Потому что в тебе есть огонь — ив Тони тоже. — Она произнесла его имя: «Тоу-нии»

Дли удивилась:

— Огонь?..

— Яркость. Как от костяного огня. — Поймав недоуменный взгляд Али, она попыталась объяснить: — В ночь середины лета люди разжигали на холмах костры, приветствуя свою праматерь-луну.

— Из костей? — переспросила Али.

— Да, я же говорю костры.

— Ты хочешь сказать, они сжигали кости?

— Да, немного костей, чтобы вернуть кусочек сердцевины мира его матери. — Она взяла Али за руку и провела обратно в каменный круг. — Вот здесь они в такие ночи разжигали огни. — Она показала на тёмный выжженный круг. В лунном свете он резко выделялся на светлых камнях.

— Кто — они? — спросила Али.

— Фэйри. Секреты.

Али улыбнулась. Разве так уж важно все узнать? Может быть, и нет, но ведь можно хоть попытаться? Она оглянулась на оленя, но его уже не было.

— Олень… — начала она.

Малли махнула рукой в сторону. Высокий человек стоял там, озирая леса. Зелёный Человек, подумала Али, в плаще из ветвей и листьев. В лунном свете поблёскивали его рога.

— Льюис хочет удержать его в Новом Волдинге, — говорила Малли, — но там теперь слишком мало людей. Томми его вызывает, и он заходит далеко, собирая отражения умов тех, кто не почитает его, — умов, которые даже не знают его и не могут вместить. Их отражения причиняют ему боль. И меняют его — он становится диким, куда более диким, чем был бы на свободе.

— А при чем здесь я… и Тони?

— В вас обоих есть огонь, только в тебе он горит ярче и ты… чище. Меньше знаешь о темноте, которую люди копят в душах, когда детство остаётся позади.

— Но чего ты от меня хочешь?

— Ты могла бы освободить его. Али взглянула на Зеленого Человека.

— Я?!

— Ты могла бы. Именно ты оказалась здесь, рядом с ним. Поэтому ты можешь это сделать. Так нужно. Призови его светом костра — светом, который в тебе, а не музыкой, и ты освободишь его.

— В ночь середины лета?

— Тогда лучше всего, — согласилась Малли, — но годится любая ночь. Я бы сделала это как можно скорее. Завтра. Он услышит игру Томми, но и тебя услышит. Если твой зов будет достаточно силён, он выберет тебя, и тогда ты сможешь его отпустить.

— Как?

Малли пожала плечами.

— Не знаю. Но ты узнаешь. Тебе подскажут Луна и двойной огонь: в тебе и другой, снаружи.

— Льюис говорил, если выпустить оленя в мир, случится беда. Он соберёт все дурное, что есть в мире, и отразит его обратно. Все сойдут с ума и всё погубят.

— Так могло бы случиться, — признала Малли, — если бы весь мир был как Новый Волдинг. Но в мире есть и другие тайны, и, хотя мир разрывают войны и беды, он ещё жив. Нет, Али. Все очень просто. Если олень останется в Новом Волдинге, где лишь несколько человек почитают его, он перестанет быть доброй силой. Он вырвется на свободу и наделает больших бед. Если в селении будет достаточно людей, которые чтят его, все останется как было.

— Но ты думаешь, что его надо освободить…

— Я думаю, ты могла бы его освободить, — ответила Малли, словно не поняв вопроса девочки. Дикарка с минуту разглядывала её. — Ты сидела на нем, — снова заговорила она. — Ты обнимала ногами его бока и слышала гром его копыт в лесу. Что ты думаешь?

— Ты сказала раньше, будто ждёшь, чтобы я освободила его, а теперь виляешь…

Малли тряхнула головой:

— Я только сказала, что ты можешь это сделать. Не мне говорить тебе, что ты должна.

— Мне надо домой. Я совсем запуталась, и за меня беспокоятся.

— Зря.

— Но они этого не знают!

— Верно. И все равно, псы уже близко… слушай!

Али услышала их, как только Малли велела прислушаться. В сущности, она слышала их и раньше, но принимала за шум ветра и больше думала о словах Малли. В чем-то лай собак похож на звук флейты, подумала она. Он незаметно прокрадывается в тебя, а когда услышишь, уже слишком поздно.

— Что же, он никогда не отдыхает? — спросила она, глядя на Зеленого Человека.

— Иногда, — откликнулась Малли. — Бывают ночи, когда собаки вовсе не охотятся за ним. Они не слишком-то умные, просто упорные.

Лай своры снова разбудил в Али прежние страхи. Горло у неё пересохло, и дышалось с трудом. Она нервно откашлялась.

— А можно… можно мне поговорить с ним… с Зелёным Человеком? — спросила она. — Ещё есть время?..

— Пока не набежали псы? Может, и есть. Только тайны мало говорят — с такими, как мы с тобой, Али. Думаю, нам лучше вернуться. Тебе обратно к камню или к дому Тони?

— К камню, конечно. Тони ведь там, верно? Малли на минуту прикрыла глаза и покачала головой:

— Нет, он дома.

— Как это ты узнала?

— Заглянула — отсюда туда. Это гораздо легче, чем оттуда сюда, хотя поэты и всякие там барды умеют и сюда заглядывать с той стороны. Такое уж у них искусство.

— А у меня получится? Научишь?

— Могла бы, но не стану. Не сейчас. Идём, Али. Нам надо уходить. Если стая поймает наш след…

Али со страхом взглянула на неё.

— Что тогда? Я думала, им нужен только олень.

— Да, — согласилась Малли, — но если они найдут здесь наш след, то решат, что мы тоже отсюда. Тёмный Человек выучил их гоняться за всякой тайной, какая'попадётся им на глаза. А мы бегаем куда медленнее оленя, так что лучше нам удрать.

Она взяла Али за руку, но девочка отдёрнула руку. Вздрагивая, шагнула туда, где стоял Зелёный Человек. При её приближении он обернулся, и она снова утонула в его глазах, тёмных и влажных, мудрых и бессмысленных одновременно. Али старалась не моргать, не отводить взгляд, хотя хотелось сделать и то и другое. Страшно было даже просто стоять с ним рядом, но ей хотелось убедиться, что ему нужна свобода. Такие глаза бывают иногда у зверей в зоопарке. Так смотрела полевая мышка, которую она однажды поймала — в тот год, когда решила стать новым Джералдом Дарреллом и с детства учиться ловить и собирать диких животных. Но мышь прожила у неё всего одну ночь, а на следующее утро Али выпустила её на свободу. Не могла видеть её глаз и маленького, непрестанно дрожащего тельца.

И вот она поймала взгляд Зеленого Человека, удерживала его, сколько хватило твёрдости, — и отвернулась, так и не получив ответа. Заглянув ему в глаза, она ощутила, как что-то растёт в ней, разгорается. Тот огонь, о котором говорила Малли? Он растекался по нервам, рассыпая по пути электрические искры. Только оторвав взгляд, Али поняла, что все это время не дышала.

Она выпустила застрявший в груди воздух, набрала полную грудь нового, холодного и свежего, потом ещё раз. Жар медленно остывал, но она так и не взглянула больше на Зеленого Человека. Разве так важно все знать? Может, есть вещи, о которых и невозможно знать все или хоть что-нибудь. Но если ей решать, что делать с оленем, то надо же знать хотя бы, чего он хочет?

Лай и рычание, уже совсем близкие, отвлекли её. «Ну что ж, оставайся тайной», — подумала Али, возвращаясь к Малли, следившей за ней со странным выражением в кошачьих глазах.

— Что увидела? — спросила дикарка.

— Не знаю. Не поняла. Может, там и надо было не столько видеть, сколько чувствовать. Но, по-моему, я не нужна ему, Малли. По-моему, такому существу ничто не нужно.

Малли кивнула не то в знак согласия, не то просто показывая, что слышит.

— Он умёт хранить секреты, — проговорила она.

— Наверное. Только как же мне… Лай прозвучал совсем рядом.

— Уходим! — выкрикнула Малли.

Схватив Али за руку, она бросилась к одному из каменных столбов. Камень навис над девочками: основание скрыто тенями, вершина блестит под луной. Али дёрнулась назад, но Малли, не выпуская её руки, бежала будто прямо в камень.

— Малли! — крикнула, упираясь пятками, Али.

Вместо ответа дикарка попросту подхватила Али на руки и помчалась дальше, словно не замечая тяжести. Али зажмурилась, ожидая болезненного удара о каменную стену, но миг спустя они уже катились по траве. Малли с кошачьей ловкостью тут же вскочила на ноги, а Али запуталась в густых стебельках. Пришлось открыть глаза. Они были на лужайке перед домом Тони.

Ощущение реальности покинуло девочку. Конечно же, все это был сон. Она забрела к дому Тони, и все это ей пригрезилось. Затерянная деревушка в лесу, Льюис и древний камень. Олень, и дикая скачка, и то место, откуда приходят тайны…

Она нашла взглядом Малли. Если все приснилось, тогда и Малли должна бы исчезнуть с пробуждением? Или Малли ей тоже снится и она все ещё спит?

Дикарка протянула ей руку, помогая подняться.

— Спасибо. — Вежливой надо быть и во сне.

Малли поглядывала на неё, загадочно улыбаясь. Шляпы так и нет, в путанице волос — сучки, веточки, обрывки листьев — настоящее птичье гнездо. «Не сон», — поняла Али, увидев проклёвывавшиеся из этой путаницы кончики рожек. С языка у неё рвались сотни вопросов, но она не успела открыть рот: ночную тишину разорвал выстрел. И сразу за ним — пронзительный женский крик.

Девочки разом повернулись к дороге. Там были люди, у двоих блеснули под луной светлые волосы. Когда ближняя к ним фигура, отшатнувшись, выскочила на обочину, Али узнала её.

— Мама! — закричала она, срываясь с места. Малли обогнала её. Али с ужасом осознала, что дикарка рычит на бегу.

— Это моя мама! — крикнула она вслед Малли.

Её голос потерялся в раскате второго выстрела.