"Об Анхеле де Куатьэ" - читать интересную книгу автора (де Куатьэ Анхель)Личность– – Потому что это не нужно. – – Нет. Это и не повторится. Просто не нужно. Действительно. – – Как можно «нести» людям то, чем они и так обладают? Каждый из нас несет истину в своем сердце. Просто кто-то слишком глубоко ее спрятал – так, что и не видно. А кто-то живет ею. – – Не смотрите на меня так, я понимаю, о чем вы спрашиваете. Есть, по крайней мере, три причины, почему я не стремлюсь к публичности. – – Во-первых, то, о чем я пишу, не должно становиться религией. Культы кажутся мне прекрасными только с художественной точки зрения. Но все остальное в них – неживое. Только люди и их вера – вот что живо. Если же я стану явью, обязательно появятся последователи, «апостолы» и так далее. Зачем? Скрижали – это путь, а Печати – препятствия. Тем, кто ищет себя, этих знаний вполне достаточно. И все есть в книгах. Ни культ, ни религия не нужны. Подумайте… Вот вы присоединяетесь к какому-то культу. Разве не возникнет у вас подспудного желания переложить на него и его божеств ответственность за свою судьбу? Возникнет. Потому что так легче, верно? Но это ошибка. Стать собой можно лишь одним способом – ощущая личную ответственность за себя, за то, что у тебя в душе. А в культе скрыто некое лукавство – «Голосуйте за нашу партию, и мы будем отстаивать ваши интересы». Что хорошо в политике, убийственно в сфере духа. – – В Индии еще совсем недавно жил человек. Он был мудрым и веселым – рассказывал людям о философии жизни и предлагал практиковать медитацию. Ничего особенного. Он и сам говорил: «В том, что я делаю и говорю, нет ничего особенного. Практика – не цель, а только способ. Не создавайте культа. Все, чему я учу, – процесс жизни. Только процесс жизни и больше ничего». Вокруг него стали собираться люди, много людей. Мудрец продолжал рассказывать им о процессе жизни, а они образовывали коммуны его имени. Когда он умер, двадцать лет назад, его тело должны были кремировать и развеять над Гангом. Это обычная для индусов традиция. Мудрец рассчитывал, что ему не откажут в этой последней почести. И знаете, что произошло? – – Коммуне нужен идол. И совет коммуны постановил закопать старика. Вместо правдивой для индуса эпитафии: «Пришел из Ниоткуда. Ушел в Никуда» – он получил лишенную правды: «Никогда не рождался. Никогда не умирал». На самом деле Бхагаван Шри Раджниш сделал и то и другое – и родился, и умер. Но коммуне необходимо место, куда можно было бы прийти, всплакнуть и помолиться… Он пришел из Ниоткуда. Но его не отпустили в Никуда. – – Да, я рассказывал вам об Ошо. Умном, замечательном, веселом Ошо. Его прах – в сырой земле. Он не был развеян над Гангом, как было завещано. Возник культ, а культу потребовалось место для поклонения. Если есть пророк и последователи, от этого никуда не деться. У культа свои правила, свои законы. У культа должно быть свое «святое место», и оно будет. – – Кто я? Я – миф. Как и всякий продукт сознания. Помните, в «Исповеди Люцифера» заключенный 63-22 говорит: «Имя – это слово о вещи. А слово – это продукт вашего сознания. О чьем сознании вы меня спрашиваете? О моем, о вашем, о сознании общества?» Я – то, что вы обо мне думаете. Вы еще не знали меня лично, но у вас уже было некое представление об Анхеле де Куатьэ. Я уже был в вашем сознании. Так что для вас это представление и есть – я. У каждого из моих читателей есть определенное представление обо мне. И все это – я. У них, впрочем, есть представление и о себе. И это представление – они. А у тех, кто их знает, есть представление о них. И это тоже они. Мы живем в мире представлений. Мы принимаем эти представления за реальность. Существует ли реальность? Нет, существует реальность представлений. А жизнь – она за этой реальностью. К ней мы и пытаемся прорваться. Об этом идет речь в моих книгах. – – Да, это правда. Мы разные. Не в том смысле, что отличаемся друг от друга (что тоже, конечно, правда), а в том смысле, что мы разные в глазах разных людей. И это хорошо. Позвольте себе быть разными! Все мы имеем некое идеальное представление о себе, и мы пытаемся навязать его другим. Нам хочется, чтобы все нас воспринимали так, как нам хочется, чтобы нас воспринимали. Словно бы если это случится, мы сразу станем сами собой. Но это, во-первых, невозможно, а во-вторых, бессмысленно. Разные люди все равно будут воспринимать нас по-разному. Ведь они сами отличаются друг от друга, и восприятие реальности у них тоже не одинаковое. А с другой стороны, это иллюзия, что таким образом можно стать собой. Это заблуждение. Напротив, если вы хотите быть собой, вы должны позволить другим людям относиться к вам так, как они хотят. Вы должны это отпустить. Тогда вы перестанете волноваться, что вы какой-то «не такой». А как только уйдет этот страх, появитесь вы. – – Забавно… Я же не шучу и не кокетничаю. Вот вы теперь познакомились со мной лично. Мы с вами сидим, разговариваем. Но вы же думали о том, как пройдет наша встреча? Представляли, наверное, какой я, как буду отвечать на ваши вопросы, каким образом буду реагировать. У вас были такие мысли? – – И настолько они совпали с вашими нынешними представлениями обо мне? – – А как вы будете читать мою новую книгу, если я напишу ее? – – Так же, как и все предыдущие, или иначе? Разве ваши представления обо мне не будут теперь примешиваться к вашему впечатлению от книги? – – И это будет другое чтение. Ведь так? – – А знаете, в чем отличие? – – Прежде, когда вы меня не знали, ваше представление обо мне было создано вашим сознанием, по вашему же образу и подобию. Понимаете?.. Автором моих книг были вы… – Анхель улыбнулся и внимательно посмотрел мне в глаза. – Поэтому и чтение было для вас таким личным, таким глубоким. А я ведь пишу для сердца. И мне важно, чтобы эти книга читались именно так. Я не хочу, чтобы меня знали, мне не нужна известность и слава. Я хочу только одного – я хочу, чтобы мои читатели могли с помощью этих книг соприкоснуться с самими собой, со своими мыслями, чувствами. Не убивайте чудо. Не убивайте, – – От меня всегда ждали чуда. Я рассказывал вам об этом. Но на самом деле от меня ждали не чуда, а волшебства. От меня ждали невозможного. И я подумал, что что-то во всем этом не так. И тогда я все поменял. Совсем. У меня теперь другая жизнь. И нот оно – чудо. Оно есть теперь! Вы читаете мою книгу, и вы переживаете. Это ваша книга – она о вас и для вас. И если вы захотите теперь изменить свою жизнь, Вы сможете сделать это. Я – как бы хорошо я ни чувствовал вашу боль – не мог бы помочь вам. Но вы теперь можете. Вот и все, чего я хотел. Ни религии, ни славы. Этого. – Послушайте, вы наверное не знаете, но появилось множество лже-Анхелей де Куатьэ? Как с этим быть? – Вы недооцениваете степень моей информированности! – Анхель весело рассмеялся. – Но не тревожьтесь так. Право, в этом нет ничего страшного. Я ведь даже встречался с одним из «Анхелей де Куатьэ». Да, правда! Я вам расскажу. Одна моя хорошая знакомая похвасталась, что к ним в гости должен будет прийти «модный автор» – Анхель де Куатьэ. Я, разумеется, напросился посмотреть на «звезду». И посмотрел. Забавно. Очень смешно было глядеть, как этот человек пытается быть мной. Очень забавно! Знаете, если переодеть мужчину в женский наряд и попросить его изобразить женщину, он тут же начинает жеманничать, закатывать глаза, кривить губы, бессмысленно махать руками, попеременно закидывать ногу на ногу и так далее. В действительности, женщины никогда себя так не ведут. Никогда. Но, чтобы быть «похожим» на оригинал, плохой актер прибегает к утрированию. Так и здесь, в случае с… Как вы сказали – «лже-Анхелями де Куатьэ»? Да. – – С улыбкой! Анхель де Куатьэ – не самый плохой человек на этой земле. И если кому-нибудь хочется быть Анхелем де Куатьэ – пусть будет. Но я никогда не скажу о себе, что Анхель де Куатьэ – это я. Поэтому если кто-то говорит, что он Анхель де Куатьэ, можете быть уверены – это не Анхель де Куатьэ. – – Я всегда здесь. Я бываю в разных городах. Я хожу по тем же улицам, что и мои читатели. Я захожу в те же здания. Езжу в том же транспорте. Я всегда рядом с ними. Вот, например, я сижу в кафе и слушаю, как люди говорят обо мне и о моих книгах. Кто-то «со знанием дела» утверждает, что это коммерческий проект. И мне смешно. Кто-то бьет себя в грудь и заявляет: философия – это только Аристотель с Гегелем, а остальным туда – не соваться! И мне снова смешно. А вот сидит кто-то и тихо отвечает: «А мне нравится. Для меня это важно. Это много для меня значит». И он один, и я за него переживаю, я чувствую его боль. .Но, задумайтесь, я ведь сижу рядом! И он уже не один! Совсем не один! Понимаете? Но я не могу сидеть во всех кафе сразу, быть на всех улицах и перекрестках одновременно. Я не могу быть везде физически. Но я везде, если вы не знаете, как я выгляжу. Если же вы знаете меня в лицо, мое место окажется раз и навсегда локализованным. И я уже не смогу быть с каждым. И люди перестанут чувствовать мое присутствие. Они будут думать обо мне: «Он там-то, ему хорошо. А мы здесь, мы одиноки, и нам плохо». Поймите, если вы не знаете моего лица, я рядом – за соседним столиком, на той стороне улицы, в соседнем доме, в этом же книжном магазине. Но если вы знаете, как я выгляжу, вам придется меня искать. И вы вряд ли «найдете». – – Вы так спрашиваете об этом! Конечно! А где мне еще быть? Сейчас, например, я ехал к вам на метро. Я стоял, держался за поручень, а прямо передо мной сидела совсем юная девушка. Она читала «Учителя танцев». Знаете, у нее светилось лицо. Потрясающий, теплый, ясный свет! А вот пару дней назад я сидел в маршрутке рядом с женщиной – лет сорока. Она читала книгу «Всю жизнь ты ждала» с карандашом в руках. Страницы были исчерканы – она выделяла мысли, которые ей понравились. Мне трудно объяснить, но это необыкновенно трогательно. Понимаете?.. Эта женщина, как она читала – сосредоточенно, задумчиво, и вместе с тем я видел, что она – очень добрая, добрая внутри. – – Ну, это не совсем так… – Анхель рассмеялся. – Но вы правы. Мне кажется, многие мужчины стесняются читать Анхеля де Куатьэ. Вероятно, им кажется, что это как-то «не мужественно» – любовь, слезы, чувства. Мужчины вообще стесняются своих чувств. Им вбили в голову, что грубость и бесчувственность – это «по-мужски». Но ведь это неправда. А сами мужчины – очень чувственные, ранимые и даже, я скажу, нежные в душе существа. Только одни привыкли это скрывать, а другие – так и не научились проявлять свою подлинную сущность, просто не умеют. И сами страдают от этого, и женщины их страдают. Я сейчас вспомнил – был в одном книжном магазине. Прохожу мимо стеллажа со своими книгами, смотрю – юноша листает «Исповедь Люцифера». Быстро так, нервно. Словно ему и неинтересно совсем. Красный, как обложка «Исповеди»! Но стоит, читает. И я вдруг подумал о его девушке. Вот если в ней столько же чувств, как и в Саше, а ему совестно за собственную чувственность, каково ей? Сделает ли он ее счастливой? А если не сделает, потому что боится показаться немужественным, какой из него мужчина? Нет, мужественность – это способность сделать любимую женщину счастливой. В чем еще, как не в этом, она может проявляться? – – А почему – нет? Конечно, – добродушно улыбается Анхель. – Я же говорю – я всегда здесь. Я – рядом. – – Ну почему же?.. Я рядом. А там, на форуме, «собираются» замечательные люди – Ия, Славка, Айван, Джонатан, Китти, Тиша, Волонд, Леона и многие, многие Другие. Они уже стали мне добрыми друзьями, только сами не знают об этом. Но, я думаю, они чувствуют. На этом сайте вообще очень светло. И хотя разработчики сделали его оформление темным, он светлый. По ощущению. Хотите, я расскажу вам тайну? – – Да, тайну. – – Не так давно мне пришло письмо – с благодарностями и любовью. Два участника форума, точнее – участник и участница – познакомились на нем и поженились (я не буду называть их ники, это ведь личное, захотят – сами расскажут форумчанам). Они написали мне, что счастливы, чувствуют друг друга, будто они две половинки единого целого. И все это благодаря «случайностям» – благодаря книгам. Они стали общаться на форуме, разговаривая о книгах, и вот – нашли друг друга! Полюбили и поженились. Это же потрясающе! Свет, если он осветил душу, никогда не меркнет. Он может изменить направление, он может стать лучом, а может – облаком. Но это все равно – Свет, и он идет дальше, он распространяется. – – Да. И я очень рад, что мои книги способны объединять, что такие прекрасные люди, благодаря моим книгам, общаются друг с другом. Какая разница – пусть в виртуальном пространстве. Но они рассказывают о себе, делятся своим душевным опытом, переживаниями, чувствами. Они сами внутренне растут. Да, они спорят, но они и поддерживают друг друга. Ссорятся, но всегда мирятся. И главное, это тот внутренний посыл, который ими движет. Он делает их красивыми. Понимаете? Я думаю, во всем Интернете трудно найти такое светлое место, как этот сайт. – – Нет. Зачем? Я и так слишком много написал и сказал. – – Да, пишут. – – Большинство писем очень личные, это правда. Многие интуитивно ощущают, что могут поделиться со мной своей болью. И рассказывают о ней. Я ощущаю и принимаю их боль, а людям становится легче. Иногда видно, как это внутреннее преображение происходит прямо во время написания письма «загадочному автору». Но автор не загадочный – он Всех нас связывают невидимые нити. Время и пространство – это только условности. И если ты чувствуешь человека, то неважно, где он находится и чем занят. Ты с ним в особенном, внутреннем контакте. Между вами происходит обмен энергиями. Моя энергия – в моих книгах. А энергию моих читателей я чувствую, когда они обращаются ко мне – мысленно или в письмах. В конце концов, я начал писать не ради карьеры писателя. И я не собирался, как многие писатели, «рассказывать о наболевшем». У меня даже нет какой-то личной идеи, которую я бы хотел поведать миру. Для меня книги – это лишь способ выполнить свое предназначение. Прямая помощь израненной душе ничего не меняет, она приносит лишь временное облегчение. Но книги помогают исподволь, и я помогаю многим людям – тем, что я делаю, своими поисками и рассказом о них. – – Я бы не поверил в это, если бы не письма. Но люди действительно рассказывают в них о том, как эти книги повлияли на их жизнь, помогли в трудной ситуации, придали им сил, укрепили веру. Моя мечта становится явью. Если все мы будем соответствовать своему предназначению, мир преобразится. Благодарность читателей лишний раз убеждает меня в этом. Они делятся со мной своей положительной энергией. Я отдаю свою положительную энергию и получаю ее в ответ преумноженной. Это рецепт счастья. И я счастлив. – – Да. – – Иногда и больше. Но я отвечаю в книгах. Не на конкретные письма, конечно, а на чувства. В моих книгах нет ничего придуманного, искусственного. И когда люди передают мне свою боль, это меняет мое состояние и автоматически влияет на то, что я пишу. – – Один мудрец сказал: «Возлюби Бога и делай, что хочешь». – – Мои книги вряд ли можно отнести к художественным произведениям. Это смыслы, а не тексты. Поэтому если кто-то критикует мои тексты, он просто не понимает, что читает. Если же кто-то злословит об этих смыслах… Что я могу сказать? Его Бог вызывает сочувствие. – – Вы правы, я не считаю себя писателем. Писатель – это рассказчик. Он рассказывает истории. Я не писатель. У меня нет «историй», и я не «рассказываю»; я разговариваю. Я – собеседник. Мои книги – это чувства. Чувства, которые рождаются у моих читателей, когда они погружаются в книгу. И это они, а не я, пишут мои книги. Своими душами, своими сердцами. В моих книгах – их жизнь, а не мои истории. Я присутствую в жизни тех, кому я нужен. И это взаимно. Кстати, я ведь тоже не знаю, как выглядят мои читатели. Но когда я иду по улицам, я узнаю их. – – Я могу сказать то же самое и о себе. – – Я не придумываю свои книги. Они приходят в мою жизнь точно так же – спонтанно и неожиданно. Я никогда не знаю, что будет происходить с моими героями дальше, куда движется сюжет. Когда я пишу книгу, я еще не знаю, о чем она. Лишь постепенно я начинаю понимать это. Я так же боюсь и переживаю за своих героев, как и мой читатель. Иногда мне кажется, что «все пропало», что нам не выкарабкаться. А потом, находится решение. Но я никогда не знаю заранее, увижу ли его. – – Нет. У меня нет и, конечно, не было никакого плана. Больше того, когда я заканчиваю книгу, мне всегда кажется, что она последняя. Потому что мне больше не о чем писать. Внутри абсолютная пустота. Но вот я ставлю последнюю точку и понимаю: что-то начало происходить. Понимаю, что началась следующая книга. Вам трудно это представить? – – Просто вы думаете обо мне как о писателе. Как о человеке, который решил что-то сказать этому миру, поделиться с ним своим опытом, мнением, позицией. Но у меня ничего этого нет. А поэтому не может быть и «художественного замысла». Просто я знаю, что что-то происходит – прямо сейчас, в эту секунду. И я знаю, что это реально. Я только свидетельствую. Ничего больше. Будущее неизвестно. Вы, например, знаете, что я скажу через минуту? Что вы скажете? – – И я не знаю. Я знаю только то, что что-то происходит. Прямо сейчас. – – Да, Я чувствую четвертого Всадника. – – Все в этом мире взаимосвязано. Что-то можно объяснить логически, а что-то не поддается объяснению. Это так! И часто, настаивая на объяснениях, мы режем по живому. Но спросите у себя – отчего вы так жаждете этих объяснений? Не потому ли, что вы испуганы? Не оттого ли, что вы хотите все контролировать?.. – – Но если вы верите в Бога, если вы верите в Его мудрость, в таинство Замысла, разве не глупо требовать у Него объяснений по поводу каждого Его шага? Посмотрите на это со стороны – разве не нелепы наши попытки контролировать Провидение?! – – На примере… – Анхель задумался. – Каждый из нас начал свою жизнь в материнской утробе. Там было тепло, сытно, комфортно. Нам было хорошо там. Очень. Но вот в какой-то момент идиллия внутриутробного существования нарушилась. Вода, которая была нашей защитой, ушла. Стены прежде уютного дома превратились в рабочую поверхность агрессивного пресса. Нас сдавило со всех сторон. Нам не хватало ни сил, ни пищи, ни воздуха. Нас выталкивали – в холодную, чужеродную среду. Это был ад… Так или примерно так мы пережили священный миг собственного рождения. Если бы нас спросили тогда, хотим ли мы продолжения? Хотим ли мы идти навстречу этому ужасному холоду? Что бы мы ответили? Мы сказали бы: «Нет! Ни за что! Это смерть!» Но на самом деле это была не смерть, это было – рождение. Мы бы ошиблись, если нас спросили тогда. И знаете почему? Потому что всегда есть то, чего – – Да, я хочу сказать именно это. Когда Свами Брахмананда говорит: «Мы знаем все, что происходило и происходит. Но мы не знаем будущего», он говорит и другое: «Наши знания о прошлом и настоящем не приоткрывают завесы неизвестности перед будущим». Но более того, я хочу показать на этом примере, что наше настойчивое желание «получить объяснения» – смехотворно! И непозволительно, до безумия амбициозно! Когда вы спрашиваете меня о моих книгах, вы спрашиваете меня о реальности, которую невозможно объяснить рационально, которой нет объяснений. Вы спрашиваете о невозможном. – – Я верю в самоорганизацию. Я верю в то, что мир внутренне стремится к гармонии. Не к хаосу, не к смерти, а именно к гармонии и жизни. Да, его раздирают противоречия. Да, в нем множество проблем. Да, мы сами нарушаем этот замысел своими страхами, ошибками, заблуждениями. Но мир все равно стремится к гармонии. Ребенок, находящийся в утробе матери, как бы он ни сопротивлялся схваткам, стремится родиться. Против собственной воли и даже желания он стремится к рождению. И мы или содействуем этой потенциальной гармонии будущего – образом мысли, чувствами, поступками, или, напротив, разрушаем ее. Впрочем, по плану Замысла все должно быть хорошо. – – Я думаю о том, что я должен сделать. И если у меня есть мой дар, и я знаю то, о чем пишу, – я пишу. Нет революционного способа установления гармонии в мире. Нет магического заклинания, способного пробудить людей. Нет Бога, который придет и расставит все по своим местам, воздаст каждому по заслугам. Ничего этого нет. Но есть мы. А у каждого из нас есть свой дар. И дар этот может быть открыт только во взаимном общении наших индивидуальностей. Поэтому мы просто вынуждены содействовать друг другу. Я, со своей стороны, делаю это. Я помогаю тем, кто ищет, тем, кто нуждается в помощи. Я помогаю неравнодушным. И я знаю, что я сделаю это сто крат лучше, если вы не знаете меня в лицо. Примите этот парадокс. Я могу быть рядом с вами, но только при одном условии – если меня нет. – – Есть и третья. Вас не смущают разного рода проповедники, которые рассказывают о Просветлении, о Высшей Истине, о Счастье? Меня смущают. Ведь по-настоящему счастливый человек, наверное, уже не должен ничего говорить. Он и так счастлив. А что просветленный может сказать непросветленному? Только одно: «Просветляйся!» Наконец, что такое Высшая Истина, если Ее передают из уст в уста как обычный анекдот? – – Более чем. Здесь полно парадоксов. Но что такое парадокс? Парадокс – это результат извечного конфликта нашего рассудка с духом. Истина, Счастье, Просветление – область духа. А всякие рассуждения неизбежно рассудочны. Истина невыразима в словах. Счастье – это радость, не имеющая объяснений. Наконец, Просветление – это внутреннее преображение. Как о них расскажешь? Невозможно. Любой, кто попытается, будет выглядеть или надутым индюком-всезнайкой, или сумасшедшим. – – Если то, о чем мы хотим, но не можем говорить, относится к области духа… Что ж, нам остается просто быть в духе. – – Может быть, я и заблуждаюсь. Но мне кажется, что как только Анхель де Куатьэ станет для своих читателей человеком из плоти и крови, я перестану писать. Поиски возможны только потому, что множество людей болеют за них душой, пребывают в духе. Пусть даже они думают, что это выдумка. Какое это имеет значение?.. Если читатель видит то, что стоит за книгой, проникается ее сущностью, ее истиной, он будет сопереживать, а его душа будет трудиться. И в этом все дело. Помните, что в Агван говорил Даниле?.. – – Да. И пока я – миф, я чувствую огромное количество людей. Я чувствую связь с ними. С теми, кто ведет духовный поиск, с теми, кто думает о Свете, с теми, для кого Жизнь – это не просто данность, а подлинное Чудо. И без этой связи, без этого духовного контакта, я уверен, не было бы ни открытий, ни Скрижалей, ни Печатей, ничего. И как только я обрету плоть и кровь, эта связь прервется. Все закончится. Андрей написал в своей книге: «Дети искали душу, дети разрезали по частям лягушку. Кишки нашли, а жизнь ускользнула». И потом он добавляет: «А ты пойми, не членя…» Я уверен, он говорит это себе. Это его испытание. Его мозг так устроен – он членит, анализирует и затем упорядочивает, систематизирует. А у меня все наоборот. Я не гонюсь за достоверностью, объективностью. Я просто чувствую. Знаете, если бы Андрею сказали: «Существует семь Скрижалей, скрывающих Истину», он бы пожал плечами и спросил: «А почему семь? Не шесть? Или не восемь?» Он так устроен: ему важна не столько мысль, сколько порядок мысли. Он видит в порядке мысли нечто значительное. А я – нет. Мне порядок не важен. Я в этом ничего не понимаю. Я живу ощущением, чувством. И для меня, если Скрижалей семь – значит семь. – – Я не думаю так. Прямо – так. Я думаю, что что-то неуловимое, что-то тайное Я хочу, чтобы мне позволили сохранить интимность моей жизни, мою внутреннюю настроенность, способность воспринимать то, что можно воспринять лишь в очень определенном состоянии. То, что происходит со мной, то, что я чувствую, что вижу, о чем рассказываю – это интимное, личное. И только поэтому мои книги живые, только поэтому они могут тронуть сердце. В них хрупкое свидетельство моей Жизни. – – Представьте себе Вселенную – огромную, бескрайнюю, мертвую Вселенную. А теперь представьте себе человека, стоящего на краю этой Вселенной. Маленького, слабого, уязвимого, но живого. И теперь спросите себя, что он там делает? Отвечайте быстро. Не задумывайтесь! Вы скажете: «Он ищет свое место. Он ищет себя в этой Вселенной». И это правда, потому что этот человек – вы сами. И вы знаете, что вы делаете в Вечности, вы ищете в Ней себя. А теперь представьте, что таких людей не один, не два и даже не три, а сотни, тысячи, миллионы и миллиарды… И каждый из них стоит перед необъятной, холодной Вселенной. Один на один. И каждый ищет в Ней свое место, ищет себя. И теперь поймите, что это не образ, не фантазия, не картинка в рамке. Это – Задумайтесь – какая гигантская энергия бессильно скитается, мечется по пространству Бытия! Это странствие нашего Духа. Общего. Потому что в Духе мы все едины. Но люди слепы, они не понимают, что это общее движение, общий поиск, общее странствие. Каждый проходит этот путь в одиночку. Каждый стоит перед бескрайней Вселенной и ищет себя в ней. Но ведь это наш об1ций путь! И то, о чем пишу я, это не истории конкретных людей, чьей-то жизни, любви или смерти. Это хроники того общего для всех нас духовного движения, которое мы проходим все вместе. Это хроники Духа. И поэтому происходящее – больше меня. И поэтому я не контролирую содержание книг. И поэтому я просто Вы спрашиваете меня, происходит ли то, о чем я пишу, на самом деле. Да, происходит. Именно поэтому мы сидим сейчас здесь, с вами, и разговариваем. Именно поэтому нас беспокоят темы, о которых мы сейчас говорим. Именно поэтому нет ничего случайного в том, что нужные книги приходят к нам в нужное время. А любовь приносит страдания, а страдания – счастье. Все не случайно. Наша беседа тоже не случайна. Это маленькая, но – – Конечно! И всякий думающий человек, и основатель любой из религий, и философы, и художники. Конечно. Но когда человек пытается расположить это знание в прокрустовом ложе – в ложе религиозной доктрины, философской системы, художественного произведения – он теряет свободу. Он испытывает сопротивление «действительности». Знание искажается. Возникают сторонние влияния, и огонь гаснет. Вот почему я просто фиксирую информацию. То, что приходит ко мне как отражение наших общих духовных странствий и поисков. Я просто пересказываю увиденное. Я пересказываю чувства от увиденного и говорю языком чувств. Сюжет – только средство. – – И поэтому я не писатель. – – Я? Я – тот, кто написал эти книги. Этого довольно. *** Мой собеседник говорит образно. Но вовсе не загадками. Он не пытается юлить или оперировать двусмысленностями. Ему даже нет нужды прятаться за словами. Он говорит о вещах, которые и так невыразимы в словах. Он пишет книги. Он пишет о том, о чем знает. И это очевидно, это так. Но сможет ли он писать, будет ли он знать, о чем писать, если мы вторгнемся в его жизнь? Нарушим его настроенность и сосредоточение? Я разговаривал с Анхелем де Куатьэ, и мне пришло на ум одно странное сравнение. Может быть и не слишком удачное, но другого мне все равно не придумать. У любого измерительного прибора есть, как говорят в таких случаях, определенная «чувствительность». И, наверное, глупо измерять длину российской границы электронным микроскопом. Но нет другого способа узнать размеры вируса или другого микроорганизма. Так вот, у Анхеля де Куатьэ поразительная «чувствительность». По тому, как он ведет себя, я понимаю, что он действительно чувствует меня, предугадывает мои мысли, знает мои чувства. Да, вероятно, ето не самое удачное сравнение, но все же – он необыкновенно «чувствительный прибор». Не сломается ли он, оказавшись в центре внимания прессы, атакуемый читателями, поклонниками или недоброжелателями? Я не готов это гарантировать. И я уж точно – я не готов так рисковать… |
||
|