Лайон Спрэг де Камп Вечный двигатель

I

— Любезный сеньор, — поинтересовался Абреу, — где, черт возьми, вы раздобыли все это богатство? Ограбили половину земных ломбардов?

Он нагнулся, чтобы поближе разглядеть награды, украшавшие грудь Феликса Борела, и продолжил:

— Тевтонский орден, французский орден Почетного легиона, орден Третьей мировой войны, североамериканская медаль «За службу обществу», орден Рыцарей святого Стефана четвертой степени, датский орден Слона, что-то такое-разэтакое из Японии... И спортивные заслуги: значок межуниверситетского чемпионата по баскетболу, значок чемпионата полиции Рио-де-Жанейро по стрельбе из пистолета... Таматеш, какая коллекция!

Борел свысока взглянул на маленького толстяка — офицера службы безопасности — и язвительно улыбнулся:

— А откуда вам знать? Вдруг я и правда чемпион-баскетболист.

— Ну и зачем вам все эти побрякушки? Собираетесь загнать их бедным невежественным кришнянам?

— Возможно, если окажусь на мели. Либо просто настолько ослеплю туземцев, что они сами отдадут мне все, чего ни пожелаю.

— Гм. Должен признать, что в этом мундире, да с подобными украшениями, вы и впрямь внушаете благоговейный трепет.

Феликс веселился в душе, глядя на кипящего от злости Абреу. Офицер был сильно раздражен потому, что не находил ни малейшего предлога задержать сидящего перед ним авантюриста в Новуресифи. «Слава богу, наша вселенная пока не так хорошо организована, чтобы нельзя было провернуть в ней фокус-другой», — подумал Борел. Он с удовольствием подложил бы Абреу хорошенькую свинью, так как таил в душе иррациональное предубеждение против всех бразильцев, хотя чиновник и не виноват в том, что именно его страна стала ведущей земной державой. С откровенной насмешкой Борел ответил:

— Вы бы здорово удивились, расскажи я вам, сколь полезен бывает этот... э... этот маскарад. Служащие космопортов принимают тебя, как минимум, за начальника штаба Всемирной Федерации и кричат: «Сюда, сеньор! Без очереди, сеньор!» Это забавнее цирка.

— Ну, я не могу вас остановить, — вздохнул Абреу. — Однако по-прежнему считаю, что у вас будет больше шансов уцелеть, замаскировавшись под кришнянина.

— И надеть зеленый парик и фальшивые антенны на лоб?! Нет уж, спасибо.

— Дело ваше. Не забудьте только про Положение № 368 правил Межпланетного Совета. Вы знакомы с ним?

— Естественно. «Запрещается передавать какому-либо туземному жителю планеты Кришна любое устройство, приспособление, машину, инструмент, оружие или другое изобретение, грозящее прогрессом уже существующей на данной планете науке и технике». Продолжить?

— Hay* [1], вижу, что знаете. Имейте в виду: компания ни перед чем не остановится, чтобы предотвратить и покарать любое нарушение этого закона. Ранее «Виажейш Интерпланетариаш» мало следила за землянами, покидавшими Новуресифи, но теперь таков приказ Совета.

— Понятно, — зевнул Борел. — Если этот тип закончил просвечивать мой багаж, то я отчаливаю. Как удобнее добраться до Мише?

— Кратчайший путь лежит через Колофтские болота, но тамошние дикие племена иногда нападают на путешественников с целью ограбления. Поэтому вам лучше спуститься на плоту по Пичиде до Коу и следовать оттуда дорогой на юг.

— Обригаду* [2]. В республике Микарданд действует золотой стандарт, не так ли?

— Поиш сим* [3].

— И какова долларовая стоимость здешнего золота?

— О Деуш меу!* [4] Для подобных вычислений требуется математик классом повыше, нежели я, ведь надо принять в расчет и фрахт, и проценты, и торговый баланс.

— Хотя бы приблизительно.

— Ну, по-моему, около двухсот долларов за грамм.

Феликс встал, забирая свои документы, характерным жестом откинул назад рыжие волосы и улыбнулся:

— Адеуш* [5], сеньор Кристовау. Вы мне очень помогли.

Эта улыбка говорила о прекрасном понимании ситуации. Разумеется, Абреу менее всего хотел оказать ему какую-либо помощь и до сих пор кипятился оттого, что остановить вторжение Борела на Кришну не удалось.

На следующий день Феликс Борел уже дрейфовал на плоту из сплавляемого леса вниз по Пичиде и рядом с ним сидел нанятый в Новуресифи слуга-колофтянин, хвостатый и чудовищно безобразный. Шел сильный ливень, заставляя обоих путешественников горбиться и ежиться.

Наконец дождь прекратился и на зеленоватом небе Кришны показалось солнце. Едва появились первые лучи, Борел встал и встряхнул плащ. Еревац последовал его примеру, ворча на ломаном гозаштандоу:

— Если б господина слушать, что я говорить, и не надеть одежда бедный человек, он мог бы ехать на баржа и держаться рядом с берег. А когда лить с неба вода, мог бы натягивать просмоленный парусина. Не промокать и не бояться разбойники.

— Я знаю, что делаю, — бросил Феликс, разминаясь, чтобы восстановить кровообращение, и осматриваясь. Низкий правый берег реки сплошь порос камышом.

— Что там?

— Колофтский болота, — уведомил слуга.

— Твои сородичи живут здесь?

— Нет, не у река. Подальше. У река сплошь уджеро. — Так по-колофтянски назывались жители планеты, которых большинство землян мысленно именовало просто кришнянами, так как те являлись преобладающим видом. — Сущая разбойника! — добавил он.

Глядя на темную линию камышей, Борел гадал, правильно ли он поступил, отвергнув совет Ереваца купить полное облачение гарма, то есть рыцаря. (Наверняка слуга надеялся и сам заполучить на дармовщинку шикарные латы.) Феликс отверг эту идею из-за дороговизны и тяжести доспехов. А ну как упадешь в таком железном гробу в Пичиде? Повлияло, конечно, и предубеждение цивилизованного человека против атрибутов кришнянско-го средневековья, ведь одна лишь земная бомба могла с легкостью стереть в порошок любой здешний город, а пушка — выкосить целую армию. Теперь же он по-новому осознавал тот факт, что с ним нет и не будет ни бомб, ни пушек.

Впрочем, уже слишком поздно сожалеть об упущенных возможностях, и Борел решил проверить имеющееся вооружение. В новуресифийской лавке он приобрел себе меч (больше для поддержания реноме, чем для защиты), а слуге — недорогую палицу со звездообразным железным набалдашником. Кроме того, у обоих были упрятанные в ножны ножи универсального назначения. Но главная ставка делалась на арбалет. Феликс отнюдь не обладал воинственным характером и надеялся, если придется драться, избежать хотя бы ближнего боя. Сперва он положил глаз на лук, но тетива оказалась слишком тугой, и тот дрожал в его неумелых руках. Времени на тренировку не оставалось, и он купил арбалет.

Борел положил свернутый плащ на вещмешок и уселся сверху, желая еще раз мысленно пробежаться по своим планам. Единственная сложность заключалась в том, каким образом проникнуть в орден Карара по прибытию в Мише. Как только он обзаведется друзьями в Братстве, считай — полдела сделано. По всем слухам, эти микардандума были прирожденными лохами. Но как вступить в орден? Вероятно, придется импровизировать на месте.

А когда он преодолеет первое препятствие, то многолетний опыт в подобных аферах и тщательная подготовка помогут легко справиться с остальными. И самое приятное во всем этом — посмеяться над стариной Абреу, который не сможет противостоять его планам. Борел считал честность признаком глупости, но Кристовау, при всей его напыщенности, был далеко не глуп, следовательно — обычный ловкач. А все его разговоры о принципах — одно лицемерие.

— Ао! — ворвался в раздумья Феликса крик одного из сплавщиков. Кришнянин показывал в сторону правого берега, где из гущи камышей выплывала лодка.

Еревац вскочил на ноги, волосатой ручищей прикрывая глаза от солнца, и прохрипел:

— Разбойники!

— Как же ты можешь определить это отсюда? — усомнился Борел, но тошнотворный страх уже заставлял гулко стучать его сердце.

— Ты сам увидеть, — предрек колофтянин, нервно подергивая хвостом, и с надеждой добавил: — Храбрый господина убивать разбойники? Не позволять им трогать нас?

— Раз-зумеется, — пообещал «храбрый господина». До половины обнажив меч, он посмотрел на клинок и со стуком загнал его обратно в ножны. Это действие выдавало скорее нервозность, чем что-либо другое.

— Охе! — испугался кто-то из сплавщиков. — Вы думаете драться с разбойниками?

— Полагаю, да, — ответствовал Борел.

— Ни в коем случае! Не сопротивляйтесь, и они убьют только вас, а нас, простых бедняков, не тронут.

— Вот как?! — повысил голос Феликс, содержание адреналина в крови которого начинало превышать норму. — Значит, вы ожидаете, что я спокойненько дам перерезать себе глотку, лишь бы ваши остались целы, да? Я вам покажу, баггана! — его меч молнией выскочил из ножен и плашмя опустился на голову дерзкого кришнянина, заставив того пошатнуться. — Мы будем драться, нравится вам это или нет! Первого же труса я убью сам! Немедленно соорудить из багажа заслоны по краям плота! Печку передвинуть вперед! — заорал Борел на двух других плотогонов.

Он кричал и размахивал мечом, пока все указания по обороне не были исполнены, и только после этого перешел на более спокойный тон:

— Теперь возьмите свои шесты и пригнитесь. Ты тоже, Еревац. Я постараюсь отбиться из арбалета, но если нас все же возьмут на абордаж, то вы выскакиваете из засады и мы вместе бросаемся на разбойников по моему сигналу. Понятно?

Лодка шла по касательной на перехват плота. Осторожно выглядывая из-за прикрытия, Феликс уже различал лица нападавших. Один сидел на носу, один — на корме, остальные гребли. Всего, наверное, человек двадцать.

Сплавщики оглядывались на левый берег, словно раздумывая, не предлагает ли река шанс уцелеть. Вид их стал еще более несчастным, когда Борел насмешливо отсоветовал пускаться вплавь, напомнив о чудовищах Пичиде.

— Пора арбалета взводить, — прошептал слуга.

Феликс сунул ногу в стремя у дульного конца арбалета, крякнув, обеими руками взвел механизм и вложил стрелу в желоб. Стрела представляла собой железный штырь в пядь длиной, а сплющенный ромбовидный наконечник, сделанный с закрутом, позволял ей вращаться во время полета.

Лодка подходила все ближе к плоту, и пират, сидевший на носу, прокричал через разделявшее их водное пространство:

— Сдавайтесь!

Борел шепотом велел спутникам проглотить язык. К этому времени он уже настолько раззадорился, что почти наслаждался экстремальностью ситуации.

С лодки повторили:

— Сдавайтесь, и мы вас не тронем! Нам нужно только ваше добро!

Плот ответил молчанием.

— В последний раз предлагаем сдаться, иначе вас ждет мучительная смерть!

Феликс чуть сместил арбалет, наводя его на крикуна. Проклятье! Ну почему эти болваны не поставят на оружие прицелы? Днем раньше он немного потренировался в стрельбе по мишени и счел результат неплохим. Однако сейчас его цель отнюдь не была неподвижной, а плот почему-то ходил ходуном, заставляя руку дрожать.

Гребцы, подбадривая себя криками, налегли на весла, а тип на носу лодки достал что-то вроде небольшого якоря, привязанного к канату. Когда расстояние между противниками сократилось, он принялся раскручивать якорь над головой.

«Абордажная кошка», — догадался Борел, зажмурился и дернул за спуск. Громко щелкнула тетива, прикладом при отдаче ударило в плечо, а затем кто-то из сплавщиков радостно завопил.

Открыв глаза, Феликс обнаружил, что картина изменилась. Разбойник на носу лодки больше не раскручивал свой дрек, а уставился на корму. Рулевого не было! Гребцы сушили весла и взволнованно тараторили.

— Великая господина попадать в капитан! — обрадовался Еревац. — Лучше снова взводить арбалет.

Борел встал и перезарядил оружие. Итак, целясь в одного, он попал в другого, но не собирался теперь разрушать иллюзии слуги по поводу снайперской меткости хозяина.

На лодке перестроились и снова двинулись вперед. Место убитого занял другой разбойник, а к типу с дреком присоединился лучник.

— Не высовываться, — приказал Борел и выстрелил в лучника. Стрела пролетела слишком высоко. Надо вновь перезаряжать арбалет, но подниматься сейчас было бы опасно. Нельзя ли сидя взводить эту треклятую штуку? Одна вражеская стрела с пугающим свистом пронеслась над его головой, другая вонзилась в багаж. Феликс живо ощутил, что может справиться с оружием, не вставая.

Затем он снял фуражку, как слишком соблазнительную мишень, и прицелился в рулевого. Новый промах, а пираты все ближе. Лучник, прикрывая их подход, выпускал по три стрелы на каждый выстрел Борела.

Наконец арбалетная стрела врезалась в дощатую обшивку лодки, в ответ один из разбойников опять начал раскручивать свой дрек.

— Эй, — окликнул Феликс одного из сплавщиков. — Ты, с топориком! Когда кошка перелетит к нам, выскакивай и руби канат. А вы двое приготовьтесь отталкивать лодку шестами.

— Но стрелы... — пролепетал первый плотогон.

— Это моя забота.

Как только плот оказался в пределах досягаемости троса, метальщик моментально выпустил свой снаряд. Тот с глухим звуком вонзился в бревно, и пират принялся подтягивать канат, наматывая его на руку. Тем временем лучник держал плот под прицелом, не позволяя никому приблизиться к дреку.

Требовалось немедленно отвлечь его. Борел лихорадочно огляделся, схватил фуражку и поднял ее над прикрытием. Тут же просвистела выпущенная с лодки стрела.

— К кошке! — пронзительно приказал Феликс, но его экипаж колебался. Разбойник уже тянулся к висевшему за спиной колчану за новой стрелой, когда Борел, с трудом сдерживая нервную дрожь в руках, нажал на спуск арбалета.

Лучник издал громкий звериный вопль и согнулся пополам.

— Ну же! — снова заорал Борел и замахнулся на плотогонов. Те мигом ожили. Один перерубил канат, а двое других шестами оттолкнули лодку.

Пират, оставшийся без дрека, отшвырнул бесполезный трос, что-то крикнул своим гребцам и схватил багор. Феликс выстрелил в него, но на этот раз не сумел сдержать волнения и промахнулся, хотя враг находился практически на расстоянии плевка.

Разбойнику удалось зацепить плот крюком, и теперь он подтягивал лодку поближе, а некоторые из гребцов оставили весла и толпились на носу с оружием наготове.

В отчаянии Борел отбросил арбалет, выдрал конец багра из бревна и рванул на себя. Пират, не успевший выпустить древко из рук, полетел в воду. Борел тянул крюк к себе, пытаясь завладеть багром и проткнуть им пирата, но тот не уступал и оказался подтянут к краю плота, куда уже хотел влезть.

Это напряженное единоборство прервал Еревац, обрушивший свою палицу на голову разбойника. Шапка зеленых волос ушла под воду.

Тем временем сплавщики снова оттолкнули шестами вражескую лодку и теперь что-то победно орали на своем диалекте.

Оставшиеся без предводителя пираты раздумали пока идти на абордаж, но один из них подобрал со дна лодки лук и уже возился со стрелой. Пришлось Феликсу снова браться за арбалет. На этот раз он не промахнулся, и новоявленный лучник, ругаясь, схватился за плечо.

Борел еще раз взвел арбалет, но стрелять не стал, а просто целился то в одного, то в другого разбойника. Те по очереди пытались укрыться, и организованная гребля сделалась невозможной.

— Эй, хватит с вас? — крикнул Феликс. На лодке посовещались, поспорили, и наконец один крикнул в ответ:

— Ладно, не стреляйте. Мы вас отпускаем.

Пиратские весла вновь заработали в постоянном ритме, лодка развернулась и направилась к болоту. Отойдя на безопасное расстояние, лихие вояки заорали какие-то угрозы и оскорбления, которых Борел из-за дальности не понял.

Еревац бормотал что-то о своем чудесном господине, а плотогоны хлопали друг друга по спинам и громко радовались наперебой:

— Мы молодцы! Разве не говорил я, что мы сможем одолеть хоть сто разбойников!

Внезапно Феликс ощутил страшную слабость. Если бы сейчас на плоту оказалась мышь (или что там на Кришне водится похожее), и эта мышь пискнула на него, он наверняка прыгнул бы в Пичиде от ужаса. Однако следовало скрыть от подчиненных навалившийся страх. Дрожащими руками Борел вставил в длинный изукрашенный мундштук сигарету, закурил и обратился к слуге:

— Похоже, моим проклятым сапогам здорово досталось. Наведи на них глянец, ладно?