"Нежное предательство" - читать интересную книгу автора (Битнер Розанна)

Глава 22

Май 1862 года

Одри сидела в кресле-качалке на веранде дома тети Джанин и наблюдала, как вырастают кону­сообразные солдатские палатки на пустыре в вос­точной части города, словно грибы после дождя. Дом стоял на холме, было отлично видно, что янки устраиваются в Батон-Руже, будто прибыли на пикник, всего в четверти мили от особняка Мак Аллистера. Хорошо, что дядя Джон ушел на войну и не видит, что случилось с его родным городом.

Ей хотелось сжечь, уничтожить все палатки. Федералы вошли в город, как в свой собственный, корабли причалили в порту, войска беспрепятст­венно маршировали по улицами. Следовало еще и радоваться тому, что оккупация прошла без кровопролития. Армия конфедератов отступила за город. Одри была уверена, что военные отпра­вились в порт Гудзон оказать помощь обороне стратегической крепости на Миссисипи, крепость была следующей целью янки.

Было нестерпимо стыдно, что конфедераты не оказали достойного сопротивления, а просто оста­вили Батон-Руж. Даже в Новом Орлеане генерал армии Дункан не смог встретить врагов достой­ным отпором. Согласно сообщениям, половина армии позорно бежала от Союзных войск, которые беспрепятственно прошли через Форт Джексон и Форт Сент-Филип при поддержке кораблей, осна­щенных пушками. И только граждане Нового Орлеана попытались защитить родной город. Тол­пы разгневанных людей объединились с властя­ми, которые отказались сдаться. В конце концов им тоже пришлось отступить, когда подошли основные силы Союзных войск, и сопротивление стало бессмысленным.

Союзные войска окружили Новый Орлеан, преследуя разрозненные группки конфедератов. В конце концов, Новый Орлеан сдался. Но прежде генерал армии конфедератов Дункан приказал поджечь свой корабль «Луизиана» и направить его на корабли федералов, надеясь, что бронено­сец, груженый порохом, врежется в корабли про­тивника и потопит их. К стыду и унижению граждан Нового Орлеана, а также, конечно, Ба­тон-Ружа и всей Луизианы, конфедератское судно взорвалось, не достигнув цели. «Луизиана» зато­нула.

Солдаты Союзной армии спустили флаги штата Луизиана и Конфедерации. А теперь то же самое происходило в Батон-Руже. Янки показали такое превосходство сил в Новом Орлеане, что граждане городка уже и не пытались обороняться. А кое-кто, казалось, был рад, когда янки сплошным потоком хлынули на улицы города. Их встречали без всякого возмущения, смиренно и покорно. Люди высыпали на улицы, чтобы посмотреть, как северяне маршируют. Их впускали в свои дома, торговцы решили заработать хоть какие-то день­ги. Одри считала такое поведение южан нелепым и унизительным. Она не собиралась выходить в город ивести себя так же, как Элеонор и тетя Джанин – глупо и безрассудно.

Тусси тоже захотелось побывать в городе, по­смотреть на победителей. Одри отпустила ее. Она не могла по-прежнему приказывать Тусси, как другим рабам, поэтому пришлось взять с собой Сонду. Девушка выполняла основную работу, а Тусси помогала теперь Одри только одеваться и причесывала сестру. Тетя Джанин очень возму­щалась таким отношением к Тусси, убеждала Одри, что она портит служанку, постоянно напо­минала, что, хотя Тусси и является кровной сес­трой Одри, она все равно остается негритянкой и рабыней.

– У многих белых южанок есть родственники среди мулатов, – добавила женщина. – Но они предпочитают не выделять их среди других не­гров. А большинство как белых людей, так и негров, считают мулатов более низкими, чем чи­стокровные негры. Нехорошо иметь любимчиков, Одри. Это вызывает неприязнь у остальных ра­бов, принадлежащих тебе.

Одри мало обращала внимания на то, что ду­мает тетя Джанин и остальные. Тусси все равно оставалась еекровной сестрой и единственным другом. Несмотря на то, что одно время Одри относилась к ней холодно и неприязненно, Тусси обращалась с ней дружелюбно, не таила зла и ненависти.

Все менялось теперь в худшую сторону. Бога­той ироскошной жизни, к которой привыкла Одри, приходил конец. Янки закрыли почти все порты, ананимать смельчаков, которые решались прорываться через блокаду, стоило больших де­нег. Доходы не поступали, самые работоспособ­ные негры разбежались, наступали тяжелые вре­мена. Южные банки розорились, конфедератские деньги обесценились. В представлении Одри во всем случившемся были виноваты люди, которые сейчас устраивались в нижней части города и устанавливали там свои палатки.

Она не доверяла джентльменским манерам ян­ки-завоевателей. Живя с Ричардом, она научи­лась понимать, как власть меняет человека. Она наслушалась рассказов о зверствах и жестоких бесчинствах людей, опьяненных победой, и чув­ствующих власть над «побежденным врагом» и осознающих собственную безнаказанность. Они буквально превращались в осатаневших живо­тных, могли в любое время совершать набеги, грабить, воровать, насиловать и разрушать по выбору. Сейчас жители Батон-Ружа оказались в их власти, и враги янки прекрасно осознавали это! Нет, Одри ни за что не выйдет в город, чтобы с улыбкой приветствовать янки, словно долгождан­ных друзей!

Проклятые янки! Должно быть, они все сейчас смеются над конфедератами, шутят по поводу легкой победы над Новым Орлеаном и Батон-Ру­жем. Рабства больше не существует, как не суще­ствует и южной экономики. Сторонники единого Союза уверены в своей победе и считают, что сломили гордость южан.

Они радуются, похваляясь победой и, возмож­но, считают конфедератов беспомощными труса­ми. Хотелось плакать от того, что мальчики, вроде Джоя, все еще рискуют жизнями, защищая Юг. Джой был бы в отчаянии, если бы ему стало известно все. Можно было радоваться единствен­ному: все обошлось без кровопролития… и тем не менее, происходящее внизу казалось хворостом, которому достаточно одной искры, чтобы воспла­мениться. По городу ползли слухи о том, что конфедераты тайно готовят нападение после того, как янки спокойно расположатся в городе. Если такое и впрямь произойдет, Батон-Руж превра­тится в зону военных действий, дома будут разру­шены, многие горожане погибнут. Одри читала и слышала много историй о жесточайших сражени­ях, таких, как ужасное сражение под Шилой в штате Теннесси.

Сообщения в газетах повергали в ужас. Коли­чество погибших и раненых достигло тринадцати тысяч у северян и почти одиннадцати тысяч у южан. Ужасающие цифры шокировали и изумляли людей, когда приходилось читать или слышать разговоры об этом. Одри все еще жила в напряже­нии и страхе, что среди убитых или раненых мог оказаться Джой. Она каждый день посылала Тусси в редакцию газеты, которая печатала списки погибших. Пока имени Джоя не было в списках. Но Одри не имела права успокаиваться, она дол­жна получить весточку от брата с сообщением, что у него все в порядке.

Одри поднялась, чтобы уйти в комнату, но увидела, как к дому приближается коляска дяди Джона. Лошадью управлял негр по имени Генри, раб тети Джанин. Сильный вороной мерин бежал неторопливой рысью. На заднем сидении устрои­лись Элеонор и тетя Джанин, они вертели в руках зонтики от солнца, будто Возвращались с веселого воскресного пикника. Позади сидений пристрои­лась Тусси. Когда коляска подкатила к дому, Генри спустился на землю, равнодушно и бесстра­стно глядя по сторонам. Это был негр, которого вовсе не радовали победы янки. Генри любил свою работу, давно принадлежал Мак Аллистерам, к нему неплохо относились в доме, и слуга явно не горел желанием быть «освобожденным».

Элеонор и Джанин были возбуждены и болта­ли, словно сороки. Несмотря на то, что Элеонор стала замужней женщиной, а муж ее находился в Новом Орлеане, пытаясь защитить свой отель, Элеонор порхала в лучших платьях, какие только могла купить и, казалось, совершенно не беспо­коится о бедном Альберте. Когда янки захватили Новый Орлеан, Элеонор была даже разочарована, получив от Альберта телеграмму, что у него все в порядке. Одри подозревала, что, возможно, ее кузина надеялась на гибель Альберта. Тогда она унаследовала бы отель и стала жить по-королев­ски, развлекаясь с мужчинами. Элеонор выпол­нила свой «долг», выйдя замуж и став приличной женщиной. Кто стал бы осуждать ее, если бы, оставшись вдовой, она нашла себе другого мужчину, дабы не остаться одинокой? Одри по-прежнему считала поведение кузины отврати­тельным и не хотела появляться на улице в ее обществе.

Элеонор и тетя Джанин торопливо выбрались из коляски. Элеонор заспешила на веранду, по видимому, желая что-то рассказать Одри. Тетя Джанин принялась выгружать свертки и отдавать распоряжения Генри. Одри не могла не чувство­вать презрительного отношения кузины. С тех пор, как она приехала в Батон-Руж, Элеонор обращалась с ней снисходительно. Одри понима­ла, что кузина ненавидит ее за то, что лишилась возможности встречаться с Ричардом последние месяцы. А сейчас кузина злилась, считая, что Одри играет роль прекрасной одинокой вдовы.

– О, тебе обязательно нужно сходить в город, Одри, – воскликнула Элеонор, подойдя ближе. Сегодня она оделась в розовое платье и казалась еще толще.

– Никогда не могла предположить, что среди янки так много красивых, привлекательных муж­чин, очень добрых и воспитанных. Если это назы­вается войной, то не понимаю, зачем создавать столько шума, и сейчас, когда наших мужчин нет… – она кокетливо покрутила зонтиком. – О, город буквально переполнен одинокими муж­чинами, которые по много месяцев не общались с женщинами… Как это заманчиво!

Одри продолжала наблюдать за лагерем, распо­ложенным внизу.

– Не доверяй им, Элеонор.

– О, какая ты щепетильная и осторожная, Одри.

Одри повернулась, возмущенно взглянув на кузину.

– Как можешь ты встретить янки с распро­стертыми объятиями, предавать бедных мальчи­ков, которые сражаются сейчас за наше дело и таких людей, как твой отец?! Тебе должно быть стыдно, Элеонор. Ты даже не должна находиться в Батон-Руже, когда твой муж в Новом Орлеане. Ты обязана быть рядом с ним.

Элеонор презрительно усмехнулась, затем по­вернулась и улыбнулась матери, которая подня­лась на веранду и окликнула дочь:

– Пошли скорее в дом, Элеонор, надо приме­рить новые шляпки, – сказала женщина.

Одри поразилась тому, как женщины увлечены покупками в такое время. Банки разорены, банк дяди Джона тоже в опасности, необходимо беречь каждый цент. Как можно думать о модных шляп­ках?

Элеонор подождала, когда мать войдет в дом и продолжила разговор, наклонившись к Одри и враждебно глядя на кузину:

– Ты просто ревнуешь, потому что вынуждена соблюдать траур и тебе придется соблюдать его еще несколько месяцев! Недавно овдовевшая жен­щина не имеет права щеголять в красивых наря­дах, верно? Бедная, одинокая Одри вынуждена носить отвратительные черные платья, – усмех­нулась она. – А вдруг все окружающие узнают, что ты, возможно, рада смерти Ричарда.

Одри сжала кулаки.

– Неважно, что я чувствую по отношению к смерти Ричарда, но именно я сидела у его постели и оказалась свидетельницей ужасной смерти! Не пожелала бы такого худшему из врагов. Ты эго­истичная женщина, Элеонор. Жестокая и эго­истичная, – Одри презрительно посмотрела в глаза кузине. – Но я думаю, что ты сама знаешь это и гордишься собой! – она заметила, как разъярилась женщина и была очень довольная произведенным эффектом. – Я могла бы доба­вить, что одинокая вдова, ищущая мужчину, – вы­глядит гораздо приличнее, чем замужняя женщи­на, развлекающаяся с мужчинами. Что о тебе подумает Альберт, когда узнает о таком поведе­нии?

Элеонор рассмеялась.

– Альберт будет думать то, что я захочу. Я съезжу к нему один или два раза, он будет безмерно счастлив. А пока что Батон-Руж полон джентльменов-янки, которые изголодались по женскому обществу. И если я хочу проявить к кому-то из них наше… южное гостеприимство… то это только моедело! – она снова презрительно оглядела Одри. – Ты действительно не должна тратить время на фальшивую скорбь, Одри. В конце концов, ты уже спала с янки! – она насмешливо тряхнула головой и быстро направи­лась в дом. Одри с трудом сдерживалась, пытаясь убедить себя, что спорить с Элеонор нет смысла. Женщина действительно ведет себя словно эго­истичный испорченный ребенок. Конечно, жаль несчастного Альберта, он довольно приятный мужчина, искренне полюбивший Элеонор.

Она повернулась и направилась вниз, чтобы встретить Тусси. Девушка показалась ей встрево­женной и растерянной, готовой расплакаться.

– Что случилось, Тусси? – поинтересовалась она. – Ты, наверное, испугалась солдат?

Тусси покачала головой, нерешительно глядя на Одри. Она не знала, стоит ли говорить, кого видела в городе? Конечно, Одри должна знать.

– Я видела его, Одри, – тихо сказала Тусси.

– Видела кого?

Тусси проглотила комок, подступивший к гор­лу.

– Ли Джеффриза.

Одри замерла от неожиданности, растерянно уставилась на Тусси.

– Ты, должно быть, ошиблась, – наконец смогла сказать она. – С тех пор прошло целых два года…

– Я никогда не смогу забыть этого человека. Это был Ли! У него высокое звание. Но я, к сожалению, не разбираюсь в знаках отличия, на форме какие-то красивые нашивки и медали. Он ехал верхом во главе отряда марширующих сол­дат и отдавал приказы.

Одри прижала к груди ладонь.

– Боже мой! Он тебя видел?

– Нет, он был слишком занят, я шла в толпе, которая тянулась за солдатами до того места, где они принялись сооружать лагерь. Ли приказал солдатам тщательно осмотреть школьное здание, чтобы убедиться, не прячутся ли внутри конфеде­раты. Думаю, он решил расположить в здании школы штаб на время пребывания здесь. Мне необходимо было возвращаться, я пошла разы­скивать Элеонор и Джанин. Он, возможно, нахо­дится в школе. Если хочешь увидеть его, думаю, ты найдешь его там.

Одри отвернулась, чувствуя, что вот-вот поте­ряет сознание.

– Мне нужно сесть.

Тусси помогла ей вернуться на веранду и уса­дила в кресло.

– Конечно, я ничего не сказала Элеонор и твоей тете, – успокоила она. – Они не видели его. Думаю, что они не могли бы сразу узнать его. Они видели Ли всего один раз на котильоне. Но даже если они и не узнают его, наверное, не следует сообщать им о появлении в городе Ли Джеффриза.

Одри потерла виски.

– Не знаю, что думать и что делать, – она взглянула на Тусси и взяла ее руку. – Ты дейст­вительно уверена, что это Ли?

Тусси кивнула.

– Уверена. Это Ли, – она улыбнулась. – Мне не хочется говорить, что он янки и все прочее; но он по-прежнему красив, особенно в этой форме.

Одри растерянно посмотрела на палаточный лагерь. Ли! Она была уверена, что давно забыла его, но одно упоминание его имени и сознание того, что он находится рядом, всего в четверти мили от нее, повергло в трепет… по после всего…

Зачем Бог снова искушает ее? Зачем вернул этого человека в ее жизнь?

– Как он выглядит? Я имею в виду… он не ранен или что-нибудь подобное?

– Когда он спешился, то шел немного прихра­мывая, но не пользовался тростью. Ты пойдешь повидаться с ним?

Одри по прежнему казалось не совсем удобно обсуждать с Тусси личные проблемы, но к кому еще можно было обратиться за советом? Тусси можно доверять. Сердце колотилось тревожно, на Одри хлынул поток сладостных воспоминаний. Но она должна помнить, что сейчас все измени­лось.

– Мне кажется, стыдно будет пойти к нему. Я все еще в трауре по мужу, а Ли наш враг.

– Во-первых, он был твоим хорошим другом, а во-вторых, очень любил тебя.

Одри поднялась, прислонилась к колонне.

– Да, – она сильно побледнела, напряженно наблюдая за движением в палаточном лагере. Кто-то ехал верхом на лошади. Возможно, Ли. Солдаты устанавливали пушки, кто-то громко отдавал приказы.

– Если я не пойду, все останется так, как есть. Тусси подошла к ней, встала рядом.

– Говорят, что часть солдат будет находиться в городе год или два. Оккупация продлится до окончания войны. Сможешь ли ты жить спокой­но, зная, что Ли рядом? Даже если ты надумаешь вернуться в Бреннен-Мэнор, все равно будешь знать, что Ли здесь. После того, как он приезжал сюда, чтобы защитить тебя, рискуя жизнью, он имеет право узнать о смерти Ричарда Поттера и о том, что у тебя все в порядке. Он просил меня и маму написать ему письмо, если вдруг Ричард снова примется мучить тебя. Он намеревался вер­нуться сюда и убить твоего мужа, если понадобит­ся. Я думаю, он выполнил бы свое обещание, зная, что его потом повесят.

– Он просил вас сообщать ему обо мне?

– Он должен знать, что с тобой все в поряд­ке, – кивнув, сказала девушка. – Может быть, ему следует знать, где ты остановилась. Только Богу известно, сколько протянется перемирие. Если конфедераты впрямь предпримут нападение на город, янки будут сопротивляться на улицах. Возможно, будет лучше, если Ли станет известно, где ты находишься, он поможет тебе в случае необходимости. Нам не повредит, если янки поза­ботятся о нашей жизни.

Одри смахнула слезинку, катившуюся по ще­ке.

– Это похоже на предательство, словно я хочу встретиться с врагом. А кроме того, я еще ношу траур. Нет, я не могу пойти к нему, Тусси. Как ты думаешь? Такие люди, как Ли, виноваты в том, что погиб или ранен Джой. А если он у них в плену? Это нехорошо, я не должна встречаться с Ли.

– Ты не знаешь, что произошло за это время с Ли Джеффризом. Может быть, он будет обрадо­ван встрече с другом во враждебном городе, где все жители так ненавидят янки. Вероятно, ему тоже пришлось много выстрадать, ему нужен друг, с которым он мог бы поделиться заботами. Джой тоже очень любил его. Думаю, он посовето­вал бы тебе увидеться с Ли, несмотря на то, что он янки.

Одри улыбнулась. Несомненно, Тусси права. Джой никогда не смог бы возненавидеть Ли, хотя хорошо понимал, что должен относиться к нему враждебно.

– Я не знаю. А как быть с Элеонор и тетей Джанин?

– Они так или иначе, скорее всего, узнают. Ли может прийти сюда, чтобы выяснить, где ты и что с тобой. Ты имеешь право увидеть его. Ли Джеффриз был твоим хорошим другом, он любил тебя. Хотя он и янки, однако гораздо добрее, чем твоя кузина и тетушка! – она прикоснулась ладонью к руке Одри. – Кроме того, мне кажется, что Элеонор не считает зазорным и предосудительным флиртовать с янки. Но если тебе все-таки придет­ся оправдываться, то ты можешь сказать, что решила повидаться с Ли и попросить его о помощи тете Джанин в случае необходимости. Ты ведь не хочешь, чтобы их дом или они сами пострадали, если на город нападут конфедераты, и начнется бой.

Одри снова посмотрела на лагерь, расположив­шийся у подножия холма. Казалось, что ее пре­бывание в Мэпл-Шедоуз было много лет назад, и с тех пор прошло не три года, а гораздо больше. Она стала совершенно другой женщиной и теперь далеко не невинная семнадцатилетняя девушка, которая могла любить так открыто и страстно. Смогла бы она снова так полюбить кого-нибудь? После ужасов первых дней замужества ее душа словно застыла; несколько часов, проведенных в объятиях Ли, немного отогрели ее. Часто ли вспо­минает этот мужчина о той ночи, когда они ле­жали в объятиях друг друга, хотя знали, что она принадлежит другому человеку? Не изме­нил ли он свое отношение к ней из-за ужасов войны?

Все, что предсказывал Ли в Мэпл-Шедоуз, ког­да они горячо спорили, сбылось. Их разлучило не взаимное охлаждение, а более важные события, и сейчас продолжают разделять разногласия между Севером и Югом. Она, конечно, пойдет и встре­тится с Ли, потому что это правильно и справед­ливо по отношению к нему, и потому что она не может поступить иначе, хотя прошлое невозмож­но вернуть. А если возможно? Но сейчас, навер­ное, все сложится по-другому.

– Скажи тете Джанин, что мы пойдем прогу­ляться. Я хочу сначала увидеть Ли и поговорить с ним. Если он не останется здесь надолго, нет смысла вообще говорить о нем тете и Элеонор.

– Хорошо, я сейчас принесу шляпу с вуалью и перчатки.

Интересно, как пройдет их встреча? Что ему пришлось пережить на войне? Не возненавидел ли он ее за то, что она конфедератка? Все можно выяснить, только побеседовав с Ли Джеффризом лично. Одри глубоко втянула воздух, стараясь успокоиться.

– Боже, помоги мне! – тихо помолилась она.