"Нежное предательство" - читать интересную книгу автора (Битнер Розанна)

Глава 18

Подполковнику Ли Джеффризу было совер­шенно ясно, что война продлиться гораздо дольше и окажется более кровавой, чем предсказывали его отец и Беннет Джеймс. Стояла ужасная июль­ская жара, армия медленно продвигалась по ле­систым холмам Северной Виргинии. Было невы­носимо трудно тащить пушки через лес и густой кустарник. Колеса тяжело нагруженных повозок вязли в податливом иле мелких речушек и ручьев. Отрядам приказано двигаться маршем, придер­живаясь основных дорог по направлению укреп­лений конфедератов в Булл-Ран. Но большей ча­стью узкие грунтовые дороги представляли собой вязкое месиво, по ним одновременно могло прой­ти не более одного-двух человек. Несколько пол­ков составляли примерно тридцать пять тысяч человек и двигались по пересеченной местности и нешироким тропам, что делало продвижение из­нуряюще медленным. Настолько медленным, что о внезапности атаки не могло быть и речи. Это стало очевидным, как только их первая атака на подступах к Булл-Рану неподалеку от Блэкберна закончилась унизительным поражением.

Войска сосредоточились в Сентревилле, не­большой деревушке, где они размещались перво­начально и куда вынуждены были снова отсту­пить после поражения. Двенадцатый полк под командованием Ли Джеффриза, как и тысячи солдат других полков, ожидали дальнейших при­казов генерала Ирвина Мак Доуэла, которого Ли считал недееспособным, и вообще генерал мало кому нравился. У Ли были сильно обожжены руки. Он с яростью вспоминал все, что случилось с ним и его солдатами под Булл-Раном. Большин­ство новобранцев оказались совершенно необучен­ными, в то же время чересчур самонадеянными. Они шли к полю сражения, задыхаясь от пыли и жалуясь на жару и духоту, которые действитель­но были невыносимыми. Солдат стало трудно удерживать в повиновении, они часто нарушали дисциплину, то и дело останавливаясь, чтобы попить воды или поймать на какой-нибудь ферме курицу. Он слышал, что полк под командованием бригадного генерала Самуэля Хайнцельмана, ко­торый продвигался с другого направления, потра­тил много часов на переправу через ручей. Ручеек оказался неглубоким – по колено, однако солда­ты переходили на другой берег поодиночке через узенький мост. Хайнцельмана был ветераном Мек­сиканской войны, принимал участие в индейской кампании, но даже он не придавал никакого значения важности внезапного нападения.

Армия оказалась совершенно неорганизован­ной. Несмотря на то, что Ли и другие выпускники Вест-Пойнта занимались обучением солдат, часть офицеров не воспринимала войну серьезно. В пер­вый день, когда они вошли в Северную Виргинию, то продвинулись только на шесть миль. У конфе­дератов было достаточно времени для тщательной подготовки к приближению противника. Когда семнадцатого июля союзные войска достигли Ферфекс Кортхаус, мятежники уже покинули пози­ции, причем так быстро, что оставили на месте стоянки горящие костры, на которых готовилась еда. Вскоре стало известно, что конфедераты успели отступить на юг, избежав столкнове­ния с колонной Хайнцельмана. Отступая мятеж­ники сожгли железнодорожный мост Оранж и Александрия. Если бы Хайнцельман не заплутал в лесах, то мог бы захватить мятежников до того, как они отступили. Тем временем, генерал Мак Доуэл не знал точно, где находится полк Хайн­цельмана.

Федералы, может быть, завтра предпримут по­пытку атаковать, но если сражение будет снова проиграно, это произойдет, по убеждению Ли, только из-за бездарного руководства и ошибочных действий высшего командования армии.

Мак Доуэл наконец обнаружил полк Хайн­цельмана. Но холмы, покрытые непроходимым лесом, и запутанный лабиринт троп заставили генерала изменить стратегию. Он решил сначала взять Сентревилль, а не Садли-Спрингс. Вскоре после этого началось настоящее сражение. Полку Ли Джеффриза было приказано следовать за бри­гадным генералом Даниэлем Тайлером, который решил переправиться через Булл-Ран в местечке Блокберн. Без разрешения Мак Доуэла Тайлер открыл огонь по конфедератам из двух крупнока­либерных пушек. Конфедераты отступили. Сна­чала показалось, что первое столкновение принес­ло победу, но войска конфедератов залегли тремя линиями вдоль южного берега Булл-Рана. Когда федералы вышли на незащищенный берег реки, они открыли такой шквальный огонь, пули виз­жали и свистели во всех направлениях. Пушка федералов взорвалась. Мятежники принялись ра­достно кричать, торжествуя. Наступающие тоже оглушительно кричали, пытаясь подбодрить себя и устрашить обороняющихся. Никогда в жизни Ли не приходилось слышать такого шума. Он стрелял в мятежников и попал в нескольких, не зная, убил кого-нибудь или ранил. Это было незнакомое и, вместе с тем, страшное чувство, охва­тившее все его существо – он стрелял в людей. Но Ли знал, что ему придется привыкать.

Адъютант Мак Доуэла, примчавшийся сюда на лошади, чуть не подрался с генералом Тайлером, приказывая отвести полк. Но Тайлер охмелел от запаха крови и твердо стоял на своем, доказывая, что сможет заставить мя­тежников отступить. Полк Ли попал под сплош­ной огонь, пули свистели и жужжали, напо­миная какую-то жуткую отвратительную му­зыку. И после боя ему казалось, что он слышит свист пуль, а голова долго болела от оглуши­тельных звуков боя.

Ли опустил руки в холодную воду, чтобы не­много ослабить боль и жжение. Хотелось выска­зать генералу все, что он думает о происходящем. Ли возненавидел Тайлера за бездарное руководст­во, за неумение правильно оценить складывающу­юся обстановку, за то, что своей беззаботностью принес смерть стольким солдатам. В конце кон­цов, Тайлер решил отступить, оставив Ли во главе Двенадцатого Нью-Йоркского полка сражаться с мятежниками. Солдаты Ли были вынуждены при­жаться к земле в зарослях густого соснового леса. Казалось, что за каждым кустом, за каждым деревом прячутся мятежники и открывают шквальный огонь. Федералам приходилось стре­лять по невидимым целям, скоро стволы ружей раскалились так, что до них было невозможно дотронуться. Вот тогда Ли и обжег ладони. Сол­даты лежали, прижавшись к земле, ждали помо­щи, но на выручку к ним не слишком торопились. У Ли не было другого выхода и он отдал приказ об отступлении. В это время Первый Массачусетский и Мичиганский полки прибыли на помощь федералам, но и эти полки были встречены шквальным огнем и тоже были вынуждены при­жаться к земле, не в состоянии ответить против­нику.

Фактически федеральные войска вынуждены были отступить. Ли чувствовал себя униженным, как и большинство воюющих. В ушах долго зву­чали крики мятежников, ругательства и оскорб­ления. Такого можно было избежать, если бы Тайлер не нарушил приказа Мак Доуэла произве­сти тщательную разведку местности и не вступать в бой. У Тайлера в полку царил настоящий бед­лам. Это действовало и на солдат Ли, которые находились в тылу полка Тайлера. Ли не мог удержать полк в подчинении, солдаты в панике разбегались во все стороны. Кто-то уносил с поля боя раненых товарищей, легкораненые тащились сами, форма промокла от крови. К тому времени, когда Ли с большим трудом удалось собрать свой полк, несколько человек пропали без вести, ско­рее всего, были убиты или захвачены в плен мятежниками. Мак Доуэл приказал всем возвра­щаться в Сентревилль. Солдаты, измученные, злые, недовольные, открыто высказывали неудов­летворенность плохим командованием.

Первый бой выявил все слабые стороны феде­ралов. Солдаты оказались плохо обученными и не подготовленными психологически к настоящей войне. Они вовсе не ожидали, что возможно такое кровопролитие, были растеряны и изумлены. Ра­неные лежали на специально расчищенном месте. В тишине наступившей ночи громко раздавались тяжкие стоны, многие умирали от смертельных ран. В самый первый день сражения Ли Джеффризу пришлось увидеть много крови и смертельно раненых людей, мучения которых невозможно забыть. Это была настоящая война.

Джой подошел к Одри, сидевшей в гостиной в Бреннен-Мэнор. Девушка вышивала, устроив­шись в кресле. Казалось, она ничем другим боль­ше не интересуется. Теперь Одри редко пела, мальчик хорошо понимал, почему. С отъездом Ли у нее пропало желание петь. Джой взглянул на морских чаек. Статуэтка стоит с тех пор на ка­минной полке. Ричард ни разу не дотронулся до подарка Ли и не запретил Одри хранить его. Фактически он почти не бывал в Бреннен-Мэнор. Большую часть времени он проводил в Сайпресс-Холлоу без жены, и Джой понял, что, вероятно, Ли сумел что-то сделать в тот вечер, когда прово­дился бал. Должно быть, Ли поставил Ричарда на место. Юноша тогда не смог остаться под дверью и дослушать разговор до конца. Но он и так услышал достаточно много, чтобы понять, как несчастна его сестра. На следующий день он уви­дел лицо избитого Ричарда. Мужу Одри пришлось несколько дней провести в постели, он никого не принимал, приказав тем, кто знал о случившемся, молчать.

С тех пор Ричарда словно подменили, он стал вести себя тише и покорнее. Джой был рад тому, что Ли приехал и поступил с этим жестоким человеком так, как тот заслуживал. Мальчик был благодарен другу. Но в результате случившегося Одри осталась одна. Но, по крайней мере, муж больше над ней не издевался. Однако человек, которого Одри любила больше всех на свете, уехал навсегда, а ее замужество не имело ничего общего с настоящей семейной жизнью.

– Одри? – окликнул Джой.

Она подняла голову и улыбнулась:

– Джой! Я думала, что ты уехал с отцом на плантацию.

– Я сначала был с ним, но потом стало с-слиш-ком жарко.

– Да, очень жаркий нынче июль, правда? Мальчик подошел ближе.

– Завтра отец уезжает в Батон-Руж, чтобы узнать о происходящем в Виргинии. Я поеду с ним.

– Когда Ричард приезжал сюда два дня назад, он сообщил, что генерал Ли призывает в армию добровольцев со всего Юга. Я уверена, они быстро закончат войну, Джой. Скоро генералы Боургард и Джонстон пойдут на Вашингтон, как об этом говорят газеты, они покажут федералам, что мы сильны и решительны. Север будет вынужден после этого оставить нас в покое.

– Ты в самом деле так думаешь?

Одри воткнула иглу в ткань и откинулась на спинку кресла. Она очень хорошо выглядела се­годня в простом белом льняном платье. Волосы были зачесаны назад. Однако она так и не смогла поправиться после ужасных брачных ночей, да и глаза уже не блестели по-прежнему. Это была не невинная гордая Одри Бреннен, гостившая когда-то в Мэпл-Шедоуз. Но она, все равно была, ко­нечно, очаровательна. Джой с болью в сердце осознавал, что отчасти и он виновен в ее несча­стье. Не следовало ждать от сестры слишком многого и возлагать большие надежды. Сейчас он достаточно взрослый, чтобы осознавать собствен­ную вину, но прозрение пришло к юноше слиш­ком поздно. Джой пригладил влажные от пота волосы и сел в кресло рядом с сестрой.

– Одри, я еду с отцом в Б-батон Руж, п-потому что собираюсь пойти в армию.

Девушка побледнела.

– Что?

– Я собираюсь вступить добровольцем в армию Конфедерации.

Одри почувствовала спазмы в желудке.

– Джой! Тебе только шестнадцать!

– Шестнадцать – достаточный возраст. Я уже объявил-отцу о с-своем решении.

– И он согласен?

Джой рассматривал вышитую салфетку, кото­рая украшала ручку кресла, водя пальцем по замысловатому узору.

– Конечно, согласен. Я знал заранее, что он согласится. Он с-сможет хвалиться и гордиться мной, – юноша взглянул на сестру, не в силах скрыть слезы обиды. – Разве т-ты не понимаешь, Одри, другого я ничего не сумею сделать, чтобы отец мог гордиться мной? Может быть, меня ранят и т-тогда я вернусь домой с медалью. Я буду воевать ради Правого дела, поэтому отец будет счастлив.

– Счастлив? – Одри отложила вышивку и поднялась. – Джой, тебя могут убить! Или тяже­ло ранить, ты будешь ужасно мучиться, а меня рядом с тобой не окажется!

Мальчик встал и посмотрел в глаза сестре. Он за последнее время вытянулся, перерос сестру на несколько дюймов. Теперь он больше походил на мужчину. В нем почти ничего не осталось маль­чишеского. Она чувствовала, что брат стал умнее, понятливее.

– В этом-то все и дело, Одри. Я слишком д-долго зависел от тебя, – он грустно посмотрел на нее. – Я знаю все о Ли, Одри, мне известно, что сделал с тобой Ричард. Я слышал… в тот вечер, когда приезжал Ли. Ты вышла замуж за Ричарда из-за того, что считала именно это заму­жество лучшим выходом для всех. А теперь ты несчастна. Это и моя в-вина.

Одри закрыла глаза и отвернулась, смущенная тем, что брат, оказывается, знает о ее проблемах с Ричардом.

– Джой, наше решение с Ли не имело никако­го отношения к тебе. Мы просто сочли, что не сможем быть счастливыми вместе. А мой брак с Ричардом Поттером только моя собственная вина и ничья больше. Я не любила его, но решила, что со временем смогу полюбить. Тогда казалось, что он, как никто другой, разбирается в делах план­тации и поможет отцу управлять Бреннен-Мэнор. Когда отец заболел, я очень испугалась. Кроме того, отец мечтал, чтобы мы с Ричардом пожени­лись до его смерти, поэтому я сама ускорила свадьбу.

Она снова посмотрела брату в лицо.

– Я никогда не сомневалась в том, что ты сможешь встать на ноги, Джой. Но ты был тогда слишком молод. Я подумала, что отец может внезапно умереть, – она нервно потерла руки. – Я действительно думала, что мне будет хорошо с Ричардом и что мы сумеем быть счастливыми. Жаль, мы не всегда понимаем, к чему приводит самонадеянный выбор. Джой, ты точно так же сейчас не понимаешь, что делаешь. – Она подо­шла к брату ближе, глаза затуманились, – Джой, а если война не закончится быстро? Что, если она затянется, будет мучительной и кровавой? Кто сообщит мне, где ты и что с тобой? Я изучала историю, знаю, что войны бывают ужасными, более ужасными, чем ты себе представляешь. Солдаты голодают, их захватывают в плен и де­ржат в тюрьмах. Происходят и более ужасные вещи, – она взяла юношу за руку. – Тебе при­дется убивать людей, Джой. Ты сможешь сделать это?

По щеке Джоя скатилась слеза.

– Ты не п-понимаешь, что значит для м-ме-ня возможность вступить в армию. Отец станет гор­диться мной. Несомненно, я буду убивать янки, если потребуется. Я хороший стрелок, Одри. Го­ворят, что армии нужны люди, умеющие хорошо стрелять. Я смогу вернуться знаменитым, – он торопливо смахнул слезу. – Я не б-боюсь. Это то, что я могу делать самостоятельно, без отца, без тебя, без Ричарда, без вашей поддержки. Знаю, что отец всегда немного стыдился меня, а ты заботилась обо мне, как мать, пожертвовала ради меня своим счастьем и благополучием. Я н-не могу позволить тебе, отцу и Ричарду все время опекать меня. Я должен пойти в армию, Одри. Пожалуйста, не проси отца, не заставляй его отговаривать меня. Вдвоем с Ричардом они пре­красно управятся на плантации. Если я переду­маю сейчас, то после перестану себя уважать.

Одри обняла брата и расплакалась.

– Это неправда, Джой. Я всегда уважала тебя. Ты мой лучший друг. Что я буду делать без тебя? У меня не осталось близкого человека.

– Прости, Одри, н-но ты должна отпустить меня, чтобы я стал настоящим мужчиной.

Кто-то уже говорил ей однажды, что Джою необходима самостоятельность. Неужели это бы­ло два года назад в Коннектикуте? Интересно, а где сейчас Ли? Вступил ли он в Союзную армию? Он может погибнуть, и она никогда не узнает о его смерти. Одри не получала о нем никаких известий с тех пор, как он во время бала избил Ричарда и заставил его подчиниться. Ричард поч­ти не разговаривал с ней, с тех пор у них не было супружеских отношений. Тусси как-то намекала о том, что ходят слухи об Элеонор и Ричарде. Кузина Одри не раз приезжала к Ричарду в Сайпресс-Холлоу и оставалась там на ночь. Видимо, Ричард удовлетворял сексуальные потребности с Элеонор. Одри было не очень приятно, что кузина позволяет себе такие вещи.

Жизнь Одри стала пустой, никчемной – ни надежды иметь детей, ни желания заниматься музыкой. Кроме Джоя у нее никого не было, но, вероятно, брат прав, служба в армии поможет ему обрести уверенность в себе, которой ему не хватает. Может быть, он вернется домой с награ­дами, когда армия Конфедерации одержит побе­ду. Но Одри слишком боялась войны. Она крепко обняла брата. Джой, ее невинный, добрый млад­ший брат. Она не поверила, когда он сказал, что не боится, зная, как трудно будет ему убивать врагов.

– Мне будет одиноко без тебя, Джой. Мы никогда не расставались надолго.

Джой осторожно высвободился из объятий се­стры.

– Я знаю, Одри, но я вернусь. Война не продлится годы, постараюсь чаще писать. Я об-бещаю.

Она кивнула, не в силах говорить. Как остано­вить его? Джою очень хочется, чтобы отец гордил­ся им. Она должна была ненавидеть отца за ту боль, какую он причинил собственным детям. Но хорошо знала, что Джозеф Бреннен желал им только добра. Он все равно был ее отцом, и сейчас страдал из-за ее неудачного замужества. Одри не могла злиться на него.

– Вероятно, вы с Ричардом найдете способ наладить отношения, – сказал Джой. – Он твой муж, Одри. Ты должна поговорить с ним. Не думаю, что он будет по-прежнему мучить тебя.

Одри отвернулась.

– Когда-то я могла его полюбить, Джой, а теперь и представить невозможно. Не знаю, что мне делать с Ричардом. Мы венчались в церкви. Если я разведусь с ним, значит, откажусь от нашей веры. И даже тогда, перед Богом, мы все равно останемся мужем и женой. Я не уверена, что решусь на развод, но, в то же время, не знаю, что же теперь предпринять.

Джой тяжело вздохнул:

– Мне очень жаль, Одри. Когда закончится война, и я вернусь домой, может быть, все сло­жится иначе. Ричард хочет иметь детей. Ему придется как-то налаживать отношения и снова быть твоим мужем.

Одри смахнула слезы, покраснев при замеча­нии о детях до корней волос. Младший брат понимал больше, чем она предполагала.

– Не знаю, смогу ли я снова быть ему женой, Джой, – она заставила себя улыбнуться. – Не переживай из-за меня и Ричарда. Будь осторожен и остерегайся янки. – Она подошла и погладила юношу по щеке. – Не можешь ли ты подождать хотя бы один год, Джой. Вероятно, все закончится к этому времени.

Он отрицательно качнул головой.

– Именно поэтому я н-не могу ждать. Я упущу возможность, – он через силу улыбнулся. —

Кроме того, мне интересно! Не могу дождаться, когда представится возможность доказать, как хорошо я стреляю! И отец обещает поговорить с нужными людьми, чтобы я попал в хороший полк. Все вы б-будете гордиться мной. Вот уви­дишь.

– Я уже горжусь тобой, Джой. И всегда гор­дилась.

Он зарыдал:

– Только не отец. Но он б-будет гордиться.

Одри ласково обняла брата.

– Да благословит тебя Бог, Джой. Верю, что ты не пустишь в Луизиану янки, слышишь?

– Они не смогут зайти так далеко. Генерал Ли не допустит этого.

Усталость. Одри почувствовала страшную ус­талость. Неужели ей только девятнадцать, а она чувствует себя такой старой? Что будет с ней и с Джоем? Что будет со всем Югом? Сможет ли генерал Ли не пропустить янки в их штат?

Теперь она была уверена только в сегодняшнем дне. Женщины собирались в Батон-Руже, готови­ли еду и напитки для добровольцев, которые каждый день отправлялись пароходами вверх по Миссисипи или по железной дороге в различные сборные пункты. Может, ей взять с собой Тусси и поехать в Батон-Руж? Помочь шить конфедерат­ские флаги, организовать сбор средств на правое дело. Она не сможет оставаться здесь из-за отно­шений с Ричардом и после отъезда Джоя. Она сойдет с ума от одиночества.

– Мы выиграем войну, Джой, и ты вернешься героем. Я все так и представляю. – Она посмот­рела в глаза юноше, мысленно молясь, чтобы ее слова сбылись. – Я люблю тебя, Джой. Всегда помни об этом. Я люблю тебя так сильно, как не люблю никого.

Он кивнул, не в силах сказать что-нибудь, понимая искренность слов сестры. Как ему не хотелось делать больно Одри, как не хотелось оставлять ее одну. Понимает ли она, что он боится гораздо больше, чем хочет показать? Ему дейст­вительно не хотелось покидать Бреннен-Мэнор и любимую сестру, но впереди ожидало что-то очень важное. Джой хотел быть уверенным, что Джозе­фу Бреннену никогда больше не придется сты­диться за своего единственного сына.

Через два дня после сокрушительного пораже­ния в Блэкберне, генерал Мак Доуэл подготовил новый план атаки. К ужасу Ли в Сентревилль из Вашингтона стали группками прибывать граж­данские лица. Они следовали по стопам Федераль­ной армии в надежде увидеть полное поражение Конфедерации. Они прибывали в экипажах и просто верхом, кое-кто явился пешком – фото­графы, сенаторы, конгрессмены и даже женщи­ны, несущие корзинки с едой. Один конгрессмен из Иллинойса добровольно решил служить про­стым пехотинцем. Он приехал, чтобы поступить на службу в Мичиганский полк, наряженный во фрак с цилиндром.

Ли считал сложившуюся ситуацию абсурдной. Зрителям здесь было не место. Они превращали войну в цирковое представление. Он опасался, что прибывшие не представляют, чем может все это кончиться. Но начальство было настроено благо­душно, все уверены, что легко смогут овладеть Булл-Раном и отбросят конфедератов от столицы, которая находится всего в двадцати пяти милях от мест боев. Ли уже устал от постоянных паро­возных гудков, доносящихся со станции Манассас, расположенной среди ближних холмов, за­хваченных конфедератами. Начальство уверено, что поезда подвозят к месту боев совершенно необученных мятежников для участия в предстоящем сражении. Но Ли подозревал, что на поез­дах прибывает гораздо больше людей, чем пред­полагает Федеральное командование. Он считал, что конфедераты подготовили такую армию, ко­торая способна разбить Союзные войска.

Больше всего Ли раздражал тот факт, что Федеральное командование давало достаточно времени южанам для подготовки мощной оборо­ны. Он все время вспоминал слова отца о том, что южане упрямые и гордые люди, они воюют на своей территории, в привычном для них климате. В Блэкберне они уже показали насколько могут быть опасны, а для того, чтобы захватить станцию Манассас, федералам предстояло овладеть не­сколькими холмами, поросшими густым лесом. И, возможно, окрестности просто кишат мятеж­никами.

Наконец поступил приказ. Отряды под коман­дованием Ли поступали в распоряжение генерала Хайнцельмана, должны атаковать Садли-Форт и разбить левый фланг противника. Мак Доуэл дол­жен был зайти в тыл мятежникам и оттеснить их в Манасасское ущелье. Мятежники будут окруже­ны, их вынудят сдаться. Накануне между генера­лом Мак доуэлом и генералом Тайлером произо­шел спор. Тайлер все еще сильно переживал уни­зительное поражение, которое они потерпели два дня назад, и выговор, который он получил от! самого Мак Доуэла. Теперь он пытался доказать Мак Доуэлу, что тот, возможно, недооценивает' силы южан, которые, вероятно, собрали огром­ную армию на станции Манассас. Упорно доказы­вал, что федералам, по-видимому, придется сражаться с двумя армиями одновременно, с од­ной – под командованием генерала Боургарда и второй – под командованием генерала Джонстона. Мак Доуэл настаивал, что независимо от ко­личества численности армии конфедератов, он не видит другого выхода, кроме одного – они долж­ны начинать наступление и покончить с мятежниками, как можно быстрее. Необходимо взять Булл-Ран. Наступление должно начаться в два часа ночи двадцать первого июля. Союзные вой­ска атакуют на рассвете.

Тысячи солдат Федеральной армии не могли уснуть в эту ночь. Ли тоже не спал. Он наблюдал за звездами, слушал игру скрипок и губных гар­мошек, смотрел в мерцающее пламя лагерных костров. Многие писали письма домой, молясь Богу о том, чтобы их письма не стали последними весточками к близким. Ли писал письмо отцу:

«Дорогой папа,

я решил написать тебе, потому что завтра начинается наступление на станцию Манассас, захваченную конфедератами. Не знаю, когда смо­гу написать снова. Боюсь, ты оказался прав, утверждая о том, что война продлится гораздо дольше, чем три месяца. Мятежники оказывают жесточайшее сопротивление. Я уже слышал свист пуль и сам стрелял до тех пор, пока ствол не раскалился. Видел искалеченных людей со страшными полостными ранениями, а мы пере­жили всего лишь одно сражение. Это было сраже­ние при Блэкберне, оно оказалось спланировано так бездарно, что мы были вынуждены, отсту­пить с огромными потерями. Солдаты растеря­лись. Я делаю все, что от меня зависит, чтобы научить солдат моего полка и подготовить к предстоящим боям, стараюсь подбодрить их. Легко размахивать флагом и вызваться идти в армию добровольцем сражаться за наше «дело», но когда человек попадает на настоящую войну, то быстро понимает, что ввязался в страшное дело. Оно требует гораздо больше мужества, чем можно себе представить.

Я стараюсь держаться мужественно, когда вспоминаю, почему оказался здесь. Взаимная не­нависть и разобщенность северян и южан пока­зали, каким страшным станет наше государство, если не сохранить единства. Но боюсь, что цена за сохранение Союза окажется непомерно высокой. Пройдет очень много времени, прежде чем страна снова объединится, и в обществе воцарятся мир и согласие. Представления не имею, когда смогу вернуться домой, поэтому свою любовь, привязанность и признательность посы­лаю с этим письмом. Пожалуйста, прочтите письмо Карлу и его семье.

Всегда ваш, Ли.»

Неподалеку от Ли солдат писал письмо женщи­не, на которой собирался жениться. Ли Джеффризу хотелось, чтобы его тоже ждала где-то женщина. Но единственная женщина, которую он действительно любил, теперь оказалась в стане врагов и навсегда принадлежала другому челове­ку. Одри ушла из его жизни, но все равно по причине, которой Ли не мог себе объяснить, он носил листочки с текстом песни в кармане на груди. Он никогда не перечитывал стихов. Они просто лежали у него на сердце необъяснимым образом успокаивая.

Ли запечатал конверт, надписал адрес и пору­чил солдату отправить письмо почтой. Затем за­брался в спальный мешок, надеясь уснуть хотя бы на пару часов. Завтра они снова предпримут попытку овладеть Булл-Раном. Он не сомневался, что предстоит долгий и очень опасный день.