"Вернуть красоту" - читать интересную книгу автора (Айрон Ширли)

11

Клод сам не знал, что заставило его принять на себя роль сестры милосердия, но он посадил Флой в машину, сел за руль и поехал в центр. У него было дело в мэрии. Он больше не мог сидеть и ждать, когда ему сообщат, заинтересовались ли его проектами там или нет.

Флой сидела рядом с таким лицом, как будто ей было невыносимо одиноко. Сердце Клода защемило.

Выехав на главную улицу, Клод решил, что в следующий раз, когда эти большие карие глаза посмотрят в его сторону, он развернется и уйдет.

Да что там уйдет. Убежит!

– Посмотри на всех этих людей, – сказала вдруг Флой. Ее лицо было обращено к боковому окну, в то время как они проезжали книжный магазин, театр, два людных кафе… Вдоль дороги шли толпы людей – служащих, у которых был перерыв на обед. Люди шли, разговаривали, смеялись. – Все чем-то заняты, – горько прибавила она.

В ее голосе слышалась грусть и даже зависть. Клод удивился.

– Ты тоже занята, – сказал он.

Она повернулась к нему.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Ты ремонтируешь старинное здание. Это важное занятие.

– Нет. Это ты ремонтируешь старинное здание, а я только оплачиваю работу.

– Покупая и продавая старинные вещи. – Он покачал головой. – Для этого нужен особый талант.

– Правда?

В ее голосе было столько искреннего удивления, что Клод обернулся и посмотрел на нее, о чем сразу же пожалел. Он снова видел ранимую, хрупкую Флой. Женщину, которой не были чужды страхи и сомнения. Она была такой беззащитной, что ему захотелось сжать ее в своих сильных руках и больше не отпускать. От этой Флой ему нужно было держаться подальше.

Как будто прочтя его мысли, Флой придвинулась поближе к нему, жалобно посмотрев на него своими бархатными глазами. Ее носик был усыпан веснушками. Раньше Клод этого не замечал. В ушах блестели две крошечные алмазные сережки.

Даже мельчайшие детали продуманы, подумал Клод. Знойная женщина.

И самая стойкая из всех, кого ему приходилось встречать.

– Не нужно со мной нянчиться, – сказала она. – Со мной вес в порядке.

– Лгунья ты, Флой, Вот ты кто.

Она откинулась на спинку сиденья и уставилась прямо перед собой. Клод виновато покосился в ее сторону. Чувство вины неприятно терзало его. Флой была слишком ранима для таких шуток.

– Извини.

– Это ты меня извини, что я в твоем грузовике.

– Флой…

– Знаешь, что со мной? – спросила она неожиданно низким и сексуальным голосом. Ее глаза светились каким-то странным блеском. – Знаешь, что может мне помочь? – Она наклонилась к нему и провела кончиком языка по своим полным, чувственным губам. – Знаешь? – Глядя на внезапно преобразившуюся Флой, Клоду оставалось только недоуменно поднять брови.

– Ну… нет.

– Секс, – прошептала она. – С буйными любовными играми, криками и стонами. Вот что мне поможет.

Клод попытался ответить, но обнаружил, что потерял голос. Он смущенно откашлялся.

– Флой…

– Если вдруг тебе это интересно, – добавила она, откинувшись назад на свое сиденье.

Если вдруг ему это интересно. С буйными любовными играми, криками и стонами. Страстные сцены будоражили воображение Клода. Он напрягся.

– Давай попробуем сначала это. – Остановив машину возле мэрии, он выскочил из грузовика и открыл Флой дверь.

Она не шевелилась.

– Зачем мы сюда приехали?

– Не волнуйся. К твоей мамочке мы не пойдем. – Он протянул ей руку. – Мне нужен совсем другой человек.

– Это то дело, о котором ты мне говорил? – спросила она, нехотя вылезая из машины.

– Да.

Они вошли в высокое, девятиэтажное здание. Клод показал охраннику какую-то бумажку, и тот махнул рукой в сторону лифта.

– На шестом этаже, мистер Уиллис.

Двери лифта закрылись, и они остались вдвоем. Флой напряженно молчала. Клод нервно теребил в руке бумажку, которую он предъявил охраннику. Судьба словно испытывала его, оставив наедине с Флой, которая призналась, что хочет…

– Я никогда раньше не занималась сексом с буйными любовными играми, криками и стонами, – заявила вдруг она, словно хотела помучить его, доведя его страсть до накала.

Сжав зубы, Клод уставился на табло, где высвечивались номера этажей. Четвертый, пятый…

– Я тоже, – вдруг сказал он.

Шестой. Двери лифта открылись, и Клод вздохнул с облегчением.

– Почему? – спросила Флой.

На секунду он прикрыл глаза, справляясь с бурей эмоций, поднявшейся в душе.

– Потому что с тобой, Флой, это будет не просто секс с буйными играми, криками и стонами, а гораздо больше. И это мне не под силу.

Она уставилась на него, когда они выходили из лифта, который тут же заполнился новыми пассажирами.

– Да. – Флой тихо вздохнула.

Означал ли этот вздох, что для нее их близость тоже будет больше, чем простой секс, или она соглашалась, что ему это не под силу? Клод не мог ответить на этот вопрос.

– Зачем мы сюда пришли? – спросила она, еле поспевая за Клодом, который уверенной походкой шел по коридору.

– За отзывами о моих проектах, – ответил он, пропуская ее вперед в маленький коридорчик, где было два кабинета. Перед дверью одного из них сидели три человека.

Флой почувствовала, как его рука легла ей на спину, послав по всему ее телу электрический разряд. Не ускользнул от ее слуха и тихий, глухой стон Клода.

Она многозначительно посмотрела на него.

– Вот видишь? – Флой нагнулась к самому его уху, чуть коснувшись его губами. – Мы оба сгораем от желания.

Клод видел. Не только видел, но и чувствовал это всем телом. Он боролся с возбуждением с той самой минуты, как они сели в грузовик, но пока проигрывал.

Они простояли в очереди минут пятнадцать, чувствуя жаркое дыхание друг друга, соприкасаясь руками, обмениваясь страстными взглядами. Когда подошла очередь Клода, он уже не помнил, почему он решил, что взять с собой Флой – это хорошая идея.

Клод проклинал все на свете. Эта была ужасная идея.

Окончательно он убедился в этом десять минут спустя, когда, выходя из лифта, в котором, по счастью, кроме них был еще один человек, они натолкнулись на знакомую пожилую пару.

– Клод! – радостно закричала женщина. Она была одета в строгий черный костюм и туфли на низком каблуке. Увидев Клода, она тут же кинулась к нему, – О, Клод!

Флой с интересом наблюдала, как эта элегантная, строгая женщина радостно обнимала Клода. Потом дама отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, и улыбнулась.

– Какой приятный сюрприз, – произнесла она.

Мужчина тоже обнял его, по-мужски, скупо, похлопав по плечу.

– Послушай, Клод. Вчера играли в гольф, – сказал он. – У меня новый рекорд. Когда ты придешь составить мне компанию?

Клод сморщился.

– Я больше не играю, ты знаешь. Я уже сто лет не играл.

– Два года, – поправила его женщина. – Ты не играешь в гольф уже два года, с тех пор как…

– Я помню, – оборвал ее Клод, плотно сжав челюсти. – Сейчас я очень занят.

– А-а! – протянула женщина, выразительно посмотрев на него и Флой.

Клод взглянул на Флой, и если бы она знала его лучше, то сразу бы поняла, что он в панике.

– Нам пора, – проговорил он и сделал шаг к выходу.

– Нет, подожди, – остановил его мужчина. – Мы сейчас идем обедать. Пойдемте с нами, – сказал он вежливо, дружелюбно поглядывая на Флой. Что-то в нем напомнило ей…

– Флой, – Клод провел рукой по щеке возле уха, стирая персиковую помаду, – познакомься. Помощник прокурора округа Энн Уиллис и ее муж Майлз Уиллис.

Помощник прокурора округа широко улыбнулась.

– Флой! Какое чудесное имя! – Она повернулась к Клоду. – А ты! Завел себе подружку, и даже слова не сказал.

– Гм… – Клод избегал взгляда Флой. – Да нет. Я просто ремонтирую ее дом.

– А-а! Деловые отношения. – Энн приподняла бровь, показывая, что заявление Клода звучало не очень убедительно. – Я понимаю.

– Нет, правда. – Клод переминался с одной ноги на другую. – Она мой клиент. – Его щеки слегка порозовели.

Флой смотрела на него как зачарованная. Клод краснел.

– Мы здесь по делу, – пытался объяснить он. Помощник прокурора внимательно изучала Клода, и ее глаза наливались гневом.

– Уж не собираешься ли ты сказать, что тебе некогда с нами пообедать?

– Да нет же! – Вспышка гнева Энн заставила Клода съежиться.

– Нет, ты посмотри на него! – обратилась она к мужу.

– Энн, я думаю, он заглянет к нам на днях и…

– Нет, не заглянет. Он такой упрямый.

– Ну ладно. Нам действительно пора. – Клод схватил Флой за локоть и потащил к ее выходу. – Приятно было увидеться.

Но не тут-то было. Энн решительно перегородила им путь.

– Ты что, хочешь скрыть от этой девушки, что мы твои родители? – Клод прикусил губу, а Энн победно улыбнулась.

И хотя Флой должна была предвидеть такую развязку, она раскрыла рот от изумления. Она уставилась на Клода.

– Ты сын судьи?

Клод вздохнул.

– Да.

– И помощника прокурора?

– Да.

– Ты смеешься!

– А что, это проблема? – спросила Энн, улыбка которой медленно сползла с лица.

– Нет, что вы, – ответила Флой. – Очень приятно с вами познакомиться.

Энн скрестила руки на груди.

– Что-то не очень верится.

– Да нет же! – вскричала Флой, от стыда готовая провалиться сквозь землю. Она уже представляла, как именно будет убивать Клода, когда они вернутся. – Просто ваш сын, – она кинула тяжелый взгляд в сторону Клода, – мог бы за два месяца знакомства сказать мне, кто его родители. Потому что… Как бы это объяснить… Ведь я сказала ему, что я дочь Эллы Рэйнальдс.

– Дочь мэра?

– Да, – ответила Флой, глядя на Клода, который по-прежнему не смотрел на нее.

– Гм… – Энн с интересом посмотрела на сына. – Понимаю.

– Мам…

– Смотрите, теперь я мама. – Она с улыбкой повернулась к Флой. – Честное слово, Флой. Я впервые вижу этого человека, а он называет меня мамой.

Флой весело рассмеялась, оценив легкий юмор Энн. Подумав, она решила, что таким и должен быть человек, вырастивший Клода. С каждый секундой ей открывалось все большее сходство между ними.

– Ну, так как? – спросил отец Клода. – Не пообедаете с нами?

Флой вопросительно посмотрела на Клода.

– Извините. – Он поцеловал родителей. Потом взял Флой за руку. – Нам надо идти. – С этими словами он потащил ее к выходу с такой скоростью, что у нее закружилась голова.

Когда грузовик Клода выехал с главной улицы, Флой сказала:

– Испугался, что я испорчу настроение твоим родителям?

– Скорее они бы испортили настроение тебе. Я люблю их, но, поверь мне, они ужасные сводники. – Он остановился возле Женщины, продающей гамбургеры.

– Один или два? – спросил он у Флой.

Флой не могла поверить своим ушам.

– Это про гамбургеры ты говорил, когда обещал угостить меня лакомством, от которого можно язык проглотить? – изумилась она.

– Один или два?

В Ньюри кафе и ресторанов было столько же, сколько и людей, и почти все они были очень высокого уровня. По выходным тысячи людей высыпали на улицы города, чтобы отведать какой-нибудь деликатес или просто поболтать с друзьями за чашечкой кофе. И хотя это было любимое времяпровождение Флой, уже несколько месяцев она не могла себе позволить обед в ресторане. А Клод, который за два месяца заработал добрую часть ее денег, собирался угостить ее гамбургером!

– Два, – буркнула она и заставила его купить ей пакетик жареной картошки в придачу.

Она не проронила ни слова, когда Клод, забрав гамбургеры, направился к ближайшей скамейке. Она молча проследовала за ним, что заставило ее спросить себя, когда в последний раз она следовала за мужчиной.

Они сели на скамейку в маленьком скверике, полном цветов на любой вкус и цвет. Высокие лиственные деревья блестели на солнце яркой зеленью. С наслаждением вдыхая пахучий аромат растений, Флой призналась себе, что испытывает благодарность по отношению к Клоду, который вытащил ее из темного пыльного лома на свежий воздух. Давно уже она не была на природе.

Клод протянул ей гамбургер.

– С кетчупом?

Отрицательно покачав головой, Флой откусила большой кусок. Как вкусно! – подумала она, чувствуя, как пышное тесто тает у нее на языке. На мгновение приятный вкус теплого гамбургера отравило горькое чувство досады. Она ненавидела, когда Клод оказывался прав.

– Так почему ты не сказал мне? – спросила она, прожевав первый кусок.

– О чем? – Клод сосредоточил свое внимание на гамбургере, стараясь не смотреть Флой в глаза.

– Что мы с тобой принадлежим к одному кругу людей.

– Это не так.

На секунду Флой представила Энн и Майлза Уиллис, чтобы удостовериться в правильности своего вывода.

– Ну да. Я только что видела…

– Ты видела двух самых любопытных и самых назойливых родителей на земле. Они любят меня. Но они никогда не отпускали меня от себя, контролируя мои поступки, желания, мечты. Она всю жизнь все пытались решать за меня. В своем маленьком, убогом домике на окраине Ньюри я часто думаю о них и скучаю, но только там я впервые почувствовал себя свободным человеком. – Он взял Флой за руку, посмотрев на нее своими бездонными глазами, в которые закралась тайная боль. – Я не думаю, что у тебя был подобный опыт в детстве.

При воспоминании о своем детстве глаза Флой заволокли слезы. Всю свою жизнь она чувствовала себя коровой на коньках, выступающей перед тысячной публикой, которая ждала, когда она опозорит свою семью, когда она упадет лицом вниз. И никто за всю ее жизнь даже не потрудился понять, каково ей. Только Алекс.

А Клод? Он смотрел на нее с таким сочувствием. Он понимал. Он понимал все. Предаваясь горестным воспоминаниям, Флой даже не заметила, как опустошила пакетик с картошкой, за один раз поглотив недопустимое количество калорий.

– Я говорю о том, Клод, что мы оба родились и выросли в очень обеспеченных семьях.

– Не могу сказать этого о себе.

– Да перестань. Я видела туфли твоей матери. Настоящая итальянская кожа. Стоят не одну сотню фунтов, – сказала она, слизывая крошки, прилипшие к ее влажным губам. Она принялась за второй гамбургер. – А бриллиантовые серьги? Изумительные. Не пытайся убедить меня, что твои родители еле-еле сводят концы с концами.

Клод положил себе в рот последний кусок своего гамбургера и, откинувшись на спинку скамейки, вытянул ноги, любуясь разнообразием цветовой гаммы вокруг. – Я и не пытаюсь.

– Ты все время называл меня принцессой. Почему ты о себе ничего не рассказывал?

– А когда я должен был это сделать? При встрече, когда нанимался к тебе на работу? – Он встал. – Или когда на тебя нападали те женщины в историческом клубе? Или когда мы целовались в сквере?

Немного шокированная его грубым тоном, она тоже поднялась.

– Я просто хочу сказать, что два человека, у которых одинаковый жизненный опыт…

– Как раз этого-то у нас и не было, Флой, пойми! У нас вообще нет ничего общего. – С этими словами он быстро зашагал к грузовику.

Они молча ехали, и Флой не сразу заметила, что он везет ее в противоположную ее дому сторону.

– Куда мы едем?

– Увидишь.

– Я не люблю сюрпризов.

– Тогда тебе вряд ли понравится то, что я собираюсь тебе показать, – сказал он, ухмыльнувшись.

Флой посмотрела в окно и увидела, что они едут по району, известному в Ньюри под названием «Старый город». Множество зданий здесь было построено в конце прошлого века, и сейчас большинство из них уже было непригодно для житья. Они стояли заброшенные, одинокие. Их владельцы давно уже переехали в новые квартиры в процветающих районах города.

Казалось, старым домам суждено было вечно смотреть тоскливым взглядом на равнодушных прохожих, отвечая им холодом и гробовым молчанием. Но, когда мэром стала Элла Рэйнальдс, она издала приказ реконструировать заброшенные дома «Старого города», и в некоторых из них уже начались ремонтные работы. Они вывернули влево и оказались перед старинным двухэтажным особняком викторианской эпохи, с облупившейся штукатуркой, треснувшей краской и разрушающимися башенками на крыше. Было видно, что рука мастера еще не тронула эти ветхие стены, хотя признаки жизни были налицо. Газоны возле дома подстрижены, а на подоконниках стояли цветы в маленьких глиняных горшочках.

Клод заехал во двор и поставил грузовик в углу.

– Мой дом, – невесело сказал он. – Свежее приобретение. Заходи.

В фойе лежал старый ковер.

– Лежит тут еще с 1956 года, – прокомментировал Клод, с отвращением гладя на него. – Какой идиот положил его на деревянный пол? Я все здесь переделаю, как только скоплю достаточно денег.

В гостиной стоял камин зеленого цвета, украшенный резным орнаментом.

– В пятидесятые годы была отвратительная мода, – сказал Клод. – Сочетание зеленого и оранжевого должно быть запрещено законом. Это я тоже переделаю.

Кухня представляла собой лабиринт из многочисленных углов и укромных местечек. Стены были разукрашены хаотичным рисунком трещин. Дверь низкого шкафчика, края которого были выкрашены в черный цвет, понуро болталась на единственном болте. Полы издавали тоскливый скрип под тяжестью шагов.

– Наверное, не один десяток лет издевались над бедной кухней, – заметил Клод. – Она в ужасном состоянии. Я, пожалуй, начну с нее. – Он посмотрел на Флой непроницаемым взглядом. – Если выберусь из долгов.

– Долгов?

Лицо у него было хмурое, даже грозное и как будто говорило: «не вмешивайся не в свое дело». Хорошо. Он, очевидно, думал, что раз она узнала, что у него богатые родители, то считает, что он живет на их деньги.

– У тебя золотые руки, – сказала она, стараясь переменить тему. – Тебе обязательно надо заняться реконструкцией старинных домой нашего города. Что тебе сказали в мэрии?

– Что проекты понравились. Попросили зайти на следующей неделе. Закончу твое здание, и буду числиться мастером первого класса.

– Значит, мой дом – твоя первая ступенька в большой карьере.

– Да. – Он почесал щетину на подбородке.

Хрустящий звук заставил содрогнуться что-то внизу ее живота.

– Ты показываешь мне все это, чтобы убедить, что у тебя тоже нет денег, как и у твоих родителей? – усмехнулась Флой.

– Послушай, я продал все, чтобы купить этот дом.

– Да? – недоверчиво произнесла она.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Она сжала руки в кулаки и положила их на пояс.

– И за кого же я тебя принимаю?

– За мужчину с приличным капиталом.

– Ты видишь меня насквозь, – с иронией сказала Флой.

Он схватил ее за руку.

– Послушай, моя бывшая жена забрала себе почти все, что у меня было. Так что больше я не завидный жених.

Флой с трудом сдерживала негодование. Как он смеет так о ней думать!

– Но и до развода у меня не было особого богатства. Я отделился от родителей сразу, как только пошел служить в полицию.

– Ты был полицейским?

– Два года назад. Не самая прибыльная профессия, как ты понимаешь.

– Меня не волнуют твои деньги, Клод. И мне очень обидно, что ты так думаешь.

– Я видел, как у тебя в глазах огонек вспыхнул, когда ты говорила о деньгах моих родителей.

– Ты видел, – процедила она сквозь зубы, недоумевая, как такой умный мужчина мог быть таким болваном, – женщину, которая была счастлива увидеть в тебе мужчину своего круга, мужчину, который сможет понять ее, который тоже, несмотря на богатство своих родителей, идет по жизни своей дорогой. – В конце ее голос сорвался на крик, и она резко замолчала, чувствуя невыносимое жжение в горле. – Мужчину, который способен разглядеть гармонию в уродстве и заново возродить ее, – прибавила она, тяжело сглотнув. – Я много узнала о тебе за сегодняшний день и увидела, что между нами много общего. Я рада, что встретила тебя на своем пути, рада, что ты реставрируешь мой дом. Едва сдерживай слезы, она направилась к выходу, но, остановившись, вдруг обернулась.

– Мне жаль, что я свожу тебя с ума. Но еще больше мне жаль, что ты никак не можешь оправиться после развода. – Она подумала, что тоже не может оправиться после смерти Алекса, – Мне очень, очень жаль.

– Мой развод тут ни при чем.

– Неправда, – еле слышно проговорила Флой. – Давай поедем домой. Пожалуйста.

– Хорошо. – Он пропустил ее вперед.

Расстояние от гостиной до входной двери показалось Флой огромным. Они молча вышли из дома и сели в грузовик.

В гостиной, на зеленой каминной полке, стояла семейная фотография Уиллис: между Энн и Майлзом стоял Клод, юный и смешной, почти подросток. Судя по форме, которая была на нем, он был уже старшеклассник. Ему можно было дать лет семнадцать. Он обнимал родителей за плечи и улыбался широкой, беззаботной улыбкой счастливого человека.

– Давно это было, – сказал он, когда она на мгновение задержалась возле фотографии.

– Я спрашиваю себя, что нужно, чтобы у тебя на лице снова появилась такая беззаботная, счастливая улыбка? – Она обернулась и посмотрела на него. – Наверное, секс с буйными любовными играми, криками и стонами.

Когда грузовик выезжал из ворот, Клод тяжело вздохнул.

– Это нечестно, предлагать слабому, истерзанному жизнью мужчине заняться сексом с криками и стонами.

– Я ничего тебе не предлагала. – Она пристегнула ремень и посмотрела на него. – И ты не слабый.

– Малышка, когда ты рядом, я всегда слабый.