"Семь смертей Лешего" - читать интересную книгу автора

Глава 9. Возвращение Лешего

Цветным молотом ударило по голове, ломая черепные кости, сокрушая рассудок. Адским пламенем полыхнуло в лицо, покрывая кожу волдырями, сворачивая в струпья. В ушах звенело от отчаянного вопля, вырвавшегося из раздираемого болью человеческого нутра.

Леший лежал на снегу, уткнувшись в него лицом и дико, орал, а холод, ледяными клещами, продолжал терзать, рвать на части соприкоснувшуюся с ним плоть. Медленно, подстать изуверу, которому доставляет наслаждение мучительная агония человеческого тела. Лицо ломило, корежило в нестерпимых муках. Рот раззявился в безумном крике, от пара дыхания, растопился лед вокруг дико кричащей глотки. И в этот крохотный черный кружочек, на бескрайнем покрывале ослепительно-белой пустоты, и вперились глаза Лешего, такие же безумные, как и вопль.

Сила легких не безгранична, не в состоянии бороться с бесконечностью боли, заполонившей тело безжизненно распростертого на снегу человека. Крик стихал, пока вовсе не захлебнулся, застряв в горле хриплым, шерстяным комом. Крик смолк, но не исчезла терзающая тело боль, с каждой секундой делаясь пронзительнее и невыносимее. Не в силах терпеть бесконечную пытку болью, человек сжался в комок и рванулся изо всех сил, дабы оторваться от земли и покрывающего ее снежного покрова. Леший рванулся и тяжеленное тело, оторвалось от земли и перевернулось на спину.

Еще несколько минут лицо продолжало ломать и корежить, но боль становилась менее отчаянной и пронзительной. Вскоре она ушла совсем, оставив на память о себе лишь тупое покалыванье бесчисленного множества иззубренных игл об потерявшую чувствительность кожу.

Когда исчезла сводящая с ума боль, Леший пришел в чувство и огляделся. Первое, на что он обратил внимание, - низко нависшее над землей, по-зимнему блеклое солнце, неподвижно застывшее в зените, тщетно пытающееся согреть погрузившийся в снежную пелену мир. Он напряг память, пытаясь вспомнить, кто он, где он?

Ответов было множество, они роились в голове, толкались, пихались локтями, стремясь поскорее явить себя миру. Но не было среди бесчисленного их множества единственно верного, которого он так жаждал найти. В его мозгу словно поселилось сразу несколько человек. И каждый старался перекричать конкурентов, стремясь погромче заявить о себе, высказать претензию на право обладания тусклым и заснеженным миром, в котором очутился Леший.

Леший боролся, пытаясь разогнать череду призрачных воспоминаний, принадлежащих другой реальности, миру, раскинувшемуся за мерцающей пеленой аномалии, в нескольких шагах от которой он валялся в снегу, безумными глазами таращась в небо. Поток призрачных воспоминаний был сильнее. То и дело в мозгу всплывали картинки иных, прожитых им жизней, которые объединяло, одно, - ранняя смерть главного действующего персонажа. И каждый из призрачных героев отчаянно кричал в голове, - это мой мир, а все остальные просто тени, призраки, которых никогда не было.

С каждой секундой хор призрачных голосов становился все громче и настойчивее. Голова Лешего распухла от мучительной боли, готовая в любой момент взорваться мириадом осколков, каждому из которых будет плевать на то, кому данный осколок принадлежит. Боль становилась все пронзительней, и катавшийся по снегу, обхвативший страдающую голову руками Леший, в глубине души сожалел о боли обмороженного лица, оказавшийся ничем по сравнению с болью поселившийся в мозгу. И нет сил, унять эту боль, оставалось только бороться до конца, не дать голове взорваться мириадом осколков, в равной степени поделенных на всех кандидатов, на право обладанием его разумом.

Поделенный многократно на части, но по-прежнему заточенный в одну оболочку, разделить которую поселившиеся в мозгу призраки, бессильны, он только внешне останется человеком. На деле же превратится в растение, безжизненное и беспомощное, которое не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Постепенно тело умрет, а затем угаснет и разум, поделенный на части бесплотными призраками. И лишь отощавший за зиму, голодный лесной зверь, обнаружив застывший на стылой земле окоченевший труп, возблагодарит небеса и неведомого звериного бога за столь щедрый подарок в голодное зимнее время, в несколько десятков, пусть и порядком подмороженного, но невероятно вкусного человеческого мяса. Чавканье и урчание зверя будет звучать последней песнью для погибшего человека и его бессмертной души, бесславно сгинувшей из-за проклятых призраков.

Справляться с раздирающей мозг болью становилось все труднее, он чувствовал, что сходит с ума. Еще чуть-чуть и все будет кончено и для него, и для яростно дерущихся в мозгу теней. Нужно что-то, что встряхнуло бы тело, дало необходимый импульс, чтобы разум заработал в нужном направлении, унял бушующую в нем бурю. Должно случиться чудо, или что-то сродни чуду, только это могло спасти Лешего.

Когда Леший был готов сдаться, прекратить бороться с тенями призраков, и замереть, безжизненно распластавшись на снегу, чудо свершилось! В очередной раз перевернувшись, он напоролся в снегу на какой-то предмет, резкой болью отозвавшийся в боку, заставивший на пару секунд позабыть о терзающей разум боли. Этих секунд хватило, чтобы извлечь из снега причинивший боль предмет и разглядеть его при свете тусклого, зимнего солнца.

Это была «чекушка», порожняя водочная бутылка емкостью 250 грамм. Он даже прочитал название: «Водка Русская». Еще несколько бесконечно долгих мгновений он продолжал таращиться на нее, чувствуя, как приходит понимание, и все становится на свои места, делаясь простым и понятным. Он чувствовал, как уходит из головы угнездившаяся там боль, а призраки, недовольно ворча и огрызаясь, прячутся в потаенных уголках сознания, грозясь оттуда, и обещая вернуться.

Но он не боялся их угроз. Он снова стал человеком, знал, кто он, откуда, и зачем здесь. Знал и кто эти призраки, минуту назад ведшие с ним жестокое сражение за право обладания разумом. Он Лешка Халявин, или Леший, как звали его друзья и сослуживцы когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни. Оставшейся далеко позади, за незримой чертой оставленной в душе проклятой аномалией, из которой он чудом сумел выбраться, едва не поплатившись за это рассудком и жизнью.

Пошатываясь, Леший поднялся на ноги и осмотрелся. Все окончательно стало на свои места. Это то самое место, куда он пришел перед тем, как нырнуть в аномалию на поиски отца. И поднятая из снега порожняя чекушка, была той самой, что он осушил для поднятия духа перед тем, как шагнуть за запретную черту. Кто знает, быть может благодаря тому, что был, не совсем разумен, находясь под воздействием алкоголя, он и вернулся обратно, на то самое место, откуда сделал роковой шаг. Где его вновь поджидала стеклянная спасительница, чтобы снова помочь, на этот раз с возвращением в реальный мир.

Он вернулся домой, в то место, откуда и убыл, вот только время было иным. Тогда на дворе было лето, вокруг расстилалась бескрайняя зелень трав, разукрашенная разноцветьем грибов, спелой красотой ягод не тронутых людьми. Которых никогда не было здесь по причине того, что невозможно перебраться сюда через гнилое болото летом. Если не знать секретной тропы через болото, секрет, передаваемый из поколения в поколение.

Леший знал потайную тропу. По крайней мере, тогда, раньше. Но сейчас, будь на дворе лето, вряд ли бы рискнул лезть в болото, поскольку в мозгу изрядно похозяйничали с таким трудом усмиренные призраки. Подарок от аномалии, из которой чудом удалось выбраться. Он был уверен, что позже, когда окончательно вернет власть над рассудком, вспомнит в мельчайших подробностях и потайную тропу, и сможет вернуться сюда вновь, если возникнет такое желание.

Сейчас же проход через болото был не нужен. На дворе была зима, все вокруг замерзло и укрылось белым, пушистым покрывалом. Каждый был волен гулять по болоту хоть вдоль, хоть поперек, не опасаясь оказаться в трясине. Вот только вряд ли найдется много желающих шастать зимой по запретному болоту, даже без риска провалиться в трясину, и сгинуть в непроглядной пучине. Риск провалиться исчез до наступления весны, но появлялась вероятность быть съеденным оголодавшим зверьем. В это время года готовым сожрать все, что шевелится, и не шевелится, если это хоть как-то напоминает по вкусу мясо, и не важно, какого оно происхождения, животного, или человеческого. Зимой зверье, мучимое голодом, отваживалось заходить даже на окраину деревни, воруя скот, домашнюю птицу, или человеческих любимцев, загулявшим по неотложным собачьим, а чаще кошачьим делам и делишкам. И даже угроза попасть в засаду и быть убитыми, не останавливала их в движении к мясу, куда их неудержимо, и безжалостно гнал голод.

И если в теплое, и сытное летнее время встреча в лесу с хищником ничем не угрожала человеку, зимой все обстояло иначе. И летом существовала вероятность подвергнуться нападению, но то была угроза иного рода. Хищник мог напасть только в том случае, если человек слишком близко подходил к логову зверя, когда там находились детеныши. Зверь не мог отступить, не подвергнув потомство опасности со стороны двуногого, рыщущего по лесу в поисках добычи. В остальных случаях, лесной зверь летом стремился встреч с человеком избежать.

Летом лес полон добычи более легкой, нежели двуногое существо, с виду такое жалкое и несуразное, на деле жестокий и опасный противник, вооруженный оружием, убивающим на расстоянии. Редкому зверю, попавшему на глаза двуногому, удавалось унести свою шкуру не подпорченной пулями.

Изредка случалось обратное, и победу праздновал зверь. Такое хоть и редко, но случалось, но только не благодатным летом, а стылой зимой. Когда голод доводил зверя до исступления, напрочь убивая страх, и в нем жило одно желание убивать, чтобы выжить. Только став от голода злее и отчаяннее, лесной зверь мог совладать с извечным врагом двуногим, если удавалось застигнуть того врасплох.

При мысли о хищниках Лешего передернуло. Он огляделся и прислушался. Вокруг было тихо и по-зимнему безлюдно. Ни один звук не нарушал тишину уснувшего до весны леса. Не слышно было ничьих крадущихся шагов, никто еще не успел проявить к его персоне нездорового интереса. Оказаться зимой в лесу далеко от человеческого жилья было плохо, а без оружия, и вовсе скверно.

Леший вновь пошарил в снегу в радиусе нескольких метров от места появления в реальном мире, но любимого карабина, не обнаружил. Скорее всего, оружие осталось там, в аномалии, подарком призрачному миру.

Не желая так просто сдаваться, Леший расширил круг поисков, в глубине души надеясь на благоприятный исход. Если аномалия отпустила человека, зачем ей какая-то железка? Наверняка оружие где-то здесь, вот только выбросило его в стороне. Но все его потуги оказались тщетны. Не желая смириться с поражением, он продолжал отчаянно лопатить снег, не обращая внимания на издевательский смех призраков, становящийся все громче и язвительнее.

Очередная волна безумия готовилась обрушиться на него, с ее пришествием призраки готовились к новой попытке завладеть рассудком. И с каждым пропаханным в снегу на четвереньках метром, заточенные в мозгу призраки, начинали вести себя все наглее и агрессивнее, готовясь начать штурм. Леший понимал, еще одной отчаянной схватки с призраками, он может не вынести. И тогда, кто-нибудь из них возьмет верх над его рассудком, погрузив человека в пучину безумия, из которой не будет возврата.

Как бы не было велико желание отыскать утерянный карабин, Леший вынужден был отказаться от поисков, спасая рассудок и жизнь. Если карабин остался в аномалии, он никогда его больше не увидит, даже если перелопатит весь снег по периметру зловещей аномалии. Если карабин в реальном мире, но только в стороне, шансов отыскать его в укрывшем землю снежном покрове, ничтожно мало. Аномалия по протяженности не один десяток километров. Если обойти ее по периметру летом, на это уйдет много времени. Обойти ее зимой на четвереньках, шаря руками в снегу, физически невозможно. И даже если он, с упорством безумца будет стоять на своем, и малую толику периметра аномалии, ему не удастся пройти.

И дело не в призраках, оккупировавших задворки подсознания, теней умерших людей, его предыдущих жизненных воплощений. Даже если призраки будут вести себя пристойно, не пытаясь мешать, найдутся более реальные персонажи, для которых ползущий по снегу человек, не останется просто картинкой. Голодный лесной зверь с урчащим, подведенным от голода животом, не упустит возможности напасть. И человек ничего не сможет противопоставить хищнику. Исход схватки заранее предрешен и он не в пользу человека, слабого и беззащитного без изрыгающего смерть оружия.

Поднявшись с колен, он с удовлетворением отметил, как взвыли разочарованно притаившиеся в мозгу призраки, не дождавшиеся шанса подчинить своему влиянию человеческий разум. Больше он не даст им и тени надежды, пусть они поймут это раз и навсегда. А если начнут слишком докучать, он найдет способ избавиться от них навсегда. Если призраки по прихоти аномалии поселились в его голове, пусть ведут себя скромнее, привыкают к сосуществованию. И тогда он потеснится, ведь, судя по воспоминаниям, призраки не были чужими, когда-то они прожили его жизнь. Воспоминания о жизнях минувших, были надежно спрятаны и запечатаны печатью забвения на вечные времена, но аномалия, явления чуждого, ирреального мира, сорвало пломбы и печати, выпустив их на волю. Он научится жить с этими воспоминаниями, почерпнув из них нечто, что поможет жить в мире реальном, куда он вернулся после многомесячного отсутствия.

И хотя для него время, проведенное в аномалии, исчислялось всего несколькими часами, жизнь в реальном мире шла вперед семимильными шагами. Страшно было подумать, сколько бы времени кануло в лету, сколько лет и веков осталось бы позади, заплутай он в аномалии, проведи там гораздо больше времени.

Но черт с ней, с аномалией, и ее секретами. К ним он может вернуться позже, когда разберется с реальными делами, если возникнет такое желание, в чем он, по крайней мере, сейчас, сильно сомневался.

Нужно поскорее возвращаться в деревню, пока его возня, не привлекла внимания существ мира реального, которые в злобе своей и лютости, быстро превратят человека в начисто обглоданный скелет. Который будет валяться не погребенным, под открытым небом, пока его случайно не найдет кто-нибудь из охотников, изредка перебирающихся через болото. Обнаружит и закопает здесь же, без лишней возни и хлопот.

Вряд ли человек, обнаруживший начисто обглоданный зверями труп, станет об этом трубить на всю округу. Поставить в известность о находке участкового и сельские власти, значит нажить себе массу проблем, отвечать на вопросы, на которые трудно найти ответ.

Что он там делал в неурочное время, для чего шастал по лесу с оружием? И только попробуй, затяни волынку про сбор грибов и ягод, только еще больше загонишь себя в угол. Даже ребенку ясно, ни один нормальный человек не рискнет пересекать гнилое болото в поисках грибов и ягод. Которых полным-полно и вдали от гиблого места, что ежедневно доказывали ребята и бабы, возвращаясь из леса с полными корзинами грибов, с ведрами ягод, собранных едва ли не за околицей Шишигино.

А если за ягодами и грибами нет надобности, углубляться так далеко в лес, что там делал человек? Не бродил ли с ружьем на плечах, по своей, браконьерской надобности. Не покушался ли на живое имущество очередного заповедника, охота в котором разрешена лишь избранным, к числу которых мужики из Шишигино не принадлежали. А если даже и не охотился, а просто, из любви к природе бродил по лесу с ружьем, нужно посмотреть, имеется ли на оружие разрешение. Или можно навешать на его владельца еще одно дело, уголовно-наказуемое, - за незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия, за что светит вполне конкретный срок.

Если человек появлением вблизи аномалии нарушил несколько человеческих законов, нетрудно предположить, что и труп он нашел не просто так. Всем известно, что преступника всегда тянет на место преступления, а отсюда и новые вопросы. Если за дело изобличения преступника взяться как следует, применив на практике все разработки следственных органов, и не сворачивать с избранного пути, возможно уже в ближайшее время лесной бродяга будет под диктовку следователя писать чистосердечное признание, явку с повинной за душегубство. И только от ретивости следователя зависит, сознается ли душегуб лишь в этом преступлении, или возьмет на себя все пропажи и исчезновения случившиеся в районе за последние несколько лет.

Итог разборок для каждой из заинтересованных сторон будет закономерный. Душегуб получит по заслугам, и камера смертника станет последним пристанищем в его недолгой, после приговор суда, жизни. Разоблачивший нелюдя следователь, получит очередную звезду на погоны, прибавку в денежном довольствии и повышение по службе. Неблагоприятная ранее милицейская статистика будет подкорректирована в сторону улучшения показателей.

Исходя из этого, вряд ли кто захочет связываться с правоохранительными органами, оказывать содействие в опознании трупа, и установления причин смерти несчастного. Опытному охотнику не составит труда установить истинную причину смерти человека. Достаточно одного беглого взгляда на труп, чтобы понять, как все произошло. Человека сожрали, и не важно, убили ли его при этом, или же он был мертв задолго до звериных зубов, замерзнув и околев в сугробе.

О подобного рода находке лучше промолчать, чтобы не нажить неприятностей. И если о найденном в лесу трупе становилось известно властям, то гораздо позже того, как такая находка случилась. Когда охотник, перебрав спиртного в компании друзей, терял контроль за языком, и слушателям рассказывалась история неопознанного трупа. Большинство собутыльников не поверит в пьяный треп, любой по пьяному делу горазд рассказывать разные небылицы, зачастую и покруче. А если кто и поверит рассказу, вряд ли он надолго отпечатается в одурманенном алкоголем мозгу. По пробуждении, вся эта история начисто выветрится из памяти и рассказчика, и слушателей.

Оставался единственный вариант, что эта история станет достоянием гласности, достигнув начальствующих ушей. Если в пьющей компании окажется трезвенник, который внимательно вслушивается в пьяные россказни, делая соответствующие выводы. Хотя, оказаться непьющим в пьяной компании, невозможно. Первые несколько литров собутыльники пристально следят за тем, чтобы всем наливалось одинаково, никто не отлынивал от всеобщего веселья, но, и не выпил больше других.

Если человек оказывался, заподозрен в чем-то подобном, у него могли возникнуть серьезные проблемы. Одному доставалось за неуемную тягу к спиртному, желанию выпить больше остальных, своим гнусным поступком уменьшить чью-то долю. Человек, который отлынивал от выпивки, предпочитая больше слушать, нежели говорить, рисковал нарваться на еще более крупные неприятности. Издавна бытовало мнение, что трезвый среди пьяных, - это шпион, а со шпионами всегда поступали соответственно. На первый раз отвесят тумаков, чтоб впредь и мысли не возникало отказываться от предложенной чарки. Если отступник будет уличен в подобной ереси вновь, одними побоями дело могло и не ограничиться. Сельский мужик в подпитии дик и неуправляем, способен наломать дров. На следующий день с разламывающейся от похмельной боли головой, он будет сожалеть о случившемся, если в памяти сохранится что-нибудь из вчерашнего, возможно даже раскаиваться в содеянном, но, человеку, подвернувшемуся под горячую руку, от этого легче не станет.

Если история о сделанной в лесу находке выберется за пределы собутыльников и начнет гулять по селу, то за считанные дни она обрастет столькими подробностями и небылицами, что самый изощренный по части разгадывания головоломок ум, не сможет отличить правду от вымысла.

Леший не сомневался, найди, кто из охотников в лесу обглоданный труп, поступит именно так. И дай-то бог, если человек обременит себя заботами по погребению, убрав бренные останки от ветра и дождя, похоронив их по-человечески. А может просто перекрестится и испуганно отвернет в сторону, не желая связываться с тем, что некогда было человеком. При повторных появлениях здесь инстинктивно отворачивая в сторону, чтобы ненароком не столкнуться с отбеленным дождями и ветрами, скелетом.

Но даже если случится невероятное, и его найдут, опознают, и доставят в деревню для захоронения на кладбище, память о нем будет короткой. Нет у него в деревне близкой родни, некому заботиться о могиле. Зарастет могила травой и бурьяном, придет в полное запустение. Проржавеет и покосится скромный металлический памятник со звездой. Пройдет несколько лет, и если кто-то в бурьяне случайно наткнется на старый, покосившийся монумент, и захочет из любопытства узнать, кто покоится там, то не сможет этого сделать. Ветра, дожди и время сделают надгробие безликим и молчаливым. Все останется в прошлом, и Леший, и бывшие ранее поколения Халявиных.

Только от Лешего зависело, умрет ли его род, или продолжится назло всему миру, и в первую очередь аномалии, поглотившей отца, но не сумевшей справиться с сыном.

Нужно выбираться из леса, и поскорее. Приняв решение, Леший почувствовал, что продрог до костей, от чего тело начало трясти крупной дрожью. И это не мудрено, если учесть в чем он оказался в зимнем лесу. На нем была одежда, в которой он отправился к аномалии в летнюю жару, только порядком пообносившаяся, превратившаяся в лохмотья, сквозь прорехи которой проглядывалось грязное и ободранное, порядком исхудавшее тело. После ползанья на карачках по снегу, рубище отсырело, на него налипло много снега и грязи. Замерзшая влага, соприкасаясь с разгоряченным телом, вызывала не самые приятные ощущения. И чем дольше стоит истуканом, тем крупнее становится колотящая тело дрожь, противнее ледяные прикосновения снега, пронзительней гуляющий по лесу ветер.

Вдохнув полной грудью, Леший сделал первый шаг по направлению к деревне. Вскоре Леший взял приличный темп, подгоняемый страхом встречи с голодным лесным зверем, и пронизывающим ледяным ветром. Он так разогнался, что вскоре от него повалил пар. Лицо раскраснелось, поступь стала шире и тверже, мысли двигались в нужном направлении, не слышно было ни малейшего писка засевших в мозгу призраков. Леший двигался по лесу уверенно, не сомневаясь в правильности выбранного направления. По прошествии нескольких часов он вышел на околицу Шишигино, утонувшего в сугробах богатой на снег зимы.

Грязный, оборванный, заросший всклокоченной бородой, с горящими нездоровым, лихорадочным блеском глазами, он представлял собой страшное зрелище. Настолько пугающее, что при встрече с ним шарахались в сторону, испуганно крестясь, встреченные по дороге селяне. Поджав хвосты, с визгом, исчезали в подворотнях не боящиеся даже самого черта деревенские псы, провожая его из-за заборов отчаянным лаем. Людей, повстречавших Халявина пугал его внешний вид и безумное выражение глаз, в которых не было ничего от известного всем сельского парнишки. Собак пугало нечто иное. Они видели то, что недоступно человеческому взгляду. Засевших в мозгу призраков, чувствовали их присутствие, и поэтому трусливо убегали, прочь, понимая, что перед ними не человек, или не совсем человек.

Так и прошагал Леший до дома, сопровождаемый надсадным собачьим лаем, и испуганным, человеческим шепотом. И долго еще потом сельчане чесали затылки, пытаясь понять, что это было. Пройди Леший деревню насквозь, и снова углубись в лес, никто бы этому не удивился. Ни одна живая душа не признала в нем сельского парня Лешку, все склонялись к тому, что в деревню пожаловал хозяин леса Леший, выгнанный зверем, или лютым морозом из любимого древесного дупла, в котором любил коротать короткие зимние дни, и бесконечные, студеные ночи. И, что направляется он на другую лесную квартиру, которых у истинного хозяина леса, множество. То обстоятельство, что Леший направился к новому жилищу прямиком через деревню, люди объяснили необычайно снежной зимой. Снегу в лесу по пояс, и хозяин леса решил не утруждать себя окольными путями, продираясь через лес, а выбрал более короткую дорогу.

Увы, сенсации не только всепланетного, но даже районного масштаба в Шишигино не случилось. К величайшему разочарованию сельчан, при ближайшем рассмотрении, Леший на самом деле таковым не оказался. Никогда, и нигде, лесовики не жили в домах по соседству с людьми, предпочитая держаться подальше от этого суетливого и шумного племени, хоронясь от любопытных глаз в потаенных лесных чащобах, в дремучей лесной глуши, куда не ступала нога человека.

Вызвав своим появлением в Шишигино переполох, Халявин вскоре оказался возле родного дома, покинутого им, по меркам реального мира, несколько месяцев назад, но не более суток по собственным, внутренним часам. Дом встретил его нежилой тишиной, слепотой заколоченных окон и дверей, забитых досками крест накрест. Даже кот куда-то исчез, подавшись в добрые люди, не дождавшись возвращения хозяина домой.

Отодрав приколоченные соседями на двери доски, Леший вошел внутрь. Ничто не изменилось за время его отсутствия, ничего не пропало. Даже деньги, валявшиеся в выдвижном ящике стола, оказались не тронуты.

Два дня просидел Леший безвылазно дома, невидящими глазами уставившись в одну точку, не отвечая на настойчивый стук соседей, пытавшихся привлечь его внимание. Окрестные подростки, те, что посмелей, пересилив робость, перемахнули через забор и наведались на его подворье. Не у каждого хватит смелости оказаться рядом с человеком, которого несколько месяцев считали мертвым. Да и человек ли он вообще? Может это и вправду лешак, незнамо как прознавший про опустевшее жилье, и заявившийся в село, переждать лютые морозы, выгнавшие его из родного дупла.

Если это не человек, а лесное существо, пробравшееся в дом Халявина, то оно каким-то образом причастно к исчезновению, или знает о его судьбе, иначе как бы оно прознало о пустующем доме. Впору участковому разбираться в этом странном деле, но у него были более важные дела, нежели реагирование на небылицы, гуляющие по селу.

Участковый в Шишигино был из городских, пришедший взамен ушедшему на пенсию Авдеичу. И поэтому избавлен от суеверий, столь присущих люду, родившемуся, и всю жизнь прожившему в окружении дремучего леса, вдали от цивилизации и прогресса. Сельский люд с детства воспитан на поверьях и суевериях связанных с лесом, во многие свято верил, и ничто не могло поколебать этой веры. Участковый не пытался бороться с дремучими суевериями, стараясь из этого бреда извлечь рациональное зерно. И если кому-то нравится верить в то, что в Шишигино заявился лешак, и остался жить в одном из пустующих домов, пусть себе верит на здоровье. Для него важно другое, - домой вернулся пропавший несколько месяцев назад парень, которого все считали погибшим.

Последний раз его видели летом, с ружьем за плечами, по дороге в лес. Халявин был молод, но пользовался авторитетом среди охотников, и даже думать о том, что его задрал лесной зверь, не стоило. Скорее всего, он сгинул на болоте, хотя и знал, по утверждению многих, проход на другую сторону. Но Болото оно и есть болото. Мало ли что может случиться. Задумался о чем-то, замечтался, потерял должную концентрацию, и вот он неверный шаг, ставший роковым. Сколько их, покорителей болота, покоится на дне, никто не знал. Сколько еще человеческих жизней упокоится там, никто не ведал. Там мог оказаться каждый, дерзнувший бросить вызов гиблому месту.

Касательно Лешака, - шишигинский люд сильно заблуждался, пытаясь выдать желаемое за действительное. Не может Лешак топить печку, смотреть телевизор и варить на плите обед. А именно этим и занимался Леший по рассказам пацанов, осмелившихся заглянуть в окна заброшенного дома. Чтобы окончательно развеять гуляющие по деревне бредни, в ближайшие дни участковый собирался наведаться к нему в гости. Вот только покончит с завалом бумажной работы, навалившейся по случаю завершения очередного отчетного квартала.

То, что суеверные люди считали явившимся в деревню лешаком, на самом деле оказалось хорошо известным всем, Лешкой Халявиным, исчезнувшим несколько месяцев назад. Он сильно изменился, отрастил бороду и пышную шевелюру, хотя раньше предпочитал ходить чисто выбритым, с короткой стрижкой. В его глазах появился нездоровый, лихорадочный блеск, а выражение лица стало каким-то отстраненным. Он смотрел на человека, но не видел его, слушал человека, но вряд ли слышал, погруженный в свои мысли. И раньше не особо привередливый, теперь и вовсе ограничивался малым, ни в чем не нуждаясь.

Он молча выслушал рассказ соседей о том, что случилось за время его отсутствия. Благодаря их участию, все в доме осталось в целости и сохранности, хотя местные алкаши пару раз предпринимали попытки поживиться бесхозным добром, чтобы променять его на самогон. Пенсионер-сосед собственноручно заколотил окна и двери, чтобы не смогла проникнуть в дом охочая до чужого добра пьянь.

Прошмыгнуть в дом без лишнего шума, местным пьянчужкам так и не удалось, на всякий подозрительный звук тотчас реагировал старик-сосед, решительно выпроваживая незваных гостей. А чтобы его слова лучше доходили до алкашей, он неизменно появлялся с ружьем, таким же древним, как и сосед, но вполне пригодным для того, чтобы привести в чувство зарвавшихся людишек. Пристрелить кого-нибудь старик вряд ли бы решился, дело это уголовно наказуемое, а вот подпортить кому-нибудь из воришек шкуру, - это запросто. Оба ствола его старенькой двустволки были заряжены солью, для которой штаны и рубахи не являются преградой.

Никому из сельских алкашей не хотелось жертвовать собственной шкурой ради выпивки. Если старикан выцелит чью-нибудь филейную часть и всадит в нее заряд соли, то долго еще потом пострадавшая задница не сможет ни на что присесть. Долго еще после выздоровления, шкура будет чесаться, напоминая о случившемся. Перспектива валяться в кровати, уткнувшись мордой в подушку, ползком выбираясь по нужде, когда организм орет дурным голосом от боли, никого не прельщала. Поэтому, однажды нарвавшись на вооруженного двустволкой старика с серьезными намерениями, шишигинские алкоголики плюнули на заманчивую идею поживиться добром пропавшего парня, вернувшись к привычным, менее опасным для здоровья способам добывания денег на выпивку.

Лешкиного кота пару дней очумело оравшего у заколоченной двери дома, старики пристроили в добрые люди, и если он пожелает, могут принести обратно. Хотя, в этом нет необходимости. Котяра зверюга здоровенная и самостоятельная, гуляет где хочет, делает все, что ему заблагорассудится. Он и сюда наведывается довольно часто, раз в неделю точно. Посидит, поорет по привычке у запертых дверей, и отправляется по своим делам. По хозяйски обследует сараи и амбар, на предмет обосновавшегося там мышиного поголовья, совсем обнаглевшего без хозяйского присмотра, и отправляется спать на крышу сарая. Продрыхнет на солнцепеке весь день, и также неожиданно исчезнет, отправившись куда-то по неотложным кошачьим делам. Дела у его шерстистого приятеля были преогромные и на то, чтобы все их переделать, уходило несколько дней. Ночевать в чужих сараях и на чердаках, для матерого котяры было привычным делом, и не важно, чей это сарай, любимого хозяина или чей-то еще.

Выслушав стариков, Леший кивнул головой, проронив ни слова. После двухдневного затворничества в доме, у него появилась цель, да и запасы продуктов необходимо было пополнить. По возвращении из леса аппетит, на который он и раньше не жаловался, вырос еще больше. То ли виной тому угнездившиеся в мозгу призраки, то ли причина в том, что он страшно исхудал за время пребывания в аномалии и организм просто пытался вернуть прежние формы.

Помимо продуктов, которых в доме почти не осталось, нужны были и кое-какие припасы для осуществления намеченной цели. Но блуждание по селу ему не грозило, в Шишигино, как и в большинстве окрестных деревень, магазин был один. И в нем продавалось все, что необходимо человеку для жизни, без излишеств. За излишествами милости просим в ближайший город, где найдется решительно все, в чем человек может нуждаться.

Нужда Лешего никоим образом не относилась к излишествам. Несколько десятков метров плотной целлофановой пленки, да запас продуктов, вот и все, что было ему нужно. Все остальное имелось дома.

Груженый ворохом покупок, Леший вернулся домой, и, не медля, приступил к осуществлению задуманного. Высыпав содержимое хозяйственной сумки на стол, бросив на пол рулон целлофана, Леший принялся за дело. Не успел смолкнуть отзвук последней, падающей на стол консервы, как улица наполнилась звуками бурной хозяйственной деятельности.

Остаток дня и весь последующий день, Леший посвятил работе. Буквально на глазах вырастала, обретая реальные формы и очертания, просторная теплица, достаточная, чтобы посадить там все, что Леший запланировал. Он все делал основательно, с запасом, чтобы диковинные цветы, которые решил развести в оранжерее, не знали недостатка в пространстве, чтобы ничто не ограничивало их роста. Те самые цветы, с разглядывания которых в аномалии, и начались его злоключения.

Сидя дома, уставившись в одну точку и общаясь с призраками, с которыми отныне вынужден был сосуществовать, Леший сделал неожиданное открытие, заставившее его взглянуть на мир осмысленным взглядом. Окружающий мир при наличии смысла вновь заиграл разноцветными причудливыми гранями. Будучи в отрешенном состоянии, он по какой-то надобности полез в карман своего, находящегося в плачевном состоянии рубища. Но едва пальцы коснулись дна кармана, надобность перестала быть таковой. Мозг обожгло и вместе с оказавшимися в руке зернышками каплевидной формы, пришло решение.

Извлеченные из кармана металлические зерна каплевидной формы, оказались одинаковы по весу и по размеру, но отличались по цвету. Семь капель всех цветов радуги, покоились на его ладони, напоминая об оранжерее, притаившейся в глубине аномалии. Вызывая воспоминания о роскошных розовых кустах, вглубь которых неосмотрительно заглянул. Он был уверен в том, что из себя представляют металлические капли, знал их происхождение, но не мог вспомнить, как они оказались в его кармане. Семена неведомых растений, так сильно напоминающих розовые кусты. Но они были похожи только внешне, по сути это было нечто иное, чуждое человеческому миру. Это не растения, а некие станции переброски в параллельные миры, существующие одновременно в разных измерениях. И раз они оказались в его кармане, значит это для чего-то нужно. Возможно, он сам их положил туда, на память о каждом из миров, в котором ему пришлось побывать, в реальности которых не давали усомниться поселившиеся в мозгу призраки. А может это очередная каверза аномалии? Ловушка, и не для него одного. Возможно, посредством семян аномалия рассчитывает на нечто большее? Расширить зону влияния ограниченную лесом, стремлением оказаться ближе к людям. Быть может, именно поэтому аномалия отпустила его.

Уничтожить семена он не мог. Они не только казались металлическими, они и были таковыми. Хотя Леший мог поклясться, что не существует в его мире металла, из которого могли быть отлиты эти разноцветные капли. Они не тонут в воде, не горят в огне, кислота им нипочем. Они неуязвимы. Аномалия позаботилась защитить свои детища, не дать им погибнуть в чуждом мире.

Можно было положить их в банку, или коробку, и закинуть в чулан, навсегда забыв об их существовании. Но этот выход временный. Дерево могут прогрызть мыши, оно может превратиться в труху, рассыпавшись от старости. Железо, несмотря на кажущуюся прочность, то же не вечно, подвержено ржавению и коррозии. Может случиться еще много непредсказуемых вещей, в результате чего обреченные на вечное заточение семена окажутся на свободе. Все дело во времени, а его у аномалии хоть отбавляй. Она умела ждать, и готова была ждать хоть тысячу лет. И она дождется своего, в этом Леший не сомневался. Не сомневался он и в том, что необычные семена прорастут, едва коснутся земли и без человеческого участия. И лучше, когда рядом будет человек, который знает, что они такое, чем ничего не подозревающий селянин, или слишком любопытный пацан.

Вроде одного из тех, что уже который день шпионят за ним, караулят каждое движение. Чтобы он ни делал, Леший чувствовал наблюдателей. Слежение за ним превратилось для пацанов в некое подобие захватывающей игры. На время они позабыли о прочих развлечениях, целиком поглощенные новой игрой, главным героем которой был лешак, принявший человеческое обличье. Леший чувствовал постоянное присутствие любопытствующих за спиной, но не предпринимал попыток их прогнать. По прошествии времени, им надоест игра в разведчиков, и они махнут на нее рукой, рванув на улицу наверстывать упущенное. Зимние каникулы до обидного коротки, а нужно так много успеть. Это он знал по собственному опыту. Халявин был парнем молодым, и события безмятежного детства, отчетливо вырисовывались в его мозгу, еще не затуманенные наслоениями более поздних, а от этого более ярких воспоминаний.

Потому, что еще несколько лет назад сам был пацаном, он прекрасно знал, только полное безразличие к любопытствующим, может остудить их пыл. Не найдя в игре ничего интересного, ребятня вернется к своим привычным развлечениям.

И вновь начнут строиться снежные крепости, вновь зазвучит веселый пацанячий смех, и полетят снежки в извечных противников, - девчонок. Их возмущенный визг для мальчишек сигнал к атаке. Сбить с ног, извалять в снегу, напихать за шиворот побольше снега этим противным, визгливым созданиям, плаксам и ябедам. И когда их рев наполнит округу, счастье пацанов будет безграничным, и лишь возможная месть родственников обиженных девчонок, немного омрачает радость.

Вот только подобные номера, прокатывали крайне редко. И очередной мститель за поруганную девичью честь, практически не имел шансов на успех. Быть пойманным и оттасканным за уши считалось позором, поэтому, надругавшись над девчонками, они зорко поглядывали по сторонам, чтобы не пропустить появление взрослых, могущих представлять для них опасность. И если таковой объект оказывался в поле зрения, направляясь к ним чтобы поквитаться с обидчиками зареванной дочери, которая, давясь слезами, рассказывает матери о причиненной обиде, запивая горе сладким малиновым чаем, заедая ватрушками с творогом, ему ничего не светило.

Оказавшись замеченным пацанвой, великовозрастный мститель, начинал выкрикивать пожелания того, что он с ними сделает, когда поймает, чьи задницы порвет на британский, а чьи на швейцарский флаг. И чем ближе он становился к цели, тем смачнее его пожелания, состоящие в большинстве своем из нецензурных слов, более доходчивых для подобного рода публики. И тем маты становились смачнее, чем отчетливее утопающий в снегу мужик понимал, что время безвозвратно уходит. Что он тратит его на маленьких поганцев, вместо того, чтобы, удобно развалившись в кресле перед телевизором, потягивая пивко с рыбой, наслаждаться хоккейным матчем с участием любимой команды.

В ослеплении яростью от того, что жена выгнала из дома разбираться с обидчиками дочери, когда по телеку транслировалась очередная хоккейная баталия, он забывал о том, что когда-то тоже был мальчишкой, и также, в компании друзей-приятелей любил валять в снегу девчонок, запихивать им за шиворот снег, всячески издеваться над ними, доводя противных созданий до слез, а их родителей до белого каления. За ними также охотились, но редко охота заканчивалась успешно для взрослого охотника. Почти всегда победу праздновали пацаны. И почему сейчас все должно быть иначе, и он сможет поквитаться с обидчиками дочери, оставаясь в прошлом безнаказанным.

Хотя безнаказанность вещь относительная. За шалости и вольности с девчонками, он расплатился сполна, - позже. Когда вырос, стал по-другому смотреть на девчонок, превратившихся из угловатых, костлявых и несуразных, крикливых существ в стройных красавиц, наделенных заманчивыми прелестями, способными свести с ума любого представителя противоположного пола.

Угодил в чарующие сети и он, и какое-то время был счастлив, пока жена из милой, стройной и симпатичной девушки, покладистой и нежной, не превратилась в здоровенную бабищу с необъятной задницей, красной мордой и здоровенными ручищами. Которыми отлично управлялась со скалкой, нередко прикладываясь ею к голове благоверного, когда тот заявлялся домой на рогах, или осмеливался ей перечить. Он бы и сейчас наплевал на дочь плаксу, замерев перед экраном телевизора, вот только просьба жены поквитаться с обидчиками дочери, больше напоминала приказ, а подрагивающая в руке сковорода намекала на то, какие последствия ожидают нарушителя приказа. Лучше тащиться по деревне, утопая в снегу, чем остаться у телевизора с пробитой головой и переломанными ребрами, не в состоянии ни вздохнуть, ни пошевельнуться.

И чем дольше путь, тем озлобленнее и нетерпимее он становится. Когда до обидчиков дочери, и нарушителей его покоя оставалось совсем чуть-чуть, он настолько распалялся, что готов был рвать уши пацанов под корень, вырывать ноги из задницы.

Вот только руки пацанов умеют очень быстро лепить снежки и метко кидать их в цель. Ни один снежный снаряд угодит мстителю в лицо и за шиворот, прежде чем он, яростно рыча, достигнет места, где только что были проклятые мальчишки. Только теперь они в нескольких десятках метров от главного героя очередной потехи, лепят снежки, и метко швыряют в цель. И сколько бы он ни кидался на них, рыча, как раненный зверь, детские ноги, которые он так жаждал вырвать из задниц, были быстрее. И всякий раз на месте очередного броска его ожидала пустота, и звучал в отдалении издевательский мальчишеский смех.

Скрипя зубами от бессильной злобы, мститель-неудачник поворачивался спиной к обидчикам, и гордо, насколько это было возможно под непрекращающимся обстрелом, удалялся, стараясь не обращать внимания на снежный шквал, обрушившийся на его спину и голову, под аккомпанемент издевательского смеха. Бормоча проклятия, сжимая кулаки от бессильной злобы, похожий более на снеговика, чем на добропорядочного семьянина, возвращался мститель домой. И настолько была страшна в гневе его перекошенная рожа, что заправляющая всем в доме супруга ретировалась с глаз долой, не лезла с расспросами. Плакса дочурка, из-за которой случился инцидент, испортивший весь день, осушив слезы, чаем со сладостями, вновь резвилась на улице, напрочь забыв об обиде причиненной ей несколько минут назад.

Все в доме затихало, и не на ком было сорвать переполнявшую страдальца злость. Даже вездесущий, толстый и вальяжный рыжий кот, любимец жены, имевший привычку спать, по-хозяйски развалясь, где ему заблагорассудится, уверенный в том, что никто не осмелится нарушить его покой, из страха перед хозяйкой, почуяв неладное, куда-то исчез. Сейчас бы он не прошел мимо, от души приложившись сапогом по жирной, пушистой заднице. Приложился бы от души, вот только котяра исчез, и не собирался обнаруживать своего присутствия до лучших времен.

Хоккей давно закончился, и не оставалось ничего другого, как коротать остаток безнадежно испорченного дня над очередной слезливой мелодрамой, что беспрерывным потоком лились по телевизору, перемежаясь с многочисленными, плаксивыми сериалами. И чтобы окончательно не озвереть от незадавшегося дня, в ход идет проверенное средство, заначенная для подобных случаев бутылка. И теперь уже никто, и ничто не помешает ему вернуть утраченный душевный покой. Ни жена, притихшая в соседней комнате за рукоделием, ни резвящаяся на улице дочурка, которую теперь, хоть полностью закатай ее пацаны в сугроб, не подумает пойти выручать. Спустя полчаса, он мирно посапывал под слезливое бормотание телевизора, и ему ни до чего не было дела.

Леший здраво рассудил, пусть от мальчишеских забав страдают другие, но не он. Поэтому напускное безразличие к ним, каким бы навязчивым не было их присутствие. Вскоре, выбранная им тактика себя полностью оправдала. Мальчишки исчезли, напрочь позабыв о его существовании, более не беспокоя своим присутствием.

С первыми лучами весеннего солнца, Леший достал из укромного места шкатулку, в которой хранились металлические семена диковинных растений, оказавшиеся у него после посещения затаившейся в непролазном лесу аномалии. Размышления о дальнейшей судьбе семян примирили его с призраками, поселившимися в мозгу. На общем совете населяющих его сущностей было решено, что в них кроется разгадка. Посредством их он найдет на все ответы, позволит бестелесным гостям удалиться в привычные им миры, откуда они по прихоти аномалии оказались выдернуты и заточены в его мозгу.

Всего нескольких минут ушло на то, чтобы посадить семена диковинных растений в удобренную, и унавоженную землю. Оставалось ждать, когда появятся первые всходы, наблюдать за их ростом, и время от времени поливать.

Спустя месяц показались ростки цветочных кустов всех семи цветов радуги, как и в аномалии.

Загляни сейчас на подворье сельские пацаны, они увидели бы много интересного. У них непременно возникла бы идея стащить один из необычных, цветочных кустов. И сделали бы это не из пакостных побуждений, а чтобы обратить находку себе во благо. В Шишигино проживал известный на всю округу продавец роз, и он бы не поскупился, попади ему в руки подобный экземпляр. Заполучи он столь необычный сорт, разведи его, и выручки от продаж стремительно взлетят вверх, на радость многочисленным детям и внукам, ради которых он на старости лет связался с цветочным делом, достигнув в нем определенных высот. Если этот куст скрестить с имеющимися сортами, появится не менее десятка новых сортов, весьма необычных и по виду, и по цвету. Это привлечет к нему новых покупателей, которые существенно увеличат доход от цветочных продаж.

Но на дворе стояла весна, в воздухе явственно ощущалось приближение лета, и у деревенских пацанов были заботы поважнее, чем шпионить за домом Халявина, где, как они убедились еще зимой, нет ничего интересного. Ничего достойного внимания, за исключением хозяина, парня замкнутого и немного не в себе. Часто разговаривающего с самим собой, сидящего безвылазно дома и ни с кем не общающегося, за исключением стариков-соседей. Да и их общение полноценным назвать сложно. По большей части, говорили старики, а Халявин слушал и кивал головой, изредка односложно отвечая, когда ограничиться молчанием было невозможно.

Со стороны могло показаться, что у парня проблемы с речью, но это не так. Ведя жизнь отшельника, он, тем не менее, нуждался в пище, и раз в неделю являлся в магазин за продуктами. Заказывая необходимое, разговаривал с продавщицей нормальным, человеческим языком. Только глаза жили, своей жизнью, и, глядя на человека, вряд ли замечали его. От этого взгляда людям становилось не по себе, по телу пробегал противный холодок, а в душе поднимался безотчетный страх, пришедший из потаенных глубин подсознания. Никто не мог выдержать тяжелого, немигающего взгляда. Случайно встретившись глазами, люди старались скорее отвести их в сторону. Случись в деревне чемпионат по гляделкам, Леший стал бы в нем безоговорочным победителем. Его взгляд за пару секунд мог сломить самого закаленного по этой части, бойца.

Отоварившись в магазине, Леший уходил, и никто не пытался заговорить с ним. С его лица навсегда исчезла улыбка, и даже слабого подобия ее никто не видел с тех пор, как Халявин объявился в деревне после многомесячного отсутствия. Сельские девчонки, еще совсем недавно не дававшие проходу самому завидному жениху Шишигино, более не докучали ему. Одного взгляда бездонных глаз было достаточно, чтобы остудить самое пылкое девичье сердце.

Единственным в Шишигино человеком, за исключением продавщицы и стариков-соседей, которому удалось пообщаться с ним, был участковый, которому общение было необходимо по долгу службы. Несколько месяцев назад, он отправлял в район донесение о пропаже парня после того, как предпринятые поиски, не принесли результатов. Пропажа человека ухудшала отчетность участкового, а находка существенным образом ее подправляла. Пропажа человека была явлением не ординарным, на фоне обычных дел, где преимущественно приходилось разбираться в семейных дрязгах и склоках, приструнивать выпивох и прогульщиков. Самым серьезным делом была поимка браконьера позарившегося на зверя, предназначенного для высоких гостей из района и области, раз в месяц наезжающих в Шишигино поохотиться. Чем несказанно добавляли головной боли участковому.

Как законный представитель власти на месте он отвечал за жизнь и безопасность гостей, что в силу определенных причин делать было не просто. И дело не в сельском люде, проживающем в пределах охотничьих угодий заезжих, высокопоставленных чиновников. Давно канули в прошлое времена, когда партийный активист, оказавшись в глуши, рисковал получить пулю под покровом ночи, или напороться на кулацкий нож. Давным-давно люди свыклись с новой властью, нашли для себя определенные плюсы. Их оказалось больше, чем минусов, которых невозможно избежать при любой власти. Всегда найдутся люди недовольные властью, какой бы распрекрасной она ни была.

За неприкосновенность телес, откормленных на сытных чиновничьих хлебах, гости из района могли не опасаться. У сельского люда и мысли не было навредить, и подставить участкового, с которым научились сосуществовать. Находить общий язык, зачастую в обход закона, который он, призван блюсти и охранять. Участковый тоже старался жить в ладу с местным людом, закрывая глаза на мелкие проступки. Не фиксируя нарушений больше того, что ему спускали из района, всякий раз, в отчетных реляциях ходатайствуя о снижении показателей, упирая на растущую сознательность населения.

А чтобы ненароком не случилось чего, что в официальных протоколах именуется происшествием, участковый принимал меры. Ему заранее сообщали о приезде высоких гостей, чтобы он должным образом подготовился к их прибытию. Участковый лично объезжал подворья мужиков, имеющих привычку шастать с оружием по лесу в поисках добычи. Каждому персонально объяснял, когда тот должен сидеть дома и носа не казать в лес. Даже если из оружия корзина для грибов, или ведро для ягод. Особо непонятливым припоминались грешки, которых за каждым из охотников немало, недвусмысленно намекалось на то, что их количество, легко может перерасти в качество, и что укатать любого в тюрягу за браконьерство, плевое дело.

Спорить с участковым, значило существенно осложнить себе жизнь, сделать ее невозможной. Никому лишние проблемы были нужны. Посидеть пару дней дома не слишком большая цена за провинности, на которые участковый закрывает глаза. Дома дел всегда скапливается выше головы, и пара дней проведенных в заточении на собственном подворье, пролетают незаметно.

Заезжие чиновники поохотившись, попарившись в бане с привезенными из города девицами легкого поведения, попьянствовав до упаду, на следующий день похмелившись, в обнимку с подругами на одну ночь, уезжали обратно в город. К вечно брюзжащим женам, рассолам и компотам, к стенаниям о том, как тяжела чиновничья доля, как много ради нее приходится выносить.

Не успевала осесть поднятая колесами чиновничьего кортежа пыль, устремлялся в лес местный люд, стремясь наверстать упущенное за время вынужденного простоя. Тем более и участковый был посговорчивее, нежели обычно. В иное время он смотрел на их проделки сквозь пальцы, забирая свою часть добычи, а последующие несколько дней после отъезда высоких гостей, он и вовсе закрывал на все глаза, наплевав на службу. Точнее не закрывал глаза, а с трудом мог продрать их после обильных возлияний, участником которых вынужден был быть по долгу службы. И никакие отговорки, не могли помочь. Спорить с начальством бесполезно, перечить опасно. Не дай бог не угодить им, в жизни все поменяется, и не в лучшую для него сторону. Мигом окажешься в каком-нибудь занюханном городишке, регулировщиком уличного движения. Где и машин всего полторы штуки, но должность сия положена по штату, и ее необходимо кем-то заполнить. И ее заполняют с завидной регулярностью неудачники, прогневившие начальство.

Участковому из Шишигино, становиться регулировщиком в заштатном городишке не хотелось, поэтому он из кожи вон лез, чтобы угодить начальству, не вызвать и тени неудовольствия на руководящих челах. Если для этого необходимо пить водку стаканами и кувыркаться в бане с проститутками в компании чиновников, ничего не поделаешь. Он готов был пожертвовать даже собственной задницей ради сохранения теплого места, на котором эту задницу и отъел. На его счастье среди гостей любителей жоп не наблюдалось, а если таковые и были, то предпочитали женские задницы, которые завсегда были под рукой во время вылазок на природу.

Совместное пьянство и кувыркание со шлюхами, его не тревожило. Против этого, он, ничего не имел. Готов был принимать участие в пьянстве и разврате хоть каждый день, прикрываясь словами о служебном долге. Тем более что веселье не стоило ему ни гроша, за все платили заезжие гости. Хотя и они, надо полагать, гуляли не на кровные, а на деньги налогоплательщиков, выделяемые государством на чиновничью деятельность, проведение выездных семинаров на природе.

Если кто и был недоволен приездом высокопоставленных гостей из района больше сельских мужиков, так это супруга участкового, которая была прекрасно осведомлена о том, чем занимается благоверный в бане с начальниками и девицами. Заявляющийся после гулянки домой муж, был с головы до ног перепачкан губной помадой, от него так сильно несло женскими духами, что их запах перебивал даже алкогольный перегар, от которого благоверный едва держался на ногах, с трудом ворочая языком.

Сколько раз хотелось ей ворваться со скалкой в руках в баньку, где так любило париться в компании с девицами районное начальство, и ее любимый супруг. Увидеть воочию, чем они там занимаются с распутными девками, разгуливающими по деревне в нарядах, не скрывающих срамные прелести, выставляя их напоказ всем желающим. Она прекрасно знала, чем занимаются мужики на подобных выездных «семинарах», вдали от опостылевших жен. Но если городские и районные начальники предавались пьянству и блуду вдали от благоверных, супруг занимался развратом практически у нее на глазах, не скрывая своего участия в разгульной оргии.

Ей ничего не стоило оказаться в баньке и устроить показательный разбор полетов, если бы не одно, но… Она была женой участкового, первого человека на селе после председателя. И ей не хотелось становиться женой уличного регулировщика в заштатном городишке, считающей копейки от зарплаты до зарплаты, отказывающей себе во всем, чтобы не протянуть с голода ноги. Поэтому она закрывала глаза на прегрешенья супруга, благодаря небеса за то, что заезжие начальники люди слишком занятые, чтобы выбираться в лес дольше, чем на пару дней. Два дня она как-нибудь переживет, тем более, очередной их визит состоится не скоро.

После отъезда районного начальства, она отпаивает муженька квасами и рассолами домашнего приготовления, чтобы поскорее пришел в чувство и приступил к выполнению служебных обязанностей. Но, поскольку она была женщиной, то не могла отказать себе в маленькой мести, - демонстрации мужу его перепачканного помадой и пропитавшегося женским духом, шматья. И, как закономерный итог, отказ от выполнения супружеских обязанностей на срок который она сама определит. Кто знает, этих городских поблядушек, хоть их и тщательно подбирали для подобных поездок, ведь не с простыми же работягами им предстояло работать. Подцепить от благоверного постыдную болезнь, ей совсем не улыбалось. Лишь после того, как минули все мыслимые сроки, а муженек оставался, здоров, хоть и не весел по причине длительного воздержания, он милостиво допускался до тела, и жизнь его входила в привычную колею.

Главной заботой для участкового во время приезда начальства было не допустить чрезвычайных происшествий. По поводу местного населения он был спокоен. С этой стороны неприятностей не ожидалось. Все проблемные мужики предупреждены, и будут сидеть дома, и баб своих с детишками не выпустят в лес, кабы чего не вышло.

По части приема и размещения гостей все обстояло наилучшим образом, отсюда проблем также не предвиделось. Отдельная усадебка, построенная несколько десятилетий назад для подобного рода гостей, содержалась в идеальном состоянии. Специально обученные люди, готовы были моментально исполнить любую прихоть высоких гостей. За этим ревностно следило первое в Шишигино лицо, - председатель, который в силу занимаемой должности, являлся полноправным участником всех разгульных попоек и помывок в бане с девками. Он тоже не хотел лишиться хлебного места, променяв его на должность завхоза в захудалом городишке.

Головную боль для участкового представляли сами гости. Нужно держать ухо востро, а головой крутить на 360 градусов, чтобы подвыпившие молодчики в лесу, вместо зайцев и тетеревов, не перестреляли друг друга. И после охоты, когда оружие запирается на ключ, не следует терять бдительности. Неизменная баня не менее опасна, чем охота. Нужно приглядывать за тем, чтобы никто не упарился до инфаркта, не утонул по пьяному делу в сауне. Чтобы гости, не передрались из-за шлюх, и никто не захлебнулся с перепоя собственной блевотиной. Затем еще нужно проследить, чтобы гости в обнимку с девицами благополучно добрались до своих комнат. При этом, отказываться от выпивки никак нельзя, чтобы не вызвать неудовольствия начальства.

И лишь на следующий день, опохмелив гостей, усадив на машины и помахав на прощанье ручкой, можно было считать миссию выполненной. И быстрее домой, к жене и рассолам, что за пару-тройку дней поставят его на ноги. И тогда он с удвоенной энергией примется за работу, которой накопилось немерено.

Слишком хорошо он знал шишигинских мужиков. Пользуясь его временной немощью по части исполнения служебных обязанностей, они творили беспредел. Палили в лесу, почем зря, отстреливая все, что шевелится, устраивая себе и домочадцам праздник живота. Тем более приятный, что праздник случился на халяву, если не считать затрат на патроны.

И на работе мужики не особенно напрягались, поскольку в эти дни везде и во всем наступала расслабуха, по той же причине. Председатель тоже человек, и пил не меньше участкового, но телосложением был похлипче, ударные дозы алкоголя переносил гораздо тяжелее. Поэтому болезненный процесс воскрешения председателя проистекал на пару дней дольше, после чего он заявлялся на работу с физиономией зеленовато-желтушного цвета, и вселенской мукой в глазах.

Участковому удалось встретиться с Халявиным и поговорить гораздо позже, чем планировалось. Сперва бумажная волокита с квартальным отчетом, отнявшая массу времени. Затем приезд начальства из района, вкупе с областным, которое надлежало принять по высшему разряду. Что он с блеском и исполнил, провалявшись, после чего в постели с головной болью гораздо дольше обычного. Затем пришлось разгребать дела, накопившиеся за время его бездеятельного отсутствия. И лишь ко времени составления очередного, ежемесячного отчета, он вспомнил о Халявине, когда-то подпортившим отчетные показатели, который сейчас эту самую отчетность поправит в лучшую сторону.

Беседа больше напоминала допрос. Участковый задавал вопросы, Леший отвечал. По большей части односложно, глядя в сторону, витая где-то в облаках. Не зря на селе поговаривали, что он какой-то странный, не от мира сего. Но из-за этих странностей участковый не мог привлечь человека к ответственности. Каждый волен быть странным в той, или иной степени, если странность не нарушает существующих в стране законов. Леший никаких законов не нарушал, поэтому участковый вынужден был откланяться, довольствовавшись полученным объяснением многомесячного отсутствия, хотя, не поверил ни единому слову. Чтобы такой отличный охотник и следопыт как Леший заблудился в лесу и проплутал там несколько месяцев, в это он не мог поверить. Что он при этом потерял карабин, предмет всеобщей зависти, это вообще из разряда фантастики.

Парень прошлялся эти месяцы не в лесу, а где-то в другом месте. Скорее всего в ближайшем городке, где вляпался в скверную историю, результатом чего стала потеря ружья и нынешнее, странное состояние. Но поскольку в село из города не приходило ориентировок на оружие, участковый махнул рукой. Может, не было никакого криминала. Возможно, случилась у парня в городе большая и светлая любовь. И требовала эта любовь денег. И карабин, стоимостью в машину, ушел на поддержание этой любви. Целиком, до последней копейки. А когда закончились в карманах деньги, большая и светлая любовь превратилась в стерву, указавшую любовнику на дверь. Из которой он и вышел прямиком в лес. И продирался через него в село много дней, превратившись в жалкое подобие человека, которое однажды возникло на окраине села, до смерти перепугав суеверных сельчан.

А то, что он сидит дома и не работает, это его личное дело. Еще совсем недавно, на этом основании его можно было подхватить под белы рученьки и упечь в кутузку. И грозил ему пусть небольшой, но вполне реальный срок за тунеядство. Теперь же, в свете новых решений правительства статью, позволявшую держать в узде алкашей и бездельников, занимать их общественно-полезным делом, упразднили. У людей, хронически не желающих работать, появилось законное право жить так, как хочется. Но, для того, чтобы жить, нужны деньги, а они с неба не сыпятся. И здесь не зевай участковый, приглядывай за группой риска, кого и на чем противоправном прихватить, чтобы бездельник получил сполна. В колонии, тунеядцу сидеть без дела не дадут, заставят трудиться по полной программе, чтобы оплатить пребывание в казенном учреждении на весь, назначенный судом, срок.

Семейство Халявиных, о чем был прекрасно осведомлен участковый, считалось зажиточным. И все семейные накопления достались единственному наследнику рода, обеспечив того на всю жизнь. Пускай себе сидит дома, мастерит хоть теплицы, хоть пирамиды, лишь бы не попадал в его поле зрения.

…Спустя месяц на розовых кустах появились завязи, обещавшие в ближайшее время превратиться в роскошные бутоны неземных цветов, в глубине которых найдется ответ если и не на все его вопросы, то, на многие из них. Оставалось только ждать, что он и делал, сутками просиживая в теплице, созерцая неспешный цветочный рост, отлучаясь лишь в случае крайней необходимости. Он охранял цветы. От кого? Точнее от чего?

Сельских пацанов опасаться не приходилось, они еще зимой потеряли к нему интерес. Он уже давно не видел никого из них вблизи своего жилища. Если зимой они могли уделить его персоне немного внимания, с наступлением тепла, раздаривать драгоценное время на разные пустяки, стало непозволительной роскошью. На улице столько всего интересного, что времени и так катастрофически не хватает.

Местный пьянствующий люд, любящий поживиться чем-нибудь на халяву, старик сосед с двустволкой отучил появляться здесь.

Старики-соседи, единственные, с кем Халявин более-менее общался, никогда не приставали с расспросами о теплице и растениях выращиваемых там. Они не спрашивали, сам он не распространялся на эту тему, и, всех это устраивало.

Со стороны людей Леший не видел опасности, а со стороны нелюдей? У него имелись серьезные основания предполагать, что не всем выращиваемые им цветочки пришлись по нраву. Кое-кого они напугали, или заинтересовали, и этот неведомый кто-то их искал. Леший был уверен, что так оно и есть.

Появившаяся над лесом чернильная туча, в том самом месте, где раскинулась зловещая аномалия, не могла остаться незамеченной. Она появилась в тот самый день, когда проклюнулись из земли первые ростки неземных цветов. Поначалу ее и тучей назвать было нельзя, крохотное пятнышко в безбрежной сини небес. Казалось, подует легкий ветерок, и это нелепое чернильное пятнышко исчезнет без следа, словно его и не было вовсе. Но шли дни и недели, пятно в небе не исчезало, более того, начало расти, намереваясь поспорить границами с аномалией, в эпицентре которой оно зародилось. В ее росте Леший видел связь с его растущими, разноцветными питомцами. Между цветами и зависшей над лесом непроглядной тучей, существовала некая незримая связь, крепнущая день ото дня.

Возникшая над лесом чернильная туча переполошила жителей Шишигино, даже древних стариков и старух, никогда не видевших ничего подобного. Что это такое, люди не знали, хотя все были уверены, что зловещая туча порождение аномалии. Но никто не смог связать воедино появление в деревне Халявина, теплицы, и зловещего порождения аномалии. Никто, кроме Лешего.

Селяне боялись черной тучи. И до этого не испытывающие особого восторга от близости аномалии, они еще более укрепились в негативное ее восприятии. И если раньше редкие смельчаки отваживались бродить в поисках добычи у самой кромки мерцающей серебристыми сполохами аномалии, нынче они этого не делали. Предпочитали вообще не соваться за гнилое болото, пока над лесом висит чернильное нечто. Не известно, что оно вообще из себя представляет, чего от него можно ждать. Народ в Шишигино суеверный, и свято верил, что в таком облаке может быть только нечто грязное и нечистое. Попробуй, приблизься ближе дозволенного, вся эта нечисть низвергнется с небес на землю и потащит душу христианскую прямиком в ад.

И хотя участковый не разделял мнения селян о затаившейся в облаке нечисти, близко к нему он и сам бы не полез. Не исключено, что в нем и в самом деле таится смерть, но не такая дремучая и ненаучная, как думают селяне, а вполне поддающаяся объяснению с научной точки зрения. Скорее всего, это облако с какой-нибудь химической дрянью внутри. И занесло его сюда с какого-то секретного завода, затерянного в дремучих, непролазных таежных лесах, после аварии, или утечки. Очень скоро приедут сюда сведущие люди и во всем разберутся, успокоят шушукающийся по подворотням народ, изничтожат беглое облако, и все вернется на круги своя.

Он составил и отправил в район подробное донесение о странном природном явлении, возникшем в небе над лесом вблизи Шишигино. Но в ответ на проявленное рвение получил суровую отповедь и пожелание повышать показатели текущей отчетности, а не пялиться в небо, и не выдумывать всякой чепухи, отвлекающей людей от работы. После полученной взбучки участковый не только ничего не желал слышать об облаке, он его в упор не замечал. Если наверху решили, что это бредовая галлюцинация, значит, так оно и есть, начальству виднее. Спорить, и пытаться настаивать на своем, значит собственными руками подписывать перевод на службу уличным регулировщиком в какой-нибудь занюханный Мухосранск.

Когда на роскошных розовых кустах набухли бутоны, готовясь в ближайшее время раскрыться, явив взору, скрывающиеся в их глубине миры, поведение тучи изменилось. Она ожила, беспокойно зашевелилась. Время от времени из нее вырывались ослепительно черные молнии, утюжа окрестности, с каждым разом становясь все ближе к Шишигино, вызывая панику среди жителей селения.

Чтобы не видеть разгула бредовой галлюцинации, участковый взял у фельдшера больничный, и самогоном начал бороться с галлюцинацией. И спустя несколько дней непрестанного поглощения ядреного пойла, заметно в том преуспел. Некогда иссиня-черное облако стало лиловое в желтую крапинку, и больше не казалось зловещим и враждебным. Оно стало таким милым и домашним, что хотелось дотянуться до него и обнять. Не стало бьющих из облака молний. Спускались на землю, на цветных канатах симпатичные зеленые черти с радостно скалящимися физиономиями. Подстать гримасе застывшей на лице участкового в последние несколько дней, вызывающей сильнейшее беспокойство у его супруги.

Но как бы она не хмурилась, ни качала укоризненно головой, участковый упорно продолжал лечение галлюцинации, за пару недель уничтожив годовой запас ядреного самогона, приберегаемый для особых случаев. Что подобный случай настал, он не сомневался, как не сомневался и в том, что зеленые черти определенно кого-то ищут. Иногда в одурманенном сивушными парами мозгу вспыхивало озарение, и он почти наверняка знал, что они ищут. Но мгновение спустя осенившая его мысль бесследно исчезала, под натиском сивушных паров.

И если участковый мог только догадываться о том, что ищет необычное облако, Леший знал наверняка. Он давно связал одно с другим. Появление первых ростков в оранжерее, и крохотного черного пятна над лесом в районе аномалии. Связал рост цветочных кустов с ростом черного облака, достигшего невероятных размеров. И если поначалу оно просто увеличивалось в размерах, ничего не предпринимая, то теперь оно достаточно подросло, чтобы заняться активным поиском того, что не принадлежало миру людей, и человека, похитившего достояние неземного мира.

Рано, или поздно, аномалия добьется своего. С каждым днем, вылетающие из чернильной тучи молнии, становились все ближе к Шишигино. Вопрос в другом, кто окажется первым? Успеет ли он заглянуть в распустившиеся бутоны диковинных цветов, или туча доберется до него раньше?

…В это утро он проснулся раньше обычного. Какой-то внутренний толчок разбудил его, заставил вскочить на ноги, торопливо одеться и поспешить в теплицу. Он почему-то был уверен, что настал тот самый день, когда все должно решиться. Едва переступив порог теплицы, превращенной в оранжерею, он понял, что не ошибся. Розовые кусты раскрыли навстречу солнцу металлические бутоны всех цветов радуги, словно приглашая заглянуть в их чарующую глубину. Леший чувствовал, что счет времени идет уже не на минуты, а на секунды. Ноги сами принесли тело к ближайшему кусту. Оставалось лишь нагнуться, заглянуть в манящую глубь бутона и вдохнуть полной грудью неземной его аромат.

Уже на полном вздохе, он каким-то шестым чувством ощутил, как оторвалась от чернильной тучи молния, ударила точно и прицельно в оранжерею, настигая утонувшего в цветочном мире Лешего.

А затем был пожар, короткий и яростный, тем более странный, что ранее ничего подобного не случалось. Молнии из чернильной тучи на Шишигино в последнее время падали довольно часто, но без последствий. Даже вчера, незваная гостья, угодившая в стог сена на соседском подворье, не спалила его, как не тронули молнии и дома людей, к которым попадали прежде. Молнии до смерти пугали людей, но не трогали ни их самих, ни их имущества.

Столб огня взметнулся до небес. В яростно бушующем пламени невозможно было разглядеть, что творится внутри. Когда спустя несколько минут на место пожара прибыла вызванная соседями пожарная дружина, в которой когда-то работал Леший, тушить было нечего. Теплица выгорела дотла, головешки не осталось на месте колдовского пожарища.

Пожарная дружина убралась восвояси, а у местного люда родилось очередное суеверие, с которым будет трудно бороться. Хотя, бороться с суевериями больше некому. Прежний участковый дождался-таки прихода в свой дом зеленых чертей, и заключил их в объятия, покинув здешний, суетный мир. Не выдержало сердечко многодневного запоя, и в тот самый день, когда молния нашла искомую цель, оно остановилось.

А туча исчезла.

Отчет о пожаре составлял уже другой участковый, бывший уличный регулировщик из Мухосранска, приглянувшийся начальству, и получивший существенное повышение по службе. Все странности с колдовским пожарищем и бесследным исчезновением человека, он списал на пожар по пьянке. Для полной достоверности, что-то похоронил на сельском кладбище. Под простеньким металлическим памятником с красной, пятиконечной звездой на вершине. Рядом с бывшим участковым, сгоревшим от самогона.

Со временем, история о колдовском пожаре, и таинственном исчезновении Халявина, обросла многочисленными слухами и домыслами, и невозможно было определить, где заканчивается правда и начинается вымысел. Давно ушли в небытие свидетели событий давно минувших лет. Выросли их дети, но легенда о страшном доме продолжала жить, передаваясь из поколения в поколение.

Прошло много лет. Дом Халявиных обветшал, покосился, обвисла и провалилась его крыша. В зияющем глазницами пустых окон доме по ночам гудел и завывал ветер, а суеверным людям чудилось, что в доме кто-то стонет. Селяне были уверены, что в заброшенном доме поселился призрак Халявина, сгинувшего на пожаре, чьи останки так и не были найдены.

А затем дом рухнул, похоронив под обломками тайну семейства Халявиных. И, хотя дом и прилегающий к нему участок располагался в самом центре селения, никто не решился разгрести руины, и поставить на проклятом месте дом. Люди предпочитали селиться на окраине, но не на проклятом богом и людьми месте, и ничто не могло их в том переубедить.

Если вы когда-нибудь окажетесь в Шишигино, попросите любого встреченного мальчишку показать вам это место, и он с радостью исполнит вашу просьбу. Приведет к развалинам, но внутрь не сунется ни за какие посулы. И торопливо уйдет, не оглядываясь, чтобы не видеть того, как чужак ступит за запретную черту.

И лишь ветер, свободный и бесстрашный, проносится над развалинами, касается прогнивших, поросших мхом стен. И тут же улетает прочь, оставляя молчаливые руины, хранящие тайну сгинувшего много лет назад рода Халявиных, канувшего в небытие, не оставившего на земле и следа.