"Семь смертей Лешего" - читать интересную книгу автора

3.21. На штурм аномалии!

Еще несколько лет назад, когда стали гулять по Шишигино истории о призраке его отца, якобы поселившемся в мерцающем мареве, он поклялся разобраться со слухами. Но поглощенный хлопотами, связанными с похоронами деда с бабкой, а затем положенными по русской традиции поминками, на девять дней, сорок, полгода, он не смог разобраться с проклятой аномалией. Затем его забрали в армию, и разборки вновь пришлось отложить на целых два года. Но теперь ему ничто не мешает выполнить данное себе обещание. Нужно только набраться смелости, чтобы сделать шаг, который перенесет его за запретную черту. И нужно решаться быстрее, пока он не обременен семейными узами, и советчицей по всем жизненным делам. Ни одна женщина, не отпустит своего мужика за запретную черту, если он не конченый алкаш и не домашний тиран, которому только там и место.

Нужно решаться немедленно, пока его защита от женских чар, давшая изрядную трещину, не рухнула, погребя его мечту, под руинами несбыточных надежд. И поэтому непременной гостьей на ужине стала чекушка, придающая уверенности в том, что завтра он непременно решится и воплотит задуманное в жизнь. Приходило завтра и он, прихватив карабин, уходил в лес, и бродил там до позднего вечера. Иногда, набравшись решимости, приближался почти вплотную к мерцающему серебристыми сполохами мареву. Но большее его решимости не хватало, и тот самый, последний шаг, так и оставался несделанным. Вечером он возвращался домой, подстрелив по дороге птицу, или зайца, чтобы хоть как-то в собственных глазах оправдать долгое отсутствие, побаловать свежатиной с нетерпением ожидающего его возвращения с охоты хищника, кота Тишку.

Затем разделывал и готовил принесенную с охоты дичь, не прекращая корить себя за трусость и проявленную нерешительность. Он снова был всего в одном шаге от черты, которую поклялся пересечь, чтобы разобраться с тайной аномалии, но этого шага не сделал. Поглощая прекрасно приготовленную дичь, он продолжал терзаться чувством вины. Лишь после того, как пустела стоящая на столе чекушка, он переставал терзать себя. В нем росла уверенность, что завтра он точно со всем разберется. Лишь в самом потаенном уголке мозга, противным писком вещал ехидный голосок, что ничегошеньки завтра не случится, все будет, как и прежде, и он вновь облажается. И не унять, не урезонить противный голосок, тем более что он прав. Уже не раз Лешка, будучи уверен в завтрашнем дне, когда доходило до дела, позорно отступал.

Нужен импульс, толчок извне, чтобы сделать такой невозможный в жизни шаг. И однажды его осенило. Этот самый импульс есть в доме, нужно только протянуть руку и взять его с полки. А можно взять сразу и несколько штук, благо в буфете их оставалось изрядное количество. Чекушка, - вот в чем решение проблемы. Сколько ненужных, навязчивых и тревожных мыслей отметается прочь, стоит замахнуть за ужином стакан водки. Затем он ложится спать, а с пробуждением страхи и навязчивые мысли возвращаются, терзают душу, не давая возможности решиться. Не привык Лешка похмеляться, не имел привычки напиваться с утра пораньше.

Однажды он решился. Наскоро сделав все необходимые по дому дела, позавтракал перед походом в лес. Но эта трапеза отличалась от всех предыдущих. Коренное различие состояло не в наличии на столе необычных, экзотических блюд, а в том, что сопровождает пищу на пути в желудок. На столе появилось то, чего раньше там никогда не было в столь ранний час. Чекушка, которую он выпил с утра пораньше, для придания необходимого настроя. И настрой действительно появился. Преисполненный решимости довести задуманное до логического завершения, прихватив карабин, которому возможно суждено сыграть главную, если не решающую роль в разборках с клубящимся в аномалии маревом, отправился в путь. А чтобы соответствующий настрой не улетучился бесследно, за время пути к границам аномалии, Лешка предусмотрительно прихватил с собой еще две чекушки водки. Никогда ранее он не употреблял более одной штуки за день, но сегодня намеревался приговорить сразу три, хотя и подозревал, что они могут подействовать не менее оглушительно, чем сама аномалия.

И хотя за время движения, принятая поутру порция спиртного порядком выветрилась из мозгов, и в голову начали просачиваться пораженческие мысли, Лешка не торопился раскупоривать вторую чекушку. Нужно потерпеть. Пока он не окажется по ту сторону предательского болота, употреблять спиртного, не следовало. При пересечении болота необходим трезвый ум. Излишняя смелость и пренебрежительность из-за ударившего в голову хмеля, может сыграть дурную шутку. Позабыв об элементарной осторожности, он мог ненароком раскрыть вековую тайну, тщательно хранимую представителями рода Халявиных. Выдать хранимый в семье секрет пересечения болотистой топи по тайной тропе, в места богатые дичью. Лешке секретная тропа по большому счету и не очень-то была нужна, просто дело принципа. Лешке, с его скромными запросами, вообще не было необходимости пересекать болото. То, что он приносил домой в качестве трофея, можно добыть, и, не удаляясь далеко от деревни. И зайца, и птицу, можно подстрелить едва ли не за околицей села.

Он в доме один, если не считать кота Тишку, который помогал ему справляться с добычей, приносимой из леса. Большинству охотников, обремененных семьями и многочисленными отпрысками, такая тропа нужна позарез. Ведь они кормились из леса, что являлось для них существенным подспорьем к домашнему хозяйству. Конечно, у всех дома было полно живности, но она стоит денег и забот, а принесенная из леса добыча почти дармовая, и вкус ее совершенно другой, более приятный. Вот только не зная прохода через болото, добыть крупного зверя почти невозможно. Зверье с наступлением лета перебиралось за спасительную болотную топь в глушь леса, где могло чувствовать себя в относительной безопасности. На этой стороне, осталась разная мелюзга типа зайцев, охотящихся на них лисиц, да разного рода пернатые, свободно перелетающие с одной стороны болота на другую.

Но зайцем, или куропаткой, накормить семью вдоволь невозможно. Суп из птицы, или пирог с зайчатиной, большой семье на один раз. С лисы же летом вообще никакого проку, не стоит она потраченного патрона. Лисье мясо не годится в пищу, летом она линяет и ходит вся облезлая, и шкура ее ни на что не годится. Летом хищные рыжие бестии могли чувствовать себя более-менее спокойно, и даже встреча нос к носу с охотником, не сулила лесной плутовке особенных проблем. Конечно, если в роли охотника не оказывался какой-нибудь молодой балбес, только-только взявший оружие в руки. Такой горе-охотник из-за неуемного азарта легко мог завалить не только облезлую лису, но и драную ворону. Такому охотнику лишь бы пострелять во что-нибудь движущееся, летящее или крадущееся. И пусть результат такой охоты нулевой, зато обеспечит заряд положительных эмоций на много дней вперед, до очередной вылазки в лес.

Охотники со стажем, предпочитали не шуметь в лесу напрасно, не палить почем зря, приберегая заряды для достойной дичи. И только в крайнем случае, за неимением иных трофеев, снизойти до зайца, или куропатки. С такими запросами, очень бы пригодилась заветная тропа Халявиных на другую сторону болота, в край непуганого зверя. Ведь сколько бы не мечтали они о лосе, кабане, мечты таковыми и оставались. Не было крупного зверя по эту сторону болота, не жаждали они близкого знакомства с человеком. И если на дворе стоит лето, солидного зверя охотнику не видать, как своих ушей.

Конечно, существовала и летом возможность завалить крупного зверя, но для этого должен быть соблюден ряд условий. Во-первых, нужно обойти болото, сделать крюк в несколько десятков километров, который не всякому под силу, с учетом того, что и по ту сторону болота придется изрядно побродить в поисках искомого зверя. И еще не факт, что, преодолев такое расстояние и оказавшись в краю непуганого зверя, можно разжиться желанным трофеем, ради которого и предпринят столь затяжной переход. Зверь не сидит и не ждет, когда придет охотник за знатным трофеем. Тем более что они уже имели дело с человеком, и знали, как он выглядит, и что от него можно ожидать. Ведь хоть отделявшее их от Шишигино болото и считалось непроходимым для человека, и для зверя, на деле все обстояло не совсем так. Существовали тайные тропы с одной стороны болота на другую, владели которыми единицы. И хранился секрет, как сокровенная тайна, передаваясь от отца к сыну с наказом, никогда, и не при каких обстоятельствах не выдавать нахождение тропы чужакам. И хотя счастливых обладателей старинной тайны было ничтожно мало в общей людской массе, но они были, и время от времени перебирались на другую сторону болота, тревожа обитающее там зверье.

Человеку, не владеющему заветной тропой, оставалось одно, делать здоровенный крюк вокруг болота, причем без гарантированной добычи. Каким бы человек не был опытным и выносливым охотником, управиться с походом за два выходных дня, было физически невозможно. Одно дело 50 километров по дороге, и совсем другое в лесу, с буреломами и рытвинами, где путь удлиняется из-за естественных препятствий и неудобств, как минимум вдвое, волоча на себе все необходимое для многодневного перехода. Еще нужно найти напарника, горящего желанием поохотиться по крупному, готового ради этого на трудный поход.

Найти напарника не так-то просто. У одного дома дела, которые нельзя забросить ради охоты, у другого жена-мегера, которая ни за что не отпустит мужика куда-то с ночевкой, да еще и на несколько дней. Знает она эти походы. Припрется ненаглядный дня через 3-4, заросший щетиной, пропахший костром, грязный и вонючий, с пустыми руками, и начнет рассказывать байки о том, какого огромного зверя чуть-чуть не завалил. Вот это чуть-чуть и является первейшей отговоркой всех этих охотничков, которым только и надо, что удрать на несколько дней из дома, проболтаться неведомо где, и с кем. Будет соловьем заливаться о том, как устал, сколько километров отмахал сквозь непролазный лесной бурелом, с одной целью, осчастливить семейство богатой добычей. А у самого при этом рожа довольная, глазки так и бегают по сторонам. С чего так радоваться, непонятно. Неужели многодневные мытарства в лесу, для него лучше, чем компания любимой женщины, домашний уют. Быть может этот заросший колючей щетиной охотничек брешет, как сивый мерин, и при этом еще смотрит ей в глаза и нахально скалится. И не был он на самом деле ни на какой охоте, и если и заходил в лес, то только по нужде, а сам навострил лыжи в соседнюю деревню к зазнобушке, с которой проворковал эти дни, предаваясь сладостным любовным утехам. А теперь преданно заглядывая в глаза нагло брешет, рассказывая небылицы так красочно и правдоподобно, что наверное и сам начинает верить рассказу.

Она не такая конченая дура, чтобы верить этим россказням. Свежи в ее памяти рассказы одной из сельских кумушек, что, поехав по какой-то надобности в соседнее село, застукала благоверного в компании с какой-то молодухой. Он тоже отправился на несколько дней в лес, горя желанием осчастливить семью добычей. «Добытчик» был застукан женушкой прямо на месте «охоты», вот только охотился он не на красного зверя, а на молодую и симпатичную селянку, отдыхая в объятиях от опостылевшей супруги.

Крику и визгу было при той памятной встрече столько, что словами и не передать. Гвалт стоял такой, что слышно было за сотни метров от места разразившегося конфликта. Подуй в сторону Шишигино ветер, визг шумной ссоры, был бы слышен и там. Бабы ринулись выяснять отношения друг с другом, вцепились в волосы соперницы, не забывая время от времени царапать ненавистную рожу. Визг стоял такой, что сбежалась вся деревня, поглазеть на битву двух взбешенных фурий. Мужик, из-за которого собственно и разгорелось побоище, поначалу попытался их разнять, но из этого ничего не вышло. Лишь схлопотал пару раз по морде, да лишился клока волос. Благоразумно оставив дальнейшие попытки вмешиваться, он, с интересом наблюдая за происходящим с безопасного расстояния.

Силы соперниц были примерно равны, и вскоре яростная драка стихла. Растрепанные, с исцарапанными лицами дамочки, принялись выяснять отношения на словах, ни на миг, не снижая убийственных децибелов. Настолько громких, что подробное содержание их задушевной беседы, узнало все село. После того, как закончилось обсуждение личности соперницы, ее родных и близких до седьмого колена, они переключились на то, что объединяло их. На причину раздора. Причиной и был тот самый любовник, застуканный законной супругой на месте преступления. Самое поганое в том, что его молодая избранница, знать не знала о том, что он женат. Ей он пел, укладывая в постель, грустную песню вдовца. Что жена его умерла и он свободен. Отведет положенные по славянским традициям поминальные церемонии и женится на ней. От этих слов молодая селянка таяла и шире раздвигала ноги, горячее обнимала и ласкала любимого, мысленно видя себя замужней женщиной.

И вот такой поворот! Мертвая жена оказалась живее всех живых и набросилась на нее с такой злобой, словно намеревалась перевести ее в разряд мертвых. Ей оставалось, лишь отчаянно сопротивляться, чтобы отправить мертвяка обратно туда, откуда он явился. Но уж слишком горячим был оживший мертвец, слишком язвителен его язычок, а глаза метали такие ослепительные молнии, что в ее живости сомневаться не приходилось.

А затем, мертвая жена и не состоявшаяся жена молодая, переключились на объект раздора, с твердым намерением разобраться с ним. Но мужик не стал дожидаться неминуемой развязки, которая его чрезвычайно страшила. Под улюлюканье собравшихся на месте свары зевак, он споро припустил бегом, спасая шкуру, которую могли изрядно подпортить острые бабьи коготки, превратить в труху, если когтистых рук, окажется сразу две пары. И он бежал прочь, не обращая внимание на смех и язвительные насмешки несущиеся вослед, не слыша воплей взбешенных его побегом женщин, приказывающих трусу вернуться.

Так и примчался он в тот памятный день в село, не сделав по дороге ни одной остановки. Промчался через все село к себе во двор и заперся в одном из сараев, в котором и просидел несколько дней, не смея носу казать наружу, сквозь щели сарая наблюдая за марширующей перед дверью супругой с ружьем на плече, и серьезными намерениями во взоре.

Позорно покинув село, где его едва не разорвали на части взбешенные бабы, он кинулся домой, ища спасения. У него и в мыслях не было вернуться к любовнице, которой вешал лапшу на уши, несколько месяцев кряду. Вернуться, когда его обман раскрыт, значит подписать себе приговор. Женщина, жившая надеждой на замужество, никогда не простит ему обмана и публичного позорища, когда во всеуслышание, обман раскрылся, выставив ее полной дурой. Последствия от разборки с молодой любовницей будут гораздо печальнее, нежели с супругой, которая через несколько дней остынет, и простит подлеца. Плевать на ружье и охотничью амуницию оставшуюся в доме любовницы. Не стоят они здоровья, которого можно лишиться, пытаясь их вернуть. Обманувшаяся в самых сокровенных ожиданиях, используемая бесцеремонным образом, просто так она его не отпустит, не убьет, но покалечит точно.

Руководствуясь подобными размышлениями, он мысленно простился с ружьем, прослужившим ему верой и правдой много лет. Оно было дорого ему, но здоровье было дороже. И тем сильнее он удивился, завидев супругу, с ружьем на плече. Поквитаться с ним, она так и не смогла. Он предпринял все возможные меры защиты, чтобы взбешенная супруга, жаждущая поквитаться с похоронившим ее похотливым кобелем, до него не добралась. Она до него не добралась, хотя пару часов, активно пыталась это сделать. И даже разок пальнула из ружья в дверь сарая, продемонстрировав благоверному, что намерения у нее серьезные, как и предстоящий разговор.

Затем был ее гневный монолог, прерываемый редкими, испуганными репликами из-за стен сарая. Звучание монолога было отменным, вскоре вся деревня, в мельчайших подробностях знала все и про этого мерзавца, и про его родственников до седьмого колена, и о том, в чем эта сволочь виновата. Сволочь просидела в сарае еще несколько дней, прежде чем отважилась выбраться наружу, когда гнев супруги несколько поостыл.

После того, как он позорно бежал из села, в котором провел столько незабываемых ночей в постели разбитной молодки, сражение между бабами закончилось, и наступил процесс примирения. Жена и любовница, чуть ли не в обнимку, отправились в дом к последней, где и просидели до вечера за бутылью самогона, проклиная проклятого бабника, ставшего причиной сегодняшнего позорища. Прощались они лучшими подругами, совершенно позабыв о том, что несколько часов назад, едва не выцарапали друг другу глаза. За время совместного застолья они жаловались на горькую бабью долю, делились друг с другом самым сокровенным.

Обманутая супруга доподлинно знала, что и какими словами говорил о ней подлый изменщик. Саму измену, она бы простила, пилила бы при случае, в подходящей ситуации пустила бы слезу, чтобы он чувствовал себя виноватым до конца дней своих, сидел дома, и никуда не рыпался. Попал бы под каблук окончательно и не выбрался бы оттуда никогда. Измену бы она простила, но как простить то, что он называл ее покойницей, а при их нежданной встрече скорчил такую рожу, словно она действительно явилась с того света.

Это было похуже измены. С ним она за это поквитается, стоит только подлому трусу покинуть убежище, куда она не смогла проникнуть, не смотря на все свои старания. Все предусмотрел гад, понимал, что если она доберется до него, то собственными руками удавит подонка, а если не удавит, - то покалечит, оторвет кобелю блудливый инструмент. Тем более что в супружеской постели он пользуется им настолько редко, что его использование можно считать случайностью. Она отстрелит изменщику яйца ружьем, с которым он уходил на свидания в соседнюю деревню, прикрываясь охотой, и заботой о семье. Кастрировав засранца, который в ее глазах уже давно не мужик, а предмет обстановки, она продолжит перевоспитание. На всю жизнь закодирует его от охоты, расколотит в щепки об тупую башку ружейный приклад, сделав и ружье, и его хозяина - кобеля, ни на что ни годными калеками. Вот только доберется до него, улучит момент, когда он, потеряв бдительность, даст ей прошмыгнуть внутрь сарая.

Но дни шли за днями, а сарай оставался, по-прежнему неприступен. Перепуганный насмерть мужик явно вознамерился отдать богу душу, уморив себя голодом, лишь бы не встречаться с разгневанной супругой. Потихоньку переполнявшая ее злоба ушла, оставив холодную неприязнь, которой она будет убивать подлеца много месяцев кряду. Он будет ходить перед ней на задних лапках, чувствуя вину. Раз нет возможности поквитаться с самим виновником, она разберется с его другом, на пару с которым он ей изменял. Высказав перед запертой дверью сарая очередную порцию оскорблений, на глазах муженька, разнесла в щепки его любимое ружье, согнув ствол в бараний рог. Больше не походит подлец в лес за дичиной, не поныряет под юбки простушкам из соседних деревень. Отныне его жизнь, - дом и хозяйство, в котором и надлежит возиться до конца жизни без выходных и походов в лес.

Дерьма на подворье, населенным большим количеством разнообразной живности за дни его затворничества скопилось изрядно. Скотина и птица скоро начнут разгуливать по уши в дерьме, если к уборке в ближайшее время не подключатся мужские руки. Это обстоятельство послужило одной из причин того, что разгневанная супруга сменила гнев на милость, пообещав амнистировать кобеля за ударный труд по очистке скотного двора.

Она сдержала слово. И хотя общалась с испуганно косящимся на нее мужиком сухо и односложно, рук не распускала, и это обстоятельство вселяло в него уверенность в благополучное разрешение конфликта. Хотя с охотой придется проститься надолго, по причине отсутствия оружия, но зато он мог быть спокоен за яйца, отстрел которых отменялся по той же причине.

Работал мужик на совесть, на удивление соседям, не замечавшим в нем ранее особенной тяги к трудовым подвигам. За пару дней не только убрал скопившееся дерьмо, но и вычистил весь двор, наколол поленницу дров, переделал кучу разной работы, до которой раньше руки не доходили. К вечеру третьего дня, уверенный в полном прощении, позволил себе облапить супругу и в кои-то веки приласкать как женщину. Конечно, он ожидал, что будет какая-то реакция, но представить не мог, что такая бурная. Осознать в полной мере допущенную ошибку, он смог только несколько дней спустя. Когда очнулся в больнице после сильнейшего сотрясения мозга. Чем она его так саданула, он не помнил, и не имел особого желания выяснять, во избежание последствий.

Соседку тогда едва не посадили за нанесение мужу тяжких телесных повреждений. Даже завели уголовное дело, и ей грозил реальный срок. Но едва пришедший в сознание мужик узнал об уголовном деле против его супруги, тотчас, невзирая на запреты врачей, помчался в милицию, спасать жену от тюрьмы, куда она едва не загремела по его милости. Вняв мольбам, дело закрыли, а супруга за нарушение больничного режима досрочно выписали из больницы. Живут они теперь душа в душу, он дыхнуть на нее боится, опасаясь последствий, а она помыкает беднягой, как хочет. Яйца ему теперь даром не нужны, от одной мысли о сексе, у него начинает раскалываться голова. К жене с подобными глупостями он больше не пристает, а она привыкла обходиться и без этого.

Такова, вкратце, печальная история охотника, так некстати повстречавшего на охоте собственную супругу. Эта поучительная история быстро облетела все село, и каждый сделал свои выводы. Мужики одни, бабы другие. Бабенки, не уверенные в благонадежности благоверных так закрутили гайки, что про охоту те могли говорить лишь шепотом и только среди своих.

Мужикам, находящимся под каблуком супружниц, об охоте на крупного зверя оставалось только мечтать, довольствуясь зайцами и разной пернатой мелочью. И хотя такая охота многих не прельщала, но она устраивала супружниц, с которыми лучше не спорить. Баба всегда найдет тысячу способов доказать, что она права. Сходить в обход болота за крупной дичью удавалось не каждому. Подобных ходоков было немногим больше, нежели счастливчиков, владеющих тайной секретной тропы через гиблое место. Поэтому живности, обитающей по ту сторону болота, летом опасаться особенно было некого, слишком редко охотники тревожили их покой. Хотя и постреливали, время от времени, чтобы зверье не расслаблялось.

Желающим поохотиться на крупного зверя, приходилось ждать прихода зимы и морозов, которые скуют непроницаемым панцирем предательскую топь, придав ей необходимую прочность. И тогда, на другую сторону болота ломанется толпа мужиков с ружьями, жаждущих оторваться на полную катушку за бездарно проведенное лето, с надоевшими зайцами и куропатками, и прочей, мало достойной для настоящего охотника, дичью.

Зимой можно не осторожничать при пересечении болота, не оглядываться по сторонам, на предмет обнаружения возможных соглядатаев. Зимой дорога открыта всем, и во всех направлениях.

Но летом, осторожность была не лишней, а алкоголь и осмотрительность, вещи несовместимые. Поэтому Лешка держался, хотя с каждым шагом, приближающим его к заветной тропе, все сильнее хотелось выпить. Давненько он не переходил на ту сторону, всякий раз что-то мешало. То он замечал крадущийся силуэт соглядатая, приметившего его в лесу и желающего узнать тайну заветной тропы. То подвернется заяц, или птица, - добыча, на которую он охотился последнее время. Но сегодня был особенный день и ничто не должно помешать ему, осуществить задуманное.

Подойдя вплотную к секретной переправе через гиблое болото, Халявин на минуту замешкался, осторожно оглядываясь по сторонам, в поисках возможного соглядатая. Но все был спокойно. Следить за ним сегодня, никто не собирался, словно осознавая грандиозность его планов, и решимость их осуществить. Напрасно петлял он по лесу запутывая следы, незваных попутчиков так и не обнаружилось, словно они на сегодня взяли выходной, не смея мешать в столь серьезном деле. В лесу было тихо и пустынно, никто не жаждал покуситься на семейную тайну Халявиных. И даже вездесущие зайцы и глупые куропатки, не являлись его взору, словно и они прониклись всеобщим настроем и не желали мешать. А он все стоял и ждал на границе заветной тропы, в тайне на что-то надеясь. Но вокруг было тихо, никто не собирался покушаться на его тайну, и не торопился стать охотничьим трофеем.

Лишь осознав бессмысленность дальнейшего стояния на кромке болота, и не найдя причин могущих помешать сделать первый шаг, он решился, и шагнул на неразличимую глазу тропу, змеящуюся средь гиблых болотных трясин. Последующие полчаса у него не было времени и возможности о чем-либо думать вообще. Все его внимание целиком было поглощено еле заметным приметам, по которым он опознавал дорогу на ту сторону топи. Он не мог и на миг отвлечься от созерцания тропы. Малейшая промашка могла стоить жизни. Шаг влево, шаг вправо от незаметной для непосвященного тропы, мог стать последним. Гиблое место не прощало ошибок и небрежности, свидетелями чему покоящиеся в ее глубинах трупы людей, пренебрегших законами болота и жестоко поплатившихся. Только оказавшись на другой стороне, можно будет отключиться от постоянного разглядывания земной тверди под ногами, которая в случае ошибки, может таковой и не оказаться.

На полчаса Халявин забыл обо всем. И о нестерпимом желании выпить, и о причине, загнавшей его в болото. Шаг за шагом он продвигался вглубь болота, все ближе к противоположному берегу, в нескольких километрах от которого располагалась проклятая аномалия, значившаяся конечным пунктом назначения похода. И обитающее по ту сторону болота лесное зверье, сегодня может быть спокойно, человек, столь редкий летом гость в здешних краях, не станет охотиться. Человеку не до охоты. Едва оказавшись за пределами гиблого места, он повалился в траву, застыв без движения на несколько, бесконечно-долгих минут.

А затем человек устроил банкет. Прямо у кромки болота. Из сумки извлек бутерброды с колбасой и небольшую стеклянную емкость с прозрачной влагой внутри. Затем из сумки появился и пластмассовый стаканчик, в который полилась прозрачная жидкость из чекушки, распространяя по лесу специфический запах доселе в здешних краях неведомый и достаточно резкий. Зверье, притаившееся неподалеку, чутко уловило неожиданный запах, принюхалось, определяя его природу. Но определить его происхождение зверье не смогло, за неимением в лесу аналогов подобному аромату. Одно доподлинно выяснило зверье, - запах неприятен обонянию, и неразрывно связан с человеком, забредшим к ним через болото. Человек опасен и все, что связано с человеком, тоже опасно. А поэтому новый запах появившийся в лесу, был на подсознательном уровне занесен в коллекцию опасных запахов, от которых желательно держаться подальше. От появления запаха до принятия зверьем решения ушло не более минуты. К тому времени, как Лешка доедал бутерброд, закусывая им первую рюмку спиртного, лес вокруг опустел. Дичь из мест, докуда доносился сивушный перегар, переместилась на несколько сот метров в сторону, откуда их тонкое обоняние, не могло уловить водочного зловония.

Тем временем Лешка, даже не подозревая о происходящих вблизи перемещениях, допил остатки спиртного, зажевывая очередным бутербродом. Покончив с водкой, Халявин отдался во власть нахлынувшим чувствам. Страх, сомнение, неуверенность, слетели с него словно шелуха. На смену трусливым мыслишкам пришла уверенность, решимость довести задуманное до конца. Спустя еще минуту, он окончательно окреп в решимости осуществить задуманное, удивляясь, как он мог быть таким нерешительным и малодушным.

Он резко вскочил на ноги, быстрее, чем следовало. Его заштормило, зашатало из стороны в сторону, земля предательски попыталась выскользнуть из-под ног. И ему стоило определенных усилий сохранить равновесие и не оказаться поверженным оземь. С минуту он простоял без движения, прислушиваясь к внутренним ощущениям, привыкая к миру, что стал ярче и красочнее, неизмеримо добрее, чем прежде. Он был готов обнять и расцеловать любого, кто встретится на пути, поделиться всем, что у него есть. Отдать любезному другу последнюю чекушку водки, шикарный карабин, и даже указать заветную тропу на другую сторону болота. Он отдаст гостю все, покажет ему тропу, хотя остатками рассудка Лешка понимал, что сейчас он вряд ли бы рискнул соваться на тропу. Тропа не терпит приблизительности, при ее пересечении нужна предельная точность и собранность, а в его нынешнем состоянии, отдельные детали сливались в единое целое, и это могло сыграть с ним скверную шутку. Он бы и сам сгинул в болоте, и утащил на тот свет любителя чужих секретов, ежели тот рискнул бы довериться нетвердо стоящему на ногах проводнику.

Но поблизости не оказалось никого, кому Халявин мог излить внезапно проснувшуюся любовь к человечеству. Да и порыв любви исчез, так же внезапно, как и появился, стоило Лешке перевести дух и сконцентрироваться. Обозначив себя в пространстве, он определил ориентир, по направлению к которому стоило двигаться, и спустя минуту довольно бодро вышагивал в обозначенном направлении, приближаясь к запретной аномалии.

Чуть больше часа пути по краю непуганого зверя, и он узрел колышущееся марево, внутрь которого намеревался шагнуть. Всего какая-то сотня метров отделяла его от зловещей аномалии, чей многовековой покой он был полон решимости нарушить. Но с каждым шагом, приближающим к цели, приведший его сюда пыл, угасал. Алкогольный дурман потихоньку испарялся, а вместе с ним и решимость. Когда Лешка, превозмогая противную дрожь в коленях, оказался в паре метров от мерцающего марева, он был трезв, как стеклышко. Алкоголь, приведший его сюда, испарился бесследно.

Лешка очень сильно сомневался, что у него хватит духу пересечь запретную черту в трезвом уме. Хорошо, что он предусмотрел подобное развитие событий. Третья чекушка водки ожидала своего часа на пару с единственным уцелевшим после привала бутербродом. Он приговорил их в метре от мерцающего марева, белесого тумана, стреляющего по сторонам сполохами серебристых искр. Посидел минуту неподвижно, чувствуя, как накатывается теплая волна, придавая уверенности и сил. Он больше не страшился ни марева, ни того, что может скрываться в нем. Он был готов к встрече хоть с чертом, и даже поотшибать ему рога, если в этом возникнет необходимость.

Покрепче сжав карабин, набрав полную грудь воздуха, Халявин сделал тот самый шаг, растянувшийся на годы.