Азрик Крелл, Рыцарь Смерти, изумленно смотрел, как белая фигурка кендера для игры в кхас бросилась бежать по игровой доске, на полной скорости врезалась в его собственную фигуру, в черного рыцаря, и схватилась с ним. Обе фигурки упали на пол и покатились в сторону.«Эй, ты! Это не по правилам!» — было первой, гневной мыслью Крелла.Второй, несколько смущенной: «Я никогда еще не видел, чтобы фигуры кхаса такое вытворяли».В третьей мысли забрезжило озарение: «Это не простая фигура».В четвертой сквозило явное подозрение: «Что-то странное здесь происходит».После чего он сбился, надо полагать, по той причине, что оказался вовлеченным в битву за свою бессмертную жизнь с кошмарным гигантским богомолом.Крелл всегда терпеть не мог насекомых, а этот самый богомол был поистине омерзителен: десяти футов ростом, с глазами навыкате, зеленый, с шестью зелеными же длинными лапами; двумя из них он вцепился в Крелла, вонзил жвала в его съежившийся дух и принялся вгрызаться в разум рыцаря.Спустя один жуткий миг Крелл сообразил, что это не обычное насекомое. Это Бог, принявший такое обличье, Бог, который очень сильно его не любит. В этом не было ничего удивительного. Крелл успел оскорбить нескольких Богов, пока был еще жив, в том числе и покойную, но не упокоившуюся Такхизис, Владычицу Тьмы, и ее неистовую и мстительную дочь, Морскую Королеву Зебоим, которая вышла из себя, узнав, что именно Крелл был тем, кто предал и убил ее возлюбленного сына, Лорда Ариакана.Зебоим захватила Крелла и убивала его медленно, с удовольствием. Когда, наконец, в его растерзанном теле не осталось и искры жизни, она прокляла его, обратив в Рыцаря Смерти и заточив в Башню Бурь на труднодоступном проклятом острове, где он жил некогда, служа тому, кого потом предал; здесь рыцарю предстояло провести вечность, постоянно помня о совершенном преступлении.Избранное Зебоим наказание обернулось не совсем тем, на что она надеялась. Другой знаменитый Рыцарь Смерти, Лорд Сот, представлял собой трагическую личность, вечно терзаемую угрызениями совести и постоянно стремящуюся к самопожертвованию. Креллу же, напротив, скорее нравилось быть Рыцарем Смерти. После кончины он обрел то, что всегда ценил, будучи живым: возможность издеваться и терзать того, кто слабее. При жизни зануда Ариакан не позволял Азрику предаваться садистским удовольствиям.Теперь же Крелл был одним из самых могущественных существ в Кринне, чем с радостью пользовался.Один его вид, вид призрака в черных доспехах, в черном шлеме с закрученными рогами, в прорезях которого горели красным светом глаза бессмертного, вселял ужас в сердца тех глупцов или наглецов, которые проникали в Башню Бурь в поисках сокровищ, якобы оставшихся от рыцарей. Крелл от души наслаждался их обществом. Он заставлял свои жертвы играть с ним в кхас, внося оживление в игру тем, что мучил их, пока они не умирали.Зебоим доставляла ему неприятности, держала его узником Башни Бурь, пока на него не обратил внимание Чемош, Бог Смерти. Крелл заключил с ним сделку и освободился таким образом из Башни Бурь. Находясь под защитой Чемоша, Азрик даже мог задирать теперь свой сгнивший нос перед Зебоим.Чемош владел душой Лорда Ариакана, обожаемого сына Морской Королевы. Душа была помещена в фигурку кхаса. Чемош держал душу Лорда в заложниках, чтобы Зебоим «хорошо себя вела». У него имелись виды на некую башню, выстроенную в Кровавом море, и он не желал, чтобы Богиня вмешивалась в его планы.Зебоим, обезумев, отправила одного из своих приверженцев, какого-то жалкого монаха, в Башню Бурь для спасения сына. Крелл обнаружил, что монах ошивается вокруг; он всегда был рад гостям, поэтому и «пригласил» монаха сыграть с ним партию в кхас.Надо отдать должное Креллу, он понятия не имел, что монах послан Богиней. Мысль о том, что монах мог пробраться сюда с целью похитить фигуру кхаса с заключенной в ней душой Ариакана, даже не промелькнула в его мозгу, мозгу, в котором, следует признать, не было особенной проницательности и при жизни, а теперь он еще больше усох, заключенный в громоздкий и пугающий стальной шлем, и в данный момент в этом мозгу пировал гигантский богомол, посланный Богом.Богом, благоволящим к этому проклятому монаху, монаху, который нечестно играл. Во-первых, монах принес запрещенную фигуру, во-вторых, эта фигура сделала запрещенный ход, и, в-третьих, монах, вместо того чтобы корчиться и стонать от боли, после того как Крелл сломал ему несколько пальцев, просто ударил Рыцаря Смерти посохом, превратившимся в Бога-богомола.Крелл отбивался от богомола в слепом ужасе, он молотил по нему кулаками, пинал, выкручивал суставы, пока богомол вдруг не исчез.Посох монаха снова стал посохом и лежал на полу. Крелл как раз собирался разбить его в щепки, когда его внезапно пронзила пятая мысль: «А вдруг от прикосновения посох снова превратится в насекомое?»Не спуская с палки настороженного взгляда, Крелл обошел вокруг, оценивая сложившуюся ситуацию. Монах сбежал — чего и следовало ожидать. Крелл разберется с ним позже. В конце концов, ему некуда идти, некуда деться с этой проклятой скалы. Массивная крепость стояла на вершине голого утеса, о который бились волны вечно штормового моря. Крелл поставил перевернутую монахом доску и собрал фигурки, просто чтобы убедиться, что ценнейшая из них, врученная ему Чемошем, не пострадала.Фигуры не было.Крелл с лихорадочной поспешностью расставил фигуры на доске. Не хватало двух, и в одной из них была заключена душа Ариакана — эту фигуру Чемош приказал Азрику охранять ценой его бессмертной жизни.Рыцаря Смерти прошиб холодный пот, что не так-то просто, если у тебя больше нет дрожащей плоти, колотящегося сердца и сведенных судорогой кишок. Крелл упал на колени. Он заглянул под стол и пошарил там. Фигуры рыцаря нигде не было, кендера не было тоже.
— Монах! — прорычал Азрик.
Подгоняемый живым видением того, что сотворит с ним Чемош, если он не вернет фигуру кхаса, заключающую в себе душу Лорда Ариакана, Крелл пустился в погоню.Он не думал, что погоня займет много времени. Монах был сломлен и физически, и духовно. Он, наверное, едва идет,— куда ему бегать.Крелл вышел из башни, где они так уютно, так по-дружески разыгрывали партию в кхас, пока монах все не испортил, и спустился во внутренний двор. И тут же понял, что у монаха имеется союзник — Зебоим, Морская Королева. На глазах у Крелла на небо набежали темные грозовые тучи, шипящая молния ударила в башню, откуда он только что вышел.Крелл был не самым блистательным мыслителем на свете, но иногда и у него случались удивительные озарения.
— Только тронь меня, ты, Морская Стерва! — заревел Азрик. — Монах украл не ту фигуру! А твой сынок у меня в руках! Если ты поможешь этому вору сбежать, Чемош испепелит твоего разлюбезного сыночка, отправит его душу в Вечную Тьму!
Блеф Крелла принес плоды. Молнии неуверенно засверкали между тучами. Ветер стих. Небо еще больше потемнело. Несколько градин ударилось о стальной шлем рыцаря. Богиня плюнула в него дождем, и на этом все закончилось.Она не осмелилась ничего ему сделать. Она не осмелилась прийти монаху на помощь.А что касается монаха, он храбро ковылял по камням, тщетно пытаясь скрыться от Крелла. Его плечи безвольно опали. Он со свистом втягивал в себя воздух. Монаху конец. Его Богиня предала его. Крелл ожидал, что монах сдастся, падет духом, опустится на колени и станет умолять пощадить его презренную жизнь. Именно так поступил сам Крелл в похожей ситуации. Ему это не помогло, не поможет и монаху.И снова монах сыграл нечестно. Вместо того чтобы признать поражение, он, собрав последние силы, заковылял прямо к краю утеса.Мать-Бездна! Крелл, ошеломленный, все понял. Негодяй собирается прыгнуть!Если он прыгнет, то унесет с собой фигуру кхаса, и тогда Крелл никак не сможет ее вернуть. Не кидаться же ему за ней в воды, принадлежащие Зебоим!Крелл должен перехватить монаха, не дать ему осуществить задуманное. К сожалению, сделать это оказалось не так-то просто. Выпотрошенная сущность Крелла, заключенная в футляр из металлических пластин, в доспехи Рыцаря Смерти, с грохотом тащилась вперед. Бежать Азрик не мог.Доспехи Крелла звякали и бряцали. Под тяжестью кованого металла дрожала земля. Рыцарь наблюдал со все возрастающим ужасом, как монах уходит.Однако он обнаружил неожиданного союзника в лице Зебоим. Она тоже опасалась за судьбу фигуры кхаса, которую нес монах, и попыталась остановить его. Зебоим швыряла в монаха дождем и сбивала с ног порывами ветра. Истерзанный монах снова поднимался и ковылял дальше.Он добрался до края утеса. Крелл знал, что там, внизу, семьдесят футов полета к острым гранитным обломкам.
— Останови его, Зебоим! — вскричал Рыцарь Смерти. — Если ты не сделаешь этого, то сильно пожалеешь!
Монах сунул за пазуху, под испачканную кровью рясу, кожаный мешочек, который до того нес в руке.Крелл, спотыкаясь, пробирался между камнями, изрыгая проклятия и размахивая мечом.Монах залез на каменный выступ, нависающий над морем, и запрокинул голову к затянутому грозовыми тучами небу, освещенному вспышками страха Богини.
— Зебоим! — прокричал монах.— Мы в твоих руках!
Крелл взревел.Монах прыгнул.Рыцарь Смерти рванулся за ним по скалам; он так разогнался, что по инерции на сумасшедшей скорости выскочил на край утеса и едва сам не свалился в море.Он качался взад-вперед несколько холодящих сердце (если бы оно у него было) мгновений, прежде чем сумел обрести равновесие и отступить. Затем, дюйм за дюймом, осторожно придвинулся к краю и с опаской заглянул вниз. Крелл ожидал увидеть изуродованное тело монаха, распростертое на камнях, и Зебоим, слизывающую его кровь.Ничего.
— Мне конец, — пробормотал Крелл.
Он бросил взгляд на небо, где тучи становились все темнее и гуще. Снова поднялся ветер. Капля дождя посыпались на Рыцаря Смерти вместе с градом и молниями, мокрым снегом и крупными обломками ближайшей башни.Крелл мог бы броситься под защиту Чемоша, но, как ни грустно, именно Чемош отдал ему на сохранение эту фигуру, фигуру кхаса, которой у Крелла больше не было. А Повелитель Смерти никогда не считался милосердным или всепрощающим.«Где-нибудь на этом острове, — размышлял Крелл, едва разминувшись с пролетевшей в волоске от него каменной горгульей, — должна найтись дыра, достаточно глубокая и достаточно темная, чтобы никакой Бог не сумел меня там найти». Рыцарь Смерти развернулся и заковылял прочь, сражаясь с неистовой бурей.