"Повести и рассказы" - читать интересную книгу автора (Аверченко Аркадий)Глава VI ПОДХОДЦЕВ САМЫЙ УМНЫЙ. ИДИЛЛИЯСумерки… Подходцев лежал на кровати, заложив руки за голову, и мечтал бог его знает о чем. Изредка хмурился, сжимал голову руками, но потом, испустив легкий вздох, снова опадал, как внезапно ослабевшая пружина… Громов безмолвно сидел на подоконнике, устремив упорный взгляд на улицу — «изучал кипучее уличное движение», как он вяло объяснил друзьям, заинтересованным его странным поведением. Валя сидела на коленях у Клинкова и, по своему обыкновению, рассматривая в упор лицо своего взрослого собеседника, несколько раз тоскливо спрашивала: — Где мама? — Мама ушла по делу, — неизменно отвечал Клинков, разглаживая ее кудри. — Скоро вернется. — Да она уже давно ушла. — Тем больше резонов ей скорее вернуться. — Чего? — Резонов. — Каких? — Ты знаешь, что такое резон? — Н… нет. — Это такой человек, который детей режет, когда они пристают к нему с расспросами. — А где он живет? — На углу Московской и Безымянного… — Он ходит по улицам? — Да, уж такое его поведение, — рассеянно отвечал Клинков, прислушиваясь к чьим-то шагам на лестнице. — А он маму не возьмет? — Кажется, что мы все этого серьезно опасаемся, — с грустной насмешливостью ответил за Клинкова Подходцев… — Не говори глупостей, — оборвал его Громов. — Раз Марья Николаевна говорит, что идет по делу, значит, дело существует. — Конечно, существует, — как-то странно неестественно хрипло рассмеялся Подходцев. — А если бы вы слышали, как это «дело» звякает шпорами! Прямо малиновый звон. Кубарем скатился с подоконника Громов и, подступив к холодно глядевшему на него Подходцеву, спросил дрожащим голосом: — Что это значит? — Шпоры-то? Да ведь шпоры были не сами по себе… Они были прикреплены к ногам… В темноте мне еще удалось рассмотреть живот, грудь, руки и голову. Все вместе составляло одного весьма недурного собой офицера… Он довозил ее до нашего подъезда. — Может быть, это какой-нибудь родственник? — неуверенно предположил Клинков. — Ну, да, — с некоторой надеждой подхватил Громов. — Она, вероятно, была у него по делу о разводе с мужем, и он довез ее потом до дому. — Дескать, вечером одной опасно, — проговорил, призадумавшись, Клинков, — он ее и довез. Громов добавил, ловя подтверждающий взгляд Подходцева: — Обыкновенная вежливость. — А не сыграть ли нам в карты? — вдруг ни с того ни с сего предложил Подходцев. — Почему в карты? Во что именно? — В «дураки». Конечно, игра эта ничего нового не прибавит к вашим характеристикам, но она лишний раз подтвердит то мнение о вас, которое я себе составил… Громов и Клинков засмеялись, но ничего не возразили. Громов стал тасовать карты, а Клинков повел Валю укладывать спать… — Ну вот, Валя… Давай, я тебе сниму чулочки, башмачки и платьице, ты и ложись спать… Умыть тебя? — Да ты всегда заливаешь мне воду за шею!.. — Это новый, открытый мной способ, на который я думаю взять привилегию. Иначе не умею. — Мама лучше умывает. — Ну, что там мама! У нее, брат, дел и без тебя много. — Ну, вот видишь — опять всю облил. — А ты сохни скорей, вот и будет хорошо. — Ой, мыло в рот попало!.. — А я думал, ты взбесилась. Смотрю — изо рта пена. Выплюнь. Долго возился заботливый, но крайне неуклюжий Клинков (с некоторых пор он заменил совсем павшего духом Громова) около девочки, пока не уложил ее в постель. — Ну, спи, звереныш. — Послушай, а богу молиться… Почему ты меня не помолил? — Ну, молись. Девочка стала на колени. — Ну? — обернулась она к нему. — Что тебе еще? — Говори же слова. Я ж так же не могу, когда мне не говорят слова. — Ну, повторяй: «Господи, прости мою маму, Клинкова, Громова и Подходцева…» Они, брат, совсем, кажется, закрутились. — «…Они, брат, совсем, кажется, закрутились», — благоговейно произнесла девочка. — Нет, это не надо! Это не для молитвы, а так. Ну, теперь говори: «Спаси их и помилуй». — А папу? — вдруг спросила Валя, глядя на него сбоку удивленным черным глазом. — Папу? Ну можно и папу, — решил щедрый Клинков. — Бог его простит, твоего папу. — Готово? — спросила девочка. Клинков неуверенно согласился: — Пожалуй, готово. — А теперь сказку, — скомандовала Валя, ныряя под одеяло. — Еще чего! Спи. — Ну, скажи сказку, ну, пожалуйста. — Да я все страшные знаю. — Расскажи страшную! — Ну, слушай: в одном доме разбойники убили старуху, отрезали ей голову и унесли, а туловище бросили в запертой квартире. Пришли домой, голову съели и легли спать. Вдруг ночью слышат, кто-то ходит по ихней комнате. Зажгли свет: глядь, а это старуха без головы ходит, растопыря руки, и ловит их: «Отдайте, дескать, мою голову»… Неизвестно, до чего дошла бы эта леденящая кровь история, если бы из соседней комнаты не раздался окрик Подходцева: — Клинков! Иди, я тебя в Громовых оставлю. — В каких Громовых? — Ну в дураках, не все ли равно. Несмотря на все задирания Подходцева, друзья не парировали его шуток. Слышались только краткие возгласы: «Тебе сдавать! Тройка! Ты остался!» |
||
|