"Защитники" - читать интересную книгу автора (Болдуин Билл)

Билл Болдуин Защитники

Глава 1. Возвращение на Гиммас

АСХФ234812-19Е ГРУППА198ГАВ 113/52011

lt;СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОgt;

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ КАДРОВ

ИМПЕРСКИЙ ФЛОТ

ЛИЧНАЯ КОПИЯ

ОТ: ОТДЕЛ КАДРОВ

АДМИРАЛТЕЙСТВО АВАЛОН

КОМУ: В. А. БРИМУ, КАПИТАНУ И.Ф.

АВАЛОН

lt;089БВК-12-К2134МВ/573250gt;

ПРЕДМЕТ: ДОЛЖНОСТНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

1. ТЧК ВЫ ОСВОБОЖДАЕТЕСЬ СЛУЖБЫ ИДК

СОГЛАСНО КОНТРАКТУ 205/52012

2. ТЧК НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТЕТЬ ПЕРВЫМ ПОДХОДЯЩИМ РЕЙСОМ БАЗУ ГИММАС ЗПТ ХЕФДОН ТЧК ДОЛОЖИТЬ ПРИБЫТИИ КОНТР-АДМИРАЛУ Б ТЧК ГОЛСУОРСИ ЗПТ 11 ГРУППА ЗПТ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС НАЗНАЧЕНИИ ВАС КОМАНДУЮЩИМ СЕКТОРОМ

3. ТЧК ЦЕРЕМОНИЯ ВРУЧЕНИЯ НАГРАДЫ ИМПЕРАТОРОМ ВРЕМЕННО ОТКЛАДЫВАЕТСЯ ТЧК ОРДЕН ИМПЕРСКАЯ КОМЕТА ВЫСЫЛАЕТСЯ ГИММАС ОТДЕЛЬНЫМ ГРУЗОМ

4. ТЧК СЧЕТ ДОРОЖНЫЕ РАСХОДЫ ВЫСЛАТЬ АДМИРАЛТЕЙСТВУ

ИСПОЛН ЛЕЙТКМДР К. И. БАРНЕТТ И. Ф. @ ОТДЕЛ КАДРОВ АДМИРАЛТЕЙСТВО АВАЛОН

ЗА ИМПЕРАТОРА:

ТАНДОР К. КНОРР КАПИТАН И.Ф.

lt;КОНЕЦ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЙ ИНФОРМАЦИИgt;

АСХФ234812-19Е

* * *

— Всем постам занять места по посадочному расписанию! Всем постам занять места по посадочному расписанию! Пристегнуться для выполнения маневра в гиперпространстве…

Холодный и облачный Хефдон, третья планета умирающей звезды Гиммас, заполнила передние гиперэкраны Имперского эсминца «Жак Шнейдер» на восьмой день после отлета с Авалона. Корабль заглушил межзвездные генераторы и грохотал вниз к планете на одних гравитационных. На тесном мостике эсминца капитан Вилф Брим подался вперед в кресле между двумя рулевыми, прислушиваясь к топоту ног, глухому стуку герметических дверей и люков — это звездолетчики бежали на места по расписанию — и общей какофонии, сопровождающей возврат корабля из глубокого космоса. Для рулевого нет хуже лететь пассажиром, но хотя бы на этот раз не надо было тупо пялиться в переборку, пока корабль пробивает густую облачность.

Палуба слегка вздрогнула — Зину Корбейл в левом кресле поднял напряжение на приборах, готовясь нырнуть в клубящийся шторм, встречавший любой корабль при подходе к лежащей внизу базе Имперского Флота. Брим про себя хмыкнул. Корбейл — лейтенант-коммандер с родорианским акцентом таким густым, что хоть лопатой греби, имел и звание, и стаж куда выше, чем надо для командования простым эсминцем. Но катастрофическое сокращение кораблей Флота привело к тому, что немногие оставшиеся в строю корабли взяли под командование старшие офицеры. Сдерживать противника и одновременно отстраивать тяжело запущенный флот (и набирать экипажи кораблей, кстати) — это была только одна из мириадов проблем, вставших перед Великой Галактической Империей Императора Онрада V после недавнего объявления им войны. И не все эти проблемы исходили от его вечного противника — Лиги Темных Звезд.

— Гиммас-девятнадцать. Имперский борт Вэ девять восемь один на двадцать четыре от вас, — передала Сада Таканада диспетчеру девятнадцатого сектора.

Намного моложе Корбейла, миниатюрная Таканада выглядела как свежая выпускница Академии — хотя она была наверняка ближе к сорока семи годам Брима, чем к возрасту кадета.

— Понял вас. Имперский борт Вэ девять восемь один, — ответил диспетчер. — Продолжайте снижение и держите один ноль тысяча. Альтиметр девять два девять пять.

Брим слушал указания с неподдельным интересом. Подход к Хефдону у Гиммаса — это была рутинно трудная задача даже для такого космического волка, как Корбейл. Бури осложняли для рулевого самые простые задачи — например, просто сохранять курс. Когда позволяло движение, диспетчеры внимательно следили за приземляющимися судами, особенно небольшими. А учитывая, что станцию возродили очень недавно, движение все еще было несильным. И уж конечно, не тот бедлам, что был во время последней войны лет одиннадцать назад. При мысли об этом Брим качнул головой: чего бы не отдало сейчас Адмиралтейство, чтобы этот бедлам вернулся!

— Вэ девять восемь один, следуйте курсом два пять ноль два пять на посадочную полосу Синего-10 ноль один ноль радиальную.

Корбейл надел шлем.

— Я Вэ девять восемь один, выхожу на курс два пять ноль, — ответил он.

Пару тиков спустя погас огненный след входа в атмосферу, и кораблик тряхнуло в первом из знаменитых вихрей Гиммаса. Вскоре он уже продирался сквозь первый рваный слой облаков. Еще не меньше четырех слоев грязно-серых тяжелых туч выглянули снизу, и сама перспектива исчезла в полумраке зимнего дня планеты. Корабль входил в сплошную облачность, а Корбейл с Таканадой стали произносить обедню последней проверки.

— Сигналы?

— Проверены.

— Альтиметры?

— Выверены.

— Посадочные огни…

— Имперский борт Вэ девять восемь один, проверка связи, — прервала рация.

— Слышу вас отлично, — ответила Таканада. — Посадочные огни включены.

Корбейл был все сильнее занят приборами рубки. «Жака Шнейдера» швыряло, как лист под мельничным колесом, дождь с градом колотили в передние гиперэкраны и тут же обращались в пар на все еще раскаленных от входа в атмосферу кристаллах.

Брим включил держатели кресла и затянул плечевые ремни. В этом самом супе ему приходилось вариться уже тысячу раз.

— Сада, начинай проверку перед подходом!

— Десять градусов угол атаки…

— Есть десять градусов.

— Гравитормоза…

— Имперский борт Вэ девять восемь один! — снова вмешался диспетчер. — Снижайте скорость до один восемь ноль и спускайтесь до высоты пять тысяч иралов.

— Я Вэ девять восемь один, сбрасываю скорость до один восемь ноль и спускаюсь до высоты пять тысяч иралов. Зину, гравитормоза.

— Проверены.

Перекличка шла своим чередом почти до высоты две тысячи иралов, когда малыш «Жак Шнейдер» вынырнул из сплошной облачности в нарастающий ураган и летящий почти горизонтально снег — древний Гиммас поддерживал свою репутацию насчет погоды. Внизу, под полуденными сумерками, перекатывались покрытые ледяной шугой валы, один за другим яростно взметаясь возле узких дамб с пунктирами ламп Карлсона. Почти на грани видимости еле полз длинный товарный поезд, отбрасывая огромные искры. Все относительно — Брим знал, что эта гусеница каждый метацикл проделывает не меньше пятисот кленетов.

— Вэ девять восемь один, вы в шести кленетах от бакена, — объявил центр управления. — Сворачивайте влево девять семь один и выходите на приводной маяк на семнадцать ноль ноль. Вам разрешен подход по приборам один семь левая.

— Вэ девять восемь один, вас понял, — ответил Корбейл. — Спасибо, Центр.

Впереди из темного тумана проступила суша. Неясно поблескивали там и сям маяки, и дневной свет — если можно его так назвать — блеском обозначал паутину каналов. Точками выделялись на тусклой снежной равнине массивные башни реакторов с серебряными куполами. Брим покачал головой. Как будто последние одиннадцать лет сжались в несколько тиков. Чуть больше года назад вся гавань казалась полностью заброшенной, замерзшей и безжизненной. Теперь тысячи ламп Карлсона горели среди мириадов зданий и конструкций, что были погребены раньше под сотнями иралов снега.

— Центр управления сектора один девять борту Вэ девять восемь один: вам разрешена посадка на полосу три семь левая, боковой ветер один девять ноль, в порывах до один один двенадцать.

— Спасибо, Центр…

Корбейл пошел на посадку, и сквозь туман загорелась рубиновая точка — посадочный вектор. Еще через пару мгновений под ними полетела по гребням валов их собственная треугольная тень. Повинуясь отработанному годами инстинкту, Брим глянул на экран наружного обзора, оценивая расстояние, будто сам сидел за штурвалом. Генераторы взвыли — корабль чуть приподнял нос, и тут же огромные каскады белой воды взметнулись по сторонам корпуса, когда Корбейл поставил корабль на «гравитационную ногу», и на воде образовалась вмятина по форме корабля. На приборной панели загорелось четыре оранжевых огня — это Корбейл дал генераторам реверс, и хвост гравитационной волны взметнул впереди вал. Корабль затормозил и остановился в предписанных правилами двадцати пяти иралах над собственной ногой, потом медленно стал подаваться в сторону суши.

— Всем занять места по швартовому расписанию! — объявил динамик. — Швартовой команде приготовиться к швартовке!

— Отличная посадка, коммандер, — сказал Брим. Это не была простая вежливость. В исполнении Корбейла посадка казалась очень простой — в чем в большой степени и заключается искусство рулевого. Но на Гиммас-Хефдоне ничего просто не бывало. Это Брим знал — много лет назад он называл эту заледенелую базу домом.

Корбейл повернулся с широкой ухмылкой.

— Спасибо, капитан Брим. Я-то видал, как вы приводили когда-то эти капризные яхты Кубка Митчелла — так что ваши слова считаю комплиментом.

Брим кивнул, ощутив, что краснеет.

— Мне не приходилось сажать яхты на Гиммас, — ответил он.

Корбейл тем временем вел корабль мимо светящегося буя, подавая в сторону двух почерневших от времени монолитов, обозначающих вход в гавань сектора семнадцать. Этот погодный ужас и превращал замерзшую планету в такую совершенную базу для Флота. Никто, кроме военных звездолетчиков, сюда не сунется.

* * *

Пробираясь по лабиринту широких каменных каналов с цепочками гравибассейнов — на многих стояли суда со, всех концов Империи, — корабль Корбейла приближался к лесу больших портальных кранов и древнему массивному строению из почерневшего кирпича — ангару, где доводились для флотской службы недавно построенные корабли. Очевидно, что вскоре старая база снова будет занята строительством флота. По обе стороны канала тянулись эстакады, а по ним сновали машины всех видов и назначений. За крутым поворотом замигали бакены, отмечая пандус выступающего из воды гравибассейна. Сквозь пелену снега можно было разглядеть две закутанные фигуры на краю каменного волнореза — они зажимали уши от шума подходящего корабля. Который повыше явно был медведем с Содески, одетым в щегольскую папаху своей страны (высокая черная шапка, похожая на меховой домик), высокие сапоги из черной кожи, такой мягкой, что сбивались в гармошку на щиколотках, и длинную темно-бордовую флотскую шинель. У второго, в темно-синем плаще Имперского Флота, была на голове офицерская шапка и золотые шевроны на манжетах. Они оба замахали Корбейлу, который дал гравитормоза и точно ввел нос корабля в трубу Бектона, ведущую к пандусу гравибассейна.

На обсидианово-черном корпусе сновали туда-сюда палубные команды в сапогах с магнитными подковками и неуклюжих антирадиационных перчатках, открывая люки и активируя швартовые системы. Генераторы еще раз взвыли, снимая корабль с гравитационной ноги, и вот он уже оказался в бассейне. Внизу, на стенах, уже горели уверенным желтым светом огни генераторов швартовых лучей. Корбейл дал реверс, и швартовые лучи уперлись в порта корабля, осторожно подтягивая «Жака Шнейдера» к причальной стенке. Корбейл глянул на Таканаду, а та улыбнулась и кивнула в ответ, когда щелкнул замок трапа над мостиком, с шумом выходящего воздуха присоединясь к причальному порту.

— Приготовиться к переходу на местную гравитацию! — объявила Таканада, и шесть рубинов на верхней панели сменили цвет с красного на оранжевый. — Всем приготовиться к переходу на местную гравитацию!

Брим напрягся, глядя, как Таканада протягивает руку и касается по очереди всех шестерых огней, превращая их из оранжевых в зеленые. Живот скрутило секундным приступом тошноты, и Брим подавил импульс вскочить. За все годы в космосе он так и не привык к переключению — к этому мгновенному противному ощущению. Брим покачал головой, когда это ощущение миновало так же быстро, как появилось. Сколько людей вообще этого не замечают…

— Глуши генераторы! — приказал Корбейл изображению бородатого механика в объемном дисплее.

— Есть, капитан!

Тут же затихло жужжание, и впервые за все семь дней с момента старта корабля Брима охватила тишина. Они приземлились.

* * *

С Авалона Брим улетал в такой спешке, что спускался сейчас по трапу почти без багажа, уклоняясь от летящих туда-сюда по своим делам членов экипажа. Он плотнее запахнул шинель от порывов ледяного ветра и включил подогрев. Когда он сошел на причал, две фигуры, похожие на те, которые он заметил с корабля, выступили вперед. Он узнал их почти сразу.

— Доктор Бородов! — воскликнул он, сперва отдав честь содескийцу, который отсалютовал в ответ и тут же заключил Брима в традиционные медвежьи объятия.

— Вилфушка! — взревел медведь. — Похоже, ты где-то год отдыхал с тех пор, как я тебя последний раз видел!

Великий князь (доктор) Анастас Алексий Бородов был хозяином большого поместья в лесном и озерном краю возле Святой Громковы в Г.Ф.С.Г. «Планета-мать» всей Содески, а для Брима — наиболее близкое к семье понятие во всей его биографии. А еще Бородов был, быть может, самым крупным специалистом по двигателям во всей известной Вселенной. В петлицах его шинели виднелись черные кожаные значки Содескийского Инженерного Корпуса, а на погонах — три больших звезды генерал-полковника. Седеющие волосы большой морды были когда-то коричневыми, но белая шерсть уже сравнялась по количеству с каштановой. Чуть согнутый годами, он был лишь чуть выше шести иралов Брима, но в маленьких глазках за старомодными роговыми очками искрилась молодая живость и недюжинный ум. Огромные бакенбарды придавали ему очень профессорский вид, несмотря на большой влажный нос, от которого медведи всегда казались людям слегка комичными — если не довести их до гнева. Они были единственными теплокровными существами во всей галактике, которые получали удовольствие от зим Гиммаса. В конце концов, на родных планетах Великой Федерации бывало и похолоднее.

Широко улыбаясь, Брим высвободился из медвежьих объятий и тут же попал в плен к другому старому другу и учителю, ныне контр-адмиралу с двумя золотыми лентами — широкой и узкой — над манжетами темно-синей флотской шинели. Боспорус Голсуорси — такого сочетания темного лица, тонких и сухих губ, рябых челюстей и глаз, которые могли бы просверлить насквозь корабль, во всей Вселенной больше не было. Брим, хотя давно и превзошел его в искусстве вождения кораблей, все еще считал Голсуорси лучшим рулевым всех времен. Уроженец Аталанты, начавший службу наземным солдатом, бившийся в первой войне Империи с Лигой при Илепиллаге (сектор 974), Голсуорси был ранен в битве при Эммосе, а потом, нарочно потеряв медицинскую карточку, был переведен на Флот и стал рулевым, участвовавшим потом в уничтожении двадцати кораблей облачников.

— Хм, — сказал он, отдавая Бриму честь в ответ и вглядываясь, будто не может узнать. — Кажется, мы с Алексием когда-то провожали куда-то кого-то, кто был очень на вас похож.

Все трое звездных моряков встретились впервые на борту старого эсминца Т-класса К.И.Ф. «Свирепый» в самом начале службы Брима.

— Что интересно, адмирал, — подхватил Брим, сводя брови и изображая, что вспоминает, — я про кого-то такого тоже слышал. Если память мне не изменяет, какой-то вечный смутьян.

— И еще какой! — рассмеялся Голсуорси.

— Тогда это не я, — заявил Брим, поднимая глаза к небу. — Я и мухи не обижу.

— Вот это приятно слышать, — ответил Голсуорси. — К тому же, припоминаю, тот тип был лет на двадцать вас моложе.

— Девятнадцать, если быть точным, адмирал, — поправил его Брим, — Но кто считает?

— И вот мы снова здесь и все еще деремся на этой тытьчертовой войне, — проворчал Бородов. — Разница только в том, что ее будут называть Второй Великой войной, а мы дали жукидам из Лиги десять лет передышки.

Брим кивнул:

— И вроде бы они выжали из них все, что могли, доктор.

— И мы так слышали, — подтвердил Голсуорси. — А ты, Вилф, наверняка был среди тех, кто первым познакомился с их новым боевым умением. Так что мы с Алексием рвемся послушать о твоих приключениях в качестве наемника на Флюванне.

Брим улыбнулся, хотя снег жалил лицо.

— А я рвусь послушать о своем новом назначении, адмирал. И о новом корабле, генерал.

— Ага! — воскликнул Бородов, обращаясь к Голсуорси, и улыбнулся алмазными коронками. — Если он и перестал быть смутьяном, то любопытства ни капельки не растерял. — Он поглядел поверх очков и кивнул в сторону глайдера флотского синего цвета на пассажирской стоянке. — Пошли, Вилф Анзорович! Сначала мы тебя забросим в гостиницу для прибывающих офицеров, чтобы ты хоть ополоснулся. А потом за кубком старого логийского в баре мы с Боспорусом много чего нового тебе расскажем. Может, даже и такого, чего тебе слышать не хотелось бы.

— Скоро нам понадобится все «новое», до чего только сможем дотянуться, — ответил Вилф, направляясь к глайдеру. — Поскольку пока что, судя по тому, что видел я от облачников на этой Второй Великой, с ними будет так трудно, как еще никогда не было.

Период, который Брим и многие его современники уже назвали Второй Великой войной, существовал только как название. На самом деле это было всего лишь логическое продолжение давней борьбы, в которой одиннадцать лет назад наступило временное затишье — когда в стандартном году 52000 отрекся от престола император Негрол Трианский, был заключен предложенный Лигой Гаракский договор и наступило перемирие до его ратификации.

Вскоре после этих судьбоносных событий Империя оказалась разделенной на два враждебных лагеря — группа усталых от войны капитулянтов и группа не менее усталых от войны сторонников вооруженной борьбы. Капитулянты вскоре объединились во влиятельный Комитет Межгалактического Согласия (КМГС). Сторонникам же вооруженной борьбы — включая различные военные и ветеранские организации — приходилось сосредоточить свои усилия на повседневных задачах, таких, как защита дальних рубежей Империи. И потому они медленно, но верно теряли политическое влияние на всех уровнях, и вскоре после яростных дебатов договор с Лигой — уже подписанный императором Негролом Трианским — удалось продавить в Имперском Парламенте усилиями главы КМГС Пувиса Амхерста. После этого он был формально ратифицирован Императором (тогдашним) Грейффином IV за два дня до праздника конца года в Авалоне, в. 52000 году.

Под громкие протесты Адмиралтейства и шумные отставки Имперский Флот начал в 52001 году быстро сокращаться (почти до исчезновения), согласно жестким срокам, оговоренным новым договором. Каждый из бывших противников назначил наблюдателей за разоружением другого. После двух последовавших сокращений Имперского Флота в 52002 и 52003 годах оставшиеся не у дел ветераны организовали «Марш на Авалон». Почти все они мирно разошлись, когда Парламент зарубил денежные выплаты, рекомендованные Грейффином IV; остальные, более стойкие, были насильственно выдворены специальным отрядом морпехов с эмблемой КМГС на рукавах и ведомым лояльными к КМГС офицерами.

После следующего сокращения Флота в 52004 году он стал соответствовать требованиям договора и оказался самым малочисленным за всю историю Империи. За полгалактики от Авалона, на Тарроте, Пувис Амхерст лично подтвердил аналогичное сокращение сил Лиги, но рассеянные по галактике звездоплаватели, оставшиеся верными Империи, знали, что утверждения Лиги мало чем отличаются от полной фальсификации. К несчастью, грохот пацифистских эмоций, захлестнувший Империю, хотя и охватил самых эмоциональных и несведущих, был политически непреодолим. И пока Лига тайно отстраивала новый и куда более мощный флот. Империя погружалась в бессилие.

В году 52005-м в результате трехлетнего исследования, проведенного лучшими силами Междоминионного Комитета по Репарациям, появился доклад, определяющий сумму в 132 млрд. кредитов, которые Лига должна погасить в ближайшие десять лет. Министр иностранных дел Лиги Зугард Гроберманн пообещал, что «сумма будет рассмотрена», но дальнейших действий не последовало.

В 52006 году Конрад Игно, антилигийски настроенный президент Бета Яго, был убит неизвестным во время традиционного праздника середины года. Ханна Нотром, министр общественного согласия Лиги, отвергла любые подозрения о причастности к этому акту, а вскоре после этого Верховный Совет Лиги принял закон о запрещении политических убийств, чем подтвердил раз и навсегда свои миролюбивые намерения.

В начале 52007 года изгнанный Негрол Трианский напечатал свою наполовину биографическую книгу под названием «Угаст Ниефт» как формальную декларацию истинных целей Лиги. В середине авалонского лета союзники Лиги аннексировали все планеты звездной системы Гаммиль по просьбе пролигийски настроенного канцлера И. Б. Гроенлжа. К концу года лоббисты КМГС в Имперском Парламенте пробили закон Кавира-Вилво, положивший жесткие ограничения строительству Имперского Флота.

В первые дни 52008 года изгнанный Негрол Трианский с триумфом вернулся на Таррот и взял в свои руки бразды правления Лигой, одетый в запрещенный черный мундир контролера. Не прошло и месяца, как Конрад Зорн, знаменитый галактический путешественник и промышленник, был найден убитым после того, как высказал в адрес Лиги обвинения, что она тайно расширяет свой космический флот. К середине года Трианский аннулировал долг Лиги по репарациям и снова ввел обязательную военную службу для всех граждан Лиги. В конце лигийского Фестиваля Завоеваний 52008 года по стандартному календарю Империи) экспедиционный корпус контролеров оккупировал планеты Торонда и посадил на трон сочувствующего Лиге Рогана Ла-Карна. Вслед за этим был объявлен «вечный союз» Лиги и Торонда.

Где-то в середине 52009 года Зугард Гроберманн и Ханна Нотром объявили о присоединении планетной системы Затиан в результате плебисцита. И почти сразу Негрол Трианский направил серьезное предупреждение доминиону Флюванна насчет обращения с проживающими там гражданами Лиги.

В начале 52010 года после многих сорванных КМГС попыток защитить важный для Империи доминион Флюванна (поставщика почти ста процентов кристаллов для двигателей Флота Империи) Император Грейффин IV сформировал Имперский Добровольческий Корпус (ИДК) из первых одиннадцати крейсеров типа «Звездный Огонь», «сдав в аренду» флювийцам на год не только корабли, но и их экипажи. Вскоре после этого силы Лиги вторглись в систему Бета Яго и оккупировали ее, игнорируя протесты всей галактики. Еще через два месяца под громогласные чудовищные обвинения Трианский объявил войну Флюванне, и это была искра, из которой вновь разгорелась война.

И до середины 52011 года КМГС через Имперский Парламент эффективно ставил палки в колеса осуществлению договора о взаимопомощи между Флюванной и Империей. Но после отречения Грейффина IV Императором стал Онрад V и тут же объявил войну Лиге, а силы ИДК уничтожили огромный форт Лиги в районе Зонги, отбросив. Трианского с его завоевательными планами на год назад. В течение месяца новый Император расформировал ИДК и своим указом вернул проверенных в бою космонавтов в Имперский Флот, который спешно укреплялся ветеранами в предвидении неизбежной битвы за Авалон. В авангарде этого исторического возвращения был Вилф Брим — начальник уничтожившего Зонгу отряда.

* * *

После роскошно долгого душа и бритья в такой просторной ванной, что там даже можно было повернуться, Брим натянул единственный бывший с ним чистый мундир и вышел в вестибюль. Там под низким потолком отдыхали офицеры в мундирах всех родов войск — кто подремывал в поцарапанных креслах, кто смотрел новости на дисплеях, потягивая крепкое зелье из трубок. Как и все вестибюли, виданные Бримом в несчетных офицерских гостиницах, этот был весь выкрашен в те же два тона скучной зелени. Это был один из двух способов избежать невыносимой скуки одинокой комнаты, где еле помещалась койка. Брим выбрал другой…

— Бар дальше по дороге, капитан, — проницательно сообщил дежурный у стола. — Глайдер вызвать?

— Спасибо, космонавт, — ответил Брим. — Но знаете, после недели в эсминце…

— Ясно, сэр, — улыбнулся старшина. — Предпочитаете пройтись. Я это понимаю. Значит, с полкленета по штирборту. Мимо не пройдете.

Брим кивнул и направился к двери.

Если вы не любитель снега — в промышленных масштабах, — то Гиммас-Хефдон мог предложить вам лишь работу и выпивку — в тех же масштабах. Бары для военных всех рангов были велики и все равно переполнены.

Ветер на улице уже чуть стих, и снег валил не так густо. Брим ответил на приветствие матроса, управлявшего одним из вездесущих на Гиммасе снегоочистителей — машинка скрежетала и скрипела, очищая край стоянки глайдеров, — и пошел по улице, скрипя сапогами по свежему снегу. На Гиммас-Хефдоне запахов нет, подумал он в миллион первый раз, шагая сквозь ватную тишину. Они все тут замерзли уже столетия назад.

Впереди сквозь легкий снегопад улица сужалась в перспективе уменьшающихся кругов света от ламп Карлсона, выставленных с военной точностью по разделительной линии. Древние склады, один больше другого, нависали по ее сторонам потемневшим напоминанием о былом могуществе Империи. Все же кое-где в их окнах был свет. Полуразрушенный Имперский Флот Онрада V возрождался вновь после десяти лет намеренного небрежения, устроенного организацией предателей — Комитетом Межгалактического Согласия.

Невидимый, прогрохотал за облаками наверху звездолет, включивший гравитаторы на полную взлетную мощность. Брим рассмеялся про себя, вспомнив свои первые дни на базе желторотым младшим лейтенантом, только что из Академии на благодатном Ариэле. Отвыкнув за четыре стандартных года от мерзкой погоды родной Карескрии — одной из самых бедных провинций Империи, он тогда был совсем не готов к суровому климату Гиммаса. И все же в конце концов привык считать базу своим домом. Свою родную Карескрию он определенно ни в каком смысле домом не считал. К тому же тогда здесь была Марго…

Он тяжело вздохнул в снежную тьму, такую же, как в ту ночь семнадцать лет назад, когда он впервые встретил Ее Безмятежное Величество, Марго Эффервик, Принцессу Эффервикских Доминионов и двоюродную сестру Онрада, нынешнего правителя Империи. Обычная была вечеринка в кают-компании К.И.Ф. «Свирепый». Она тогда была лейтенантом — и звание это получила за дело, как он быстро узнал. И если эта высокая и пышная женщина даже и не была самой красивой из всех, кого он видел, все равно его тянуло к ней непреодолимо. И после всех этих лет он видел как сейчас, какой она была в тот вечер: продуманный беспорядок золотых волос и влажные выразительные голубые глаза, искрящиеся незаурядным умом. Кожа почти до боли гладкая, чуть тронутая розовым на щеках. А когда она улыбалась, брови ее изгибались так, что глаз не оторвешь. Влажные губы, длинные лепные ноги, небольшие груди и…

Брим прикусил губу.

Любовниками они стали не тогда, когда влюбились, а много позже. Она была принцессой Эффервика, самого влиятельного доминиона Империи, а он — простолюдином из самого глухого сектора, который только можно было себе вообразить. На какое-то время эту пропасть перекрыло отчаянное безумие галактической войны, но вскоре реальность взяла свое. Политическая необходимость потребовала брака принцессы Брима с Роганом Ла-Карном, бароном Торонда, дабы укрепить связь между этим палатинатом и Империей.

Впоследствии наперекор звездам любившие друг друга так и тянули этот непонятный роман, наполненный долгими ожиданиями и редкими встречами, озаренными вспышками страсти. Какое-то время это работало — даже после того, как эрзац-мир вынудил возвращение к «нормальным» канонам класса и положения в обществе. Но время, расстояние, ребенок… И потом — Марго пристрастилась к разрушительному наркотику облачников — тайм-траве, и в конце концов в душе Брима остался только глубокий рубец там, где раньше была боль. Он даже не знал, жива ли еще Марго.

Мимо прошли навстречу друг другу две одинаковые колонны грузовиков, у которых из-под брезента выпирало что-то большое, двигатели взметали снежные вихри. Секунда — и колонн не стало. Их поглотили ночь и снег, будто их и не было. Огромные гравиглайдеры даже следов на снегу не оставили.

Брим фыркнул. Эти грузовики — точно как они с Марго, подумал он, стряхивая снег с лица. Как и не встречались. И даже их жертва, принесенная ради Империи, обернулась ничем, потому что, несмотря на брак, связавший Ла-Карна с Императорской семьей, этот самодовольный кретин в конце концов стал союзником Лиги Темных Звезд и перетащил Марго на сторону врага — по крайней мере с точки зрения тех, кто следил за подобными событиями. И так было до одного момента почти месяц назад, когда Марго бросила на чашу весов свою жизнь, чтобы спасти жизнь Брима, а потом исчезла из Вселенной в сокрушительном взрыве гигантского форта.

Сжав зубы, он выбросил эти мысли из головы. Как бы ни хотелось ему иного, сейчас он ничего не мог сделать для Марго Эффервик Ла-Карн, а неотложных дел, которые надо обмозговать, много, и его новое назначение в этом списке было не последним…

— Эй, Брим! По Гиммасу только медведи ходят, когда можно ездить!

Голос резко вернул его к настоящему. Рядом у тротуара стоял глайдер с открытой дверцей. Внутри, озаренный только огнями приборной панели, виднелся длинный и тонкий нос с огромными усами. За всем этим просматривались слезящиеся глаза и тощее лицо Марка Валериана, главного конструктора «Звездного Огня», давшего имя целому классу легких крейсеров, сделавших революцию в космической войне. Брим считал, что Валериан вообще лучший конструктор своего времени.

— И карескрийцы, Марк, — ответил он, весело ухмыляясь. — Мы тоже малость тронуты, как медведи.

— За это мы и выпьем, — подхватил Валериан. — Всякий, кто водит гоночные корабли моей конструкции, должен быть тронутым.

Брим усмехнулся, а мысль его мгновенно вернулась на много лет назад. Да, наверное, у него шариков не хватало, когда он сел за штурвал гоночной яхты Валериана. Кажется, это было в другой жизни, а на самом деле всего несколько лет назад — в 52005 году, если память ему не изменяет. Это когда содескийская медведица-физик У. В. Попова разработала теорию отражательного сверхсветового двигателя. Основанная на темной (в те времена) специальной теории номер шесть Шелдона Тревиса, гипотеза Поповой открыла дорогу целому новому поколению звездолетов. В нормальной ситуации от такой радикально новой гипотезы и до практической реализации прошли бы годы и годы экспериментов. Но благодаря потрясающему успеху на ежегодных скоростных соревнованиях звездолетов — гонках на Кубок Митчелла, содескийские работы над отражательным двигателем пошли таким темпом, что через три года все имперские гоночные яхты ходили под новым двигателем, и тогда имперские рулевые во главе с Бримом завоевали кубок в вечное владение — а тем временем разработки Лиги шли по обычному пути. Это загадочное достижение технологии вместе с одновременной разработкой Валерианом классического Шеррингтонского «Звездного Огня» всего через несколько лет дало один из тех результатов, что меняют ход истории.

И вопреки легендарной репутации «Звездного Огня», ничего мистического в конструкции Валериана не было. Просто прямое слияние всех последних технических достижений в одну машину, с ее сверхсовременным двигателем из Красны-Пейча, со всеми усовершенствованиями, которые дал опыт гонок на Кубок Митчелла. В случае «Звездного Огня» все пришлось в нужный момент — редкий случай в истории развития звездолетов и двигателей…

— Псих ты или нет, а в бар я тебя отвезу, — заключил Валериан, выдергивая Брима из воспоминаний. — Составишь мне компанию?

Брим задумался. Опять сегодня не придется тренироваться.

— Договорились, — сказал он, залезая в тепло салона. — И, кстати, о психах: какой новый тип корабля затащил тебя на этот раз на Гиммас? Тем более что дома на Шеррингтонских верфях на Лисе сейчас лето.

— «Звездные Огни», — ответил Валериан, трогая глайдер вперед. — По крайней мере пока что. Брим повернулся и нахмурился.

— «Звездный Огонь» ты спроектировал уже много лет назад, — сказал он. — Так что, ничего нового?

— Ну, мы на Лисе мусолим сейчас пару-тройку новых идей, Брим, — протянул Валериан, слегка улыбнувшись. — Но я не сказал — «Звездный Огонь», я сказал — «Звездные Огни». — Он подмигнул, выезжая на круговую дорогу, обрамленную скелетами деревьев, уже много сотен лет мертвыми. — Новые «Звездные Огни». Вроде истребителей «Марк-1C».

— Истребителей? Марк, «Звездные Огни» — это легкие крейсера, но не истребители.

— «Один С» — истребители, Брим, можешь мне поверить, — рассмеялся Валериан. — С обычными «Звездными» у них только корпуса одинаковые. Одна рубка. Никаких средств для долговременного крейсирования. Я там каждый кубический ирал забил усилителями для новых разлагателей.

— И разлагатели новые?

— А то как же — 425-миллиираловые.

— За каким чертом? — спросил Брим, выходя на снег. — Я думал, что больше 406-миллиираловых не делают.

— Уже делают, — ответил Валериан. — И новые «1C» несут их четырнадцать на семи башнях. Сверхфокусированные, вот как. Мы купили технологию у «Теобольд, Интерспейс» с Ликсора.

Брим придержал для друга дверь бара, и его обдало знакомыми теплыми запахами. Запах тысячи сортов камарговых сигарет смешивался с запахом хогга-пойи, выпивки, духов и самой жизни.

— Нейтралы чертовы, — засмеялся он при упоминании «Теобольд Интерспейс». — Эти ликсорские жукиды делают — и сбывают — оружия больше, чем вся галактика. Они такие миролюбивые, что меня от них чуть не тошнит.

— Это ты прав, — согласился Валериан. — Зато они стреляют меньше других.

— Эту работу они оставляют покупателям, — сказал Брим, отдавая шинель стройной старшине-гардеробщице. — Вроде этих тытьчертовых облачников.

— И нам тоже, — напомнил Валериан. — Насколько я понимаю, тебе эта покупка понравится.

— Если она лучше гробит корабли облачников, я ее просто полюблю, — мрачно отозвался Брим. — Те гады, с которыми мы дрались у Флюванны, заставили нас попотеть.

Сквозь древнюю деревянную арку были видны Бородов и Голсуорси, и Брим направился к ним.

— Тебе на «1C» не только разлагатели понравятся, — заверил его Валериан.

— Почему-то я в этом почти не сомневаюсь, — бросил Брим через плечо. — Еще и старое логийское, например. Спасибо, доктор, — сказал он, принимая бокал. Понюхав его содержимое, Брим воскликнул:

— Класс! — и посмотрел на просвет на отлично сделанную имитацию камина — на мертвом Гиммасе дрова стоили баснословных денег.

— На вкус не хуже, чем на вид! — подхватил Валериан, отпивая из бокала, который ему протянул Голсуорси. — Еще раз доказывает, что медведи — прирожденные искусники не только с двигателями.

— Приятно, когда тебя ценят за действительно важные вещи, — с легким смешком сказал Брим. — С хорошим логийским ни одна двигательная система не сравнится.

— Кстати, о важном, — прервал его Голсуорси.

— Вот так сразу говорить о работе? — насмешливо прищурился Валериан.

— О войне, — поправил его Голсуорси.

— А для меня война и есть работа, — вяло бросил Брим, наполняя вновь свой бокал из свежего графина, бесшумно поставленного матросом-официантом. После шести дней на сверхсветовой в тесном эсминце путешествие начало сказываться.

— Военная работа — это и есть то, о чем нам надо поговорить, Брим, — вдруг стал серьезным Голсуорси. — Всем нам.

— Собрание, к порядку! — провозгласил Бородов, поднимая бокал. — За Его Величество Оранда Пятого!

— За Оранда Пятого! — подхватили хором остальные. — Да продлится его правление!

— Итак, Брим, — начал Голсуорси, садясь, — мы все трое тут собрались специально, чтобы помочь тебе в твоей новой работе. Что ты хочешь услышать прежде всего?

Брим сел и подумал. Вино приятным теплом отзывалось в животе, и одолевала усталость. Будь его воля в самом деле, он бы хотел услышать, как ему добраться до своей комнаты и придавить ухо пару метациклов.

— Ладно, — хмыкнул он. — Марк мне по дороге намекнул про эти «1C». Так что я полагаю, мне надо будет на таком летать.

— Это ты правильно понял, — улыбнулся Голсуорси. — Но летать — это далеко еще не все.

— Этого я и боялся, — упавшим голосом сказал Брим. — Вся эта фигня насчет командира крыла, значит.

— Именно! — Голсуорси рассмеялся. — Вся эта фигня насчет командира крыла. Ее ты и хочешь услышать?

— А у меня есть выбор? — спросил Брим.

— А как же! — отозвался Голсуорси. — Можем поговорить о твоих новых обязанностях в должности командира крыла. Итак, что ты выбираешь?

Брим улыбнулся, сдаваясь.

— Ладно. Как насчет ввести меня в курс моих новых обязанностей, адмирал?

— Вот! Разумное решение, Вилф Анзор! — громыхнул Бородов.

— Он всегда умел сделать правильный выбор, — с деланной серьезностью подхватил Валериан.

— Все не так плохо, как ты думаешь, Брим, — утешил его Голсуорси. — Ты много времени еще проведешь в рубке звездолета, можешь мне поверить. Просто у тебя будут еще и другие обязанности, и не менее важные, чем кораблевождение. И тебе ничего не придется делать такого, чего ты еще не делал на базе ИДК в Варнхольме для нашего друга Бакстера Колхауна. В основном следить, чтобы работа делалась, а люди не попадали в переплет. У тебя ведь это на Флюванне выходило отлично?

Брим пожал плечами:

— ИДК — это было совсем особое дело, адмирал. Все ветераны с многолетним опытом. Организовать базу на Флюванне мог бы кто угодно — особенно с помощью шефа Барбюса.

— Шефа ты получишь, как только мы его сможем привезти, — заверил Голсуорси. — Именное повеление Императора.

— И это все, к чему сводится работа командира крыла? — прищурился Брим. — Все как на Флюванне?

— Есть несколько отличий, — ответил Голсуорси. — На этот раз всю работу «командира» ты будешь выполнять официально.

— И?

— Ну, опытных экипажей в твоем распоряжении не будет, как на Флюванне. На этот раз тебе придется строить организацию с нуля — и следить за обучением людей. Мы тебе дадим лучших, которых сможем заполучить, но если не считать личной одаренности, их ни в каком смысле боевыми силами не назовешь. И ты это из них сделаешь.

— И? — еще раз спросил Брим, вздрогнув. Он ждал чего-то вроде этого.

— И, — ответил Голсуорси. — И Бакстера Колхауна на этот раз не будет, чтобы снять у тебя груз с плеч, когда ты все сделаешь. Это назначение постоянное — насколько вообще бывает постоянное на Флоте.

Брим кивнул, и в это время Бородов снова наполнил его бокал.

— Где? — спросил он. — Здесь?

— На Авалоне.

— На Авалоне? — с облегчением воскликнул Брим. — То есть на том Авалоне, который…

— Который есть столичная планета Империи — или по крайней мере на орбите над ним. Это тебе уже не сложно понять?

— Не сложно, адмирал, — согласился Брим.

— Я сам за это голосовал бы, а если надо, и результаты подделал бы, — вставил Валериан. Брим хмыкнул:

— Крыло 30 космической обороны, адмирал?

— Так его называли в ту войну, — кивнул Голсуорси. — Расформировано в результате Гаракского договора. Сейчас в нем две эскадрильи: 32 и 610. Эскадрилью 32 я уже отправил на новые спутниковые базы под командованием коммандера Карен Рэмси. Вы с ней встречались в Аталанте.

— Карен Рэмси, — кивнул Брим. — Помню. Отличный рулевой, если мне память не изменяет.

— И организатор тоже, — добавил Голсуорси. — К сожалению, в рубке из нее командир эскадрильи неважный. Слишком много уделяет внимания полетам строем — из тех дурацких идей, которые проталкивал КМГС, когда его все слушали. Форма выше функции — звучит красиво, но войны выигрывать не помогает. — Он пожал плечами. — В общем, теперь это твоя проблема. Она сейчас гоняет шестнадцать крейсеров класса «Непокорного» в тренировочных полетах по четверкам. Вам с ней придется долго еще общаться по КА'ППА-связи, потому что ты тут застрянешь, помогая создавать эскадрилью 610с нуля.

— А этой эскадрильей кто будет командовать? — потребовал ответа Брим. — У меня есть настоятельная рекомендация, если вы еще никого не назначили.

— Тоби Молдинг тебя устроит? — ухмыльнулся Голсуорси.

Брим расхохотался.

— Поскольку его я и хотел рекомендовать, — сказал он, — я категорически согласен..

— Он еще там занят свертыванием ИДК, — сказал Голсуорси. — Но мы его вытащим сюда, как только Колхаун его отпустит. Я все свои обы извел, чтобы он назначил тебя сразу же.

— Обы? — переспросил Брим.

— Обязательства, — объяснил Голсуорси. — Он мне задолжал парочку за поддержку его ИДК на Флюванне.

— Кажется, я тоже вам пару-другую обов задолжал, — признал Брим.

— Оплатишь, — заверил его Голсуорси. — Тебе придется самому много времени командовать шестьсот десятой.

— Летать будем на «1C»? — спросил Брим.

— Их там пятнадцать, — сообщил Голсуорси. — Три из четырех в полете и два у тебя в резерве. Брим нахмурился:

— Если я не ошибся в счете, адмирал, — сказал он, — одного «Звездного Огня» почему-то не хватает.

— Ты не ошибся, Брим. Но насчет третьего резервного корабля пусть тебе расскажет братец Валериан.

— П-7350, — сказал конструктор. — Имен истребителям не дают. Это первый корабль из серии «1C» — согласно производственному плану. И он находится здесь, на сборочном стапеле ближе чем в кленете отсюда. Привел его сюда заводской экипаж. Уже неделю они его проверяют, а завтра и мы на него посмотрим.

— И П-7350 тоже твой, Вилф, — добавил Голсуорси. — За него и за его экипаж отвечаешь ты лично, пока будешь формировать новую эскадрилью, так что успеешь как следует посидеть в левом кресле, пока ты на Гиммасе. Когда попадешь наконец на Авалон, от тебя ожидается, что ты при первой возможности будешь бросать в бой все свои корабли.

Брим рассмеялся.

— Мне это нравится, — язвительно сказал он. — А то я так легко начинаю скучать…

— Это тебе не слишком грозит, Вилф Анзор, — заметил Бородов. — Если правда то, что сообщает наш друг Николай Януарьевич.

— А что говорит Ник? — спросил Брим.

— Затишье продлится, лишь пока Трианский не восстановит то, что ты взорвал вместе с фортом в Зонге. А тогда — бабах!

— Не нужен ни Ник Урсис, ни тем более вся содескийская разведка, чтобы ручаться: нашему другу Вилфу скука на Авалоне не грозит, — сказал Валериан. — КМГС поднимет вонь до небес насчет нападения Брима на наш собственный линкор.

— Ага, Брим, — добавил Голсуорси, скривившись. — Как-то до сих пор было слишком тихо, учитывая, что ты уничтожил К.И.Ф. «Королеву Элидиан» со всем экипажем на борту. Пусть даже этот экипаж был сплошь предатели из КМГС.

Брим тоже скривился.

— Если не считать этих несчастных паразитов из КМГС, никому не было хуже, чем мне, когда я разносил Имперские корабли у Зонги. Но…

— Но, — перебил Голсуорси, — тогда ты не служил в Имперском Флоте. Так?

— Так, адмирал, — подтвердил Брим. — Я в это время был наемником во флоте Флюванны.

— А жукиды из КМГС на борту «Королевы» не пускали тебя к космическому форту Лиги, — добавил Валериан.

— Значит, «Королеву» надо было уничтожить. Так, Вилф Анзор? — заключил Бородов.

— Очень на то похоже, доктор Бородов, — сказал Брим. — Но все равно это было ужасно. — Он покачал головой. — Старушка «Королева»… Много лет это был самый большой, быстрый и самый красивый военный корабль. Когда я был пацаном, она уже была символом Флота.

Брим скрипнул зубами и уставился в бокал, будто темная жидкость могла укрыть его от безжалостных воспоминаний. Месяц прошел, а он все не мог забыть свое решение уничтожить этот исторический корабль. И не из-за экипажа предателей, который погиб вместе с ней.

Когда он поднял глаза, все остальные все еще смотрели на него.

— Ходили слухи, что в этой битве какую-то роль сыграла Марго Эффервик, — осторожно заметил Бородов.

— Верные слухи, доктор. Как это ни безумно звучит, она была в форте почти все время нашей атаки. Когда мы выломали двери, где ее держали в плену — с согласия ее жукидского супруга, — она сумела выйти в одну из рубок связи форта и дала сообщение. На мостике «Звездного» ее, наверное, все видели у меня на дисплее. Надя Труссо — она была у меня на «Звездном» старпомом — смотрела прямо на нее, когда Марго сказала нам, куда засадить торпеды.

— То есть это Марго сказала тебе, в какую точку форта бить? — недоверчиво спросил Валериан.

— Именно она и никто другой.

— Но… если не врут, всего за месяц до того она была крупной приманкой, когда тебя хотели убить в Мажоре…

— Так это выглядит для большинства.

— Почему-то я сомневаюсь, что ты с этим согласен, Вилф, — сказал Голсуорси.

Брим мрачно пожал плечами. Вино и усталость одолевали его все сильнее.

— Вряд ли важно, кто что вообще тут думает, — ответил он и устало качнул головой. — Очень вряд ли она выжила, когда взорвался форт. Этот тытьчертов взрыв хорошо потрепал «Звездного», а мы уже были прилично далеко, когда фронт взрыва дошел до нас. А так близко, как была она… Ну, в общем, если она не сумела найти укрытие в том скоплении астероидов, то сейчас от нее остались только свободные ионы.

— Может, госпожа Удача оказалась к ней добрее, чем ты думаешь, — предположил Бородов.

— Вы что-то знаете? — спросил Брим, оживляясь вопреки свинцовой усталости. Старший медведь кивнул.

— Когда до меня дошли первые сведения относительно принцессы, — сказал он, — я предпринял некоторые… расследования по каналам содескийской разведки. — Он улыбнулся. — Иногда титул великого князя себя оправдывает.

— И вы узнали?.. — надавил Брим, теперь совсем стряхнувший сонливость.

— Сперва почти ничего, мой друг, — ответил Бородов. — До прошлой недели не было ничего, что могло бы дать надежду увидеть ее живой.

— А что вы узнали на…

— На прошлой неделе, Вилфушка, всплыли слухи в отдаленной части галактики о какой-то золотоволосой «принцессе», проследовавшей старыми торговыми путями несколько недель назад после твоего рейда. — Он вздохнул. — Не слишком много, чтобы искать дальше, но достаточно, чтобы не угасло пламя надежды, верно? Особенно если учесть, что, по некоторым сообщениям, с ней был ребенок.

— Все что угодно лучше, чем уверенность в ее смерти, — серьезно сказал Брим. — По крайней мере так есть шанс.

— Шанс, — повторил Бородов, и глаза его будто заглянули в другое время. — Странно, — протянул он. — Я помню вечер вашей встречи, будто это было вчера. Мы тогда были в кают-компании «Свирепого» — Николай Януарьевич и я. — Он задумчиво покачал головой. — Как-то мне казалось, будто Вселенная не допустит, чтобы такая красота встретила такую горькую судьбу.

— Спасибо, — сказал Брим, наполняя свой бокал. Марго Эффервик больше не было в его жизни, и так и надо было держаться дальше, иначе остаток своих дней он будет лунатиком, тянущимся к памяти о ней, как к луне. — И как там Ник? — спросил он.

— А он как раз тобой интересовался, — ответил с улыбкой старый медведь. — Судя по письмам, он сейчас всю жизнь посвятил каким-то разведывательным проектам.

— Ник? В разведке?

— А что? — поднял брови Бородов. — Ты же знаешь, как он любит теоретическую работу.

— И чем именно он сейчас занят? — спросил Брим. — Я как-то никогда не следил за его интересами.

— Любопытно, — посерьезнел Бородов. — Что именно он там делает — я точно не знаю. Но ты можешь припомнить, как он интересовался системами дальнего наведения. Когда он последний раз приезжал ко мне в имение под Громковой, мы немного поговорили про системы на базе КА'ППА-связи, которые могут триангулировать несколько пучков с невероятной точностью. Я думаю, что он занимается чем-то в этом роде. Но кто знает? — Бородов рассмеялся. — Как он сам говорит: «Если не хочешь, чтобы узнали твои враги, не рассказывай друзьям». Так что мы говорили совсем о другом…

Дальше разговор пошел вразброд — четырем ветеранам выдался один из редких мирных моментов, когда можно вспомнить старые дела и другие места. Лига Темных Звезд императора Негрола Трианского была противником свирепым и безжалостным. Скоро она вновь двинется войной на цивилизованные области галактики — и тогда время останется только на битву. Сегодня еще оставалось во Вселенной немножко времени для отдыха. Очень немножко…

* * *

Брим проснулся от настойчивого журчания коммуникатора на тумбочке. От вчерашнего вечера мало что он мог припомнить — кроме того, что крупно перебрал. Щелкнув кнопкой, он услышал голос Марка Валериана:

— Пошли смотреть звездолет, Вилф.

— Марк! — простонал Брим затемненному дисплею. — Сейчас же полночь!

Окошко комнаты было абсолютно темным.

— А на Гиммасе — какая разница? — спросил Валериан.

— И как это у тебя похмелья нету? — жалобно спросил Брим.

— Есть, есть, — заверил его Валериан. — Но на холоде оно долго не продержится. Брим против воли рассмеялся.

— Могу поверить, — сказал он. — Ладно, буду внизу через пару циклов. Ты в вестибюле?

— Нет еще, — ответил Валериан. — Я пока у себя. Но когда ты стащишь свои кости вниз, я там уже буду.

Не прошло и метацикла, как они вдвоем перли сквозь летящий снег в дребезжащем глайдере, оставшемся явно от начала предыдущей войны. Печка не работала, и пар облаками поднимался от чашки кф'кесса, которую держал в перчатках Брим. Валериан в одной руке держал точно такую же, а другой вел машину. Ездить с ним — это никогда не бывало скучно. Как во встречном бою. Выходя из его машины, Брим всегда ощущал прилив адреналина и снова начинал ценить жизнь.

— Ты говорил, что новый «1C» пригнали из Бромвича всего неделю назад? — спросил он.

— Неделю назад — это точно, — ответил Валериан, сворачивая за угол на полной скорости и чуть не задевая твердый бетонный фундамент лампы Карлсона, — но не с завода в Бромвиче. Его построили в секторе астероидов Карескрии, где шахты. На одном из тех секретных заводов, что старый император Грейффин IV построил пару лет назад.

— Заводы в Карескрии? — удивленно спросил Брим. — Там же ничего не производят, кроме нищеты и детей. Я-то знаю, это мой родной сектор Империи. По крайней мере был им, пока я не сумел удрать, — А, — ответил Валериан. — Чуть не забыл. Ты же и в самом деле карескриец, хотя и говоришь по-другому. В общем, Грейффину, видно, осточертела эта отсталость Карескрии, и он там заложил несколько секретных комплексов для строительства военных кораблей.

Убрав обе руки с румпеля, он смахнул лед с ветрового стекла, проезжая мимо ржавеющих и засыпанных снегом останков рухнувшего звездолета — одного из сотен, усыпавших обширные поля вокруг верфей Гиммаса. Остатки кораблей — имперских и вражеских — были результатами несчетных безуспешных попыток Лиги вывести базу из строя.

Брим попивал кф'кесс, обжитая рот горячей сладостью.

— Карескрия, — задумчиво протянул он. И мысли его ушли в давно прошедшие времена его юности в этом Вселенной забытом регионе — до того, как была уничтожена его семья в одном из внезапных нападений Лиги, с которых началась предыдущая война. В те времена единственной отраслью промышленности Карескрии были шахты на астероидах. Водить звездолеты Брим научился, пилотируя печально известные карескрийские рудовозы — списанные военные сухогрузы с огромными двигательными отсеками и не по размерам большими гравигенераторами, толкающими изрыгающие дым железяки, неимоверно загрязняющие природу почти всех «обитаемых» планет Карескрии. Брим был одним из немногих, кому посчастливилось вырваться — и то лишь потому, что с детства был одарен острым зрением и быстрыми рефлексами скальной кошки… Но вырвался ли он из Карескрии? Если судить по реакции окружающих — нет. Ему всегда говорили: «Вы — карескриец», и никогда «Вы были карескрийцем». После всех этих лет, когда он тщательно следил, чтобы не быть карескрийцем даже в мелочах, проведенная в нищете юность все еще не оставляла его.

— Вот ты и заткнулся, Вилф, — прокомментировал Валериан, съезжая с дороги на эстакаду через пять рельсовых путей в одной трубе, сквозь ворота стоянки рядом с огромным ангаром сборочного стапеля — наверное, одного из тех, что Брим заметил с борта «Жака Шнейдера». Огромное кирпичное здание было окружено рядами больших рычащих генераторов и приземистых башен, мигавших по очереди темно-синим и красно-оранжевым огнями. Над головой из массивных труб свешивались кабели, соединявшие десятки сверкающих шаров, смонтированных на крыше здания. Брим с отсутствующим видом улыбнулся.

— Кое-что вспомнил, — ответил он. — Глубоко, оказывается, запало.

— Думаю, я тебя понял, — сказал Валериан и кивнул. — Я бывал в Карескрии пару лет назад…

— Там надо пожить, Марк, — буркнул Брим, в несчетный раз думая, что же заставляет его любить Империю вопреки столетиям бессердечного, но вполне законного грабежа его родного доминиона.

— Ну, — сказал Валериан после долгой паузы, останавливая глайдер под навесом возле дверей, — я с удовольствием поверю тебе на слово.

* * *

Внутри огромное здание было разделено на четыре больших отсека, в каждый из которых мог вместиться звездолет размера крейсера. Первые два огромных помещения были почти пусты — с тех самых пор, как база была закрыта людьми из КМГС в первые годы «мира» после катастрофического Гаракского договора. Призраками стояли на рельсах ржавеющие локомотивы под старыми мостовыми кранами, все еще способными вынуть целую секцию двигателей из отсека. Эти помещения Брим с Валерианом проехали в вагончике, гулко стучащем в пустоте эхом, как подземное насекомое в Катакомбах на Савньере. Но далеко не доезжая до дверей третьего, они услышали доносящийся оттуда шум. Свет сотен укрепленных в потолке ламп Карлсона резал глаза почти до боли и оглушал шум работы после тихих и темных, как гробница, предыдущих отсеков.

Два грохочущих гравибассейна отсеков были заняты характерными — ни с чем не спутаешь — кораблями класса «Звездного Огня», окруженными армией измерительных приборов и переплетением тысяч проводов. Хищная красота обсидианово-черных крейсеров была предназначена для высокоскоростного маневрирования в атмосфере за счет идеальных обводов. Корабли были трехкорпусными, по традиции Валериана: главный фюзеляж и два «понтона», смонтированных чуть ниже средней линии. Они содержали по три гравигенератора А-876 адмиралтейского класса и были присоединены к главному корпусу перемычкой, характерной для гоночных яхт, которые раньше строили на верфях Шеррингтона. Чуть выдавались назад зубчатые, низко посаженные устройства мостика над заостренными носами, и, если не считать фонаря главной батареи, только они и нарушали обтекаемость. Орудийные башни составляли наиболее заметное различие между первой моделью и моделью «1C», поскольку у последней модели на главном фюзеляже были две башни, а не одна. Конечно же, новый суперфокусированный разлагатель, пара которых выглядывала из срезанных башен, был чуть потолще. Иначе и быть не могло, поскольку новое оружие должно было содержать путь разгона достаточно близкий к источнику питания для эффективности охлаждения. И… да, конечно, передние экраны были выдвинуты еще дальше. Брим кивнул. Так и должно быть ради преодоления неприятной склонности корабля к перегреву при околопланетных операциях на высокой скорости. Вут возьми, корабль еще и подлиннее малость. Должен быть, во всяком случае. На моделях «Марк-1» линия люков двигательных отсеков шла мимо центра перемычки. На этом доходила только до половины. Так, что еще?

Увлеченный Брим забыл о Валериане, и только смешок последнего напомнил ему, что он тут не один.

— Я так понял, что ты одобряешь ее внешний вид, — сказал конструктор, слегка толкнув карескрийца локтем.

— Можешь не сомневаться, — ответил Брим, не сразу очнувшись. — Ты всегда умел делать красивые корабли.

— Красивый корабль… — начал Валериан, протягивая ладони вперед, как в детской игре.

— Красиво летает, — закончил фразу Брим. Это был самый старый афоризм в инженерном справочнике — и редко он бывал неприменим. По крайней мере к «Звездным Огням» он подходил на все сто. На них летать было сплошное удовольствие от взлета и до посадки, а по скорости они превосходили почти все корабли известной Вселенной. А теперь наконец такие корабли стали строить не где-нибудь, а в Карескрии.

Взойдя по трапу, Брим прошелся по кораблю (Валериан держался рядом с ним как привязанный), проскальзывая между снующими туда-сюда рабочими и инженерами и отмечая изменения, которые были сделаны внутри корпуса. Колоссальные — неимоверные — отличия от обычного «Звездного Огня». Здесь все было для стрельбы, маневренности и скорости — в таком именно порядке. С полным использованием всего объема. Ни кают-компании, ни удобных кубриков, ничего вообще, что нужно для долгого полета. Неизменными остались только силовые установки. Даже главные генераторы плазмы выросли до моделей 2450, только что вышедших из лабораторий Красны-Пейча на Содеске. Это позволило усилить броню над двигательными отсеками — слабость, которая оказалась очень заметна на Флюванне в боях с новыми «Горн-Хоффами» модели 262.

Только к концу дня они снова оказались в шуме ангара.

— Ну, Вилф, — крикнул Валериан ему на ухо, перекрывая шум. — Что скажешь?

Брим улыбнулся счастливой улыбкой.

— Ну, — сказал он, — это теперь точно чистейшие истребители. На борту не хватит места втиснуть коробку с бутербродами. Какова же численность экипажа? Командных постов всего десять — и спорить могу, что численность нижних чинов тоже снижена вдвое.

— Почти угадал, Вилф, — ответил Валериан. — Остался один рулевой, еще восемь офицеров, а матросов — тридцать один. Вообще никаких служб поддержки — только контроль повреждений.

— Это вообще-то разумно — оставить их на борту, — согласился Брим.

За время пребывания у Флюванны «Звездный Огонь» получил приличное число пробоин, даже был выведен из строя прямыми попаданиями в отсек двигателей. Когда это случилось, Брим не то что понятия, а и предчувствия не имел, что прямым следствием этого будет зачатие его первого ребенка.

О том, что это так, он узнал лишь на прошлой неделе и все еще никак не мог врубиться в это новое состояние. Тем более что Реддисма Мажорская, мать нерожденного ребенка, была любимой наложницей Его Величества Мустафы Эйрена, Набоба, абсолютного властителя неприступной Флюванны.

Ладно, потом. Он пожал плечами. Сейчас надо много с чем еще разобраться — например, как создать с нуля целое крыло флота столичной планеты. А мать сможет хотя бы обеспечить дочери дом — чего у Брима точно нет. Если не считать Флота…

— Вут побери, Брим, ты куда-то далеко уехал, — сказал Валериан с улыбкой любопытства. — Я слыхал, что «Звездный Огонь» подбили в одной битве с облачниками, но понятия не имел, что тебя это так трогает.

Брим сардонически засмеялся.

— Марк! — сказал он и положил конструктору руку на плечо. — Если не считать гибели хороших имперских ребят —,да еще того, что я сам чуть не обделался со страху, — вынужденная посадка «Звездного» ничего страшного не представляла. Меня уже и раньше подбивали, случалось. Дело в том, что дальше… — Он оборвал речь и засмеялся. — Ладно, когда я в этом всем сам разберусь, ты все услышишь первым.

— Считай, что договорились. — Но Валериан все еще смотрел озабоченно. Потом пожал плечами и посмотрел на старинный хронометр. — Кажется, пора нам поспешить на встречу с адмиралом Голсуорси и доктором Бородовым. Они будут ждать в офицерском собрании. И оба захотят услышать, что ты думаешь про новые «1C».

Брим кивнул, залезая в вагончик, чтобы ехать к стоянке глайдеров.

— Я всем скажу, что они красивы, как у тебя всегда бывает, Марк.

— Да-да, я знаю, — ответил Валериан. — Только надо бы тебе полетать на таком.

— Это будет хорошо.

— Как насчет завтра утром?

Брим посмотрел на карманный органайзер, который взял в вестибюле гостиницы.

— Ага, — сказал он, рассматривая шарик, который показал сложный узор цветов, ритмов и оттенков. И, засмеявшись, добавил:

— Мне только не меньше четырех метациклов надо будет разбираться со всеми временно ко мне прикомандированными. Нет, Марк, — покачал он головой, — давай лучше после обеда. И попозже.

— Позвони мне, как только будешь точно знать свое расписание, — кивнул Валериан. — Шеррингтонские ребята обещали к утру почти все кабели от твоего корабля убрать.

— Ориентировочно договорились, — сказал Брим, включая подогрев своих перчаток и выходя вслед за конструктором в пронзительный холод темноты у стоянки.

Про себя он вздохнул, когда Валериан врубил гравитатор. Командир крыла, вот так. Вдохновляет. Следующее повышение будет до коммодора, а то и до контр-адмирала. И все же в глубине души его не покидало сомнение, подходит ли такое звание кондовому рулевому от сохи вроде него. Подумав, он пожал плечами. С хорошей помощью своего неразлучного подчиненного — и верного друга — старшего шеф-сержанта Утрилло Барбюса он пережил такое же назначение в ИДК, пока отсутствовал Бакстер Колхаун, и здесь ему тоже ничья помощь не запрещена. На этот раз, имея возможность учесть все детали, может быть, он даже лучше справится.

Или нет…

* * *

Как и можно было предвидеть, только долгожданное прибытие шефа Барбюса наконец освободило Брима от административной шелухи. Но когда наконец ему удалось вырваться в полет на «1C», корабль полностью оправдал его ожидания. С того момента, когда он вывел корабль в бушующий океан Гиммаса для взлета и до момента, когда вновь поставил его на гравибассейн, П-7350 выполнил все, что обещал Валериан, и еще многое. С новыми двигателями он разгонялся фантастически быстро, и дополнительная скорость лишь чуть-чуть снижала маневренность. На сверхсветовых скоростях характеристики корабля ничем не отличались от того «Звездного Огня», на котором Брим летал в ИДК.

За следующие три стандартных месяца к новому кораблю присоединились еще несколько; и по мере регулярного прибытия кораблей по всей Империи набирались экипажи и ударными темпами велось их обучение. Каким-то чудом Лига Темных Звезд все еще не лезла в бой, а зализывала раны, полученные при Зонге, готовясь к новым попыткам завоевания. И Брим, подобно другим командирам частей и соединений Империи, использовал каждый тик этого затишья, лихорадочно создавая новую организацию, которой предстояло выдержать силу неизбежного удара возобновленной войны.

Все это время КМГС по всей Империи требовал мира с Лигой любой ценой, распевая свои умненькие пустые лозунги и нагромождая обвинения против Императора Онрада в том, что это он спровоцировал войну. Но при всех поднятых им «шуме и ярости» КМГС потерял часть популярности, которой когда-то пользовался. За несколько месяцев, прошедших с объявления Онрадом войны Лиге в ответ на нападение на Флюванну, в контрдемонстрациях лояльных граждан бывало не меньше, чем КМГСовцев. Иногда даже больше.

И все же протесты КМГС удваивали трудности создания работающей системы обороны столичной планеты, хотя преданные граждане Империи упирались по двадцать четыре часа в сутки, привлекая к делу все, что могли наскрести. И это было почти чудом, что организация обороны заработала — сначала неуверенно и с перебоями, но набирая форму и разгон с каждым оставшимся мгновением.

Жаль только, мало оставалось этих мгновений…