"РАМ-РАМ" - читать интересную книгу автора (Костин Сергей)10Я уже пробежал пару кварталов, а Виктора все не было. Я остановился на перекрестке и осмотрелся: во все стороны — лишь пустынные улочки с редкими фонарями. Спереди появился вдруг луч фары, и я с облегчением почувствовал, что не один в этом мире. — Я не хотел рычать на весь квартал у дома, — сказал, подрулив ко мне, мой напарник. — Правильно сделал. Через десять минут, покружив для очистки совести по окрестным проулкам, мы въезжали во двор нашей виллы. — Как, как ты сказал, друг мой? Оч-ха? — спросил Кудинов, выслушав мой рассказ. — Это не я сказал, это Лина сказала. Да, оч-ха. — И что это значит? — А как, по-твоему? — Откуда мне знать? — А мне? — — Но это все, что она мне сказала. Мы замолчали. — Вот и поговорили, — подытожил я. Мы снова выпили. Виктор, которого как боевого товарища я пригласил посидеть с нами, отказался. Он был на дежурстве, но, похоже, он, помимо этого, просто не хотел нам мешать. Мы порылись в тель-авивском телефонном справочнике. Не в том, где мы нашли адрес Лины: у запасливых ребят был и второй кирпич, с желтыми страницами. В израильской столице фирмы с названием Оч-ха или похожим не было. — Рискну предположить, что это какая-то индийская контора, — заявил Лешка. — У Лины ведь мозговые извилины по всему телу! Она наверняка сразу поняла, что ты собираешься отправиться по Ромкиным следам. — Она плакала, — кивнул я. Кудинов кивнул. Не знаю, о чем подумал он. Мне же казалось, что Лина заплакала, потому что случилась беда, и мушкетеры мигом оказались тут как тут. Мы, правда, в эту игру нашего куратора-смершевца не играли, но Ромка — по комплекции — мог бы быть Портосом, Кудинов, наверное, Атосом, а я, получается, Арамисом. Ну, уж точно не д'Артаньяном! — Жаль, что мне не удастся поехать с вами, — произнес Лешка. Нет, он думал о том же. — Поехали! Вот кто мне бы действительно был в помощь! Но Кудинов скептически качал головой: — «Поехали!» Легко сказать! — Хочешь, я попрошу Эсквайра? — Бессмысленно! У него на меня какие-то другие планы здесь. Мне пока вредно знать, какие именно. Чтобы не травить ему душу, я оставил эту тему. Как потом окажется, зря! Меня разбудил запах свежесваренного кофе. Он исходил из кружки, которую подносила к своим губам Маша. Она была свежей, отдохнувшей, принявшей душ, тщательно накрашенной и одетой в белоснежную легкую блузку. Я ощутил во рту пары уничтоженных за ночь децилитров алкоголя и предположил, что такое же облако должно было окружать и нас с Лешкой. Я уже не говорю о самочувствии разных частей моего тела, начиная с головы, грозящей с минуты на минуту расколоться, как спелый арбуз. Заметив, что я проснулся, Маша поспешно отвела глаза. Сколько времени она сидела так, изучая своего будущего напарника? Интересно, я храпел? Я пошевелился, официально заявляя тем самым о своем пробуждении, Маша перевела взгляд на меня — теперь уже тоже официально. — С добрым утром! Кофе? Я выпрямился в кресле и стащил с себя плед. — Боюсь, такой беде кофе не поможет. С тяжелого похмелья лучшее лекарство — душ! Причем не холодный, как считается, а горячий, насколько можешь терпеть, и на голову. Меня научил этому средству один военный хирург, который служил в Анголе, когда там воевали кубинцы — открыто, и советские части — как обычно, в тайне. Так вот, у этого русского хирурга способом закрыть тяжелый день, за который он отрезал с десяток рук и ног, был стакан разведенного спирта. А если через полчаса его будили, чтобы снова вложить ему в руку скальпель, он приводил себя в чувство за десять минут под горячей водой. Действительно, помогает! Когда я через полчаса выполз в гостиную, там уже был полный порядок. Стол вычищен, через открытую балконную дверь в комнату проникал аромат субтропиков: у самой двери в саду цвели олеандры. Изрядно помятый, но держащийся с достоинством и отстраненностью истинного денди, Кудинов пил кофе с Машей. Он даже сумел причесаться, при этом затылок его воинственно украшало кривое белое перо из подушки. — Пока ты тут плескался, тебе письмо привезли. От Эсквайра. — От кого?! Он протягивал мне сложенный пополам листочек бумаги. — Ты прочел, что ли? — Прочел — оно для нас обоих. Лешка, проходя мимо, хлопнул меня по спине: — Тебе-то хорошо! А мне в Москву возвращаться. Я нагнулся и взял записку. В ней было три слова: «Больше никакой самодеятельности». Кто нас сдал, да еще в середине ночи? Маша? Вряд ли — она спала или, по крайней мере, из дома не выходила. Виктор? Вот он идет с открытой бутылкой и стаканом. Нет, такой не станет закладывать. Да он и не знал, что наша вчерашняя операция не была никем санкционирована. Кто еще, хотя бы просто видел меня у Лининого дома? Остается только израильская наружка. Нет, я положительно отказывался что-либо понимать в этой жизни! После завтрака мы с Кудиновым — слава богу |
||
|