"Клан – моё Государство 5" - читать интересную книгу автора (Китлинский)

Глава 4

Шахта гонит металл. Много металла. Вообще-то она поставляет руду в том понимании, как это преподают в горных вузах. А сам металл извлекают из руд на фабриках, окрещенных ЗИФами (золотоизвлекательная фабрика). ЗИФы главная составляющая и гордость любого ГОКа (горно-обогатительный комбинат). Если на ГОКе нет своей ЗИФ то сделанный концентрат доставляют на чужие ЗИФы и оттуда на аффинажный завод, где металл догоняют до нужной кондиции (пробы) плавлением в специальных высокотемпературных печах.

Шахта организованная Бредфордом на территории когда-то ему данной "семьёй" давала чистый металл. Все рассыпушки вокруг рудной жилы были выработаны и принесли клану около тридцати тонн золота, на что ушло долгих пятнадцать лет. За полгода работы пятьдесят человек выдали на-гора двести тонн золота и почти пять тысяч тонн серебра. Прогнозы по месторождению давали две тысячи тонн золота и около тридцати тысяч тонн серебра, с учётом выемки руды по направляющим жилам. Разработка месторождения в общей массе, уже после выемки шахтным способом дала бы ещё две тысячи тонн золота, но расходы при этом увеличились бы на пару миллионов раз. Да и организовывать открытый карьер, на который государство не даст добро, клан вряд ли пошёл бы.

Плавильня была необычной. Две её печи работали на микроволнах, нагревая концентрат до нужной температуры. Химический анализ показывал, что из концентрата вігоняется до 80% золота и 82% серебра.

Увеличить выход не удавалось, поэтому остатки концентрата сбивали в ящики и просыпали порошком цементировавшим состав. Мужики роптали, мол, делаем ненужную работу, но когда узнали, что в каждой тонне остатков до пятисот грамм золота – смолкли.

На упаковке остатков концентрата и застали Бредфорда Снегирь и крестник, старший сын Бояна и Ксении, Александр Апостолов.

– Отслужил?!- вместо приветствия спросил Сашка.

– Да, батька, отслужил,- отвечает крестник, обнимая Бредфорда.- Соскучился по родным краям. По работе, тайге.

– Здравствуй, Андрей!- Сашка тискает Снегиря.- Тоже потянуло в забойчик?

– Сань, у меня пополнение будет к сентябрю. Врачиха сказала тройня. Их же кормить надо.

– Значит, уговорил Любашу?!

– Еле уболтал,- кивает Снегирь.- Нервов мне стоило.

– Ну, добро, осматривайтесь. Валите от меня, а то не успеваю до конца смены норму добить,- Сашка прогоняет обоих, выталкивая с площадки, и они уходят в сепараторный цех.

"Весь в отца. Такой же здоровенный бугай, но лицом вышел в Ксению,- отмечает себе Сашка.- Возмужал за эти годы парень. Уже не парень, а мужик".

Сашка рад их приходу. Не потому что ощущается нехватка рук, а потому что Снегирь знает шахту и ему можно доверить проходку, а крестник с десяти лет по промыслам с отцом бегал и на шахте не гость, свой человек.

Вечером после баньки Сашка сидит на крылечке балка с банкой крепко заваренного чая, рядом на пеньке перед ним телефон. Время встреч и разговоров. В Европе раннее утро и звонки часто приходят. Крестник сидит напротив на корточках, а Снегирь взгромоздился на ящик.

– Бать! Я в раннюю смену пойду. Там три старика колупаются, мал-мал не поспевают.

– Ладно, Санька,- кивает ему Бредфорд и глотает горячий чай.

– Отец там как?

– Нормально. Кланяться велел. Мать передала кое-что, потом занесу. Там свитер, носки шерстяные. Сестрёнка вязала.

– Как служилось?

– Погано, честно говоря. Офицерьё дубовое. После учебки меня направили в Москву. В Сокольнический полк ВДВ. Всякое я в жизни видел, но такого дерьма не встречал. Если б не наши мужики, ей-ей прибил бы парочку уродов в офицерских погонах.

– Язык-то попридержи!- обрывает его Бредфорд и смотрит на Снегиря.

– Бать, мы пока сюда топали с дядей Андреем всё обговорили, и он пожалел, что я тех сучков не удавил.

– Гнусная история?- спрашивает Бредфорд у Снегиря.

– Паскудная,- вздыхает Снегирь.- Стрелки в порядке шефства там побывали и ему наказали не лезть в бутылку. Ну и тех козлов тюкнули по головкам безмозглым. Сделали технично в частной баньке одной из фирм, которую те барбосы патронировали. Всех уделали. И мне их ничуть не жаль.

– Ясно,- Бредфорд ставит банку с чаем на пенёк и берёт трубку, телефон звонит. Слушает в течение минуты и говорит, улыбаясь:- Хорошо, Давыдович, сделаю. Привет тебе, во-первых, и спасибо, во-вторых. За что? Да за то, что не звонил два года. Это же счастье, когда никто не беспокоит,- выслушивает ещё минуту и произносит:- Великолепно! Рано или поздно все это осознают. Когда-то мы договорились с КОРУНД. Потом БАРРИКАДА на нас вышла, и мы с ними уладили. Я не вижу преград, чтобы ещё кто-то подключился. Всех касается, кто в нашей блядской стране оперирует. Но твоё предложение на координирующие действия наши встретят холодно. Не надо никого тащить, а несогласных выводить в расход. Процесс самоорганизации подталкивать глупо. Добиться единства можно только полюбовно. И необязательно навязывать систему разделов. Я против деления на сферы, потому что мало кто с такой постановкой вопроса согласится. Любые рамки будут ими восприняты, как попытка определить по параметрам. Ты, Давыдович, особо не петушись. Сохраняй бдительность и не вздумай проводить сборища. Не надо им помогать сводиться. И посредником в урегулирование ссор не суйся. Время нынче не самое подходящее,- Бредфорд умолкает, делает глоток из банки, пока говорит абонент.- Давыдович, ты такого человека по фамилии Скоблев, знаешь? Ах, это ты и есть! А я всё думаю, с кем это я по телефону болтаю. Да иди ты в одно место с извинениями. Это я знаю, кто ты есть теперь, ещё Паша Апонко, Панфилов в курсе и всё. Для остальных ты остался тем, кем был в бытность генералом КГБ. Я тебе справку о том, что ты изменился, дать не могу. Ей никто не поверит. И доказывать, что ты не слон никому не надо. Вот ответь мне, я тебе при встрече что-то доказывал? Я бил себя в грудь, что я умный и большой? Нет? Ах, ты не помнишь! Не еби мне мозги. Всё ты прекрасно помнишь. Просто ты глядишь на происходящее совсем другими глазами, открытыми. А они все шарят в полутьме. Кому-то жизнь и ситуация тоже глазки открыла, но не всем и не всем правильно. Да будь желание собрать, а мы вычислили всех, я бы их давно свёл глаза в глаза, но не стал так делать. Пока они каждый по себе и за себя, мы можем видеть, чего они хотят и как это желание осуществляют. А посади их в клетку – баста. Они свои цели прямо не скажут и начнут ханыжить, подвывать, интриги строить, обижаться, спорить по пустякам. Вспомни, сколько мы копий сломали, когда с панфиловцами договаривались? И времени угробили уйму и не добились ничего пока к ним сознание не пришло. А кто даст гарантию, что просветление всех приглашенных озарит?- Бредфорд здоровается с подошедшим стражником за руку и показывает ему, чтобы задержался. Тот присаживается, как и Апостолов на корточки рядом.- Знаю такого. Он во Франции был координатором и что? И о том, что он обобрал проходимцев по крупному я в курсе. Его и задницы ещё некоторых прикрыл Мик с моего согласия. У него до сих пор наша доля. Вот он пришёл к тебе и предложил свои деньги оприходовать, чтобы они не пропали, а ты у него не взял потому, что сумма огромная и её в одночасье не раскрутить. И мы у него свою долю не забирали именно поэтому. Приди Мик к нему и предложи ему отдать в хранение всё – он его пошлёт под три черты, как говорят на Украине. Ему недоверие не позволит отдать. Так они пропадут у него вместе с нашей долей, это честнее, по крайней мере, мне так видится,- Бредфорд выслушивает и продолжает:- Головастый, головастый он мужик. Чтоб ты знал, он химик великий, а разведчик никакой. Вот ты его культурно пригласи к себе на огонёк и попробуй уговорить так, чтобы он тебе свои тридцать всучил и нашу долю в двадцать доверил, при этом о связи с нами не говори,- Бредфорд смеётся ответу.- Конечно, спросит, откуда ты в курсе, а ты ему скажи, знаю, мол, всю сумму, что ты поимел, и расходы твои мне ведомы, потому остаток у тебя пятьдесят три. Всё дашь – возьму, а часть нет. И поспешай. В середине сентября начнётся обширный инфаркт экономики, а до сентября их надо перевести в надежное содержание. Позвони Чарльзу Пирсу по этому поводу и Лин Ши,- Бредфорд вытирает пот со лба.- Действуй!!- выключает телефон.

– Что хотел?- спрашивает стражник.

– Ты с кордона?

– Нет. Из Охотска.

– Что там?

– Городок умирает. Народ отваливает на материк. Окрестные поселки опустели совсем. Я ходил на нерест.

– Заготовились?

– Резали по внутренней потребности. Браконьеров нет. Порт стоит, а таскать авиацией – много ли на Як-40 нагрузишь?

– Ан-24 сняли с линии?

– На всё лето. А там что будет, никто не знает. Его отправили в капиталку. Новых нет. Замены нет. "Як" и тот через раз летает. У него в Николаевске дозаправка, но топлива иногда нет,- стражник встаёт с корточек.- А на кордонах пусто,- и уходит.

– Мы на летнее стойбище завернули,- сообщает крестник,- так они три года в тайге никого не видели. Рады были нам, аж плакали.

– Чья семья?

– Аммосов старик у них главный,- отвечает Снегирь.

– Два года назад его внук приезжал за мукой и солью,- Бредфорд сплюнул.

– Его на стойбище не было. Ушёл на охоту. Старик спрашивал, даст ли Сутра в долг.

– Дам. Куда же я денусь. Мальцы с ними кочуют?

– С ними. Забрали из интернатов,- Снегирь подаёт Сашке листок.- Я записал, что он просит. До снега, говорит, продержимся, а зимой помирать надо, однако.

– Завтра двое в посёлок пойдут, обскажите им как до них дойти.

– Хорошо, Саш. Мы в баню. Я завтра в ночь пойду. Дашь второй забой под команду? Мужики сами мне предложили.

– Бери,- соглашается Бредфорд.

"Значит, Пороховщиков приходил к Скоблеву. Это интересно. Оторвал он конечно у братии позорной деньжищи огромные, но им грош цена, если ими мудро не распорядиться. Видимо он понял, что сделать их было проще, чем пристроить. Информации о том, что он их хочет задействовать, не поступало. К Давыдовичу он пришёл как к первому лицу, у которого с финансами всё чисто, а репутация порядочности стала притчей во языцех. Нет, Скоблев правильно сделал, что не взял этих денег. Ну что с этими миллиардами делать? Куда их воткнуть? Получить наличными и спалить при стечении народа на Красной площади?! Идиотизм да и только. Представить теперь невозможно, что я дожил до времени, когда мне приносят миллиарды на сохранение. Мне, оборванцу и бродяге! Ещё в зад себя от радости поцелуй,- прозвучал второй голос.- Я так не смогу изогнуться, чай, не в цирке служу, где есть трос страховочный. По части добыть деньги Пороховщиков полупрофессионал. Если б не Мик, уделали бы всех прямо в здании генеральной прокуратуры имён и званий не спрашивая. Мик – молодец. Ситуацию высчитал божественно, до активизации сил нашёл по моей наводке подсевшего козлика из "Резеды" и в нужное время заколол. Вот это и есть профессионализм. Или вот тот мужичок. В одиночку сорвавший банк взяток от янки и британцев. Даже мы его проглядели и узнали о нём, когда он оформил в скупке ЗТ. Поступил мозговито. Не только копейку добыл, но и правильно её вложил, при этом застраховал и тем самым сам застраховался. Как его, Коля Крючков, кажется. Корреспондент заштатной газетёнки, подрабатывающий на пропитание уроками английского языка. Вот это самородочек! Большого, однако, веса. И уровень профессионализма сомнению не подлежит. И поймать такого – уписаешься. Потому что одиночника подцепить невозможно. И в информационную сетку он не попадает. Надо послать кого-то, чтобы к нему пригляделись,- Бредфорд зевнул и сладко потянулся.- Вообще-то размышлять на такие темы перед сном не рекомендуется. Ещё приснится что-то поганое". Он встал и собрался было войти в балок, когда его окликнули.

– Александр, погодь, да!

– Что, Сурен Вартанович?

– Посмотри, да! Мы на глубину два километра забурились. Вчера подняли стержень. Ты говорил, что глубже не надо, да. Они мне принесли. Я половину пустил под спектрометр, а вторую в химреактив,- Сурен подаёт распечатку спектрального анализа.- Вон, видишь, да! Я такого не встречал. Что это!?

– НЛО,- Бредфорд возвращает лист.

– Шутишь, да!!

– А химия ещё не готова?

– Через неделю.

– Это какой-то хитрый состав руды так фонит.

– Какой, да!? Александр, я всю жизнь этим занимаюсь. Нет в природе такой руды, чтоб я её по спектральному анализу не смог определить. Чтоб мне сдохнуть, да! И потом, ну положим… но всё равно не верю.

– И я не верю. Ты все стержни гнал на спектрометре?

– Ай, слушай, да!!!- Сурен размахивает руками.- Ты мне не веришь?

– Вот потому я тебя и пригласил. Мы вклинились в кристаллический щит о размерах которого не имеем данных. Сломали на нём семнадцать буровых головок. И я, будучи упрямым по природе, знаю, что прячет она такими барьерами что-то важное. Ну не может там чего-то не быть, за этим проклятым щитом. А ты специалист по рудам. Карты в руки тебе.

– Какие карты, да!?? Не играю я совсем,- возмущается Сурен.

– И зря не играешь. Приходи в свободное время я тебя научу.

– Не шути так, да! Нет у меня времени на это. Головоломка такая, а ты в карты предлагаешь!

– Хорошо! Слушай меня, да!- Бредфорд выплескивает из банки остывший чай.- Толщина кристаллического пласта километр триста метров. Его где-то прорвало. Вот мы теперь гребем руду золотоносную и, возможно, именно она образовалась на выходе, когда упёрлась масса оливина в поверхностные коренные граниты. Они полопались и часть золотой руды ушла в россыпи.

– Допустим,- соглашается Сурен.

– А какой состав поднимался? Не ты, не я не знаем. Ну, написано там что-то в книгах, даже есть схемы, где распиханы металлсодержащие зоны по трубке, но я не встречал в книгах и научных работах определений, какие же массы это были по химическому составу. Даже примерно.

– Согласен, да.

– Ты встречал такой мощности кристаллические щиты в своей практике, да ещё на такой смешной глубине?

– Нет.

– У меня опыта меньше чем у тебя, но я информацию собрал по миру. Нигде такого нет. Чтобы его пробить, я заказывал специальные буровые головки с насадками, но всё равно испепелил он 17 штук. Можешь подсчитать, какое было давление и температура, когда расплав в него упёрся?

– Теоретически могу, да.

– А я тебе без подсчёта отвечу: в десять раз больше по давлению, чем в кимберлитовых и в четыре раза по температуре.

– Где-то так, да!

– Так что образовалось из неизвестного нам расплава перед этим щитом?

– Намёка на алмазы нет!- Сурен смеётся.

– Состав сопутствующих неизвестному расплаву определил?

– Да. Всё, слушай, есть.

– Вот с этого и начинай.

– Так глубоко хочешь идти?

– Не знаю, стоит ли!

– Стоит, стоит, да!! Там же редкоземельные, вай-вай!!

– Тогда иди и пытайся определить, что это за руда. Я тебе ко всему добавлю. Только не обижайся, да! Слово дай!

– Мамой клянусь, да!!!

– Когда-то я чистил одну горку, далеко отсюда, на германий. Сепараторы делали под него, но они пригодились и под золото. Так вот, я его нашёл вне понимания всех теорий.

– Не намекай, да! Прямо говори!?

– У нас все связывают происхождение металлов с давлением и температурой.

– Ну не всегда.

– Речь о коренных рудах.

– Тогда, вай!!

– Бывает вода катализатором?

– Слышал, но не видел.

– А гравитацию, магнетизм, ядерное взаимодействие кто в расчёт берёт?

– Никто.

– А почему?

– Чтобы ядерное было, наших давлений и температур не хватает,- определяет Сурен.

– Ха!- Бредфорд вскидывает руки.- Но тяжёлые элементы в расплаве под давлением и температурой превращаются в зависимости от показателей: то в уран, то в молибден, то в золото, то в серебро. Так?

– Ну, углерод положим в алмазы.

– Или в графит.

– Так, да.

– А у нас в сопутствующей что?

– Водород и углерод.

– А кислород?

– Совсем его нет.

– Дошло!?

– Хитрый ты, Александр. Я тебя раскусил, куда ты меня втягиваешь. На металлизацию, да?!!

– Сурен! Химия земли в научном описании – блеф собачий. Ты о нейтрино слышал?

– Вах!!! Конечно, слушай, да! Их же не объедешь!

– А они, мать их, не только солнцем вырабатываются, но и окрестными звездами. Сколько их на сантиметр поверхности прилетает?

– Миллиардов сто в секунду на квадратный миллиметр, да.

– А Луна, спутник наш дорогой, три миллиарда лет назад стукнула Землю два раза и потом раз пять по касательной шваркнула. Знаешь?

– Конечно! Вах! Даже сам считал когда-то.

– И что могло там быть при таком космическом масштабе вселенском? Какие там были давления и температуры?

– Этого никто не знает.

– Всё, иди, Сурен. Я со смены еле ноги волоку.

– Давно послал бы меня, да!- Сурен уходит по направлению к другому балку, разговаривая по дороге с самим собой.