"Фата-Моргана 3" - читать интересную книгу автора (Сборник)

1

Первый офицер ЭКС-1972, капитан Пьер Дюрок, пятидесяти лет, из которых двадцать служил в исследовательском флоте Солнечной Империи, сначала заметил – что-то не в порядке. Когда он попытался установить обычную связь с ближайшей станцией гиперсвязи, он не получил подтверждения.

Он повторил запрос. Результат был тот же. Даже в новейшей и сложнейшей аппаратуре могли быть дефекты, утешил он себя и по тревоге вызвал специалистов, не проинформировав об этом командира корабля, который, честно говоря, заслужил право на отдых. Рабочая группа получила задание найти повреждение. До Земли было около 3400 световых лет.

Шарообразный корабль диаметром в сто метров совершал исследовательский полет в знакомом секторе Млечного Пути. Большинство звезд было уже каталогизировано и нанесено на звездные карты, но по большей части о них не было подробных данных. Подобные исследования еще только начинались.

Специалисты вернулись в командную централь и сообщили капитану Дюроку, что аппаратура гиперсвязи в полном порядке. Они не смогли найти повреждения, потому что там не было никаких дефектов.

– А приемник? Может быть, наше сообщение слышали и дали подтверждение, но мы не приняли его?

– Приемник тоже в полном порядке, – заверил его шеф рабочей группы. – Технически он исправен, хотя не издает ни звука.

– Разве это возможно? – капитан Дюрок покачал головой и задумчиво посмотрел на кнопку над маленьким экранчиком интеркома. Одно нажатие – и он свяжется с майором Брюгнером, командиром корабля. – Никакого дефекта, и, несмотря на это, аппаратура не работает? И все же никаких неисправностей там нет!

– Нет, кое-что есть. В корабле все в порядке, но, может быть, дефект находится ВНЕ корабля? Я имею в виду в космосе.

Капитан бросил на шефа группы взгляд, в котором отразились все его сомнения.

– В космосе? Что там может быть не в порядке? – он указал на контрольный экран. – Звезды и далекие галактики, никаких систем поблизости от нас. Ну, хорошо, есть некоторые неравномерности в излучении, замеченные приборами, но это не имеет значения…

– Силовые поля?

– Что-то подобное. Почему вы спрашиваете?

– Энергетические поля влияют на радиосвязь, сэр. Может случиться кое-что и похуже, к примеру, выйти из строя двигатель.

Дюрок энергично махнул рукой.

– Когда я получил последнее сообщение, отклонения в параметрах были исчезающе малы. Это же была почти норма.

Шеф группы специалистов пожал плечами.

– Ваше дело, шеф. Во всяком случае аппаратура в порядке. Я советую вам проводить проверку через равные промежутки времени. Может быть, будет лучше вообще покинуть этот сектор.

Когда люди вышли из командной централи, Дюрок связался с майором Брюгнером и доложил ему обо всем. Командир не казался особенно обеспокоенным, но через несколько минут появился в централи.

Дюрок снова обратил все свое внимание на показания приборов и испугался, когда одновременно вспыхнули сразу несколько красных лампочек.

Регенерация воздуха выходит из строя!

Охлаждение тоже барахлит!

Энергия вырабатывается с перебоями!

Досветовой двигатель отказал!

В первое мгновение у Дюрока появилась надежда, что отказали лишь приборы контроля. Но, проверив все во второй раз, он убедился в обратном.

На корабле творилась дьявольщина!

ЭКС-1972 двигался на досветовой скорости ко все еще далекой звезде, обозначенной на звездных картах как Зета Альфы и о которой не было подробных данных. До звезды отсюда был неполный световой год.

Майор Брюгнер вошел в командную централь.

Ему было лет шестьдесят, и он был очень опытным командиром. Выход из строя позитронных приборов ему совсем не нравился. Особенно его беспокоила система воздухообеспечения.

В течение нескольких минут он проверил все. Короткие переговоры с людьми из научных отделов, которые были на каждом исследовательском корабле, прояснили ситуацию. Когда он повернулся к Дюроку, лицо его было серьезным.

– Все это выглядит чертовски скверно, капитан. Если я не ошибаюсь, это магнитный шторм. Если он продлится пару часов, мы выдержим и с нами ничего не произойдет, но если он будет бушевать дольше…

– Тогда нам нужно как можно быстрее убираться отсюда.

Командир почти с сожалением улыбнулся:

– Я думаю, вы еще никогда не попадали в такой космический шторм. Как вы думаете, почему почти все электронные и позитронные приборы вышли из строя? Потому что мощное магнитное поле, в которое мы попали, поглощает энергию! Так что линейный двигатель тоже вышел из строя. Мы должны быть довольны, если мы полетим дальше по инерции и покинем зону шторма. На это могут потребоваться дни или даже недели. Что нас и может погубить.

– Мы не можем маневрировать?

– Можно сказать и так.

Дюрок погрузился в размышления. До его сознания еще не дошла вся серьезность сложившегося положения, потому что внешне корабль был в полном порядке. Он все еще летел со скоростью двести пятьдесят тысяч километров в секунду, и прямо перед его носом ярко сияла обычная звезда. Они достигнут ее чуть больше, чем за год.

Но только в качестве гроба, забитого мертвецами.

– Капитан, оставьте свои пессимистичные мысли, – предупредил Брюгнер. – Я уже говорил, что шторм может закончиться сравнительно быстро или мы выйдем из него. Потом приборы снова будут функционировать как ни в чем не бывало. Централь связи должна быть все время на приеме. Как только будут приняты первые сигналы, мы установим постоянную связь. А пока нам нечего делать, отдохните. Если вы мне понадобитесь, я найду вас в каюте.

Так что первый офицер удивил своих подчиненных, отправившись на отдых. Но сам он был отнюдь не спокоен. Конечно, он не в первый раз находился в исследовательском полете, но он никогда еще не попадал в магнитный шторм.

Войдя в свою каюту, он остановился в дверях и уставился на постель. На ней сидело существо метрового роста, покрытое мехом, с карими глазами, и с видимым удовольствием смотрело на него. Хихикнув, оно сказало:

– Теперь, будь любезен, закрой рот. Ты что, никогда в своей жизни не видел илта?

Дюрок закрыл рот и дверь.

– Дружище Гукки, я же почти о тебе забыл!

То, что именно Гукки был пассажиром ЭКС-1972, можно объяснить чистой случайностью. Довольно рутинное задание привело его в этот сектор Галактики, и так как не было никакого другого корабля, майор Брюгнер должен был доставить мышебобра на станцию ОЗО.[15]

Вопреки своим обычным привычкам Гукки большей частью находился в своей каюте, не общаясь с экипажем исследовательского корабля. И все же он знал его, потому что большую часть времени он лежал на своей постели и воспринимал, а точнее сказать, читал мысли отдельных членов экипажа, проводя так свое свободное время.

Для телепортадии у него было мало возможностей, телекинетическими же способностями здесь воспользоваться было довольно трудно.

Дюрок сел за стол.

– Ты, конечно, уже все знаешь?

– Разумеется. Ты довольно интенсивно думал об этом. Впрочем, командир сказал еще не все, на самом деле его опасения намного сильнее, потому что мы приближаемся к полю космических обломков. А мы не можем управлять кораблем.

– Полю обломков?

– Да, области, заполненной обломками взорвавшейся звездной системы. Если мы пройдем через нее без навигационных приборов целыми и невредимыми, нам крупно повезет.

– И почему ты мне ничего не сказал об этом? В конце концов я же первый офицер и…

– Потому что ты все равно ничего не сможешь изменить, а командир хочет иметь возле себя людей с крепкими нервами. Я сообщил тебе об этом только потому, что мне довольно дорога моя шкура. У меня нет никакого желания взлететь на воздух вместе с этой скорлупкой. Если бы ты мог читать мысли Брюгнера, они показались бы тебе довольно тухлыми.

– А что я должен сделать, чтобы спасти нас?

– Ну, именно это я и хотел спросить у ТЕБЯ! Я подумал о спасательном боте. Насколько я знаю, у него есть система жизнеобеспечения и даже линейный двигатель ограниченного радиуса действия.

– Пара световых лет, и все.

– Этого достаточно. Если действительно произойдет несчастье и нас протаранит один из обломков, нас будут искать. Планирующий контроль знает, где находится корабль и кто на его борту. Пошлют спасательную экспедицию. Мы будем находиться поблизости в спасательном боте, и нас выловят. Дюрок покачал головой.

– Ты просто не представляешь себе…

Загудел интерком.

– Капитан, – серьезным голосом произнес майор Брюгнер, – к сожалению, я должен вас побеспокоить. Вернитесь в централь.

Дюрок поднялся.

– В любом случае я поговорю об этом с Брюгнером, Гукки. Обратимся к Шлюмпфу, он надежен и может тебе помочь. Объясни ему твой план. Как квартирмейстер и офицер снабжения он, кроме того, отвечает и за спасательные боты.

Не ожидая ответа, он покинул каюту и исчез в ближайшем антигравитационном лифте. Секундой позже он с ничего не выражающим лицом вышел из него и, направился к ближайшей аварийной лестнице.

Гукки начал разыскивать лейтенанта Шлюмпфа.

– Не порите чушь, – сказала биолог Карин Форстер и слегка отвернулась от Шлюмпфа, который, казалось, не знал, куда ему девать руки. – Я думала, мы сыграем партию в шахматы.

– Это мы всегда успеем сделать, – успокоил ее Шлюмпф, придвигаясь к ней. Они сидели в каюте биолога за столом, на котором стоял антигравитационный куб с трехмерными шахматами. Собственно, они должны были сидеть друг против друга, но Шлюмпфу удалось изменить позицию в свою пользу. – Не проводите ли вы меня в малую кают-компанию?

– Нет, если вы и дальше будете вести себя так же нахально, лейтенант. Уберите руки!

– Я же просто хотел показать пальцем, вы, недотрога. У вас, должно быть, скверный опыт в подобных делах.

– Конечно, я знаю вас уже достаточно давно.

Карин Форстер было двадцать восемь лет, и она в качестве ученого оказалась на борту исследовательского корабля только потому, что ее отец был влиятельной фигурой в одном из отделов биологической станции на Земле и занимал там ответственный пост. Ее без преувеличения можно было назвать очень миловидной, и лейтенант Шлюмпф, казалось, давно уже это заметил. Во всяком случае он использовал каждую свободную минуту, чтобы побыть с ней, но до сих пор ему не удавалось пробить броню ее защиты.

Ну, ладно, шахматы. Иногда совместная выпивка в кают-компании или посещение бортового кинозала. И все.

Он слегка разочарованно нажал на кнопку управления со своей стороны. Его фигура должна была прыгнуть на поле противника и скользнуть с третьей ступени на четвертую. С явным удивлением он обнаружил, что она не двинулась с места и неподвижно застыла в старом кубе.

– Этой фигуре конец, – твердо сказал он.

– Нет, совсем не конец, – ответила Карин и отодвинула его в сторону. – Вам нужно только нажать на нужную кнопку.

Она нажала на другую кнопку, но фигура осталась на старом месте.

– Я ничего не понимаю, лейтенант. Разве вы не манипулировали ею, чтобы использовать возможности и…

– Честное слово, нет, Карин! – у Шлюмпфа на самом деле совесть была чиста. – Я сам не понимаю…

– А я понимаю! – раздался позади них высокий голос. Оба они вздрогнули, словно их застали за чем-то неприличным, повернулись и увидели Гукки, который без предупреждения телепортировался в каюту. – Я вам это сейчас объясню.

Он так же довольно хорошо знал Шлюмпфа и Карин Форстер, потому что они оба дружили с Дюроком. Тайные желания лейтенанта в отношении биолога не мешали ему, напротив, он использовал любую возможность, чтобы подразнить их. В конце концов они уже больше недели были вместе на корабле.

– Ты не особенно тактичен, – упрекнула его Карин и указала на шахматный куб. – А что с этим?

– Разве вы еще не заметили, что подача воздуха переключена на резерв? Приборы воздухоочистки вышли из строя и некоторые другие агрегаты тоже. Шахматы именно такой…

Он сообщил то, о чем знал и что понимал:

– Нам нужен спасательный бот. Я не знаю, разделяет ли командир наше мнение, но меня это мало заботит. Если корабль войдет в поле обломков, это может привести к неприятностям – банг! Если мы будем находиться в боте, мы спасемся. Дюрок думает – и я тоже, – что мы должны взять бот, пока не будет слишком поздно. Конечно, мы предупредим и других членов экипажа.

– Разразится паника, – предупредил Шлюмпф. – Это невозможно.

Гукки кивнул.

– Очень порядочное соображение, Шлюмпф, но нереалистичное. Мы же не хотим рвать когти, просто мы хотим иметь шанс на случай, если что-то произойдет. Ну как? Ты позаботишься о боте? И засунь в холодильник пару больших контейнеров с овощами, чтобы мы не умерли с голода.

– Все боты снаряжены как полагается, – с отсутствующим видом заметил Шлюмпф. Казалось, он уже мысленно спустился в ангар и ищет там лучший бот. – Мы можем забраться в любой из них и стартовать.

– Это будет невежливо и, кроме того, бессмысленно. Двигатель не работает. Мы полетим в том же направлении, в каком летит корабль.

– Позже это может произойти и с нами, Гукки, – Шлюмпф посмотрел на мышебобра. – Экипаж пока еще ничего не знает?

– Нет, пока не знает, но может узнать в любое мгновение. Едва он это произнес, как щелкнул интерком. Работающий на батарейках прибор все еще функционировал. Командир, майор Брюгнер, в нескольких словах сообщил, что ЭКС-1972 попал в область мощного электромагнитного поля и временно потерял способность маневрировать. Нет никаких оснований для беспокойства. О поле обломков, к которому они приближались, ничего не сообщалось.

– Но, может быть, ничего и нет, – сказал Шлюмпф, когда лицо командира исчезло с экрана. – Возможно, ты все видишь в черном свете, Гукки?

– Вовсе нет. Я же могу читать мысли.

Шлюмпф об этом знал. Он пообещал позаботиться о спасательном боте и подготовить все к возможному бегству, если оно будет необходимо. Однако он указал, что если первый офицер согласен с этими предварительными мероприятиями, командир тоже может согласиться с ними.

Он взял с собой Карин Форстер и отослал Гукки обратно в его каюту.

Поле обломков было хорошо видно невооруженным глазом и казалось не особенно плотным. При достаточном везении ЭКС-1972 мог пересечь его, не столкнувшись ни с одним из астероидов и даже не приблизившись к нему. В данное мгновение нельзя было рассчитать нужного курса, потому что необходимые приборы и инструменты вышли из строя.

Незадолго до того, как корабль вошел в опасную зону, майор Брюгнер решил предупредить экипаж и подготовить его к возможной аварийной ситуации. До самого последнего мгновения он надеялся, что по крайней мере аварийный двигатель будет функционировать, но надежды его не оправдались. Первые обломки пролетели на некотором расстоянии от корабля, не задев его. Они не представляли непосредственной опасности.

Дюрок встретил остальных возле ангара.

– Вы можете не беспокоиться, – сообщил он. – Брюгнер не имеет ничего против нашей осторожности. Сам он остается в командной централи, что бы ни произошло. Даже если нам придется экстренно покинуть корабль, он потом вернется, чтобы отыскать нас.

– Экстренно? – недоверчиво осведомился Шлюмпф. – Что это значит?

– Брюгнер предупредит нас, если рой осколков станет гуще и вероятность столкновения возрастет.

На ЭКС-1972 было восемь спасательных ботов, каждый из которых был рассчитан минимум на десять человек.

Гукки читал мысли.

– Командир только что приказал экипажу покинуть корабль, – внезапно озабоченно произнес он. – Расстояние между астероидами становится все меньше и меньше. Мы держим курс прямо в центр этого роя.

Дюрок кивнул Шлюмпфу и Карин.

– Идемте, друзья, у нас больше нет времени. Теперь нас могут спасти только химические двигатели и рулевые дюзы спасательного бота. При их помощи мы можем маневрировать и тормозить. Три человека из экипажа присоединятся к нам. Они уже ждут.

В шлюзе ангара они надели скафандры и увидели, что все боты уже заняты. В самом ангаре воздуха уже не было и внешние люки уже были открыты. Готовые к старту боты стояли на направляющих, ведущих наружу, в бесконечность космоса.

Каждый, казалось, ожидал катастрофы.

В это время командир корабля майор Брюгнер в одиночестве сидел в централи управления, беспомощно уставившись на все еще функционирующий панорамный экран, на котором было видно окружающее корабль пространство. Он не понимал, почему из строя вышла только часть аппаратуры, а не вся она целиком. Далеко впереди он видел светящийся центр этого огромного поля обломков. ЭКС-1972 мчался прямо к нему.

Осталось по крайней мере еще десять минут. Может быть, корабль пройдет сквозь облако, не столкнувшись ни с одним из обломков, но у маленьких ботов шансы на это были несравненно большими, чем у огромного корабля.

Он включил интерком.

– Командир корабля всему экипажу: немедленно покинуть корабль! Попытайтесь маневрировать в облаке, я буду ждать вас на другой стороне. Всего хорошего! Конец связи!

Приемники скафандров приняли приказ, но между отдельными членами экипажа в этих скафандрах связи не было. Нужно было прикладывать шлемы друг к другу, чтобы общаться между собой. Только Гукки мог обойтись без этого. Кроме того, сразу же после старта они могли открыть шлемы.

Дюрок сидел за пультом управления.

– Еще десять минут! – сообщил ему Гукки. – Внимание!

Их было семеро в десятиметровом корабле, где пять метров занимали двигатель и аппаратура. Кроме них здесь были профессор Владимир Боговский, космолог и физик, техник Маркус Рондини и старший радист Дорель Керст.

Они стартовали четвертыми и при автоматическом старте получили значительное ускорение, в результате чего стали быстро удаляться от летящего прежним курсом ЭКС-1972. Их боковое ускорение оставалось постоянным. Дюрок должен был изменить курс таким образом, чтобы они носом вперед устремились сквозь облако обломков, в случае необходимости уклоняясь от обломков при помощи рулевых и тормозных дюз.

Через несколько минут они потеряли визуальный контакт с другими ботами, хотя корабль был виден еще долго, но и он в конце концов исчез среди светящихся точек – обломков облака.

– Как вы оцениваете наши шансы, профессор? – спросил лейтенант Шлюмпф у Боговского.

Тот спокойно ответил:

– Высоко, иначе я остался бы на корабле. Теперь нам остается только надеяться, что командиру повезет так же, как и нам.

– Как велика может быть область влияния шторма?

– Не имею никакого представления, это едвд ли можно оценить. Он может захватить несколько световых лет, а может быть и относительно небольшим. Важнейшими факторами являются его скорость и направление движения. От этого зависит, когда мы покинем его зону. Теперь не будем мешать капитану. Ему достаточно трудно.

Так это и было.

Дюрок был очень рад, что техник Маркус Рондини был с ними, потому что он мог оказать неоценимую помощь, как только снова придется включать двигатели. Кроме того, Рондини упорно изучал астронавигацию.

– Примерно еще минут пять, – сказал он, бросив взгляд в широкое смотровое окно. Бот точно выдерживал курс, и тормозные дюзы работали безукоризненно. Скорость теперь составляла только одну треть световой. – Мы сможем своевременно уклониться, если перед нами внезапно возникнет препятствие?

– Смотря по тому, насколько быстро я его обнаружу.

– У меня хорошие глаза, и я своевременно предупрежу вас.

– Спасибо.

Гукки молчал. Он сидел в тесном помещении вместе с остальными, обнаружив, что никто не ударился в панику. Каждый был полон уверенности и надежды и был рад, что командир исследовательского корабля приказал им покинуть корабль.

– Там, впереди, большой обломок! Отклониться вправо!

Дюрок тотчас же заметил препятствие. Он медленно отклонил нос маленького цилиндрического бота, и чуть позже бесформенный, голый и безжизненный обломок камня проплыл мимо них. Он был около пятидесяти километров в диаметре.

– Он был очень близко, – заметила Дорель Керст.

– Но он безопасен, потому что огромен, и мы своевременно заметили его, – произнес Шлюмпф. – Много опаснее маленькие обломки. Их замечаешь только тогда, когда уже слишком поздно.

Гукки при помощи внутренней рации все время пытался связаться с другими спасательными ботами, но динамик молчал. Не было даже слышно обычного треска статических разрядов.

Постепенно ему стало ясно, что все они оказались в отчаянном положении и что их шансы на спасение очень малы, если основной корабль не пройдет через облако и не подберет их. Конечно, планирующий контроль заметит их отсутствие и вышлет поисковую экспедицию, но когда их найдут, может быть уже слишком поздно. Запас продуктов в спасательном боте рассчитан примерно на месяц. То же с водой и воздухом, если им не удастся пустить в действие соответствующую аппаратуру.

Пьер Дюрок искусно уклонился от скопления обломков, появившихся перед ними. Пока нос корабля отклонялся, он закрыл ослепленные глаза, по которым полоснула внезапная вспышка. Когда он снова открыл их, слева скользило все еще раскаленное газовое облако, оставшееся после атомного взрыва.

– Что это было? – испуганно воскликнула Карин Форстер, догадываясь, каким будет ответ.

– Может быть, один из наших спасачельных ботов, – произнес Рондини.

– Нет, тогда взрыв не был бы так силен.– Спокойствие и выдержка Боговского были удивительны. – Это может быть только наш корабль. Итак, майору Брюгнеру не удалось пройти сквозь облако.

Они молчали, потому что каждый знал, что у них больше не было никакой другой возможности спастись. Корабль столкнулся с огромным обломком и был распылен на атомные частицы. Шансы на спасение почти полностью исчезли. Только когда они выйдут из области космического шторма, они смогут направиться к ближайшей звезде, если до тех пор не установят радиоконтакт с одним из кораблей Солнечной Империи.

В течение следующих двух часов они наблюдали еще три взрыва, которые, однако, были значительно слабее первого. Потом они пересекли облако обломков, и перед ними снова было свободное пространство. Дюрок скорректировал курс таким! образом, что нос их корабля был направлен точнс на желтую звезду, которая называлась Зета Альфы.

Скорость их составляла восемьдесят тысяч километров в секунду, и, чтобы достичь Альфы, им потребуется четыре года. Нужно избегать малейшей потери энергии, пока они не выйдут из зоны шторма.

Мужчины с особым вниманием относились к женщинам их экипажа и пытались скрыть от них действительное положение вещей. Гукки, немного повозившись, сказал:

– Господа, вы совершенно неправы, если считаете, что наших женщин нужно щадить. Теперь обсудим, как нам выпутаться из всего этого. Нет никакого смысла держать кого-либо из нас в неведении и, уж конечно, не женщин, потому что они только в ваших глазах являются слабым полом. При этом нервы у них обоих гораздо крепче, чем у вас всех, за исключением, может быть, вас, Боговский. Но у него же вместо нервов корабельные канаты. Итак, Дюрок, каково наше положение? Как НА САМОМ ДЕЛЕ обстоят дела? Объясните, пожалуйста, дамам.

Дорель Керст слегка пригладила прядь волос, высунувшуюся изпод воротника скафандра.

– Спасибо, Гукки, у тебя больше здравого смысла и ощущения реальности, чем у наших мужчин.

Маркус Рондини откашлялся.

Гукки украдкой хихикнул.

– Теперь он еще и ревнует, маленький Цезарь!

Дюрок повернул кресло пилота так, что оказался спиной к пульту управления.

– Гукки абсолютно прав. Мало смысла тешить друг друга иллюзиями. У нас есть только один-единственный шанс: мы должны как можно быстрее выйти из области космического шторма, тогда мы сможем провести точную пеленгацию и в линейном пространстве направиться к Зете Альфы. Неясно, сможем ли мы обнаружить другие спасательные боты, даже если они не все погибли. Однако, если шторм продлится больше четырех-пяти недель, мы потеряем всякую надежду на спасение, – он тяжело вздохнул. – Такие вот дела! Именно так, а не иначе! Но, может быть, у кого-нибудь есть какие-то идеи? Я слушаю.

Боговский слегка нагнулся вперед.

– Никаких идей, но есть крохотная надежда. Согласно наблюдениям, магнитные штормы в большинстве своем движутся в направлении вращения Галактики, другими словами, они следуют за вращением Млечного Пути. Насколько я помню карты, мы должны выйти из области шторма сбоку, когда направимся к Зете Альфы.

Дюрок полез в ящик и достал карту.

– Вы правы, профессор. Теперь все зависит от того, какую протяженность имеет этот шторм. Но мне кажется; тут нет никакой отправной точки. Протяженность его может составлять световые годы, а может и световые часы. Все зависит от того. имеет ли он межзвездное или галактическое происхождение.

– Здесь, в центре Млечного Пути, он может быть только межзвездного происхождения. Мы, может быть, скоро выйдем из него, если бот увеличит скорость.

– Я хотел бы подождать еще несколько дней, профессор.

– Теперь вы здесь командир, капитан,

В последующие дни, скучные и рутинные, шесть человек и мышебобер ближе сошлись друг с другом. Чтобы время шло быстрее, каждый из них рассказал другим о своей жизни. Все они, конечно, были знакомы друг с другом еще на корабле, но по-настоящему они ПОЗНАКОМИЛИСЬ только здесь. Теперь они стали по-человечески ближе друг другу, потому что в буквальном смысле все сидели в одной лодке.

Гиперрадиоприемник молчал. И пока не было никакой связи, не работал и линейный двигатель. А пока он не работал, они беспомощно дрейфовали между звездами и им не оставалось ничего другого, как ждать.

При относительно невысокой скорости в сто пятьдесят километров в секунду пространство снаружи не менялось. Звезды были далеко, и Зета Альфы, находящаяся более чем в одиннадцати световых месяцах, казалось, не приближалась.

В эти дни отношения между лейтенантом Шлюмпфом и лейтенантом Карин Форстер, с одной стороны, и Маркусом Рондини и Дорель Керст – с другой стали более ясными. Не было сомнения в том, что между двумя этими мужчинами и двумя женщинами возникло нечто похожее на склонность друг к другу, если можно так выразиться. Гукки, телепату, конечно, без труда, быстрее, чем другим, удалось узнать, что скрывается за этими тяжелыми вздохами. Иногда он целыми часами сидел в своем кресле, закрыв глаза, и читал мысли. Он сам понимал, как невежливо он поступает, но он говорил себе, что в настоящее время ему все равно больше нечего делать.

Боговский и Дюрок за неимением более полезного занятия, посвятили себя практическим упражнениям по выживанию, но без особого успеха. Все же они выяснили, что ближайшая после Зеты Альфы звезда находится в трех световых годах от них и у нее нет планет. Поэтому спасения у нее искать было бессмысленно. Следующим был голубой гигант на расстоянии четырех световых лет. У него было множество планет, но ни об одной из них не было подробной информации. Ближайшая станция 030 находилась в пятистах световых годах. Именно к ней направлялся Гукки. Если он не прибудет туда, автоматически начнется расследование.

На четвертый день из динамика гиперрадиоприемника впервые раздались слабые звуки.

Лейтенант Шлюмпф, несший вахту у пульта управления, разбудил Пьера Дюрока, спавшего в кресле возле Гукки. Не будя мышебобра, капитан встал и повис перед креслом пилота.

– Прием? – прошептал он, чтобы не разбудить других.

– Только статические разряды, но все же и это кое-что! Приемник снова работает!

– Не слышно ни станции, ни других ботов?

– В этом направлении ничего. Но когда мы полностью выйдем из области шторма, все может измениться.

– Иди, отдохни, Шлюмпф, я сменю тебя. В данный момент делать больше нечего. Когда мы выйдем из шторма, мы разбудим остальных.

Шлюмпф тотчас же согласился и поспешил на свое место, которое, конечно, было возле Карин Форстер. Он осторожно лег и постарался заснуть.

Дюрок проверил всю аппаратуру бота и обнаружил, что она все еще не функционирует, но красные лампочки горели не так ярко, как прежде. Некоторые из них уже подмигивали спокойным зеленым светом, хотя и довольно робко.

Ребята, ребята, подумал Пьер Дюрок про себя, может быть, нам еще повезет! Если эта лодчонка снова заработает нормально, мы полетим вперед быстрее. Чувствуешь себя так, словно сидишь в герметически заклепанной бочке посреди океана и ждешь, когда тебя кто-нибудь подберет.

Статические разряды становились все громче, хотя Дюрок и не прибавлял звук. Он пробежал по всему диапазону, но все еще не было никаких изменений. Он не уловил сигналов ни пеленгаторов, ни космических буев, ни релейных станций.

На экране гиперсвязи непрерывно "снежило".

Дюрок знал, что они больше не находятся в центре космического шторма, но никто не мог сказать, как далеко в космос протянулись его щупальца. Все же его влияние стало меньше, и появилась надежда вскоре снова оказаться в свободном пространстве.

Но что могло их ожидать на одной из четырех зарегистрированных планет Зеты Альфы? Третья планета была кислородным миром, и было помечено, что атмосфера ее пригодна для дыхания, но в записях не было никаких сведений, обитаема она или нет. Но в данное мгновение Дюроку это было все равно. Даже если они совершат посадку на необитаемой планете – если посадка будет удачной, – все равно появится проблеск надежды. Раньше или позже поисковая экспедиция появится вблизи планеты и с ней можно будет установить радиоконтакт – конечно, если аппаратура во время посадки не пострадает.

Но проблема с продуктами будет решена, потому что на каждом спасательном боте исследовательского флота был посевной материал – на всякий случай.

Необитаемая планета была лучше, чем бесцельное блуждание на обладающем ограниченной маневренностью спасательном боте между звездами, которых они никогда на смогут достичь.

Через три часа все сигнальные лампочки засветились зеленым светом.

Дюрок разбудил остальных, поскольку сами они не просыпались.

Шлюмпф и Рондини выступили вперед и осведомились, в чем дело. Боговский на заднем плане спокойно комментировал происходящее. Обе женщины и мышебобер выжидали.

– Навигационный компьютер должен работать без перебоев, – сказал Дюрок после проверки. – Это значит, что у нас не будет никаких затруднений по крайней мере с расчетами необходимого линейного этапа. Мы введем данные в линейный компьютер и будем надеяться, что он все еще функционирует. Я предлагаю как можно ближе подлететь к Зете Альфы. Остаток пути мы проделаем на досветовой скорости или, в случае необходимости, короткий этап в линейном пространстве.

Все согласились с этим.

Маркус Рондини ассистировал Дюроку.

Они начали расчеты.

Приборы, казалось, работали безупречно. Постепенно были получены нужные данные, они накапливались, чтобы потом их можно было использовать. Приборный отсек спасательного бота был не так велик и великолепно оснащен, как на исследовательском корабле, но приборов было вполне достаточно, чтобы добраться до ближайшей звезды.

Аппаратура очистки и обновления воздуха снова работала великолепно; к запасам можно было больше не прикасаться.

– Ровно одиннадцать световых месяцев и три световых дня, – сказал наконец Рондини. – Кошачий прыжок.

– Конечно, а как же еще? – пробурчал Дюрок, скармливая данные компьютеру.

Через полчаса бот набрал скорость для перехода в линейное пространство, и напряжение его экипажа достигло высшей точки. Всем было ясно, что от того, что произойдет в следующие минуты, зависит их судьба.

Дюрок нажатием кнопки привел в действие автоматику выполнения рассчитанного и записанного линейного этапа. Он откинулся в кресле и стал ждать. Теперь он больше ничего не мог сделать.

Едва ощутимая вибрация прошла по кораблю, когда начался переход. Он без всяких сложностей скользнул из одного измерения в соседнее и через секунду исчез из все еще опасной близости магнитного шторма.

Клочья тумана, зоны вибрации в водовороте света и теней – так начался обратный переход в нормальное пространство. Потом стало темно и снова появились звезды. Прямо перед носом бота находилось большое желтое солнце.

– Мы сделали это! – воскликнул Маркус Рондини и вскочил, чтобы заключить в объятия Дораль Керст. – Мы сделали это, девочка, теперь с нами не может произойти ничего плохого!

– Не раздави меня, Маркус, – простонала она.

Гукки расслабился и бросил Шлюмпфу ободряющий взгляд.

– Ну, Шлюмпф, не используете ли и вы благоприятную возможность?

– Не советую! – энергично возразила Карин Форстер, которая, конечно, тотчас же поняла, что имеет в виду мышебобер. – Я ничего подобного не желаю!

Боговский прошел вперед и занял место техника.

– Ну? – коротко спросил он, рассматривая близкое солнце. – Это на самом деле должна быть Зета Альфы.

– Это и есть Зета Альфы, в этом нет никакого сомнения, – Дюрок произвел несколько переключений и напряженно посмотрел на маленький экранчик, на котором появлялись цифры и данные. – Расстояние до нее два световых часа. Мне нужно провести дальнюю пеленгацию, чтобы обнаружить местонахождение планет. Нам же нужна только третья из них.

Боговский еще раз вытащил звездную карту и стал внимательно изучать ее. На его лице появилось выражение глубокой задумчивости.

– Надеюсь, мое предположение о том, что гравитационное поле этой звезды притягивает к себе часть магнитного шторма, не подтвердится. Иначе мы снова попадем в затруднительное положение.

Дюрок покачал головой.

– Нам больше не нужен линейный двигатель, в случае необходимости мы можем совершить посадку и на вспомогательных. У третьей планеты есть атмосфера, – он обернулся. – Мисс Керст, проверьте, пожалуйста, работает ли связь.

Маркус Рондини, поколебавшись, отпустил ее.

Опасения профессора подтвердились лишь частично. Некоторые приборы не работали, среди них и связь. Пеленгатор работал великолепно, но двигатель не издал ни звука. Если область шторма рассматривать как спираль, то линейный полет маленького корабля перенес его из одного витка этой спирали в другой.

Дюрок остался оптимистом.

– Даже если теперь весь бот будет неработоспособен, посадка все равно нам удастся. У нас все еще есть маневровые и тормозные двигатели, на которые шторм не влияет. Как только мы войдем в верхние слои атмосферы, мы выпустим несущие плоскости. Хотя они, как вам известно, и небольшие, но мы можем воспользоваться ими.

Он снова повернулся к пеленгатору. Несколько минут спустя стали известны данные о третьей планете, которая теперь появилась на краю экрана пеленгатора. Невооруженным глазом ее еще не было видно.

– Размером она с Землю, и условия на ней схожие, – прошептал Дюрок. – Она вполне может быть близнецом Земли, но там только два континента и один большой остров – и все. Дальнейшие подробности неизвестны.

– Мы скоро должны начать торможение, – сказал Боговский. – Скорость еще слишком велика.

Терпящий аварию бот все больше углублялся в систему Зеты Альфы, и скорость его постепенно гасилась химическими тормозными двигателями. Справа от солнца, которое становилось все больше и больше, находилась планета, являющаяся их целью. До нее было еще больше светового часа.

В это мгновение пеленгатор вышел из строя.

Боговский успокоил всех:

– Нам он больше не нужен, мы можем лететь и совершить посадку, планета видна невооруженным глазом. Худшее осталось позади.

– Надеюсь, – на этот раз Дюрок был настроен скептически. – Если только худшее еще не ждет нас впереди…

– Смотри, накаркаешь! – сказал лейтенант Шлюмпф.

Через пять часов их скорость была уже пятьдесят километров в секунду. Дюрок отключил двигатель и взглядом на приборы дал понять, что химическое горючее на исходе. Небольшое его количество нужно было оставить на крайний случай.

Планета плыла перед ними в пустоте, большая, зелено-голубая, покрытая полями облаков. Уже заметно ощущалось ее притяжение. Если Дюроку не удастся на последних крохах топлива вывести бот на орбиту и затормозить еще больше, произойдет живописное кораблекрушение, если они до этого не сгорят в атмосфере, словно метеор.

Гукки, непривычно молчаливый, пересел из своего кресла в освободившееся кресло Рондини. Он сидел возле Дорель Керст, которая оторвалась от радиоустановки.

– Ну, малыш? – мягко спросила она. – Ты выглядишь так странно. Ничего удивительного, я тоже боюсь.

– Я не малыш, – возразил он и моргнул. – Пожалуйста, думай о чем-нибудь более приятном.

– Почему? – она казалась озадаченной. – Я думаю непрерывно, хотя и не всегда о приятных вещах. Тебе это лучше знать.

– Да! Но с тех пор как мы приблизились к планете, между вашим сознанием и моим мозгом словно возник толстый слой изоляции. Твои мысли доходят до меня как сквозь вату – хотя вата, конечно, не может задержать импульсы мыслей. Мои способности уменьшаются.

– Может быть, это из-за магнитного шторма?

– Нет, со мной так было и раньше. Это из-за планеты перед нами. Она, кажется, окружена силовым полем, которое парализует мои парапсихологические способности. Если то же произойдет с телепортацией и телекинезом, меня можно будет только поздравить.

Боговский перехватил несколько слов из их беседы. Он подошел к ним и опустился возле Гукки, который с готовностью освободил для него место.

– Вы понимаете, лейтенант Гукк, и меня заинтересовала ваша проблема. Я слышал, какое предположение вы высказали, и я скорее склоняюсь к мнению, что в этом виновато взаимодействие одной из спиралей магнитного шторма с силовым полем планеты. Комбинация магнитных полей, если вам угодно. Нет, не спрашивайте у меня точного объяснения – у меня его нет. Но я предполагаю, что упомянутый мной эффект влияет на ваши парапсихологические способности. Они снова восстановятся, как только закончится магнитный шторм. Я думаю, вам нечего беспокоиться.

Боговский был единственным в боте, кто официально обращался к мышебобру. Он не мог, как другие, решиться на дружеское "ты".

– Слабое, но все же утешение, профессор. Вы поняли, что меня беспокоит этот инцидент. Телепат, который внезапно теряет способность читать мысли, – как зрячий, который внезапно слепнет. Честно говоря, я чувствую себя немощным.

– Ну, подождите еще немного, Гукки, пока мы не совершим посадку. Потом посмотрим. Магнитный шторм не может стоять на месте, он двигается. Одно силовое поле планеты ни в коем случае не может оказать никакого воздействия на ваши парапсихологические способности.

– Надеюсь, – пробурчал Гукки и устало указал в направлении приборов. – Удастся ли это Дюроку?

– Вы имеете в виду посадку? Надеюсь, да.

Им не оставалось ничего, кроме надежды.

На остатках топлива Дюроку удалось провести коррекцию курса и еще раз затормозить до скорости в двадцать пять километров в секунду. Курс соответствовал расчетному, но скорость все еще была велика для обычного маневра погружения в атмосферу. Капитан пока не решался на снижение. Удар о верхние слои атмосферы будет так силен, что они разобьются.

Теперь Маркус Рондини снова помогал ему.

Планета проплывала под ними, слишком быстро и слишком низко. Бот приближался к ней по плоской параболе.

Внешние микрофоны уловили первый свист проносящихся мимо молекул воздуха. Дюрок взялся за рычаги системы высотного управления – небольших несущих плоскостей на корме. Они были слишком малы, чтобы их сорвал набегающий поток воздуха.

Континент был хорошо виден в разрывах покрывающих его полей облаков. Коричневые плоскогорья сменялись зелеными равнинами, а те – реками и озерами. Потом пошел океан, покрывающий половину этого мира. Посреди него находился остров, около ста километров в диаметре, не более. Потом шел второй континент и снова океан.

Бот очень медленно и едва заметно реагировал на высотное управление. Парабола стала еще более плоской, и, наконец, бот полетел параллельно поверхности планеты.

Дюрок облегченно вздохнул.

– Теперь мы вышли на орбиту. Мы снова опускаемся, а скорость наша все еще двадцать километров в секунду. Когда она упадет до десяти, мы выпустим основные крылья.

Рондини ничего не ответил. Компьютер пока что работал безупречно. Итальянец записал на листке бумаги несколько цифр и стал считать.

– Что вы там делаете? – полюбопытствовал Дюрок.

– Я пытаюсь рассчитать, на каком континенте мы опустимся.

– Может быть, и в море, – задумчиво произнес Дюрок.

– Мне хотелось бы избежать этого, капитан. Если мы знаем курс и величину уменьшения скорости, подсчитаем расстояние, принимая во внимание увеличивающуюся плотность атмосферы, и сможем довольно точно указать место посадки. Впрочем, бот обладает плавучестью?

– Конечно, но нам лучше сесть на суше. Считайте дальше.

И Рондини продолжил расчеты. Потом передал данные пилоту. После двух дальнейших маневров погружения бот в последний раз выскользнул в космос, но чуть позже был снова подхвачен притяжением планеты. На этот раз кривая снижения была круче и скорость составляла всего десять километров в секунду.

Выпущенные крылья сделали возможным дальнейшее торможение. На высоте пятидесяти километров они в последний раз облетали неизвестную планету.

Бот быстро опускался вниз.