"О небе" - читать интересную книгу автора (Аристотель)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Остается сказать о Земле: где она находится, покоится ли или движется и какова ее форма.

Относительно ее положения мнения расходятся. Большинство считает, что она находится в центре, таковы все, кто признает Вселенную конечной. Италийские же философы, известные под именем пифагорейцев, держатся противоположного взгляда: в центре, утверждают они, находится огонь, а Земля – одна из звезд – движется по кругу вокруг центра, вызывая смену дня и ночи. Сверх того они постулируют еще одну Землю, противоположную нашей',-

, как они ее называют, не ища теорий и объяснений, сообразных с наблюдаемыми фактами, а притягивая за уши наблюдаемые факты и пытаясь их подогнать под какие-то свои теории и воззрения.

Да и многие другие согласятся, что Земле не следует придавать центрального местоположения, заключая о достоверном не на основании наблюдаемых фактов, а скорее на основании умозрительных рассуждений. По их мнению, наиболее ценному [телу] надлежит занимать наиболее ценное место; огонь превосходит по ценности землю, предел – промежуток, а край и центр суть пределы: отсюда они делают вывод, что в центре Сферы находится не земля, а скорее огонь.

Но вернемся к пифагорейцам. Исходя из того, что самая важная часть Вселенной должна быть надежнее всего защищена, а таковой является центр, они называют огонь, занимающий это место, , рассуждая так, будто [термин] однозначен и будто геометрический центр в то же время есть центр самой вещи и естественный центр. Однако у животных центр животного и центр тела не совпадают, и надо полагать, что со всем Небом дело обстоит аналогичным образом. По этой-то причине им нет никакой нужды беспокоиться о Вселенной и укреплять ее математический центр

, но следует искать тот центр – что он собой представляет и где поместила его природа. Ибо тот центр – начало и нечто ценное, а пространственный центр [по ценности] занимает скорее последнее место, чем первое: середина есть то, что объемлется границами, край – то, что ограничивает, а объемлющее и крайняя граница превосходят по ценности то, что содержится в границах, так как последнее – материя, а первое – сущность и форма сочетания.

Таково мнение некоторых относительно местоположения Земли. И относительно ее покоя и движения [мнения расходятся] точно так же, ибо здесь также нет всеобщего единообразия во взглядах и те, кто отрицает, что Земля находится в центре, утверждают, что она движется по кругу вокруг центра, и причем не только Земля, но и

, как мы сказали выше. (Некоторым [из них] даже представляется возможным, что вокруг центра движется несколько таких тел, невидимых нам потому, что их заслоняет Земля. Этим, по их словам, и объясняется то, что затмения Луны происходят чаще, чем [затмения] Солнца: Луну загораживает не одна только Земля, но и каждое из [этих] движущихся тел.) Поскольку Земля26 в любом случае не центр, но отстоит [от центра] на целое земное полушарие, то [этим доказывается], по их мнению, что, когда мы живем не в центре, наблюдаемые явления вполне могут происходить точно так же, как если бы Земля находилась в центре: ведь и так совершенно не заметно, что мы удалены [от центра] на половину диаметра [Земли].

Наконец, некоторые полагают, что она хотя и находится в центре, но

и движется

, как написано в

.

Подобные же споры ведутся и относительно формы [Земли]. По мнению одних, [Земля] шарообразна, по мнению других – плоская и имеет форму барабана. [Последние] приводят в доказательство тот факт, что при заходе и восходе Солнца его скрытая [за горизонтом] часть отсекается прямой, а не дугообразной линией, исходя тем самым из предположения, что, если бы [Земля] была шарообразной, линия сечения должна была бы иметь форму дуги. Однако они не принимают в расчет, во-первых, расстояние, на которое Солнце удалено от Земли, а во-вторых, [огромный] размер окружности, которая при наложении на эти по видимости маленькие круги издалека кажется прямой. Таким образом, эта иллюзия отнюдь не может служить им основанием для сомнений в том, что тело Земли круглое. Но они приводят дополнительный аргумент и утверждают, что эту форму Земля должна иметь вследствие неподвижности.

Существующие решения вопроса о движении и покое Земли, как мы уже знаем, многообразны. Сам вопрос неизбежно должен был прийти на ум всем: надо отличаться, вероятно, весьма беспечным образом мыслей, чтобы не удивляться, как же это возможно, чтобы, в то время как маленькая часть земли, если ее поднять и отпустить, движется и никогда не остается на месте (и причем движется тем быстрее, чем она больше), вся Земля, если бы ее подняли и отпустили, не двигалась. А между тем так оно и есть: столь огромная тяжесть пребывает в покое! В то же время, если из-под падающих частей ее, прежде чем они упадут, убрать землю, они продолжат свое движение вниз, не испытывая ни малейшего сопротивления. Поэтому то, что этот вопрос для всех стал предметом философского исследования, вполне естественно. Но то, что решения его, которые они предлагали, не казались им еще более странными, чем сам парадокс, достойно удивления.

Так, одни на основании этого утверждают, что низ Земли бесконечен:

, говорят они, подобно Ксенофану Коло-фонскому28, чтобы не утруждать себя поисками [подлинной] причины, за что и навлекли на себя суровую укоризну Эмпедокла, сказавшего [о них]:

…Будь бесконечны глубины земли и эфир изобильный, Как с языка сорвалось и из уст излилось впустую Многих людей, ничтожную часть Вселенной видавших29.

Другие полагают, что [Земля] лежит на воде. Это самая древняя теория, которая до нас дошла,– говорят, что ее выставил Фалес Милетский. Она гласит, что Земля остается неподвижной потому, что плавает, как дерево или какое-нибудь другое подобное вещество (ни одному из которых не свойственно по природе покоиться на воздухе, а на воде – свойственно),– как будто о воде, поддерживающей Землю, нельзя сказать того же, что и о Земле: воде также не свойственно по природе держаться на весу – она всегда находится на чем-то. Кроме того, как воздух легче воды, так вода легче земли – как же тогда возможно, чтобы более легкое находилось ниже более тяжелого по своей природе? Кроме того, коль скоро всей Земле по природе свойственно удерживаться на воде, то ясно, что и каждой из ее частей – тоже, однако в действительности мы не видим, чтобы это происходило; напротив, любая ее часть идет ко дну, и, чем она больше, тем быстрее.

Право же, создается впечатление, что [эти мыслители] продолжают исследование проблемы до известных пределов, а не до тех пор, до каких это возможно. Мы все имеем обыкновение вести исследование, сообразуясь не с самим предметом, а с возражениями тех, кто утверждает противоположное, и даже тот, кто исследует мысленно и в уединении, делает это до тех пор, пока ему больше нечего будет возразить самому себе. Поэтому для того, чтобы исследовать надлежащим образом, надо быть неистощимым на возражения, сообразные с родом [исследуемого предмета], а это возможно только в результате изучения всех [видовых] отличий.

Анаксимен, Анаксагор и Демокрит причиной неподвижности Земли считают ее плоскую форму. Благодаря ей, дескать, Земля не рассекает находящийся под ней воздух, а запирает его – наблюдение показывает, что это свойство плоских тел вообще (кроме того, плоские тела благодаря сопротивлению обладают устойчивостью и выдерживают напоры ветра). Таким же точно образом, по их словам, Земля запирает своей плоской поверхностью лежащий под ней воздух, а он, лишенный пространства, достаточного для перемещения, остается неподвижен внизу всем скопом – нечто подобное происходит с водой в клепсидрах30. При этом они приводят много фактов, доказывающих, что запертый и неподвижный воздух способен выдерживать большую тяжесть.

Возражение первое: [они полагают, что] это объяснение неподвижности Земли справедливо только при условии, что форма Земли плоская. Однако из их рассуждений вытекает, что причина покоя не плоская форма, а скорее размер [Земли]. В самом деле, воздух остается неподвижным потому, что у него нет прохода, прохода у него нет из-за тесноты, тесно ему из-за большого количества, а много его потому, что его запирают огромные размеры Земли. Следовательно, то же самое будет верно и при условии, что Земля шарообразна, но столь же велика по размеру: она будет неподвижна, по их же собственной теории.

Однако оставим частности: [наш] спор со сторонниками таких взглядов на движение – спор не об отдельных частях, а, можно сказать, о Вселенной в целом. Поэтому надо начать с походных принципов и установить, присуще ли телам [вообще] естественное движение или нет и может ли быть так, что естественное не присуще, а насильственное присуще. Но поскольку мы уже решили эти вопросы в меру наших сил раньше, будем использовать [полученные результаты] как истинные.

Если телам не присуще естественное движение, то не может быть присуще и насильственное. Если же не присуще ни естественное, ни насильственное, то они вообще не могут двигаться. [Логическая] необходимость этих следствий установлена выше. Кроме того, [установлено], что они не могут и покоиться, ибо, как движение присуще либо насильственно, либо естественно, так и покой. Но если только им присуще некоторое естественное движение, то им не может быть присуще только насильственное перемещение или только [насильственный] покой. Поэтому если сейчас Земля покоится насильственно, то и вихревое движение, благодаря которому ее части собрались в центр, также было насильственным. (Именно его все считают причиной, основываясь на [наблюдении вихрей], происходящих в жидкостях и в воздухе: в них более крупные и более тяжелые тела всегда устремляются к центру вихря. По мнению всех тех, кто считает мир возникшим, им и объясняется, почему Земля собралась в центр, а причину того, что она остается на месте, им приходится искать. При этом одни объясняют [неподвижность Земли] вышеуказанным образом и видят причину в ее плоской форме и величине, а другие, как Эмпедокл,– тем, что вращательное движение Неба быстрее движения Земли и потому препятствует ее падению; нечто подобное, [по их словам], происходит с водой в ковшах: при движении ковша по кругу вода много раз оказывается под медью, но по той же самой причине не падает вниз, хотя от природы ей свойственно падать.) Однако если [движению Земли] не препятствует ни вихрь, ни ее плоская форма, а воздух не оказывает сопротивления – куда в таком случае она станет двигаться? Ведь в центр [она переместилась] насильственно и покоится насильственно, а между тем у нее должно быть какое-то естественное движение. Что же это за движение: вверх или вниз или куда наконец? Куда-то оно по необходимости должно быть направлено; если же оно ничуть не более [должно быть движением] вниз, нежели вверх, а верхний воздух не препятствует движению вверх, то и подземный воздух не может препятствовать движению вниз, ибо для одних и тех же [вещей] одни и те же причины должны порождать одни и те же следствия. Кроме того, против Эмпедокла можно выставить еще одно возражение. Когда элементы были разъединены Враждой, то что было причиной неподвижности земли? Не станет же он тогда объяснять ее

!

Абсурдно также не понимать того, что если раньше частицы земли двигались к центру под действием вихря, то по какой причине теперь все, что имеет тяжесть, движется к земле? Ведь вихрь к нам не близок! Далее, по какой причине огонь движется вверх? Ведь не вследствие же вихря! Но если огню от природы свойственно двигаться в определенном направлении, то, разумеется, это должно быть свойственно и земле. Равным образом не вихрем обусловлены тяжесть и легкость: [вихревое] движение лишь причина того, что из предсуществующих тяжелых и легких [тел] одни направляются в центр, а другие поднимаются на поверхность. Следовательно, уже до того, как возник вихрь, одно было тяжелым, а другое – легким; чем же определялось различие между ними и каковы были характер и направление их естественного движения? В бесконечном [пространстве] не может быть верха или низа, а между тем именно через них определяются тяжелое и легкое. Таковы причины, которыми занято большинство [философов]. Но есть и такие, кто полагает, что Земля покоится вследствие

(homoiotes), как, например, среди старинных [философов] Анаксимандр. По их мнению, тому, что помещено в центре и равно удалено от всех крайних точек, ничуть не более надлежит двигаться вверх, нежели вниз, или же в боковые стороны. Но одновременно двигаться в противоположных направлениях невозможно, поэтому оно по необходимости должно покоиться.

Эта теория остроумна, но не верна. Согласно ей, все, что только будет помещено в центре, должно оставаться в покое, следовательно, и огонь пребудет в покое, поскольку аргумент не относится специально к земле. В то же время она лишена логической необходимости. Наблюдение показывает, что земля не только покоится в центре, но и движется к центру. Куда движется любая часть земли, туда по необходимости должна двигаться и вся земля, и, куда она движется естественно, там и покоится естественно. Следовательно, [она покоится] не потому, что равно удалена от крайних точек: это общее свойство всех [тел], а движение к центру – особенность земли.

Абсурдно также искать причину того, что земля покоится в центре, но не искать причину того, что огонь покоится на периферии. Если место на периферии для огня естественно, то ясно, что и у земли должно быть какое-то естественное место. Если же центр для нее не естественное место и она покоится в нем по принуждению

(по аналогии с волосом, который, как говорят, не порвется, если его натягивать сильно, но одинаково с обеих сторон, или [с человеком], испытывающим одинаково сильные голод и жажду и равно удаленным от еды и питья; он, дескать, вынужден не трогаться с места), то пусть-ка они поищут причину, по которой огонь покоится на периферии!

Странно также причину покоя этих [элементов] искать, а причину их движения не искать [и не спрашивать себя], почему при отсутствии препятствий один из них движется вверх, а другой – к центру.

Мало того, то, что они говорят, к тому же и неверно. Принцип, согласно которому все, чему ничуть не более надлежит двигаться в одном направлении, нежели в другом, должно оставаться в центре, акцидентально верен. Однако [одного только] этого принципа недостаточно, чтобы объяснить неподвижность [тела]: оно все равно станет двигаться, но только не все в целом, а разбитое на части. В самом деле, то же самое рассуждение приложимо и к огню: помещенный [в центре], он по необходимости должен оставаться неподвижным точно так же, как земля, поскольку он будет равно удален от любой крайней точки. Однако, несмотря на это, [огонь] при отсутствии препятствий станет двигаться к периферии, как это доказывает наблюдение, но только не весь целиком по направлению к одной точке [периферии] (а теория равновесия предусматривает только эту возможность), а [каждая] соответствующая часть [огня] – по направлению к сооответствующей части периферии, скажем [каждая] четвертая часть [огня] – к [соответствующей ей] четвертой части периферии; поскольку ни одно тело не есть точка, [то оно имеет части]. Как в процессе сгущения [огонь] собрался бы из большего объема в меньший, так и в процессе разрежения [он расширился бы] 20 из меньшего [объема] в больший. Поэтому и земля, несмотря ни на какой принцип равновесия, двигалась бы таким образом от центра, если бы он не был ее естественным местом.

Вот, пожалуй, и все теории [наших предшественников] о форме, местоположении, а также покое и движении Земли.