"Сравнительное Богословие Книга 2" - читать интересную книгу автора (Академия Управления глобальными и...)

3.1.7 Шаманизм

Традиционно специалистами-религиоведами шаманизм рассматривается последним, когда речь идёт о древних религиозных системах. Наверное в этом есть своя логика, поскольку именно в культуре шаманизма появляется чёткое выделение одного или нескольких людей (шаманов), которым “делегируется” общение с духами. Во всех остальных первобытных культурах подобные «духовные» фигуры не получили такого ярко выраженного внутриплеменного статуса, как в шаманизме. В то же время, управление племенем (родом, общиной) издевле, конечно же предполагало объединение усилий и в духовной сфере, что обязательно приводило к “делегированию” особо выдающимся людям функций «договариваться с духами» - также как кому-то “делегировали” быть вождём [36].

Шаманизм (на языке сибирских народов «саман» - буйный) - религиозная система веры в сверхъестественную силу духов, которая духовно иерархически замкнута на способности и возможности выделенной из племени группы людей - шаманов. Шаманизм основан на представлениях древних людей о существовании тесной связи между шаманом и духами, которая помогает бороться с враждебными силами, предсказывать будущее, предупреждать от неприятностей и болезней.

Скорее всего шаманизм как древняя субкультура зародился почти одновременно с тотемизмом. Шаманизм мог развиваться в условиях фетишизма и конечно же анимизма, а магия как таковая - непосредственная составная часть любого шаманского обряда. Поэтому выделить шаманизм (хронологически и как отдельную культуру) из многих древних культур, рассмотренных нами выше, зачастую просто трудно. Судя по всему первым духом-покровителем шамана был его родовой тотем. Недаром у многих древних племён душу шамана олицетворяло животное, с которым она была слита в единое целое. В дальнейшем образ «матери-зверя» трансформировался в «духа-предка» самого шамана. Даже в наши дни у некоторых народов осталось такое слияние души шамана и животного.

Появление культуры шаманизма достаточно естественно в условиях раннего родоплеменного общества. В атмосфере высокой первобытной религиозности, зависимости древних людей от «милости духов» (как они считали, наблюдая закономерности изменения обстоятельств вокруг себя после общения с духами) люди естественно доверяли такое общение с духами тем, у кого это получается лучше. Поскольку люди от рождения по разным причинам имеют разную чувствительность к «духам», то ещё в глубокой древности стали выделяться те, кто был этому подвержен лучше других.

В современности культуру шаманизма неразрывно связывают с обязательным употреблением шаманом галлюциногенных средств перед тем, как шаман начнёт выполнять обряд «общения с духами» (камлание), либо в процессе обряда. Однако, вопрос о том в какой исторический момент шаманы (имеется в виду люди, которым в племени доверяли «общение с духами») стали употреблять галлюциногенные средства - остаётся открытым. Скорее всего на начальных стадиях зарождения субкультуры шаманизма в среде древних племён никаких психотропных (галлюциногенных) препаратов не применяли. Возможно даже что применение галлюциногенов стало распространено на стадии перехода от древнего шаманизма к распространению культур «национально-государственных» религий с выделением особой касты жрецов. Не исключено, что применение галлюциногенных средств большинством шаманов племён позднего родоплеменного общества явилось одной из причин недееспособности шаманов перед более могущественной духовной силой, которая стала претендовать на иерархически высшее положение.

Поэтому мы не будем связывать культуру шаманизма с началом употребления галлюциногенов особо одарёнными в духовном плане людьми древних племён, “делегированными” племенем для «общения с духами». Культура шаманизма интересна вне контекста употребления шаманами галлюциногенов. Однако и роль галлюциногенов в этой культуре тоже нельзя не учитывать.

Основное отличие субкультуры шаманизма от других первобытных культур в том, что шаманы (в отличие от магов, колдунов, первобытных жрецов, знахарей) устраивали публичный «диалог с духами» в форме открытого для своего общества обряда-ритуала, в ходе которого шаманы входили в трансовое состояние на глазах у всех и лишь после этого выдавали важнейшую управленческую информацию. В то время как маги, колдуны, жрецы и знахари хоть и умели входить в той или иной мере в трансовые состояния, но они в большинстве случаев делали это не публично и не так ярко выражено, как это делали шаманы (вплоть до потери сил и сознания).

Для тех, кто в наше время хоть немного изучал восточные религии, не будет секретом, что для вхождения в трансовое состояние в вовсе не обязательно угнетать свою психику галлюциногеном. В контексте учебника далее трансовое состояние это - состояние частичного отключения сознания и частичного увеличения возможностей прямого неосознаваемого доступа в своё бессознательное (подсознание) а через это и - в области коллективного бессознательного, к которому подключено в данный момент бессознательное (подсознание).

Рассмотрим на примере культуры шаманизма, что же могло происходить с шаманами в моменты подготовки и вхождения в транс, зачем это надо и какая велась для этого подготовка избранных. Ясно, что речь пойдёт о доступе человека к «духам»-эгрегорам, зачастую обозначавшимся у шаманов также как в тотемизме - именем какого-нибудь животного.

Шаманские «обязанности» в равной степени выполнялись мужчинами и женщинами, иногда встречалось такое явление, как травестизм, когда мужчины-шаманы одевали себя как женщины, ибо на то была «соответствующая воля духов». Последнее можно объяснить вполне насущной надобностью (а не сексуальными извращениями как это имеет место сейчас на эстраде и в жизни “нетрадиционно” ориентированных недолюдков, когда мужчины переодеваются в женщин): шаман обязан был получать как можно более обширный доступ к информации эгрегора (эгрегоров), с которыми он имел дело в трансовом состоянии, однако, добрая половина информации этого эгрегора образована мыследеятельностью женщин того племени, к которому принадлежал шаман. Что делать? Ведь мужчина не может обладать женской логикой. - Нужно максимально психологически приблизиться к женской логике - войти в роль женщины. И это, скорее всего, полнее удавалось шаману, когда он одевал женские платья. Ведь таким образом он в глазах своих соплеменников выглядел женщиной и смотрящие своими мыслями помогали шаману войти в женскую логику: смотрящие в момент такого камлания видели не мужчину, а женщину, а мыследеятельность смотрящих соплеменников всегда восходила к тому же эгрегору, в который входил шаман. Если же в среде наблюдающих камлание были женщины, то своей психикой они безусловно замыкали цепочку мыслей: «образ шамана-женщины» - «запрос в эгрегор по определенному спектру вопросов от шамана» - «совокупный неосознаваемый женский ответ на него как психологическая реакция на ожидаемый ответ в эгрегоре» - «ощущение этого ответа шаманом» - «кодировка ответа шаманом в известной лишь ему системе кодировок» - «откровение “от духов” для всех».

Таким образом шаман-мужчина получал доступ и к информации, которая являлась специфично женской, но была крайне важна для безопасности племени. Ведь женщина особенно в раннем возрасте обладает более высокой интуицией, чем мужчина. И интуитивное превосходство женщин над мужчинами в древних обществах зачастую сохранялось всю непродолжительную жизнь древних людей. У мужчин же в юношестве в отличие от женщин первым развивается интеллект. То есть, мужчина пытается сначала понять, а затем уже интуитивно чувствует. Женщина интуитивно многое ощущает, но мало понимает, не может объяснить свои ощущения. Мужчина же, получив информацию, пытается её объяснить, что у него получается как правило - лучше, чем у женщины. Какое ни на есть осознание полученной в том числе и в результате женской интуиции совокупной племенной информации входило в обязанности шамана, который на базе её бессознательного перебора в своей психике и частичного “анализа” в известной лишь ему, его психике (и, возможно - немногим членам племени) символике - выдавал готовое решение либо предупреждение, прогноз.

Изначально древние люди считали, что именно духи устанавливают связь с будущим шаманом. Наглядным примером этому может служить известная шаманская болезнь, как бы “поражавшая” возможного будущего шамана обычно в детском или юношеском возрасте. Симптомы этой болезни могли быть самыми разнообразными, но как правило заболевший человек выглядел в глазах окружения как умалишённый - сильно отличающийся от других. Он совершал непонятные поступки, мог часами сидеть в оцепенении, убегал из дому и по нескольку дней скитался по лесу. Заболевший подолгу не вставал с постели, ощущал всем телом страшные боли, во сне бредил и разговаривал сам с собой.

Считалось, что больного шаманкой (шаманской болезнью) посещали духи и предлагали стать их избранником. Натолкнувшись на отказ, духи принимались принуждать кандидата в шаманы, угрожали ему, а потом откровенно преследовали и «применяли методы физического воздействия». После того, как кандидат соглашался стать шаманом, начинался длительный и болезненный процесс его «переработки», «закалки», формирования у него сверхъестественных качеств. Духи как бы «меняли кости и внутренние органы человека, переливали ему кровь» и «бесцеремонно» вторгались в его психику.

Этому тоже можно найти вполне разумное объяснение, если помнить о возможностях эгрегора, которые многократно превосходят возможности психики одного человека. Скорее всего на определённой стадии развития первобытного кровнородового общества, когда количество жизненно важной информации в эгрегорах родов и племён стало настолько большим, что её обработка и осмысление (а также и согласование этой информации с информацией, получаемой племенем с более высоких уровней духовной иерархии, чем родоплеменные эгрегоры) стала затруднительной вне вхождения в глубокие трансовые состояния - появилась необходимость в культуре шаманизма. При этом сама культура шаманизма является следствием:

· Во-первых, воздействия на психику людей племени всего массива накопленной в родоплеменных эгрегорах информации управленческого характера, от которой зависела безопасность кровнородовой общины и одновременно с этим низкого уровня понимания этой информации, что не позволяло моделировать будущее и своевременно предвидеть опасности с помощью интеллектуального анализа имеющейся информации.

· Во-вторых, невозможностью одновременного охвата всей необходимой эгрегориальной информации вследствие накопления больших её объёмов и крайней несогласованности в «расшифровке» этой информации даже если она была бы получаема в необходимых объёмах большим коллективом тех, кто имеет возможности доступа в более близкие ему по психическому складу фрагменты родоплеменных эгрегоров. То есть, даже при наличии такой информации, её невозможно было бы правильно обобщить из-за:

Ш слабо развитой системы кодирования информации (письменности практически на было, а символика была весьма ограничена и не однозначно понимаема разными людьми);

Ш слабо развитых интеллектуальных способностей древнего человека;

Ш несовершенной для всестороннего анализа и моделирования ситуации культурой мышления.

Выход оставался один: поручить всё вышесказанное кому-то одному, возложив на него такую обязанность как дело всей его жизни.

Было ли чёткое понимание важности такого поручения, либо всё происходило «на автомате» - особого значения не имеет. Но в определённый момент развития, перейдя к культуре шаманизма, и испробовав эту культуру на нескольких поколениях, древние, скорее всего убедились, что шаман лучше коллектива «знает» от духов что надо делать, а от чего надо воздержаться. После чего усилия общины стали направляться на поддержку шамана, как человека, которого «духи взяли к себе» в помощники.

Как только древний общинный коллектив это себе усвоил, такого рода коллективное решение стало достоянием общего духовного наследия (родоплеменного эгрегора, либо эгрегоров). При этом в эгрегоре была активизирована особая программа «поиска наилучшего шамана» из всех претендентов общины. Ведь не могли же древние захотеть инициировать в шаманы кого попало: им нужен был наилучший для этого дела, от него зависело их будущее, их безопасность. Мыследеятельность подавляющего большинства членов общины нацелена на обеспечение безопасности и безбедности жизни рода-племени. В то же время, кому как не окружению будущего шамана, в среде которого он родился и вырос, лучше знать психофизиологические качества своего избранника. Мыследеятельность людей окружения будущего шамана, являясь неотъемлемой частью эгрегора (эгрегоров) рода-племени, поэтому она активизировала и конкретизировала бесструктурный выбор - эгрегориальную программу выбора будущего шамана. А мощь и возможности эгрегора воздействовали на психику избранника соответсвтенно целям общины - что выглядело как «посещение его духами». Вторжение эгрегора в ещё не вполне готовую психику инициируемого необычным для неё образом вполне могло вызывать в психике (и во всём теле: физиологией управляет психика) болевые и даже шоковые ассоциации типа «ломки костей» либо «замены крови».

Однако вторжение эгрегора в психику, наиболее пригодную для будущего выполнения роли шамана, являлось ничем иным как достаточно быстрым способом перестройки алгоритмики психики инициируемого (ещё в ранней юности) эгрегором под наиболее тесный контакт с эгрегором в будущем - вплоть до создания единой системы «психика шамана - эгрегориальная алгоритмика». То есть, шаман становился в определённой мере невольником-«зомби» эгрегора, а его психика - частью эгрегориальной программы. И здесь для коллектива важно было не ошибиться в выборе:

· чтобы на стадии инициации психика инициируемого выдержала изменения, которые ей предстоят;

· и чтобы состоявшийся шаман обладал наибольшей дееспособностью из всех кандидатов.

Таким образом инициация-выбор будущего шамана изначально - дело коллективное [37], общинное. Исполнительным механизмом “выборов” шамана выступал эгрегор племени. Шаман выбирался хоть и не голосованием но с помощью гораздо более надёжных процедур, в ходе которых невозможно врать. Шаман выбирался не на базе словесных деклараций, а на основе истинной (а не показной) мыследеятельности подавляющего большинства людей древнего коллектива [38].

У древних считалось, что когда шаманская болезнь проходила, перенёсший её человек превращался в «избранника духов», превосходящих своими возможностями всех смертных. Так при достаточно низком уровне понимания и неразвитой культуре мышления древние «дикари» точно ощущали наблюдали и использовали возможности эгрегоров (духов), сопоставляя их с возможностями отдельных людей.

На достаточно поздних стадиях развития шаманизма люди начали допускать, что сам шаман может отчасти выбирать себе помощников и покровителей среди духов. Это можно объяснить высоким авторитетом шаманов, устойчивостью шаманской культуры и тем, что не только община и эгрегор принимали участие в инициации.

В подавляющем большинстве случаев шаманская болезнь сопровождалась профессиональным обучением кандидата у старого, опытного шамана. Благодаря такому обучению инициируемый ученик одновременно с эгрегориальной перестройкой его психики (что характерно для шаманской болезни) проходил следующие важные этапы своего становления как шамана:

· Эгрегориальная перестройка психики под «нужды» шаманской “профессии” являлась достаточно опасной психологической и физиологической нагрузкой, которую могли выдержать далеко не все члены общины. Зная это по своей практике, старый опытный шаман выступал в роли учителя, сопровождавшего всю инициацию ученика, отслеживая и направляя эгрегориальную перестройку психики и физиологии последнего (по известным старому шаману критериям) в соответствии с «нуждами» профессии шамана.

· Одновременно с этим учитель-шаман давал ученику необходимые дополнительные знания об областях, в которых инициируемый должен был обязательно разбираться к моменту завершения инициации. То есть, имело место обучение «наукам», без которых будущий шаман не смог бы обходиться в своей практике. Эту стадию психологического и интеллектуального становления будущего шамана можно назвать посвящением в знания, выходящие за область знаний внутриплеменного характера - с целью максимального расширения кругозора инициируемого. Длительность ученичества колебалась у разных племён от нескольких дней до нескольких месяцев и лет.

Будущий шаман узнавал об устройстве Вселенной, именах, привычках и предпочтениях обитателей «верхнего» (небесного) или «нижнего» (подземного) мира, с которыми ему предстояло «тесное общение» [39]. Инициируемый осваивал «средства передвижения по потусторонним мирам», изучал «приёмы влияния на духов», укреплял волю и мужество, закалял своё тело, учился контролировать сознание.

Если «средства передвижения по потусторонним мирам» понимать как умение выходить из одних эгрегоров и входить в другие [40], а «приёмы влияния на духов» - как навыки управления эгрегориальной алгоритмикой, то всё это - достаточно полезные навыки владения собой, навыки управления коллективным бессознательным и своей психикой. Но мало где в литературе про инициации шаманов можно найти описание того, что будущий шаман учился применять психотропы.

Таким образом, выбор кандидатуры будущего шамана обеспечивался следующими средствами:

· Коллективным выбором, который осуществлялся в обход сознания большинства людей первобытного коллектива в соответствии с чёткой работой эгрегориальной алгоритмики родоплеменного эгрегора (эгрегоров), практически безошибочно определяющей по психофизиологическим качествам наилучшую из всех возможных кандидатуру будущего шамана.

· Выбором старейших шаманов (шамана), которые поддерживали эгрегориально “помеченную” «шаманкой» кандидатуру инициируемого.

Конечно старейшие шаманы могли примечать и сопровождать будущего инициируемого ещё до начала шаманской болезни, предлагая таким образом племени свою кандидатуру. К тому же, имея определённый доступ к управлению эгрегором (эгрегорами), которые являются главными средствами возбуждения шаманской болезни у инициируемого, старейшие шаманы в определённой мере [41] могли направить эгрегориальную алгоритмику (для начала инициации) на определённую личность. Однако всё же наилучший результат (в смысле полноценности будущего шамана) мог получиться лишь при естественной поддержке эгрегором (эгрегорами) кандидатуры будущего шамана (что обеспечивало наибольшую правильность выбора) при минимальном вмешательстве старейших на стадии начала инициации.

В общем-то судя по описаниям начала процесса заболевания «шаманкой» будущих шаманов, их инициация начиналась достаточно естественно. А уж после этого вмешивались старшие шаманы-учителя. Конечно при этом нельзя не допускать «подтасовок» в шаманской среде особенно на стадии позднего первобытного шаманизма с целью узурпации духовной, а вслед за ней и внутрисоциальной власти. Однако, всякая противоестественность в этом отношении (протаскивание «своих» во власть) должна была оборачиваться для общины падением качества управления. Одновременно с этим должно было упасть доверие коллектива к таким “блатным” шаманам с последующей возможной новой инициацией.

Остаётся ещё несколько важнейших вопросов касающихся древней культуры шаманизма:

· Насколько было оправдано отдавать шамана в “плен” к духам-эгрегорам в древности?

· Нельзя ли было обойтись без этого, решая управленческие вопросы коллективным разумом в обычном мире, а не в мире духов?

· Насколько инициированный шаман превращался в невольника-«зомби» эгрегора (эгрегоров), участвующего в его инициации и насколько шаман был управленцем в отношении этого эгрегора (эгрегоров) - то есть, мог изменять алгоритмику эгрегоров в соответствии со своей волей?

В принципе на первые два вопроса мы уже дали ответ выше, когда рассматривали интеллектуальные возможности древних людей. Мы пришли к выводу, что культура шаманизма была естественным образом определена всем ходом развития древнего общества как определённый наиважнейший этап перед переходом к раннеклассовому строю. Основными причинами обоснованности и оптимальности шаманизма мы назвали: слабо развитую систему кодирования информации; слабо развитые интеллектуальные способности древнего человека; несовершенную для всестороннего анализа и моделирования ситуации культуру мышления.

На последний вопрос часть ответа тоже уже имеется. На стадии инициации молодой шаман учился у старого следующему: он осваивал «средства передвижения по потусторонним мирам», изучал «приёмы влияния на духов», укреплял волю и мужество, закалял своё тело, учился контролировать сознание. Что в принципе и является необходимыми элементами эгрегориального “менеджмента”, которым молодой шаман учился у старого.

Следовательно при передаче “эстафеты” от старого шамана к молодому первый уделял особое внимание тому, чтобы инициируемый не оказался только лишь невольником-«зомби» того (тех) эгрегора (эгрегоров), который явился причиной его шаманской болезни. Старый шаман отдавал все имеющиеся у него навыки эгрегориального управления молодому - в той примитивной, но действенной системе кодирования управленческой информации, которая была принята в шаманском мире.

По описаниям многочисленных источников можно обобщить, что шаманская Вселенная в самом распространённом варианте состояла из трёх частей: Верхнего Мира (Неба), Среднего Мира (Земли), где живут люди, и Нижнего Мира. Все три части Вселенной соединяла воедино Мировая Ось - чаще всего символизировалась Мировым деревом, Горой, столбами. В Верхнем и Нижнем Мирах шаман встречался с духами, договаривался с ними о помощи в том или ином деле, узнавал от своих сверхъестественных помощников или покровителей то, о чём не мог узнать обычным путём (к примеру о судьбе исчезнувшего человека). Действия шамана во время камлания были ничем иным как понятным для присутствующих рассказом обо всех перипетиях его необычного путешествия. Поэтому шаман должен был не хуже профессионального актёра владеть искусством звукоподражания, уметь изображать добрых и злых духов и людей, с которыми встречался в другом мире.

Уникальная особенность культуры шаманизма заключается в том, что шаман оказывался в большей мере невольником-«зомби» эгрегора (эгрегоров) - духов - нежели мог свободно управлять алгоритмикой этого (этих) эгрегоров (влиять на духов в направлении выбранном шаманом). В этом отношении психика шамана становилась после инициации и посвящения неотъемлемой частью эгрегориальной алгоритмики со сверхъестественной возможностью (по отношению к возможностям обычных людей): шаман умел во время транса считывать часть эгрегориалой алгоримики - прошлое (Нижний Мир) [42], настоящее (Средний Мир) [43], будущее (Верхний Мир) [44]. В то же время, выдавая прогноз с оценкой прямо с эгрегора в понятной всем форме в ходе камлания шаман, даже находясь в трансе и не понимая что говорит, влиял на алгоритмику эгрегора (на духов). В результате община получала важнейшую управленческую информацию типа «туда пойдёшь - коня потеряешь»; «туда пойдёшь - людей потеряешь»; «а туда пойдёшь - будешь в безопасности».

В этом отношении в культуре древнего шаманизма были гармонично объединены и распределены функции всех людей, в том числе и шаманов. Бессознательное трансовое состояние шамана (если конечно он не притворялся искусно) обеспечивало максимальную объективность полученной с эгрегора информации: ведь шаман просто транслировал поток информации в доступных всем символах. Обратную связь - как реакцию на поступившую информацию - отрабатывали уже общиной. Даже если шаман и предлагал своё решение, всё равно информация, полученная через бессознательное шамана, становилась достоянием всех и, преломлённая через коллективное бессознательное (каждый пытался как-то на неё отреагировать мысленно), отправлялась обратно в эгрегор. Конечно степень авторитетности мнения шамана после его выхода из камлания (либо в процессе камлания) много значила, но ведь и сам шаман выбирался коллективом, чем ему оказывалось особое доверие.

В общем можно сказать, что культура древнего шаманизма обеспечивала максимум «демократичности», что надёжно поддерживало общинный строй, позволяло управлять и заглядывать в будущее и оправдывало выдвижение особых людей на роль шаманов.

Культура шаманизма интересна не только своей «демократичностью». Культура шаманизма является своеобразным “ключом” к пониманию того, что происходило с обществом в дальнейшем при трансформации культуры шаманизма в ведически-знахарскую культуру многоликого рабовладения - при переходе от кровно-родовой общины к раннеклассовому обществу.

Течение шаманской болезни как правило полностью совпадало с циклом инициации, этапы которой получили название: страдание, смерть и последующее воскресение. Только культура шаманизма наглядно и подробно демонстрирует нам весь важнейший механизм инициации будущего шамана, заключающийся в последовательности « страдание, смерть и последующее воскресение». Мало того, эта культура сохранилась у некоторых народов до сих пор и в определённой мере можно посмотреть что происходит с инициируемым и в наше время. Но мы уже и так знаем из вышеизложенного анализа шаманизма: инициируемый (будущий шаман) в процессе шаманской болезни становится в большей мере невольником-«зомби» того эгрегора, через который проходит инициация его психики. После чего большая часть психики шамана управлась тем эгрегором, который его инициировал. В этом “ключ” к пониманию всех субкультур разноликой ведически-знахарской культуры, которая исторически сменила древний шаманизм.

Древний шаманизм - последняя крупнейшая субкультура, которую можно отнести к ранним первобытным религиозным системам под общим названием культура общинной магии. Главное отличие культуры общинной магии от следующей за ней ведически-знахарской культуры в том, что в культуре общинной магии поддерживались такие духовно-магические отношения, что всем членам общины обеспечивался равный потенциал доступа к управлению и к процессу принятия важнейших решений.

С появлением духовенства и упразднением (либо опусканием) роли племенных шаманов, жрецов - возможности принятия решений и управления эгрегорами перешли к духовным верхушкам государств и цивилизаций, к “жрецам”-знахарям регионального и глобального уровня ответственности.

На поздних этапах субкультуры шаманизма скорее всего происходила постепенная естественно обусловленная деградация шаманизма в первобытном обществе [45]. Ко всему же на определённом этапе (скорее всего как следствие начавшейся деградации) стали употребляться галлюциногенные и психотропные препараты (грибы, кактусы, табак и даже алкоголь), применялся барабанный бой и звон бубнов (воздействие на психику чем-то аналогично галлюциногенам: при барабаном бое в организме вырабатываются те же вещества что и при приёме галлюциногенов, но в меньшей мере). Такого рода искусственные (дополнительные вещества) средства для быстрейшего вхождения в транс конечно же имели побочный эффект. Применяющие их шаманы - непозволительно для сохранения чистоты восприятия эгрегориальной информации - искажали галлюциногенами естественный фон биополей человека. Тем самым они закладывали неминуемую ошибку, которая появлялась при считывании информации из эгрегоров.

С другой стороны, шаманы, наглотавшиеся галлюциногенов, выпадали в иллюзорный мир (мир иллюзий возбуждённой психики от психотропов) своих собственных наваждений, зачастую не в силах отличить эгрегориальную информацию от собственных иллюзий, примитивных эгрегориальных абстракций. И всё это вместе (свои иллюзии и важную эгрегориальную информацию) выдавали в процессе камлания в коллектив. Конечно же при этом могла образовываться недопустимая ошибка как в оценке информации, так и в её содержании. Дело в том, что современной наукой доказано, что применение галлюциногенов действует двояко:

· Во-первых галлюциногены (в том числе и табак) активизируют работу левого полушария головного мозга, которое отвечает за абстрактную логику. То есть, галлюциногены способствуют развитию фантазии оторванной от Объективной реальности.

· Во-вторых, галлюциногены, искажая естественный фон биополей человека, блокируют нормальный обмен информации между ним и окружающим миром. Одновременно с этим галлюциногены искажают работу правого полушария головного мозга с тем же результатом: неадекватное восприятие внешней информации психикой.

Таким образом, деградация шаманизма знаменовалась моментом принятия нормой для шамана употребления разного рода психотропов и галлюциногенов. В это же время, скорее всего и начался перехват духовной власти у шаманов теми, кто взял на себя роль региональных концентраторов власти (по охвату шире чем родоплеменная власть) и даже мировых глобализаторов. Возможно даже, что идею употребления шаманами психотропов подбросили в родоплеменные общества “извне”. Но это новшество скорее всего легло на уже подготовленную почву: войти в транс с меньшими усилиями легче если наглотаться галлюциногенов.

К тому же такие шаманские извращения как курение табака и даже употребление алкоголя вслед за шаманами стали распространяться на всю общину. Так подсели на табак индейцы доколумбовой Америки; так споили индейцев Америки после её открытия Колумбом.

Если вынести за скобки эти издержки позднего шаманизма, то можно сформулировать общее отличие шаманов от духовенства. Древние шаманы в отличие от сменившего их духовенства опирались не на «священный» авторитет своей должности, а исключительно на личные качества. Путь шамана требовал особого мужества и особых знаний, чрезвычайно нервного напряжения, а иногда был связан с риском для жизни. Шаман не играл в «избранника духов», не пользовался этим положением в личных целях. Мало того, он находился под постоянным и бдительным взором членов своего кровного коллектива, он принадлежал этому коллективу в миру как все, но и духовно тоже он принадлежал этому коллективу - более чем любой рядовой его член, поскольку был накрепко связан (как никто другой) с родоплеменными духами (родоплеменными эгрегорами). Древний шаман жил со своей избранностью как с общественной (а не клановой) необходимостью.

В то же время шаманизм считается ранним зародышем духовенства, “ключ” к чему мы дали чуть выше и ещё не раз вернёмся к этому интереснейшему “ключу”. Внешнее сходство с духовенством в следующем:

· Шаманы посвящали свою жизнь выполнению религиозных обрядов и за счёт этого получали средства для существования.

· Шаманы выделялись из среды соплеменников, часто имели привилегии наравне с вождями, владели атрибутами своего статуса.

И всё же шаманы это не служители культа. Шаманы это - служители обществу. Шаманы не составляли социальной группы служителей культа с чётким статусом. Они не назначались с вершины людской иерархии, а выбирались особым образом благодаря личным качествам - способности служить интересам общины, а не верхушке иерархии.