"Хлопок одной ладонью" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Василий)

ГЛАВА 9

Из записок Андрея Новикова. «Ретроспективы»

На мгновение Новикову показалось, что действительно вернулись те самые времена. Антон — полномочный посланец высших «светлых сил», он — неизвестно каким образом затесавшийся в чужую компанию простой московский парень. Может, так и лучше было бы?

Но тут же опомнился. Бывает, встретились через много лет два человека. Когда-то один был, скажем, капитаном, а другой — младшим лейтенантом. Теперь первый — майор перед пенсией, второй — генерал. Так он в этот момент ощутил разницу в их статусах. Можно из сентиментальности или сочувствия общаться на прежнем уровне, можно — на нынешнем. Андрей выбрал средний вариант.

— Я тебя не сильно отвлек от серьезных дел? Честно сказать, не хотел. Но так складывается.

— Как у вас складывается — я знаю. Об этом ведь и был разговор. Вы свою судьбу выбрали, вы в своем праве, «Делайте сами, решайте сами, иметь или не иметь». Помнишь такую песенку?

— Я-то помню. А ты свои обязательства помнишь?

Антон на мгновение показался озадаченным. Андрей ему пояснил:

— Что ты говорил Воронцову, а потом и мне тоже?

Сделайте, мол, ребята, это и это, а уж я перед вами в долгу не останусь! И пролетел ты, получается, друг сердешный. Обещал провинциальным придуркам, а отвечать по полной приходится «авторитетам». Наш преступный мир — штука мерзкая, но вот касательно законов и понятий схема четко отлажена. За базар — отвечай!

Андрей сам не знал, откуда у него брались именно эти слова, но для него они, в общем, были не чужды, тем более что однажды они с Антоном уже беседовали так, когда тот предстал в облике послевоенного «вора в законе». Тогда это означало не высокий титул в иерархии, а просто принадлежность к одной из уголовных корпораций, «законников» и «сук».

Антон со странной покорностью согласился.

— Да, если обещал — отвечу. Спрашивай.

Смысл «предъявы» Новикова был несколько иным, но и поза покорности некогда гордого форзейля его устроила. И он в тщательно подобранных фразах (не зря готовились) изложил Антону суть их нынешней проблемы.

— Это, друг мой, необходимое следствие твоей нынешней роли, — ответил тот. — В свое время и я мучился подобными заморочками, и не один век, прошу заметить. Молод был, в меру необразован и согласился заняться проблемами захолустной цивилизации в расчете на дальнейшую карьеру. А у нас, если помнишь, карьера — это ничуть не меньший императив, чем у вас, православных, забота о спасении души. Но в конце концов появились вы, и я с наслаждением сбросил с себя это бремя. Теперь живу — дай Бог каждому!

— Вроде султана Брунея?

— Вроде. Только у вашего султана все равно вокруг двести государств, из которых три десятка — мнящих себя великими, и с каждым нужно строить какие-то отношения, а у меня — отличная планетная система, с высококультурным, чрезвычайно миролюбивым населением, где я — царь, бог и воинский начальник, и вокруг на десять парсек больше ни единого обитаемого небесного тела.

— Прими мои поздравления, — совершенно искренне сказал Андрей, — но мне ты все-таки поможешь?

— Александр Иваныч, поднеси-ка нам по стаканчику, — словно половому в трактире крикнул Антон, и, к полному удивлению Новикова, Шульгин немедленно исполнил полупросьбу, полуприказание. Поставил знакомые серебряные чарки на подоконник между ними и, как ни в чем не бывало, вернулся к своим занятиям с Удолиным.

— Помогу, — продолжил фразу Антон, чокаясь с Андреем. — Но ты понял?

— Не все, — осторожно ответил Новиков.

— А очень просто. Делай, что хочешь, но имей в виду — край у вас пока что обозначен. И ты, и он могли бы сейчас послать меня по матушке и дальше, а то и рюмку в морду выплеснуть, однако он послушался, ты — не возразил…

Андрей испытал очень неприятное ощущение при этих словах. Да, действительно, слабы они еще…

— Да ты не переживай. Ничего особенного. Демонстрация строго в пределах вашего собственного уровня восприятия. Держи в уме, и все будет тип-топ. Что же касается вопроса, ради которого вы сюда прибыли, — никаких возражений. Как у вас любят выражаться политики — чистый карт-бланш. (Столько же смысла, как в полном аншлаге.) Я считаю, что планируемые мероприятия вокруг столь заинтересовавшей вас новой реальности ничьих интересов, кроме ваших, не затрагивают. Да и ваши, поверь мне, они затрагивают только по причине неукротимого зуда в заднице от добровольно воткнутого туда шила. Чего бы не сидеть спокойно, как вам было рекомендовано?

— А чего людям вообще никогда и нигде не сиделось, как только интересные дела вокруг обозначивались? То вокруг мыса Горн обойти хотелось, то вокруг Африки. Одному Индию подавай, другому — Северо-Западный проход. Ну такие мы вот, куда денешься?

— Можешь не объяснять. В силу моей должности и исторического опыта я пока еще разбираюсь в вас, людях, никак не хуже тебя. А скорее всего, и лучше…

— То-то же проиграл по большому счету.

— Я же не людям вообще проиграл. Я (точнее, олицетворенная во мне функция) проиграл вам, как явлению высшего по отношению к тому Антону порядка. Чувствуешь разницу? Но разговор в этом ключе заведет нас слишком далеко. Давай по сути. Как вам не раз уже сообщалось, вы являлись субъектами Игры лишь в той мере, в какой за вами эта функция признавалась. Согласись, игроком (в любом смысле) можно быть лишь в том случае, если тебя соглашаются видеть в таком качестве и у тебя есть партнеры…

— Резонно.

— Сейчас у тебя нет партнера. Осталась шахматная доска, ломберный или бильярдный стол, стаканчик с костями… А играть хочется, ты уже не можешь не играть И вот начинаешь фантазировать, сам себе придумывать противника.

— То есть, по-твоему, на самом деле в мире ничего тревожного не происходит?

— На самом деле — ничего, — безмятежно сказал Антон. — Продолжая нашу аналогию, скажу так. Партия отложена, партнер ушел. Ты смотришь на доску, твоя позиция тебе не нравится. Через пять или десять ходов неизбежно поражение. Ты анализируешь, ищешь выигрышные ходы, допустим даже, находишь. Но что толку? Начнешь двигать фигуры за себя и за противника? Поставишь ему мат? Но сам-то понимаешь, что это абсолютно ничего не значит? На турнирной таблице такой выигрыш не отразится. Объективно — для судей, для зрителей все останется точно так, как при последнем, официально записанном ходе…

— Постой, что ты мне голову морочишь? На самом ведь деле все происходящее у нас, и в остальных реальностях — происходит! И те угрозы, что просчитал Шульгин, — они вполне настоящие и предполагают распад всего…

— Верно, — легко согласился Антон. — Только к Игре это уже не имеет никакого отношения. Как, скажем, пожар в шахматном клубе к рейтингу шахматистов…

Андрей понял, что форзейль над ним издевается. Мстит, если он способен на такие чувства, за все свои прошлые поражения, за ту роль, которую его заставили играть Высшие силы. Или — просто делает, что приказано.

Ответил со всей тщательно скрываемой злостью. Мол, хватит размазывать манную кашу по чистому столу. И еще пришлась к месту подходящая цитата оттуда же: «Если бы, Антон, я держал тебя за идиота, я так бы и сказал. Но я тебя не держу за идиота и упаси меня бог тебя за такого держать»[21]. Так что давай начистоту, как положено уважающим друг друга людям. Я пришел за ответом (за советом). Дай мне его, если хочешь и можешь. Нет — так нет.

Свободу действий мы оставляем за собой. Полезем в Узел с отверткой и паяльником, еще что-нибудь учиним, может, правильное, а может — катастрофическое. Катастрофа нам не нужна, но и наблюдать, как вокруг творится какая-то чертовщина, спокойно не можем. В конце концов, это ты и твои хозяева сделали нас такими. Прошлый раз вроде бы было сказано, что Игрокам жаль просто так бросать хорошую партию, слишком много трудов вложено и удовольствия получено. Доиграйте сами…

Но у нас не получается! Слишком много правил мы не знаем. Хотя бы самоучитель оставили. А раз не оставили — так хоть подскажите…

Против желания Андрея его начатая резко и агрессивно тирада в итоге прозвучала почти как мольба.

Может быть, именно этого от него и ждали. Подобающего тона.

— Ну, хорошо, — ответил Антон. — Это, конечно, тоже против правил, но случай у нас особый. Кое на какие вопросы ответить можно. А то и вправду дров наломаете. Главное, чтобы вопросы были правильные.

Старая хохма. Чтобы задать правильный вопрос, нужно предварительно знать правильный ответ. И тем не менее случаем надо пользоваться, другого может и не представиться.

— Давай. Только условимся — отвечаешь правду. Не хочешь или не можешь — так и скажи, только не вводи в заблуждение.

— Это само собой разумеется.

Спросить хотелось очень о многом, все их предыдущие встречи всегда заканчивались большими недоговоренностями, предоставлявшими слишком широкий простор для «превратных толкований». Отчего, собственно, они и пришли к нынешнему положению вещей. Ответил бы Антон еще в самом начале хоть на один кардинальный вопрос исчерпывающе — совсем бы по-другому они сейчас жили.

— Ну, поехали. У нас действительно не хватает сил, чтобы самостоятельно «держать реальность»? Или нам сознательно противодействуют, вводя дополнительные помехи?

— На одну реальность сил у вас хватает, что очевидно на примере «крымской». Сознательно никто не противодействует, если ты имеешь в виду наших Игроков. Они обещали не вмешиваться — они выполняют.

— Тогда в чем дело? Почему общий расклад все время ухудшается?

— С чего ты взял?

— А новая псевдореальность? А деформация времени, разрывы, химеры? Угроза всеобщего коллапса, наконец?

— Увы, это норма жизни, закон природы, закон игры, если угодно. Ты ведь знаешь, если субъект в состоянии сформировать всеобъемлющую, жизнеспособную мыслеформу реальности, с какого-то момента она начинает функционировать «в автоматическом режиме».

В соответствии с собственными базовыми установками. Как ваша «крымская». Чтобы держать ее «на плаву», вам уже хватает нормальных политических и экономических технологий. То же самое с Главной последовательностью. Плоха она или хороша, но она живет и жить будет, мы ее в свое время отладили.

Все же прочие… Некоторые из них возникли сами собой, но как следствие постороннего вмешательства в механизм Узла. Опять как в шахматах. Маэстро, анализируя отложенную партию, сделал некий эффектный ход, а потом от него отказался в пользу лучшего. Но ассистент или просто случайный очевидец успел записать его в свой блокнотик. А потом и опубликовать.

Кому-то этот ход понравился, и он начал на своей доске продолжать партию от него, а не от настоящего, «окончательного». Вот тебе и химера. Вы пытаетесь взять и ее под контроль — ради бога, действуйте, если сил хватит. Кстати, идея посадить в 2056 году своего резидента и основать там базу — хорошая, плодотворная дебютная идея. Есть шансы…

Но Ловушка может оказаться сильнее. Ты же учти, создана она не Игроками и не Держателями, это имманентное свойство Гиперсети. Механизм их функционирования по-настоящему не известен никому (в пределах наших уровней познания). Это такая же данность, как правило: «Дама бьется, своя и чужая». Так что Шульгин правильно сообразил, и это подтверждает его статус…

— Кстати, а почему он сейчас выключен из общения? И даже будто зомбирован…

— Такая связь образовалась. В коммутатор включился именно ты. Почему — не знаю. Возможно, он тоже на связи, но на ином горизонте. Так вот о Ловушке. Мне кажется, она настроена не на вас. Тут что-то другое. Я уже говорил при одной из прошлых встреч, что не исключается, на этом поле играет кто-то еще. Причем в другую игру. Одни в футбол, другие в гольф. Друг друга не видят и не ощущают, а кое-какие взаимовлияния все же происходят. Но это только мои предположения. В любом случае есть мнение, что планируемое вмешательство лично вам ничем не грозит.

Как элементарный спортивный проигрыш. Ну, вылетел ты из полуфинала, утерся и пошел домой. Обидно, согласен, иногда — очень, но жизнь ведь не кончена. Плюнь на неполученную олимпийскую медаль и подстригай розы в своем садике. Уж его-то у тебя не отнимут.

Так что попробуйте, если считаете, что эта проблема для вас существенна. А вообще человек разумный, склонный к логике и поискам достоверности, натыкаясь на проблемы, стремится их по возможности обойти… Умный в гору не пойдет.

— Играет кто-то еще, — пробуя слова на вкус, повторил Андрей. — А где я побывал только что, ты знаешь? Что это еще за псевдомир, очень похожий на дальнейшее развитие Главной последовательности? Для чего меня туда втолкнули и кто оставил там эту машинку? Он протянул форзейлю тетрадь.

— Что за язык? Не ваш?

Антон пустил страницы веером из-под пальцев, совершенно тем жестом, что Андрей только что в музее, успевая, однако, пробегать глазами по строчкам.

— Не наш. Аггрианский. Забавно. Действительно, теоретическое обоснование, конструктивные схемы, инструкция по применению. Очередной преобразователь пространства-времени. Явно самопальный, техническое творчество на дому. Неведомый предшественник вашего Левашова изобрел и описал. Вот только кому вдруг потребовалось вновь ввести это чудо технического убожества в обращение? Ты же знаешь, у аггров последние тысячи лет технический прогресс не существует даже как термин…

— Так это как раз не прогресс, а явный регресс. По сравнению с их шарами и блок-универсалами.

— В том и штука. Значит, автор сам по себе (или с чьей-то помощью) приподнялся выше раз навсегда заданного уровня. Способность к творчеству — не аггрианская черта. Вообрази муравья-листореза, который миллион лет обходился челюстями и вдруг придумал ножницы. Не бог весть какое изобретение, но тенденция…

— С этим мы как-нибудь разберемся, когда текст почитаем. Давай еще раз к нашим баранам вернемся…

Новикову хотелось, особенно с предощущением того, что встреча может быть и последней, заходя то с одной, то с другой стороны, вытянуть из Антона как можно больше. Или случайно нужный вопрос сформулируется, или форзейль проговорится, поймается на нехитрый прием следователя.

— Как же оно все-таки случилось? Мы ведь честно соблюдали условия и рекомендации. Реальность «1920» была отдана тобой в наше полное и бессрочное владение. Ты не то чтобы клялся, но со всей определенностью утверждал, что если мы уйдем туда, Сеть успокоится, забудет о нашем существовании, и мы сможем поступать там, как сочтем нужным. А что в итоге?

— Твоя наивность или, наоборот, простодушное нахальство меня временами поражает. Как забеременевшая гимназистка удивлялась: «Так я же сделала это всего один разик, да и то не всерьез!»

В XXI век полезли? Сначала ты с «Призраком», потом Шульгин. С местными криптократами политические вопросы обсуждали? С Ростокиным дружили? А он, кстати, сам во всякие потусторонние дела замешан и даже по нескольким линиям. Вот и вы приобщились. В Москву двадцать четвертого его через внепространство таскали? В боях он участвовал? Какое тебе еще потрясение основ нужно? Кажется, очень просто и понятно было сказано — хотите жить, сидите спокойно. А у вас, как еще в одном анекдоте: «Выпили? Вылили. Поспивали песни? Поспивали. А теперь постреляем. Давай, но тильки щоб тихо-тихо». Тихо-тихо, как видишь, не получилось. Что-то вы такое опять растревожили.

— Что, не подскажешь?

— Знать бы самому. Я же личность с ограниченным допуском. Даже до кандидата в Держатели не дотягиваю…

— А жизненный опыт? — польстил Новиков.

— Разве что. Только все равно не знаю. На другом уровне работал. У нас все просто было. Мы на такие масштабные проекты не замахивались. Вон, всего лишь аггров с вашей помощью окоротили, и то меня чуть в дворники не сослали, а Замок велели эвакуировать. Зато вы без нас гульнули — раззудись, рука… Вот и получили симметричный ответ.

Что угодно против вас могло сработать. Сама по себе Сеть со всей ее миллиардолетней программой самозащиты. Ловушки, от нее независимые, но настроенные в том же ключе. Законы типа «действие равно противодействию» и «угол падения равен углу отражения». Тебе ведь никогда не приходило в голову добиваться у учителя, а кто же именно обеспечивает строгое выполнение правила: «Тело, впернутое в воду, выпирает на свободу с силой выпертой воды телом, впернутым туды»?

Эта шутка явно была подхвачена Антоном у Воронцова, неоднократно сию трактовку закона Архимеда повторявшего и утверждавшего, что придумана была она не кем иным, как писателем Виктором Конецким, учившимся в той же Фрунзенке, но двадцатью годами раньше.

Андрей согласился, что да, такой ерундой он учителей не напрягал.. Были забавы и покруче.

— Из чего следует, что процесс противодействия всяким несовместимым с требованиями времени безобразиям можно считать объективным. Объективно же только то, что не зависит от точки зрения и желаний отдельно взятого человека, а также и исторической общности в целом. Отчего смешно думать, что «Система», с которой Шульгин борется у вас, является продуктом сознательной деятельности какой-нибудь «мировой закулисы» или сионских мудрецов. Она возникла сама по себе, а участвующие в проводимых ею акциях люди — просто люди, оказавшиеся в определенное время в определенном месте и не могущие поступать иначе, чем поступают.

Лемминги когда и зачем прыгают в море?

Отчего национал-социализм и прочие фашизмы возникли там-то и тогда-то, охватили десятки миллионов людей, двадцать лет творили всяческие безобразия, а потом исчезли и сегодня не соберут и сотни боеспособных сторонников?

По этому поводу у Андрея было собственное мнение, но ввязываться в диспут он не стал.

— То же самое пресловутая «Аль Каида» и иные террористические движения в том мире, куда вам скоро придется сходить. И «Черный интернационал» в соседнем. И то, что сейчас вы воспринимаете как некую силу, направленную против вас лично, таковой, очевидно, не является. Это нормальное следствие действий, направленных против сложившегося порядка вещей.

Да что мы в дебри истории и политики лезем? Куда проще есть ответы, хоть у Олега спроси. В любой решаемой компьютером инженерной задаче, хоть в расчете прочности корабельного корпуса, достаточно изменить один-два параметра (длина, ширина, сорт стали киля и шпангоутов), и он сам собой начнет менять почти все остальное, чтобы в итоге получилась отвечающая исходным требованиям конструкция.

Или напишет тебе «Error», если идея обозначится совсем уж дурацкая, вроде атомного авианосца с композитным дерево-железным корпусом.

— Значит, и нам написали?

— Это ты сам соображай, образования должно хватить.

— Злишься, Антон, за прошлое и настоящее, или такую педагогическую методику избрал?

— Вот-вот, только педагогикой я с тобой еще не занимался…

— Тогда в чем дело? Один из Игроков нам сказал, что созданная мыслеформа в состоянии удерживать воображенную реальность сколь угодно долго, если она уже сложилась. А ведь с «2056» нам и этого делать не пришлось, она уже существовала сама по себе, мы, если так можно сказать, просто «согласились» с ее подлинностью, ничего специально не воображая. Откуда же противодействие?

Здесь Антон позволил себе очередную снисходительную усмешку. Они у него часто возникали на лице в то еще время, в случаях, когда он ухитрялся поставить в тупик вроде бы выигрывавших у него по очкам партнеров.

— Ну кто тебе сказал, что все было именно так? У тебя по-прежнему преобладает романтический склад мышления. Не пробовал задуматься — а вдруг и Австралия, и Москва, и генерал Сузддлев просто приснились тебе, когда «Призрак» выбросило неизвестно куда, в пустой, готовый к приему любой мыслеформы континуум? А потом ты только достраивал его своим воображением до приемлемого к восприятию со стороны состояния?

Мысль показалась Андрею вполне заслуживающей внимания. Но если принять еще и ее — они забредут в такие дебри, что даже в пределах и условиях Замка из них живьем не выбраться. А уж там, снаружи — так и вообще.

А Антон продолжал:

— Знаешь, решил как-то один ученик чародея попрактиковаться, произнес все необходимые заклинания и сотворил возникшую у него в воображении великолепную китайскую вазу. Ваза получилась совсем как настоящая, со всеми положенными синими драконами, белой глазурью и тонким звоном, если ударить по ней палочкой слоновой кости. Прелесть, одно слово. Но ровно до тех пор, как он решил налить в нее воды и поставить цветок.

И тут ваза потекла. В одном месте только капли просачивались, в других прямо струей било. А отчего? Форму-то, рисунок и прочие внешние свойства он представить сумел, а вот о внутренних не задумался даже. О таких пустяках, как структура кристаллической решетки, расстояние между молекулами, ну и тому подобное…

— Так, значит?.. — вникая в сказанное, произнес Новиков.

— В предельном виде — именно так. Ваш случай, конечно, немного легче. И выход у вас наверняка есть. О самом первом и простом говорить не будем, он тебе известен и тебя не устраивает…

— Остаться в двадцать пятом и больше никуда не соваться ?

— Так точно. В любом же другом варианте вам придется на ходу совершенствовать свои сверхчувственные способности и либо ловить ветер всеми парусами, либо ловить «конский топот», как получится.

— Спасибо за откровенность, друг. И все же, как в старое время, поговорим по-мужски? Можешь дать нормальный совет? Честный, без дипломатии и демагогии?

Здесь Новиков выбрал несколько рискованную тактику. Чуть-чуть пережмешь в сторону сентиментальности, продемонстрируешь, что дрогнул душой, не только Антон, а и стоящие за ним силы посчитают тебя не заслуживающим уважения, слабаком, Авторитет твой рухнет, мыслеформы, удерживаемые тем же авторитетом и характером, начнут расползаться и деформироваться еще быстрее.

Вообразят, что по-прежнему считаешь себя умнее и хитрее других, а демонстрацией некоторой растерянности их просто «разводишь», — обидятся и ответят адекватной подлянкой.

Но, кажется, удалось ему попасть в самую ту точку, опять пробежать по лезвию бритвы. Далеко ли — другой вопрос.

— Александр Иванович, подойди сюда, — вдруг окликнул Антон Шульгина. Тот подошел, как ни в чем не бывало.

— Ты все слышал?

— Не то чтобы слышал, но знаю, о чем шла речь. Ваш ответ нас с Андреем устраивает. Теперь к сути….

— Подожди. Забавный вариант внезапно обнаружился. Кто-то, я честно не знаю, кто и зачем, показал Андрею мир, почти совершенно подлинный. Буквально на волосок рассогласованный с вашим исходным. По своей связи я только что проконсультировался. Из «наших» к этому никто не причастен.

Возможно, вашим тройным ударом по астралу инициировался элементарный сбой в работе Узла, Как если по телевизору — кулаком. Картинка мигнула, луч в трубке отклонился, кусочек другой программы на секунду на экране возник. Только удивительно, что тебя, Андрей, туда занесло. Александру бы, по всем расчетам, полагалось, потому что очень мне кажется, что вот это, — он потряс тетрадью, — творение твоего друга Лихарева. Он ведь в свое время бесследно исчез? И каким-то образом вместо Москвы оказался в том городе, построил там свою машину? Загадка. Как, зачем, почему?

— Что, Игроки этого выяснить не могут?

— Если захотят, наверное, могут. А захотят ли — совсем не уверен. Не их уровня задача. Примет к рассмотрению Генпрокуратура дело о хищении конфеты у первоклассника Иванова неустановленным лицом?

— Что, действительно корректная аналогия? — не поверил Шульгин. — Вдруг конфета не простая, с героином, и не одна, первоклассник Иванов — распространитель, цепочка, по оперативным данным, до солидных людей в столице тянется?

— Ну, не знаю. В любом случае не моя компетенция. Интересуетесь — пробуйте сами достучаться. Тетрадку же Сильвии покажите. Она вам переведет, тогда и думайте, как поступить.

— Подумаем, — заверил его Шульгин. — Мы не за этим снова в Сеть сунулись. Действительно за советом и помощью. Вам бескорыстно помогали, хотя и тогда могли, как ты сейчас советуешь, удалиться в свой садик, поливать и стричь розы.

Допустим, мы все же решили попытаться стабилизировать весь веер реальностей, сохранить ростокинскую цивилизацию. Просто из спортивного интереса и для поддержания самоуважения. Не привык я с дистанции сходить, пока ноги переставлять могу, и с ринга убегать, получив пару раз по морде.

Можете, по старой дружбе или в виде гуманитарной помощи слаборазвитым народам, сделать, на солидном уровне, чтобы столешниковская база работала и в «химере», и никаких дополнительных возмущений не вносила? Я понимаю — база эта не ваша, но ведь и мы там, можно сказать, обжились, и ты как-то на нее влиять и управлять, наверное, умеешь… И еще — дай мне под твоим контролем, еще раз зайти в твой компьютер. Я прошлый раз не все успел запомнить. Побоялся, что растворюсь там, и выскочил. А сейчас ты меня поддержи. Чтобы вошел и вышел. Нам, пожалуй, только это и нужно на данном этапе. Дальше мы как-нибудь сами.

Антон помолчал с таким видом, словно принимал ответственное решение. Или — просто прислушивался к внутреннему голосу.

— Это — сделать можно, — ответил он с расстановкой. — Но, пожалуй, только это. Остальное сами. Или, я бы еще раз посоветовал, бросьте свою затею. Мало вам других забот?

— Но мой прогноз верен? Может Ловушка поглотить мир Ростокина?

— И Главную последовательность? — добавил Новиков.

Антон снова задумался. Хитрые, оказывается, вопросы они с Сашкой умеют задавать, если даже Игрокам требуются паузы.

— Поглотить — нет. Но воздействие на нее от постоянных перемыканий, и сейчас ощутимое, имеет тенденцию нарастать. Ловушка, можно сказать, сбрасывает в Главную реальность элементы собственного хаоса. То ли самоочищается, то ли это просто такая диверсия. Тот же «Черный интернационал» определенным образом, через какие-то связи Узла поддерживает, подпитывает экстремистские движения в реале. И наоборот, наверное.

— Так о чем же еще спорить? Ты сам должен болеть душой за свое творение. Помогай уж, братец, как мы тебе помогали.

Чем-то слова Шульгина Антона задели. Затронули, так сказать, струны…

— Ты как репей, Саша, прицепишься, не оторвешь. Ну, пошли к монитору, посмотрим, что у нас получится.,.

Когда они прощались, Антон, как когда-то, во времена их почти безмятежной дружбы, сказал, положив ладони на плечи обоих:

— Парни, я вас совершенно от души прошу — не лазайте больше в Сеть. Угробитесь вы там рано или поздно. Не ваш пока уровень. С аэроклубовскими летными правами можно в боевой истребитель залезть. И взлететь можно, и сесть иногда удается. Но не воздушный бой с асами вести… Квартира будет работать, даже в ростокинский мир, если повезет, откроется. В ней — безопасно! Совсем невмоготу станет — можете в Замок отступить, вам это уже давно предлагалось, Я его, считай, для вас от демонтажа спас. И формулу я вам короткую дам, чтобы зря астрал не сотрясали. Люблю я вас почему-то, хочу, чтобы наш общий мир лучше вы держали, чем какой-нибудь новый Гитлер или Пол Пот. Свято место пусто не бывает. Вы исчезнете, за сменщиками дело не станет. Ну, договорились?

Новиков замялся, не зная, что ответить. Слова Антона звучали искренне, насколько землянин мог оценить эмоции и побуждения форзейля. Или тех, кто, возможно, управлял его языком и голосовыми связками.

— Договорились, — ответил за них обоих Шульгин. — Нам, знаешь, тоже за просто так пропадать не хочется. Друзей и домочадцев сиротами оставлять. Но если очень надо будет, хотя бы здесь мы с тобой сумеем встретиться? Мы, знаешь, тоже к тебе привыкли…