"Русский Рэмбо для бизнес-леди" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Александр)Глава 36Долго ехали молча, зная наперед, что скоро произойдет встреча с роковой неизбежностью. Ника спала, уткнувшись носиком в плечо отца. Старый Ворон до сих пор не приходил в себя. Его уложили на раскрытое сиденье сзади. Лопа выжимал из машины все без остатка, чтобы, используя малейшую долю вероятности, довезти старика до больницы в Овруче. Но вероятность была слишком мала… Еще в глухом лесу, на просеке, Засечный, держащий руку деда Ворона, следя за еле ощутимыми ударами пульса, услышал прерывистые, булькающие звуки. Губы старика чуть зашевелились. – Жил… – явно послышалось из уст умирающего, – не по-людски… Бульканье в горле переходило в клокотанье: – Умер… no-чел…веч…ск… – Не довезли, – сказал будто про себя Скиф. Слева неожиданно нарисовалась в свете фар деревушка из пяти домов. Лопа резко затормозил и стремглав вылетел из машины, забыв даже захлопнуть за собой дверь. Было слышно, как он барабанил в двери спящих бревенчатых хат. На стук откликались перепуганные заспанные люди. Это были старообрядцы. Они не стали расспрашивать, где покойный старик получил пулю в живот, но от денег не отказались. Староверы в этих краях селились еще со времен Великого раскола. Их тут называют и по сей день – "москали" или "московськи", причем всегда отделяя от "русских" людей. Скиф записал им большими буквами на бумажке из школьной тетрадки в крупную клеточку: "Григорий Прохорович Варакушкин…" и даты жизни, насколько помнил… – Куда едем-то? – спросил Лопа после получаса прыжков по лесным ухабам. – В Киев, куда же еще, – ответил Скиф. – Машину нужно вернуть. – Покойный Ворон за нее уже расплатился сполна с экологами, – сказал Лопа. – Я к чему разговор веду – девочка, получается, ничья. – Как это ничья? – спросил Скиф. – У кого она в паспорте записана? Ты, Луковкин Василий Петрович, по паспорту холостяк. Хохлы на любой границе тебя цапанут и спросят, чей ребенок и откуда… Мы с тобой еще не знаем, что за вертолет над нами пролетал. Так тебе и похищение собственной дочки пришьют. Ехать лучше в Белоруссию: здесь по лесу без погран-перехода и потом на вокзале или в поезде тебя никто про Нику не спросит. – В Белоруссии у меня никого нет, – сказал Скиф. – Делать там нечего – одна бульба, как в Брянске! – возмутился Засечный. – Я в Киеве гульнуть хочу. Все ж мать городов русских. – Тебе дадут там прогуляться после того, как мы на той военной площадке наследили, – огрызнулся Лопа, не отрываясь взглядом от дороги. – Ладно, поворачивай оглобли в Белоруссию, – согласился Скиф. – А что ты с ребенком будешь делать? Не котенок все-таки. – В школу отдам, портфель куплю, как все родители. Буду на классные собрания ходить. – В Москве? Ты теперь после расправы с той троицей и недели там не продержишься. – К тебе на Дон под защиту казаков отправлю. – Казаки преданы и проданы, они себя отстоять не могут. Нужно отдать ее бабке в Москве или деду в Швейцарию. – Я с ней теперь ни на день не расстанусь. – Тогда жить тебе с ней и Аней только в Белоруссии. Тут русских в обиду не дадут. У тебя ее свидетельство о рождении с собой, что мать перед гибелью Ане передала? – Спрашиваешь… – Вот и все. Купи домик поскромней… – Хочу на русскай тройка… Циган па-ет, – неожиданно для всех произнесла Ника. Мужики в салоне разом повернулись к ней. Девочка, еще закутанная в одеяла, весело оглядывалась по сторонам. Потом что-то вспомнила, закрыла лицо руками, зашлась в безутешном плаче, бормоча сквозь всхлипы по-немецки: – Фрау Марта… Фрау Марта… – Да-а-а, – озабоченно протянул Лопа, останавливая машину. – Фрау Марте капут. Они, гады, ее, раздетую, на морозе в сарае к козлам привязали. – Никушка, доченька, тебе уже легче? – привлек ее к себе Скиф. – Гут, – ответила девочка и бойко посыпала по-немецки слабым голоском. – Ника, а ты по-русски что-то понимаешь? Ну – мама, папа, люблю… – В крас-най рупашоночке… Циган па-ет! – выдала Ника весь свой запас русских слов. – Весело тебе придется, – отреагировал Засечный. Когда ее напоили еще раз молоком и немножко подкормили, девочка разомлела и только жалась к Скифу, на которого была удивительно похожа. Дальше по темной дороге ехали молча. – Вот тебе и ответ, Скиф, – сказал Лопа, когда уже вел машину по белорусской земле. – Куда ты с безъязыкой иностранкой в России спрячешься? Только в Белоруссии или, как советовал Романов, в сибирской глухомани с ней место. – Мы здесь, Аня там!.. А с Баксиком этим, которого Ворон пригрел, что будет? – зло ответил Скиф. – Баксик пущай тебя не заботит, я его на Дон возьму. Казака сделаю. У меня двое – третий лишним не будет. А с Аней еще проще – женись, и все дела. Засечный даже хохотнул от удовольствия. Хитрый казак не зря распевал про прелести Белоруссии. У него в Луннице жила замужняя сестра, с которой он не виделся уже лет десять. Ему, как и всем, хотелось повстречаться с родными людьми, выспаться, смыть грязь и отдохнуть в домашней обстановке. О том, что его сестра работает в школе учителем немецкого языка, он сказал в самый последний момент. |
||
|