"Русский Рэмбо для бизнес-леди" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Александр)Глава 21В полдень на следующий день Скифа разбудил телефонный звонок. – Да.., да… Это я. Доброе утро, Оля… – Какое утро! День на дворе. – Ну, тогда добрый день! – Тебя можно поздравить? – С чем это? – С брачной ночью… Не выспался, милый? – Не говори глупостей. – Как, еще нет? Не ожидала, что ты у меня такой застенчивый. – Оля, скажи мне лучше, это правда, о чем мне сообщил вчера старший Костров? Что за наследство? – Костров и правда – это все равно что я и.., порядочность… Твое здоровье! – Оля, ты пьешь? – У меня творческий отпуск. Мне нужно отдохнуть от вас всех. – Съездила бы к Нике. – Я тут поразмыслила на трезвую голову и решила – ты должен жениться на Ане. – Костров настучал? – Какое имеет значение, кто настучал? В данном случае просто голый расчет. Детей у нее не будет. Когда Мучник или кто другой любыми путями спровадят меня на тот свет, лучшей матери для Ники не найти. – А на тебе не посоветуешь жениться? – В третий раз замуж? Ищи дурочку помоложе. Я уже свободы вкусила. – В последний раз спрашиваю. Костров говорил правду? – Что я все оставила Нике?.. Правда. А что тебе не нравится? Он с остервенением бросил трубку. Разговор показался продолжением кошмарного сна, который мучил его ночью. Вернее, не сна, а бесконечного сериала. Снова горы, желтое ущелье, по которому плетется поезд-"кукушка", как тогда во сне с полковником Павловым. Только на этот раз поезд с вагонами без стекол и без крыши въезжает в черный туннель. Скиф в поезде один. Не раз и не два он бродил во сне; по лабиринтам этого города и все время выходил на одно и то же место – к кумирне с глиняной богиней и алтарем, на котором возвышалась хрустальная пирамидка с хрустальным шариком. Десять лет его преследовал этот сон. Богиня с воздетыми кверху руками начинала сиять. Сначала как золотая вещица, затем как голограмма, которую можно обойти и рассмотреть со всех сторон. На этот раз она все росла и росла, пока Скифу не пришлось смотреть на нее снизу вверх. Зазвучала музыка, даже не музыка, а какой-то подземный гул, в котором не различить отдельных звуков. Полупризрачная богиня опустила руки, подняла голову и открыла пустые глаза, из которых лазерными лучами расходилось золотисто-голубоватое сияние. – Вот ты наконец и наш, воин Гинду… Чаша твоих страданий перевесила чашу крови, пролитой тобой. Возьми священную маманду и взгляни на свою судьбу! Перед Скифом выплыл хрустальный шарик и встал, переливаясь всеми цветами радуги. – Всего девять было маманд. Девять – по числу планет, детей великого отца Солнца, дарующего жизнь. Девять маманд было даровано людям для познания вселенского разума. Девять измерений пронизывают пространство и три царства мира живут одно в другом: царство духа, царство материи и царство людей. Эпох тоже было девять. Восемь раз зарождалась и исчезала на Земле жизнь. Наступила последняя эпоха. Скиф зябко повел плечами, хотя от прозрачной сияющей фигуры и от маманды исходил сильный жар. Тьма исчезла, на него вплотную надвинулось звездное небо. Так близко, словно Земля под ногами превратилась в футбольный мяч, и он стоял на нем. – Вглядись в свою судьбу! Скиф прищурился. В хрустальном шарике пылало пламя. – Это очистительный огонь, он превратит тебя в священный пепел. "Вселенская перспектива", – подумал Скиф. – Ум твой еще короток. Как у человека. Очистительный огонь сожжет твою душу, а не тебя. Тебе придется принести на алтарь жертвы свою дочь. – Не бывать! Кто ты? – Я – созидающее зло. Люди меня называют Ана Кали или… – Или дьяволом? – догадался Скиф. – Что названо – то уже существует. Созидающее зло даровало вам технический прогресс, который принес наслаждение комфортом, но порождает зло. В мире людей никогда не было и не будет места добру. Добро живет в духовном мире, но у человека почти нет надежды обрести бессмертие. Хотя человек может стать вечным, как пророк, в мире зла. Еще до твоего рождения тебе выпал жребий стать бессмертным в мире зла. Скиф невольно попятился от злой силы, исходившей от видения, но уперся спиной во что-то живое, колышущееся, движущееся За ним плотной стеной стояли афганские цыгане, те, что просили подаяния в электричке Москва – Калуга. – Это твои проводники в мир вечного зла. Они охраняют тебя и маманды. Скиф поднял камень и замахнулся на перекошенного дервиша, пританцовывавшего на деревянной колодке. – Не смей – это Хранитель Времени. Убьешь его, остановится время. Тогда наступит смерть для всех миров. Скиф повернулся к великану в обрезанных сапогах. – Это Хранитель Пространства. Разобьешь ему череп – разорвешь пространство, и в бреши ринутся захватчики из других миров. На маленького побирушку с бритой головой у Скифа не поднялась рука. – Этот ребенок – наследственное зло, груз прародительских грехов, которые достанутся каждому младенцу от всех его предков. Когда он вырастет, – девятая эпоха жизни на Земле закончится вместе с Землей, потому что дети не в силах вынести тяжести грехов всех своих предков. Они будут умирать во чреве матери. – Запомни, ты должен принести свою жертву очистительному огню, иначе мы покинем тебя навсегда… Именно на этом месте его разбудил звонок Ольги. Об отношениях с Аней Скиф действительно не сказал Ольге всей правды. Около двух часов ночи он проезжал мимо Киевского вокзала и увидел неподалеку от въезда на Бородинский мост лежавшую на проезжей части пожилую женщину с двумя сумками. Он остановился, следом за ним притормозил и Засечный. На теле женщины не было никаких следов автодорожной травмы. Ей просто стало дурно, когда она пересекала улицу с двумя огромными авоськами, набитыми пустыми бутылками. От немытой и оборванной женщины несло перегаром. – Оттащите ее на тротуар, – презрительно сплюнул сквозь зубы подоспевший к тому времени милиционер. – Таких бродяг за ночь вокруг вокзала по десятку замерзает. – "Скорую помощь" бы вызвать, командир, по радио, – сказал Скиф. – Бросьте вы ее, всех не натаскаешься. "Скорая" к нормальным людям из-за таких вот не может приехать вовремя. Да еще заразу врачам в машину занесет. Засечный со Скифом погрузили несчастную пьянчужку в "жигуль" и пошли колесить по мокрому снегу в надежде, что их пути пересекутся рано или поздно со "Скорой помощью". И точно – на Арбате, сразу за зданием Министерства иностранных дел, навстречу им шла машина с красным крестом на бортах. Водитель "Скорой" обложил их злым от усталости матом, когда они двумя машинами преградили ему путь. Потом он вышел, зевая в кулачок. Разбудил врача Врач тоже вышел из кабины… Перед ними стояла Аня. Холодно кивнув Засечному и Скифу, она осмотрела больную и властно прикрикнула на фельдшера и водителя. Те послушно погрузили бомжиху в салон машины. – Вы куда едете? – усталым голосом спросила Аня. – Куда бог или черт пошлет, – ответил Скиф, кивнув на телефонную трубку в руке. – Пока ждем вызова. А вам куда? Аня замялась. По ее лицу было видно, что собралась она домой – халат уже сняла и держала его на руке вместе с сумкой. – Да подкинь ты ее домой на "жигуле", а я за тебя поработаю, если Нидковский позвонит, – сказал Засечный, стрельнув лукавым глазом на смущенную Аню. – Нет-нет, что вы! Я вернусь на работу, высплюсь в дежурке. А утром на метро. Но Засечный уже вложил свои ключи в руку Скифу, забрал ключи от "Мерседеса" и сел за руль иномарки. Посигналив, подбадривая Скифа, он резко газанул с места. Медленно-медленно развернувшись, пошла прочерчивать ночную темноту красными огнями машина "Скорой помощи". Скиф открыл дверцу и нерешительно предложил: – Садитесь, пожалуйста. От Ани пахло валерьянкой и еще какими-то сердечными каплями. Скифу было неловко глядеть, как она суетливо прихорашивалась перед зеркалом, словно стыдясь своего усталого вида. Они обменялись малозначащими фразами и потом долго молчали, пока Аню не сморил сон. Во сне она притулилась к его плечу головой. Скифу было неудобно вести машину, сначала он попробовал чуть отстранить ее от себя. Затем обнять, но все равно она ему мешала. Он остановил автомобиль, и Анна проснулась. А уже совсем потом ему стало как-то неприятно, что первая близость произошла у них в машине. На "брачную ночь", о которой говорила Ольга, все это было слишком мало похоже. Ночью ему вновь приснился сон, один из тех самых, афганских. Снова этот поезд, снова выезжают из узкого ущелья. Но теперь он не один. Народу много, среди них знакомые цыгане. Цыганка в пестрых шелковых шароварах схватила его на полустанке посреди желтой, бесплодной, будто нарисованной степи. – Ты один, и мы одни. Мы бродяги – ты бродяга. Дай погадаю, кого ты ищешь! Скиф никогда еще не поддавался на уловки цыганок, но во сне как-то онемел и сказал: – Давай. Она присела на корточки. Веером разложила на своем подоле замусоленные карты. – От прабабки достались, – похвасталась цыганка. – А ей – от своей прабабки. Она что-то запричитала и показала пальцем на карты: – Вокруг тебя три дамы и повсюду кровь. Родственницы – любимые.., утром узнаешь. – Покажи своих дам, Шайтан-Нукер… Скиф выбрал даму пик, даму червей и даму бубен. – Ай да удалой! Тогда сам скажи, какую убьют. Скиф показал пальцем на бубновую. – Ай да незарегистрированный! – снова заблажила цыганка и принялась метать карты. – Два короля – треф и пик – спрятались за бубнового туза. Они бьют пикового валета, это ты. Скажи – бубновой даме не бывать там, где свистит ветер. Дама пик за тобой спряталась. Пусть не боится. Дама червей пусть боится светлых валетов… Запомнились маленькие грязные ручки цыганки с оловянными колечками, как у афганских сородичей. |
||
|