"Неукротимая герцогиня" - читать интересную книгу автора (Галан Жюли)

Глава V

К концу недели Жанна, вконец объевшись холодной уткой с апельсинами и вишней (которую ей регулярно подавали) и не в силах больше видеть мрачные лица прислуги, все-таки наняла кухарку, посудомойку и горничную.

Сначала, распрощавшись с горшками и кастрюлями, камеристки облегченно вздохнули, то тут обнаружилось новое неудобство. Бретонская кухарка готовила пищу на свой манер, и привыкшим к большим количествам чеснока аквитанцам ее стряпня казалась безнадежно пресной и невкусной.

Поэтому, когда становилось уж совсем невмоготу, Аньес с Жаккеттой спускались на кухню и под косым взглядом кухарки Филлиппы (вот уж людям делать-то нечего!) готовили такое родное, такое вкусное «гасконское масло».

На знакомый чудесный аромат, как по волшебству, изо всех углов и закоулков отеля сползались страждущие этой амброзии.

В очередной раз, когда теплая компания, истосковавшаяся по родной пище, млея от удовольствия, уминала бобы с масляным чесночным соусом (под аккомпанемент неодобрительного громыхания сковородками кухарки и посудомойки), на кухню разъяренной гарпией ворвалась только что вернувшаяся из замка Жанна.

– Так! – зловеще процедила она, стоя на пороге. – А я-то все думаю, почему это, как к нашему отелю подъезжаешь, чесноком аж на улице разит! Впредь чтобы ни от кого… Слышите?! Ни от кого даже намека на вонь чеснока не было!!! А не то я вам всем покажу!!! Жаккетта, Аньес! Быстро наверх! И рты сначала прополощите!!!

Наградив напоследок всех убийственным взглядом, Жанна, подобрав подол, круто развернулась и исчезла.

Аньес с Жаккеттой недоуменно переглянулись и пожали плечами.

– Ну все, теперь всю жизнь преснятиной питаться будем… – вздохнула Жаккетта. – Ты уж извини, Филлиппа, просто мы в Гиени по-другому готовим.

Она отчаянно боролась с искушением начисто вылизать миску, зная, что после такого грозного приказа это последнее в ближайшее время «гасконское масло».

Не в силах удержаться от соблазна, Жаккетта нашла компромисс, показавшийся ей более благородным, чем вылизывание посуды. Она принялась водить пальцем по стенкам миски, собирая остатки соуса, и слизывать соус уже с пальца.

Над столом повисло похоронное молчание.

Кто растягивал последние ложки бобов, кто, отставив пустую посуду, просто смотрел в столешницу, вспоминая гостеприимную кухню замка Монпеза, где тетушка Франсуаза так щедро добавляла всем желающим дивные чесночные соусы и подливки.

– Последнюю радость в жизни отняли! – сплюнул Большой Пьер. – Пойти, что ли, вечерком в «Жирную хавронью» сидру дернуть!

– Вы обленились вконец! С сегодняшнего дня будете сопровождать меня в герцогский замок, а то я больше похожа на бедную бюргерскую дочку, чем на девицу знатной фамилии! – объявила камеристкам Жанна.

Она пристально изучала свое лицо в ручном зеркальце, словно видела его в первый раз.

– Сегодня вечером бал, и я должна быть на нем самой привлекательной!

– А что случилось, госпожа Жанна? – робко спросила Аньес.

Такой близкой подруги, как Рене, в Бретани у Жанны пока не появилось, поэтому она поделилась захватывающей новостью с камеристками.

– Кажется, я нашла мужчину, достойного быть моим супругом!

– Он молодой, знатный и красивый? – Аньес перенесла достоинства Жанны на неведомого жениха.

– Конечно, нет, глупая! – рассмеялась Жанна. – Он очень знатный, старый и богатый. Второе качество в нем особенно ценно. Это герцог де Барруа, сегодня он приехал с послом Максимилиана Австрийского. Максимилиан тоже, в числе прочих, сватается к Анне Бретонской. А его дочь должна стать женой Карла VIII. Герцогство же Барруа находится в Лотарингии. Кстати, деревушка, в которой провела детство Орлеанская Дева, как раз находится на землях герцогства. Интересно, зачем я все это вам рассказываю? В общем, я должна быть настолько привлекательной, чтобы у герцога сердце в груди заскакало галопом. Аньес, приготовь темно-синее платье! Ну, то, шитое золотом… Подбери к нему пояс и украшения! Жаккетта, завьешь меня волнами! И шевелитесь, времени мало!

Аньес кинулась в гардеробную, Жаккетта – к сундуку с куаферскими принадлежностями. Вынув оттуда кожаный футляр, Жаккетта достала из него U-образные загогулины, напоминающие громадные толстые шпильки. Эти устрашающие предметы, навевающие мысль о пыточном подвале, были всего лишь приспособлениями для создания волнистых локонов.

Пока Жаккетта накручивала на загогулины влажные пряди волос госпожи, Жанна (продолжая рассматривать свое лицо) рассуждала вслух:

– Сегодня я буду с ним танцевать. Жаккетта! Сделаешь мне брови потоньше – опять как беличьи хвосты стали! Завтра, после официального приема, будет большая охота… С лошади, что ли, упасть… Да нет, не пойдет. Сразу набежит такая толпа спасителей, что герцог, бедняжка, и не пробьется сквозь этот заслон! Жаккетта! Будешь сидеть наготове в охотничьем домике – вдруг охота затянется и придется там ночевать! Говорят, сегодня должен подъехать сам принц Орлеанский… И цвет лица какой-то серый… Принц, утверждают некоторые дамы, такой любвеобильный кавалер, мимо новенькой юбки нипочем не пройдет… Черт! Если бы не замужество… Аи! Жаккетта!!! Поосторожней, корова ты этакая! Кстати… (Жаккетта насторожилась). Что за имя у тебя дурацкое?

– В честь святого Жака из Компостеллы! – невнятно пробормотала Жаккетта, держа в зубах зажимы.

– О Господи! Ну и челядь у меня! Чесночным перегаром от них за лье несет, имена какие-то придурошные! Любого герцога отпугнут! Жак на немецкий манер, это Якоб… Значит, так. Будешь теперь Якобиной!

– Никакая я не Жакобина, я – Жаккетта! – пробовала протестовать новоиспеченная Якобина, но Жанна ледяным взглядом заставила ее замолчать.