"Красавица и пират" - читать интересную книгу автора (Галан Жюли)

Глава XXXII

На окраине Этревиля, неподалеку от крепостной стены, Рыжий снял крохотный домик. В этом районе дома теснились вплотную один к другому. Зелени было мало, в основном во дворах.

Полукруглые ворота вели во внутренний двор, где хватало места лишь для небольшой конюшни, ветхого курятника да нескольких старых яблонь. Зато был собственный колодец.

Из внутреннего двора лестница вела на второй этаж, где и находились жилые комнаты. Их было всего две. В одной комнате устроили прибежище для дам, вторую заняли мужчины.

Дом пропах старостью. Ступеньки были скрипучими, балки и перекладины давно потеряли свой цвет, потемнели от копоти и потрескались.

Крепкому, здоровому сну Жаккетты мог позавидовать любой. Ее сон не нарушали ни дорожная тряска во время путешествия с благодетелем, ни выходки безумного Волчьего Солнышка, бессонницей она не страдала.

Но вот когда Рыжий привел их в это убежище и представилась возможность наконец-то выспаться, Жаккетта не смогла уснуть. Ей было неприятно, страшно и тревожно. Рядом спокойно спала Жанна, за тонкой стенкой шумно дышали мужчины. Два человека несли внизу караул, за окном были не бескрайние леса Шатолу, а город. И все равно сон не шел.

Жаккетта маялась, маялась, наконец, не выдержала и села. На ощупь собрала и пригладила растрепавшиеся волосы, накинула на рубашку свое любимое белое покрывало и осторожно спустила ноги на пол. Башмаки куда-то запропастились, и искать их она не стала. На цыпочках, как была босиком, Жаккетта пробежала в соседнюю комнату.

Там тлела в очаге узловатая коряга, обещая ровное тепло всю ночь. В углу у двери были свалены седла. Кроватей в домике для такого количества людей было маловато, поэтому со двора принесли охапку сена, бросили в углу, поверх сена постелили войлочные потники, плащи, и на таком великолепном ложе вольготно расположились мужчины.

Жаккетта пробралась к спящему Рыжему. Он свободно раскинулся на спине, закинув одну руку за голову. Рыжий дышал ровно, всей грудью. Жаккетта тихонько села рядом с ним, тыльной стороной ладони провела по его щеке. Затем взяла его вторую руку в свои ладони и решила посидеть так немного, чувствуя себя в безопасности. Все кругом спали, наверстывая вчерашнюю бессонную ночь.

Рыжий открыл глаза:

– Маленькая?

– Я боюсь! – тихо призналась Жаккетта. Рыжий поднялся, ни слова не говоря, взял с дожа свой плащ, закутал в него Жаккетту, подхватил ее на руки и вышел из комнаты. Он спустился по темной крутой лестнице и очутился во дворе. По двору, борясь со сном, ходил один из караульных. Второй сидел где-то в конюшне.

– Махмуд, можешь идти спать, – сказал Рыжий. – Я тебя сменяю.

Зевающий Махмуд с радостью удалился.

Около конюшни стояла копна сена, уже беспечно разворошенная с одного бока для хозяйственных нужд. Рыжий на секунду поставил Жаккетту на покрытую толстым слоем сена землю, снял с нее свой плащ и, накинув его, сел так, чтобы плаща хватило и на подстилку, и для укрытия.

– Иди сюда, маленькая, – сказал он. Жаккетта забралась к нему на колени и замерла, прижавшись щекой к его груди. Глухо и равномерно стучало сердце Рыжего. Было как-то странно и немножко страшно слышать этот стук: а вдруг перестанет биться?

Под черным плащом было тепло и уютно, а Рыжий гладил, согревая ладонями, ее озябшие ступни. Над головой висели звезды, воздух был свежий и холодный, пахло конюшней.

– Перестала бояться, маленькая? – спросил Рыжий.

Жаккетта кивнула.

Вот сейчас бы она спокойно задремала, ничего не боясь и никуда не торопясь. Она теснее прижалась к Рыжему, обхватила его руками.

Рыжий, убедившись, что ее босые ноги согрелись, прикрыл их плащом и стал тихонько гладить волосы.

Жаккетте было так приятно, когда его рука касалась щеки, что она, как кошка, сама подставляла ее под ладонь Рыжего, слегка поворачивая голову.

– Ну, какая же ты маленькая, маленькая… – заметил Рыжий.

– Я большая, – сказала Жаккетта.

И опять потянулись минуты молчания, а может, часы.

– Ты об Абдулле что-нибудь слышал? – спросила Жаккетта. – Как он?

– У Абдуллы все хорошо. Сейчас он сидит в песках, в каком-то оазисе. А поскольку терпение у него стальное, его врагам я не завидую. Тебе плохо пришлось за это время, как я вас оставил в Лимасоле?

– Да нет… – пожала плечами Жаккетта. – Я же привыкла полагаться на себя. Хотя, конечно, в Шатолу было несладко. Когда человек одновременно и умный, и безумный – это тяжело. Чуть не придушил, зараза.

– Значит, я зря волновался?

– А ты волновался? – встрепенулась Жаккетта и подняла голову вверх, глядя в лицо Рыжему.

– Маленькая, да я с ума сходил! – улыбнулся Рыжий. – Вы с госпожой Жанной составляете такую гремучую смесь, что мне представить даже страшно было, что с вами может приключиться!

– Ты правда хотел нас выкупить? – с любопытством, спросила Жаккетта.

– Ну конечно же! Когда я узнал, что выв Шатолу в относительном порядке, хоть и в гаремчике не совсем нормального виконта, я на радостях готов был за вас дать выкуп больше, чем мы тогда шейху заняли. У меня просто камень с души упал.

– А мне твоя борода не очень понравилась, – заметила Жаккетта. – Ты с ней на себя не похож, чудной какой-то…

– Знаю, потому и сбрил! – засмеялся Рыжий. – Чтобы вы, несравненная госпожа Нарджис, целовались со мной охотнее.

– Да-а… Сбрил и уехал! – сказала Жаккетта. – Я думала, у меня, сердце лопнет, когда смотрела, как вас из Шатолу выдворяют.

Жаккетта поежилась, вспомнив свои чувства в тот день, и потребовала:

– Наклонись!

Рыжий склонил лицо и мягко коснулся ее губ своими.

Полузакрыв глаза, Жаккетта скользила языком по его губам, языку и таяла, таяла, таяла…

Потом опять тянулось совсем не тягостное молчание.

– А почему ты тогда, в Нанте, меня за зад ущипнул?! – вдруг вспомнила давно забытое старое Жаккетта. – Я тебя возненавидела тогда на всю жизнь!

– Ма-а-аленькая! – Совсем не звучало раскаяния в голосе Рыжего. – Ну какой мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии удержался бы от этого? Зад у тебя – самая выдающаяся часть тела, руки сами тянутся. Ну согласись!

– Ну соглашусь… – решила Жаккетта. – Вообще-то и Волчье Солнышко так считал…

– Он щипал тебя за задницу?! – вдруг не на шутку возмутился Рыжий. – Вот подонок!

– Щипал! – подтвердила Жаккетта; – Видимо, не ты один мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии…

– Нет, ну какой козел! – не мог успокоиться Рыжий. – Руки ему оторвать и выкинуть!

Жаккетте было смешно и приятно.

– Если честно, я почти не надеялась, что тебя увижу, – сказала она. – И в тот вечер, когда ты в замке появился, я чуть со стула от счастья не свалилась.

– Я знаю… – Голос у Рыжего стал довольным-довольным. – От тебя просто волны шли. У меня аж мурашки по спине бежали.

Жаккетта фыркнула.

– Маленькая, – жалобно продолжал Рыжий, – я все-таки живой человек! Не старый и не добродетельный! Я не могу просто так тут сидеть! Пожалей ты меня!

– Еще чего!

Отнекивающаяся Жаккетта мягко, но решительно выдернула его рубашку из штанов, скользнула под нее ладошками.

И словно выпустила джинна из бутылки…

Мгновение спустя она уже лежала на спине и видела, как падает на нее, заслоняя звездное небо, горячий, нетерпеливый Рыжий.

И счастливо закрыла глаза.

Утром Жанна не обнаружила в домике Жильбера. Три араба спали на сене у очага, один караулил у окна, Рыжий возился в конюшне, Жаккетта варила какую-то похлебку, а оруженосца не было…

– А где Жильбер? – спросила Жанна Рыжего. Она очень не хотела спрашивать, надеясь, что Жильбер просто отлучился, но не выдержала.

– Жильбер теперь далеко, во всяком случае, в городе его нет, – спокойно сказал Рыжий.

– Но почему? – жалобно воскликнула Жанна. – А я?

– Да не волнуйтесь вы так… – слегка поморщился Рыжий. – Это я его услал. Госпожа Жанна, я же не в первый раз говорю, что Жильбер подвергается самой большой опасности из всех нас. Если откинуть то, что знаем мы, дело представляется следующим образом: оруженосец предал своего господина. Уясните, наконец, что чем дальше от Шатолу будет Жильбер, тем больше шансов у него остаться живым и здоровым! Поэтому никакого оруженосца здесь не было, и вы даже не подозреваете 6 его существовании. Мы еще далеко не в безопасности. Боюсь, неприятности у нас только начинаются.

– Я думала, вы храбрый пират! – воскликнула расстроенная Жанна. – Не боящийся ни Бога, ни черта! А вы ноете, как старая дева! То не хорошо, это не в порядке!

– Поскольку вы, графиня, с первого раза простых вещей уяснить не можете, приходится разжевывать их вам раз за разом! – резко ответил Рыжий. – Увы, вы непростительно ошиблись во мне. Я боюсь и Бога, и черта, и вашего драгоценного виконта. А если вы умеете устраивать побеги лучше, чем я, то вас никто здесь не держит!

– Настоящий рыцарь даме так грубить не станет! – торжествующе заявила обозлившаяся Жанна. – И нечего нам в глаза свои заслуги тыкать. Вы прекрасно знаете, что сейчас мы зависим от вас.

– Я-то знаю, – заметил Рыжий, – а вот вы, похоже, не догадываетесь. Или догадываетесь, но вместо благодарности испытываете чувство раздражения, что вас спасли, но платье вам попортили.

– Как у вас язык поворачивается так хамить! – топнула ногой Жанна. – Платье тут ни при чем! Вас только за вопрос, был ли Волчье Солнышко в моей постели или не был, убить мало! Приличные люди даже подумать об этом бы постыдились!

Я вам, слава Богу, не публичная девка с улицы Темных Лавок!

– Госпожа Жанна, – спокойно и чуть устало сказал Рыжий, – может, вы и не жрица любви с улицы Темных Лавок, но поведением вы похожи сейчас на торговку яблоками с рынка. Я понимаю, что вас беспокоит отсутствие молодого человека, и вы пытаетесь выплеснуть свое беспокойство и раздражение. Но я не тот ушат, куда сливают помои, поэтому вспомните, что вы девица благородных кровей, дочь графа, вдова герцога, наложница виконта и любимая женщина простого оруженосца, и поднимитесь наверх. Пора кормить людей.

Страшно недовольные друг другом и взаимно друг друга презирая, Рыжий и Жанна разошлись.