"Красавица и пират" - читать интересную книгу автора (Галан Жюли)

Глава XX

Виконт, именуемый теперь Жанной и Жаккеттой Волчьим Солнышком, добросовестно старался сделать жизнь своих пленниц интересной и разнообразной.

Жанна и Жаккетта получили официальное приглашение немедленно явиться в баню. Естественно, не как полагается днем, а далеко за полночь, когда они уже крепко спали.

– У меня такое чувство, что мы из этой бани выйдем еще грязнее, чем были… – только и сказала Жаккетта.

Но уклониться от нового развлечения было никак нельзя. Пришлось собираться.

– А я не пойду! – вдруг взвилась Жанна. – Пусть хоть под конвоем ведут!

Но ее бунт продолжался недолго. Потому что пришел сам виконт, галантно взял обеих полуодетых девиц под руки и повел. В баню. Жанна сникла и не сопротивлялась.

– Я встревожен, мои милые прелестницы! – принялся по обыкновению выказывать заботу о пленницах Волчье Солнышко. – Мне это кажется, или я, вправду не вижу радости на ваших лицах?

– Конечно, не видите! – подтвердила Жаккетта, постоянно наступающая на свой подол. – А что я вижу?

– Вы видите огорчение, – объяснила выражение своего лица Жаккетта.

– И чем же оно вызвано, небесная моя Нарджис? – Виконт прижал к себе Жаккетту так, что у нее кости хрустнули.

– А мы боимся утратить ил-лю-зии относительно ваших мужских достоинств. Боимся, одним словом, разочароваться. Может, сейчас мы думаем о них лучше, чем они того заслуживают?

Жаккетте было интересно, стукнет ее виконт иди нет. На его месте она бы стукнула. Тогда можно будет устроить себе постельный режим.

Волчье Солнышко сдержался.

– Даже не старайтесь, ненаглядная моя Нарджис… – сказал он. – Я уже привык к вашим выходкам. И поверьте, разочарованы вы не будете.

«Глазки бы тебе выцарапать…» – подумала расстроившаяся Жаккетта.

Баня была устроена в низком сводчатом подвальном помещении.

В центре подвала возвышался громадный чан, над которым поднимался пар.

– Прошу вас, – направил девиц прямо к чану Волчье Солнышко.

Пришлось под его пристальным взглядом снимать рубашки и забираться в воду.

– Горячая! – не замедлила объявить на весь зал Жаккетта.

– Сейчас проверю!

Волчье Солнышко скинул с себя длиннополую шерстяную хламиду и с плеском скользнул в чан.

Жаккетту неприятно поразила бледная, чуть ли не с зеленым отливом кожа на его теле, резко контрастирующая с загорелыми руками и шеей. «Как утопленник!» – подумала она.

Жанна прижалась всем телом к стене чана как можно дальше от виконта, стараясь избежать малейшего соприкосновения с хозяином Шатолу. Волчье Солнышко это заметил и придвинулся к ней вплотную.

У Жанны выступила испарина на висках. Ей было страшно и противно.

– Вы вспотели? Действительно, горячо… – констатировал виконт. – Эй, воды холодной долейте!

– Не надо – пролепетала Жанна, – я сейчас привыкну.

Жаккетта, на долю которой, таким образом, пришлась большая часть пространства, вольготно расположилась в воде, погрузившись по шею и лишь стараясь не замочить подобранные вверх волосы.

Она гадала, долго ли им придется вот так мокнуть. И не болен ли Волчье Солнышко какой-нибудь кожной заразой, которую они сейчас благополучно подцепят.

– Господин виконт, поднимите, пожалуйста, руку… – попросила она.

– К вашим услугам… – галантно отозвался Волчье Солнышко и поднял правую руку.

Кожа на ней от подмышки до кисти была чистой, без сыпи или вздутий.

– Благодарю вас, опускайте… – разрешила Жаккетта.

– Это что, какой-то восточный обычай? – поинтересовался виконт.

– Конечно, – кивнула Жаккетта. – Это старый арабский обычай. Вы же знаете, в жарких странах зараза распространяется быстро, вот и проверяют, не болен ли человек.

Виконт оставил Жанну и переместился к Жаккетте.

– Так вы хотите сказать, ненаглядная моя госпожа Нарджис, что вы проверяли меня на наличие болячек? – спросил он, устраивая Жаккетту у себя на руках.

– Я всегда знала, что вы очень умный человек! – не поскупилась на лесть Жаккетта. – И пока здоровый…

– А будь я больным – разве для вас была бы какая-нибудь разница? – нежно шепнул ей на ухо Волчье Солнышко. – У вас нет выбора.

– Только Аллах великий, всемогущий и всемилостивый может знать, что есть, а чего нет на этой земле… – спокойно отозвалась Жаккетта. – И перестаньте щипать меня. Я, конечно, не против, но будет синяк и я опять не смогу сидеть на лошади. Мне-то все равно, но вы, похоже, почему-то хотите, чтобы я научилась ездить верхом.

– Разве пристало христианской девушке упоминать имя Аллаха, чтимого мусульманами? – поинтересовался виконт, но щипать перестал.

– А разве пристало христианскому рыцарю устраивать в своем замке гаремы и прочие восточные услады? – вопросом на вопрос ответила Жаккетта.

– Диспут с голой дамой возбуждает до крайности, – заметил Волчье Солнышко, – но предлагаю перейти к следующему развлечению.

Молчаливые слуги по его знаку принесли и установили поперек чана широкую доску. На ней расставили кушанья и вино.

Баня плавно совместилась с пиршеством.

– А танцев не будет? – поинтересовалась Жаккетта.

Жанна сидела в воде молча, прикрыв глаза и никак не реагируя на диалог Жаккетты и виконта.

«Сижу в одном чане с сумасшедшим и прислугой. Ночью. В подвале. Не хватает только костра под чаном – и получилась бы вылитая преисподняя. Какое ужасное место, какой ужасный человек. Все его слова по отдельности разумны и обычны, но вместе получается…

Почему мы оказались в его власти? Один звук его голоса вызывает у меня страх, и он это знает. Ему, кажется, даже приятней пугать нас грядущими оргиями, чем просто изнасиловать без всяких затей. Он знает, что безысходное ожидание даже мучительнее, чем само действие. А если бы я очутилась здесь одна, без Жаккетты?»

Последняя мысль просто ужаснула ее. Жанна вздрогнула. «Как хочется опять в лес. Там хоть на мгновение забываешь, что рядом Волчий Замок с его безумным хозяином!»

Особого желания есть у Жанны не было. И у Жаккетты, как ни странно, тоже.

Жаккетта скромно съела первый подвернувшийся кусок и откровенно зевнула.

– Вы так хотите спать, госпожа Нарджис? Разве такой праздник для души и тела может навевать сон? Или я вызываю у вас зевоту?

– Сон вызывает ночь на дворе… – зевнула еще шире Жаккетта.

– Странно… – заметил виконт таким тоном, словно это действительно было странно. – А я люблю ночь. Ночь, луну, темную землю.

«По тебе и видно, Волчье Солнышко!» – мысленно показала ему язык Жаккетта.

– Не волнуйтесь, сон от вас не уйдет – пообещал виконт. – А теперь предлагаю завершить это очень полезное для здоровья занятие и приглашаю вас на прогулку.

«Безумие твое растет… – уныло подумала Жаккетта. – Прогулка сейчас, после горячей ванны, это же верное средство лихорадку получить Хорошо, хоть голова сухая. Ну вурдалак, ну придумал!»

– Без шубы не пойду! – отрезала она и резко высвободилась из объятий виконта. Жанна лишь безнадежно вздохнула. Веселая ночь продолжалась.

Когда после горячей ванны они очутились на крепостной стене, на пронизывающем ночном ветру, Жаккетта горько пожалела, что не потребовала три шубы и два бокала крепкого вина.

Кругом царила темнота. Какими уж средствами виконт этого добивался, но над замком нависли мрак и безмолвие. Ни одно окно не светилось, караульных не было, словно вымерли, звуки обычные для жилых мест, отсутствовали, во всяком случае, в этой половине замка.

По другую сторону стены стоял мрачный лес. Луны не было, облака закрывали небо и неслись, гонимые ветром, над шпилями и башнями замка Шатолу.

Небрежно закутанный в просторный плащ, Волчье Солнышко держал в левой руке факел, правой сжимал запястье Жаккетты.

Жаккетта чувствовала, как немеет ее кисть, сдавленная стальными пальцами виконта. Другой ладонью она сжимала совершенно ледяную руку госпожи Жанны, которая, похоже, впала в какое-то странное состояние полной отрешенной покорности ко всему происходящему и воспринимала все затуманенным сознанием как сон или бред.

Жанна постоянно спотыкалась. Не будь руки Жаккетты, она разбила бы себе лицо или шагнула в пустоту.

Волчье Солнышко тащил обеих девиц за собой как на аркане и, размахивая факелом, кричал:

– Чувствуете, дамы, какая великолепная ночь? А?! В такую ночь приятно Сидеть, приготовившись к прыжку, в засаде под кустом и чувствовать, как на загривке поднимается серая шерсть и подергивается от ожидания хвост. И черный нос чувствует приближение живой плоти…

– Господин виконт, да вы поэт! – попыталась сбить с виконта опасное настроение Жаккетта. – А стихами что – нибудь можете?

Но виконта понесло.

– Кругом сейчас царит ночной мрак, а в лесу царит тот, чьи клыки острее, чьи ноги быстрее! – в лицо Жаккетте проорал виконт. – Haш факел – единственный огонь на много лье вокруг, и к нему стекаются из леса бесшумные серые тени. Вон они, затаились на опушке леса! Желтые глаза внимательно осматривают нас, а мы хорошо видны! Если бы стены были ниже, они бы кинулись на нас молча, оскалив клыки. Вы видите, как отражается факел во множестве глаз, выглядывающих из кустов? Они ждут, ждут! Они ждут нас!.!!

И тут раздался такой звук, от которого у Жаккетты волосы встали дыбом. Виконт вздрогнул и замолчал.

Дико смеялась Жанна. Ее истерический, захлебывающийся смех летел над окутанной ночью землей.

Замок ожил, внизу зашевелились люди. Видимо, такие концерты во время ночных прогулок виконта предусмотрены не были.

Жанна смеялась и не могла остановиться. Ей самой было страшно. Собственный смех пугал ее больше, чем если бы она выла и рыдала на стене. «Это уже второй раз! – мелькнула у нее в голове. – Боже, что со мной?! Наверное, я тоже схожу с ума в этом проклятом месте!»

Ни усилия Жаккетты, ни старания немного пришедшего в себя виконта не могли ее успокоить. Жанна хохотала, взвизгивала, заходилась. Сотня шутов не добилась бы от нее такого смеха.

От ближайшей башни к ним спешил караульный с большой темной собакой на поводке. Когда он подбежал ближе, стала видна спокойная, чуть угрюмая морда сен-гувера.

Собака произвела чудо, которое не смогли совершить люди.

Увидев пса, Жанна выпустила руку Жаккетты и кинулась к нему. Обняла за шею и прижалась лицом к его теплой шее. Испуганный, что сен-гувер бросится на даму господина, караульный приготовился оттащить пса, но этого не потребовалось. Собака дружелюбно приняла объятия дрожащей девицы.

Смех затих.

Жанна скорчилась на камнях стелы возле сен-гувера, прижимаясь к нему, как к единственной защите во всем мире. Сен-гувер сопел, Жанна слышала, как равномерно стучит его сердце. Пахло псиной и теплой шерстью, самым безопасным запахом в мире, запахом ее промелькнувшего, непонятого и безвозвратно ушедшего счастья, запахом охот с герцогом Барруа.

Виконт продолжал держать Жаккетту за запястье и расширенными глазами смотрел на Жанну. Жаккетта попыталась выдернуть руку. Это ей не удалось. Тогда она с наслаждением всадила ногти в удерживающую ее руку.

От неожиданной боли Волчье Солнышко ослабил захват, и Жаккетта высвободила руку.

– Благодарю вас, виконт! – звонко и яростно сказала она. – Мы очень ценим ваше стремление украсить нашу жизнь, однако должна заметить, что у нас, на Востоке, мы привыкли совсем к иным прогулкам ночной порой. Наши кавалеры, если хотят сделать приятное дамам, в звездную ночь поднимаются с ними на крышу дома и там поют дивные песни о любви, сопровождая свое пение приятной игрой на лютне, а вовсе не таскают в ледяной вечер галопом по какой-то узкой стене среди полного мрака! Бели вы предпочитаете подобное времяпрепровождение, то гуляйте на здоровье, а нас освободите от подобных развлечений! Спокойной ночи!

Жаккетта отвернулась от Волчьего Солнышка и, подобрав юбки, направилась к караульному.

– Господин виконт просит вас отвести меня и госпожу Жанну в наши покои! – безапелляционно заявила она, не давая стражнику и рта раскрыть. – Госпожа Жанна устала и замерзла, она хочет спать.

Жаккетта помогла Жанне подняться. Они ушли.

На стене остался застывший виконт в компании с догорающим факелом.

Дело завершилось так, как и должно было завершиться: сильным насморком.

Утром нужду в носовых платках, горячем питье и настое ромашки ощутили и Жанна, и Жаккетта.

Злодей Волчье Солнышко даже не чихнул.

Следующие дни для Жанны и Жаккетты прошли в относительном спокойствии. Они дружно шмыгали сопливыми носами в своей комнате, отвечая на проявления заботы со стороны хозяина:

– Передайте господиду биконту, мы пгемного бгагодагны!

Виконт, здоровый, бодрый и веселый, как стая гончих щенят, уезжал каждый день на охоту и на замковой кухне теперь солились и коптились кабаньи и оленьи окорока.

Аппетитный дымок поднимался над крышей коптильни.

Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего странного в мирной жизни затерянного в лесах замка, только стук молотков в левом крыле не смолкал.

Когда насморк прошел, девицы возобновили верховые прогулки в сопровождении оруженосца.

Обычно они выезжали из замка утром и направлялись в сторону, прямо противоположную той, куда уже умчался со своими людьми и сворами собак Волчье Солнышко.

Жаккетта вполне прилично освоила верховую езду и держалась теперь в седле не хуже других.

А Жанна неожиданно для себя начала испытывать странные чувства… Когда они втроем скакали по просторному буковому лесу, или проезжали под арками дубов, или неслись по лесным дорожкам, она затылком, виском, щекой чувствовала, что оруженосец Жильбер не отрываясь смотрит на нее.

Помогая даме сесть на коня или спрыгнуть с седла, подавая руку, когда они бродили по полянкам и перебирались через поваленные стволы и встречающиеся на пути овраги, рассказывая 6 повадках барсуков и лисиц, он никогда не переступал за грань вежливой учтивости. Ни словом, ни жестом, ни полунамеком не выдавал он каких-либо чувств по отношению к Жанне.

Но смотрел… Как он смотрел!..

«Он же моложе тебя! – твердила себе Жанна. – Он же совсем мальчишка! Ты сошла с ума, тебе мерещится то, чего нет! Опомнись, тут все глазеют на тебя! Еще бы, хозяин поймал двух смазливых бабенок и вертит ими, как хочет, всякому интересно взглянуть… Неужели жизнь тебя ничему не научила и ты осталась такой же дурой, как и до Кипра?!»

Но висок чувствовал напряженный, горячий взгляд оруженосца. А когда Жанна поворачивала к нему лицо, Жильбер старательно смотрел прямо перед собой, только щеки его предательски розовели.

Жанна ругала себя на чем свет стоит за глупые предположения, но теперь к каждой прогулке она готовилась куда тщательнее, чем в свое время к первому появлению при дворе герцога Бретонского.

Вскоре характер их прогулок изменился. И изменился благодаря Жаккетте.

Теперь они немного отъезжали от замка и спешивались. Жаккетта, как породистая натасканная ищейка, принималась шнырять по осеннему лесу, шурша юбками по желтым листьям. Жанна и Жильбер, ведя лошадей в поводу, неторопливо шли за ней. Они тихо разговаривали о вещах, совершенно не имеющих отношения ни к Шатолу, ни к виконту, ни к нынешнему времени года.

Говорила больше Жанна. Выяснилось, что она старше оруженосца не только на несколько лет, но и на лавину впечатлений. Жанна рассказывала об Аквитании, о Монпеза… О том, какие удивительно зеленые листья у молодого винограда по весне… О том, как странно пахнет ветер, несущийся с Галльского океана…

Они обсуждали знаменитые, прогремевшие на весь свет турниры и совсем неизвестные, но которые запомнились им ярче всего, потому что были первыми и для Жанны, и для Жильбера.

Жанна вспоминала герцогский двор в Ренне и рассказывала Жильберу, какие печальные глаза у Анны Бретонской. И как смешно проходила ее свадьба по доверенности с Максимилианом Австрийским.

И какой замечательный конь ждет ее на конюшне Аквитанского отеля, настоящий боевой жеребец из Неаполя, на котором ее отец не знал поражений на турнирах!

И что, по слухам, на чердаке отеля есть приведение, а на соседней улице живет настоящая колдунья. То есть жила. Жанна рассказывала и изредка поглядывала на своего спутника. И всякий раз удивлялась: ну надо же, такие светлые волосы и при этом темные, как маслины, глаза…

… А лицо худое, скулы так и торчат над впадинами щек, и светятся удивлением и еще чем-то темные глаза под светлой задорной челкой.

Жаккетта, не обращая на них внимания, трудолюбиво прочесывала лес. Она искала грибы или растения, способные значительно расстроить чье-нибудь здоровье. Проще говоря, ядовитые. Так, из чистого любопытства. Чтобы расширить кругозор. Правда, правда…

Одна из таких прогулок завершилась не вполне обычно.

Жаккетта, оставив далеко позади Жанну и Жильбера, шла меж дубов, развлекаясь тем, что, набрав подол желудей, швыряла их в выбранную мишень. Ничего отравляющего не попадалось, даже волчьих ягод или поганок. Не лес, а черт-те что! Впрочем кое-что ядовитое нашлось. Но совсем не то, что было нужно.

Под дубом стоял, молчал и скверно улыбался Волчье Солнышко. А должен был быть совсем в другом конце своих угодий. Улыбался, к слову сказать, может быть, он и невыразимо очаровательно, да. вот только у Жаккетты на душе стало так тошно, как давно не бывало.

– Господин виконт! – заорала она на весь лес, чтобы те, позади; знали, какой ядовитый гриб на их голову черт послал, – Вы прячетесь? А я вас все равно вижу! А что вы тут делаете?

– Жду вас, громкоголосая моя госпожа Нарджис! – Виконт отлепился от дерева и прилепился к Жаккетте. – Зачем же вы так орете?

Стиснутая в его объятиях, Жаккетта горько порадовалась, что благодаря разнице в росте макушкой она попадает виконту ровно в подмышку. Если настойчиво смотреть в землю, глядишь, и удастся избежать поцелуев в губы, а в макушку пусть целует, хоть плешь проделает – все не так противно!

– От счастья… – буркнула она.

– А о чем вы думали, когда швыряли желуди? – прижимал ее к себе Волчье Солнышко.

– Считала свои грехи!

С видом, словно всходит на костер, приблизилась Жанна. Она была не то что бледная, а белая как мел.

– Доброе утро… – тихо сказала она, глядя на опавшие листья.

– Жильбер, лошадью займись! – коротко приказал оруженосцу Волчье Солнышко. – Милые дамы, а ведь я, не жалея коня, мчался сюда, чтобы вас обрадовать.

«Все готово для восточных оргий…» – одновременно подумали Жанна и Жаккетта.

– Я наконец-то решил, в каком качестве вы будете сопровождать меня в плавании по жизненному морю.

– В качестве галеры, – мрачно сказала Жаккетта.

– Несравненная госпожа Нарджис, поскольку юридически вы во Франции никто, дама Абонда[5], я оформлю над вами опекунство.

– Я, слава Богу, не ребенок, нечего меня опекать! – возмутилась Жаккетта и попыталась вырваться из объятий виконта.

– А вам и не надо быть ребенком, достаточно состояния, в котором вы сейчас пребываете.

Виконт еще раз сжал Жаккетту так, что у нее дыхание перехватило, затем отпустил и шагнул к насторожившейся Жанне.

– А вам, драгоценная графиня, предстоит стать моей законной супругой. Я предлагаю вам свое сердце и прочие внутренности. Из нас получится отличная пара! – Волчье Солнышко галантно поцеловал ей руку.

– Это не самая удачная идея… – с усилием сказала Жанна. – У меня практически нет ни земель, ни доводов. Зачем вам мезальянс? Ваша родня не одобрит подобного брака.

– Милая госпожа Жанна, какие земли, какие доходы? Я, слава Богу, не бедствую, а мои родственники давно привыкли к моему образу жизни и надеются на Бога. «Надежда» – их фамильный девиз. Это первое радостное известие. Нести приятные вести поистине сладостное занятие. Сегодня вечером наконец-то я торжественно введу вас, драгоценные мои жемчужины, в ваш восточный дворец.

Обратный путь в замок прошел при гробовом молчании.

– Нет, ты хоть поняла, что он собирается сделать? – спросила Жанна Жаккетту, когда они вошли в комнату.

– Какую-то гадость… – мудро сказала Жаккетта. – Только, что именно, не пойму. Какой подвох в опекунстве и замужестве?

– А такой! – хрустнула пальцами Жанна. – Если сейчас мы сможем сбежать и за пределами своих владений Волчье Солнышко нам практически никто, то после этих процедур, что он намеревается проделать, будем в его власти. Он сможет вернуть нас сюда из любого угла королевства, и никто ему будет не указ. По закону, раз он твой опекун и мой супруг, он волен держать нас в Шатолу до скончания века. И если в скором времени он нас здесь уморит, никто в это дело лезть не будет.

– Как это не будет? – возмутилась Жаккетта. – А если королю пожаловаться?

– Ну и глупая же ты! – поморщилась Жанна. – Ты хоть поняла, кто его родственники?

– Не поняла, – честно призналась Жаккетта. – Он же их не назвал.

– Он их назвал, и предельно ясно! – Жанна швырнула перчатки на пол. – «Надежда» – это девиз Бурбонов, и если королю даже придется решать это дело, завершится оно не в твою пользу. Но ему не придется. Ты до короля просто не доберешься.

– Ну-у, госпожа Жанна, – нахмурилась Жаккетта, – вы нас прямо заживо хороните. Во-первых, обещал, еще не значит сделал. Сами знаете: мужчинам верить – себя не уважать. Может быть, просто пугает. Во-вторых, даже если это не шутка, время есть, может быть, сбежим до того. Ну и в-третьих, ваше очередное замужество и мое опекунство еще не конец света. А может, у Волчьего Солнышка здоровья на двух женщин не хватит? А? Так что поживем – увидим. Не бойтесь вы его так, словно он сам Сатана.

– Я не могу, – призналась Жанна. – Если он рядом, у меня все внутри обрывается, и сердце в пятки уходит. Я боюсь его, боюсь до потери чувств! Был бы он нормальным, я бы постояла за себя, и меня не испугало бы ни замужество, ни все его выходки. Но я просто цепенею, когда вижу его. Он словно окутывает меня ужасом, как могильной пеленой.

– Вы прямо совсем раскисли… – вздохнула Жаккетта. – Человек как человек, только безумный. Да, видно, не особо, с одного лишь бока, если так умно все придумал. Если сейчас сбежать мы не можем – надо ждать и силы зря не расходовать. Но сдаваться-то никогда нельзя! Что теперь – лечь и помереть, что ли? Вставайте с кровати и к зеркалу садитесь. Я вам волосы уложу – скоро ведь за нами явятся. Мы же переселяемся.