"Кометы Оорта" - читать интересную книгу автора (Пол Фредерик)

10

Когда Деккер Де Во с подарком в потной руке появился перед дверью апартаментов семьи Каши, первое, что его поразило, были стены.

Деккер знал, как должны выглядеть стены. Все марсиане всю свою жизнь проводили в четырех стенах, и все стены в Санпойнт-Сити, как и в любом другом марсианском поселении, делались из одного и того же материала. Видом он напоминал литой бетон, но, поскольку на Марсе, естественно не хватало воды для такого водоемкого технологического процесса, как отливание бетонных блоков, бетоном он, конечно же, не был. То, из чего были сделаны стеньг, представляло собой самый дешевый и распространенный материал на Марсе — камень. Камень было легко достать на этой планете, легко его было и обрабатывать, если у вас хватало жара Солнца. Требовалось просто вырыть какой-нибудь валун, множество которых лежало на поверхности, а потом измельчить, спрессовать и разогревать до тех пор, пока он не превратится в плоскую конструкционную панель.

Конечно, марсиане прилагали все силы к тому, чтобы разукрасить эти монотонные стены. По меньшей мере, их можно было раскрасить — «растереть» было бы более подходящим словом, поскольку пигмент содержался в восковых палочках и просто втирался в стену. Или, если у кого-нибудь имелись картинки, развешивали картинки. Или уставляли стены полками и шкафами, которые обычно, уж во всяком случае, являли собой предметы первой необходимости, поскольку жилое пространство, как правило, было очень невелико.

Вот практически и все, что мог позволить себе марсианин в том, что касалось декорации стен, а Деккеру никогда еще не доводилось видеть стены, увешанные драпировками. И это была не какая-нибудь имитация из того же камня. Это были настоящие матерчатые драпировки, сотканные из органических нитей, может быть, даже из настоящего хлопка, шелка или шерсти, настоящие ткани из органических волокон, которые пришлось завезти с далекой Земли. За счет марсиан, как конечно, не преминул бы указать Тинкер Горшак.

Утешением Деккеру послужило лишь то, что у него, по крайней мере, есть для хозяйки достойный подарок, который добыл ему Тинкер Горшак. Старик не перестал ворчать на попытку Деккера подружиться с землянами, но, тем не менее, отложил свой собственный обед настолько, чтобы сопроводить Деккера в теплицу Санпойнт-Сити, где он выклянчил бутон настоящей розы у своего коллеги, милого мистера Чэнди. Когда Деккер вошел в апартаменты землян — судя по всему, они насчитывали более одной комнаты, поскольку в этой не было ни одной кровати, хотя она и была раза в три больше той, что он делил с матерью — глаза у него едва не выскочили из орбит.

Дело было не в одних только драпировках на стенах, но и во всем остальном тоже. Даже в освещении. Здесь не действовало правило держать зажженной только одну тусклую лампочку. Комната купалась в ослепительно ярком свете. И он никогда не видел людей, одетых подобным образом — прозрачные складки шелковых платьев женщин, просторные рубашки и шорты мужчин — ничего, что согрело или сделало бы вам удобным скафандр. И никогда ему не случалось видеть стола, большего, чем он сам, и каждый сантиметр этого стола был уставлен едой. Дюжинами разных блюд. Тарелки с сочными маленькими шариками горячего мяса. Свежий сырой сельдерей. Морковь, порезанная на ломтики, толщиной с карандаш (должно быть, они даже в лучших отношениях с местными генетиками, чем Тинкер Горшак). Миски с желтыми, зелеными или розовыми соусами, чтобы полить ими овощи.

— Я так рада, что ты пришел, Деккер, — сказала высокая блондинка, открывая ему дверь. — О, роза! Как мило с твоей стороны, — закончила она, понюхала цветок и передала его дочери: — Смотри, Аннета, Деккер принес нам розу.

— Я поставлю ее к остальным, — сказала девочка матери и взяла Деккера за руку. — Пойдем, Деккер, займем место за столом, ты, должно быть, умираешь с голоду.

Деккеру было неприятно, что девочка решила, что он может быть голоден. Еще более неприятным и даже возмутительным показался ему тот факт, что на буфетном столе стояло с полдюжины ваз с цветами, цветами всех видов. И когда Аннета сунула его одинокий вклад в одну из ваз, Деккеру едва удалось отыскать свой цветок вновь.

Но дело в том, что как только она втолкнула ему в руку тарелку, Деккер обнаружил, что девочка права. Он действительно был очень голоден, и от запаха и вида всей этой замечательной еды рот у него наполнился слюной. А Аннета целиком посвятила себя ухаживанию за ним.

— Съешь омара, Деккер? Ты никогда не пробовал омара? Ну конечно, это только консервированный, здесь никогда не достанешь настоящего омара, но все же… И попробуй гуакамоле! Мама сама его готовила, даже вырастила собственные авокадо на аэропонике.

Блюдо под названием «гуакамоле» слишком походило на пасту из морских водорослей, которую повара добавляли во все супы и жаркие, и Деккер, уж конечно, не собирался прикасаться к забавному нечто в розовой раковине, которое Аннета называла омаром. Но здесь было немало и других блюд, из которых можно было выбирать. Он позволил положить себе салат и ножку убитой индейки под соусом барбекю, но, всмотревшись повнимательнее в выставку позади стола, остановился как вкопанный.

Через всю стену протянулся плакат с надписью: «Каши, Стернгласс и К. празднуют триумф экопоэзиса». А под ним располагался целый ряд картинок, поддельных трехдименсиональных снимков, которые выглядели так, как будто в них есть глубина: роща фруктовых деревьев в цвету, люди с какими-то длинными досками, привязанными к ногам, катятся вниз по невероятной длины снежно-белому склону, обнаженные смеющиеся мужчины и женщины, все молодые, все красивые — и все отчетливо видно земляне по своим пропорциям — купающиеся и ныряющие на краю невероятно голубого озера. Удивительное в этом было то, что все они казались странно знакомыми, хотя, конечно, он не видел ничего подобного во плоти.

— Это — Земля? — спросил он.

Девочка в ответ только рассмеялась.

— Глупый. Это — Марс. Но каким он будет. Господи, разве ты не узнаешь Олимпус Монс. Эти картинки — то, что называется, «толкование». Они не обязательно должны быть реальными. Папина компания использует их для того, чтобы при подписке на новый выпуск побудить инвесторов.

— Выпуск? — переспросил было Деккер, а потом сообразил, о чем идет речь. — А, Боны.

— Конечно, Боны. Ты взял все, чего бы тебе хотелось? Я имею в виду, для начала? Тогда пойдем, я хочу познакомить тебя со всеми людьми.

Это было не совсем то, чего бы хотелось Деккеру, но он решительно настроился вести себя как хороший гость. Сама Аннета была теперь уже не та девочка в коричневом защитном костюмчике, которую он встретил на склоне за городом.

За несколько прошедших часов она, казалось, каким-то образом выросла. Она была во всем белом, и то, что на ней было надето, было не шортами, и даже не брюками, а юбкой до колен, и такой же прозрачной, как и у ее матери. Вокруг шеи у нее обвилось ожерелье из блестящих камешков, из которых один, большой и красивый, лежал очень близко поверх ее, вполне значительной юной груди, а светлые волосы были подняты наверх, и в них сверкало что-то вроде золотой пыли.

Деккер был ошеломлен — едой, обстановкой, девочкой, но больше всего, пожалуй, собравшимся здесь обществом. Решительно все здесь были одеты наподобие героев видеофильмов. И все были земляне — ну, большинство из них. В престарелой чете марсиан он распознал высокого ранга чиновников администрации Санпойнт-Сити. Они, казалось, из всех сил стремились показать товар лицом, и Деккер видел, что земляне, чья, на самом деле, это была вечеринка, хотя и обращались с ними с крайней вежливостью, но без особого интереса. Деккер также заметил с некоторым злорадством, что огромный американский «флаг» тихонько стоит на подставке в углу, а потом обнаружил, что не все здесь американцы. Когда его представляли, он не запомнил имен, но узнал, что есть здесь чета немцев, несколько японцев и с дюжину бразильцев. Национальность некоторых он так и не смог определить. В общем и целом в комнате было около тридцати человек, вероятно, вся колония землян в Санпойнт-Сити, подумал Деккер.

Детей тут было немного, Деккер был уверен, что он, пожалуй, самый молодой изо всех здесь присутствующих.

Аннета, предположил он, ненамного его старше, и были тут еще одна девочка и мальчик чуть постарше — вот и все, остальные — взрослые. Аннета представляла его всем и каждому. Это само по себе было немалым испытанием, поскольку ему приходилось ставить тарелку с едой, а рот у него обычно в этот момент был полон, и едва ли одно имя запомнилось ему больше чем за те несколько минут, в которые он успевал сказать «привет». И, тем не менее, имена остальных детей он запомнил: Эван, ниже его ростом, но со стаканом вина в руке, и Ина, с большим количеством косметики на лице, чем даже у Аннеты. Деккер вспомнил, что Эван это тот, кого они встретили у впускного люка, и заметил, что Эван и Ина держатся за руки, и что, когда Аннета это тоже увидела, то прикусила губу.

— Сколько тебе лет, Деккер? — спросил мальчик с легкой насмешкой, оглядывая его с головы до ног.

— Восемь, — коротко ответил Деккер, глядя на землянина сверху вниз.

Эван телосложением напоминал бочонок. Деккеру подумалось, что у мальчика такой вид, будто он готов переломить Деккера пополам, — странное впечатление, одернул самого себя Деккер. Всего несколько минут с грязевиками, а он уже забывает все, чему научился на уроках неагрессивности.

— Но в земных годах почти пятнадцать, — быстро вставила Аннета.

— Да, правда, — вытянув губы, отозвался Эван, — тогда, я полагаю, ты достаточно взрослый, чтобы выпить с нами стакан вина?

Деккер знал, что такое вино, и время от времени пробовал его из маминого стакана.

— Конечно, — заявил он. — Мы частенько пьем алкоголь.

Он получил невероятно хрупкий на ощупь бокал с кисловатой на вкус жидкостью. Проглотив ее, тем не менее, он выдавил из себя:

— Хорошее вино.

— Действительно, жаль Деккер, — тепло говорила ему Аннета, — что мы так редко видимся. Знаешь, отец собирается увезти нас домой, как только мы убедимся, что планета приземлилась успешно.

Эван снова наполнил стакан Деккера.

— Домой, это на Землю. Думаю, ты никогда там не бывал? Нет, конечно, нет. Но это стоит сделать, если тебе, конечно, это удастся. Париж, Рим, Сан-Франциско, Рио — Земля просто великолепна. Ландшафты! Культура! Женщины! Вот, позволь освежить твой стакан.

— Мне кажется, Деккер выпил бы чего-нибудь помягче, — обеспокоено сказала Аннета.

— Почему ты так думаешь? — спросил Деккер. — Нет, мне очень хочется выпить этого вина.

И на самом деле он обнаружил, что хочет — не из-за вкуса, конечно, поскольку кому захочется глотать разведенный уксус? — но потому, что это приятно согревало его.

Но это было не только вино. Люди, гораздо старше, чем Деккер Де Во, искали и находили интоксикацию, вращаясь в обществе тех, кто выше их по положению.

Деккер с увлечением смотрел, как земляне общаются друг с другом — всегда улыбаются, но всегда, подумалось ему, при этом серьезны, и даже — как бы это назвать? — да, наказывают за маской улыбок. А что они говорили! Он улавливал обрывки фраз и дискуссий, понятные ему не более чем древний этрусский. Что такое: «двойные в глубь гарантии?» Или «само-счастливые дебеты»? Или «внепланетные беспошлинные»? И все время поблизости находилась Аннета, встревожено присматривающая за ним, в то время как Эван, сардонически усмехаясь, не переставал доливать в стакан Деккера, с покровительственным видом вновь и вновь вызывая его на разговор.

— Жаль, что ты никогда не бывал на космическом корабле. Это так расширяет горизонты. Три недели в пути, и вся вселенная раскинулась перед твоими глазами…

— Готов поспорить, — с вызовом сказал Деккер, заставляя себя проглотить вино, — ты никогда не был в воздухолете.

— В чем? — переспросил терпимо землянин, подняв одну бровь.

— В аэростате. Мы используем их все время, — знаешь, для поднятия тяжестей. Они на горячем воздухе. Мы плаваем над Валес Маринерис, скажем, в поисках залежей, и ты смотришь вниз прямо в расселины…

Из ниоткуда возникла Аннета.

— Вот, дай я у тебя это заберу, — сказала она, вырывая у него из руки бокал, с сердитым взглядом в сторону Эвана. — Ты сказал, аэростаты? Звучит, действительно, интересно, Деккер.

— Действительно, — ответил Деккер и продолжал расписывать красоты полета на воздушных шарах над Марсом — ну, на самом деле, не на основе своего личного опыта, конечно, но им-то не обязательно это знать.

Он достаточно часто видел такие полеты в виртуалах, и это было в точности так, как описывала ему мать.

— Так у вас есть вирты, — сказала девочка Ина. — Виртуалы, — добавила она с готовностью помочь, когда увидела его удивленное лицо.

Деккер поморгал. Она была довольно милой девочкой, низенькой и кряжистой, но слишком милой для этого придурка, Эвана.

— Разве я сказал что-нибудь о виртуалах? — спросил он, пытаясь вспомнить.

— Конечно, у них есть виртуалы, Ина, — сказал Эван, положив ей руку на плечо. — Конечно, только звук и видимость. На Земле, — сообщил он Деккеру, — о, у нас Бесчувственные виртуалы, — неожиданно он подмигнул Деккеру и ткнул его в ребра, — они не очень-то убедительны, если предварительно не поддать.

— Поддать? Ты имеешь в виду вино?

Эван рассмеялся.

— О, знаю, — сказал Деккер, — я видел это в фильмах, но это противозаконно.

— Конечно, противозаконно. Но кого это когда-нибудь останавливало?

Деккер оглянулся по сторонам, чтобы узнать, что думает об этом Аннета Каши, но девушка куда-то исчезла. Он увидел свой почти пустой бокал на столе, где она его оставила. Подобрал стакан, выпил оставшуюся в нем жидкость и задумался, что это на самом деле значит намеренно нарушить закон. Это поразило его, как нечто совершенно идиотское. Зачем тогда законы, если их нарушают?

Но мальчик с Земли не отставал. Все виды игр. Ожидание денег, и Взрыв, и Желание.

— Я имею в виду игры на состязание. Военные игры. Игры в преступления.

— Думаю, я никогда ничего такого не видел, — сознался Деккер.

— Я так и думал, — спокойно сообщил в ответ Эван, лениво и самоуверенно поглаживая спину Ины. — А что ты делаешь? Я хочу сказать, твой отец?

— Взрыватель в Оорте, — ответил Деккер, опуская глаголы во избежание необходимости говорить о том, с ним ли его отец.

— Взрыватель в Оорте, — эхом отозвался Эван, явно пытаясь сделать вид, что это произвело на него впечатление. — Как интересно, Деккер. А у меня нет ничего такого славного. Просто обыкновенный менеджер инвестиций, если ты знаешь, что это такое.

Деккеру уже порядком надоели люди, полагающие, что он не знает, что есть что. Особенно, когда он действительно не знал.

— Что-то, связанное с Бонами, — рискнул он, полагая, что все, кто здесь присутствует, так или иначе с ними связаны.

— Да, более или менее. Знаешь, кто-то ведь должен их покупать, я хочу сказать, за настоящие деньги. Мы — те, кто облегчает им эту покупку, и именно так продаются ваши Боны. Это означает, — скромно продолжал он, — что мы — те люди, кто делает это все для вас. Взрыватели в Оорте — это прекрасно, но это требует денег — привести сюда все эти кометы. Без нас эта планета навсегда останется бесполезной пустыней. Но, — подмигивая, добавил он, — не надо меня благодарить. Выпей еще вина.

— Думаю, ему стоит что-нибудь съесть, — сказала Аннета.

Деккер не заметил, как она вернулась.

— Что ты ел, Деккер?

Он попытался вспомнить.

— Что-то из убитого животного.

По все небольшой группе пронесся сдавленный вздох, а Эван рассмеялся.

— О Деккер! Ты излишне щепетилен. Почему ты говоришь «убитое мясо»? Ты думаешь, что мы стали бы есть его, пока оно еще бегало?

Деккер с минуту собирался с мыслями, пока не вспомнил ответ на это, — он происходил от бесчисленных уроков уступчивости так давно, что теперь жил в нем на уровне подсознания.

— Потому что мы всегда так говорим. Это, знаешь ли, для того, чтобы напоминать нам, что для того, чтобы мы ели уб… мясо, кого-то пришлось зарезать.

Эван широко распахнул глаза, прикидываясь удивленным.

— Но для того мы и существуем, мальчик. Нет, не волнуйся. Ну же, давай свой стакан.

Проблема с вином в том, что оно согревает вас, веселит, хотя и, кажется, заставляет вас чувствовать, что кожа у вас на лице стягивается, и пол не представляется столь прочным, как следовало бы.

Впрочем, Деккер решил, что держится он довольно неплохо. Эван, наконец, оставил его в покое… Деккер приметил его в дальнем углу с Аннетой Каши, причем выглядел он рассеянным, в то время как девочка за что-то отчитывала его — и Деккер просто стал бродить по комнате, разговаривая со всеми, кто, как ему казалось, разговаривал с ним. Некоторые, в особенности, смуглая женщина с прямыми, угольно-черными волосами, похоже, не очень-то хорошо его понимала, а когда она заговорила с ним, он был немало удивлен, что к нему обращаются на каком-то неизвестном языке.

Но остальные были вполне милы. Например, мать Аннеты. Он не совсем понял обеспокоенное выражение ее глаз, но, когда она спросила его о его деме, он был рад рассказать ей о деме Сагдаев. Деккер описал ландшафт комнаты и медную шахту, рассказал, как они концентрируют жар солнца, так чтобы из медной руды тек чистый металл, и как обычно связанный кислород дополняет запасы дема. Он собирался уже объяснить некоторые различия между Сагдаевым и Санпойнт-Сити, когда обнаружил, что она его больше не слушает. Это его удивило, поскольку он не помнил, как она отвернулась. Не помнил он и то, откуда у него в руках снова появился полный стакан, но весело поднес его к губам. Удивительно, как улучшился вкус жидкости.

Он, Деккер чувствовал в этом уверенность, прекрасно держится на этой странной вечеринке, где одни люди пытаются произвести впечатление на других, вместо того, чтобы помочь им чувствовать себя счастливыми, как и полагается на вечеринке. Больше всего его удивлял установленный порядок уступок: богатым уступали не столь богатые, а к марсианской чете снисходительно относились все остальные. Это беспокоило Деккера. Однако даже марсиане улыбались так, как будто наслаждались всем этим изобилием и смехом.

А надоедливый землянин Эван, все наполнял и наполнял стакан Деккера, и все кругом казалось еще более ярким и прекрасным, и удивительным до того самого момента, как он почувствовал, что его подняли и понесли.

— Откуда ты? — прохрипел он, извернувшись, чтобы взглянуть, в лицо Тинкера Горшака.

— Пришел забрать тебя, дурак, — прорычал Горшак. — Знал же я, что ты выставишь себя полным дураком. Заткнись. Что тебе сейчас нужно, так это хорошенько проспаться.