"Средиземное море" - читать интересную книгу автора (Блон Жорж)

«ЦЕНТР МИРА»

– Я уехал из Пирея в августе 1923 года, когда мне было семнадцать лет. В кармане у меня лежал билет до Буэнос-Айреса и сто долларов. Из Пирея в Неаполь я добрался на борту торгово-пассажирского судна Ллойда «Триестино», а там пересел на «Томмазо ди Савойя», красавец лайнер водоизмещением 12000 тонн. Пассажиры первого класса могли считать его роскошным. Но у меня был эмигрантский билет, а вы знаете, что это такое, если видели фильм Чарли Чаплина «Иммигрант». Мне было даже хуже, потому что Чаплин в фильме ест за столом, а нам приходилось дважды в день отправляться за едой на камбуз и есть как придется, то стоя, то сидя на палубе, если была хорошая погода. В противном случае мы не покидали так называемой «нижней палубы для пассажиров».

В сущности это был трюм, переоборудованный в дортуар[92]. Никаких иллюминаторов. Только электрический свет, который гасили с десяти вечера до шести утра. Вентиляция с помощью воздушных рукавов, то есть практически никакого свежего воздуха. Запах стоял отвратительный, особенно в плохую погоду, когда эмигранты страдали от морской болезни. Я выдержал этот ужас всего несколько дней. Можно пережить суровые испытания, страдания, но нельзя мириться с отношением, которое низводит вас на уровень скота. Никогда. Всегда можно найти выход, если к нему стремишься. После пребывания в неаполитанском отеле денег у меня оставалось гораздо меньше ста долларов, а нужно было хоть что-то приберечь: неизвестно ведь, что ждало меня в Буэнос-Айресе, я не имел ни жилья, ни работы, ни друзей, ни родственников. Однако я не колебался. Я взял пятидолларовую бумажку и отправился к комиссару: «Не хочу жить в этом свинарнике». Он взял деньги и сказал: «На корме, в круглом помещении главной палубы, лежат бухты спасательных канатов. Если вы можете спать там, я не буду против и велю, чтобы вас оставили в покое». И я спал среди этих канатов. К счастью, в то время их делали из пеньки. Лето стояло хорошее, и я был счастлив...

Любой преуспевший человек охотно рассказывает о своем трудном дебюте. Эти слова принадлежали Аристотелю Онассису, который давал очередное интервью на борту своей роскошной яхты «Кристина».

В 1906 году в Смирне (ныне Измир), оживленном многонациональном порту Малой Азии, проживало семейство зажиточных греческих торговцев (у них было три дочери и один сын). Юный Аристотель блестяще учился в колледже, с легкостью изучил английский, французский, итальянский языки, а также блистал во всех водных видах спорта – плавании, водном поло, парусном и гребном спорте. В четырнадцать лет он получает приглашение в команду ватерполистов Греции, которая должна была принять участие в Олимпийских играх в Антверпене.

– Нет, – заявляет отец, – пострадают его занятия.

Аристотель подчиняется без особых огорчений. А вскоре разворачиваются события, оказавшие решающее влияние на его жизнь: в город входят войска Мустафы Кемаля (Ататюрка). У семьи Онассис реквизируют дом, женщины семейства (элементарная предосторожность) уезжают. Мужчины считают, что рискуют меньше, и действительно, их жизнь вначале относительно нормальна. Юный Онассис, зная, что турецкий генерал, живущий в их доме, любит выпить, начинает тайно поставлять ему спиртное.

– Я представлю тебя полезному человеку, – обещает ему генерал.

Речь идет о вице-консуле США в Смирне, некоем Паркере, которому Аристотель также оказывает несколько мелких услуг. Эти люди помогут ему позже, когда трое дядьев Аристотеля будут повешены; его отец, большой специалист по раздаче бакшиша, спасает себе жизнь и отделывается тюрьмой. Аристотеля ищут, но вице-консул Паркер переодевает его в форму американского матроса и сажает на борт эсминца. Через несколько месяцев семейство собирается в Афинах. Онассиса-отца освободили за выкуп в 25000 долларов. А через некоторое время, в августе 1923 года, Аристотель уезжает из Пирея со ста долларами, эмигрантским билетом до Буэнос-Айреса и родительским благословением.

– В Буэнос-Айресе я делал все. В начале пути нужно браться за все, не упуская ни одной возможности заняться чем-нибудь получше. Чтобы получить разрешение на работу, я подделал паспорт, прибавив себе шесть лет. Я поступил в телефонную компанию «Ривер Плейт».

Первая работа молодого образованного человека, говорящего на четырех языках (вскоре он выучит и испанский), – он паяет телефонные провода в подвальном помещении за 40 долларов в месяц. С американскими инженерами он разговаривает по-английски.

– Нам нужны телефонисты, владеющие английским.

У телефониста зарплата выше. Аристотель узнает, что требуются ночные телефонисты, поскольку аргентинцы считают такую работу слишком утомительной.

– Как платят?

– Вдвое больше.

– Согласен.

Ночной телефонист. Но Аристотель не похож на угрюмого одиночку. Он по-прежнему занимается спортом и состоит в гребном клубе. Он общителен и весел, пользуется симпатией других телефонистов, юношей и девушек, участвует в пикниках. Как-то один из его друзей закуривает сигарету:

– Аргентинский табак не слишком хорош!

В тот же вечер Онассис пишет отцу: «Пришли образцы греческого табака». В Буэнос-Айресе Аристотель Онассис (двадцать три года по поддельному паспорту, а на самом деле семнадцать) работает простым телефонистом. Но, получив образцы табака, отправляется не к мелкому перекупщику-посреднику. Телефонисту легко узнать телефоны крупных аргентинских импортеров. Аристотель выбирает самую респектабельную фирму.

– Я хочу встретиться с коммерческим директором.

– От чьего имени?

Неизвестное имя может оказаться преимуществом, если его произнести с достоинством. Аристотель уже знает о табаке все, по крайней мере он умеет создать впечатление глубоких знаний. Его принимает и выслушивает коммерческий директор Хуан Гаона. Ознакомившись с образцами, он делает заказ на 10000 долларов. Через два месяца прибывают тюки с табаком. Товар принят.

– Я беру лишь обычные комиссионные, – заявляет Онассис. – Пять процентов.

– Чек получите завтра.

Следуют новые заказы. События развиваются быстро – а ведь Аристотель живет в Буэнос-Айресе только пять месяцев. С места телефониста он уходит в 1924 году.

– Сын мой, начиная жизнь, выслушай мое наставление: работай с упорством, трать меньше, чем зарабатываешь, и особенно – не делай долгов. Долги губят юных людей и даже семьи...

Нет, Аристотель Онассис не слышал от отца таких слов, которые скорее произнес бы робкий крестьянин. Упорная работа – его закон, его характерная черта, и он знает, что основа торговли – кредит. Неизвестно, как ему удается занять крупную сумму денег, но в восемнадцать лет (через год после прибытия в Аргентину) Аристотель открывает свою первую табачную фабрику «Онассис и К°». В 1928 году оборот двадцатидвухлетнего бизнесмена превышает два миллиона долларов. Удача. Но не только. Он умеет мгновенно оценить обстановку, увидеть перспективу.

Продолжение карьеры Онассиса известно лучше, чем ее начало, и представляет определенный психологический интерес.

Экономический кризис 1929 года разорил многих крупных бизнесменов в разных странах и деморализовал деловой мир. А двадцатитрехлетний Онассис начинает карьеру судовладельца, купив по цене металлолома шесть судов водоизмещением 10000 тонн каждое у «Канадиен Стимшип Компани», желавшей избавиться от них. Через три года каждое отремонтированное судно приносит ему в год больше, чем он заплатил за все вместе. В 1934 году он решает купить свой первый танкер. Самый крупный танкер того времени перевозит 13000 тонн нефти.

Он строит несколько танкеров такого типа, а в 1945 году собирается построить танкер водоизмещением 28000 тонн.

– Невозможно, – возражают ему инженеры-строители «Битлим стил». – Крупнейший танкер в настоящее время – французский «Эмиль-Миге» водоизмещением 18000 тонн. Увеличивать водоизмещение опасно, судно может развалиться надвое в первый же шторм. 28000 тонн – это слишком много.

– Не верю. Стройте то, что я просил.

Требования клиента всегда стимулируют развитие техники. В момент, когда пишется эта книга (1974 год), Онассис заказал шесть новых танкеров по 420000 тонн водоизмещением каждый. Два из них должны строиться во Франции.

В любой войне люди гибнут, кто-то разоряется, а кое-кто наживается. В начале войны, в 1939 году, Онассис живет в Лондоне, в отеле «Савой». Часть его танкеров стоит в шведских портах, другая часть, под панамским флагом, – в Америке. Известно, что по налоговым соображениям под панамским флагом ходит громадный международный флот. Суда Онассиса в шведских портах застряли на всю войну, а остальные снабжали американцев и приносили доход владельцу. Онассис уехал в США и поселился в Нью-Йорке, часто отправляясь на западное побережье для инспектирования своих судов.

Самыми крупными потребителями жировых веществ всегда были военные, вернее, оружие и военные машины. При каждой мобилизации курс жировых веществ резко подскакивает, и в начале 1943 года поставщики оружия в США платили бешеные деньги за китовый жир.

Деятельность Аристотеля Онассиса в области китовой охоты начиналась весьма скромно – со старого буксира, вооруженного одной гарпунной пушкой. Но миллиардер не отказывается от познания нового, и через несколько месяцев он знает все о китовой охоте и о рынке китового жира и других продуктов переработки этого морского гиганта. Он продает мясо на норковые фермы, костную муку – производителям удобрений, поджелудочную, щитовидную железы и яичники – лабораториям, извлекающим из них гормоны. Директор «Борден Компани» звонит ему по телефону:

– Китовая печень, которую вы нам продаете, нас интересует. Но акулья печень еще лучше, в ней больше витамина А.

– Вы ее получите.

За считанные дни несколько мелких паровых суденышек переоборудованы из китобоев в акулобои – и снова в море! Эти второстепенные занятия не отвлекают Онассиса от его торговых судов и танкеров. После войны он вновь вступает во владение своими блокированными в европейских портах судами. Часть из них разрушена, проржавела и стала бесполезным металлом. Ну и что! Американские военно-морские силы по дешевке продают лишнее, и зачастую это большие суда. Закон запрещает продавать их частным лицам и неамериканским компаниям, но подобная мелочь не смущает потомка финикийцев:

– Я создам компанию, где не буду иметь контрольного пакета акций. Себе возьму сорок девять процентов, а американским гражданам, владельцам контрольного пакета акций, я готов ссудить деньги на их покупку. Закон будет соблюден.

Онассис основывает одну, две, три, четыре компании, и в его деловом мозгу возникает новый замысел: китовый промысел. Война окончена, но китовый жир нужен не только военным. Из него производят не только смазочные вещества, но и глицерин, маргарин, мыло, косметические кремы и продукты, сырье для изготовления красок, лаков и тканей, а субпродукты – мясо, кости, внутренности и железы – продаются в мирное время не хуже, чем в военное.

Теперь речь идет не о переделке на скорую руку старых паровых судов. Создается современное производство с кораблями-заводами для переработки на месте животных, добытых китобоями. Первую флотилию составили семнадцать канадских и британских корветов, служивших во время войны для эскортирования конвоев. Онассис пошел на риск, но риск оправданный, рассчитанный. Он не надеется на случайность, тем более что речь идет о громадном предприятии.

– Известнейший специалист по миграциям крупных млекопитающих – биолог Броклесби, профессор Лос-Анджелесского университета. Пригласите его, он должен работать на нас.

Первый плавучий завод, танкер «Уиттон», куплен в Нью-Йорке за два миллиона долларов. Его реконструкция обошлась в четыре миллиона долларов. Онассис дает ему имя «Олимпик Челленджер».

Китобойная флотилия Онассиса готова к отплытию в Антарктику, но в это время начинается война в Корее. Онассис получает телеграмму от директора федерального банка Западной Германии:

– «Юниливер» заранее покупает всю вашу добычу. За тонну жира платим по сто фунтов стерлингов. Цену гарантируем. Она учитывает рост цен в связи с войной в Корее. Наша гарантия позволит вам заранее подсчитать прибыль.

– Благодарю вас, но я не продаю.

Еще до окончания первой охоты Онассис высылает в Антарктику одно из грузовых судов, чтобы забрать с борта плавучего завода 20000 тонн жира, которые он продает по 170 фунтов стерлингов за тонну.

В том авантюрном романе, каким была жизнь Онассиса, его китобойная эпопея – особая история, своего рода «роман в романе», мало известный широкой публике, но здесь не место распространяться о нем. ООН занималась делом Онассиса, словно делом отдельного государства, когда Перу, Чили и Эквадор обратились к этой международной инстанции с просьбой о помощи, поскольку его китобойный флот орудовал в их территориальных водах. «Олимпик Челленджер» подвергся бомбардировке со стороны перуанской авиации, часть флота Онассиса была задержана в Перу. Онассис заплатил за его освобождение три миллиона долларов. Но страховка покрывала и риск захвата его флота – страховые компании возместили потери.

Могло так случиться, что мне, человеку со слабым здоровьем, довелось бы принять участие в этом грандиозном предприятии. Какой-то продюсер решил сделать фильм по моей книге «Великий час китовой охоты», опубликованной в 1953 году, и пригласил меня принять участие в антарктическом плавании китобойного флота Онассиса. Я был готов к отлету, когда пришла телеграмма: цена на китовый жир в связи с окончанием– корейской войны резко упала, и Онассис отказался от экспедиции. В марте 1956 года он продал свой флот Японии за восемь с половиной миллионов долларов. Я без особого сожаления принял эту весть, поскольку знаю, что меня возмутило бы зрелище избиения синих китов в Антарктике.

Мы несколько удалились от Средиземного моря, а между тем нам пора завершить нашу хронику: ведь с современными событиями нас знакомят газеты, радио, телевидение. В конце нашего путешествия по Средиземному морю в разные века надо подвести краткий итог великой и парадоксальной истории человечества в Средиземноморье.

Средиземноморье было колыбелью самых древних цивилизаций. Мы видели, как критяне, финикийцы, греки бороздили Средиземное море на своих утлых суденышках, и оно словно вливало в них новые силы. Эти народы, а также египтяне, которые не были великими мореплавателями, возвели на его берегах памятники несравненной красоты. Мы видели яростные схватки на Средиземном море, начиная с древних времен до наших дней. Наполеон хотел победить Англию в Египте, Черчилль желал нанести смертельный удар Германии и ее сателлитам путем захвата Дарданелл в 1915 году, а в течение первых двух лет второй мировой войны Средиземное море служило театром крупных военных операций. Весь мир с опасением прислушивается к любому пушечному выстрелу на берегах этого моря.

Мы видели, что это море было ареной невероятных по размаху пиратских операций. Сейчас, когда я заканчиваю эту книгу, весь мир питает надежду, что «нефтяной кризис» ни в коем случае не перерастет в военный конфликт. Но даже если он завершится мирным исходом, западный мир будет потрясен до основания и ему придется пересмотреть многие аспекты своей цивилизации. Средиземное море, в какой-то мере «центр мира» по своему положению, по-прежнему влияет на судьбы всего человечества.