"Риелтор" - читать интересную книгу автора (Житков Андрей)

БЕГСТВО

Алексей топтался рядом с памятником Пушкину, перекладывал из руки в руку букет роз. Хотелось есть. Целый день носился как савраска — даже перекусить было некогда. И теперь он поглядывал не на подземный переход, а на киоски, стоящие чуть поодаль на аллее: в одном из них продавалась картошка с наполнителями, в другом датские хот-доги. Сейчас Бредов походил на известного осла, которого нерешительность довела до голодной смерти. В конце концов голод переборол другие чувства, и Алексей направился к киоску с хот-догами. Взял пару, пошел на свое место, на ходу жадно их уплетая.

— Алексей!

Он обернулся и обомлел. Марина была до того хороша (вечерний костюм и бабочка, немыслимая прическа с блестками, яркий, почти театральный, макияж), что он так и застыл с недоеденным хот-догом в руке. Тоже Ромео нашелся! Опомнился, выбросил еду в урну, запоздало поднес букет.

— Это тебе, Мариночка, — неловко чмокнул ее измазанными кетчупом губами в щеку.

Марина усмехнулась, но ничего не сказала. Они направились вниз по бульвару. У Алексея была идея повести свою риелторшу в какую-нибудь пиццерию, но она так вырядилась, будто на прием к английскому посланнику! — куда теперь? Он лихорадочно соображал, в каком из злачных московских заведений цены могут быть более-менее приемлемыми для его худого кошелька. Вспомнил о Домжуре, в который, еще будучи корреспондентом, заглядывал довольно часто. Это сейчас его приперли работой, а раньше он был свободной птицей. Интересно, не взлетели ли цены в тамошнем ресторане?

Цены, слава богу, оказались приемлемыми, он усадил Марину за столик и слегка приободрился — есть еще порох в пороховницах!

Заказали пива, мяса, салатов. Алексей начал охмурять риелторшу. Рассказывал ей веселые байки из своей прошлой жизни, одновременно прикидывая, пригласит ли она его сегодня к себе домой или ему придется вести барышню в свою коммуналку? Марина смеялась, пила пиво и с завидным аппетитом уплетала мясо по-баварски.

— Знаешь, у нас тоже много всяких историй случается. И смешных и грустных, — произнесла она, когда Алексей выдохся. — Больше, правда, грустных, потому что в нашем бизнесе большие деньги. А где большие деньги — там обязательно все грустно бывает.

Алексей поймал себя на мысли, что Марина настолько «въехала» в этот свой бизнес, что ни о чем другом просто говорить или думать не может. Они встречались уже третий раз, и все время она говорила только о сделках, деньгах, квартирах. Дважды Марина убегала от него, ссылаясь на усталость, головную боль и некормленого кота, но сегодня-то уж ей не отвертеться! Мужик он или кто, в конце концов?

— Слышал про «Гарант плюс»?

— Нет. — Бредов отхлебнул из кружки пива. — Что, жуликами оказались?

— Да нет, как раз наоборот. Их директора, Кравцова, миллионов на десять, говорят, «кинули».

Алексей выпрямил спину и подался вперед, совсем как охотничья собака.

— На десять? — переспросил он.

— Ага, — кивнула Марина. — Он кредит в банке взял на реконструкцию, а подрядчики его надули. С чего теперь кредит отдавать — неизвестно.

— И кто же это?

— Мир не без добрых людей, — усмехнулась Марина.

«Вот тебе и след! — подумал Алексей. — „Гарант плюс“. Кравцов. Может, конечно, это и не Кант, жуликов в нашем государстве хватает… Хотя… Такой куш. Но еще вопрос, что он за фрукт, этот Кравцов. Может, он тюфяк, мямля, кисель? Хотя в этом бизнесе тюфяков не бывает. Тюфяки на диванах лежат. Нужно срочно звонить Зеленцову».

Бредов принялся хлопать по карманам — ну, конечно, его сотовый остался на столе в кабинете!

— Мариночка, у вас карточки телефонной не найдется? — спросил он извиняющимся тоном.

— Карточки? — удивилась Марина.

— Ну да, телефон в офисе забыл.

Риелторша выложила на стол свой сотовый. Алексей поднялся из-за стола, схватил его, благодарно кивнул и вышел в фойе.

— Алексей Вячеславович, извините, что дома покою, — начал он свой разговор с Зеленцовым. — Кажется, проявился!

— Клиент твой? — уточнил Зеленцов.

— Так точно. Судя по всему, «кинул» он тут недавно одного товарища. Возник у меня один план, основанный на том, что товарищ этот может быть нам очень полезен. Можем неплохую игру на чужом поле сыграть.

— М-да? — с сомнением в голосе сказал генерал. — Ну ладно, приезжай ко мне, покумекаем.

— Алексей Вячеславович, а с утра-то никак нельзя?

— У тебя сейчас свидание, что ли, капитан?

— Ну, как бы…

— Ладно, тогда в девять часов у меня в кабинете. Без опозданий и без перегара.

Алексей вернулся за столик. Марина, оседлав любимого конька, все продолжала рассказывать ему о риелторских делах, но Алексей ее уже не слушал и лишь изредка поддакивал невпопад. В его голове крутились планы разработки Кравцова.

— Ну, Алеша, мне пора, — неожиданно заявила Марина.

— Куда пора? — не понял Бредов.

— Домой.

— Хорошо, поехали, — кивнул он.

— Погоди-погоди, что значит поехали? — опешила Марина. — Разве я звала к себе?

— Ну так ведь это как бы… — несколько растерялся Алексей.

— А ты наглый! В прошлые разы не наглый был, а теперь… Меня муж дома ждет.

— Муж? — Черт их, этих баб, разберет! Когда им выгодно, они скрывают своих благоверных от потенциальных любовников, а когда нет — тут же и вспоминают. Правильно, поела, попила, пора и честь знать! Пятьсот рублей на фуфу! Лучше бы он на эти деньги сыну игрушек купил! — Ну что же, поезжай к мужу, а у меня еще дела!

Он не стал ее провожать, дежурно кивнул на прощание, усадил в машину и вернулся в холл Дома журналистов, направившись к телефону-автомату рядом с вахтой.

Купил у вахтера жетон и снова набрал телефон шефа.

— Капитан? — удивился Зеленцов. — Чего вдруг опять?

— Я готов подъехать, обсудить детали разработки нового объекта, — произнес Бредов, по-военному чеканя слова.

— Ну, капитан, ты даешь! Семь пятниц на неделе. Я уже спать собрался.

— Это не я даю. Это госпожа риелторша дает. Ну так что?

— Ладно, приезжай.

На похоронах было много народу. Машины и автобусы длинной вереницей тянулись к загородному кладбищу. Начальники в костюмах произносили длинные траурные речи, восхваляя достоинства Михаила Леонтьевича, которые они при жизни не всегда могли оценить. Церемония затягивалась, Елизавета Андреевна уже несколько раз заваливалась в обмороки. Врачи из «скорой», которая дежурила здесь же, на кладбище, подносили ватки с нашатырем, давали таблетки. Александра была сосредоточенна и, казалось, спокойна. Она коротко отдавала распоряжения, руководила всем. Вадим же находился словно во сне, ничего не понимал, невпопад отвечал на вопросы. Его словно не было здесь, на кладбище.

Наконец все кончилось. Над могилой Михаила Леонтьевича вырос земляной холм, весь обложенный венками и букетами.

Вадим один из первых вышел за ворота кладбища, сел за руль своего «фольксвагена», поджидая жену.

— Давай-ка я поведу, — сказала Александра, открывая его дверцу.

Вадим послушно пересел на соседнее сиденье.

— Почему ты не осталась с матерью? — спросил Вадим.

— С ней там тетки. Без меня плакальщиц хватает.

— М-да, ты у меня прямо «железная леди». — Вадим покачал головой. — Я так не могу.

— А тебе и не надо. Ну, что скажешь-то? — спросила Александра, трогая машину с места.

— А чего говорить? — не понял Вадим.

— Ладно, тогда я скажу. — Александра достала из бардачка сигареты, закурила. — Получается, Вадик, папа тебя подвел, умерев так внезапно… Ты уж его прости.

— Да ты что, Сашка! Это я втянул его в авантюру, если бы не это… — Вадим Георгиевич вздохнул. — Вот только банковский кредит отдавать надо срочно. Иначе… — Он не договорил, отвернулся, стал смотреть в окно, на пробегающие мимо деревья.

— В прокуратуре был?

— Был, конечно. Завели уголовное дело. Сказали, мол, обязательно найдут. Да нет, найдут, конечно. Я им по Митроше все наводки дал. Я только не уверен, что деньги при нем будут. Поиск денег — это, я так понимаю, песня долгая. Они небось уже обналичили их почти все! И где теперь их искать? В швейцарских банках? А часть денег уже сейчас нужна. У них там в банке служба информации хорошо работает, уже знают и про «кидалово», и про все! Хоть в петлю лезь, пока самого не грохнули!

— Ты только не дергайся раньше времени, не трясись! — строго сказала Александра. — Сколько денег нужно вернуть банку в ближайшее время?

— Полмиллиона, — вздохнул Вадим.

— Нашу квартиру за триста можно по-быстрому загнать?

— За триста вряд ли, — покачал головой Вадим. — Двести семьдесят, и то быстро не получится. Богатые люди уже все себе купили, бедным не надо. А жить где будем?

— У мамы до лучших времен поживем. У нее там теперь места всем хватит. А если дачу продать? Машину?

— Дача больше ста пятидесяти по нынешним временам не потянет. А машину только на свалку, ты и сама знаешь.

— Хорошо, будем считать по минимуму — пускай не двести семьдесят, пускай двести пятьдесят за квартиру, плюс сто пятьдесят за дачу, плюс мои побрякушки, плюс мамины — еще тысяч пятьдесят может набежать. Сколько получается?

— Четыреста пятьдесят, — сказал Вадим.

— Ну и что ты тогда куксишься? Каких-то несчастных пятидесяти штук не хватает?! Да я на завод приду в бухгалтерию, мне просто так, за красивые глаза их дадут, за то, что я папина дочь!

— Ты оптимистка, Сашка! — сказал Вадим. — Отца больше нет.

— Мог бы и не напоминать! — нахмурилась Александра.

— Сейчас на его место сядет другой. Как он себя еще поведет? Может, кстати, нас из заводоуправления попереть. Мы ведь никакого отношения к производству не имеем!

— У нас договор аренды, — напомнила Александра.

— Ну вот он по этому договору и заставит платить реальные деньги, какие все платят!

— Ну пока что этого не случилось, поэтому давай не будем! Кажется, мы отвлеклись от главного.

— Хорошо, допустим, сейчас мы выкрутимся, а дальше? Следующая выплата должна быть не позднее полутора месяцев.

— За полтора месяца можно кое-что придумать.

— Что?

— Пока не знаю, — пожала плечами Александра. — Дом — ну, тот, на котором тебя подставили, сколько стоит?

— Боюсь, пока нисколько. Он малоликвиден. Нужны слишком большие деньги, чтобы его купить и отреставрировать. Это я, дурак, связался!..

— Дурак, дурак! — кивнула Александра. — Жил бы своим умом, а не Владимира Ивановича.

— Так он же ас, все ж говорили!

— Теперь-то я вижу, какой он ас! Всех подставили: тебя, его, подрядчика этого… Вся беда только в том, что ты теперь крайний в этой цепи. Раньше папа был, теперь ты. — Александра замолчала на некоторое время. — Говоришь, за спиной Митроши стоит какой-то крутой черный маклер?

— Я не говорю — я думаю. Не мог он один все это придумать и провернуть.

— В таком случае есть шанс не дожидаясь прокуратуры выйти на его след.

— И дальше что? Отдайте нам, пожалуйста, наши деньги с банком расплатиться? — насмешливо спросил Вадим. — Он пошлет нас подальше. Знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Я тут тыквы в саду выращиваю или шоколадками торгую. И ни Митроши он не знает, ни кого другого.

— Ты говорил, что Митроша что-то там насчет философии плел.

— А, ну да! — кивнул Вадим. — Про Канта он вспоминал. Эммануил Кант — мой конек.

— Знаю. — Александра посмотрела в зеркало заднего вида. — Автобус, кажется, отстал. Подождем, а то не найдут без нас. — Она перестроилась в крайний правый ряд, подрулила к поребрику.

— Мне кажется, Кант — это неспроста, — задумчиво сказала Александра. — Помнишь, ты мне тогда помог, когда меня «кинули» на авансе? Свяжись с этими бандюками, поговори насчет Канта.

— Я уже с ними связывался, ситуацию одну надо было разрулить.

— Ну и что, разрулил?

— Нет пока, — вздохнул Вадим. — Боюсь, я им еще должен буду.

— Господи, Вадя, одни проблемы! Когда только ты успел в них увязнуть! — Сзади показался автобус, Александра обозначила поворот и вырулила на полосу. — Ведь все было так хорошо!

— Знаешь, Сашка, действительно хорошо было тогда, когда мы работали вместе, делали небольшие сделки, зарабатывали на жизнь, — признался Вадим. — А потом, когда я решил, что стал крутым и все могу… Вот меня Бог-то и наказывает!

— Ну ладно, сам начал! — сказала Александра, внимательно посмотрев на мужа. — Мы действительно были вместе, а теперь — порознь. В этом и беда, Вадя. Порознь! Думаешь, я слепая, ничего не вижу? У тебя кто-то есть.

Вадим вздрогнул:

— С чего ты взяла?

— Можешь не оправдываться. Самое последнее Дело, когда ты начинаешь оправдываться. Знаешь ведь — я этого не люблю. В общем, так, муж. Ты для себя реши, что тебе нужно, кто тебе нужен, поживи где-нибудь там, в другом месте. Тем более тебе пока общаться с банкирами никакого резону нет. Отдохнешь, подумаешь, а я пока начну «разруливать» ситуацию. Только не обольщайся, делать я это буду вовсе не ради тебя, а ради отца, потому что он в этой сделке выступал гарантом, и вообще… Ты ведь его прежде всего перед банком подставил. Надо восстановить справедливость! — Александра подрулила к кафе, в котором был заказан поминальный обед, заглушила двигатель. — Захочешь вернуться — вернешься. Я тебя люблю, ты это прекрасно знаешь, иначе бы не выскочила замуж, потеряв голову и все остальное. Такие у меня крутые кавалеры были… Не захочешь вернуться — скатертью дорога, так сказать. Занимайся своим риелторством где-нибудь в другом месте, свою новую подругу приучай… Ну, что скажешь, Вадя?

Фраза про кавалеров больно резанула по сердцу. Вадим ревниво посмотрел на жену, вздохнул.

— Наверное, ты права, мне надо все это пережить, подумать.

— Думай, думай. — Александра выбралась из машины, направилась к подъехавшему автобусу. — Проходите, пожалуйста, в кафе, — стала приглашать она выходящих из автобуса людей.

В офисе фирмы «Гарант плюс» висело напряженное молчание. Штатные агенты сидели за своими столами, углубившись в бумаги.

Телефон взорвался частыми звонками. Катя подскочила к аппарату, сняла трубку.

— «Гарант плюс». Нет, Вадима Георгиевича сейчас нет, — сказала она, глядя на Соню. Соня отрицательно покачала головой.

— Да нет, вы не звоните. Его сегодня точно не будет, — отрезала Катя и положила трубку.

Дверь в кабинет Вадима приоткрылась. Он показался на пороге бледный, осунувшийся, со всклокоченными волосами.

— Какого черта не работаете? — спросил он.

— Мы работаем, — отозвалась Соня.

— Оно и видно — работаете! Володя, можно тебя на минутку? — позвал он и скрылся за дверью.

Владимир Иванович поднялся со своего места, направился к кабинету начальника, перед дверью обернулся и грозно зыркнул на Катю.

— Принеси-ка нам чего-нибудь такого… — Он описал правой рукой в воздухе круг. — Ему сейчас надо!

— Володя, мне сейчас очень нужны деньги, — без предисловий сказал Вадим.

— Я знаю, — кивнул Владимир Иванович. — По сусекам поскрести надо. Завтра принесу.

— Ну, что там с подрядчиком?

— С Борей? В прокуратуру таскают. Фоторобот составили на мужика, который с ним договор заключал. Здоровый такой бугай, я видел.

— Ты его знаешь? — поинтересовался Вадим.

— Если бы! — вздохнул Владимир Иванович. — Думаю, ты его тоже никогда не видел. Борька-то не виноват — он хотел как лучше.

— Пойми, мне от этого не легче. Еще на похороны столько денег угрохали!

— Да, помирать сейчас дорого. — Владимир Иванович набил свою трубку. — Я тебе, Вадим, конечно, могу помочь — тысяч шесть, не больше. Сам понимаешь… — Он развел руками.

— Хоть на этом спасибо, — кивнул Вадим. — Сразу я тебе отдать не смогу.

— Ничего страшного, отдашь, когда сможешь. В проеме появилась Катя с подносом. На подносе стояла бутылка коньяка, два больших бокала, на блюдце — нарезанный лимон.

— Разрешите?

— Это зачем? — нахмурился Вадим.

— Тебе надо, надо. Хоть немного напряжение снимешь, а то тебя скоро ветром сдувать будет.

— Ну, ладно, тогда всех зови, — сказал Вадим Кате. — И рюмок принеси.

Катя исчезла, и скоро в кабинете шефа появились Соня и Миша. Они прикатили свои стулья, расселись вокруг стола Вадима Георгиевича. Впорхнула Катя, принесла недостающие бокалы.

— Наливай! — приказал Кравцов Владимиру Ивановичу.

Тот откупорил бутылку и налил всем коньяка.

— Ну что, давайте-ка помянем нашего благодетеля, Михаила Леонтьевича! — сказал Вадим.

Все молча выпили. Катя только чуть пригубила, но Вадим посмотрел на нее так грозно, что она опрокинула в себя остатки коньяка.

— Я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. — Вадим обвел агентов взглядом. — Вы о нем, собственно говоря, знаете.

Все кивнули.

— Давайте честно: наш «Гарант плюс» полностью разорен. Счет у нас теперь нулевой, даже на аренду денег нет. Сколько их, этих денег, нам надо, чтобы восстать из пепла, вы прекрасно знаете. Во-первых, возвратить долги банку, во-вторых, аренда, в-третьих, хоть мизер на наше дальнейшее существование. Еще недавно у нас в среднем проходило не меньше десяти сделок в месяц и была заначка. Сейчас вся заначка ушла в счет погашения долга. Что касается банка — это моя головная боль, и просить что-либо у вас я не имею права.

— Ты в этой ситуации больше всех и пострадал, — добавил Владимир Иванович.

— Теперь насчет дальнейшего существования агентства, — продолжал Вадим. — Вы — не наемные рабочие, вы — мои коллеги, партнеры, вот почему неучтенную прибыль я всегда делил с вами пополам — пятьдесят на пятьдесят. Поэтому предлагаю всем хоть как-то поучаствовать, так сказать, в возрождении. Примерно с полгода нам просто необходимо элементарно продержаться на плаву. Дальше, даст Бог, снова пойдем в гору. Но без вашего участия мне не подняться.

— А сколько надо-то? — спросил Миша.

— Не меньше трех, — сказал Вадим, глядя в стол. — Больше — лучше. Потом определим процент участия. Главная наша задача — как можно скорее избавиться от этого чертова дома, висящего на нашем балансе. Иначе он каждый месяц будет съедать все наши деньги. Напрягитесь, поищите клиентов. Может, кто-то купит, возьмется реконструировать за свой счет. В долях мы будем или как-то по-другому — не знаю… Вот Владимир Иванович согласился внести шесть тысяч.

Все посмотрели на Владимира Ивановича. Он кивнул, попыхивая трубкой.

— Сейчас главное — выжить, — повторил Вадим и замолчал.

Повисла тишина.

— Мы должны подумать, — произнес Миша и посмотрел на Соню.

— Да-да, хотя бы до завтра, — кивнула Соня.

— Я полагал — вы уже все для себя решили. Впрочем… думайте, — кивнул Вадим. — И еще, в связи с тем, что в офис могут наведаться неприятные кредиторы, я пока что поработаю в другом месте. Вам ни в какие переговоры или споры с ними не вступать, сидеть молчком, на угрозы не реагировать, ничего не бояться, а насчет директора отвечать: «Уехал в Баден-Баден». Своим заместителем с правом подписи и печати оставляю Владимира Ивановича. Ты согласен?

Владимир Иванович торопливо кивнул.

— Все, работайте!

Соня, Владимир Иванович и Миша вышли из кабинета, Катя осталась.

— Чего тебе? — недовольно поинтересовался Вадим.

— Вадим Георгиевич, у меня денег нет, — испуганно произнесла девушка.

— Куда ж ты их девала? У тебя в прошлом месяце хорошие сделки были.

— Шубу норковую купила. Машину… хочу.

— А, ну ради бога, — усмехнулся Вадим. — Дело молодое. Да и работаешь ты у нас недавно. В общем, как хочешь. Деньги твои. А я чужие считать не привык.

Катя направилась к выходу, замялась около двери.

— Да нет, вы не подумайте, я постараюсь, Вадим Георгиевич.

— Старайся.

Катя ушла, Вадим отодвинул от себя поднос с коньяком, обхватил голову руками.

Александра его, конечно, отпустила на все четыре стороны, но податься-то ему реально некуда. Не у Дины же жить со старухой-соседкой! Да и когда она еще с ребеночком из больницы выйдет! Вадим полез в записную книжку, нашел телефон справочной больницы, набрал номер.

— Здравствуйте, можно поинтересоваться самочувствием роженицы Дины Андриановой?

— Отчество как? — недовольно проворчала трубка.

— Э…. Анатольевна, — вспомнил Вадим.

— Переведена в общую палату. Состояние удовлетворительное.

— Палата какая? — прокричал Вадим, но на том конце уже раздались короткие гудки.

Ну что же, хоть с Диной все в порядке. Как-то еще мальчика теперь называть надо… Может, в честь его деда — Валентином? Валентин Вадимович? Нет, не звучит. А может, в честь покойного тестя? Тоже не звучит. Вадим поймал себя на мысли, что думает о какой-то ерунде — тут надо башку спасать, а он…

Напялил на ноги тапочки, направился к туалету, который был у них расположен в темном коридоре, недалеко от входа.

В туалете горел свет, дверь была приоткрыта. Несло запахом сигарет, доносились голоса — Сонин и Мишин.

— Нет, а почему я должна свои кровные, таким трудом заработанные, в фирму отдавать? Он свои пятьдесят процентов уже взял, истратил на какой-то херовый проект, на мошенников, проорал, можно сказать, а я теперь за него страдай! — горячилась Соня. Вадим замер в коридоре, боясь пошевелиться.

— Сонь, три штуки — не так уж много, — сказал Миша.

— Это для тебя-то три штуки не много? — усмехнулась Соня. —Другие на эти деньги годами живут. У меня, между прочим, дубленка старая, третий год ношу, и квартира пять лет не ремонтирована. Знаешь, сколько сейчас хороший ремонт стоит?

—Долларов сто за квадрат? — предположил Миша.

— Четыреста не хочешь? Короче, ты и делись, раз тебе три тысячи не много! — повысила голос Соня.

— Ты не ори!

— А я и не ору! Он хозяин — пускай фирму сам сдержит. Мы бегаем как савраски целыми днями, чтобы на кусок заработать, а он свои пятьдесят процентов только за подпись имеет! В конце концов, можем и самостоятельно поработать, клиентов у нас — во! Как грязи!

— Не знаю. Здесь «крыша» все-таки.

— Только «крыша» эта что-то в последнее время сильно прохудилась! — В голосе Сони прозвучала насмешка.

— Ладно, как знаешь, а я, наверное, все-таки… — Миша вздохнул. — Неудобно как-то человека в беде бросать.

— Докуривай давай — в беде! А то чай остынет.

Вадим попятился, развернулся и осторожно, на цыпочках вернулся в свой кабинет.

Ну вот, теперь все ясно — фирма раскололась. Правильно говорят: хочешь нажить врагов — попроси у друзей денег. А еще — человек человеку волк… «Товарищ и брат», — обычно добавлял Вадим с улыбкой. В данной ситуации улыбка, конечно, была неуместна. Как только он за порог — агенты тут же без него все пересобачатся. А за порог ему теперь обязательно надо, скоро заработает счетчик…

Митроша, Иван Палыч и Люся сидели в машине на стоянке около Шереметьева-2. Митроша беспрерывно курил, Иван Павлович глупо улыбался, преданно глядя на жену, Люся морщилась. Воздух был наполнен несмолкаемым самолетным гулом.

— Ребята, ну какое ж это дело — вы сваливаете, а я здесь остаюсь? Я же самая первая подставная фигура в этой игре! Где справедливость? — горячился Митроша.

— Господи, как я от тебя устала! — вздохнула Люся. — Вроде бы поначалу умным малым показался. Слушай сюда и не перебивай! Твоя доля при тебе, так?

— Так, — кивнул Митроша. — Мне бы их там, в заграночке — в казино, на пляже! А здесь их куда? На Ленинградке проституток снимать?

— Я тебя просила — не перебивать! — рассердилась Люся.

— Сама спросила — я сказал!

— Ты действительно подставной — это верно. Судьба твоя такая. Да ты и сам себя так определил, придя тогда в наш дом. Даже без нашего звонка Кравцов вычислил бы тебя в два счета, потому что до сих пор обижал по-крупному только тебя одного. А значит, все наводки по тебе ментам уже даны, и искать тебя будут до тех пор, пока не найдут. Теперь, допустим, ты с нами сегодня улетел во Францию или в какую-нибудь там Гонолулу. Рассказываю два возможных варианта развития событий. Первый, наиболее вероятный: тебя задержат в порту еще до таможни, потому что ты в розыске по наводке Кравцова и его тестя, который, как известно, был не последним человеком в этом городе. Второй, менее вероятный, но такой же для тебя неприятный: ты удачно пересек границу, поселился со своими деньгами где-нибудь на Гонолулском побережье, а товарищи менты, зная твое страстное желание свалить куда-нибудь за кордон, взялись проверять все международные рейсы за последний месяц. Что они найдут в посадочных листах? Твою замечательную фамилию. Дальше — дело техники. Интерпол, депортация, арест счетов. Результат тот же самый, Митроша.

— Да, пожалуй. — Митроша горестно вздохнул.

— И вообще убегающий или сбежавший человек всегда вызывает больше подозрений. А так — ты будешь тихо сидеть дома и ждать, когда к тебе придут.

— Так они ведь с обыском придут! — встрепенулся Митроша.

— Ну и что? — пожала плечами Люся. — Ты ведь деньги дома не хранишь, верно?

— Я что, похож на идиота? — усмехнулся Митроша.

— Совсем не похож. Обыщут, допросят. Ну, может, в камеру на недельку запрут. Доказательств у них никаких. В подставной фирме ты ни разу не появлялся, подписи своей нигде не ставил. Все, что ты и сделал-то, — один раз Кравцову позвонил, чтобы заставить ментов дело с мертвой точки сдвинуть. Оно бы и само, конечно, сдвинулось, но в этом случае мы бы не знали — когда. Так что доля твоя, пожалуй, даже слишком велика.

— Ну, знаете ли! — возмутился Митроша.

— Шучу, шучу! — с улыбкой произнесла Люся. — Ты это дело «поднял», тебе и карты в руки. Иван, что ты все время улыбаешься?

— Да так, радуюсь мгновениям жизни, — загадочно произнес Иван Палыч.

— Иван, кстати, больше твоего рискует. Его рожу подрядчик кравцовский видел. Отдохнешь, все уляжется — не вечно же они тебя пасти будут, — а потом свалишь при желании.

— Эх, все-таки несправедливо все! — с чувством сказал Митроша.

— Ну, не знаю, у тебя одна справедливость, у нас с Ваней — другая, — философски произнесла Люся. — Если к тебе придут, ты все расскажи, как я учила, и будешь спокойно всю жизнь спать. — Она посмотрела на часы. — У нас рейс, пора! Ты нас, Митроша, не провожай, не светись. Да, вот еще что. Тебе теперь надо быть полноценным гражданином Российской Федерации. — Люся полезла в сумочку, вытащила из нее паспорт, протянула Митроше. — Твой, украденный.

— Хм, надо же! А говорили — нет у вас ни боевиков, ни «крыши»! — сказал Митроша, перелистывая паспорт.

— Думай как хочешь, — сказала Люся. Они выбрались из машины, Митроша обнялся с Иваном Палычем, Люсе на прощание поцеловал руку. Они направились к стеклянным дверям аэропорта, а Митроша заспешил к автобусной остановке.

Посреди зала вылета Люся неожиданно остановилась:

— Иван, я один важный звонок забыла сделать. Ты пока иди, оформляйся.

Иван Палыч кивнул и направился к таможенной зоне. Люся достала из сумочки телефонную карту, подошла к автомату…

Уже когда взлетели, Иван Палыч подозрительно глянул на жену:

— Ты кому звонила, Люся?

— А тебе-то что?

— Знаю, этому мальчишке, собаке своей верной! Смотри, Люська, Митроша мне старинный друг…

— Мне тоже, — широко улыбнулась мужу Люся Кант.

— Пойдемте со мной, — сказала Вадиму молоденькая медсестра и повела по каким-то длинным подвалам с трубами в другой больничный корпус. Вадим нес в руке большой пакет с фруктами. Они поднялись на второй этаж. — Подождите, сейчас я ее позову.

Вадим остался, а медсестра пошла по коридору и скрылась за дверью одной из палат. Вскоре из нее вышла Дина. Она, опираясь о стену, медленно двинулась по направлению к нему. Вадим Георгиевич кинулся к ней, чтобы помочь, но тут же последовал грозный оклик дежурной медсестры, дежурившей в коридоре за постовым столом:

— Молодой человек, сюда нельзя!

Он подхватил Дину на пороге коридора, помог присесть на краешек стоящей у стены кушетки. Выглядела Дина ужасно, под халатом угадывались не то бинты, не то бандаж.

— Боже мой! — произнес Вадим, не в силах сдержать эмоций.

— Да, а ты думал, дети просто даются? — через силу улыбнулась Дина. — Чуть не умерла. Ну как ты?

— Да я-то что, — вздохнул Вадим. — Ты вот что, Динуля, назови мне фамилию своего гинеколога, который тебя лекарствами переколол.

— Нет, не назову, — мотнула головой Дина. — Ни к чему это тебе. Человек хотел доброе дело сделать, а вышло… В общем, умер наш ребенок, Вадик Георгиевич.

— Как это умер? — не поверил ее словам Вадим.

— Взял и умер. Не смогли они его выходить. — Из глаз Дины покатились слезы.

— Подожди, подожди. Мне мужик этот, врач, говорил, пятьдесят на пятьдесят и что, скорей всего, они наши, эти пятьдесят, то есть…

— Сглазил, значит, — грустно сказала Дина, ладонью размазывая слезы по щекам.

Вадим хотел обнять Дину, прижать ее к себе, но вовремя спохватился, что ей может быть больно. Он вскочил, заходил взад-вперед, готовый тоже расплакаться.

— Сядь, не мельтеши, у меня голова кружится, — попросила Дина. Вадим сел.

— Как же это?

— Теперь вот хоронить надо, раз родился. Зарегистрировать рождение и смерть. С утра мама приезжала, забрала его. У себя теперь похоронит там. У нас на кладбище вся родня. Фамильное, можно сказать, — грустно усмехнулась Дина.

— Почему мама? Почему ты его мне не отдала? — завелся Вадим. — Я ему отец или кто?

— Тебе всегда некогда, у тебя дела, а она на пенсии, не торопится никуда.

— Дина! Что ты говоришь! — Он закрыл лицо руками, не удержался — заревел.

По коридору, громко разговаривая, шли две женщины в халатах. Вадим отошел подальше в сторону, отвернулся к стене, чтобы они не заметили его слез.

— Ты — мужик, тебе все-таки легче, — сказала Дина, когда женщины прошли.

— У меня тесть умер, Ведмедек, — уточнил Вадим. — И от жены я ушел.

— Что-то мрут нынче все, наверное, год високосный, — произнесла Дина равнодушно. — А от жены ты зря ушел, ни к чему это теперь.

— Как это зря? — удивился Вадим. — Мы теперь вместе сможем жить, соседку твою вредную отселим, будет отдельная квартцра.

— Эти сказки я давно слышу. Да и какая квартира? Сам же говорил — влетел на бабки, за всю жизнь не расплатиться.

— Ничего, расплачусь, придумал уже кое-что.

— Значит, нужный тебе Ведмедек умер, теперь можно и жену побоку? — спросила Дина с вызовом.

— Дина, прекрати! — неожиданно сорвался Вадим, но тут же опомнился, бросился к ней, встал на колени, покрывая поцелуями ее руки. — Ну, прости, прости. Не могу, навалилось все на меня! Прости! Прости!

— Ну ладно, встань, а то стыдно — тетки вон смотрят, — сказала Дина. Вадим поднялся с колен, сел рядом с Диной на кушетку.

— Ладно, посмотрим, только у меня пока нельзя. У меня мама жить будет. Она меня любит.

— Я тебя тоже люблю, — неожиданно сказал Вадим. — А ребенка мы еще родим.

— Посмотрим, — равнодушно повторила Дина.

«Вот стерва баба, смотрит как удав на кролика, и ничего поделать не можешь! — думал Митроша, глядя из окна микроавтобуса на проплывающие мимо химкинские многоэтажки. — Недаром ее считают крутой! Как же, Люся Кант! Любого „кинет“ в два счета! „Кинет“, подставит, съест и кости выплюнет! Ведь мало того что Кравцова сожрала — надумала „игру“ продолжать!.. А может, и со мной она играет?

Нет, его, Митрошу, теперь не «кинуть», доля при нем, в сарае, на даче зятя в пятидесяти километрах от Москвы. Но тем не менее умудрилась-таки оставить его здесь одного расхлебывать ситуацию. Конечно, она права: никаких доказательств его участия в этой грандиозной афере у милиции и прокуратуры нет, но все-таки страшно, да и неприятно все это — обыски, допросы, подозрения. А вдруг она специально оставила какой-нибудь «крючок», на который органы могут его подцепить? С нее станется! Ну, ничего, если только дело жареным запахнет — он молчать не станет, поможет следствию. Многое он теперь знает из технологии черного маклерства! И дернул его черт тогда эту сучку послушаться, позвонить Кравцову, передать «философский» привет! Но ничего, скоро действие ее чар пройдет, влияние ослабнет, и он снова сможет действовать самостоятельно. Такую комбинацию разыграет, до какой в этом бренном мире еще никто не додумывался!»

Микроавтобус подрулилк стоянке у «Речного вокзала». Митроша выбрался наружу, потянулся, зевнул — встать сегодня пришлось в пять утра, — осмотрелся, направился к ближайшему павильону попить пивка.

Прежде чем войти в подъезд своего дома, Митроша долго крутился поодаль, на детской площадке скрытый от взоров предполагаемых врагов густым кустарником. Ничего подозрительного в течение получаса не заметил и пошел домой спать.

Дверь Вадиму Георгиевичу открыла заспанная Рита. Видела она его всего один раз, мельком, и узнала не сразу.

— Вам кого? .

— Помните, я к вам Пашу в прошлый раз привез? — сказал Вадим.

— А, это вы, — кивнула Рита. — Проходите. — Вы-то мне и нужны.

— А где Павел? — спросил Вадим, заглядывая в комнату.

— Лучше не спрашивайте! — махнула рукой Рита и пошла на кухню. — Вы раздевайтесь, тапочки в тумбе, на второй полке.

Вадим нашел тапочки, прошел за ней следом. Рита помешивала ложкой кашу в маленькой кастрюльке.

— Что, неужели опять? — спросил Вадим, садясь на табурет.

— Представьте себе, — вздохнула Рита. — Бывший муж прислал мне деньги на ребенка, так он их !..

— Черт, ему же категорически нельзя болтаться по городу! —вздохнул Вадим. — Добегается, найдет на свою задницу приключений!

— Я поговорить с вами хотела. — Рита выключила газ, уселась напротив Вадима. — Это ведь вы у Паши квартиру отобрали?

— С чего вы взяли? — деланно возмутился Вадим.

— Знаю-знаю. Сейчас вы скажете, что все это по его доброй воле, обмен там, прочее, пятое-десятое, что и деньги он свои, за квартиру вырученные, давным-давно пустил на наркоту, и документов у него никаких нет, и бандиты его пасут, чтобы закопать! Знаем мы все ваши песни! Муж у меня такой же жучок, насмотрелась! Вы только одного не учли, Вадим, как вас там?..

— Георгиевич.

— Вы не знали, что два года назад я у Паши на Неждановой три месяца жила?

— Нет, — удивился Вадим.

— Да, жила, и мы собирались пожениться, между прочим. Он тогда таким не был. Баловался, конечно, легкими «колесами», анашой, но не кололся. Я думала, будет семья, сумею его отучить.

— Ну и что дальше?

— А то, что он тогда свой паспорт потерял, а мне страсть как хотелось его на себе женить. Любовь — великая сила!

Вадим уже догадался, куда клонит Рита, и внутренне похолодел. Тем не менее спросил:

— Паспорт восстановили?

— Конечно, причем очень быстро. Новенький паспорт с пропиской. Кое-какие связи у нас тоже имеются. Так что те документы, которые вы у него отобрали, на самом деле давно аннулированы. Видать, вы хорошую взятку дали, раз начальник паспортного стола подмахнул бумаги не глядя. Проверить должен был. Поэтому вся эта ваша афера с выпиской и пропиской яйца выеденного не стоит. Прокололись вы, Вадим Георгиевич.

— Я могу взглянуть на этот паспорт?

— Э, нет! — усмехнулась Рита. — На него другие люди взглянут, когда Паша в свою законную квартиру вселяться придет.

— Ну а пожениться-то вы успели? — спросил Вадим, просчитывая возможные варианты развития событий. Ну и мудак же он — сам ведь, своими руками все дело завалил: привез этого козла к «однокласснице»! Интересно, помнил ли Паша о существовании второго паспорта или, после многочисленных доз, из его башки вылетело все? Впрочем, если даже не помнил, так зато сейчас знает! Да, не учел Вадим «женский» фактор, не учел! Бандюк этот, который сейчас в Пашину квартиру якобы по обмену въехал, ни сном, ни духом, и если до него эта информация дойдет — всех уроет, а уж Вадима точно — в первую очередь! Правильно Александра сказала: авантюрист он, причем авантюрист хреновый! Позарился на бабки! А теперь вот все и повернется: ни бабок, ни квартиры, ничего — полная задница!

— Нет, не успели, — сказала Рита. — Колоться он стал, я и ушла…

— Захватив с собой на всякий случай новый Пашин паспорт, — продолжил Вадим. — Старый-то он под подоконник засунул и забыл…

— Да нет, это не он, это у него бабка все тырила. Она сумасшедшая была, — возразила Рита. — Ну так что, как будем дальше жить? В милицию нам идти или мирным путем договоримся?

— Шантажируете? Все это блеф, — сказал Вадим. — И никакого паспорта нового у вас нет.

— Ну, если не верите, могу ксерокопию показать. У вас два варианта: квартира или деньги. Лучше второе. И еще — немедленно «отмазать» его от бандитов!

— Денег у меня сейчас нет, — вздохнул Вадим.

— Это ваши проблемы. В общем, решайтесь поскорей, а иначе… — Рита замолчала.

. — М-да. — Вадим потер виски, задумался. — У вас кофе нет? Башка раскалывается.

— Кофе нет. Вместо кофе Паша у нас порошок употребляет. Могу чаем напоить.

— Чай так чай, — кивнул Вадим. — И давайте спокойно поговорим, без нервов.

— Я и так спокойна, — сказала Рита, ставя чайник на плиту.

— Денег действительно нет. Я вложил их в один проект, а меня с ним «кинули». Но деньги скоро будут, обещаю. А до тех пор предлагаю вам, малышу и Паше полное содержание. Согласны?

— Во наглый! — рассмеялась Рита. — И почему кругом одни только жулики да бандиты?

— Потому что иначе жить нельзя — честных государство давит, как клопов, — сказал Вадим. — Содержание обещаю хорошее — по двести пятьдесят долларов на брата.

— Это вы называете хорошим содержанием? — Рита налила из заварочного чайника чаю, разбавила его кипятком, поставила кружку перед Вадимом. — Ладно, мы с Пашкой это обсудим.

Вадим принялся за чай, Рита положила себе в тарелку манной каши, морщась, начала есть.

В комнате запищал ребенок. Рита поднялась, ушла. Вадим отставил чай. Несчастья сыпались на него как горох. Что это — черная полоса жизни, которая вот-вот закончится, или на него обрушились все кары небесные за его неправедную жизнь, и конца этому теперь не будет?..

. Он прошел в комнату. Рита, сидя на кровати, кормила младенца грудью. Вадим достал из нагрудного кармана доллары.

— Деньги вот. Рита, у меня к вам маленькая просьба: можно я у вас на кухне на диванчике хотя бы три дня перекантуюсь? Мне жить негде.

Рита опешила от его наглости, потом неопределенно кивнула.

— Я буду вас поить, кормить, одевать, а вы, пожалуйста, забудьте на время о Пашиной квартире, и деньгах и вообще обо всем, что случилось. Мы этот вопрос решим, но несколько позже. Идет?

— Ладно, назовем это джентльменским соглашением, — кивнула Рита.

Митроша посмотрел в глазок и увидел на лестничной площадке двух мужчин в штатском. Спросил как можно спокойней:

— Кто там?

— Милиция. Открывайте дверь!

Митроша щелкнул замком, отступил в сторону, почему-то испугавшись, что его могут сразу ударить. Первый продемонстрировал Митроше корочки.

— А что случилось? — деланно безразлично поинтересовался Митроша.

— Вы — Ханин Дмитрий Константинович? — спросил милиционер.

— Я, — кивнул Митроша.

— Документы ваши можно посмотреть?

— Вы проходите, не стесняйтесь, пожалуйста. — Митроша был сама вежливость.

Запустил ментов, те вошли, внимательно разглядывая квартиру. Митроша вынул из серванта паспорт, протянул милиционеру. Мент паспорт полистал.

— С кем проживаете?

— С дочерью и зятем. Еще внук имеется. — Митроша кивнул на фотографию пятилетнего мальчика под стеклом серванта.

— Понятно. — Милиционер вернул паспорт. — Хочу довести до вашего сведения, что господин Кравцов Вадим Георгиевич написал заявление, по которому возбуждено уголовное дело по факту мошенничества в особо крупных размерах. По утверждению Кравцова, вы являетесь организатором аферы с реконструкцией дома, из-за которой он, Кравцов, потерял, полтора миллиона банковского кредита.

— Он потерял, а я тут при чем? — пожал плечами Митроша. — Я Кравцова вашего последний раз год назад видел.

— Пока без протокола, Дмитрий Константинович. Значит, вы утверждаете, что знаете господина Кравцова?

— Как не знать, если я у него в агентстве работал! Сам он аферист, каких свет не видывал! Вечно сделки у него всякие… сомнительные, да и вообще — жулик! Вы бы лучше его риелторскую деятельность проверили!

— Интересное заявление, — усмехнулся милиционер. — Однако пока что обвинения выдвинуты против вас.

— Кем, Кравцовым или органами правосудия? Милиционер вздохнул и посмотрел на напарника, который изучал корешки книг на полках.

— Что произошло между вами и Кравцовым год назад?

— Это очень долгая история. Вы присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас чайничек поставлю, — предложил Митроша.

Вадим еще издали заметил стоящую у тротуара «девятку», замедлил шаг. Седой с нервным выбрались из машины, направились в его сторону. Вадим поздоровался, но «господа чижики» на приветствие не ответили.

— Ну что, поговорим? — предложил седой.

— Поговорим, — согласился Вадим. Они сели в «девятку». Седой закурил.

— Ты зачем пацана вытащил, фраер? — спросил нервный. — Сначала заказал, потом вытащил — больной, что ли, совсем? Мы бензин тратим, мотаемся, ищем этого гаденыша, а он его прикрывает!

— Тебя, между прочим, тоже по всей Москве с собаками искать пришлось, — добавил седой.

— Мужики, я вам сейчас все объясню, — сказал Вадим, стараясь не выдавать волнения. — Я хотел снять заказ. Времени не было встретиться — проблем много. В общем, живой он мне нужен, этот гаденыш. Живой и невредимый.

— Времени у него не было! А если бы мы пацана уже грохнули, ты, лох недоделанный?!

— Извините, мужики, так вышло.

— Мы тебе не мужики, и извинения твои нам до одного места, понял? Короче, так. Делай «откат», иначе мы тебя на бабки поставим! Ты нас знаешь.

— Знаю, — вздохнул Вадим. — Сколько?

— Еще семь штук, и мы отпустим тебя с миром.

— С бабками у меня сейчас большие проблемы. Может, машину мою возьмете?

— «Фольксваген» твой сраный? Издеваешься, что ли?

—Нет. — Вадим помолчал. — Ладно, давайте иначе. Есть у меня к вам встречное предложение.

— Такое же, как заказ на гаденыша? — усмехнулся нервный.

— Нет, деловое. Можно хороших бабок срубить. Очень хороших. Раз в десять больше моего '«отката». И на этот раз я не отступлю.

— Ладно, говори, — кивнул седой.

— В общем, «кинули» меня, ребята, по полной программе. Перед банком подставили. Мне надо деньги вернуть. Вы что-нибудь слышали про Канта?

— Это философ, что ли? — спросил нервный.

— Почти вашего круга человек. Черный маклер. Мне его имя один мой враг по телефону подсказал.

«Господа чижики» переглянулись. . — Маклер — это который на квартирах «кидает», что ли? — спросил нервный.

— Именно.

— А бабок сколько?

— Я же сказал — вам семьдесят тысяч за полную наводку. Идет?

— Ну, хорошо, а если у тебя это дело не выгорит, что тогда?

— Тогда «откат» заплачу, как договорились.

— Подумать надо. —Седой почесал затылок. — Срок какой?

— Через три недели мне кровь из носу нужны деньги, иначе мне кранты — банк меня живьем в землю закопает!

— Лады, — кивнул седой. — Поспрошаем знающих людей, а ты пока бабки ищи!

— Вот вам мой телефон, звоните. — Вадим протянул. седому бумажку, на которой был записан номер его сотового.

Он выбрался из машины и зашагал своей дорогой, не глядя по сторонам. В голове его вдруг родилась безумная мысль: зайти в какой-нибудь грязный вонючий подъезд, накинуть ремень на батарею и повеситься, чтобы все проблемы исчезли разом.

Милиционеры ушли, и Митроша вздохнул с облегчением. Он полез в кухонный шкаф, вынул из него початую бутылку водки, плеснул в Стакан. Выпил залпом, Выдохнул, закусил огурцом и рассмеялся.

На понт пытались взять! Подписками, сроками стращали! Сразу видно — подсуетились Вадим с Ведмедеком. Да только нет у них ничего против Митроши! Нет и не будет, потому что Люся с Ванькой уже за кордоном, бабок нет, концы в воду! Зато про Кравцова он им много чего интересного рассказал, такой гнидой выставил — подумать страшно! По его рассказу получалось, что Кравцов сам же свой кредит через подставную фирму и украл, перевел на заграничные счета, а теперь вот его, Митрошу, подставляет, хочет следы замести. Он ведь, естественно, знать того не знает, дорогой Вадим Георгиевич, что Люся Кант уже открыла на его имя счет в одном из тамошних банков! А теперь вот начнут менты проверять Митрошину информацию, и бац! — окажется она отчасти достоверной. Хоть и не очень большие деньги, а все-таки… Откуда они? С каких-таких сделок неучтенных? А может, и правда то, что Митроша им рассказал? Умна, ох умна Люся Кант, но и он не дурее. Так что ему теперь совсем резону нет дома сидеть, визитов дожидаться. Кто знает, какие там еще тайные планы в головах у его врагов или друзей?

Громогласный школьный звонок известил об окончании уроков. Через несколько минут на крыльцо высыпала толпа разновозрастных школьников. Кто-то устроил прямо на крыльце потасовку, кто-то вытащил из кармана пачку сигарет. Но тут появилась средних лет учительница с красной повязкой на рукаве, и толпа тут же начала быстро рассасываться.

— Воронков, Воронков! — крикнула учительница зычным голосом. — Я тебя видела, в следующий раз твою поганую «Приму» съесть заставлю!

— Это у вас «Прима», а у меня — «Мальборо»! — огрызнулся Воронков, ушастый длинный парень лет тринадцати.

Вадим Георгиевич увидел, как на крыльце в окружении подружек появилась Василиска. Девчонки о чем-то разговаривали и дружно хохотали. Заметив на Василисе подаренный им в прошлый раз яркий свитер, торчащий из-под курточки, он удовлетворенно хмыкнул. Веселая компания дошла до ворот школьного двора, потом рассыпалась. Василиска осталась одна. Она закинула на плечо рюкзак, торопливо зашагала по тротуару.

Вадим Георгиевич заторопился следом за девочкой, окликнул:

— Василиса! Она обернулась:

— Здрасте. А я думала, вы больше не придете.

— Дела были, — смутился Вадим Георгиевич. — Ну как ты?

— Ничего, нормально все, — сказала Василиска. — Учусь.

— Двоек много?

— Хватает, — вздохнула Василиска.

— Ты куда, домой?

— Ага.

— Я тебя провожу, ладно?

— Как хотите, — пожала плечами девочка. — А мама когда приедет?

— Не знаю. — Вадим только сейчас вспомнил о том, что должен был узнать у соседки телефон матери и позвонить в Италию. Стыдно!

— Забыли? — спросила Василиска, заглядывая Вадиму в глаза.

— Забыл, — сознался Вадим.

— Взрослые всегда все забывают. — Василиска шмыгнула носом. — Ко мне тетя Поля три раза приходила и бабушка один раз приезжала. Обещала забрать, а потом уехала — и все. А больше никто не приезжает.

— Ты у нее одна внучка? — спросил Вадим.

— Нет, у нее еще четверо. Три брата моих двоюродных и сестра…

— Ого! — покачал головой Вадим.

— У них там все равно жить негде, на головах друг у дружки сидят. — Василиска явно цитировала бабушку.

— А в детском доме как? Не обижают? Хорошо кормят?

— Тетя Поля тоже каждый раз спрашивает. Ничего. Тут у нас недавно комиссия была. Смотрели все, проверяли. Я слышала, они ругались: если розетки не перенесут, то дом наш закроют. И тогда я к бабушке уеду, на ее голове жить буду.

— Какие еще розетки? — не понял Вадим Георгиевич.

— Какие, какие, электрические. Они там чего-то неправильно сделаны. Чтобы мы в них пальцы не совали.

— Не закроют, наверное, — с сомнением сказал Вадим. — Это они только так говорят. Тебя, допустим, к бабушке, а остальных детей куда?

— Не знаю, — пожала плечами Василиска.

— То-то и оно. Я тут тебе гостинчиков принес. Ботинки новые. Может, примеришь?

— Прямо на улице, что ли? — возмутилась Василиска.

— Зачем на улице? Сейчас домой придем.

— А откуда вы мой размер ноги знаете? — подозрительно сказала девочка.

— У Евгении Григорьевны вашей по телефону спросил. Я теперь все твои размеры знаю, так что не пропадешь! — Вадим Георгиевич подмигнул девочке.

— А вы меня можете в «Макдоналдс» сводить? — неожиданно спросила Василиска, снова заглядывая Вадиму в глаза. — У нас тут недалеко новый открыли, такой здоровский, с игрушками. У нас все из класса уже были, а я нет!

— Нет проблем, — кивнул Вадим.

— Тогда нам в другую сторону. — Василиска махнула рукой, показывая направление.

В ресторане Вадим взял детский обед с игрушкой, набрал мороженого и сладких пирожков. Но прежде чем приступить к еде. Василиска не удержалась, влезла в новые модные ботинки. Они пришлись ей впору. Василиска была очень довольна, встала со своего места, обняла Вадима Георгиевича, ткнулась губами в его щеку.

— Спасибо, дядя Вадим. У нас в классе ни у кого таких крутых ботинок нету. Может, вы мне действительно родственник?

— Теперь уж точно — родственник, — улыбнулся Вадим.

В его кармане запищал сотовый телефон. Вадим достал трубку:

—Да?

— Ну что, мужик, есть для тебя новости,-услышал он. — Две хорошие, одна плохая. — Это, без сомнения, был голос седого.

— Какие?

— Не по телефону же! Встретимся — поговорим.

— О'кей! Через два часа на Курском, идет? — Закончив, Вадим положил телефон в карман, посмотрел на Василиску, не отрывающую от трубки загоревшихся глаз.

— А вы мне такой же можете подарить, чтобы я могла с мамой разговаривать? —.неожиданно попросила она.

Вадим рассмеялся:

—Ты — девочка не промах! Ладно, разбогатею — подарю, — пообещал он.

— У нас в классе ни у кого сотовых телефонов нет, — сказала Василиска, раскрывая пакет с обедом.

Митроша проснулся от внезапно возникшего ощущения тревоги. Привстал с топчана, глянул в оттаявшее за время оттепели окно. Едва освещенная улица дачного поселка была пустынна. Где-то вдалеке брехала собака, слышался звонкий и частый стук капель о металлический козырек крыльца, с воем отъезжала от станции первая электричка.

Спал Митроша на втором этаже дачи зятя. Дом был большой, бревенчатый, теплый, так что печь приходилось топить всего один раз в день. Каждый вечер Митроша запирал крепкую входную дверь на засов и вдобавок подпирал ее большим колом. В его спальне на втором этаже тоже была дверь, но не такая, как входная, — хлипкая, ее Митроша баррикадировал, придвигая тяжелый дубовый комод. Спал он всегда очень чутко. Во сне слышал даже писк и шуршание мышей в подполе.

Улица была все так же пустынна. Ни скрипа калитки, ни хруста шагов по подтаявшему, но еще крепкому насту. А может, зря он так дергается? Просто приснился дурной сон, который он уже забыл, а теперь все остаточное подсознательное чувство тревоги мешает ему расслабиться? Нет-нет, что-то тут не так! Он калитку запирал — на штакетник петельку веревочную накинул, а теперь петелька вроде по-другому… Сарай нужно проверить, вот что! Ведь там под бидоном, под деревянными половицами, его доля…

Митроша на цыпочках подбежал к двери, уперся в комод, надсадно закряхтел, сдвигая его в сторону. Тяжелые ножки комода заскрежетали об пол. Митроша замер на мгновение, приоткрыл дверь, прислушался — тихо. Только тикают внизу на кухне ходики.

Он осторожно спустился по лестнице. Слегка приподнял занавеску на окне веранды, глянул на сарай. Дверь сарая была открыта настежь! Митрошу тут же пробил нервный озноб. Ведь хотел, хотел днем деньги в дом перенести, так нет — народ туда-сюда шастал, лыжники, пропади они пропадом! Уж скоро снег сойдет, а они все катаются! Но может, дверь ветром Открыло? Хотя какой там ветер — он прекрасно помнил, как закрывал дверь сарая на замок!

Митроша аккуратно убрал кол, положил его на пол и чуть потянул дверь на себя, чтобы засов не скрипел. В углу увидел штыковую лопату, взял ее. Открыл дверь и крадучись, направился к сараю. Осторожно заглянул внутрь. Бидон был отодвинут, деревянные половицы вскрыты. Митроша бросился к тайнику, сунул руку в углубление — пусто! Уже не таясь, побежал по тропинке к калитке с лопатой наперевес. Выскочил на дорогу, огляделся. По дороге в сторону станции торопливо шел человек с сумкой на плече. Митроша бросился в погоню, но не по дороге, а по темным переулкам дачного поселка, наперерез. Бежал так, как не бегал даже в двадцатилетнем возрасте. Сердце бешено колотилось в груди, из горла вьфывался свистящий хрип.

Он замер перед дорогой, увидев человека с сумкой в профиль. Это был молодой парень в вязаной шапочке. Тот самый, что тогда осенью вырубил его во дворе школы. Митроша сделал осторожный шаг и, когда парень поравнялся с переулком, что было силы наотмашь ударил его ребром лопаты по голове. Парень без вскрика осел на землю. Митроша ударил еще раз и,, еще… Парень повалился, Митроша оглянулся, подскочил, сорвал с его плеча сумку, расстегнул молнию. В сумке был свитер, две книжки по строительной механике, какие-то тетрадки, студенческий билет, ручки, пачка сигарет, зажигалка, ключи и больше ничего! Митроша вытряхнул все содержимое на снег, вывернул сумку наизнанку, ощупывая подкладку. Денег не было!

— Эй ты, ублюдок, ты куда деньги дел?! — севшим голосом спросил парня Митроша. Парень не отозвался. Тогда Митроша присел над ним, сорвал с его головы шапочку. Кровь тонкими струйками потекла по лицу. Это был вовсе не тот парень, который тогда ударил его кастетом! Такой же щуплый, но не тот! Тот был с гладкими волосами, а этот кудрявый, мать его так! Митроша тонко взвыл, схватил лопату и бросился наутек.

Только прибежав в дом, он опомнился и обнаружил, что весь свой путь туда и обратно проделал босиком. Острые подтаявшие льдинки искололи его ноги, и теперь они кровоточили. Первым делом Митроша побежал к колодцу, который находился прямо на участке, чтобы отмыть от крови лопату, потом поставил ее на место в угол за дверью, стал лихорадочно собираться.

— Где деньги? Где деньги? Деньги где? — бормотал он, напяливая на распухшие ноги ботинки. Про сарай никто не знал: ни Люся, ни Палыч, ни зять, ни дочь— никто! Кто же мог выследить его? Соседи? Кто? Надо было немедленно уходить — через час люди пойдут на работу, к станции, увидят убитого…

Вадим вошел в знакомое кафе. Седой с нервным сидели на своем обычном месте и играли в нарды. Перед каждым стояло по полупустому бокалу пива.

— Ну что, нашел деньги на «откат»? — насмешливо поинтересовался нервный.

— Нет пока. Вы говорили про три новости: две хороших, одна плохая…

— Ты себе возьми чего-нибудь покушать, — предложил седой.

Вадим подошел к стойке, заказал салат с крабовыми палочками. Вернулся к «чижикам».

— Слушай внимательно и не перебивай. — Седой бросил кубики и переставил шашку. — Сумму, на которую ты влетел, мы знаем. Поэтому семьдесят штук мало. В таких случаях у нас твердая такса — «десятина». Так что сто пятьдесят кусков с тебя. «Кинул» тебя действительно черный маклер по имени Кант. Работает он в одиночку, игру ведет до конца и хвостов за собой не оставляет. Потому никто никогда живьем его не видел, этот Кант — фуфло, существует только в байках да в слухах, понял?

Вадим кивнул, переваривая информацию.

— Если он один…

— Я же попросил не перебивать! — раздраженно сказал седой. — Сейчас Канта в Москве нет. Где-нибудь в Европе кости греет. И достать его оттуда невозможно. Хотя, как говорится, было бы кого доставать, но после такого крупного барыша он года два вряд ли вообще будет заниматься делами. Поэтому можешь не торопясь кушать свой салат. — Седой замолчал.

— Я только одного не понял: это две хорошие новости или одна плохая?

— Это все одна большая плохая новость, мужик, — усмехнулся нервный, тряся в руке кубики.

— Хорошие новости состоят в следующем: Кант обналичивал деньги в банке, который находится под контролем наших друзей, получать их ходил вот этот мужик. — Седой полез в карман куртки и выложил перед Вадимом фотографию полноватого мужчины; качество было не очень — фотография явно была сделана с записи камеры слежения банка. — Знаешь его?

Вадим всмотрелся в лицо мужчины:

— Нет, не знаю. Может, это и есть Кант?

— Ни в коем случае.

— Кант не светится, он не лампочка, — добавил нервный.

— Получается, что это для тебя тоже не очень хорошая новость. Ладно, слушай дальше. Нашим друзьям из банка стало очень интересно, что это за крутые ребята, которые уносят в сумках по двести — триста штук, будто грязное белье, да еще ходят за ними так часто. Они подхвостили и выяснили, что работают трое: баба и два мужика. Понятное дело, мошенники. Хотят быстро обналичить и свалить. Таких богатых лохов и подломить не грех. Стали они их пасти, но не успели: баба с мужиком свалили, а третий остался. Вот третий-то и прокололся… Слушай, а я выиграл, — сказал седой партнеру, передвинув шашку.

— Блин, хлызда! Я тебя заслушался! — возмутился нервный.

— Ничего не знаю! Гони монету! — покачал головой седой.

Нервный вынул из кармана пятисотрублевую купюру и со вздохом передал ее седому. Седой бережно положил ее в свой кожаный бумажник.

— Учись деньги зарабатывать, мужик! — хохотнул он.

— Так что, что третий? — нервно спросил Вадим. — Это Кант?

— Не, не Кант. Короче, мы ребятам ситуацию объяснили: так, мол, и так, нашего друга на эти бабки «кинули». Перед банком подставили. Его голова теперь на ниточке висит. Они не дерьмо какое-нибудь, прониклись. Пришлось, конечно, отстегнуть им за работу. В общем, держи! — Седой достал из-под стола небольшую кожаную сумку и положил ее на стол.

— Что это? — удивился Вадим Георгиевич.

— Он еще спрашивает! — рассмеялся нервный. — Бабки твои, фраер!

Вадим мгновенно вспотел от волнения. Расстегнул сумку. В ней действительно были пачки со стодолларовыми купюрами. Он быстро застегнул ее и убрал со стола.

— Ну, ребята, вы даете! — покачал Вадим головой. — Сколько там?

— Объясняю популярно, чтобы не было обид… Что, еще одну партейку? — спросил седой нервного, тот кивнул:

— Давай!

— Тут была треть. Мы взяли свою «десятину», они себе сотню за работу. Вот и считай!

— Минус сто сорок? — уточнил Вадим.

— Почему сто сорок? Тебе ж сказали — «десятину». — Нервный сделал первый ход. — У тебя, мужик, с математикой плохо. Тебе сто пятьдесят штук осталось.

— Погодите, но ведь свою «десятину» вы считали с полутора лимонов. Так?

— А ты уверен, что остальные бабки нам удастся вернуть? Не уверен. Вот и мы тоже, поэтому… Мы при любом раскладе свое должны получить.

— Мужики, это ж чистый грабеж! С чем мне в банк идти? — возмутился Вадим.

— Скажи спасибо, что эти вернулись. На честных людей нарвался. Другие бы тебя «кинули» да еще башку проломили, чтоб не вякал и ментам не заложил. Да и хлопоты ты нам доставил со своим гаденышем! Моральная компенсация.

Вадим понял, что дальнейшие препирательства бесполезны — с паршивой овцы хоть шерсти клок!

— А как выглядел тот, которого подломили? — поинтересовался Вадим.

— Ну, этого мы тебе сказать не можем, — усмехнулся седой.-Тайна следствия!

— А кто из них Кант?

— Все неймется ему! — покачал головой нервный. — Да откуда мы знаем! Кант, может, из Америки по телефону ими руководил.

— Ладно, спасибо. — Вадим взял сумку и поднялся из-за стола.

— Дальше-то искать? — спросил вслед ему седой.

— Не надо. Я сам. — Вадим направился к выходу.

— Сам так сам, — сказал седой, передвигая шашку. — Фраер!

Митрошу трясло, и он, как ни старался, не мог унять дрожь. Электричка неторопливо катила в сторону Москвы. Что теперь делать? Нанимать бандитов, чтобы нашли его деньги? Звонить Люсе? Он позвонит — она посмеется. Это она его «кинула», ее работа! Больше некому! Парень тот щуплый, с кастетом, самый настоящий уголовник! Пойти в бистро «У Иваныча»? Попробовать его найти? Даже ведь мало-мальского оружия нет. Хотя бы пугач, хотя бы газовый чтоб приставить к носу, сунуть в рот, выдавливая зубы… «Ты куда мои бабки дел, гнида?» И почему он сразу деньги в дом не перенес? Спрятал бы в подполе! Боялся, что приедут дочь с ребенком, зять. Внук будет везде лазать — он такой, шустрый парень, вечно у него в подполе какой-то там штаб — и наткнется на его долю. Зря боялся! Другой наткнулся… Нет-нет, не наткнулся, специально искал, долго искал, следил, а у Митроши даже ума не хватило по сторонам смотреть, подозрительных личностей замечать! Расслабился он после визита ментов, бдительность потерял, нюх!

Митроша закрыл глаза, и тут же перед ним всплыло лицо парня в шапочке, тонкие струйки крови, стекающие вниз. Испуганно глаза открыл, стал смотреть в окно на поселки и перелески, старался думать о чем-нибудь приятном, о другом. Ничего не вышло. Мысль о том, что убил лопатой ни в чем не повинного парнишку, свербела в голове.

Неожиданно его взгляд упал на сидящего впереди, спиной к нему парня в черной вязаной шапочке. Митроша мгновенно почувствовал, как кровь бешено застучала в висках. Он привстал, пытаясь разглядеть парня в профиль. Да, вот он, на этот раз точно он — щуплый, и сумка у него на скамейке стоит пузатая — точно с деньгами!

Митроша нащупал в кармане связку ключей — от квартиры и дачи, зажал один из них — с острыми гранями — в кулаке, встал и, крадучись, двинулся по проходу. На этот раз он не будет сразу бить — сначала посмотрит. Поймал подозрительный взгляд женщины в кожаном пальто. Посмотрел на нее с вызовом. Женщина отвернулась.

Митроша осторожно приблизился к парню, протянул руку, рванул с его головы вязаную шапочку.

— Эй, ты чего это, мужик? — Парень, оказавшийся пожилым седым мужчиной, поймал его руку, держащую шапочку, рванул на себя. Митроша послушно отпустил трофей. — Пьяный, что ли?

— Где мои деньги? Деньги давай! — произнес Митроша грозно по инерции — он еще не верил, что опять ошибся, перед глазами упорно стоял образ щуплого.

— Какие еще деньги? — нахмурился мужчина. — Иди проспись!

Митроша опомнился, попятился назад.

— Извините! — торопливо бросил он и пошел к тамбуру.

Мужик покрутил пальцем у виска, напялил на себя шапочку, выглянул из-за скамейки, чтобы понаблюдать за Митрошей.

Митроша, не оглядываясь, шел по вагонам, выискивая своего врага…

Вадим Георгиевич всегда был осторожным человеком, теперь же, после некоторых событий, значительно осложнивших его жизнь, стал еще более осторожен и внимателен, поэтому молодого вихрастого парня за своей спиной, одетого несколько неряшливо, заметил сразу. Видел он его полчаса назад, когда садился в машину у Маяковки. Кто он, его соглядатай? Банковский наймит, бандитская «шестерка» или оперативник УБЭП, Управления по борьбе с экономическими преступлениями? Можно было только гадать. Впрочем, Вадим не очень-то испугался. За последнее время столько всего случилось, что его страх сам собой притупился. Человеческое подсознание, борясь с постоянным чувством опасности, вырабатывает противоядие — равнодушие, апатию, безразличие к собственной судьбе. Выработало.

Кравцов резко развернулся и пошел прямо на вихрастого. Другой бы свернул в сторону или остановился, делая вид, что завязывает шнурки, — во всяком случае, именно так поступали персонажи шпионских фильмов — парень же не свернул, не остановился, он первым кивнул Вадиму Георгиевичу и представился, предъявив ламинированную карточку с гербом:

— Алексей Бредов, сотрудник следственного отдела корпорации «Миллениум».

— Очень приятно, — автоматически пробормотал Вадим, пожимая протянутую руку.

— Давайте свернем в этот дворик, — предложил Алексей, кивнув на арку сталинского дома. — Там нам никто не помешает.

Ну вот, значит, все-таки следственный отдел! Но не ФСБ, не МВД, а какая-то неизвестная корпорация с чудным названием. Еще одна неведомая сила, у которой собственный интерес во всей этой истории.

— Скрывать не стану, нас интересует человек, из-за которого вы оказались сейчас в вашей, почти безвыходной, ситуации. Кличка этого человека Кант, он является черным маклером, и на его совести немало афер в сфере недвижимости, — словно подтверждая мысли Вадима Георгиевича, сказал Бредов. — Он нужен нам, он нужен вам. Поэтому предлагаю объединить усилия в его поисках.

Они опустились на скамейке во дворе с чахлыми деревцами, Алексей вынул из кармана пачку сигарет, протянул ему. Вадим Георгиевич отрицательно мотнул головой — не курю. Бредов убрал сигареты назад в карман.

— У нас с вами разные интересы, — сказал Кравцов. — Я хочу вернуть деньги, вы — поймать этого черного маклера. Насколько я понимаю, вам он тоже чем-то насолил. Вы хотите поймать его чужими руками. Моими. Я его найду, вы арестуете, средства, нажитые нечестным путем, конфискуете в свою пользу, а я… я останусь с фигой в кармане!

Алексей отрицательно мотнул головой. Он не ожидал, что тактика Кравцова будет агрессивно-наступательной, поэтому сначала слегка оторопел, а потом разозлился.

— Знаете что, мы и без вас его найдем. Не хотите помогать — не надо! Как говорится, было бы предложено. Но только когда киллер, нанятый вашими кредиторами, продырявит вашу башку, я посмотрю, какой у вас будет бодрый вид1

— Может, вы и правы, — вздохнул Вадим. — Чья у вас «крыша»? ФСБ?

— Неважно. Уверяю вас, мы можем быть вам очень полезны.

— Это будет джентльменское соглашение или заверенный письменный договор? — В голосе Вадима промелькнула плохо скрытая ирония.

— Соглашение, — кивнул Алексей. — Большего предложить не могу. В нашем деле все строится на полном доверии.

— Ну да, эти уроки я уже прошел, — усмехнулся Вадим. — Ладно, поскольку я сейчас «под колпаком» у своих кредиторов, а вам, насколько я понимаю, интерес со стороны ни к чему, лучше всего связь держать через мою жену Александру. Она в курсе всех дел. Так о чем вы хотели со мной поговорить?