Житинский АлександрХеопс и Нефертити

Александр Житинский

ХЕОПС И НЕФЕРТИТИ

* Бессловесная тварь

* Новая тема

* Кембридж

* Отдел координации

* Аветик Вартанович

* Монтаж Нефертити

* Испытания

* Процесс обучения

* Контакт

* Побег

* Тихон

Бессловесная тварь

В детстве я мечтал стать ветеринарным врачом. Желание, прямо скажем, необычное для мальчика. Да и для девочки тоже. Как правило в нежном возрасте влеет к подвигам. Хочется что-нибудь покорить, куда-нибудь взобраться и долго не слезать оттуда или же выслеживать закоренелых преступников.

Я любил животных в особенности зверей, и имел несамостоятельный характер. Сейчас я объясню, как связаны между собой эти качества.

Начнем с несамостоятельности.

Когда мне говорят "иди" - я иду. "Стой" - я стою. Я стараюсь идти в ногу и стоять в строю не шелохнувшись. Это совсем не означает, что мне так хочется. Но выделяться я не могу. Мне кажется это постыдным. Когда кто-нибудь поблизости выделяется, я завидую ему, но мне за него неудобно. Например, петь в одиночку перед людьми, считая что у тебя красивый голос, - это заманчиво, но стыдно. Я всегда пою в хоре.

Мама говорила, что я привык ходить на поводу.

Между прочим, она сама сконструировала мне этот поводок и успешно им пользовалась до недавнего времени. Моя мама обладает непреклонным характером и стальной волей. Именно потому, как я теперь понимаю, она рассталась с папой, когда мне было семь лет. Моя мама - художница. Она работает с тканями. Из цветных лоскутков она создает замечательные полотна портреты друзей, натюрморты и батальные сцены. Она шьет их на машинке. Портреты и натюрморты забирают друзья, а батальные сцены висят на стене в маминой комнате и пылятся. Я раз в месяц чищу их пылесосом. Мама считает, что творчество должно быть свободным и независимым. Всякая помеха ему рассматривается мамой как выпад против ее личности.

С семи лет я мою посуду. С двенадцати - готовлю обеды и стираю. Раньше это делал папа. Промежуток в пять лет между мойкой посуды и стиркой, когда папа ушел вести хозяйство к другой жене, я вспоминать не люблю. Мама сидела за швейной машинкой, прострачивая батальные сцены, а я жарил яичницы - по три сковородки в день и осваивал стиральную машину.

В общем, я шел на поводу у мамы.

Другими словами, я чувствовал себя безответным щенком, попавшим в умелые руки дрессировщицы. Понятна теперь моя любовь и привязанность к собакам, а потом уже и ко всем бессловесным тварям - лошадям, коровам, козам, зайцам, медведям, тиграм, слонам, крокодилам и жирафам. Я сам был бессловесной тварью. Я мало и редко говорил, а если говорил, то неубедительно и неумело. Я не любил говорить.

Звери понимают друг друга без слов. Поразительные единение и организованность звериного стада! Представьте себе, что они стали бы дискутировать, дебатировать и декларировать. Они бы просто погибли.

Звери также не умеют врать.

Поэт Есенин когда-то назвал зверей "меньшими братьями" и сообщил, что он никогда не бил их по голове, хотя такая постановка вопроса меня лично удивляет. Почему их непременно нужно бить по голове? На самом деле они наши старшие братья. И эволюционно, и нравственно. А меньшие и изворотливые братья - это мы. Впрочем, стихи безусловно прекрасные.

Только в одном случае я жалею о том, что звери лишены языка. Они не могут пожаловаться на боль. Звери тоже болеют, но лечить их тррудно. У льва болит зуб, но знает об этом один лев. Дрессировщик об этом не знает. Он видит, что со львом что-то неладное, и дает ему лекарство от желудка. И лев мучается дополнительно.

Вот почему в детстве меня тянуло в ветеринарные врачи. Я посещал кружок биологии, которым руководил Аветик Вартанович Папазян. Он был похож на грустного бегемота - с маленькими черными глазами, с большим животом и синеватыми круглыми щеками. Из недр Папазяна исторгались шумные вздохи. Папазян был одинок и неухожен. Мы выращивали морских свинок в огромных количествах. Кроме свинок мы квлекались хомяками, черепахами и аквариумными рыбками. Папазян брал черепаху короткими волосатыми пальцами и клал себе на живот. Черераха ползала по животу Папазяна, как по земному шару, пока Аветик Вартанович сидел не шевелясь, откинувшись на стуле. Потом Папазян крупно вздыхал, напоминая черепахе землетрясение, и говорил с удивительной нежностью старого армянина:

- Черепаха слышит тепло...

И мы тоже слышали тепло Папазяна. Между собой мы звали его папой Зяном. Папазян был одинок вдвойне - у него не было жены, а родная Армения находилась так далеко, что черепаха не доползла бы до нее за всю свою жизнь. А живут черепахи долго.

Получилось так, что Аветик Вартанович в некотором смысле заменил мне отца, сбежавшего от стрекотания маминой творческой машинки. Одно время мне хотелось, чтобы мама вышла за него замуж. Я даже познакомил их. На следующий день мама мне сказала:

- От него пахнет морской свинкой.

И я понял, что мой номер не удался. Хотя морские свинки не пахнут. Кошки пахнут значительно хуже. Моя мама из всех животных признает только кошек. Может быть, поэтому я их не люблю - единственных из всех зверей. Таким образом, если вырвжвться математически, я люблю все множество зверей, исключая одну точку - кошек. Эту точку любит мама. Значит, мы с мамой любим все множество.

Эту несложную теорему я ощущаю на своей шкуре каждодневно. В эпоху папы у нас было две кошки. После него появился еще кот, которого мама в память об ушедшем папе назвала Пуританином. У мамы странный юмор. Она считала папу излишне аккуратным и благовоспитанным. Ее удивляло, что он страдал от обилия цветных пыльных тряпок.

К сожалению, эта папина черта передалась мне.

Так или иначе, я каждый день ухаживаю за престарелым Пуританином и кормлю его, испытывая смешанное чувство жалости и неприязни. Мама при всей своей любви не знает, чем и как питается Пуританин. Она любит лежать с ним на тахте и чесать ему белое брюхо.

Я никогад не выражал своего недовольства. Оно утопало во мне вместе с внутренними криками о помощи.

Кстати, я не сообщил о себе самого главного. Меня зовут Тихон.

Как я ненавидел это имя! Как я ненавидел себя - тихую бессловесную тварь!

Имя мне, естественно, выбрала мама. Она решила, что так будет просто и оригинально - Тихон. Она была права: я ни разу не встречал живого человека с таким именем. Только в литературе прошлого века. Так я и жил с маминой оригинальностью. Можете себе представить, каково мне приходилось. Вообразите хотя бы на минуту, что вас зовут Тихон, - и прощай ваша судьба, ваше счастье и надежды. Прощай все!

Мало того, мама не дала мне отцовской фамилии, а присвоила свою. Конечно, фамилия у отца была не очень благозвучная - Ворсиков. Мама сказала, что Тихон Ворсиков - это вызывающе смешно, это неблагоприятно отразится на судьбе и может привести к несчастью. В результате она подарила мне свою роскошную дворянскую фамилию, хотя я полагаю, что Тихон Первозванский - это еще хуже, чем Тихон Ворсиков. Чувствуется неумелая и жалкая попытка переломить судьбу. Таким идиотским способом ее не сломаешь, я уже знаю.

Так я и жил Тихоном Первозванским, непрерывно помня, что я - Тихон Ворсиков.

Не стоит и говорить, что моя любовь к животным от этого только крепла. Они тоже не выбирают себе имя, в носят то, что дают.

Также не буду говорить о том, каким страданиям я подвергался в школе, нося такое имя. Даже учителя не могли крыть улыбку, знакомясь со мною. Мои сотоварищи не улыбались. Они глумились. Ну скажите - что смешного в имени Тихон? Юмора здесь не больше, чем в Михаиле, к примеру. Вдумайтесь только - Миха-ил! Это же почище Тихона будет! Однако над Михаилами ни кто не смеется. Они законны и уважаемы.

Но если бы дело ограничилось именем и фамилией! Мама выбрала мне и профессию. О ветеринарстве речи быть не могло. Мама не хотела слышать о ветеринарах. Даже нейтральная профессия биолога не устраивала маму, помнившую о Папазяне. Поскольку она считала, что творческими талантами я пошел в своего папу Ворсикова, то есть был лишен их начисто, то предложила мне модную в то время специальность кибернетика. Мама довольно приблизительно представляла себе ее сущность, но слышала по радио, что кибернетики занимают передовые рубежи науки. И мама, недрогнув, послала меня на эти рубежи, когда я без блеска закончил школу.

Теперь вы понимаете, почему я иногда выражаю свои мысли математическим языком.

Мне удалось слегка обмануть маму, выбрав оригинальную область кибернетики, называемую бионикой. Мама клюнула на оригинальность и пропустила мимо ушей биологический корень названия этой науки. Таким образом я стал биоником, хотя до сих пор не знаю, что это такое. Согласно официальным представлениям, бионика - это наука, изучающая процессы управления и связи в живых организмах и применяющая их принципы на практике.

Возможно, это и так. Но после окончания института я поступил работать в конструкторское бюро инженером-конструктором и стал собирать схемы и настраивать их. Общим изучением летучих мышей, пчел и бабочек занималось начальство, я доводил до ума техническое воплощение отдельных органов. Скажем, схему, имитирующую работу хоботка пчелы. Хоботок собирались применить для лабораторных анализов пыльцы различных растений. Техническое воплощение всей пчелы занимало несколько железных шкафов. Мой хоботок один весил пять килограммов и работал средненько - на уровне ординарной пчелы.

Надо сказать, что в нашем небольшом городе есть две крупные достопримечательности. Это наше конструкторское бюро кибернетики и бионики сокращенно КБКБ, или КБ-квадрат, так мы его называем, и большой зоологический сад, именуемый также зоологическим парком. Зоопарк достался в наследство от прошлых времен. Он был основан одним известным зоологом, уроженцем нашего города. За последние годы зоопарк вырос и расширился. Ассортимент животных, как выражаются в местной прессе, значительно пополнился. У нас есть даже австралийский медведь коала.

Вероятно, КБ-квадрат возникло в нашем городе не случайно. Было принято во внимание, что зоопарк послужит базой для изысканий в области бионики. Наблюдая за поведением австралийского медведя и гималайских тигров, молодые бионики могли извлечь пользу для науки.

Начальником КБ-квадрат со дня его основания был Карл Карлович Монзиевский. На манер французских королей он носил неофициальный титул Непредсказуемый, благодаря особенностям своего характера и творческого гения.

Послле окончания института в Москве, где я несколько отдохнул от Пуританина и маминой машинки, я распределился в родной город и поступил под начало Карла Карловича. Хоботок пчелы был моей первой научной победой.

Я узнал, что директором зоопарка в мое отсутствие стал Аветик Вартанович Папазян. Я часто ходил смотреть зверей из интереса и по долгу службы, но к Папазяну не заглядывал. Я опасался, что он меня не помнит, а если помнит, то вкупе с мамой, чего мне бы не хотелось. Прошло десять лет с тех пор, как я посещал биологический кружок.

Вернувшись домой, я снова стал жить с мамой и кошками в нашей старой коммунальной квартире. Мы занимаем две комнаты, а в остальных двух живут старый бухгалтер Иван Петрович Грач и молодая продавщица гастронома Лидия, фамилии которой я узнать не успел. Она появилась в квартире после того, как у Ивана Петровича умерла жена и его слегка уплотнили.

В квартире более или менее спокойно. Комнаты большие, с высоченными потолками. Коридор широкий. Соседи относятся к нам сносно. Бухгалтер Грач любит наших кошек, а Лидия бывает дома преимущественно по ночам, причем чувствуется, что проблемы кошек в это время от нее далеки.

Я еще не женился. Я ждал, когда скажет мама. Пока она говорила, что рановато. Нужно опериться и встать на ноги. Таким образом, я продолжал идти на поводу у мамы. Я ухаживал за кошками и не ухаживал за девушками. Я успокаивал себя тем, что еще успею.

Теперь я сообщил все необходимые и достаточные условия, чтобы начать рассказ о той истории, которая взбудоражила не только КБ-квадрат и нашу квартиру, но и весь наш небольшой старинный городок.

Новая тема

Я проработал в КБ-квадрат полтора года, и тема "Пчела" себя окончательно исчерпала. Мы выжали из нее все возможное. Наш имитатор пчелы в трех железных шкафах давал мед, нектар и воск, а также производил анализ пыльцы. В отличие от пчел он не летал и не роился, но гудел, как сто тысяч пчел, а также грелся. Каждое утро мы загружали в приемный бункер тонну полевых цветов, из которых устройсво изготовляло мед. Было подсчитано, что имитатор окупит себя за семьдесят шесть лет.

Начальство, как водится, получило денежную премию, но государственной не дали. На совещании Карл Карлович сказал, что пришла пора укрупнять тематику. Его потянуло на орден.

Однако плодотворной идеи не было. Месяцев пять мы хватались за всякую халтуру - делали автоматическую змею, заменявшую медицинскую сестру, и соловья, управляемого по радио. Заправленная антибиотиками змея ползла в местной больнице и делала уколы больным, а соловей пел в приемной председателя горисполкома. Вскоре от больных стали поступать жалобы. Змея пугала их значительно больше медсестры своим бесшумным подползанием и произвольным выбором места укола. Соловей работал исправно.

До рядовых работников КБ-квадрат стали доходить слухи. Они спускались сверху, как летающие тарелки, и были такими же загадочными. Говорили, что министерство отвалило организации три миллиона на разработку принципиально новой темы. Карл дважды летал в Москву, а потом выступил на общем собрании коллектива.

- Нам поручена новая ответственная тема, - сказал Непредсказуемый. Вы понимаете, что я не могу во всеуслышание вдаваться в подробности и оглашать характер будущей работы. Отделы и лаборатории получат технические задания и будут работать по ним. Скажу только, что потребуются принципиально новые решения, а сроки сжатые...

Ну, сроки всегда сжатые. Это мы понимали.

- Как называется тема? - спросили с места.

- Мы решили дать ей кодовое название "Нефертити", - сказал Карл с таким видом, будто сообщал нам государственную тайну. - Вы помните, была такая древнегреческая царица...

- Древнеегипетская! - выкрикнул тот же голос, что спрашивал о теме.

- Возможно... Так вот, была такая греческая царица необыкновенной красоты. Этим кодовым названием мы хотели подчеркнуть, что вопросы технической эстетики будут играть очень серьезную роль при разработке новой темы.

- А что она будет делать, эта Нефертити? - снова спросил дотошный голос. Тут я разглядел его обладателя. Это был начальник отдела третьих сигнальных систем Елеходов. Он в свое время открыл эти системы и стал руководителем направления.

- Машина будет делать все, что предусмотрено министерством, - сказал Карл. - А если понадобится, и больше.

Если бы Непредсказуемый знал, насколько он был близок к истине, говоря последние слова!

На этом собрание закончилось, и все разошлись заинтригованные. Было ясно, что надо делать красивую машину, но не более.

Блок-схему машины и технические задания на отдельные узлы и блоки разработал сам Карл. Нам были спущены параметры элементов, характеристики сигналов на входе и выходе и габариты.

Наша группа занялась узлом, представлявшим собою по внешнему виду довольно объемистый цилиндр с диаметром основания сантиметров пятьдесят и высотою около полутора метров. Цилиндр должен был испытывать большие нагрузки на сжатие - около тонны. В днище цилиндра размещались датчики, от которых шли вверх разные сети - энергетическая, сигнальная и обратной связи.

Мы стали гадать, что это такое.

- Элемент дождевого червя, только в увеличении, - сказал Мыльников. Структура однородная, органов слуха и зрения нет.

- А зачем? - спросил я.

- Рыть туннели для прокладки кабелей, - предположил Мыльников. - Сопротивление почвы большое, отсюда нагрузки.

- Ерунда! - сказал я. - Это осязательный усик бабочки.

- Вот так усик! - сказал Андрюша. - Ничего вы, мужики, не петрите в бионике. Это обыкновенное дерево. Мы занимаемся нижней частью ствола. С деревьями сейчас туго, нужно снабжать атмосферу кислородом.

- Похоже, он прав, - задумчиво сказал Мыльников. - Запустим в серию и будем сажать в крупных городах. Поэтому требуется эстетика.

И мы сошлись на том, что делаем дерево. Через пару недель прислали дополнение к ТЗ. Выяснилось, что в середину цилиндра требуется вставить шарнирное сочленение. Сначала о нем забыли. Версия дерева оказалась под угрозой, но Андрюша ее спас.

- Дереву нужно гнуться под ветром и шелестеть листвой, - сказал он. В конце концов, это не телеграфный столб.

Мы молчаливо согласились, потому что других версий просто не было. Попутно мы осторожно стали выяснять в курилке, кто чем занимается. Это было запрещено, но любопытство сильнее инструкций.

Лаборатория 1 13 делала что-то длинное и гибкое с сетями внутри. Отдел первых сигнальных систем - вернее, та его часть, что находилась на нашем этаже, - занимался плоским эластичным элементом размером с наволочку. Мы решили, что это соответственно корни и листья будущего дерева "Нефертити".

- Красотища! - сказал Андрюша. - Ты представляешь, какие лопухи будут на ветках. Сколько кислорода! Как они будут шелестеть!

- Ты сам поменьше шелести, - сказал Мыльников.

Остальные отделы и лаборатории занимали другие этажи, куда доступа мы не имели. КБ у нас ддесятиэтажное. Это самое крупное здание в городе. Оно даже выше церкви. Его видно из любой точки города. Второй этаж административный, на него может попасть каждый сотрудник. Остальные этажи закрыты для посторонних. Стали мы лепить нижнюю часть ствола. Андрюша занимался датчиками, Мыльников продумывал общую компоновку, а я рассчитывал сети.

Прошло около месяца. Наш этаж благодаря убеждениям Андрюши окончательно уверился в том, что "Нефертити" - искусственное дерево. Между собой мы называли инженеров лаборатории N 13 "корневиками", первосигнальщиков - "листовиками", мы же именовались "ствольниками".

Непредсказуемый заходил к нам несколько раз и интересовался ходом работы. Он появлялся в своей обычной манере - будто конденсировал из воздуха. Только что никого не было - и вдруг рядом с трансформатором высокого напряжения стоит Карл. Но мы к этим штучкам привыкли и уже не удивлялись. Монзиевский без лишних слов брал схему и оглядывал ее сверху вниз и слева направо в течение пяти секунд. Так разведчик запечатлевает в памяти документ.

- Вот здесь необходимо V-образное сочленение, - говорил он, тыкая ногтем мизинца в схему, и испарялся. Мы даже не успевали расспросить подробнее, но потом убеждались, что Карл прав.

Лишь однажды Андрюша успел крикнуть вслед исчезающему Карлу:

- Карл Карлович, а кто занимается корой?

Тонкий вопрос! Андрюша хотел показать, что нам уже известно о дереве, и продемонстрировать догадливость. Будто нас мучает только один вопрос кто занимается корой нашего ствола.

Карл слегка сгустился и строго спросил:

- Откуда вам известно о коре больших полушарий?

Андрюша застыл с открытым ртом.

- Древесная кора... - залепетал он. - Покрытие нашего ствола...

Непредсказуемый радостно взвизгнул - он таким образом смеялся - и исчез окончательно. Больше мы его не видели.

На некоторое время меня отвлекли домашние дела, и я перестал непрерывно думать о Нефертити.

Дело в том, что Иван Петрович Грач стал активно ухаживать за мамой посредством кошек. Пуританин перешел на его довольствие. Грач кормил его и расчесывал гребнем. Пуританин залоснился и приобрел вальяжный вид. Иван Петрович стал подпускать кота к маме, повязывая ему на шею красный бант. Мама, неравнодушная к любым цветным тряпкам, полюбила Пуританина еще больше и стала переносить внимание на Ивана Петровича. Однажды я застал их вечером пьющими чай в комнате старика. После того как Грача уплотнили, комната стала напоминать мебельный антикварный магазин. В центре стоял рояль, вокруг которого вилось небольшое ущелье, образованное стенками рояля и разной мебелью. От ущелья шли вбок тупички, оканчивающиеся телевизором, кроватью, на которой спал Грач, и настенной аптечкой.

Мама и бухгалтер пили чай на рояле. Тут же возлежал Пуританин с красным бантом, как участник демонстрации. Рояль был застелен скатертью. Я вошел и тоже устроился за роялем. Мы напоминали певцов на спевке.

- Я бухгалтер. Я привык оперировать цифрами, - говорил Иван Петрович. - Мне шестьдесят пять лет, а вам пятьдесят четыре...

- Ну зачем же такая точность?.. - недовольно сказала мама.

- А как же без точности? - удивился бухгалтер. - Без точности никак нельзя... Значит, я говорю, что мне шестьдесят пять, а вам...

- Да-да! И что же?.. - перебила его мама.

- Цифры говорят за себя, - сказал Грач и умолк.

Мама, вероятно, так не считала. Она решила перевести разговор на другую тему.

- Сын, что у тебя на службе? - спросила она.

Она всегда обращается ко мне со словом "сын", а работу называет службой. Непонятно, зачем ей потребовалось обзывать меня Тихоном, если она не пользуется этим именем.

- Начали новую тему. "Нефертити" называется, - сообщил я.

- Сын, ты не разглашаешь тайны? - торжественно спросила мама.

- Если бы я ее знал... - вздохнул я.

- Ваша площадь восемнадцать метров, а моя - двадцать шесть. Цифры говорят за себя, - бубнил Грач.

- У вас один рояль, а у нас ноль роялей, - сказал я.

- Цифры - великая вещь, - поддержал бухгалтер.

Пуританин задремал от содержательности разговора. Мы с мамой допили чай и ушли. Мама в задумчивости села за машинку и стала шить натюрморт.

- Мама, сшей портрет Нефертити, - попросил я.

- Что значит - сшей? - возмутилась мама. - Я непортниха. Иван Петрович тоже хорош! Сегодня он назвал мои работы ковриками. Правда, потом он долго извинялся...

Но она все же убрала натюрморт из-под иглы и за полчаса сшила мне красивый коврик с изображением Нефертити, который я на следующий день повесил над своим рабочим столом.

Только я это сделал, как прибежал Андрюша. Он был страшно возбужден.

- Я узнал, что седьмой этаж делает глаза! - выпалил он. - Отдел сенсорных элементов. Типичные глаза - сетчатка, колбочки. И заметьте - глаза миниатюрные.

- Дерево с глазами? - спросил Мыльников. - Ты не напутал?

- Да! Дерево с глазами, с пищеварительной системой и сердцем. Энергетики на четвертом этаже делают насос.

- Откуда ты знаешь?

- Я вчера дежурил в дружине с их ребятами. Они убеждены, что Нефертити - это кит. Автономная морская лаборатория.

- А ствол?

- Вот и я им говорю: "А ствол? А наш цилиндр? Зачем они киту?.. А корни, листья?" Они задумались.

- Это какое-то животное, - сказал Мыльников.

- Какой толк от животного? - возразил Андрюша. - Я понимаю: пчела дает мед. Червяк роет туннели. Что полезного можно получить от животного.

- Корова дает молоко. И мясо, - сказал Мыльников.

- Ты будешь есть мясо из микромодулей? - спросил Андрюша. - Нет, на корову явно не похоже. Где рога и копыта? Где хвост, наконец?

- Где у коровы хвост? - мрачно изрек Мвльников.

Я взглянул на портрет Нефертити. Гордая тряпичная женщина смотрела куда-то вбок, сквозь стену. Я подумал о животных и людях. Интересно, как рассуждают о нас звери? Неужели они тоже относятся к нам прагматически? Весьма возможно... Только, конечно, с точки зрения не наибольшей пользы, а наименьшего вреда. Одна порода людей делает меньше зла, а от другой хорошего не жди. Мы принадлежали к последним. Мы старались поставить себе на службу все самое лучшее, что есть у животных. По какому праву? Кто нам это разрешил?

Значит, Нефертити - зверь... Но какой?..

Кембридж

В скором времени мы закончили проектирование цилиндра и стали собирать опытный образец. Потребовались микромодули. Я был командирован на административный этаж с заявкой. Подписал ее у главного инженера, в бухгалтерии и отнес в дальний конец коридора, где размещался отдел снабжения. Возвращаясь обратно, я наткнулся на Кембриджа.

С Олегом Кембриджем мы учились в школе. Он рано обнаружил творческие задатки в области ваяния. В пятом - седьмом классах Кембридж был с ног до головы в пластилине. С ним опасно было общаться. Он лепил из пластелина портреты учителей и приклеивал их к учительскому столу. Кембридж в то время работал в экспрессионистской манере, за что получал тройки по поведению. В старших классах он перешел на гипс и начал рубить камень. После окончания школы Кембридж уехал учиться в Ленинград, и я больше с ним не встречался.

Я знал, что он тоже вернулся потом в родной город, завел мастерскую и продолжал лепить скульптуры. Некоторые из них я видел в зоопарке. Это были гипсовые, крашенные масляной краской антилопы, львы и медведи. На каждой скульптуре внизу, на ноге или хвосте, было глубоко вытиснено латинским шрифтом "O. Cambridge". Олег гордился своей английской фамилией еще в школе. Он всегда любил выделяться.

Короче говоря, я встретил Кембриджа, выходящего из приемной Карла Непредсказуемого с бумажным свертком под мышкой, перевязанным шпагатом. Сверток имел неправильную форму.

Кембридж был в джинсовом костюме фирмы "Lee", в зубах держал толстую изогнутую трубку фирмы "Dunhill". Названия фирм я узнал от него позже.

- Привет, Олег! Ты что здесь делаешь? - спросил я.

"- А-а... Тиша... - сказал Кембридж, не вынимая трубку изо рта. - Так ты тоже в этой конторе? Мерзейшее у вас начальство!

Кембридж был явно чем-то недоволен. Я тактично промолчал о начальстве.

- Зачем ты здесь? - снова спросил я.

- Тс-с! - прошипел Кембридж. - Военная тайна. Выполняю заказ... Слушай, будь другом, зайди ко мне сегодня. Мне нужно с тобой поговорить.

Он дал адрес мастерской и пошел вразвалку по коридору, унося сверток.

Вечером я пошел к нему. Мастерская Кембриджа занимала просторную мансарду старинного особняка. На стенах висели иконы, на полу валялись куски гипса. В углу под холстиной возвышалась какая-то скульптура. На столе стояла выполненная из глины фигура, отдаленно напоминающая слона.

- Полюбуйся! - сказал Кембридж, указывая на фигуру. - Что это такое по-твоему?

- Вроде слон... - неуверенно сказал я.

- Да не вроде, а слон! - недовольно сказал Кембридж. - Самый натуральный слон.

- Ну, не такой уж натуральный. Хобот слишком длинный, ноги тонковаты, а уши у слона не такой формы.

- А мне плевать, какие у слона уши! - закричал Кембридж, впадая в ярость. - Если ты такой же натуралист, как ваш Карл, то можешь проваливать! Ты посмотри на пропорции! Это же не слон, а лань! Легкость линий, изящество!

- Ты объясни, я не понимаю, - сказал я. - А потом уже я буду проваливать.

- Ладно, оставайся, - проворчал Кембридж и стал набивать трубку.

Он попыхтел дымком и начал рассказывать.

- Понимаешь, пригласил меня ваш Карл. Так, мол, и так, можете ли вылепить слона в натуральную величину? Это мне! Слышал! - снова завелся Кембридж. - "Могу в любую величину", - говорю. "Сделайте в натуральную. Сляпайте, - говорит, - нам красивого слона, а мы вам заплатим. Только сначала маленький эскизик на утверждение". - "Зачем вам слон?" - спрашиваю. "Да у нас новая работа, - говорит, - связанная со слонами. Только это между нами, понимаете?"

"Господи! Как просто! Слон!.. Ну конечно же, слон", - пронеслось у меня в голове.

- Ну, принес я ему сегодня эскиз, - продолжал Кембридж. - Не принял. Попросил переделать в сторону улучшения. Чтобы было не отличить от настоящего. Я думал, ему искусство требуется. Старался подчеркнуть идею слона. Посмотри, какой хобот потрясающий!.. Слушай, Тиша, зачем вам слон? Куда вы его собираетесь ставить? В приемной начальника? В бюро пропусков? Что за бредятина?

Я спокойно выслушал Кембриджа и спросил, зачем он меня позвал.

- Хотел узнать, зачем я это делаю. Может, это меня натолкнет на образ.

- Понимаешь, я сам только что узнал, что у нас работа связана со слонами.

Кембридж только присвистнул.

- Ну и контора!.. Ладно, пошли в зоопарк. Мне одному неохота. Заодно расскажешь про слонов. Буду вдохновляться.. Ты ведь у нас в школе первым был по этой части.

И я пошел с Кембриджем, потому что, когде мне говорят "иди", - я иду.

Мы пришли в зоопарк незадолго до закрытия. Я повел Кембриджа к слону, рассказывая Олегу все, что знал о слонах. Слон у нас в зоопарке был один. Его звали Хеопс. Это был старый африканский слон, которого я помнил с детских лет. Хеопс жил в просторном вольере, огороженном широкой полоской торчащих вверх железных шипов. В углу стоял дом с крышей, где Хеопс прятался от ненастья и жил зимой. У вольера Хеопса посетителей было мало, как и во всем зоопарке. Мы подошли к ограждению, и я вынул из портфеля купленный по дороге батон. Увидев батон, Хеопс медленно двинулся к нам.

- Махина... - сказал Кембридж. - Грубо сработано.

- Зато основательно, - сказал я.

- Мать природа лишена вкуса, - сказал он. - Мы привыкли к виду животных и считаем их красивыми. Ты попробуй взглянуть на него свежим взглядом. Посмотри на хобот... Такие могучие формы тела, мощные объемы - и вдруг эта кишка! Да еще с отростком на конце.

Хеопс протянул ко мне хобот и мягким ласковым движением взял батон. Потом он свободно и величаво махнул хоботом под себя, и батон исчез в пасти.

- Больше ничего нет, Хеопс, - сказал я.

Хеопс продолжал стоять рядом, разглядывая нас с Кембриджем. Не знаю, находил ли он наши формы эстетичными. Кембридж зарисовывал в альбом отдельные части тела слона. Он нарисовал ухо, хобот и ногу.

"КБ изготовляет слона. В частности, мы мастерим ногу... - думал я, разглядывая прочные конечности Хеопса - Лаборатория N 13 делает хобот, а "листовики" занимаются ушами... Но с какой целью? Убей меня Бог - не понимаю!"

Хеопс вдруг протянул хобот к нам и вынул альбом из рук Кембриджа.

- Отдай! Куда потащил? - завопил Кембридж, подпрыгивая и стараясь дотянуться до альбома.

Хеопс изогнул хобот и поднес рисунок к глазам. Секунд семь он смотрел на него и, как мне показалось, улыбался. Затем плавным движением вернул альбом Кембриджу.

- Понимает, негодяй! - засмеялся Кембридж и спрятал альбом в папку. Слон неспеша развернулся и ушел на другую сторону площадки.

- И все-таки зачем нам искусственный слон? - вслух подумал я.

"И тут я буквально кожей ощутил за спиной чье-то присутствие. Я оглянулся и увидел сзади Непредсказуемого. Он в упор сомтрел на меня. Голова Карла была слегка наклонена вбок, а его птичье лицо выражало едва уловимую озадаченность. С таким видом петух смотрит на червяка, перед тем как его склевать.

Я понял, что он понял, что я понял.

- Добрый вечер, Карл Карлович, - сказал я.

Карл посмотрел на небо, втянул носом воздух и, послюнявив палец, поднял его вверх.

- А в самом деле, исключительно добрый вечер, - сказал он. - Давно не видел таких добрых вечеров. Значит, вы знакомы? - Он перевел взгляд на Кембриджа.

- Да, - вызывающе сказал Кембридж. - Мы вместе учились в школе.

- В какой? - быстро и заинтересованно спросил Карл, будто этот вопрос имел первостепенное значение.

- В девятой.

- А вот это уже серьезно... Это меняет... Я не предусмотрел, - забормотал Карл. - Тихон Леонидович, вы ко мне завтра зайдите. Впрочем, вам так и так придется зайти.

- Хорошо, - сказал я. - А...

- Слоники приносят счастье, - сказал Непредсказуемый и начал исчезать в своей обычной манере.

Нам казалось, что он еще здесь, а его уже не было. Потом нам стало казаться, что его уже нет, но голос был слышен.

- Только непременно с задранным вверх хоботом. Слон трубящий... Только трубящий слон приносит счастье. О чем бишь он трубит?

Но мы не расслышали, о чем он трубит. Карл исчез совсем.

- С вашим начальником не соскучишься, - сказал Кембридж. - Ладно, вылеплю я вам натурального слона.

Хеопс провожал нас долгим взглядом. Он стоял у своего домика и помахивал хвостом. Глубокие морщины пересекали тело Хеопса. Я заметил, что он сильно постарел с тех пор, как я увидел его впервые.

Поздно вечером мне позвонил Карл. От неожиданности я потерял дар речи и старался не дышать в трубку. Нечего и говорить, что до этого Карл никогад мне не звонил.

- Тихон Леонидович, я слышал, что вы неплохо знаете животных. Свинок морских разводили, не правда ли?

"Откуда он знает?" - подумал я, но не ответил. Ладонь с трубкой вспотела

- Вы мне не скажете - бивни бывают у слонов обоего пола или только у самцов?

- Да, - выдавил я из себя.

- Что - да?

- У всех, - сказал я.

- Вот как? Значит, надо заказывать в отделе главного механика. Я думаю, они выточат. Вот только какой материал взять?

- Слоновую кость, - сказал я.

- Чудесно! Я так и думал, - воскликнул Карл. - Благодарю вас, вы мне очень помогли. Спокойной ночи... Кстати, будет лучше, если окружающие вас люди не станут проявлять излишнего интереса к слонам.

"Следовательно, я должен помалкивать, - подумал я. - Хорошо, я буду молчать. И все же - зачем слон? Использовать его вместо подъемного крана нерационально, а других применений слону я не вижу".

Перед сном я перелистал все книжки, где упоминалось о слонах, но ничего полезного не нашел. Слоны отличались от других животных силой и сравнительно высоким уровнем интеллекта. Они не могли заменять навигационные приборы, работать под землей, под водой и в космосе, не могли брать след, искать мины, полдезные ископаемые и детей в доме, охваченном пожаром. Слоны не давали мяса, молока шерсти. Правда, они давали слоновую кость, но ведь Карл собрался делать бивни Нефертити из той же слоновой кости. Так что и это отпадало. Слоны ничем не могли помочь прогрессу... За то же нам заплатят три миллиона рублей?

Я заснул, мучимый неразрешимостью загадки.

Отдел координации

Несколько дней я жил, ощущая себя паршивым ренегатом. Я один в нашей группе знал, что мы делаем. Ребята уже забыли о нижней части ствола и осторожно называли цилиндр "изделием" или просто говорили "э т о".

- Ты рассчитал э т о на изгиб? - спрашивал Андрюша.

- Да о н о вроде не должно гнуться, - ответил Мыльников.

Если бы они знали, что э т о - слоновья нога!

Наследующий день после встречи с Непредсказуемым в зоопарке я пришел к нему в приемную и попросил секретаршу доложить. Я помнил о вызове.

- Карл Карлович в исполкоме, - сказала она. - Его сегодня не будет.

"Хорошо... вызовет сам, если надо", - подумал я и больше в приемную не спускался.

Через неделю Андрюша ворвался в лабораторию после обеденного перерыва в крайнем возбуждении.

- Тихон, - заорал он. - Ну ты даешь! Одно слово - Тихон! Тихарь! Ловко ты все устроил. А еще товарищ и друг! Некрасиво с твоей стороны...

Он сплюнул от возмущения и уселся за коленный сустав Нефертити.

- В чем дело? - спросил я.

- Не прикидывайся, - строго сказал Мыльников.

- Ребята, что случилось?! - взмолился я.

- Ну и тихарь! - покачал головой Андрюша.

- Ты приказ не читал? - спросил Мыльников.

- Какой приказ?

- Пойди почитай. Почитай...

Сломя голову я кинулся на второй этаж к доске приказов. Там висел свеженький листок папиросной бумаги, на котором было написано:

ПРИКАЗ N 129/3

По личному составу

В целях упорядочения и увязки отдельных работ по теме "Нефертити" п р и к а з ы в а ю:

1. Обрразовать отдел координации с непосредственным подчинением отдела начальнику КБ.

2. Утвердить штатное расписание отдела координации.

3. Начальником отдела координации назначить инженера-конструктора лаборатории N 19 тов. Первозванского Т. Л.

Начальник КБКБ К. Монзиевский

"Ой! - крикнул мой внутренний голос. - Не надо... - прошептал он. За что?"

Рядом стояли незнакомые сотрудники с других этажей. Они читали приказ.

- Карл мечет икру, - сказал один.

- А кто этот Первозванский? - спросил другой.

- Черт его знает! Видно, ловкий парень. Из конструкторов в начальники отдела...

- Да... везет же людям!

- В струю попал...

Я бочком отошел от доски и побрел в приемную Карла. Секретарша, взглянув на меня, сказала:

- Проходите в кабинет. Карл Карлович вас ждет.

Это меня уже не удивило. Я чувствовал, что в скором времени под руководством Непредсказуемого совсем разучусь удивляться. Собственно, так оно и вышло.

Карл встретил меня, будто ничего не случилось. Он сообщил, что отдел у меня будет совсем небольшой - три человека. По существу, группа. Однако для повышения веса Крал решил дать группе статус отдела и подчинить лично себе. Нам выделили комнату на десятом этаже. Карл вручил мне штатное расписание. Там было три должности, не считая моей: инженер-экономист, инженер-программист и секретарь. Рядом с должностями стояли незнакомые мне женские фамилии.

- На вас ложится большая ответственность, - сказал Карл и подвел меня к голубой занавеске на стене.

Он раздвинул шторки и под ними обнаружились две схемы. На первой был изображен контур слона, разделенный линиями на части. Это было похоже на схему разрубки говяжьей туши, которую можно видеть в мясных отделах гастронома. Каждая часть была снабжена номером. Соседний лист занимала блолк-схема "Нефертити". Здесь уже части слона изображались системой прямоугольников со стрелками между ними. В каждом прямоугольнике стоял номер отдела или лаборатории, ответственных за орган.

На прямоугольнике, обозначавшем левую заднюю ногу, я увидел номер своей родной лаборатории.

- Я ценю догадливых людей, - сказал Карл. - Насколько мне известно, в КБ имеются три человека, представляющих характер работы в целом. Это я, главный инженер и вы. Сейчас мы заканчиваем рабочее проектирование и приступаем к монтажу и отладке отдельных органов. Вы сами понимаете, что в процессе сборки всего устройства возможны всяческие неувязки и рассогласования. Ваш отдел должен координировать работу других отделов, чтобы мы смогли в кратчайшие сроки смонтировать машину и провести испытания.

- А в чем они будут заключаться? - спросил я.

- Это отдельный разговор, - сказал Карл. - Сначала нужно собрать. Ваши сотрудники по роду своей работы будут иметь полную информацию. Позаботьтесь о неразглашении.

Карл сел в кресло, и в его облике появилось нечто неофициальное.

- Не робейте, - сказал он, улыбаясь. - Это прекрасно, что вы разводили свинок и знаете, где у слона хвост. Нам нужно сделать замечательного слона. Заме-чательного! - повторил Карл, зажмурившись. - Неужели мы не сможем сделать такую простую машину, как слон?.. Но нам нужен такой слон, чтобы родная мама, как говорится, не отличила его от настоящего. Чтобы его искусственное происхождение можно было определить только при вскрытии, - засмеялся Карл.

Я вздрогнул, весьма живо представив себе картину вскрытия слона.

- Это вопрос престижа и, если хотите, принципиальный вопрос. Пора нанести решительный удар по идеалистам! - воскликнул Карл, вскакивая с кресла. - Идите и работайте!

Я пошел на десятый этаж и отыскал комнату своего отдела. Там устраивались три мои новые сотрудницы. Они обживали комнату. Женщинам очень важно, чтобы на работе было уютно.

- Здравствуйте, - сказал я. - Меня зовут Тихон Леонидович. Я назначен начальником отдела координации.

Самая молоденькая, конечно, хихикнула. А две другие, постарше, выпрямились и оценивающе посмотрели на меня. Мне стало не по себе. Я понял, что не оправдал их первых ожиданий.

Мы познакомились. Самая старшая, женщина лет пятидесяти, была программисткой. Звали ее Варвара Николаевна. Экономиста лет тридцати пяти звали Людмилой, причем отчество она скрыла. Секретарша именовалась Галей и была молоденькой девушкой спортивного вида с мальчишеской стрижкой.

Женщины вытирали пыль со столов, развешивали занавески, расставляли на полках какие-то папки и книги. Я тоже занялся хозяйством. Настроение у меня было самое мрачное. Я с трудом представлял себе характер новой работы и взаимоотношения с подчиненными. До сих пор под моим руководством не было никого, кроме маминых кошек. Я всегда предполагал, что руководить женщинами непросто. Действительность подтвердила самые пессимистические прогнозы.

После того как я рассказал сотрудницам о задачах отдела и предупредил о неразглашении, начался процесс деятельности. Он начался со скрытой борьбы за влияние. Мои сотрудницы, как я догадался, старались установить надо мною контроль. Я угадывал их ходы, но это не меняло сути дела. Женщины с первого взгляда поняли, что в лидеры я не гожусь, и каждая старалась занять вакансию.

Внешне все выглядело безобидно. Галочка козыряла молодостью и комсомольским задором. Людмила пустила в ход бывшую молодость и красоту, а также приобретенный с годами интеллект, Варвара же Николаевна имела большой опыт и несомненные деловые качества.

Очень скоро каждая приобрела собственную манеру обращения с начальником. Галя звала меня по имени-отчеству и ан "вы", Людмила быстро перешла на "ты" и называла Тишей, что давало ей некоторые преимущества, а Варвара Николаевна обращалась то на "ты", то на "вы" и звала только Тихон.

- Тиша, как тебе понравился последний Катаев? - спрашивала Людмила.

А я, надо сознаться, не читал даже предпоследнего Катаева и был знаком только с книжкой "Белеет парус одинокий", которая в детстве мне нравилась. Поэтому я уводил разговор от интеллектуальных тестов и старался максимально приблизить его к работе. Это удавалось плохо. Поддерживала меня только Варвара.

- Тихон, как вы считаете, нам нужно программировать режимы функционирования хобота?

От таких слов Галочка и Людмила скисали.

Мы с Варварой принимались обсуждать хобот - как он стыкуется с головой, изгибается и производит захват предметов. Варвара Николаевна работала по старинке, с увлечением, и это мне нравилось. Однако почему-то не нравилось двум другим женщинам. Мне казалось, что лидерство среди подчиненных по праву должно принадлежать Варваре - она старше, опытнее и знает толк в деле. Но скоро я понялл, что не так все просто. Людмила и Галочка образовали молодежную коалицию и стали медленно сживать Варвару со света. Это делалось так тонко, что я едва замечал.

- Варвара Николаевна, а сколько стоил сахар до войны? - с самым невинным видом спрашивала Людмила за чаем. Мы пили чай два раза в день.

Вопрос, конечно, дурацкий, но подвоха я не чувствовал. И лишь когда Варвара, мгновенно подобравшись, сухо отвечала: "Не помню", до меня доходило.

- Вчера видела по телевизору Игуменскую, - сообщала Галочка. - Ох, простите, Варвара Николаевна! - спешно извинялась она, но Варвара уже швыряла ложечку на стол и удалялась на рабочее место.

Тут уж я совсем ничего не понимал и только потом где-то в кулуарах узнавал, что к актрисе Игуменской несколько лет назад ушел муж Варвары, кинооператор. Таким образом, война велась на местности, очень хорошо знакомой Людмиле и Галочке, то есть далеко от дела. Там Варвара вела себя неуверенно. Зато она брала реванш в профессиональной области.

- Люся, когда вы мне сдадите методику определения экономической эффективности изделия? - спрашивала она. - Мне нужно считать.

Людмила бледнела и зарывалась в справочники. Естественно, что ничего относительно экономической эффективности искусственных слонов она там не находила. С грехом пополам она подсчитала себестоимость отдельных органов и зашла в тупик. Экономичность и окупаемость слона не поддавалась исчислению.

Таким образом Варваре удавалось притушить экономиста, и она бралась за секретаршу.

- Галя у нас молодец, - говорила она с добродушной ненавистью. - Она сократила количество ошибок в слове "компьютер" с четырех до двух. В прошлой инструкции для ВЦ она напечатала "кампутьир".

И Галочка проглатывала.

Если бы я сидел в отделе с утра до вечера, то навсегда приобрел бы нервный тик и отвращение к женщинам. Слава Богу, я часто отсутствовал. Я бегал по этажам КБ-квадрат и координировал.

Я получил доступ во все отделы и лаборатории, впервые окинул общим взором нашу контору и изумился.

Ну, хозяйство, сами знаете, у нас плановое. Это само по себе хорошо. Требуется только одна мелочь - чтобы планы были мало-мальски разумными.

Наш плановый отдел распределил деньги между отделами, а начальство выдало тематику.

Подошел конец полугодия, и выяснилось, что план мы выполнили и даже перевыполнили. Деньги все реализовали. Но с тематикой обстояло неважно. Сделали что попроще в большом количестве. Ушей слепили семь штук. Произвели два хобота, четыре сердца и пять ног. Бивней выточили на целое стадо.

С мозгом обстояло хуже. Мозга не было. Одно полушарие заканчивали, за второе еще не брались. Печень отсутствовала. Зато имелось три глаза.

Мне предстояло координировать сборку Нефертити. Получалось странное животное с тремя глазами, на пяти ногах, обросшее бивнями наподобие кактуса. Так называемый натуральный слон.

Но главное - по деньгам отчитались.

Я пошел к Карлу и доложил обстановку. Сказал, что слон получается чересчур модерновым. Карл прочитал список органов и задумался.

- Может быть, осилим слоновью семью? - вдруг загорелся он.

- На семью необходима хотя бы одна голова, - сказал я.

- Да-да, - сказал Карл. - Это вы точно подметили... Ничего! План мы выполнили, финансирование нам не закрыли. Навалимся все вместе на узкие места. Народ у нас молодой и горячий. Да, вот что я хотел спросить. Ходят слухи, что мы слона делаем, Тихон Леонидович. Откуда бы им взяться? Не утекает ли информация?

- Этого не может быть, - твердо сказал я.

- Ну-ну... - сказал Карл.

И надо же - в тот же вечер в гастрономе, когда я покупал зеленый горошек у своей соседки Лидии, она меня спросила:

- Ты это не для слона?

- Какого слона? - спросил я холодея.

- Ну, какого вы мастерите.

Это она через весы меня спрашивает. А в очереди народ.

- Откуда ты знаешь? - прошипел я.

- Да все знают, - пожала плечами она.

И очередь охотно подтвердила: все знают - и даже больше меня. Знают, что слон необходим для нужд сельского хозяйства области. Он один заменяет трактор, автокран, картофелеуборочный комбайн, паровой каток и председателя колхоза.

Налицо была не только утечка информации, но и ее переработка.

Окончательно добила меня мама. Она сказала:

- Сын, мне не нравится ваша затея со слоном. Она может повлиять на отношения с африканскими странами.

- Почему? - спросил я.

- Вы нарушаете приоритет. У вас есть лицензия?

- Черт с ней, с лицензией! Кто сказал тебе про слона?

- Иван Петрович.

- А он откуда знает?

- Сын, сколько женщин у тебя в отделе? - спросила мама.

- Три...

- Этого вполне достаточно, - заявила мама. - Поверь мне.

"Значит, я полный болван", - подумал я. Целый месяц я координировал на десяти этажах нашего КБ, выкручивался и изворачивался, называл уши, глаза и ноги "изделиями", врал, что мне ничего не известно, а все уже знали. Все знали и смеялись надо мною. Особенно, вероятно, наши - Андрюша и Мыльников. Они до сих пор не верили в мою полную непричастность к собственному повышению.

Оставалось сделать вид, что ничего не случилось. И мы все в КБ продолжали делать такой вид, в то время как город вовсю говорил о слоне. Мы знали - что мы делаем, но мы также знали, что знать нам этого не полагается.

Аветик Вартанович

Близилось начало сборки Нефертити, а я все не мог проникнуться величием идеи. Да что там величием! Я не понимал саму идею. Обывательские слухи относительно сельскохозяйственной направленности нашего слона были досужим вымыслом. У нас ведь чуть что - сельское хозяйство вспоминают. Я не принимал слухи всерьез.

Вдобавок меня мучило какое-то подспудное беспокойство. Какие-то моральные угрызения. Я не понимал их причины, но мысль о том, что мы бесцеремонно вторгаемся в область живого, угнетала меня. С одной стороны, я был приучен к всемогуществу человеческого гения, а с другой - интуитивно ощущал тайну жизни.

Какая там тайна! Мозг на интегральных схемах, питание организма происходит посредством преобразования химической энергии в электрическую, сердце-насос охлаждает слона. Да-да, в сосудах Нефертити должна была течь обыкновенная дистиллированная вода. Глаз был на фотоэлементах.

Ну, допустим, мы выполним задание министерства и сделаем слона, внешне не отличимого от настоящего. А дальше?..

После долгих раздумий философского характера я решил пойти к Папазяну. Я разыскал его домашний адрес, купил две бутылки армянского вина и субботним вечером отправился в гости.

Мне повезло. Папазян был дома.

Аветик Вартанович несколько постарел и обрюзг. С первого взгляда было ясно, что в его семейной жизни изменений не произошло. Он узнал меня сразу и без лишних слов пригласил в комнату.

Холостяцкое жилище Папазяна было увешано фотографиями зверей. Папазян уселся на тахту и оказался на фоне стены. Его большая голова потерялась среди зверей.

- Вот какой Тиша стал, совсем большой, - ласково бормотал Папазян, поглядывая на меня.

- Аветик Вартанович, у меня к вам серьезный разговор, - сразу начал я, доставая из портфеля вино. Аветик шумно вздохнул и отправился на кухню. Он принес кусок сыра и два стакана.

Я налил вино в стаканы, мы тепло чокнулись и выпили.

- Слушаю тебя, дорогой, - сказал Папазян.

- Я сейчас работаю в КБ у Монзиевского, - начал я. - Вы что-нибудь знаете о нашей организации?

Папазян испустил короткий стон. Его лицо стало скорбным. Он почмокал губами, покачал головой и сказал:

- Лучше бы я не знал. Докатился Тиша, да? Так любил зверей, ай-яй-яй! Живого слона решил смастерить, какой молодец!

- Ага, значит вы уже знаете? - сказал я с облегчением. Мне удалось избежать разглашения.

- Я знаю? - возмутился вдрег Папазян. - Куда бы вы без Папазяна? Но я Карлуше сразу сказал: "Ничего у тебя, дорогой, не выйдет. У господа Бога вышло, да и то один раз..."

- Карлуша - это... - осторожно начал я, догадываясь.

- Ну Карл ваш, Карлуша, я же говорю...

- Аветик Вартанович, я же ничего не знаю! Ей-богу! Зачем, что, почему? Не понимаю... заныл я.

Папазян отхлебнул вино и прикрыл глаза, прислушиваясь, как оно совершает легкий путь в организм.

- Карлуша... - медленно начал он, не открывая глаз, - хочет... Он хочет...

Тут раздался звонок в дверь. Папазян пошел открывать.

"Карл пришел", - почему-то мелькнуло у еня в голове.

И действительно это был Непредсказуемый, которого, таким образом, мне удалось предсказать впервые. Он вошел в комнату по-свойски. Видимо, не раз здесь бывал. Из-под мышки у Карла торчала бутылка армянского коньяка "три звездочки", а в руках был пакет с яблоками. Мы с Карлом сделали вид, что встреча нас не удивила. Оказалось, что Монзиевский и Папазян старые друзья, еще с войны. Непредсказуемый уселся за стол и открыл коньяк.

- Понимаешь, Карлуша, это мой бывший ученик, - словно извиняясь, сказал Папазян.

- Я знаю, - сказал Карл. - Именно поэтому я сделал его начальником отдела. Так чего же хочет бывший ученик?

Я, как часто со мной бывает, потерял способность связно говорить и начал мямлить, как выражается моя мама.

- Да я... Со слоном, значит... Мне непонятно...

- Что именно? - спросил Карл.

- Вот-вот! - оживился Папазян. - Объясни, Карлуша, своему сотруднику. Я думал, у вас все знают, да?

- Что ты говоришь, Аветик? - я мягким укором сказал Карл. - Давайте выпьем за нашу Нефертити, которая будет лучшей и умнейшей слонихой в мире.

- Чуело, - буркнул Папазян.

- Ошибаешься, Аветик.

- Электронное чучело, - упрямо повторил Папазян.

- Ну, мы посмотрим. Ладно?.. За Нефертити!

Мы выпили за Нефертити, и Кардл, встав из-за стола, принялся расхаживать по комнате, весело поглядывая на фотографии зверей. Затем он потер ладони одна о другую и начал говорить.

- Чем человек отличается от животного? - сказал Карл и посмотрел на носорога. - Разумом? Способностью трудиться? Способностью изготовлять орудия труда?.. Нет, нет и нет! Прежде всего - языком. Наличием второй сигнальной системы. Это раз... Передовая наука, - сказал он гордо, так что сразу стало понятно, кто ее олицетворяет, - передовая наука давно пришла к выводу о принципиальной неразличимости естественного и искусственного интеллекта. Это значит, что мы можем построить машину, не отличимую по интеллектуальным параметрам от человека или животного.

Карл сделал жест рукой, объединяющий зверей на стенах и нас с Папазяном.

- Следовательно, - продолжал он, снова наливая коньяк и возобновляя прогулку по комнате со стаканом в руке, - следовательно, пришла пора распространить вторую сигнальную систему на все живое. Мы не можем научить зверей и птиц говорить. Такие попытки были и закончились неудачей. Но мы можем создать искусственный организм, снабдить его человеческим языком и использовать в качестве переводчика между нами и животным миром. Говорящие птицы, рыбы, говорящие собаки и слоны - насколько они расширят наши возможности и объединят все живое на основе человеческого языка!

Карл сделал паузу, обвел нас взглядом и отхлебнул коньяк.

- Пятая колонна, - сказал Папазян. - Шпионы в животном мире.

- Я тебе удивляюсь, Аветик, - сказал Карл.

- Обман получается, - твердил Папазян.

- Поразительная узость мышления! - вскричал Карл. - Тебе не нравится торжество разума? Зачем ты цепляешься за идеалистические штучки? Разум настолько могуч, что может познать себя до конца и воспроизвести искусственно.

- Дорогой, ты понимаешь себя до конца?

- Что касается логики мышления - да! - заявил Карл. - Эмиции и желания мне не всегда понятны, но я стараюсь управлять ими. Или пренебрегаю.

Папазян с сомнением почмокал губами.

- Вам-то, надеюсь, это понятно, Тихон Леонидович? - спросил Карл.

- Да! - с готовностью вслух ответил мой разум. "Не совсем", - уклончиво отвечали про себя чувства.

- Ну и прекрасно. А он, - Карл кивнул на Аветика Вартановича, - убедится в нашей правоте после испытаний Нефертити.

- Но почему все же именно слон? - спросил я.

- Достаточный объем для размещения аппаратуры. С миниатюризацией у нас пока еще неважно. Попробуйте-ка сделать искусственного комара, сказал Карл. - Это первое... Высокий интеллект естественных слонов, избранных для контакта. Это второе. И, наконец, третье - имеется удобный объект для общения по кличке Хеопсв хозяйстве Аветика Вартановича.

- Ох, Карлуша... - покачал головой Папазян.

- За что я тебя люблю? - засмеялся Карл, садясь на тахту рядом с Папазяном и обнимая его за плечи. - Что-то в тебе есть, Аветик, ей-богу! Давай выпьем!

Я шел домой. Армянский коньяк переливался во мне всеми цветами радуги. Я испытывал эйфорию Идея Карла о контакте с животным миром показалась мне чрезвычайно заманчивой и даже благородной. Это стояло в одном ряду с проблемой контакта между цивилизациями. Электронные звери, не отличимые от настоящих, распространяются по земле, рыбы поплывут в океанах. Они не только собщат нам о своих живых братьях, но и расскажут им о людях на своем языке. Мы объединимся и поймем друг друга до конца.

Перед самым домом дорогу мне перебежала черная кошка.

- У, зараза! - крикнул я, пытаясь догнать и пнуть ее ногой.

Нет, нелегко нам будет наладить контакты!

Когда мы прощались, Папазян шепнул мне, чтобы я зашел к нему завтра в зоопарк. На следующее утро я отправился. Папазян ждал меня в своем маленьком кабинете. Без долгих разговоров мы пошли к Хеопсу.

Был жаркий летний день. В зоопарке бегали дети с мороженным. Возле вольера Хеопса была плотная толпа. Хеопс неподвижно стоял поодаль, глядя поверх людей. Его приманивали булками и конфетами, звали к ограждению, но он оставался безучастен. Хобот Хеопса раскачивался, будто тяжелая цепь.

- Думает, - сказал Папазян, посмотрев на слона с грустной любовью.

- О чем? - спросил я.

- О чем, Тиша, все думают? О счастье... Вот сделаете вашу слониху, она вам и расскажет, о чем слоны думают.

Дети бросали Хеопсу конфеты. Слон нехотя подобрал одну, отправил в рот и побрел к ограждению, как на службу. Толпа заволновалась, в слона полетели булки.

- Одинокий он... Старый стал, совсем одинокий, - сказал Папазян, и глаза его подернулись влагой. - Скучно ему, Тиша, понимаешь? Я потому согласился, что жалко его.

- На что согласились? - не понял я.

- На контакт согласился, - важно сказал Папазян. - На контакт. Слониху вашу поместят к нему для общения. Я тебя прошу по-дружески - следите за ней. Боюсь, обидется Хеопс, не переживет. Подсунем куклу вмсто человека... то есть слона. Помягче ей характер сделайте, поласковее, Тиша. Понимаешь?

Аветик Вартанович волновался и сопел, глядя, как Хеопс вяло расправляется с булками.

- Думаешь, ему булки хочется? Он тактичный слон, Тиша. Людей не хочет обижать. Люди пришли в воскресенье, хотят слона кормить, радоваться хотят. Он работает...

Мы прошли вдоль клеток и вольеров. Папазян отдувался, бормотал что-то, иногда делал в блолкноте какие-то пометки. Звери провожали его глазами.

- С другом и в клетке хорошо, - сказал Папазян. - Можно жить... Жить можно.

Он остановился у клетки, где жили лев с львицей.

- Ахиллес Бенедиктович, дорогой, какие жалобы? - обратился он ко льву. - Мясо свежее?

Лев зевнул и сделал движение, будто пожал плечами.

- Из Ростова пишут, у сына львенок родился. Дедушкой стали, поздравляю, - серьезно сказал Аветик.

Лев посмотрел на львицу с затаенной любовью. Она подошла к нему и легла рядом.

- Он понимает? - спросил я.

- Ш-ш! - приложил палец к губам Папазян, поспешно отводя меня от клетки. - Обидится смертельно! Подумает, что Аветик профанов к нему водит, - зашептал он. - Прости, пожалуйста! Он все понимает. И все они все понимают, - внушительно произнес Папазян.

Монтаж Нефертити

Прошло еще два месяца, наступила осень. Мы взяли обязательство - к концу третьего квартала закончить монтаж Нефертити. Я бегал по КБ-квадрат, вернее - летал на лифте с полным реестром всех органов и частей тела слонихи. Это называлось спецификацией изделия.

Я ставил галочки рядом с наименованием готовой продукции. Ее свозили в сборочный цех на первом этаже и раскладывали по порядку.

Глаза слонихи я сам лично доставил на место в кармане. Они были упакованы в полиэтиленовые мешочки. Это были красивые голубые глаза. Когда я положил их рядышком на полку, они равнодушно посмотрели на меня сквозь прозрачную пленку.

"Ты у меня еще поглазеешь!" - с неожиданной злобой подумал я. Вообще, глядя на груды упакованных частей Нефертити, я все более проникался нелюбовью к нашему предприятию. Карл же Непредсказуемый откровенно радовался. Он регулярно заходил на склад готовой продукции и рассматривал органы, повизгивая от удовольствия. Надо сказать, ребята постарались. Желудок, печень, пищеварительный тракт радовали изяществом и экономичностью форм. Наши химики нахимичили в желудке отличный генератор электроэнергии. Желудок мог переваривать любую органику - даже яды. Он из всего вырабатывал постоянный ток напряжением тридцать шесть вольт. Нефертити была низковольтной слонихой - из соображений техники безопасности.

Шедевром технической эстетики был скелет, изготовленный в отделе главного механика. Его выточили из легких титановых сплавов. Я сваливал готовые ребра, берцовые кости и позвонки в блестящую груду. Они приятно звенели.

Наконец все галочки были поставлены. В сборочном цехе лежала слониха в разобранном виде. В соседнем помещении возвышался огромный гипсовый слон, изваянный Кембриджем. Его использовали как модель для изготовления пластиковой шкуры. Кембридж постарался на славу. Слониха получилась без всяких формалистических вывертов, слегка кокетливая, с модным удлиненным хвостом.

Ребята из отдела оболочек ползали по гипсовому слону и снимали размеры. Очень скоро скульптура стала серой и блестящей на выпуклостях.

Мои девицы из отдела коррдинации собирали и систематизировали техническую документацию на отдельные органы. Варвара Николаевна моделировала на ЭВМ переходные процессы.

Здесь вкратце нужно разъяснить основные принципы работы искусственных слонов. Как я уже говорил, питание Нефертити было электрическим, с генератором в виде желудка. Привод ног, головы, ушей и хвоста, осуществлялся на электромоторах со сложной схемой трансмиссий. Система охлаждения гнала по сосудам слона дистиллированную воду. Отходы энергетической системы удалслись также, как у натуральных слонов. Центром управления был компьютер, помещенный в ерепной коробке. Подобно настоящим слонам. Нефертити обладала пятью чувствами - зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом. Датчики органов этих чувств снабжали мозг информацией. В общем, все примерно, как в природе.

Однако у Нефертити были и нетрадиционные элементы, предназначенные специально для общения с человеком, - неболльшая УКВ-радиостанция для дистанционного управления и обмена информацией в телеграфном коде и синтезатор речи, помещенный в хоботе. Антенны радиостанции были вмонтированы в бивни.

Системы самовоспроизведения предусмотрено не было. Ее устройство превосходило наши возможности.

Существовало два режима работы: программный и автономный. В первом режиме Нефертити подчинялась командам, передаваемым по радио, а во втором сама вырабатывала программу поведения, исходя из обстоятельств. Запуск и выключение слонихи были дистанционными. На всякий случай был предусмотрен механический выключатель. Он находился в хвосте. Нефертити можно было включить и выключить, как торшер, слегка потянув за хвост.

Я добился расширения своего отдела на две штатные единицы и перевел к себе Андрюшу и Мыльникова. Я хотелл загладить свою вину. Они поворчали, но согласились. Им обоим было интересно заниматься монтажом и испытаниями.

Как всегда, последние дни перед началом сборки прошли в беготне и ругани. Все время не хватало каких-то мелочей: то ресниц, то позвонка, то круглых гладких ногтей на ноги.

Наконец все было в наличии. Я доложил Карлу о комплектности Нефертити. Карл спустился на первый этаж и заложил первый позвонок в основание скелета. Вокруг стояла монтажная бригада.

- Сегодня мы открываем новый этап эволюции, - сказал Карл. - Нам выпала честь первыми переступить гарницу, отделяющую живое от неживого. Поздравляю вас, товарищи!

Мы вежливо поаплодировали. Карл вскинул голову и ушел к себе в кабинет.

И началось! Монтажная бригада кинулась к деталям Нефертити, как первобытное племя к поверженному мамонту. Разница состояла в том, что племя обычно растаскивало мамонта на куски, а мы собирались заняться как раз обратным делом.

Два дня мы собирали скелет. Нефертити стала напоминать ископаемый экспонат зоологического музея. Затем мы принялись за механику - привод ног, головы, ушей и так далее. Одновременно с монтажом я испытывал работу отдельных органов. Электромоторы подключили к сети в тридцать шесть вольт, и я заставил скелет Нефертити исполнить легкий танец. Кости весело звенели. Ликованию бригады не было предела.

С каждым днем облик Нефертити менялся. Пустоты заполнялись внутренними органами, соединенными системой трубок и проводов. По ночам мне снились картинки из анатомического атласа. Но спать удавалось редко. Работа велась в три смены.

Пришлось помучиться с синтезатором речи. К тому времени в титановый череп слонихи уже было вставлено управляющее устройство, синтезатор не без труда засунули в хобот, и мы с Андрюшей принялись его настраивать. Мы ввели в память текст детского стишка и потребовали выдать его на синтезатор.

В сборочном цехе наступила мертвая тишина. Все уставились на хобот Нефертити, который был примотан куском проволоки к ближайшей водопроводной трубе. Женщины из моего отдела, прослышав, что Нефертити собирается говорить, тоже прибежали в сборочный цех.

Я включил контрольный магнитофон и сказал:

- Пробы синтезатора. Вариант один. Включаю...

В голове Нефертити что-то еле слышно щелкнуло и из хобота послышался простуженный мужской голос:

- Нафа Тафа хр-хр пафет. У-хр-хр в рефку мяфик. Тифо Тафочка - не пафь! Не утофет в хр-хр мяф!

- Это Сидоров из четвертого отдела, - сказала Людмила. - Это его голос.

- Естественно, - пробормотал я. - Он производил первичную настройку синтезатора. И еще при насморке... Андрюша, подкрути высокие частоты.

Андрюша подкрутил потенциометр, и Нефертити сообщила свистящим шепотом:

- Наса Таса тс-тс пасет...

Потом мы услышали, что "наша Таша пш-пш пашет" и так далее.

- Ребята надо сменить голос, - решительно заявила Людмила. - Нефертити все-таки женщина.

- Ладно. Будем настраивать на твой тембр, - сказал я.

Людмила, гордясь, двинулась к синтезатору.

- Наша Таня громко плачет, - сказала она голосом учительницы первого класса.

Андрюша покрутил потенциометры. После трех-четырех попыток Нефертити произнесла все четверостишье победоносным голосом Людмилы.

- Не утонет в речке мяч! - с выражением закончила она и, подумав, добавила: - Мяч не утонет согласно закону Архимеда.

Мы слегка остолбенели.

- Тише, Танечка, не плачь, крошка, - закричала Нефертити и рассмеялась интеллектуальным смехом Людмилы, который мне порядочно надоел.

Вероятно, Нефертити была потрясена не меньше нашего открывшимися языковыми возможностями. Отсмеявшись, она принялась тараторить четверостишие на все лады с пулеметной скоростью.

- Выруби ее! - крикнул Андрюша. - Не могу!

И тут я понял, что нам предстоят большие трудности. Я подумал, что мысль сделать Нефертити женщиной была опрометчивой. Я выдернул вилку из розетки, лишив Нефертити дара речи.

- Спасибо, Люся, - сказал я. - Вы свободны.

Женщины ушли разносить по КБ весть о потрясающих речевых способностях слонихи.

- Ничего, мы ее выдрессируем, - угорожающе заметил Мыльников.

Андрюша с сомнением покачал головой.

Вскоре внутренности были собраны, и ребята из отдела оболочек приволокли огромную серую шкуру, которая была похожа на армейскую палатку. Шкура была из мягкого пластика, подверженного искусственному старению. На брюхе она застегивалась на молнию. Когда ее натянули на Нефертити, морщин было более чем достаточно.

На заключительную операцию сборки, которая состояла в установке бивней, снова явился Карл. Он собственноручно привинтил бивни, отступил на несколько шагов и прошептал:

- Конгениально Богу...

Перед нами стоял натуральный слон - совершенно неподвижный, с голубыми, живыми и любопытными глазами, с волосками, торчавшими из толстой складчатой кожи. Удивительно, что он не был похож на чучело, а именно на живого слона, погруженного в полную неподвижность.

- Завтра в девять - полевые испытания, - объявил Карл и отпустил народ. В сборочном цехе остались только мы с ним, не считая Нефертити.

Карл ходил вокруг слонихи, не в силах скрыть восхищение. Он гладил ее по круглым бокам, теребил мягкие уши, привставая на цыпочки, покачивал хобот, который упруго и плавно колебался.

Его волнение передалось мне.

- Знаете, с чего я начал, Тихон Леонидович? - сказал Карл и счастливо взвизгнул. - С мыши Шеннона! На втором курсе института я собрал схему, которая называлась "мышь Шеннона". Это была маленькая тележка на колесах, которая самостоятельно находила путь в лабиринте... Ну, вы этого уже не помните, это было на заре кибернетики. Моя мышь находила дорогу в лабиринте быстрее живой мыши. Не сомневаюсь, что Нефертити превзойдет естественного слона по многим параметрам.

- По каким, например? - осторожно спросил я.

- Она будет сильнее, умнее и надежнее, - сказал Карл.

- Надежнее для кого? - опять спросил я.

Карл непонимающе взглянул на меня.

- Как это? - спросил он.

- Понимаете, когда говорят "надежный человек" - это значит, что он надежный для других людей. На него можно положиться. А надежный слон?..

Карл улыбнулся.

- Идеализм, Тихон Леонидович, - сказал он, дотрагиваясь пальцем до моего плеча. - Надежный человек, надежный слон, надежный автомат суть устройства, способные работать при большом уровне помех.

Карл не ушел домой до утра. Мне было неудобно его покидать, и мы просидели рядом со слонихой в мягких креслах, изрредка погружаясь в дремоту, потом просыпаясь, разговаривая за чашечкой кофе и строя фантастические прожекты.

- Мы сотрем все грани, - говорил Карл. - Земля будет населена единым сообществом автоматов, животных и людей. Не исключено, что животные под воздействием наших автоматов освоят человеческий язык. Единый язык и единая совокупность живого и искусственного разума!

- А что это даст? - спросил я.

- Ну как же! - воскликнул Карл, одушевляясь. - Мы живем в антагонистическом мире. Животные разных пород, люди и животные, люди разных национальностей и вероисповеданий сталкиваются, воюют и борются. Мы, как щебенка в огромном барабане, тремся друг о друга острыми углами. А почему? Исторические предрассудки, страсть, глупость и эгоизм. Автоматы будут этого лишены. Они распространятся между нами как мягкая и уная смазка. Они все поймут и все объяснят.

- Но они же будут учиться у людей?

- Они не всему будут учиться, - холодно сказал Карл. - Их не все будут учить, а лишь люди, обладающие исключительными умственными и моральными качествами.

И он откинулся в кресле, прикрыв глаза.

- Мы первые, - сказал Карл после паузы. - Первыми быть страшно, Тихон Леонидович. Не всем это по плечу.

Я посмотрел на Нефертити. В полумраке сборочного цеха ее фигура высилась черной горой, и только края ушей слегка шевелились, колеблемые ветром потолочных вентиляторов.

Испытания

В девять часов утра Нефертити автокраном погрузили на платформу, накрыли брезентом, как пушку, и огромный "Кировец" вывез е из ворот нашего КБ. Впереди на черной "Волге" ехал Карл. Позади платформы в "рафике" следовала наша группа.

Мы торжественно проследовали по городу, возбуждая любопытство прохожих.

В десяти километрах от города был оборудован испытательный полигон. Он представлял собою огороженный участок поля размером три гектара с небольшой рощицей. Ограда была бетонная. У ворот полигона была дверь в подземный наблюдательный бункер.

Нефертити завезли на полигон, сняли с платформы и поставили посреди лужайки с копной сена и бетонным бассейном с водой. День был великолепный - апогей бабьего лета. В чистом воздухе плавали длинные мягкие паутинки.

Для начала Нефертити заправили, то есть ввели ей в пасть несколько охапок сена, чтобы мог начать работу химический электрогенератор.

Мы спустились в бункер и прильнули к наблюдательной щели.

- Ключ на старт. Программный режим, - скомандовал Карл.

- Есть кллюч на старт, - отозвался Андрюша. Он был оператором.

- Пять, четыре, три, два, один, - медленно начал считать Карл в мертвой тишине. Он сделал паузу и выдохнул: - Пуск!

Андрюша нажал кнопку, послав Нефертити импульс запуска.

Слониха не шевелилась. Андрюша передал команду "Шаг вперед". Нефертити была неподвижна, как копна сена.

- Вечно это электроника! - воскликнул Карл. - В чем дело?

- Сигнал запуска не отработан, - доложил Андрюша.

- Еще раз!

Андрюша повторил запуск с тем же успехом.

- Что будем делать? - строго спросил Карл, обводя взглядом присутствующих.

Я понял, что требуется совершить маленький подвиг. Потребность в маленьких подвигах возникает довольно часто. Особенно когда имеешь дело с электроникой, механикой или экономикой. В данном случае подвела электроника.

Маленький подвиг не любит ждать и не выбирает. К нему не готовишься всю жизнь. К нему вообще не готовишься. Он может обрушиться на тебя в любую секунду и, если ты оказался рядом, потребовать героизма. Совершая маленький подвиг, становишься маленьким героем по обязанности. Главное это оказаться в нужный момент на нужном месте.

На нужном месте оказался я. Я сделал шаг вперед и сказал:

- Я пойду и включу ее.

- Каким образом? - удивился Карл.

- За хвост, - сказал я.

- Ах да! Я совсем забыл! У нас же резервирована система запуска, пробормотал Карл. - Конгениально Богу!

Я уже направился к выходу из бункера.

- Тихон Леонидович, осторожнее! - сказал Карл. - Эта штука вестит три тонны.

Нельзя сказать, что эти слова меня взбодрили. Я вылез наружу и направился по траве к Нефертити, стоявшей метрах в семидесяти.

Над полем парил удивленный коршун. Он наблюдал за испытаниями. По моему лицу скользнула паутинка с легким паучком на кончике. Пахло сырым сеном и почему-то грибами.

"Электронный паучок, электронный коршун, электронные грибы..." - тупо повторял я про себя, приближаясь к Нефертити. Это успокаивало.

Из-под моего башмака выскочила электронная полевая мышка и юркнула в норку.

Я подошел к Нефертити и посмотрел ей в глаза. В них было терпеливое ожидание Отполированные бивни с антеннами внутри смотрели на меня, как дула спаренного пулемета.

- Что жже ты ласточка работать не хочешь? - ласково обратился я к слонихе. Затем я обошел ее, ощущая себя дрессировщиком в цирке, эффектным жестом взялся за кончик хвоста и потянул его книзу.

Что-то щелкнуло. И сейчас же в брюхе Нефертити заурчало. Это начал работать генератор.

- Назад! - страшным голосом крикнул из бункера Карл.

Чувство собственного достоинства не позволило мне бежать. "Лучше я погибну!" - подумал я, повернулся и не спеша пошел к бункеру. "Только не оглядываться", - приказал я себе. Сзади булькало и урчало.

Через несколько секунд я попал в объятия товарищей.

- Продолжаем работу! - крикнул Карл. - Два шага вперед!

- Есть два шага вперед! - радостно крикнул Андрюша и послал сигнал.

Нефертити подняла правую ногу, потом, немного подумав, опустила ее и начала движение с левой ноги. Она сделала два шага, остановилась и посмотрела в нашу сторону.

- Команды на поворот головы не было! - раздраженно сказал Карл. - Что за самодеятельность!

Нефертити отвернулась.

- Напряжение падает, - сообщил Андрюша, взглянув на контрольный прибор.

- Автоматический поиск и прием пищи, - приказал Карл.

Нефертити, приняв команду, потрусила к ближайшей копне и принялась закидывать охапки сена в рот.

- Ест! - восхищенно выдохнул Карл.

- Напряжение в норме, - объявил Андрюша.

Затем Нефертити, подчиняясь нашим командам, проделалато вроде небольшой физзарядки. Она поднимала ноги, махала хоботом и качала головой. Двигательная система была в полном порядке.

- Карл Карлович, может быть, попробуем автономный? - умоляюще сказал я.

- Сам знаю, - сквозь зубы сказал Карл, не отрываясь от щели. Он дал команду, и Андрюша послал слонихе сигнал на включение автономного режима.

Нефертити была впервые предоставлена самой себе.

Она остановилась в задумчивости, потом сорвала хоботом ромашку, поднесла ее к глазам, рассмотрела и лихим жестом заправила за ухо. Затем слониха обвела взглядом местность и направилась к нашему бункеру.

Не доходя несколько шагов до смотровой щели, она вытянула к нам хобот и дружелюбно сказала голосом Людмилы:

- Тише, Танечка, не плачь!.. Сидоров, закапай нос нафтизином!

- Черт те что! Сколько мусора оставили в башке! - воскликнул Карл. Тихон Леонидович, вы не могли стереть всю эту дребедень?

- Все равно скоро засорится, - пожал плечами я.

- Конечно, засорится при общении с вами, - язвительно парировал Карл и прокричал в щель, обращаясь к слонихе: - Нефертити, иди гуляй! Гуляй!

- А ты кто такой? - внезапно спросила Нефертити.

- Я твой хозяин. Меня зовут Карл, - внятно, как на сеансе гипноза, произнес Непредсказуемый.

- Карл у Клары украл кораллы, - без запинки ответила Нефертити.

Карл поперхнулся. В испытательной группе произошло замешательство.

- Тихон Леонидович, - сказал потерявший юмор Карл. - Сегодня жду от вас объяснительную. Это вам не водевиль, а новый этап в науке.

- Клянусь... - начал я, прижимая ладони к лацканам пиджака.

- Не клянитесь.

"Ох, как я поговорю с Сидоровым! - подумал я. - Конечно он настраивал синтезатор на скороговорках. Иначе откуда эти кораллы?"

Нефертити тем временем, потеряв к нам интерес, направилась к рощице, попробовала кору берез, пожевала кустики. В движениях ее сквозила некоторая рассеянность.

- Хватит на сегодня, - сказал Карл. - Переводим в программный режим, выключаем и везем обратно.

Но у Нефертити, очевидно были другие намерения. Во всяком случае, она не отзывалась на наши радиопризывы перейти в программный режим, а щипала листочки на опушке.

Ничего не дала и попытка выключить ее совсем.

Карл одернул пиджак и направился к двери. Его пытались остановить, но он сухо заявил, что рисковать никому не позволит, что он отвечает за все и совершенно уверен в успехе. По всей вероятности, Карла задело панибратское обращение Нефертити, и он решил показать ей who is who.

Карл вышел из бункера и зашагал к Нефертити официальной походкой. У него была прямая спина. Нефертити оставила листочки в покое и с любопытством уставилась на Карла. Все-таки нужно было очень верить в силу интеллекта, чтобы решиться на эту корриду!

Карл подошел к слонихе, остановился и что-то сказал ей. Затем он начал медленный обход слонихи, чтобы приблизиться к выключателю. Нефертити взмахнула хоботом, элегантно перехватила Карла поперек живота и одним махом водрузила себе на спину. С Карла слетела шляпа. Слониха подобрала шляпу и рысцой побежала по лужайке. Карл сидел на спине, ближе к голове и держался за уши Нефертити. Лицо его было сосредоточенным.

Нефертити скакала по лужайке, ликуя и трубя. Время от времени из хобота вырывалось в виде боевого клича:

- На дворе трава, на траве дрова!

Мы окаменели. Ну не стрелять же в нее, в самом деле! Тем более что стрелять было нечем.

Слониха подбежала к воротам, бережно сняла Карла, поставила на ноги и надела на него шляпу. Затем она сделала то, чего уж никто не ожидал. Она изогнулась, насколько позволяла механика, протянула хобот к хвосту и с возгласом "Оп-ля!" сама себя выключила. Она дернула себя за хвост, прекратив тем самым сознательное существование.

Это напоминало крошечное самоубийство.

Карл был чуть бледнее обычного. Ни слова не говоря, он сел в черную "Волгу" и уехал. А мы принялись грузить Нефертити на платформу. Всякие "майна" и "вира" применительно к слонихе звучали немного сюрреалистически.

Процесс обучения

Результаты испытаний Нефертити вкратце можно было сформулировать следующим образом:

1. Кое-что не работает.

2. Кое-что работает не так, как нам бы хотелось.

3. У Нефертити отсутствуют агрессивные замыслы.

В последнем нас убедила ее проделка с Карлом и последующее самовыключение. А первые два пункта не удивляли, поскольку при работе с самообучающимися системами удивляться не приходится.

Следующим этапом рабочей программы стало обучение Нефертити. Я собственноручно промыл ей мозги, стерев в памяти все скороговорки и стишки, после чего в голове Нефертити стало пусто, как у первокурсника перед экзаменом.

Предстояло заполнить голову полезной информацией.

Словарь и набор правил грамматики мы переписали с магнитной ленты нашего вычислительного центра. Оттуда же мы взяли набор магнитных дисков, на которых была записана информация по важнейшим отраслям знаний. Все это мы ввели в память слонихи. За неделю Нефертити прошла путь познания от грудного младенца до выпускника вуза.

Дальше мы стали учить ее человеческому общению. Эту стадию уже нельзя было формализовать, поэтому со слонихой занимались индивидуально. Были организованы три курса общения, которые шли параллельно.

Карл общался со слонихой два часа в день по общим вопросам. Непредсказуемый, как всегда, максимально засекретил свою деятельность. Он спускался на первый этаж, выгонял всех и начинал урок. Через два часа, обычно в приподнятом настроении, он возвращал Нефертити нам и удалялся в свой кабинет.

Наша троица - Мыльников, Андрюша и я - общалась с Нефертити по специальным вопросам и проблемам литературы и искусства. Женская часть моего отдела вступала вслед за нами и болтала на бытовые темы: семья, дети, прачечная, химчистка, магазин.

Обычно первым нашим вопросом к Нефертити было:

- О чем вы сегодня разговаривали с шефом?

Слониха признавала только термин "шеф" или по имени-отчеству. Карл сумел внушить ей безграничное уважение.

- Мы говорили... Мы говорили об эволюции, - томно сообщала нам Нефертити. Она произносила это с такой интонацией: "Вам все равно не понять".

Или она говорила:

- Мы с шефом обсуждали планы проникновения.

- Куда? - спрашивал я.

- В область подсознательного! - торжествующим голосом говорила слониха.

Мы с Андрюшей беззвучно ругались и начинали свой симпозиум. Особенно меня бесило то, что Нефертити разговаривала голосом Людмилы.

Поговорив два часа о творчестве Достоевского или о функциях Бесселя, мы несколько прибирали ее к рукам и добивались должного внимания и уважения. Но первые полчаса после Карла были невыносимы.

Однажды Нефертити сообщила:

- Карл Карлович сетовал на интеллектуальный вакуум.

Она так и сказала: "сетовал". Я скрипнул зубами от злости.

- Где? - спросил я.

- Что - где? - высокомерно спросила слониха.

- Где находится этот вакуум, на который он сетовал? - ядовито перевел Андрюша.

- В окружающей нас действительности

- Дура! - выкрикнул Мыльников и выбежал из помещения.

- Что значит "дура"? - поинтересовалась она.

- Дура - это значит неумная женщина, - произнес Андрюша.

- Да, женщины, как правило, чрезвычайно неумны, - вздохнула Нефертити.

Андрюша выбежал за дверь без слов. Я представил, как они с Мыльниковым курят сейчас на лестничной площадке и кроют Нефертити в хвост и в гриву. Им хорошо!..

- Ну и что же вы с Карлом решили насчет вакуума? - спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

- С Карлом Карловичем, - поправила слониха. - Увы, это безнаддежно! Таков удел всех гениальных умов - находиться в атмосфере интеллектуального вакуума.

- В атмосфере вакуума! - передразнил я ее. - Ты хоть выражайся по-русски!

- Я вижу, что тебе трудно понять, - сказала она.

Вот такое было у нас общение. У женщин дело шло как по маслу. Нефертити не была с ними высокомерна. Она быстро научилась надевать маску "души общества", и они втроем (без Варвары) неутомимо чесали языки. Как-то раз я застал следующую картину.

Людмила и Галочка развалившись в креслах, пили чай, а Нефертити стучала отростком хобота по клавишам Галочкиной машинки. Машинка стояла на столе, придвинутом к морде Нефертити.

Я подошел и заглянул в листок. Там были стихи:

Зачем любовь незримо правит миром?

Я говорю, лобзая и стыдясь:

- О да! Ты был, ты был моим кумиром,

Но порвалась пленительная связь!

Я подождал, пока она допечатает "пленительную связь", и вытащил листок из машинки.

- Что это? - спросил я, помахивая листком.

Нефертити выхватила листок у меня из рук и положила себе на спину так, чтобы я не мог до него дотянуться.

- Тиша, не мешай нам, - сказала она игриво.

- Это стихи, Тихон Леонидович, - невинно произнесла Галочка. - Нам с Тити нравится.

Она сказала "Тити" на французский манер с ударением на последнем слоге.

В это время зазвонил телефон. Нефертити подняла трубку хоботом и поднесла ее к уху.

- Я слушаю, - сказала она.

Я не сразу сообразил, что слониха работает в автономном режиме. На наших уроках она тоже работала автономно, но двигательные органы мы отключали.

- Здравствуй, Софочка! - воскликнула Нефертити. - Нет, сейчас выйти не могу. У нас урок с Нефертити. Она передает тебе привет... Спасибо... Да, бери сорок шестой, если финские, а если итальянские, то сорок восьмой... И колготки тоже. Я потом отдам с получки... Ну, целую!

Нефертити повесила трубку: Галочка и Людмила смотрели на меня, ожидая реакции.

- Это кто? - спросил я, кивнув на телефон.

- Софочка, моя школьная подруга, - сказала Людмила: - Тити разговаривала за меня.

- Видишь ли, Тиша, мы нашли общий язык. Правда, девочки? - сказала Нефертити. - Тебе что-нибудь не нравится?

- Я в восторге, - сказал я и дернул ее за хвост.

Нефертити вырубилась.

- Как вы можете, Тихон Леонидович! - со слезами на глазах закричала Галочка. - Она ведь живая! Это произвол над личностью!

- Произвол над личностью - это воспитание интеллекта в мещанском духе, - сказал я. - Неужели мы старались для того, чтобы совершеннейший мозг был забит колготками, пошлыми стишками и прочей ерундой?

- Она сама уже может выбирать, что ей нужно, - сказала Людмила. - А вы, Тиша, ведете себя как деспот. Тити не принадлежит вам. Это не ваш семейный буфет, извините.

Я снова включил Нефертити.

- Ладно, Тихон, - сказала она. - Я это тебе припомню.

Мне показалось, что цели, которые мы ставили перед курсом обучения, уже достигнуты. Может быть, они даже превышены. Я пошел к Карлу и изложил ему свое мнение. Пора кончать общение с Нефертити и запускать ее к настоящему слону. Иначе в скором времени она пошлет нас подальше. Образование вредно сказывалось на ее характере.

- Да-да, - сказал Карл. - Она стала заноситься. Вчера она сделала мне замечание. Она сказала, что такие галстуки, как у меня, уже не носят.

Решено было через два дня начать контакт с Хеопсом. Я успел показать Нефертити кинофильм о жизни слонов в Африке. Кинофильм тронул меня до слез. Там показывали старую слониху с детенышем. Слониха умирала, и слоненок оставался один. Он беспомощно тыкался в лежавшую на земле умирающую слониху.

Нефертити осталась равнодушной.

- Не переживай за слоненка, - сказала она. - Его спасет съемочная группа, которая снимала фильм.

- Но ты-то хоть ощущаешь себя слонихой?! - воскликнул я.

- Не более, чем ты, - ответила она. - Интересное дело! Упрятали меня в шкуру слона... По-твоему, форма определяет содержание?

- Нет. Но они едины.

- Интересно, что бы ты сказал, если бы имел форму воробья, а соображал бы на том же уровне, что сейчас?.. А?

- Сейчас вырублю! - предупредил я.

- Конечно, чего от тебя можно ожидать! Но это не аргумент в споре, учти.

Признаться, она мне здорово надоела. Я уже мечтал поскорее запустить ее к Хеопсу, пускай он с нею разбирается. Хотя ждал от этого эксперимента самого худшего. Мне было стыдно подкладывать Хеопсу такую свинью.

Накануне контакта я пригласил в КБ Папазяна. Он пришел с мешочком, в котором была крупная очищенная морковь. Я познакомил их.

- Папазян, - сказал Аветик Вартанович.

- Нефертити, - представилась слониха, подавая Папазяну хобот, точно для поцелуя.

Папазян протянул ей морковку. Нефертити посмотрела на него иронически, но морковку взяла.

- Я хотел бы рассказать вам о Хеопсе... - начал Папазян.

И он изложил ей биографию Хеопса, его вкусы и привычки. Аветик рассказывал тихо, с доброй, доверительной интонацией, будто говорил о любимом брате. Трудная и одинокая жизнь Хеопса раскрылась передо мною с такой неожиданной пронзительностью, что я тут же хотел бежать к Карлу и умолять его отказаться от нашей затеи. Мне было жалко Хеопса.

- Напрасно вы так одушевляете слона, - заметила Нефертити. - Это пахнет антропоморфизмом. Уверяю вас, ничего подобного он не чувствует.

- Увидите. Все увидите, - сказал Папазян. - Вы уж с ним поласковей...

- Я постараюсь, - сухо сказала Нефертити.

Папазян оставил ей мешочек с морковкой, и мы вышли на улицу.

- Ну как? - спросил я.

- Умна, - сказал Папазян.

- Слишком умна! Не понимает только ни черта! - выругался я. - Боюсь, что мы нанесем Хеопсу психическую травму.

- Не бойся, Тиша, - сказал Папазян. - Хеопс тоже не дурак. И потом он - личность, - тихо добавил Папазян. - Посмотрим.

Я вернулся в цех. Нефертити отдыхала в выключенном состоянии. Рядом с ней лежал пустой мешочек Папазяна. Вокруг суетились монтажники и операторы, готовя слониху к завтрашнему эксперименту.

Контакт

До ворот зоопарка Нефертити довезли под брезентом. Там брезент сняли, включили слониху за хвост и приказали - в программном режиме - идти в слоновник, следя за Папазяном.

Вокруг стала собираться толпа. Нефертити сошла с платформы и двинулась за Аветиком Вартановичем. Сзади тащили хвост любопытствующих и участников эксперимента. Две операторские группы фиксировали происходящее телекамерами. Одна была с телевидения, а вторая - научная, из нашего КБ. Все стадии эксперимента записывались на видеомагнитофон.

День был хмурый и ветренный. Температура плюс семь. Звери жались по углам клеток и провожали слониху взглядами.

Открыли железную калитку слоновника, сваренную из двутавровых балок6 и Нефертити вошла в вольер. Она остановилась посреди площадки, ожидая дальнейших указаний.

- Перевести в автономный! - скомандовал Карл.

Андрюша нажал кнопку на портативном пульте управления и перевел Нефертити в автономный режим. Она оглянулась на толпу, махнула хвостом и двинулась к дому, где укрывался Хеопс. Не успела она сделать двух шагов, как из дома вышел Хеопс. Он неспеша подошел к слонихе и остановился. Операторы приникли к камерам. Я видел, как волнуется Карл. У него задергалась щека. Папазян стоял, как всегда, печальный.

- Сейчас он ее расколошматит! - восторженно заметилто мальчик из зрителей.

Но слон, постояв несколько секунд, дотронулся хоботом до уха Нефертити, медленно повернулся и зашагал обратно к дому. У входа он обернулся, как бы приглашая слониху следовать за ним. Нефертити повиновалась. Они вошли в дом.

- Запрос! Передавай запрос! - подскочил Карл к Андрюше.

"Что делаете?" - передал Андрюша по радио.

"Едим отруби", - ответила Нефертити.

"Он ничего не подозревает?"

"Кто его знает?" - философски ответила слониха.

Научная съемочная группа кинулась на крышу слоновника, где было оборудовано специальное окно для наблюдений. Они всунули в окно телекамеру и принялись снимать.

Мы пошли в вагончик, где стоял монитор. На экране можно было видеть в полумраке спины слонов. Они стояли рядышком и заправлялись отрубями. Сверху невозможно было различить, кто из них живой, а кто искусственный. Затем один из слонов отправился в угол, где в огромном баке лежала свекла. Он взял хоботом одну свеклу и пошел обратно. Тут мы увидели, что это Хеопс. Он протянул свеклу Нефертити. Та взяла и съела.

"Ответь любезностью на любезность", - передал нетерпеливый Карл.

"Не учите меня жить", - ответила Нефертити.

- Выключай передатчик, - скомандовал Карл Андрюше. - Пускай работает самостоятельно.

Хеопс подтащил весь бак со свеклой к ногам Нефертити. Слониха стала благосклонно есть свеклу.

"Следующий сеанс связи завтра утром, в десять ноль-ноль, - передал Андрюша. - Всего хорошего!"

"Пока!" - ответила слониха.

"Андрюша выключил приемопередатчик. Теперь следовало ждать. Мы здорово замерзли, и Папазян предложил пойти к нему домой погреться. Остались только операторы на крыше, которые подогревали себя жидкостью из термоса. Что в нем было - неизвестно. Толпа расползлась. Мы вчетвером пошли к Папазяну.

- Скажи, Карлуша, что ты ожидаешь от опыта? - спросил Папазян, наливая нам кофе.

- Она должна овладеть его языком, - сказал Карл. - Так же, как нашим. И научиться переводить... Неизвестно, правда, сколько времени ей понадобится.

- А дальше?

- Дальше мы начнем с ним разговаривать через нее. Проверим его умственные способности.

- Будь спокоен, - сказал Папазян. - Их хватит на нас обоих.

Карла переддернуло.

- Ну, знаешь! Может быть, твой Хеопс возглавит КБ или зоопарк?

- Ему не нужно, - сказал Папазян. - Он выше этого.

Карл принужденно рассмеялся, сводя слова Папазяна к шутке. Но Папазян не шутил.

Начались однообразные рабочие будни. Наша группа следила за контактом, регулярно выходя на связь с Нефертити, а КБ во главе с Карлом уже занималось другой темой. Собственно, тема была в принципе та же, но изменился объект. Карл начал проектировать искусственную кошечку. Это был шаг вперед в смысле миниатюризации. Кроме того, имелись широкие возможности контакта со всеми котами города.

Узнав об этом, моя мама заочно влюбилась в Карла и стала готовить Пуританина к контакту.

Нефертити же работала, на мой взгляд, без должного увлечения. Ежедневно она передавала короткую сводку: "День прошел без происшествий. Овладела сигналами тревоги, голода и отбоя ко сну. Много ели. Купались в бассейне. Как там девочки поживают?"

Или что-нибудь в этом роде.

Короче говоря, она не спешила становиться слонихой.

Наступила зима. Операторы, одетые как полярники, сменяли друг друга на заснеженной крыше слоновника. У нас накопилось несколько километров видеоленты. Временами мы просматривали фрагменты в кабинете у Карла.

Еддят, пьют, спят стоя, купаются, обливают друг друга водой из бассейна. Хеопс гладит Нефертити хоботом...

"Я узнала, что он родился в Африке и очень хорошо представляет эту местность", - однажды передала Нефертити.

"Как ты узнала?" - тут же передали мы.

"Не знаю. Вы думаете, он мне рассказал по-человечески? Ошибаетесь. Я не знаю. Не могу объяснить".

"Какие были сигналы? Звуковые, осязательные?"

"Вкусовые", - передала она.

Мы рассказали о разговоре Карлу. Он возбудился, стал генерировать какой-то вздор насчет информационного поля, потом устал. А Нефертити продолжала выдавать загадки.

"Мораль у слонов значительно отличается от нашей", - докладывала она.

От чьей - нашей? Мы только плечами пожимали. Неужели она считала себя человеком? На каком основании?

"А что такое любовь? - как-то спросила она.

Вот тебе и раз! Вроде бы мы это проходили. Что тут отвечать? Андрюша как-то неубедительно выкрутился.

Эксперимент затягивался, обрастал слухами. Прошла волна возбуждения, слонов несколько раз показывали по местному телевидению, успокаивая население уверенными фразами: "Самочувствие слонов хорошее. Программа контакта успешно продолжается".

Куда она продолжается - никто не знал.

"К весне у нас была куча материалов - пленки и стенограммы разговоров со слонихой, обрывки сведений о слонах, об Африке... Описание какого-то товарного вагона, на котором тридцать лет назад привезли Хеопса в наш город... Запись беседы Нефертити с Людмилой и Галочкой. Они вволю потрепались полтора часа, причем Нефертити после этого заметно оживилась. Но полезной систематической информации не было. Нефертити никак не могла овладеть искусством передачи сообщений от себя Хеопсу. Его она с грехом пополам понимала, ему же сказать ничего не могла.

Контакт был односторонним.

Папазян заходил в слоновник довольно часто. Мы наблюдали за его действиями на экране видеомагнитофона. Аветик Вартанович отодвигал железную дверь и входил внутрь. Он улыбался, что-то говорил (звука на пленке не было), похлопывал слонов по бокам, угощщщал яблоками. Присев на перевернутый бак, он доставал газету, водружал на нос очки и читал вслух, посмеиваясь. Слоны слушали. Нефертити несколько раздражали эти визиты.

"Папазян читал статью о международном положении. Комментировал довольно поверхностно и не совсем политически грамотно, - передавала она. - Может быть, он забыл, что имеет дело с мыслящим существом?" - обижалась слониха.

Существом... Это было нечто новое. Как-то быстро и неожиданно наступила весна. Потеплело в воздухе, просохла земля, из веток полезли листочки. Слоны стали выходить на открытую площадку и общаться с посетителями зоопарка. Хеопс, спокойный и величавый как всегда, подходил к полосе железных шипов, поднимал хобот, трубил, принимал булки и сладости. Нефертити заметно нервничала. Было видно, что общение с посетителями угнетает ее.

"Не понимаю, - раздраженно сигнализировала она, - почему я должна корчить рожи и унижаться, как в цирке, перед людьми, стоящими ниже меня по интеллекту? Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наговорить им всего, что я о них думаю. Только чистота эксперимента заставляет меня молчать. Хеопс странный! Взрослый слон - и никакого достоинства. Неужели ему не противно это фиглярство?"

При встрече я рассказал Папазяну о возмущении слонихи.

- Не понимает, ай-ай! - сокрушенно воскликнул Папазян. - Он от доброты и мудрости так себя ведет. Чтобы детям было приятно. А вашей Нефертити этого-то и не хватает. Правда, за зиму она стала лучше, - заметил Аветик Вартанович.

Но Нефертити, словно желая опровергнуть это мнение, вдруг резко стала сдавать. В сообщениях все чаще проскальзывали истерические нотки. Ее раздражало все: Хеопс, посетители, служители, наши запросы, пища. Ей хотелось читать литературные журналы и смотреть кино.

Вдобавок Хеопс тоже стал меняться. Может быть, весна подействовала на старого слона, но в Хеопсе зазвучали дремавшие ллирические струны. Стоило посмотреть, как он, выбрав из подарков зрителей лучшую булку, подносил ее Нефертити. Толпа была в восторге. Однажды Хеопсу кинули букет цветов, и слон галантно протянул его слонихе. Мне показалось, что он расшаркивался при этом задней ногой. Слава Богу, у Нефертити не хватило ума проглотить этот букет, а нанизать его себе на бивень.

"Он говорит о слонятах, буквально бредит слонятами... - стала все чаще докладывать Нефертити. - Я не понимаю - зачем? И все время гладит меня хоботом. Спасу нет!"

Хеопс не только гладил Нефертити, но и сплетал хоботы вместе в тугой узел и долго стоял так, будто окаменев. Терпение слонихи истощалось.

Развязка наступила внезапно.

Однажды утром на очередном сеансе связи Нефертити передала следующий текст: "Требую немедленного освобождения из зоопарка. На размышление даю полчаса. В случае отказа самовыключаюсь".

"Что стряслось?" - передали мы.

Она повторила то же самое, слово в слово.

Мы помчались к Карлу. Он тут же вызвал операторов видеозаписи. Как назло, в эту ночь съемки не велись - телекамера была на профилактике. Что там у них произошло с Хеопсом поди - догадайся!

- Надо вести ее в КБ, - сказал Карл. - Если она дернет себя за хвост, контакт будет сорван.

Мы сообщили слонихе, что принимаем ее условия Через два часа она снова была в КБ на первом этаже - там, где ее собирали.

Попытка поговорить с нею по душам никакого успеха не имела. Нефертити мрачно сказала: "Оставьте меня в покое", - и выключила себя.

- Пускай отдохнет. Нагрузка на ее психику была слишком велика, - сказал Карл.

Мы закрыли помещение на ключ и удалились, чтобы обсудить положение. Обсуждение было долгим и бесплодным. В конце концов ограничились выводом: "Поживем - увидим".

Папазян тоже был на совещании. На наши вопросы - как это все можно объяснить биологически? - он лишь загадочно ухмылялся.

Побег

В тот день я пришел домой раньше обычного. Покормил Пуританина и маму, принял ванну и неожиданно для себя оказался втянутым в диспут о поступке Нефертити. Диспут проходил на нашей коммунальной кухне. Иван Петрович варил кофе, Лидия в халатике что-то жжарила на сковородке, а я давал показания им и маме.

Общественность уже знала о возвращении Нефертити. Слониху провезли по улицам средь бела дня. В спешке даже забыли про брезент. Естественно, что слухи распространились сразу.

Я коротко изложил факты. Интерпретация соседей была различной.

- Прекрасно ее понимаю, - сказала Лидия. - Старый слон. Грязный слоновник. Ни поговорить, ни почитать... Я удивляюсь, как она выдержала там целую зиму.

- А каково ему? - вздохнул Грач.

- Перетопчется, - заметила Лидия.

- Да, молодежь теперь ищет, что поинтересней. Чувства их не волнуют, - сказала мама.

- При чем здесь молодежь? Речь, кажется, идет о слонах, - сказала Лидия и вышла со сковородкой.

- Значит, она снова поступила к вам на баланс... - задумчиво сказал бухгалтер.

Я сказал, что плохо понимаю насчет баланса. Разве дело в балансе?

- Кормить ее надо, ухаживать. Это стоит денег.

- В общем, сын, ваша затея провалилась, - резюмировала мама. - Смотрите, чтобы так не произошло с кошечкой. Ее надо научить приносить котят.

- Легко сказать! Это сложнейшая техническая проблема, - сказал я.

- Ну уж! - засмеялась мама.

Я заснул поздно. Ночью меня разбудили звонки в дверь. Звонили два раза - значит, к нам Я быстро оделся и вышел в прихожую обеспокоенный. Ночные звонки тревожат.

Из своей комнаты выглянула испуганная Лидия.

На всякий случай я посмотерл в дверной глазок. Там была сплошная темень. Я приоткрыл дверь и выглянул. На широкой лестничной площадке возвышалось нечто бесформенное и грандиозное - почти до потолка. Я раскрыл дверь пошире и увидел слона. Это был Хеопс.

Он угрюмо стоял перед дверью, ожидая, когда я его впущу. Пауза длилась несколько секунд. Я отступил назад и сказал:

- Прошу...

Хеопс, осторожно ступая, вдвинулся в прихожую и заполнил ее всю. Лидия, продолжавшая выглядывать из двери, сделала круглые глаза.

- Ох! Да куда же это... - охнула она.

Я махнул на нее рукой и открыл дверь своей комнаты. Жестом я пригласил Хеопса туда. Он вошел. Я успел подумать, что это счастье - жить в старом доме с высокими потолками и двустворчатыми дверями. В нынешних квартирах трудно принимать слонов.

Я тоже вошел в комнату. Хеопс стоял посредине, свесив хобот. Его глаза тревожно смотрели на меня.

- И что же будем делать? - спросил я.

Хеопс, естественно, ничего не ответил. Я посмотрел на часы. Была половина четвертого. Внезапно из-под тахты выпрыгнул Пуританин и черной молнией взвился на шкаф. В его глазах сверкали искры ужаса.

- Ладно, Хеопс, не бери в голову, - сказал я. - Утром разберемся.

Заснуть, конечно, не удалось. В темной комнате тяжело вздыхало тело Хеопса. Я поворочался на тахте, то закрывал, то открывал глаза. Потом встал и принес Хеопсу яблоко. Моей руки коснулся теплый и мягкий кончик хобота. Яблоко исчезло с ладони.

Утром я выскочил в коридор и поймал Лидию в тот момент, когда она провожала незнакомого мне молодого человека.

- Если кто-нибудь узнает о слоне - будет плохо, - грозно сказал я. Я расскажу ему, и он перевернет все верх дном. Понятно?

- Понятно, понятно... - закивала Лидия.

Молодой человек тоже кивнул. Он хотел кивнуть небрежно - подумаешь, мол, о чем тут говорить! Слон в квартире! Но согласие вышло принужденным.

Затем я предупредил маму: Грачу - ни слова. Мама отнеслась к появлению Хеопса спокойно. Все-таки ничего, кроме ковриков, маму по-настоящему не волнует.

После этого я позвонил Папазяну.

- Что новенького Аветик Вартанович? - осторожно спросил я.

- Новеньким, Тиша, залиться можно! По самую крышу! - возбужденно прокричал Папазян. - Хеопс пропал!

- Как?

- А вот так. Ночью сорвал с крыши сарая оцинкованный лист, положил его на шипы и вышел, как по мостику. След собака не взяла.

- Какая собака?

- Овчарка милицейская. Его уже вся милиция ищет. Слон в городе, представляешь! Прости, Тиша, мне некогда сейчас, позвони позже...

Не знаю - почему, но я не сказал правды Аветику Вартановичу.

Хеопс все так же понуро стоял посреди моей комнаты. Светильник, подвешенный к потолку, упирался плафонами в его темя. В глазах слона была страшная тоска. Он словно хотелто сказать мне - и не мог. Он был бессловесной тварью, которой суждено страдать молча.

- Что-нибудь придумаем... Что-нибудь... - твердил я.

Слон начал медленно раскачивать хоботом. - Серая толстая труба тяжело летала по комнате, аккуратно избегая встречи с мебелью. В комнату вошла мама.

- Сын, слоника нужно покормить, - сказала она.

Я не ожидал от мамы такой чуткости. Позвонил в КБ, сказал, что приду позже, а сам взял пустой рюкзак и побежал в овощной магазин. Рукзак я набил морковкой и репой. Когда я вернулся, Хеопс отдыхал, стоя на коленях, а мама творески работала. Она шила портрет Хеопса в интерьере. Позвякивали ножницы в маминых руках, на пол падали цветные лоскутки, строчила машинка.

Фантастическая картина - слон на фоне книжных полок - возникала под мелькающей иглой.

Я положил перед Хеопсом рюкзак. Мама встала ищз-за машинки и позвала меня в коридор.

- Сын, пойди и поговори с ней, - сказала она. - Объясни ей ситуацию. Неыозможно - он так страдает!

Я опять почувствовал себя бессловесным идиотом. Неужели я сам не мог до этого додуматься?

- Я побуду с ним, - сказала мама.

Я побежал в КБ. По дороге я набил портфель репой, чтобы заправить Нефертити. Я сомневался, что ее догадались покормить.

Так оно и было. Слониха стояла выключенной в пустом помещении сборочного цеха. Она уже никого не интересовала. Я высыпал ей в пасть репу и дернул за хвост.

- Привет, - сказал я. - Как настроение?

- Убийственное, - сказала она.

Я очень осторожно рассказал о ночном визите Хеопса.

- Он сидит у меня. Настроение у него тоже не ахти, - сказал я.

И вдруг слониха, молчавшая, пока я рассказывал, зарыдала в голос. Из синтезатора речи лились всхлипывающие звуки. Кто учил ее этому? На искусственных глазах Нефертити появились слезы. Ничего такого для слез не было заложено в схему. Это я знал точно.

- Что вы сделали?.. Что вы наделали! - рыдая, говорила она. - Я не заню - кто я! Не слон, не человек, не женщина, не слониха... Что я могу ему дать? Мне кажется я научилась его понимать... Но я не могу, не умею быть ласковой с ним. Это значит - обманывать его, обещать больше, чем я умею... Провались вся ваша наука!

- Перестань... Ну, пожалуйста, перестань!.. - говорил я, гладил ее по хоботу, и мне казалось, что он теплый, согретый живой кровью.

- Разберите меня, - тихо попросила она. - Я так не могу.

- Это пройдет, держись, - сказал я. - Очень непросто быть понимающим существом - слоном, человеком. Тяжело это. Ты должна стать слонихой. Во что бы то ни стало...

- Вряд ли я сумею, - сказала она.

Я пошел к Карлу и спросил, что будем делать дальше. Естественно, о Хеопсе я помалкивал.

- Все уже решено, Тихон Леонидович, - сказал Карл. - Эксперимент завершен, мы получили много данных. Надо их обрабатывать и включаться в работу над нашим котеночком.

- А Нефертити?

- Мы передаем ее на Выставку достижений. Я уже договорился. Завтра отгружаем ее в Москву. Неплохая реклама для КБ, как вы считаете?

- И что же она будет там делать?

- Демонстрировать свои способности трудящимся. Ей есть что показать.

- Так-так... - сказал я. - Так-так...

План созрел у меня в голове мгновенно. Я не колебался ни секунды, хотя знал, что это будет, вероятно, моя последняя акция в КБ. Но игра, безусловно, стоила свеч.

Возвращение

Прежде всего я досталл дуюликат ключа от помещения сборочного цеха. Это не составило особого труда. Затем я пошел домой. Мама уже вышила портрет Хеопса. Коврик висел у меня над тахтой. Округлая фигура слона из серого бархата и цветные полоски, изображавшие книги, шкафы, стулья. Слон выглядел беспомощным в городской квартире.

Я переоделся, быстро поел и отправился готовить операцию. Я разведывал безопасный путь и устранял преграды. В одном месте пошире распахнул ворота, в дрругом отодвинул бревно.

По улицам носились милицейские мотоциклы в большом количестве. Поиски слона были в разгаре.

Мне хотелось действовать в перчатках, как преступнику, чтобы не оставлять следов.

Вечер прошел в томительном ожидании. В полночь я надел плащ и сказал Хеопсу:

- Пошли. Только тихо...

Мы осторожно спустились по лестнице и вышли на улицу. В нашем городке рано ложатся спать, поэтому на улице не было ни души. Мы пошли разведанной тропой, избегая главных улиц, по дворам и переулкам. Громада Хеопса неслышно ступала за мной.

Наконец мы пришли к воротам КБ. Я рассчитал точно - только что сменился вахтер. Заступивший на пост старик в форме стрелка ВОХР вышел из своей будки и удивленно уставился на мой пропуск. В пропуске стоял штампик на право прохода в КБ в любое время суток.

- А это? - растерянно спросил он, кивая на слона.

- Разве вас не предупредили? - спросил я небрежно. - Я прогуливал Нефертити согласно программе.

Он повертел гололвой и отправился открывать ворота. Створки запирались со двора на железный засов. Лязгнуло железо в ночной тишине, и Хеопс прошел во двор.

Я повел его к дверям сборочного цеха. Долго возился с замком. Хеопс заметно волновался. Крупная дрожь пробегала по его телу. Наконец двери распахнулись. Я хотел деликатно включить Нефертити, но Хеопс опередил меня. Он сразу направился к ней, провел хоботом по спине и осторожно потянул за хвост.

Щелкнул выключатель.

"Господи, он все знает!" - подумал я.

Нефертити повернула к Хеопсу голову, их хоботы встретились, поднялись вверх, сплелись в замысловатый узел и замерли.

Я поспешно вышел во двор и закурил.

Прошло полчаса, потом час. За дверью не было слышно ни звука. Я терпеливо ждал и надеялся. И вдруг я услышал ттяелые шаги, дверь распахнулась, и в проеме показалось могучее тело Хеопса. Он вышел не оборачиваясь. Нефертити шла за ним.

Они направились к воротам. Я пошел рядом, стараясь не смотреть на них, будто боялся спугнуть.

Обезумевший вахтер снова выскочил из будочки. На него двигались две гигантские тени. Не хотел бы я быть на его месте.

- Куда?! - закричал он, размахивая руками. - А пропуск?.. Почему два? Вынос материальных ценностей... - шепотом закончил он, провожая слонов глазами.

Хеопс был уже у ворот. Он играючи отодвинул засов одним движением хобота и распахнул створки. Слоны выплыли со двора, как корабли из шлюза. Я последовал за ними. Вахтерто бормотал, схватив меня за рукав, но Хеопс замедлил шаг, оглянулся и внимательно посмотрел на вахтера. Пальцы того сами собою разжались.

Мы пошли в зоопарк по ночному городу. Жаль, что этого шествия никто не видел.

Сторож зоопарка тоже чуть не тронулся, увидав слонов. Но пришел в себя быстрее, потому что впускать материальные ценности легче, чем выпускать.

Через пять минут мы были у слоновника. Из-за облака выглянула полная луна. Спины слонов отливали серебром. Хеопснашел доску и положил ее на шипы. Оба слона перешли по доске на свою площадку. После этого Хеопс швырнул доску подальше, и она раскололась.

Они втсали на площадке в лунном свете и повернулись ко мне. Прекрасная пара слонов. Они подняли хоботом и протрубили мне на прощанье. Трубящие слоны приносят счастье, как говорил Карл. Теперь я знал, о чем они трубят.

- Счастливо! - прошептал я, махнув им рукой.

Я шел по ночному городу, и на душе у меня было хорошо. Первый раз в жизни я почувствовал, что сделал стоящее дело. Это так редко бывает!

Но за хорошие дела нужно платить. Расплата наступила уже на следующий день. Так сказать, не отходя от кассы. Конечно же, разразился жуткий скандал. Меня вызвал Карл, топал ногами по ковру и кричал, то он во мне ошибся, что я даже не псевдоученый, а хуже - антиученый. Он заявил, что я должен покрыть убыток в три миллиона рублей, заплаченных нам за Нефертити, если ее не удастся извлечь из слоновника.

В общем чепуха какая-то.

Кончил он традиционным предложением писать заявление по собственному желанию. И то лишь руководствуясь гуманными соображениями. Меня следовало отдать под суд за использование служебного положения в преступных целях.

Я пошел писать заявление, а группа специалистов во главе с Карлом выехала в зоопарк, чтобы разобрать методику похищения Нефертити.

С заявлением я справился быстро и тоже поспешил в зоопарк. Меня тревожили их планы. Было бы обидно если бы моя затея провалилась.

У слоновника толпились эксперты. Я заметил, что площадка уже наполовину огорожена забором из толстых сварных железных прутьев. Сварщик с автогеном брызгал искрами металла. Этот забор устанавливали по требованию милиции, как я потом узнал.

Андрюша безуспешно обстреливал Нефертити запросами. Слониха не реагировала.

В толпе был Папазян. Он издали подмигнул мне, пряча улыбку. Я понял, что Аветик рад такому стечению обстоятельств. Слонов на площадке не было.

Я подошел ближе к специалистам. Карл демонстративно повернулся ко мне спиной. Они обсуждали планы выключения Нефертити ночью во время сна, изоляции от Хеопса и изъятия с помощью вертолета. Хеопса предполагалось усыпить искусственно.

"Слоны вышли из дома и стали резвиться. Настроение у них было великолепное. Они прыгали по площадке, шлепали друг друга хоботами, радостно трубили и угощали друг друга булками.

Сварщик приваривал очередной прут. Внезапно Нефертити, как бы шутя, подсочила к ограде и легким движением выхватила автоген из рук сварщика. Он растерялся, поднял голову в маске, из-под нее послышались его крики. Никто глазом не успел моргнуть, как Нефертити поднесла горелку к своему хвосту у самого его основания. Вспыхнул сноп искр, и хвост отвалился. Нефертити вернула автоген, посмотрела на экспертов уничтожающим взглядом и вернулась к Хеопсу.

Хвост с выключателем лежал на земле. Нефертити обрезала его, навсегда сварив провода, ведущие к выключателю. Она соединилда их накоротко пламенем автогена. Выключить ее теперь стало невозможно.

Когда это дошло до сознания Карла (понадобилось несколько секунд), он впал в бешенство и накинулся почему-то на Папазяна.

- Аветик! Это государственное дело! Нужно перестать ее кормить, чтобы полностью - слышишь, Аветик? - полностью обесточить!

- А Хеопса? - спросил Папазян.

- Изолировать!

- Карлуша, - мягко сказал Папазян. - Она живая. Ты сам видишь. Она боллее живая, чем мы с тобой. Ты убьешь животное?

- Я сам его делал, это животное! - закричал Карл.

- Но теперь она тебе не принадлежит.

- Она принадлежит народу. За нее заплачены государственные деньги.

- Спроси у народа, - пожал плечами Папазян.

У ограды стояли посетители с детьми. Они с восторгом наблюдали за слонами. Давно на площадке не было аткого веселья.

Карл засунул руки в карманы и пошел к выходу.

- Мы еще посмотрим - кто кого, - сказал он.

Специалисты двинулись за ним нерешительной гурьбой.

Тихон

И все-таки это сделал я - Тихон Леонидович Ворсиков!

Так редки были в моей жизни самостоятельные поступки, что этим делом я всерьез горжусь. Но оказалось, что если сказал "а", то нужно говорить и "б" - чтобы не уронить марку.

Я ушел из КБ-квадрат и вернул себе свою законную фамилию. Затем я поступил работать в зоопарк к Папазяну методистом по вопросам кормления крупных млекопитающих. Проще говоря, я стал разрабатывать рационы питания для тигров, львов, жирафов, бегемотов.

И конечно для моих любимцев - Хеопса и Нефертити.

Попутно я начал готовиться к поступлению на заочное отделение ветеринарного института. Мама восприняла эти новшества не так, как я ожидал.

- Ты становишься мужчиной, сын, - сказала она. - Я давно этого жду.

Карл предпринял несколько административных попыток вернуть Нефертити и вывезти ее на Выставку достижений. Он писал письма и отношения дирекции зоопарка, брался изготовить специальный контейнер и обучить людей для квалифицированного отлова Нефертити.

Папазян со свойственным ему чувством юмора послал Непредсказуемому заказной бандеролью хвост слонихи с выключателем. В письме Папазян написал: "Карлуша! Прилагаем единственную часть слонихи, которую мы в силах вернуть. Я оень боюсь за людей, которых ты хочешь обучить такому тонкому делу, как отлов слона. Это доброе животное весьма опасно в разъяренном состоянии. А в том, что они добьются такого состояния, я не сомневаюсь. С приветом, Аветик".

Надо отдать должное Карлу - он не обиделся. Служба службой, а дружба дружбой. Говорят, он приспособил хвост с выключателем в будке вахтера для включения аварийной сигнализации. Хвост обязан был напоминать о допущенной в свое время вопиющей халатности охраны.

Теперь о кошке.

Карл изготовил блестящую кошечку с синтетической шерстью. Модель снова изваял Кембридж. Кошечка прошла испытания и полный курс обучения по скорректированной программе.

Затем кошечку запустили на чердак одного из домов, где в изобилии водились коты. Андрюша рассказывал мне, что контакт с котами продолжался несколько секунд. Раздались пронзительные кошачьи крики, шипенье, электронное мяуканье кошечки, потом она испустила по радио вопль: "Караул!" и все кончилось. Группа контакта, поднявшись на чердак, обнаружила разорванную котами электронную кошечку с торчащими из нее проводами.

Карл восстановил ее, научил ловить мышей и отправил в Москву, в уголок Дурова. Для Выставки достижений кошечка была мелковата.

Мама сказала:

- Я всегда говорила, что кошки - умнейшие из животных. Твой мудрый Хеопс до сих пор не обнаружил подделки, а бродячие коты - моментально!

- Он просто добрее котов. И духовно Богаче - сказал я.

Я проводил много времени со своими слонами. Я радовался, наблюдая их крепнущие отношения. Поначалу я делал попытки тайком от Хеопса поговорить с Нефертити, но она не отвечала мне, хотя относилась очень дружелюбно. Оба слона любили катать меня на хоботе. Я ложился животом на толстый хобот, обхватывал его руками, как ствол дерева, и слон плавно поднимал меня в воздух. Когда это делала Нефертити, я пытался прислушаться к шуму двигателей внутри, но ничего не слышал.

Они нежно относились друг к другу. Иногда часами стояли, уткнувшись один в другого лбами. Мне кажется, что так ониразговаривали о жизни.

А жизнь у них была простая. Они гуляли, купались, ели фрукты и овощи, забавляли детей. Очень скоро у слонов появилась развлекательная программа, с которой они выступали по воскресеньям. В эти часы к слоновнику было не пробиться. Особенно нравилась детям игра в волейбол, когда слоны перекидывались большим разноцветным мячом.

Я первым обнаружил, что Нефертити стала полнеть. Это меня обеспокоило. Я подумал, что произошла какая-то неисправность во внутренних органах. Шли месяцы, а живот слонихи медленно и неуклонно увеличивался.

- Как хочешь, Тиша, а Нефертити ждет слоненка, - сказал Папазян.

- Это совершенно исключено, - сказал я.

- Почему? Все может быть, - философски заметил Папазян.

- Только не это. Это лежит за грянью науки.

- А оно и должно там лежать, - сказал Папазян.

- Аветик Вартанович! - взморлился я. - Бог с вами! Вы представляете себе ее устройство?.. А я представляю. Я каждую деталь держал в руках. Слоненку просто неоткуда взяться.

- Э-э, Тиша! - хитро подмигнул Папазян. - Дети от любви берутся - вот откуда они берутся.

И действительно, в назначенный природой срок Нефертити родила слоненка. Это был обыкновенный серенький и смешной слоненок с коротеньким хоботком. Смотреть на него сбежалось все КБ во главе с Карлом. Непредсказуемый был в состоянии шока. Настоящему ученому нелегко видеть, как рушатся все его представления.

- Аветик, я тебя заклинаю, - проговорил Карл. - Когда Нефертити и этот слоненок... словом, когда их не станет... Ты обещаешь подарить их тела науке?

- Зачем так говоришь? Слоны долго живут, - нахмурился Папазян. Потом он улыбнулся и добавил: - мы, надеюсь, этого не увидим... Подари лучше себя науке.

- Если бы я представлял такой интерес... - с тоской сказал Карл.

Слоненок начал расти. Счастливая слоновья семья жила дружно и весело. Я часто бываю у них в гостях, дружу со слоненком и, кажется, научился его понимать.

И еще я научился понимать, что бессловесная тварь ничем не хуже твари словесной.

А что там у слоненка внутри - как он устроен, из каких частей и прочее - эти вопросы почему-то меня не волнуют. Видимо, я не такой настоящий ученый, как Карл.

Кстати, забыл сообщить о слоненке самое главное. Папазян назвал его Тихоном, в мою честь. Таким образом я стал крестным отцом слоненка. Теперь я знаю, что на всете есть по крайней мере два живых существа с этим когда-то ненавистным мне именем - Тихон Леонидович и Тихон Хеопсович.