"Тюремные байки. Жемчужины босяцкой речи" - читать интересную книгу автора (Жиганец Фима)Маруся в вороньей стаеПлощадь Дружинников в Ростове аборигены называют «площадью трех птиц». На вопрос - «Почему?» вам сходу ответят: - Ну как же: «Сокол», «Чайка» и «черный ворон»! «Сокол» - это кинотеатр. «Чайка» - кафе. А «черный ворон» составил им компанию потому, что рядом расположено отделение милиции Железнодорожного района. Может быть, для поколения, бегающего сегодня пешком под стол, «пернатое» о четырех колесах станет когда-нибудь малопонятной экзотикой. А пока даже нынешний «молодняк» ею не удивишь. Когда же и в чьем гнезде появилась на свет эта жуткая птица? Француз Жак Росси, автор двухтомного «Справочника по ГУЛАГу», утверждал, что «черные вороны появились в Москве, в 1927 г. Это были полуторатонки, выпущенные первым советским заводом АМО. Во время ежовщины появились огромные, 5-тонные черные вороны, окрашенные в темный цвет и ездившие только ночью». Росси ошибается. «Черные вороны» появились в Москве не в 1927 году, а лет на десять раньше. Василий Климентьев, участник белогвардейского подполья, вспоминал, как его с товарищами в середине августа 1918 года перевозили из Таганской тюрьмы в Бутырскую: Погрузили нас в Таганке в тяжелый грузовик-ящик - без света, без окон и скамеек, - прозванный неизвестно кем «воронком»… Ехали быстро. «Воронок» тряс и валил нас одного на другого. Но падать было некуда: мы плотно стояли, прижимаясь то к одной стенке грузовика, то к другой, как на корабле в хорошую качку. («В большевицкой Москве») Самые популярные названия спецмашины для перевозки арестантов - «черный ворон», «ворон», «воронок». У старого лагерника Олега Волкова встречается еще одно: «На этом дворе непрерывное движение машин, громоздких черных «воронов» и «воронят». («Погружение во тьму») Если между «вороном» и «вороненком» разница была в размерах, то «ворон» и «воронок» подразумевали одну и ту же машину. Автозак (еще одно миленькое определение - «автомобиль для перевозки заключенных!») могли назвать и «черным вороном», и просто «вороном», и «воронком» - от перемены названий содержание не менялось… Эпитет «черный» не всегда указывал на цвет - хотя вначале машины действительно окрашивались в мрачно-темные тона. Однако в конце 30-х «воронки» стали маскировать под машины для перевозки продовольствия. Их красили в веселенькие светлые цвета, на бортах красовались надписи «ХЛЕБ» или «МЯСО» (причем, как утверждает тот же России, - на русском, английском, немецком и французском языках). Надписи могли варьироваться - в зависимости от фантазии чекистов. В связи с этим «сидельцы» сначала пытались отличать мрачные автозаки от веселых «хлебных» фургончиков. Один из лагерников сталинской поры вспоминал о солидном дяде, вконец задуренном «предшествующими допросами, перевозками в «черном вороне» (иначе: в «белой вороне», как мы называли машины, закамуфлированные надписью «Хлеб») (Я. Харон. «Злые игры Гийома дю Вентре»). Однако - не прижилось: вскоре «маскировочных» фургонов стало слишком много, и они уже в стае «черных воронов» не смотрелись «белыми воронами»… А вот как описывал «воронок» ростовский писатель Владимир Фоменко, во времена массовых репрессий - узник ростовского следственного изолятора: …Спецмашина без окон. Не обязательно черная. Часто светлая, нежно-голубая. Рядом с водителем - бдительный, безулыбчивый, вооруженный стражник. Есть вооруженный стражник и внутри самой машины… Размеры воронков разные; возили нас и в малых, и в крупных, но расположение внутри всегда одно: длинный коридорчик, столь узкий, что продвигаешься лишь боком. Кабины тоже узюсенькие, однако любого наигромоздкого арестанта… все равно всегда втискивают… Рассадивший нас, захлопнувший за нами дверь кабины, тихий стражник остается внутри, его самого запирают с улицы, снаружи, - и мы готовы. Добавлю лишь несколько деталей. Кабинки в «воронке» арестантский народ зовет «стаканами» - из-за их тесноты. Что касается отсутствия окон, позже гуманные чекисты исправили недоработку. Репрессированный авиатор Николай Кекушев вспоминал: …Нас заперли в фургончик с надписью «Консервы». Таких фургончиков, весело бегущих по Москве, я много встречал до ареста. Только не мог тогда никак понять: почему зимой сквозь в задней двери окошечко идет пар?.. С конца 30-х по нынешний день «черный ворон» уже практически не изменялся (разве что окошек прибавилось). Но, возможно, это - лишь свидетельство его совершенства? И всё же почему «чёрный ворон»? Многие узники ГУЛАГа чаще всего вспоминают в связи со зловещим фургоном горькую народную песню: Ворон в русских и славянских поверьях - птица, предвещающая несчастье и смерть. По преданию, ворон был создан дьяволом и оттого черен. Сам черт может принимать вороний образ. По приметам, если ворон пролетает или каркает над домом, над селом, садится на крышу, каркает во дворе - значит, кто-то в доме или в селе умрет. Ну разве можно было точнее назвать зловещий фургон? К тому же ворон - пожиратель трупов… 60-е - 80-е годы внесли разнообразие в «воронью» классификацию. Теперь «воронком», «черным вороном» стали называть милицейские патрульные машины (ГАЗ-61). Помните, у Высоцкого доблестные служители правопорядка угомоняют хулиганистого джинна: А фургоны для перевозки арестантов чаще всего теперь зовут «автозаками». Слово пошло-прозаическое, без всяких метафор. Да и патрульные машины все реже кличут «воронками». Нашлось много «заменителей» - «попугай», «раколовка», «канарейка» и даже «ментокрылый мусоршмидт»! Новое время - новые песни. Напоследок не могу обойти молчанием еще одно название арестантского фургона. Его увековечила Анна Ахматова в «Реквиеме»: «Черная маруся» от «черного ворона» не отличалась ничем, кроме названия. Так городской фольклор в очередной раз увековечил знаменитую «Мурку в кожаной тужурке» - мифическую чекистку, о которой во времена нэпа была сложена известная песенка с надрывным концом: В конце 30-х легендарная Мурка-Маруся поднялась в своей черной кожаной куртке из могилы, чтобы потянуть за собой миллионы живых сограждан… |
||
|