"Афера в Брунее" - читать интересную книгу автора (Вилье Жерар де)

Глава XVI

Малко поджидал Е Юн Джи на углу Джалан Претти и Джалан Макартур, стоя напротив высокого здания из стекла и белой керамики, в котором размещался Международный банк Брунея. Он расположился так, чтобы под его наблюдением находился служебный вход в банк, только что закрывший свои двери. Вышло уже около тридцати служащих. Майкл Ходжис еще не успел принять репрессивные меры. Малко надеялся, что на Е Юн Джи не сразу падет подозрение. Открыв окошки в машине, Малко вдыхал горячий влажный воздух. Уже упали первые капли дождя. Свою машину Малко забрал после того, как принцесса высадила его у рыбного рынка, позволив ему тем самым избежать поста иммиграционной службы.

Быстро темнело. Он вышел из машины. Если б он только знал, где жила осведомительница Лим Суна. Он хотел позвонить ей на работу, но это подвергло бы ее дополнительному риску... Линию могли прослушивать.

Он прошел вперед до машин, припаркованных у банка на Джалан Робертс. Служащие еще выходили. На него никто не обращал внимания. Уже пять двадцать. Его охватила тревога: а что если Майкл Ходжис наложил уже свою лапу на Е Юн Джи? Прошло еще десять минут. Больше никто не появлялся. Но вот наконец вышли две женщины. Одной из них была Е Юн Джи. На ней были черные панталоны и белая блузка. Она рассталась со своей сослуживицей напротив Кампонг-Эйера.

Малко тут же приблизился к китаянке и схватил ее за руку.

– Е Юн!

Она вздрогнула от неожиданности, повернулась, и изумление сменилось улыбкой. Затем она испуганно оглянулась вокруг себя. К счастью, уже было почти совсем темно.

– Как... Что вы здесь делаете? – спросила китаянка.

– Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно... Пойдемте.

Е Юн Джи, казалось, была прикована к месту. Ошеломлена.

– Это очень опасно, – проговорила она тихо. – Если нас увидят...

– Хорошо, – произнес Малко. – Встретимся напротив компании «Британские авиалинии», на углу Сунгай Кианггех. Вы там сядете в мою машину.

Он отошел. Главное сейчас не напугать китаянку. Она – его последний шанс... Ему потребовалось целых пять минут, чтобы вырваться из пробки напротив причала. Пошел сильный дождь...

Когда он достиг здания «Британских авиалиний», Е Юн Джи уже промокла до нитки, но стоически переносила невзгоды.

Китаянка скользнула в машину Малко, который тотчас же спросил:

– Вы где живете?

– Довольно далеко, в сторону аэропорта, на улице Джалан Тасек Лам. Вас послал Лим Сун? Что случилось?

Малко свернул на Сунгай Кианггех и ехал очень медленно из-за дождя, который делал почти непроницаемым его ветровое стекло. Молодая китаянка, казалось, была охвачена паникой.

Теперь ей нужно было сказать правду.

– Я был в Лимбанге, и Лим Сун передал мне фотокопии чеков, – проговорил Малко.

Улыбка осветила некрасивое лицо Е Юн Джи.

– Именно это вам было нужно?

– Совершенно верно. Вы проделали все замечательно.

Как все некрасивые женщины, она легко поддавалась чарам привлекательного мужчины. Она не могла оторвать взгляда от золотистых глаз Малко. Тот воспользовался ситуацией.

– Е Юн, – объявил он, – случилась страшная вещь: убили Лим Суна.

Она пискнула тихо, как мышь.

– Он мертв?

– Да, и я ничего не мог сделать, чтобы помешать этому.

Совершенно растерянная, она откинулась на спинку сиденья.

– Но вы...

– Я был спасен в последний момент. Не без помощи принцессы Азизах...

– Вы ее знаете? – воскликнула восхищенная китаянка. – У нас в банке есть ее счет. Но что она сделала?

– Она вмешалась. Только слишком поздно для Лима, и у меня отняли чеки.

– Боже мой! – прошептала китаянка.

Малко остановил на обочине машину и обнял ее за хрупкие плечи. Ее сотрясали рыдания, и она попыталась освободиться из его объятий. Началась настоящая истерика.

– Оставьте меня, это ужасно. Лим погиб из-за вас. Он был настоящим братом для меня. И что теперь будет со мной? Они обнаружат, что чеки – моих рук дело. Меня выгонят, и я не найду больше работы.

Она плакала горючими слезами. Малко попытался успокоить ее. Китаянка вдруг открыла дверцу. В последнее мгновение ему удалось схватить ее и втянуть обратно в «тойоту». Дождь по-прежнему лил потоками. Она молча билась в его руках, пытаясь сбежать. Ее очки упали, и без них она показалась Малко почти красивой.

– Успокойтесь, – твердил Малко.

– Нет, нет!

Внезапно она начала колотить его, царапать, она дрыгала ногами, что-то кричала то по-китайски, то по-английски. Настоящий нервный припадок. Ей несколько раз удавалось открыть дверцу, и ему приходилось применять силу, чтобы помешать ей сбежать. Если ей это удастся, он никогда ее больше не увидит, подумал Малко... Она разбила кулаком зеркало. Он вынужден был обхватить ее руками и почувствовал прикосновение ее твердой груди. Обнимая ее, он мягко успокаивал и не обращал внимания на то, что она расцарапала ему лицо. В результате уговоров она пришла в себя, но опять расплакалась. Он снова начал успокаивать ее.

– Лим Сун погиб, – сказал Малко, – а вы подвергаетесь опасности. Они вполне могут добраться до вас. Единственное, что может спасти вас...

Она вздохнула и повернула к нему свое лицо, покрасневшее от слез, с расплывшимся макияжем. Ее глаза были мутными без очков, но ее рот, искаженный яростью, придавал ей какую-то привлекательность.

– Что? – переспросила она.

– Вам надо раздобыть другие фотокопии чеков. Уже завтра. В дальнейшем это будет уже невозможно.

Китаянка вздрогнула всем телом.

– Я не могу, это слишком опасно...

Она снова попыталась убежать. Он удержал ее, начал ласково гладить ей волосы, задевая иногда грудь. Напряжение немного спало.

– Они меня убьют, как убили Лим Суна, – простонала китаянка.

– Нет, если у меня будут фотокопии чеков.

Фары проезжавших машин освещали их. Лишь бы ими не заинтересовались полицейские в патрульной машине... Малко внимательно наблюдал за Е Юн Джи, явно упрямившейся и пристально смотревшей в ветровое стекло. Он продолжал убеждать ее, неутомимо приводя все те же доводы. Ему нужны были эти чеки... Постепенно он почувствовал, что она уже с меньшим упорством отвергает его аргументы. Она взглянула на свои часы и всхлипнула.

– Они разбились. Это вы их разбили.

– У вас будут другие часы!

– Мне пора домой, – сказала молодая китаянка.

Они снова двинулись в путь, причем на минимальной скорости. Когда «тойота» пересекла автостраду, она указала ему на дорогу, ведущую в настоящие джунгли. Они остановились перед деревянным двухэтажным домом, в первом этаже которого находилась лавка. Теперь он знает, по крайней мере, где она живет.

– Итак, вы попытаетесь? – спросил Малко.

– Да, – ответила она после продолжительного молчания. – Но мне просто не верится, что я не увижу больше Лим Суна. Они не явятся сюда за мной?

– Для вас лучший способ обезопасить себя – это раздобыть новые фотокопии, – сказал Малко. – Когда мы увидимся?

– Завтра. Мне страшно.

Она снова разнервничалась. Малко вдруг вспомнил день, когда Мэнди Браун прибыла в Бруней.

– Вы знаете автостоянку на Джалан Катор? – спросил он. – Мы можем встретиться там на террасе кафе после вашей работы. Около шести часов... Вас никто не заметит, и это не очень далеко от банка...

Снова бесконечные колебания. Е Юн Джи всхлипнула и в конце концов неохотно проговорила:

– Я постараюсь туда прийти.

Малко словно стукнули кулаком в живот.

– Нужно не «постараться», а просто прийти. Иначе вы окажетесь в смертельной опасности. И я тоже.

Она бросила на него двусмысленный взгляд.

– А принцесса Азизах не может вас защитить?

– Нет, – ответил Малко. – Это можете сделать только вы.

Спустя пять секунд она уже бежала под проливным дождем. Новый ход был сделан...

Портье «Шератона» как всегда улыбался. Малко снова заявился туда после телефонного звонка принцессы Азизах. В знак внимания ему дали тот же номер. Он принял душ, предварительно позвонив Ангелине. Муж молодой женщины находился по-прежнему в Сингапуре, и они могли вместе поужинать. По телефону он не стал распространяться о случившемся.

Переодевшись, он спустился в «Майе», забитый в это время до отказа, ибо это было единственное место в Бандар-Сери-Бегаване, где подавали спиртные напитки. Там собрались нефтепромышленники, усиленно поглощавшие «Гастон де Лангранж». Он заказал себе «Столичную» и уселся в найденном с трудом спокойном уголке. Предстоящие часы обещали быть очень томительными. Теперь Аль Мутади был уже в курсе истории с чеками. Его реакция будет незамедлительной. И направленной против Малко и Мэнди Браун... Малко еще не разделался с водкой, как появилась Ангелина, сопровождаемая восхищенными взглядами завсегдатаев бара. На этот раз на ней были туфли, делавшие ее выше ростом, и платье, плотно облегавшее ее соблазнительные формы.

– Я заказал столик здесь. Вас это успокаивает? – спросил Малко.

Они перешли в «Эмбесси Рум», мрачный, шикарный и безлюдный ресторан. Тотчас же стайка молоденьких сингапурок засуетилась вокруг них.

Малко рассказал Ангелине о своей поездке в Лимбанг. Она ужаснулась и, отпив глоток «Куантро», прерывающимся голосом спросила:

– Ты твердо уверен, что за всем этим стоит Аль Мутади?

– С того момента, как увидел чеки, уверен на сто процентов, – ответил Малко.

Молодая женщина казалась глубоко потрясенной. Мало удовольствия обнаружить, что твой любовник убийца...

– Быть может, это просто совпадение, но он пригласил меня сегодня вечером. Хотел поужинать со мной. Он всегда так поступает, когда иммиграционная служба докладывает ему, что мой муж в командировке.

– Он наверняка сейчас нуждается в разрядке... Он не оскорбился твоим отказом?

– Я должна встретиться с ним после ужина, – призналась Ангелина. – Он очень настаивал на этом.

В ее чувствах была явная двусмысленность, но это нисколько не трогало Малко.

– Если не произойдет чуда, – сказал Малко, – то мне нечего делать в Брунее. Все мои усилия потерпели неудачу. Остается Мэнди. Я не могу ее покинуть.

– Нужно подождать, пока угаснет страсть Махмуда, – заметила молодая женщина. – Пока она находится под его покровительством, никто и пальцем не посмеет к ней притронуться. Затем, как я надеюсь, ее прямо отвезут по ее просьбе в посольство. Мне, может быть, удастся переслать ей записку. Тогда ты уедешь?

– Да.

Он ничего не сказал Ангелине о своей последней встрече с Е Юн Джи. Из чувства суеверия. И к тому же она все-таки была любовницей Аль Мутади. Словно угадав его мысли, она заметила:

– Мне как-то не верится, что Али замешан в этих убийствах. Это настолько очаровательный мужчина, культурный для малайца, воспитанный на западный манер и очень хорошо относящийся к женщинам.

– Он защищает свою шкуру, – сказал Малко. – Если султан обнаружит его мошенничество, с ним будет покончено. И ему придется вернуть украденные деньги. И это при том положении, которое он приобрел. Султан был им ослеплен...

Ангелина склонила голову и спросила:

– Ты думаешь, он на эти деньги сделал мне такие подарки?

И она вытянула перед ним руку, где сверкал великолепный изумруд в добрых десять карат...

– По-видимому. Но я никогда его у тебя не видел.

– Я надеваю его только в отсутствие мужа.

– Ты влюблена в Али?

– Я не знаю. Он меня буквально ослепил, и потом – он так хотел быть со мной! Ты не представляешь, как он меня преследовал. Никогда еще иностранка, даже жена дипломата, не приглашалась так часто на всевозможные приемы: мне разрешили пользоваться площадкой для игры в поло, ездить на лошадях султана. Он звонил мне по телефону раз двадцать на день... В первый раз это было так романтично, когда он занимался со мной любовью в своей машине, он так торопился. На следующий день я получила в посольстве двенадцать дюжин красных роз. Он заказал их самолетом из Сингапура...

– Ну что ж! Ты можешь продолжать свой медовый месяц, – заключил Малко.

Ангелина ничего не ответила на его реплику, и они в молчании закончили ужин. Когда они были уже в холле, она смущенно улыбнулась.

– Завтра постараюсь узнать что-нибудь о Мэнди, – пообещала Ангелина.

– Да свершится воля Аллаха, – заметил Малко.

Мэнди Браун смотрела, как по обеим сторонам Тутонгрод мелькали джунгли, освещаемые мощными фарами белого «роллса». Тот катил со скоростью 160 километров в час по узкой асфальтовой полосе. В машине гремела музыка. За рулем блаженствовал его высочество принц Махмуд, щупавший правой рукой ляжки Мэнди Браун.

– Потише! – молила она. – Ты нас погубишь!

– Я хочу тебя, – ответил Махмуд. – Поэтому я еду так быстро.

Они ужинали в индийском ресторане «Тандури», и им оставалось еще километров двадцать до Джерудонга. Мэнди умирала от страха. Он уже брал ее до ужина, приехав за ней в бунгало, но теперь он снова вел себя, как обезьяна во время спаривания. Чтобы спасти свою жизнь, она решила взять ситуацию в свои руки.

Она наклонилась и положила руку на его плоть.

– Остановись, – сказала она, – займемся любовью здесь.

Махмуд затормозил так резко, что Мэнди чуть не вылетела через ветровое стекло. Затем крутым поворотом руля выехал на дорогу, ведущую в джунгли, и остановился. Мэнди уже взялась за дело, склонившись над ним. Она с трудом могла захватить ртом лишь треть его, но через несколько минут в ее руках была настоящая мачта. Махмуд бурчал, как животное, обезумев от возбуждения. Вдруг он высвободился, выскочил из машины, открыл заднюю дверцу и увлек ее за собой. Он поставил ее на колени на заднем сиденье и единым порывом вошел в нее. Мэнди взвыла, еще не привыкнув к его манерам примата.

– Стой! Ты разорвешь меня на части!

От этого Махмуд еще больше возбудился. Опершись о нее, он начал свои бесконечные движения в сумасшедшем ритме. Закрыв глаза, Мэнди представляла, что се берет какое-то чудовище из фантастического романа.

– Ну нет! – пробурчал Махмуд, еще склоненный над ней. – Я делал это с филиппинками, которые вдвое меньше тебя. И я тебе буду делать так часто...

– Я хочу вернуться в город, – сказала Мэнди. – Мне скучно в Джерудонге.

Однако Махмуд всячески старался ее ублажить! У нее уже не хватало пальцев, чтобы нацепить все кольца, подаренные им за сорок восемь часов. Он специально пригласил из Сингапура ювелира, привезшего для Мэнди невиданную коллекцию драгоценностей. Мэнди выбрала из нее на добрый миллион долларов, а Махмуд и глазом не моргнул... Несколько раз в день он несся, сломя голову, по дороге в Джерудонг, чтобы удовлетворить ее капризы и фантазии...

По крайней мере, Мэнди Браун чувствовала себя в безопасности. Майкл Ходжис несколько раз появлялся в бунгало, но Мэнди знала, что он не решится что-либо предпринимать.

Махмуд наконец оторвался от нее и спрыгнул на землю. Никогда еще он не встречал женщину, подобную Мэнди Браун... Они продолжили путь в Джерудонг, и Махмуд вел теперь машину с меньшей скоростью.

– Я построю для тебя дворец рядом со своим, – заявил он. – И ты примешь мусульманскую веру.

Мэнди Браун чуть не расхохоталась, несмотря на болевшую поясницу... Опять это! Решительно, она нравилась мусульманам. Она взглянула на Махмуда краешком глаза. В конечном счете она уже привыкла к его выступающим челюстям и его облику Чингисхана. Конечно, это был даже не джентльмен тропиков. Просто животное, жаждавшее секса. Но Мэнди была не против этого. Это ей даже нравилось.

Она вспомнила Малко. Нужно было во что бы то ни стало сообщить ему, что ей уже не грозила опасность, просто она была в плену у Махмуда.

Хадж Али все еще был в ярости: совершая поездку в манеже, Ангелина призналась ему накануне вечером, что она ужинала с Малко в «Шератоне», прежде чем вернулась к себе домой. Аль Мутади испытывал смешанное чувство: облегчение чередовалось у него с тревогой после неполного успеха миссии Майкла Ходжиса. Он висел на волоске, пока агент ЦРУ находился в Брунее. Он надеялся, что только что отданные им распоряжения позволят достигнуть цели... Кроме того, он сходил с ума по Ангелине.

Аль Мутади умерил движения лошади, выехал из манежа и проскакал галопом до автостоянки.

Он уже направил своих людей, чтобы «провести чистку» среди служащих Международного банка Брунея. Нужно было любой ценой найти того или ту, кто раздобыл фотокопии чеков для агента ЦРУ. Без Майкла Ходжиса он погиб. При этой мысли у него по спине пробежал холодок... На автостоянке он спрыгнул с лошади и сел в свой серый «феррари», записанный на его имя, да, на имя, а не фамилию – Али. Такова была одна из привилегий его положения.

Он выехал на дорогу в Тутонг, зажег фары и помчался вперед. Ему доставляло удовольствие побивать время от времени свой собственный рекорд на дороге между Джерудонгом и дворцом. Каждый раз он выигрывал несколько секунд. Навстречу катился грузовик. Он просигналил фарами, нажал на клаксон, и мастодонт рухнул в канаву. Его колеса скользнули, и он оказался на боку...

Аль Мутади рассмеялся. Хорошо быть могущественным. Теперь жители Брунея боялись его почти так же, как султана и его братьев. На дорогах его тотчас же сторонились. Однажды он как следует отстегал хлыстом водителя, который слишком близко проехал около его «феррари». Ведь Хадж Али был племянником султана.

Было еще темно, когда в комнате Малко зазвонил телефон. Удивленный, он, прежде чем снять трубку, посмотрел на часы. Не было даже шести часов утра!

– Малко?

Звонила Ангелина Фрейзер.

– Что случилось?

Прежде чем ответить, молодая женщина помедлила несколько секунд.

– Вчера вечером, когда мы распрощались, у меня было свидание с Хаджем Али... У меня дома.

– Я знаю, – сказал Малко. – Именно по этой причине ты звонишь мне в столь ранний час?

– Нет, – ответила Ангелина. – Он был в ярости от того что мы с тобой ужинали вместе. В своем неистовстве он сказал мне, что так мы делаем в последний раз, потому что сегодня тебя вышлют...

У него по спине пробежал легкий холодок.

– Благодарю тебя. Постараюсь принять соответствующие меры.

Он положил трубку. Через три минуты Малко уже был одет. Еще через минуту он спустился по внешней пожарной лестнице, выходившей к автостоянке у «Шератона». Он сел за руль «тойоты» и поехал к центру.

У посла США Уолтера Бенсона был похоронный вид. Он не отходил от телефона с тех пор, как застал Малко, ожидающего его в приемной бюро... Он пытался получить информацию в министерстве иностранных дел о высылке одного из его друзей.

Наконец он повесил трубку и с серьезным видом посмотрел на Малко.

– Это действительно так. Принято постановление о вашей высылке. За вмешательство во внутренние дела султана без разрешения местных ответственных представителей службы безопасности. Группа работников Специального отдела ждет вас в «Шератоне», чтобы отправить в тюрьму в Джерудонге, где вы пробудете до самой посадки на самолет.