"Жестокий шторм" - читать интересную книгу автора (Жемайтис Сергей)

ЭТО Я, ДЖЕЙН

В зале ресторана слышались приглушенный гул голосов и шуршанье ног по дакроновому ковру. Дальше стены зала тонули в мягком полусвете. Томасу Кейри казалось, что именно там и должна находиться Джейн.

«А не пройтись ли мне по залу», — только подумал он, как профессор сказал:

— Терпенье, Том! В такой обстановке трудно, да, пожалуй, и невозможно выяснять ваши отношения.

— Пожалуй… пожалуй, — согласился Томас Кейри. — Да это и привлечет внимание…

— Вот видите, Том. Так что давайте ужинать, слушать музыку, и отстранимся от всей этой толпы, хотя подобное невозможно. Меня всегда, например, притягивают к себе незнакомые люди, хочется заглянуть им в глаза, узнать, кто они, о чем думают. Здесь же — сплошные пятна лиц: розовые, серые, темные, белые… Хотя в зале есть и наши знакомые. — Он шепнул: — Девятый стол от нас к противоположному борту, видите, как я уже освоил морскую терминологию, там сидят отец Патрик и синьор Антиноми. Более контрастной пары трудно и вообразить. Святой отец — воплощенное добродушие и мягкость, а его партнер черств, жесток и властен. Я думаю, они не были раньше знакомы, их свел случай, вернее, воля метрдотеля. Как я убедился, стоит выйти из-за письменного стола и решиться на путешествие, как начинаются удивительные знакомства!

Тихо лилась музыка, стучали ножи о тарелки. Мистер Гордон наслаждался едой, уютом, ему все здесь нравилось. Покончив с закусками, он сказал:

— Вам не кажется, Том, что массовое истребление пищи в данном оформлении напоминает мистическое действо? Этот полусвет, музыка, журчанье сотен голосов. И эта зала напоминает храм…

— Храм?

— Ах, Том, немного воображения! И не только воображения. Вглядитесь в перспективу, туда, в сторону кормы. Видите сооружение, напоминающее иконостас в григорианской церкви?

— Там бар, Стэн.

— Действительно! Но вам разве не кажется, что этикетки винных бутылок, сливаясь, образуют что-то вроде ликов святых? Настоящие иконы и какие-то мозаики религиозного содержания. Хорошо, что моих кощунственных речей не слышит отец Патрик.

За рыбным блюдом мистер Гордон сосредоточенно молчал, зато справившись с ним, опять завел свой бесконечный разговор:

— Раньше я большую часть времени находился в обществе людей шестнадцатого века. Меня окружали тени прошлого. И какие тени, Томас! Мария Стюарт! Женщина необыкновенной красоты, страсти и ума. Хотя ум у нее находился на втором плане. На первом — красота и страсть. Ее соперница, Елизавета, была только умна и хитра как дьявол. Бог не дал ей красоты, но власть давала ей возможности выбирать любовников. А Дрейк! Френсис Дрейк! Пират, флотоводец, один из тех, кто стяжал славу Англии. Бэкон! Ученый, придворный, порядочный плут, взяточник и гений! Какое сочетание человеческих качеств! Но больше всего симпатии и восхищения у меня вызывает Филипп Сидни. Блестящий придворный, военачальник, дипломат и ко всему поэт, теоретик искусства. Сидни родился в 1554 году, умер в 1586-м. Только тридцать два года прожил этот гений. А сделал столько, чего несколько других талантливых личностей не сделают и за двести! Он был первым гуманистом Англии и ее последним рыцарем. Смертельно раненный на полях Фландрии, он сказал, когда ему протянули кружку воды: «Я свое уже выпил. Отдайте вон тому солдату».

Томас Кейри почти не слушал собеседника, поглощенный мыслями о мафиози, который, возможно, в эту минуту завершает свое черное дело. «Вдруг сейчас раздастся сигнал опасности? Тогда все эти сытые чопорные люди кинутся к выходам, топча друг друга, и, может быть, первой их жертвой станет Джейн…»

— Вам кофе, чай? — услышал он голос стюарда.

— Благодарю. Ничего не надо. Я выпью воды.

Когда они проходили мимо стола, за которым сидел отец Патрик, тот сказал:

— Какой вечер, джентльмены! Я не суеверный человек, но все предвещает чудесное плавание. Хотя надо уповать на господа. Не так ли?

Его сосед как бы с неимоверным усилием разжал в улыбке тонкие губы.

В районе бара Джейн не оказалось.

По пути в каюту Томас Кейри спросил:

— Вы не находите, Стэн, что отец Патрик как-то значительно улыбался и сейчас, и там, на верхней палубе, когда тоже говорил о нашем чудесном плавании?

— Если говорить об улыбках, то более выразительной она была, пожалуй, у синьора Антиноми.

— Действительно! Странный тип, то есть джентльмен, этот Антиноми.

Оба они рассмеялись, вспомнив матроса Гарри Уилхема.

В гостиной мистера Гордона репортера ждала приготовленная на широком диване постель.

Сбрасывая пиджак, Томас Кейри сказал:

— Какой длинный, суматошный день…

Подметив в интонации репортера недовольство, мистер Гордон воскликнул:

— Я бы сказал, какой насыщенный день! Сколько произошло событий! Этот несчастный мафиози на дороге! Гибель вашего друга! Вас два раза пытались убить! Вы встретили Джейн! Назревающая трагедия! И вам всего этого мало? Не прошло и суток, как мы встретились с вами на заправочной станции, и заканчиваются всего полсуток, как мы покинули Сан-Франциско! Это у вас от усталости, Том. Спокойной ночи.

Закрыв глаза, Кейри увидел Джейн в обществе Энрико и Риккардо. Они вели ее по палубе какого-то парусника, даже не вели, а волокли, Джейн умоляюще смотрела на Томаса, а он не мог двинуть ни рукой ни ногой, так как был привязан к мачте канатом. Вдруг Джейн с такой силой оттолкнула от себя бандитов, что те полетели в разные стороны и рухнули за борт. Джейн перерезала канат испанской навахой и сказала, задыхаясь:

— Бежим, Том!

И они помчались по бесконечной палубе. Следом слышался лай и топот. Томас Кейри оглянулся и увидел собак, отца Патрика и синьора Антиноми. Впереди же бежали Энрико и Риккардо, надвинув шляпы на глаза.

— Том, мы погибли! — воскликнула Джейн.

— Я нашел выход! — ответил Томас, схватил девушку на руки и прыгнул за борт. Полет был необыкновенно долгим, томительным, у Томаса сердце разрывалось от счастья. Он прижимал трепещущую Джейн к груди…

Во время этого полета, так и не достигнув волн, Томас Кейри проснулся. Сквозь занавеску на окне, как через сито, просеивался золотистый свет ясного утра. Возле дивана стоял мистер Гордон, на его серебристой бородке сверкали капли воды.

— Проснулись? Вот и отлично. Я уже больше часа как на ногах. Привык вставать рано. Гимнастика, душ — и я бодр, как марафонец. Ну вставайте же побыстрей! В ванной два душа — морской и нормальный. Сначала советую принять морской — горячий, потом обыкновенный — холодный. Через четверть часа принесут завтрак. Уже был звонок из пассажирской службы — от третьего помощника, лейтенанта Лоджо. Пикколо Лоджо. Еще один из новых персонажей.

— Итальянец?

— Судя по фамилии — да. Просил в десять тридцать зайти в бюро обслуживания пассажиров нашего сектора.

Третьим помощником оказался молодой человек небольшого роста, с тонким, длинным носом и близко посаженными, маленькими глазками. На нем была белоснежная униформа морского офицера, только бросалась в глаза огромная фуражка с черным лакированным козырьком и серебряным «крабом». Серебряными были и нарукавные нашивки весьма замысловатой формы.

— Лоджо. Лейтенант Лоджо, так меня обыкновенно называют, — улыбнулся он, показав мелкие, острые зубы. — Пришли вы в очень удачное время. Пассажиров еще, как видите, нет: одни еще спят, другие торчат на ветру или плещутся в бассейне. Часам к двенадцати начнут появляться скучающие леди и джентльмены. Надо сказать, что этим рейсом мы прихватили прелестный цветник. Если бы вы только видели четырех дочерей синьора Маццони! — Он прищелкнул языком и вздохнул.

— Меня не интересуют дочери Маццони, лейтенант.

— Понимаю. Как я вас понимаю, мистер Кейри! Одно время я также работал в вашей сфере…

— Были репортером?

— Ну что вы… — Он подмигнул. — Кое-кем почище. Но извините, я вас оставлю на минуту, надо взять для вас анкету. Одно мгновение.

Пока он ходил, Томас Кейри думал о Джейн, машинально рассматривая бюро обслуживания пассажиров. Оно размещалось в обширном вестибюле и напоминало контору туристской фирмы: на низких круглых столах лежали кипы рекламной литературы, стены — в красочных плакатах и витринах с «необходимыми» в путешествии вещами, длинный прилавок — тоже с буклетами, транспарантами, журналами. Позади прилавка за стеклянной стенкой с полукруглыми окошечками виднелись лица клерков. Здесь можно было обменять валюту, послать телеграмму, поговорить по радиотелефону с любым местом на земном шаре, где есть почтовое отделение, оплатить счет по безналичному расчету и произвести еще множество других банковских операций.

Лейтенант Лоджо скоро вернулся.

— Прошу вас, — сказал он и сделал широкий жест в сторону стола под красочным плакатом регаты океанских яхт. — Здесь нам будет удобно, почти интимный уголок, — подмигнул он, — клерки вывихнут шеи, пытаясь подслушать наш разговор, но мы не дадим им такой возможности. Я исхожу из того, что каждому причитается определенная доля информации. Не так ли?

Никколо Лоджо, окинув взглядом собеседника, убедился, что его предположения полностью подтверждаются: сидящий перед ним молодой человек не иначе агент ФБР или Интерпола.

«Только зеленый, чересчур зеленый, — подумал он. — Ну кто из его солидных коллег стал бы вчера разыгрывать целое цирковое представление? Если поездка не была заранее предусмотрена, то в таком случае легавые обращаются прямо к старпому, и все мигом улаживается, незаметно появляется новый пассажир на судне…»

— Вы дипломированный электрик? — спросил он шепотом и опять хитро подмигнул.

— Не совсем. Хотя в свое время мне приходилось работать по этой части.

— Ваша профессия требует универсализма.

— Пожалуй. По крайней мере, мне приходилось сталкиваться со множеством разных специалистов. Хотя в данном случае это не имеет значения.

— Понимаю, понимаю. Вначале вас хотели назначить в палубную команду, там также нужны электромонтеры. Множество механизмов, лебедки, насосы и прочее, но вдруг решили устроить к нам на более легкую работу, с широким обзором, необходимым для вашего дела…

— Чем именно я должен заниматься?

— Та служба, куда вас устраивают, курирует освещение, внутреннюю связь, наладку АТС, ремонтирует телевизоры…

— Ремонтирует телевизоры? — с тревогой спросил Томас Кейри.

Третий помощник понимающе улыбнулся и с явным удовольствием облизал губы.

— Не беспокойтесь, по части телевидения у нас есть хорошие специалисты, например Антони Дешулло.

— Итальянец?

— Да. У нас в штате много итальянцев. Антони имеет диплом инженера-электрика. Он вот-вот должен подойти. Капитан приказал устроить вас именно к Антони.

— Мистер Смит говорил мне об этом.

— Вы встречались с нашим капитаном? Странно…

— Конечно. Что же здесь странного?

— Спрашиваете! Вы-то наверняка знаете, что капитан на таком судне вроде кардинала или даже папы римского!

— Что же, я был удостоен чести видеть капитана.

Третий помощник повел длинным носом, словно принюхиваясь, и, пожав плечами, сказал:

— Действительно, чего мне удивляться? Странностей хватает на свете. Но мы умеем хранить тайну и понимаем, что такому человеку, как вы, незачем ехать зайцем. Не так ли?

— Вы весьма проницательны, лейтенант Лоджо.

— Такая у меня должность. Не могли бы вы мне чуть-чуть приоткрыть цель вашей таинственной миссии? Что это — преступник или что-либо более деликатное? Будьте со мной откровенней, коллега. — Он так уставился на несколько растерявшегося Томаса Кейри, словно намеревался пробуравить его своим взглядом.

— Коллега? Вы что, также из службы связи и прочего? — улыбнулся репортер.

— Именно из прочего… Но вернемся к сути. Что все-таки привело вас к нам? Не дело Паулины Браун?

— Да ничего особенного, лейтенант, просто зазевался на вашем судне, и вот приходится отправляться в рейс.

— Понятно, понятно, мистер Кейри. Для этого вы играли в прятки с нашими матросами? Извините, — спросил он шепотом, — вы давно знакомы с капитаном?

— Познакомились в день отплытия.

— И после всего он охотно принял вас, как владетельного принца, путешествующего инкогнито?

— Возможно, так оно и есть. — Репортер тоже хитро подмигнул.

Третий помощник закатил глаза и забавно заклохтал. Смеялся он долго, до слез. Утерев глаза, сказал:

— Люблю тонкую шутку. Вы именно тот человек, для которого все двери открыты.

Репортер нахмурился:

— Может, перейдем к делу?

— Как вы сочтете нужным.

— Где же мой непосредственный начальник?

— Вот-вот придет. Хотя вы еще на него наглядитесь. Пока же прошу заполнить вот эту небольшую анкету, так, простая формальность, но необходимая, раз вы поступаете к нам на службу. Можете отвечать не на все вопросы, допустимы прочерки.

Томас Кейри быстро заполнил анкету, она напоминала карточки в именитых отелях.

— Вот и отлично, — сказал третий помощник, бросив взгляд на анкету, — считайте себя на службе в компании «Чевер лайнз» с окладом 475 долларов в месяц, или 5700 в год. Не особенно солидное жалованье, но, учитывая бесплатный проезд, каюту и прочее, — недурно. Питаться будете, что для меня совсем непостижимо, в ресторане люкс, на это уйдет не только вся ваша зарплата, но еще кое-что из представительских сумм капитана.

— Насчет стола я еще подумаю. Мне необходимо иногда столоваться и с командой, и в других местах, — заметил Кейри с усмешкой.

— Уладим. Дадим вам голубую карточку. На этот счет есть распоряжение. Держите со мной связь. Запросто приходите. Каюта 1003 — административная. Третья палуба. Всегда к вашим услугам. Ваша каюта там же, номер 909, счастливое число. Вот ключ. — Третий помощник поднялся.

— Где же мой шеф Дешулло? — опять спросил Томас Кейри.

Третий помощник виновато улыбнулся, пожимая плечами:

— Задержался. Но вы его увидите сегодня же. Или загляните к нему. Каюта 800. Пока осматривайтесь, знакомьтесь, адаптируйтесь. Послезавтра Гонолулу. Что за райские острова эти Гавайи! Какие там девочки! Я бывал там не один раз. Если что, то к вашим услугам.

— Извините, лейтенант Лоджо, — холодно сказал Томас Кейри, — мне необходим список пассажиров и команды.

— Вы хотите сказать, судовую роль?

— Да, именно ее.

— Понимаю, понимаю. Но не будем так жестоки и пощадим клерков, а то они повредят шейные позвонки. Идемте в административную рубку. Здесь рядом. Прошу вас. Только у нас список, как вы говорите, одних пассажиров, полная судовая роль у старшего офицера, там и пассажиры, и команда.

— Мне пока достаточно.

— Вот и отлично…

«Совсем зеленый, — окончательно решил лейтенант Лоджо. — Святая Мария! Кому доверяют такие дела!» Сам Лоджо мечтал со школьной скамьи стать детективом и с полгода работал в частном сыскном агентстве, пока оно не обанкротилось, затем служил в одном из отелей Сан-Франциско и оттуда через многочисленную родню и связи был сначала устроен на небольшой круизный лайнер, а затем, через два года, попал на «Глорию». Но мечты о заманчивой карьере сыщика не оставляли Никколо Лоджо.

Здесь, на судне, он помимо основной должности администратора числился еще внештатным детективом, иногда вел расследование мелких краж, главным образом среди пассажиров третьего класса, почему-то именно там случались такого рода инциденты, его же манила широкая деятельность, мировая арена, которые предоставляются сотрудникам ФБР и Интерпола.

«Может быть, сумею закинуть удочку через этого парня», — подумал он, предупредительно распахнув двери и пропуская вперед Томаса Кейри в святая святых административной службы «Глории».

Две переборки в небольшой каюте занимали шкафы, отделанные пластиком под красное дерево, с множеством ящиков и ящичков. В одном из них перебирала карточки девушка в белой блузке.

Томас Кейри отметил прелестную шейку и копну каштановых волос.

«Как у Джейн. Нет, у Джейн волосы с золотистым отливом».

— Бетти! — с придыханием произнес лейтенант Лоджо.

Девушка медленно повернула головку.

«Нет, совсем не похожа на Джейн, — почему-то с облегчением подумал Томас Кейри. — Джейн гораздо пригляднее!»

Но и Бетти была хороша собой.

— Ах это вы, Никколо, — сказала она серебряным голоском и улыбнулась Томасу Кейри.

— Ты необыкновенно догадлива, Бетти, — ответил лейтенант Лоджо. — Разреши представить тебе нашего нового сотрудника мистера Томаса Кейри. Вот его анкета.

Бетти улыбнулась:

— Очень рада. Говорите, что вас привело сюда.

— Будь добра, покажи ему списки наших подопечных. До скорой встречи, мистер Кейри, Бетти…

Держась рукой за ящик с карточками и с нескрываемым любопытством глядя на молодого человека, Бетти спросила:

— Так вы и есть тот самый неуловимый заяц?

— Вы имеете в виду…

— Разве не вас вчера ловили по всему судну?

— Вышло небольшое недоразумение. Мне нужен список, то есть судовая роль.

— Кто вам там нужен? У меня они все тут. — Она похлопала изящной ручкой по карточкам.

— Мне необходимо просмотреть весь список.

— Весь? Вот он, здесь, в зеленой лапке. Я вам сейчас подам. Но все же советую заглянуть в картотеку. В роли только фамилии и номера кают, здесь же, в ящике, и кое-какие сведения. Хотите, я вам их быстро проброшу? Начнем, как положено, с кают люкс. Здесь у нас, как вы можете догадаться, самые сливки общества. — Она стала вытаскивать карточки и быстро читать: — Пэйнтеры. Нефтепродукты. Лос-Анджелес. Мистер Пэйнтер, жена и две дочери. Скотт Дьюар — крупный фермер. Цитрусы. Консервные заводы. Солидный дядя. Тянет миллионов десять. Лидлоу Диммок — адвокатская контора. Тоже дьявольски богат. Люкс из четырех комнат. Едет с любовницей. Так себе: тоща и воображала…

— Извините, Бетти…

— Вам не нравится моя дикция?

— О нет, у вас прелестный голос.

— Так в чем же дело?

— Карточек слишком много — полный ящик.

— И два других.

— Только на пассажиров?

— На команду отдельно. Вас что, и команда интересует?

— Мне неудобно вас затруднять…

— Хорошо, садитесь за бюро и выуживайте сами, кого вам нужно. — Бетти обиженно склонилась над ящиком.

— Еще один вопрос, Бетти.

— Слушаю вас. — Она не подняла головы.

— Кто брал билеты в день отъезда?

— Сейчас не могу сказать, но наведу справки.

— Будьте любезны.

— Постараюсь.

Минуты две длилось молчание. Томас Кейри лихорадочно искал в списке пассажиров Джейн. Фамилии, имена мелькали перед глазами. За ним, томясь от любопытства, следила Бетти. Наконец, не выдержав, спросила:

— Мистер Кейри! Все-таки кого вы там ищете? Имейте в виду, мы умеем хранить тайны…

— Нет никаких секретов, мисс Бетти… — Он внезапно умолк, обнаружив искомое. Джейн занимала каюту 404, на пятой палубе, в третьем секторе. Он медленно закрыл папку и с сияющим надеждой взглядом направился к двери, едва кивнув изумленной Бетти. Та стояла в раздумье, пока в каюту не влетел лейтенант Лоджо.

— Ну что вы можете сказать обо всем этом, Никколо Лоджо, гениальный детектив? — спросила она, кивнув на картотеку.

Он ревнивым взором прощупал все помещение и только тогда ответил:

— Не смейся, девочка. Дело очень серьезное. Этот тип давно ушел?

— Не ушел, а сбежал. Даже не поблагодарил, а с виду такой джентльмен.

— Внешность обманчива, Бетти, — со вздохом проронил Лоджо. — Очень обманчива.

— Вы его знаете?

— Кейри — известный детектив. Я вспомнил, это имя не раз встречалось в хронике. Его бросают на самые трудные дела.

— Думаете, Никколо, что он здесь в связи с делом Паулины Браун?

— И думать нечего. Преступление века!

— По-вашему, убийцы здесь, на «Глории»?

— Соображай сама, но вначале ты мне скажи: прочтя какую страницу, он удрал?

— Пятнадцатую.

— Умница, девочка. Дай-ка мне ее.

Бетти, сгорая от любопытства, мгновенно исполнила просьбу.

Никколо Лоджо стал водить носом параллельно строкам.

— Шестьдесят фамилий. Интересно, которая из них? Давай искать методом исключения. Отбросим вначале людей респектабельных, ничем не связанных с Паулиной, затем перейдем к малоизвестным и, наконец, к совсем неизвестным. Кто, например, эти Фриц Хайг или Жан Бове? Все может быть. Неизвестно, что за личности. Хотя я где-то слыхал о последнем. Кажется, в судебной хронике.

— Хорошо, сейчас же пошлю запрос. И вы считаете, что мы можем сами отыскать убийц?

— Необходимо, чтобы мы нашли и гангстеров, и все, что они стянули. Кроме ста тысяч мы тогда можем получить десять процентов от стоимости ценностей.

— Как же мы сумеем их сцапать, и здесь ли они?

— Здесь. Джербер прислал мне шифрованную телеграмму.

— Так он тоже в доле?

— Всего двадцать процентов, но, Бетти, ничего не поделаешь. Вдвоем нам в таком деле не управиться.

— Жаль отдавать тридцать тысяч.

— Конечно. Но мы их вернем — через телевидение, газеты. Мы прогремим на все штаты. Ты будешь первая женщина-детектив. Тебя наверняка пригласят в Голливуд.

— Тогда давайте торопиться, Никколо, не то этот молодчик живо нас обставит.

Секретарша мисс О'Брайнен вошла в кабинет мистера Чевера с деревянным подносом. Ровно в девять шеф выпивал чашку кофе и съедал сэндвич с яичницей и луком, до этого с семи тридцати он работал за своим необъятным столом, сработанным из настоящей секвойи. Мистер Чевер отодвинул рукой в сторону биржевые сводки, освобождая место для подноса.

— Благодарю, Эва. — Шеф был в прекрасном расположении духа и потому задержал девушку вопросом; — Так говорите, что мы идем в гору?

— «Чевер лайнз» скакнула на четыре пункта.

— Отлично, Эва, а что у вас еще за сюрприз?

Девушка положила на стол телеграмму, он отодвинул ее, едва взглянув.

— От Джейн? Жива, здорова, целует престарелого отца?

— Все так, мистер Чевер, кроме престарелого… Я отправила ей ответ в том же духе.

— Отлично, Эва, и впредь освобождайте меня от нежной семейной переписки. Отличный сэндвич, и кофе горяч и крепок в меру!

— Вы любите стандарты, мистер Чевер, я знаю.

— А как же! В наше время нельзя уходить от стандартов, если хотите выжить. Оригинальность обречена на гибель. В деловом мире, конечно. Лишь в искусстве позволительно выделывать бог знает что… Когда должен прийти представитель «Шо Севиль энд Эльбьен»?

— В десять тридцать.

— Затем?

— Встреча с синьором Минотти…

— Помню: в двенадцать у него на вилле. Что еще?

— В четыре — аукцион.

— О да! Продают «Донну Марию»! Бедняга Хольдман вылетает в трубу. Отличный теплоход, но мы повременим с покупкой. У нас целое стадо своих судов. И уймища платежей…

— Да, платить надо немало.

— И много, и безотлагательно. Так что нам не до «Донны Марии», хотя она прелесть. Чем-то напоминает мне вас, Эва.

— Вы мне льстите, шеф.

— Почему бы и нет, Эва? В облик кораблей строители всегда вкладывали лучшие черты своих возлюбленных. Вспомните «Катти Сарк»…

Каюта 404. В коридоре ни души. Томас Кейри, холодея, нажимает пуговку звонка. Слышит еле уловимый мелодичный перезвон. Ждет. Проходит минута, другая. Он все стоит у дверей. В конце коридора показывается расплывчатый силуэт женщины.

Джейн!

Подошла миловидная старушка с болонкой на руках. Остановилась. Спросила, как подняться на самый верх. Поблагодарила и сказала:

— Надо, молодой человек, наслаждаться жизнью, особенно дышать морским воздухом и умеренно питаться.

«Действительно, я что-то раскис! Надо прислушиваться к добрым советам». Повторяя про себя слова старой дамы с собачкой, он поспешил к каюте мистера Гордона.

— Наконец-то! — воскликнул профессор, сбрасывая с колен пухлый воскресный номер газеты. — Я жду вас бесконечно долго и штудирую этот чудовищно толстый том. Прежде я не любил читать газеты, чтобы не отдаляться от времени героев шекспировских пьес. И зря. Вот здесь, — он хлопнул по газете, — напечатана весьма любопытная история, схожая с нашей, только менее драматичная. Обычная подлость. Одна дама, дочь покойного миллионера Костакиса, ради получения страховки в несколько десятков миллионов долларов утопила свое судно. Каково, Том?

— Обычная история в нашем мире.

— Я тоже начинаю убеждаться в этом, как и в некоторой пользе прессы. Если отфильтровывать всю ерунду, ложь, заполняющую эти бесконечные страницы, то можно увидеть подлинное лицо мира и его героев.

— Кто же они? — спросил Томас Кейри, откидываясь в кресле и вытягивая ноги. — Чертовски устал…

Не обратив внимания на последние слова репортера, мистер Гордон стал перечислять:

— Во-первых, как и во все времена, — это честолюбцы, утверждающие свое положение в обществе с помощью хитрости, силы, коварства и способностей. Для многих из них все средства хороши. Во-вторых — все остальные, вынужденные разными путями добывать себе кусок хлеба. Некоторые из этих поднимаются на верхнюю ступеньку, другие всю жизнь прозябают или, добившись среднего достатка, маются, опасаясь все потерять. Есть, конечно, люди беспечные, живущие сегодняшним днем… — Он внимательно посмотрел на своего молодого друга. — Ну что, снова неудача?

— Да нет. Джейн живет в 404-й каюте.

— Ну и что? Не захотела видеть вас? Вытурила? Хотя этого не могло случиться. У нее Ныло достаточно времени, чтобы возникнуть сомнениям, затем ваша случайная встреча должна была еще больше поколебать эффект подложных писем. В таких случаях героиня не льет напрасных слез, а стремится услышать истину от возлюбленного. Что вы молчите, Том?

— Видите ли, Стэн, ее не оказалось дома, то есть в каюте.

Мистер Гордон всплеснул руками:

— И только-то! Говорите, каюта 404? Немедленно звоните! Добивайтесь свидания всеми средствами. Вы же репортер! Как вы добывали свою информацию? Ждали, пока ее вам принесут отпечатанной в конверте с голубой каемочкой?

— Да нет, Стэн. Просто я устал от всего…

— О нет! Вы боитесь отказа девушки, ее презрения? Немедленно звоните!

Томас Кейри набрал номер телефона. Ему ответила мисс Брук:

— О, мистер Кейри! Мы вас ищем по всему судну. Справлялись в бюро, но нам ответили, что вы не числитесь ни среди пассажиров, ни среди команды. Так вы живы? Боже мой, Том, как будет рада Джейн! Бедная девочка вся извелась. Она не может себе простить, что поверила этим подлым письмам и отплыла на этом чудовищном пароходе…

Томас Кейри слушал и чувствовал, как сладостная благодать снисходит на него, теплой волной разливаясь в груди. Его бледные щеки покрылись румянцем.

— Где сейчас Джейн?

— Была на самой верхней палубе. Я же говорю, что она ищет вас по всему судну…

Мистер Гордон с улыбкой наблюдал, как Томас Кейри бережно положил трубку и, что-то пробормотав, направился к двери.

Джейн сидела в плетеном кресле и безучастно смотрела на залитый солнцем океан. В ослепительном сиянии кувыркалась стая дельфинов. Легкие, изящные дети моря, как акробаты, целыми группами выпрыгивали из воды и, падая, поднимали фейерверк искрящихся на солнце брызг. Скорость судна их нисколько не смущала, они то уходили вперед, то отставали, а затем без видимых усилий догоняли этот движущийся по волнам огромный остров.

Силясь унять волнение, Томас Кейри стоял в трех шагах позади кресла и смотрел на мягкое очертание ее щеки, на хрупкие плечи, опущенные под тяжестью навалившегося горя, на бледную руку, лежащую на подлокотнике.

— Джейн! Не пугайся, это я, — сказал он наконец и не узнал своего вдруг охрипшего голоса.

Плечи ее слегка вздрогнули. Не поворачивая головы, она сказала:

— Так ты все-таки здесь. Ну-ка подойди, не прячься за моей спиной.

Когда он обошел кресло и стал перед ней, Джейн протянула обе руки. Томас схватил их и прижался к ним лицом.

— Глупый, как ты мог поверить? — шептала она. — Я-то не поверила ни одному слову. Искала тебя, но ты уехал из своего Окленда.

— Никуда не уезжал. Только переменил квартиру.

— Ну дай мне взглянуть на тебя! Бледен. Худ. Только глаза прежние… Уйдем отсюда, на нас смотрят. Хотя… Все же уйдем. — Она взяла его под руку. — Здесь слишком много респектабельных леди, знающих меня.

— Спустимся вниз.

— Куда хочешь, хоть по этим сверкающим волнам. У меня сейчас такая вера в тебя, Том, что если ты позовешь — то я прыгну с тобой за борт.

— Пожалуй, еще рано, Джейн, мы как раз на половине пути к Гавайским островам, здесь ни клочка суши поблизости. Так ты не поверила клевете?

— Только вначале сомневалась. И когда не застала тебя у тетушки Стивенсон. Ты даже не оставил ей для меня своего нового адреса. Но эти сомнения, скорее даже отчаяние, продолжались недолго. Я поняла, чьих рук это дело.

— Твой отец так не любит репортеров?

— Будь ты хоть кем угодно. Внимание ко мне любого человека вызывает у отца плохо скрываемую неприязнь… Давай сядем в этом вестибюле. Хотя здесь слишком много людей. Идем дальше. За кинозалом есть прелестный бар — «Тритон и наяда»… Первой подделку писем раскрыла мисс Брук. Она, как детектив, провела исследование шрифтов всех наших пишущих машинок и установила, что письма печатались в нашей конторе на машинке второй секретарши отца — Эвы О'Брайнен. Я не допускаю мысли, что это сделала она, кто-то другой воспользовался ее машинкой.

— Кто бы это мог?

— Страшно подумать, Том.

— Может быть, мой соперник?

— О нет, Том! Я же тебе все рассказала. Ничего серьезного у меня не было до встречи с тобой.

Они молча обошли по коридору кинозал и вошли в бар «Тритон и наяда», напоминающий старую портовую таверну. За стойкой атлетического вида негр-бармен сбивал коктейли, на высоких стульях сидели несколько пожилых американцев и одна девушка, было много свободных столиков. Они сели у переборки с фальшивым окном. Заказали два фирменных коктейля.

— А ничего напиток, — сказала Джейн, потянув из соломинки золотистую жидкость. — Вкус тмина и еще чего-то знакомого.

— Мяты?

— Не соображу, но вкусно, Том!

— Да, Джейн.

— А ты знаешь, отец неожиданно подобрел к нам.

— К нам?! — удивленно вскинулся Кейри.

— Да, и ко мне, и к тебе. Он приходил на судно прощаться со мной и покаялся, что заблуждался насчет тебя, а на самом деле ты энергичный, многообещающий молодой человек и что, если твои намерения серьезны, он ничего не будет иметь против нашего брака… Потом произошло самое страшное… Мисс Брук узнала от капитана, что ты убит, а чуть раньше я увидела тебя в обществе каких-то не то полицейских, не то гангстеров. Куда они тебя вели. Том?

— Видишь ли, у меня не было билета, пароход отходил… — смущенно опустил глаза Кейри.

— Ты не умеешь лгать, Том. Тебе тяжело говорить неправду. Когда-нибудь ты мне расскажешь все, а теперь объясни, почему ты остался на судне?

— Мне надо было тебя увидеть, убедить, что я не писал тебе тех гадких писем. И кроме того, я не хотел оставлять тебя одну. Теперь мы будем вместе до конца плавания. Вопрос с круизом улажен благодаря твоему отцу.

— Вот видишь, что я тебе говорила! Отец так изменился, как-то сразу! Что-то с ним произошло. Наверное, он понял свою неправоту. Ведь так бывает с людьми, Том?

Томас Кейри молчал, сосредоточенно втягивая в себя жгучий коктейль. Подняв голову и встретившись с девушкой взглядом, виновато улыбнулся:

— Хотелось бы, чтобы такое случилось с твоим отцом…

— Я понимаю тебя, Том. Трудно так сразу изменить мнение о человеке, но надо верить, Том, в лучшее в людях. Если мы перестанем верить в лучшее в человеке, то каким гадким покажется нам все, весь мир. Не так ли, Том?.. Ты что молчишь?

— Слушаю тебя, Джейн. Ты права: без веры в людей нельзя жить. Надо чтобы хоть в кого-то оставалась вера.

— Да, милый Том. Как хорошо, что мы верили друг другу и будем верить всю жизнь. Том! Ты мне ничего не рассказал, как жил прошедший месяц без меня, как тебе работалось, какие события стряслись за это время, только, пожалуйста, без дорожных катастроф. Ведь все катастрофы одинаковы?

— Нет, Джейн. Несчастья проявляют характеры людей. Бывают, конечно, случайности, как правило же, виноваты или сами пострадавшие, или их окружение — враги, друзья. Я давно стремлюсь вывести закономерность несчастий.

— Удается?

— Кое-что наметилось. Материала много, надо его систематизировать. Что ты на меня так смотришь?

— У меня такое чувство, что тебе все время хочется что-то сообщить мне. Очень важное, но ты боишься огорчить меня.

Томас Кейри страдальчески улыбнулся:

— Ничего значительного не произошло, если не считать того, что я познакомился с замечательным человеком, благодаря которому остался на судне, и нашел тебя. — И он, увлекаясь, стал рассказывать о встрече с мистером Гордоном у заправочной станции, умолчав, правда, об исповеди Тихого Спиро и о всех последующих событиях, связанных с ним. — Даже о том, что ты уезжаешь, я узнал случайно и решил объясниться с тобой до отплытия. И вот — я здесь…

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

— Ну хорошо, когда-нибудь ты расскажешь мне все. А теперь просто улыбайся. У тебя хорошая улыбка, Том, но ты не годишься в дипломаты. А со своим новым другом обязательно познакомь. Так он шекспировед? Мне нравятся люди, живущие прошлым. Их осталось так мало…

— Да, в наше время практицизма действительно не так уж много. Только знаешь, мистер Гордон теперь внезапно воспылал горячим интересом к современности.

— И это вполне закономерно, если человек большую часть жизни провел с тенями сподвижников королевы Елизаветы…

Они бродили по судну, удивляясь его размерам, открывая, как в незнакомом городе, то особенно красивый уголок, то новый бар, магазин или ресторан, кинозал или бассейн с солярием; удивляясь показной роскоши первых классов и более чем скромному виду третьих, изумляясь и радуясь новизне ощущений. Они выходили на открытые галереи и смотрели в необозримое пространство океана, вслух мечтая о будущем. Иногда в эти минуты у Томаса Кейри мучительно сжималось сердце при мысли, что эта плавучая громада вдруг начнет погружаться в воду. Что он тогда предпримет, как спасет Джейн? Но Джейн с участием глядела на него, не в силах понять, что с ним происходит. Он с усилием улыбался, она брала его под руку, и они отправлялись на следующую палубу, и молодой человек, чувствуя тепло ее руки, отгонял тяжелые мысли, ему начинало казаться, что раз Джейн рядом, то с ними вообще ничего дурного не может произойти.

Близилось время обеда, и Джейн сказала, что страшно проголодалась, потому они зашли в бар на корме судна, который назывался в честь знаменитого пирата «Клуб Генри Моргана».