"Доннерджек" - читать интересную книгу автора (Желязны Роджер, Линдскольд Джейн)

Глава 5

Диагностическое устройство взвесило Эйрадис, измерило пульс, давление, сделало энцефалограмму. Еще несколько секунд ушло на анализ крови.

Затем послышался голос:

– Мадам, вы беременны.

– Ты ошибаешься, – возразила она. Прошло немного времени.

– Диагноз подтвержден, – доложило устройство.

– Значит, у тебя какие-то неполадки.

– Весьма маловероятно. Я совсем новое, и меня тщательно тестировали сразу после изготовления.

– Однако тебя прислали с годовой гарантией без дополнительной платы – на то должна быть причина.

– Ну, за этот красивый жест изготовителям крайне редко приходится раскошеливаться. Я сообщу вам номер, по которому вы можете произвести проверку.

– Хорошо. Так и сделаем.

Позднее, проверив устройство в виртуальном пространстве, техник лишь покачал головой:

– Все в порядке. Тесты подтверждают, что машина работает безупречно.

– Но в моей ситуации беременность невозможна! Техник бросил на нее взгляд и слабо улыбнулся:

– Вы уверены?

– Так не бывает. Он покачал головой:

– Я не стану уточнять, что вы имеете в виду, а только поверьте мне: производитель гарантирует качество и безопасность выпускаемой продукции. Ваше диагностическое устройство абсолютно исправно. Ну а как вы решите поступить с полученной информацией – дело ваше.

Она кивнула, он попрощался и исчез.

Эйрадис бродила по просторным залам замка, размышляя о детях. Рядом с ней скользили тени, сквозняки шевелили занавеси и гобелены. Скрипели стропила. И еще она поняла, что ее сопровождают какие-то странные звуки.

Эйрадис пыталась осмыслить то, что произошло. Браки представителей Вирту и Веритэ всегда оставались бесплодными. Так уж устроены два мира – таков закон. О беременности не может быть и речи.

Эйрадис остановилась перед великолепным зеркалом – по левой щеке отражения пробежала странная рябь, словно оригинал жевал резинку. Она всякий раз здесь останавливалась, уж больно забавный получался эффект.

Что же произошло после ее смерти в Вирту и воссоздания в Непостижимых Полях?

Снова послышался непонятный звук, металлический и одновременно музыкальный. Что бы там ни произошло, Властелин Ушедших наделил ее телом – в результате она стала полноправной жительницей Веритэ. Возможно, среди прочего он подарил ей способность рожать детей. Сколько она уже прожила в Веритэ? Шесть месяцев? Год? Эйрадис никак не могла привыкнуть к течению времени в новом для нее мире.

И снова – теперь уже ближе – раздался тот же звук. Откуда он доносится? Из маленькой комнаты слева или из ведущего к ней короткого коридора?

Эйрадис замедлила шаги и осторожно заглянула в комнату. Ничего. Тогда она вошла внутрь.

За ее спиной послышался негромкий шум. Обернувшись, она заметила в коридоре невысокого бородатого человека в потрепанной блузе и бриджах. На щиколотке незнакомца висела цепь.

– Кто вы? – спросила Эйрадис.

Он сдержал стон и изучающе посмотрел на нее.

– Кто вы такой? – повторила Эйрадис.

Он пробормотал что-то неразборчивое, но смутно знакомое. Она покачала головой.

Человек повторил. Получилось что-то похожее на «не знаю».

– Вы не знаете, кто вы?

– Нет. – Затем последовало предложение, которое Эйрадис почти удалось разобрать.

Она немного повозилось с аналитической программой, изучая акцент незнакомца. Когда он снова заговорил, она его уже понимала.

– Слишком долго, – сказал он, – не помню своего смутного пути. Имена забыты, деяния не воспеты.

– Какие деяния?

– Крестоносец. Запамятовал. Много сражений.

– А как вы... оказались здесь?

– Кровная вражда. Я проиграл. Пленник, давно. Тьма.

– А ваши враги?

– Их нет. Давно нет. Теперь это другое место. Рухнуло, исчезло. Но дух остался. Я брожу по призрачному замку, до сих пор, долго. Я и другие из прежних времен. Он здесь, на том же месте, где построен новый замок. Иногда я его вижу, других – нет. Они исчезают, как и я. Однако теперь все стало ярче. Хорошо. Привык к мысли, что все исчезнет. Высоко в воздухе, я боюсь высоты. Останемся. Будет лучше бродить. Как вас зовут, миледи?

– Эйрадис, – ответила она.

– Приветствую вас и вашего будущего наследника. Банши следит за вами.

– Банши? Кто это?

– Шумный дух. Предвидит плохое и воет.

– Прошлой ночью я слышала плач.

– Да. Она опять стонет.

– И что плохого должно произойти? Незнакомец пожал плечами, и его цепь зазвенела.

– Банши никогда не говорят определенно.

– Тогда от них не слишком много пользы.

– Банши нужны для создания атмосферы, не более.

– Я лишь несколько раз слышала звон ваших цепей, но встретились мы впервые. Чем занимаются призраки, когда бродят по замку?

– Кто знает? Наверное, грезят. Разные места, фрагменты. Прошлое смешивается с настоящим. Когда мы просыпаемся. Мы чаще бодрствуем, если вокруг есть люди, как сейчас.

Эйрадис покачала головой:

– Не понимаю.

– Я тоже. Но мне удается узнавать что-нибудь новое, когда меня тут нет. Вы очень странная личность.

– Я не из Веритэ. Я из Вирту.

– Мне никогда не приходилось там бывать, но кое-что я знаю. И еще мне известно, что вы прибыли сюда из еще более странного царства – оттуда я так и не сумел найти дорогу назад. Вы оказались в Непостижимых Полях и сумели вернуться. Однако принесли с собой их частицу. Темная пыль прилипла к вашим туфелькам. Может быть, мне гораздо легче говорить с вами, чем с другими теплыми, потому что у нас есть нечто общее.

– Почему вы бродите с цепью на ноге? В Вирту мертвые так не ходят.

– Она указывает на мои муки в конце жизни.

– Столетия назад?! Как долго вам еще с ней ходить?

– Я не знаю ответа на ваш вопрос.

– Неужели вы не можете ее сбросить?

– Я много раз пытался. Но всегда просыпаюсь с цепью на лодыжке. Дурная привычка, как от нее избавиться?

– Должен существовать способ излечения.

– Я мало что знаю о подобных вещах, мадам. Крестоносец повернулся и, звеня цепью, зашагал по коридору. Его очертания стали тускнеть.

– Вы должны уйти? – спросила Эйрадис.

– Нет выбора. Меня зовут сны. – Он с заметным усилием остановился и повернулся к Эйрадис. – У вас будет мальчик. Банши плакала о вас, – добавил он, – о нем и еще о вашем муже.

Крестоносец издал короткий крик, на миг заглушивший звон цепей.

– Подождите! – воскликнула Эйрадис. – Вернитесь!

Но фигура призрака с каждым шагом становилась все более расплывчатой, и через несколько мгновений он совсем пропал.

Впервые после появления в Веритэ Эйрадис расплакалась.

* * *

Доннерджек оторвался от потока уравнений, заполнивших одну половину экрана, и обратил внимание на другую, где работал с текстом.

– Я убежден, – проговорил он, – что внутри Вирту существует четвертый уровень сложности. Так подсказывает мне собственный опыт и определенные аномалии, которые привлекли мое внимание. Я обсуждал возможности с несколькими коллегами, и все они утверждают, будто я двигаюсь в тупиковом направлении. Но они ошибаются, уверен, мои гипотезы не противоречат общей теории Вирту. Только таким образом можно обосновать имеющуюся в нашем распоряжении информацию. Взгляните сюда!

Он остановил поток чисел и вернулся к началу.

– Джон, – сказала Эйрадис, – я беременна.

– Это невозможно, – заявил он. – Мы несовместимы на таком уровне.

– Создается впечатление, что ты ошибаешься.

– С чего ты взяла?

– Медицинское устройство так сказало. И призрак. Доннерджек выключил монитор и встал.

– Пожалуй, нужно проверить машину. Призрак, говоришь?

– Я встретилась с ним наверху.

– Ты имеешь в виду привидение, дух умершего человека, лишенное тела существо?

– Да. Так он представился.

– В нашем замке не может быть привидений – он ведь новый. Это если считать, что призраки вообще существуют. У нас еще никто не умер насильственной смертью.

– Он говорит, что перешел к нам из старого замка, который стоял на том же месте.

– Как его зовут?

– Он забыл свое имя.

– Гм-м. Лишенный имени ужас. И он заявил, что ты беременна?

– Да. Сказал, что у меня будет мальчик.

– Ну, призрака мы проверить не можем, поэтому давай взглянем на машину.

Через полчаса Доннерджек встал из-за панели управления, выключил ее, собрал свои инструменты и спустил рукава.

– Хорошо, – произнес он. – Такое впечатление, что все работает. Пусть он еще раз тебя осмотрит. Эйрадис повторила знакомую процедуру.

– Вы по-прежнему беременны, – сообщил бесстрастный голос.

– Будь я проклят, – пробормотал Доннерджек.

– Что будем делать? – спросила Эйрадис. Джон почесал затылок.

– Я закажу медицинского робота с акушерской, гинекологической и педиатрической программами, – заявил он, – и тогда решим, как вести себя дальше. Судя по показаниям приборов, ты забеременела уже довольно давно. Кто бы мог подумать?..

– Я хочу сказать… – начала Эйрадис и замолчала. – Что мы будем делать – с ним?

Доннерджек встретил ее взгляд.

– Ты обещал нашего первенца Властелину Непостижимых Полей, – продолжала Эйрадис, – за то, что он отпустил меня.

– Тогда казалось, что у нас не может быть детей.

– И как же теперь?

– У нас еще есть время. Может, удастся с ним договориться.

– Почему-то мне кажется, что не удастся.

– Ну, это первое, что приходит в голову.

– А второе?

– Мне нужно подумать.

* * *

Беременна.

Нежась в теплой ванне, Эйрадис размышляла. Нельзя сказать, что она не думала о такой возможности – проги занимаются самовоспроизводством как партеногенетическим способом, так и половым путем, достаточно распространенным в Вирту. Таким образом, Хранителям не приходится тратить всю свою энергию на базовое программирование, и У них остаются силы и время для искусства и удовольствий. Однако относительно себя она никогда не строила подобных планов – в особенности с тех пор, как отдала свое сердце Джону. Обитатели Вирту и Веритэ часто заводили романы друг с другом, но у них не рождались дети.

Прикрыв глаза, Эйрадис сквозь щелки разглядывала свое обнаженное тело. Ей не удалось заметить никаких изменений, однако дурнота по утрам показывала, что они уже начали происходить. Она с нежностью приложила ладони к еще плоскому животу.

На кого ребенок – мальчик – будет похож? Они с Джоном оба темноволосые и темноглазые, весьма вероятно, что он окажется таким же. Эйрадис надеялась, что он будет так же сложен, как отец: высокий и сильный, складный и ловкий. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она представила себе малыша, мальчика, юношу... своего сына.

Вода постепенно остыла. Эйрадис раздумывала, не нажать ли на кнопку кончиками пальцев ног, чтобы ее немного подогреть, но потом, взглянув на свои коротко подстриженные ногти (чего никогда не случалось в Вирту), решила, что уже достаточно просидела в ванне. Она стояла и ждала, пока капельки сбегали по гладкой коже (Джон подарил ей масло с запахом жасмина, когда они были на Ямайке).

Привыкнув к прохладному воздуху, Эйрадис встала на коврик (роскошные цветы на плюше, они купили его в Китае). Расчесывая волосы, собранные в узел, чтобы не намокли, раздумывала о том, что станет делать в оставшееся до вечера время.

Джон был занят, продолжал упорно работать над заказом Танатоса. Она не любила сидеть рядом с мужем, когда он занимался проектом Костяного Дворца, – инстинкт подсказывал Эйрадис, что Смерть наблюдает за ней, и хотя Джон категорически отказывался обсуждать эту тему, она прекрасно знала, что дворец – лишь часть цены за ее возвращение из Непостижимых Полей. Она не винила Джона за то, что он согласился на условия Властелина Ушедших – ведь в тот момент казалось, что они бессмысленны. Танатос с тем же успехом мог бы попросить луну с неба. Но Эйрадис боялась за своего нерожденного сына, и у нее из головы не шел печальный крик банши.

Банши. Это ее плач?.. Эйрадис застыла на месте, мучительно прислушиваясь. Нет, просто зимний ветер гоняет туман над башенками замка.

Эйрадис быстро подошла к шкафу, достала длинную клетчатую шерстяную юбку, теплый ирландский свитер ручной работы, толстые чулки и удобные туфли. Призраки любят появляться в тех частях замка, что построены в соответствии с представлениями Джона о средневековых шотландских твердынях. Она отправится на поиски и спросит у них о смысле предзнаменований. Кто лучше привидений, обитающих между жизнью и аналогом Непостижимых Полей в Веритэ, правдивее ответит на вопросы о Танатосе?

Джон рассчитывал победить Танатоса – она не сомневалась. В ученом и поэте жила душа воина. Рожденная в Вирту, Эйрадис знала кое-какие аспекты религии, которую практиковали ее соплеменники-эйоны. Джон занимал в их пантеоне – известно ли ему об этом? – место полубога. Однако его возможности и наличие определенного плана еще не означали, что ей нельзя заняться собственными изысканиями.

Танатос хочет получить их ребенка в качестве платы за то, что отпустил ее из Непостижимых Полей. Она, как и Джон, должна спасти малыша от Властелина Ушедших.

Исполненная решимости, Эйрадис вышла из спальни, поднялась по каменным ступеням и оказалась на зубчатой стене. Ветер тут же вцепился в длинную тяжелую юбку, которая стала похожа на ее крылья, оставленные в Вирту; впрочем, сейчас она их не оплакивала – Эйрадис собиралась защитить новую жизнь, возникшую внутри ее тела.

– Банши! – крикнула она. – Банши!

Ветер мгновенно подхватил ее слова и унес прочь. Подняв руки, Эйрадис закружилась. Юбка обвила ноги, темные волосы разметались по плечам. Маленький шерстяной смерч – нимфа, танцующая на ветру.

Полил обжигающе холодный дождь. По скользкому камню застучали градины, вымостив плиты мелкими кусочками льда. Эйрадис не останавливалась, хотя все плыло у нее перед глазами, а ноги скользили на льду. Вальс с ветром.

Неожиданно она почувствовала, как что-то коснулось спины, чья-то рука сжала ее ледяные пальцы… Сквозь слезы, застилавшие глаза, Эйрадис не видела своего партнера. Кристаллики льда застывали у нее в волосах и на свитере – самоцветы из сокровищницы Короля Зимы. Вступил оркестр: звенящий крик, стон камней, пронзительный вой ветра, рвущегося сквозь амбразуры.

Она уже почти разглядела того, с кем кружилась в танце, – бледное лицо, высокие скулы, белые, такие белые зубы, даже на фоне белоснежного лица. Все в нем оказалось белым, кроме глаз, черных, как смола, как ночь, как…

– Не пора ли уйти с дождя? – прозвучал хриплый голос, сопровождающийся звоном металла.

Эйрадис почувствовала, как Король Зимы, закружив ее в последний раз, передал новому партнеру. Она послушно взяла протянутую руку, но пальцы встретили лишь пустоту. Эйрадис опустила руку и замедлила шаг – и тут же заскользила по обледеневшему камню.

– Девочка, ты промокла до костей и превратилась в ледышку, – прозвучал сердитый голос. Ее разум обратился к программе, которая превращала слова, звучащие со странным акцентом, в привычную речь. – Что ты здесь делаешь в такую ужасную погоду? Мне придется сказать пару слов твоему мужу, который так плохо о тебе заботится! Хозяин он замка или нет, мне все равно!

Эйрадис послушно вернулась в тепло замка. Когда лед на ее волосах растаял, а пальцы в тепле закололо, она узнала своего сердитого собеседника.

– Призрак! – радостно воскликнула она. – Я так хотела тебя найти!

– Найти меня! – проворчал призрак-крестоносец. – Девочка, ты едва не присоединилась ко мне!.. Переоденься во что-нибудь сухое, пока не прикончила себя и свое дитя!

– Но я как раз и хочу поговорить с тобой о ребенке, – запротестовала Эйрадис, отжимая намокшие волосы.

Теперь, попав в тепло, она вся дрожала – чувствительность начинала возвращаться к рукам и ногам.

– В самом деле? Правда? – Выражение лица призрака оставалось суровым, но голос немного смягчился. – Сначала переоденься, выпей чего-нибудь горячего, а потом разыщи меня в длинной галерее.

И, чтобы разом закончить все споры, призрак исчез. Последней, звякнув еще несколько раз по камням, пропала цепь. Эйрадис содрогнулась, чихнула, подобрала обеими руками мокрые юбки и торопливо направилась в спальню.

Через некоторое время, просушив волосы и переодевшись в теплое платье, подкрепившись пинтой густого горячего мясного бульона (в руке она держала толстую фарфоровую чашку с добавкой), Эйрадис поднялась по лестнице в длинную галерею.

Подходящее место для встречи с призраком, подумала она. Хотя они с Джоном вместе выбирали персидскую дорожку, по краям виднелась узкая полоска каменного пола. Гобелены и портреты (картины, которые Эйрадис покупала в разных антикварных магазинах, хихикая, глядя на выражения иных лиц – почему эти люди хотели, чтобы их помнили такими суровыми?) немного смягчали впечатление, возникающее от темных стен, но были не в силах изменить царившее здесь унылое настроение. С этой задачей не справился даже искусственный свет. Казалось, сама галерея решила, что тут должно быть сумрачно и жутко, и всячески противилась попыткам исправить положение.

Эйрадис пила маленькими глотками горячий бульон и медленно шла по коридору, звук ее шагов заглушал толстый ковер. Подойдя к окну, она поставила чашку на широкий каменный подоконник. Когда послышалось звяканье цепей, Эйрадис пыталась выудить кусочек мяса.

– Благодарю вас за то, что вы пришли, сэр, – вежливо проговорила она и, приподняв юбку, сделала глубокий реверанс.

– А разве у меня был выбор? – проворчал в ответ призрак. – Если бы я не пришел, ты продолжала бы танцевать на ветру, не обращая внимания на снег и холод, будто разум окончательно тебя покинул.

– Вовсе он меня не покинул, – возразила Эйрадис, тряхнув головой. – Мне ведь удалось тебя найти, верно?

– Да, удалось. Ну и что ты хотела спросить меня о своем ребенке? У меня не было детей при жизни, и уж вряд ли они появятся после смерти.

– Но ты же знаешь, что у меня родится мальчик, – запротестовала Эйрадис, – тебе известно, что банши плачет именно по нему – и по мне с Джоном.

Призрак позвенел цепями, сделал несколько шагов и бросил на Эйрадис свирепый взгляд из-под кустистых бровей.

– Ты слишком много себе позволяешь, девочка, слишком много. Призраки и другие сверхъестественные существа терпеть не могут, когда их допрашивают. Мы делаем предсказания – а уж интерпретировать их не обязаны.

Эйрадис помешала бульон, не торопясь, съела одну ложку, потом вторую. Бульон остыл и стал невкусным. Она отодвинула чашку. Выглянула в непрозрачное окно, поверхность которого украшали сверкающие блестки льдинок, и негромко проговорила, словно для себя:

– Интересно, ответит ли на мои вопросы Король Зимы? Он так мне улыбался, когда мы танцевали. Может быть, он скажет, зачем Танатосу понадобился мой ребенок.

У нее за спиной раздался громкий треск, словно железная цепь ударила о голый камень.

– Королю Зимы наверняка известно, почему Танатос хочет забрать твое дитя, девочка, но я сомневаюсь, что он прямо ответит на твой вопрос.

– А ты?

– Я ничего не знаю, девочка.

– Поможешь мне узнать?

Долгая тишина. Эйрадис наблюдала за тем, как падает снег за толстым стеклом; ее заворожили скорее мерцающие тени, чем сам снегопад. Пронзительно выл ветер, и Эйрадис порадовалась тому, что архитекторы принесли в жертву историческую точность ради комфорта.

– Ты мне поможешь. Призрак?

– А ты больше не станешь танцевать с Королем Зимы?

– Не стану.

– И будешь оставаться в тепле и хорошо есть, дабы дитя выросло сильным?

– Обещаю.

– Что ж, тогда я помогу тебе в твоих поисках, девочка. Не могу обещать, что мы найдем все ответы, но я попытаюсь.

Эйрадис повернулась и внимательно взглянула на призрака. Он стоял, слегка опустив плечи, в своей потрепанной блузе и обвисших бриджах. Босые ноги покрывали мозоли. Однако лодыжка, к которой была пристегнута цепь, оставалась такой же гладкой, как и другая.

– Как тебя зовут?

– Не знаю. – Голос исчезал вместе с призраком. – Не знаю. Некоторые вещи лучше забыть.

Эйрадис долго размышляла над словами призрака, а потом взяла чашку с холодным бульоном. Небо потемнело.

Она оторвет Джона от его вычислений. Они разведут огонь в камине и поужинают при свечах. А потом продолжат собирать головоломку – мост Моне, которая никак не желала им поддаваться.

Тихонько напевая, Эйрадис спустилась по лестнице, так и не услышав, как плач банши влился в вой ветра за окнами.

* * *

Джон Д'Арси Доннерджек продолжал работу над дворцом, постепенно внося требуемые изменения. По утрам, возвращаясь в кабинет, он узнавал, приняты ли его поправки. Или находил новый список уточнений. Однажды в конце рабочего дня, оставив все изменения в машине и назвав обычный адрес, Доннерджек впервые добавил личную записку: «Насколько серьезно вы говорили тогда о первенце?»

На следующее утро в конце очередного списка он прочитал ответ: «Абсолютно серьезно».

Вечером Джон отправил новое послание: «А что вы готовы взять взамен?»

Ответ последовал незамедлительно: «Я не собираюсь торговаться относительно того, что мне принадлежит».

Доннерджек написал: «А как насчет самой полной музыкальной библиотеки в мире?»

«Не искушай меня, Доннерджек».

«Нельзя ли нам встретиться и все спокойно обсудить?» – спросил Джон.

«Нет», – пришел короткий ответ.

«Наверняка существует что-то, чего вы хотите больше».

«У тебя этого нет».

«Я попытаюсь достать».

«Дискуссия закончена».

Доннерджек вернулся к работе, внося блистательные изменения по просьбе Танатоса и предлагая свои. Многие из них были позднее одобрены.

Однажды, открыв интерфейс полного поля на Большую Сцену, Доннерджек услышал пение волынки. Подойдя к ближайшему окну, он выглянул наружу, но никого не увидел. Тогда он вышел в коридор. Здесь музыка стала тише.

Вернувшись в кабинет, Джон сообразил, откуда доносятся звуки.

Он шагнул на Сцену, и у него возникло ощущение, будто он оказался на берегу и переместился на несколько миль к востоку. Как всегда, Джон установил свободное сканирование изображения – его окружал типичный пейзаж северного шотландского высокогорья. Не вызывало сомнений, что источник музыки находится где-то здесь.

Доннерджек провел рукой над одним из ключевых участков, и в воздухе возникло меню. Он нажал указательным пальцем на полукруглую иконку, а когда голографическое изображение затвердело, повернул руль, нажал на газ и помчался в ту сторону, откуда доносилась музыка.

Мимо проносились пейзажи Вирту – горы, горы, горы. Волынка звучала оттуда, однако можно всю жизнь потратить на поиски среди бесконечных утесов и горных кряжей.

Джон потянул руль на себя, чтобы подняться выше. Череда хребтов продолжалась, они частично скрывали друг друга, а на высоте музыка стала едва слышной. «Отчего я встревожился, – спросил у себя Доннерджек, – почему пытаюсь обнаружить источник этого самого обычного в Вирту явления?» Но пронзительные звуки звали его за собой, задев какую-то древнюю струну в душе и превращая незамысловатую песню волынки в нечто чрезвычайно важное.

Он продолжал поиски, поднимаясь по спирали все выше и выше, и наконец в небольшой долине заметил человека с волынкой в руках. Тот стоял на вершине огромного камня. Джон опустился и осторожно подошел к музыканту – вскоре человек и валун оказались в пределах досягаемости Большой Сцены.

Доннерджек остановился в нескольких десятках шагов, разглядывая щеголевато одетого мужчину с аккуратной бородкой, кинжалом у колена и клеймором на поясе.

Слушая музыку, Джон заметил, как меняется окружающая местность: горы превращались в долины, рождались новые горные хребты. Ему пришло в голову, что природа каким-то непостижимым образом подчиняется неизвестному музыканту. Казалось, все вокруг, выполняя волю местного Хранителя, стало пластичным и танцует под пронзительные, диковинные звуки.

Через некоторое время он заметил неожиданное движение на вересковой пустоши. Небольшое пятнышко мрака переместилось, приблизилось. Пустошь начала тускнеть и уменьшаться.

– Привет, – раздался тихий голос. – Музыка – замечательная штука, не правда ли?

Доннерджек присмотрелся и понял, что пятнышко мрака – это черный мотылек.

– Он еще долго будет играть, – продолжал мотылек. – «Оркестр Титанов», довольно длинная пьеса.

– Кто? – спросил Доннерджек. Мотылек вспорхнул ему на плечо, чтобы его голос не заглушала волынка.

– Вулфер Мартин Д'Амбри, – последовал ответ. – Тот самый, что привел призрачный полк Небопы к бесчисленным победам в дни Творения. В некотором смысле, он потерянная душа, Призрачный Волынщик.

– Призрачный Волынщик? Почему его так называют?

– Потому что у него нет собственного мира и он скитается, словно призрак, в поисках своего потерянного полка.

– Боюсь, я никогда не слышал его истории.

– То было в давние времени, когда царства вели междоусобные войны, когда границы легко менялись и когда союз систем произвел на свет Вирту. Законов не существовало, наступил период хаоса и великого перемещения; эйоны пытались сохранить свои владения, не поддаваясь давлению со всех сторон. Мир появился на свет и вступил на свой путь, но первые его шаги были ужасны, хотя со стороны такого впечатления и не создавалось. Казалось, будто прошло всего несколько мгновений, но на самом деле миновала целая вечность.

– Я знаю, в моей реальности времени действительно прошло совсем немного.

Послышался музыкальный смешок.

– Уверяю тебя, все наделенные разумом обитатели Вирту ощутили каждую прошедшую минуту.

– В мои намерения вовсе не входило умалять чужие страдания. Ты присутствовал при тех событиях? Мотылек – хрупкое существо, особенно в столь жестокие времена.

И снова раздался негромкий смех.

– Если тебе попадутся хроники тех событий, поищи там имя «Алиот».

Доннерджек перевел взгляд на волынщика.

– Кажется, мы немного отвлеклись.

– Верно. Небопа придумал отряд смертельных бойцов. Он вызывал его к жизни, когда ему были нужны опытные воины.

Волынщик издал особенно громкую ноту, когда Доннер-Джек покачал головой.

– Ты сказал «придумал»?

– Да. Обычное дело во времена Великого Потока – бог создавал все, в чем нуждался, при помощи своего могучего воображения. Сейчас они уже не занимаются подобными вещами – слишком много усилий. Но тогда Небопе требовалась непобедимая армия.

– Он их просто вообразил, и они возникли?

– О нет! Даже богу нужно сначала подготовиться. Он должен заранее представить себе каждого как отдельную личность, с определенной внешностью и характером. Он должен увидеть их так же ясно, как мы с тобой видим друг друга. Только тогда, сочетая воображение с волей, можно вызвать воина к жизни и послать на поле битвы.

– Конечно. И ему по силам отозвать раненых, исцелить их, а потом снова отправить в сражение.

– Да, один бог в состоянии заменить целый полевой госпиталь. Легион Небопы производил потрясающее впечатление, но ярче всех выделялся волынщик, Д'Амбри. Конечно, он и сам участвовал в битвах и проявил чудеса храбрости. Пожалуй, он был лучшим из лучших.

– И что же случилось потом?

– Нужда в кровопролитии стала возникать все реже, Не-бопа постепенно перестал обращаться за помощью к своему Легиону. Затем, после одного из величайших победных сражений, он призвал воинов к себе и отправил спать в свою память. Все вернулись в мгновение ока; все, кроме волынщика на вершине холма.

– А почему не вернулся он?

– Никто не знает. Полагаю, у него имелось то, чего не было у остальных – музыка. Она дала ему индивидуальность, и волынщик перестал быть одним из множества воинов – пусть и великих.

– И что дальше?

– А дальше Небопа призывал отряд еще несколько раз, и воины всегда возникали без волынщика. Говорят, некоторое время Небопа безуспешно его разыскивал, однако вскоре битвы закончились, и он никогда больше не будил своих воинов. А волынщик скитается в поисках потерянного легиона: играет на волынке по всему Вирту, зовет своих товарищей.

– Жаль, что он не может о них забыть и начать новую жизнь.

– Кто знает? Может, когда-нибудь…

Неожиданно музыка смолкла. Доннерджек поднял взгляд и увидел, как волынщик скрылся за валуном, на котором только что стоял.

Доннерджек зашагал вперед. Воспоминания этого человека бесценны! Благодаря его рассказам будет открыта новая страница в познании Вирту.

Доннерджек обогнул валун, но волынщика нигде не увидел.

– Вулфер! – позвал Доннерджек. – Вулфер Мартин Д'Амбри! Мне необходимо с вами поговорить. Где вы?

Ответа не последовало.

Когда он вернулся на прежнее место, черный мотылек тоже исчез.

– Алиот? – позвал Доннерджек. – Ты еще здесь?

И снова никакого ответа.

Доннерджек хотел уже было возвращаться домой, но в последний момент, повинуясь импульсу, активировал управление и взмыл вверх. Никаких следов волынщика, но на него произвели впечатление изменения местности, которые произошли благодаря музыке. Пологие холмы стали круче, а крутые стены – отвесными. Земля вокруг валуна казалась ободранной, голой, словно явилась из давних времен.

Доннерджек спустился и восстановил обычную программу, которая позволяла ландшафту Вирту перемещаться внутри Большой Сцены. Он мог сделать реальным любое проплывающее мимо изображение. Однако ничего не стал предпринимать. Он вернулся в собственный мир.

* * *

Эйрадис заметно располнела к тому времени, когда ей наконец удалось встретиться с банши. Они с Джоном уже довольно давно освоились в замке, редко покидая островок шотландской жизни и получая удовольствие от своего уединения. Впрочем, Эйрадис понимала: помимо всего прочего, таким образом они сводят до минимума ненужные вопросы о происхождении жены Доннерджека.

Эйрадис полностью поддерживала желание Джона сохранить в тайне тот факт, что она родилась в Вирту. Она отлично знала, что это не навсегда. Доннерджек показал, как постепенно вводит сведения о ней в базу данных Веритэ. Однако, занимаясь проектом Дворца для Танатоса и решая проблемы, порой возникающие в институте Доннерджека, °н решил временно отложить начало полновесной кампании. Эйрадис не возражала. Воспоминания о том, что ей довелось пережить на Непостижимых Полях – хотя она и не очень хорошо помнила подробности, – продолжали ее преследовать. Жизнь в изолированном замке рядом с призраками и, роботами вполне устраивала девушку.

И все же порой она уходила из замка, чтобы побродить по каменистому, пустынному побережью. Рыбаки никогда не приставали здесь – под волнами скрывались многочисленные подводные скалы, а жители соседней деревушки слишком часто испытывали на своей шкуре холод и непогоду, чтобы находить подобные прогулки романтичными.

Зато Эйрадис получала от них удовольствие. Шло время, и она все чаще отправлялась на побережье, одевшись потеплее, чтобы успокоить роботов и призраков. И вот однажды туманным утром она встретилась с банши.

Сперва Эйрадис решила, будто какая-то девушка из деревни пришла постирать на берег. Впрочем, она сразу же поняла, сколь безумно это предположение. Кто станет стирать белье в холодной соленой воде, когда в деревне полно стиральных машин и сушилок?

Не в силах справиться с любопытством, она поспешила подойти поближе, хотя живот мешал ей двигаться по усыпанному галькой берегу с прежним проворством. Оказалось, что первое впечатление было правильным – девушка действительно полоскала белье в соленых водах фиорда.

– Мисс? – позвала Эйрадис, жалея, что плохо знает местное наречие, – впрочем, призраки вряд ли сумели бы научить ее современному языку. – Мисс? Вы что-нибудь потеряли? Могу я вам помочь?

При звуках голоса Эйрадис девушка – нет, женщина – выпрямилась, продолжая стоять по щиколотку в воде, и в тот же миг то, что она стирала, исчезло, но прежде Эйрадис успела заметить кусочек клетчатого материала. Когда женщина повернулась к ней лицом, Эйрадис поняла, почему сначала приняла ее за девушку, – незнакомка отличалась удивительно хрупким сложением, хотя в ней чувствовалась внутренняя сила, а в зелено-серых глазах горел огонь.

Эти глаза притягивали, и Эйрадис успела подойти совсем близко, прежде чем обратила внимание на поразительную красоту женщины. Прямые шелковистые волосы, точно лунное сияние, ниспадали почти до самой земли. Несмотря на простое платье с ленточкой на шее и поясом под маленькой округлой грудью, посадка головы и черты лица выдавали аристократическое происхождение незнакомки. На руках никаких следов тяжелой работы, длинные тонкие пальцы украшали идеально ухоженные ногти.

– Вы не из деревни, – заявила Эйрадис, с трудом удерживаясь от реверанса (не следует забывать – именно она являлась женой владельца замка). – Пожалуйста, скажите мне, кто вы?

– Я здешняя caoineag. Из старых лэрдов, которые возвели первые крепости, – на их месте ваш муж построил замок, ставший для вас домом.

У женщины оказался нежный и мелодичный голос, но что-то в ее манере держаться вызвало у Эйрадис дрожь и заставило положить руку на живот.

– Caoineag? Я не понимаю?

– Плакальщица, – последовал ответ. – Призрак крестоносца называет меня на ирландский манер банши – его мать была ирландкой, хотя он уже забыл.

– Вам известно его имя?

– Да, но бедняга не хочет его слышать. Как только он узнает, то сразу все вспомнит. – Банши взглянула своими зелено-серыми глазами на Эйрадис. – Ты собираешься спросить у меня, что я здесь делаю?

– Нет, я думала, вы тут живете, как остальные призраки из замка.

– Тебе бы следовало больше удивляться. – Выражение лица банши не было ни злым, ни добрым. – Ты знаешь, в чем заключаются мои обязанности?

– Призрак крестоносца говорил, что ваш плач является приметой – предсказанием смерти, – после некоторых колебаний ответила Эйрадис, не убирая одну руку с живота, а другой запахивая плащ, словно толстая шерсть могла защитить ее будущего ребенка. – Он сказал, будто вы плачете обо мне – обо мне, моем ребенке и Джоне.

– Так и есть. –Тебя интересует почему?

– Да.

– Танатос вернул тебя в мир живых, преследуя собственные цели. Твой Джон попался на предложенную приманку – впрочем, нужно отдать должное Доннерджеку, он повел себя совсем не так, как предполагал Властелин Непостижимых Полей.

– Танатос? Предполагал? Что вы имеете в виду?

– А почему я должна отвечать на твои вопросы? Что ты можешь мне предложить взамен? Ты – всего лишь фантом из Вирту, разве ты имеешь право приказывать мне, особе благородной крови?

– Благородной крови?

– Да, девочка, я – банши из дома Доннерджек, дома более древнего, чем линия твоего Доннерджека. Я представительница клана, давшего жизнь хозяевам этих земель, узурпированных твоим мужем.

– И все же... вы сказали... будто вы из дома Доннерджек.

– Да, твой муж хозяин здесь, а я плакальщица, и потому я принадлежу к его дому – и твоему тоже, фантом из Вирту.

– Тогда помогите мне ради древнего клана, давшего вам жизнь. Разве справедливо использовать гордых потомков вашей родины в качестве пешек в чужой игре – даже если одним из игроков является Танатос?

Банши холодно улыбнулась одними губами:

– А что еще ты мне предложишь, Леди из Вирту? Шанс защитить гордость давно превратившихся в прах людей – ради тех, кто скоро сам обратится в прах? Неужели ты думаешь, что этого достаточно?

Эйрадис постаралась скрыть охватившее ее возбуждение – банши могла в любой момент исчезнуть, продемонстрировав свое возмущение. Во время ее разговоров с крестоносцем. Леди галереи и другими привидениями, населяющими замок Доннерджек, такое случалось достаточно часто. Выходит, у нее есть то, что хотела получить плакальщица. Если бы только знать…

– Какую цену ты готова уплатить, Леди из Вирту, Леди Замка? – спросила банши.

Эйрадис чуть не ответила «любую», однако в последний момент вспомнила о необдуманном обещании Джона (впрочем, без той сделки ребенок бы и вовсе не появился на свет, так что…) и не стала отвечать сразу. Она покачала головой, стараясь разобраться в хитросплетении различных возможностей. Банши ждала.

– Я не поставлю на кон жизнь моего мужа, ребенка или любого другого человека, поскольку жизнь дается не для того, чтобы ею торговать. Все остальное, в пределах возможного, я готова тебе отдать.

– Осторожна, как она осторожна! – насмешливо ответила банши. – У тебя больше здравого смысла, чем у многих других. Что ж, вот моя цена. Меня сделали плакальщицей против воли – в качестве наказания за то, что я не сумела сообщить своему отцу о заговоре, в результате которого его убили. Поэтому я должна предупреждать тех, кто обитает в замке, о приближении смерти. Займи мое место, Леди Замка, и я расскажу тебе все, что знаю.

– Занять твое место?

– Да, после смерти, сколько бы ни пришлось ждать. Я не прошу твоей земной жизни, мне нужна лишь загробная.

– Загробная жизнь…

Эйрадис наморщила лоб, пытаясь вспомнить то недолгое время, которое провела в Непостижимых Полях. Там казалось... не так... ну, не совсем… Она не могла вспомнить, как там было, но главное – она существовала.

– Согласна, – быстро заявила Эйрадис, потому что боялась передумать. – После моей смерти, когда бы она ни произошла, я займу место плакальщицы.

– Сделка заключена, – проговорила банши, и в тот же миг Эйрадис поняла: шелковая петля захлестнула ее, так же неотвратимо приковав к судьбе, как крестоносца к его цепи.

– А теперь расскажи мне все, что тебе известно о планах Танатоса. Почему ты плакала обо мне и моих мужчинах?

– Ты замерзла, – заметила банши, и Эйрадис поняла, что так оно и есть. – Ты столько сделала, чтобы защитить своего сына, тебе не следует рисковать своим здоровьем до его рождения. Вернись в замок, поешь и выпей чего-нибудь горячего. Когда ты будешь одна, я приду поговорить.

– Но…

– Прочь! – Голос банши стал высоким, почти сорвался на крик.

Плакальщица исчезла, оставив лишь эхо своего голоса, отразившегося от утесов.

– Призраки!.. – пробормотала Эйрадис, ни к кому не обращаясь. – Последнее слово всегда должно остаться за ними. Наверное, они находят в этом утешение.

* * *

– Не хочешь еще бульона, дорогая? – спросил Доннерджек, продолжая держать половник над супницей. Эйрадис рассмеялась:

– Я уже съела две добавки, Джон, свежего черного хлеба и нежного сыра чеддер. Я беременна, но меня не нужно откармливать на убой!

Положив половник, Джон расхохотался вместе с женой. Он быстро переставил свой стул так, чтобы сесть рядом с Эйрадис, и обнял ее за плечи.

– Я знаю, что слишком беспокоюсь из-за пустяков, но ты меня тревожишь. Твою беременность никак нельзя назвать обычной. Я хочу для тебя всего самого лучшего.

– Спасибо, Джон, я понимаю.

– И я не уверен, что долгие прогулки по холоду полезны тебе и ребенку. Если дома сидеть скучно, почему бы не обратиться к Большой Сцене?

– Понимаешь, Джон, в Вирту я не чувствую себя в безопасности. Не знаю, что Властелин Непостижимых Полей сделал, чтобы я могла вернуться, только я боюсь, что он в любой момент потребует меня назад. Лучше не попадаться ему лишний раз на глаза.

– Большая Сцена скорее похожа на Веритэ, чем на Вирту. Это проекция Вирту – но твое «я» не проецируется в программу. Ты можешь наблюдать за окружающим миром, не становясь одним из его персонажей – изысканные обои, не более того.

– Я знаю, Джон, знаю. Однако сознание Властелина Непостижимых Полей охватывает все Вирту, даже если мы и не переходим границу. Нет, я предпочитаю избегать Вирту, если тебя нет рядом – а может быть, и вместе с тобой не решусь туда отправиться.

– Как хочешь, дорогая.

Голос Джона звучал совершенно спокойно. Эйрадис подозревала, что он просто посмеивается над ней, как если бы она вдруг полюбила пикули или манговое мороженое.

– Ладно, Эйра, если уж я не в силах уговорить тебя сидеть дома, ты не согласилась бы сменить климат? Я буду регулярно тебя навещать. Мы могли бы переехать вместе, но мне необходимо оборудование, которое установлено в замке.

– Нет, Джон. Я не хочу с тобой расставаться. Мы и так мало времени проводим вместе. Пусть уж хотя бы ночью я буду чувствовать тебя рядом.

– Я слишком часто оставляю тебя одну?

– Нет, любовь моя. Я нашла, чем занять свое время. И все же мои дни потеряют привлекательность, если я не буду знать, что вечером увижу тебя.

– Эйра, я действительно тебя люблю. Возможно, мне не всегда удается это показать, но... мне не хватает слов, чтобы выразить, как я тебя люблю.

Ее безмолвный ответ оказался весьма приятным, и Джон вернулся в свой кабинет на час позже, чем планировал. На его лице бродила улыбка, а воспоминания о смехе Эйрадис согревали сердце.

* * *

Эйрадис сама убрала посуду после ужина (Дэк занял роботов разгрузкой прибывших контейнеров с электронным оборудованием), получая удовольствие от обыденной работы. Когда все было в порядке, она вышла в гостиную и подбросила дров в камин. Хотя весна уже понемногу сменяла зиму, в замке все еще гуляли холодные сквозняки. Взяв книгу, Эйрадис устроилась в кресле и постаралась не думать о предстоящем свидании с банши. Ей вдруг пришло в голову, что привидение, заручившись ее обещанием, не станет слишком торопиться с исполнением своей части договора.

Эйрадис волновалась совершенно напрасно: не успела она прочитать и двух страниц, как пламя в камине всколыхнулось, взвыл ветер, и стройная бледная фигура плакальщицы возникла в кресле, стоящем напротив камина.

– Интересная? – спросила банши, показывая на книгу, которую Эйрадис положила на колени.

– Да, – кинула Эйрадис. – Сказки о море. Странно читать о кораблекрушении с точки зрения моряка – ведь раньше я была русалкой. Конечно, моряки обычно отправляются) в Вирту в отпуск, а если они начинают тонуть, то активируется программа возврата в Веритэ.

– Однако события в Вирту могут вызвать смерть в Веритэ. Странно, не так ли, ведь реальна лишь Веритэ?

– Вирту тоже реальна, – ответила Эйрадис, понимая, что у банши свои причины вести беседу окольными путями.

– Так говоришь ты, так считают многие – в особенности обитатели Вирту, – но откуда берется ваша реальность?

– Никто не знает. Это великая тайна, тайна Первого Слова, Войны Творения. Прости меня, банши, но я не религиозна – даже Непостижимые Поля не смогли изменить моих взглядов.

– Властелин Ушедших превратил тебя в существо из Веритэ, Ангел Вирту. Ты не задумывалась, зачем он так поступил, ведь Доннерджек хотел лишь вернуть тебя к жизни? Даже мудрому Джону Д'Арси Доннерджеку не пришло в голову попросить Танатоса сделать тебя его женой в Веритэ.

– Я размышляла о странной щедрости Властелина Непостижимых Полей, и пришла к выводу: он хотел, чтобы я выносила ребенка, которого он потребует в качестве цены за мою жизнь. Вот только зачем Танатосу ребенок из Веритэ?

– А что, если твое дитя не просто ребенок из Веритэ? Что, если, несмотря на все изменения, которые в тебе произошли, твой сын унаследует нечто и от Вирту? Каким станет он тогда?

– Кто знает? Плакальщица, я думаю, тебя не правильно назвали! Следовало бы дать тебе другое имя – Загадочная женщина!

Стройная фигура банши потускнела. Уж не оскорблена ли она?.. Немного позже Эйрадис сообразила, что привидение смеется. Когда фигура снова стала матовой, на высоких скулах плакальщицы появился слабый румянец, а на тонких губах промелькнула дружеская улыбка.

– Ты мне нравишься, Эйрадис. Как жаль… Ну, ладно. Скажу прямо. Далеко не всех в Вирту устраивает, что общение с Веритэ возможно только в одном направлении. Властелину Непостижимых Полей об этом известно, и он старается воспользоваться своим знанием, чтобы получить могущественное орудие в чрезвычайно сложной игре. Твой сын может стать таким орудием. Или не стать. Танатос поймал в свою западню Джона Д'Арси Доннерджека.

– Почему Джона? Почему меня? Мы не единственная пара, разделенная интерфейсом.

– Да, конечно, но он – Джон Д'Арси Доннерджек, а ты... ты, бедная душа, нечто гораздо большее, чем думает твой муж. На твоих волосах осталась пыльца с крылышек черного мотылька. Ты сказала Джону?

– Нет.

Наступило долгое молчание, которое вдруг стало дружеским. Наконец Эйрадис заговорила:

– Под замком есть туннели.

– Я знаю.

– Мне хотелось бы их исследовать.

– Я могу быть твоим проводником.

– Завтра?

– Завтра.

– Тогда до встречи.

– Договорились.

Плакальщица исчезла. Эйрадис улыбнулась и снова открыла книгу. Как здорово иметь подругу, в особенности в такое время. Роботы и призраки воинов – что ж, совсем неплохо, однако есть вещи, которые лучше обсуждать с представителями твоего собственного пола.

Эйрадис перевернула страницу. Над вымышленным морем поднимался ветер. За окном рев океанского прибоя обеспечивал звуковую дорожку.

* * *

Позавтракав кашей со сливками, Эйрадис надела тяжелые высокие сапоги на рифленой подошве – довольно уродливые, зато непромокаемые. Поверх шерстяных брюк и свитера она накинула легкую куртку – больше для защиты от влаги, чем от ветра, поскольку рассчитывала, что в пещерах не будет сквозняков.

– Опять собираешься на побережье, Эйра? – поинтересовался Джон.

В руках он держал диски и устройство для считывания, которые захватил из офиса, чтобы просмотреть перед сном накануне вечером.

– Нет, – ответила она, с удивлением обнаружив в своем голосе нотки вызова. – Я собираюсь исследовать туннели под замком – то, что осталось от старой крепости.

Джон слегка нахмурился, посмотрел в окно, отметил, что идет затяжной дождь, и кивнул:

– Да, погода не слишком располагает к прогулкам, и раз уж ты не хочешь воспользоваться Сценой…

– Не хочу и не буду.

– Что ж… Ты возьмешь с собой робота?

– Вообще-то не собиралась.

– Я бы предпочел, чтобы ты не шла туда одна. Сам я не заходил дальше начала туннелей, но там есть неприятные места.

– Джон, я не нуждаюсь в няньке. Побереги ее для нашего будущего ребенка!

– Пожалуйста, Эйра, не будь такой упрямой. Я не прошу тебя оставаться дома; захвати с собой робота, он тебе поможет, если ты поскользнешься или начнется камнепад.

Эйрадис чуть не проговорилась, что с ней будет одно или несколько привидений, но вовремя прикусила язык. Джон понятия не имел о том, сколько времени она проводила в обществе призраков замка Доннерджек: крестоносец, Коротышка, Плачущая девушка, ослепленный узник, Леди галереи, а теперь еще и банши. К тому же Джон говорил разумные вещи.

– Хорошо, Джон. Я согласна. Спрошу Дэка, кого он мне даст.

Джон положил диски и подошел к Эйрадис. Обняв жену, прошептал в ее волосы:

– Возьми любого из них, любовь моя. Разве могут быть дела важнее твоего благополучия?

«Почти. Ты не бросаешь свою работу». Она прекрасно знала, что Джон упорно работает над дворцом для Танатоса, выполняя свою часть сделки, благодаря которой Эйрадис вернулась, но ей казалось, что муж вкладывает в проект слишком много сил и души. Властелин Энтропии регулярно присылал электронные послания, где сообщал, какие необходимо внести изменения и улучшения в проект Костяного Дворца. Джон как-то признался, что чувствует его самого удивляющую гордость, получая письма от существа, которое даже величайшие ученые Веритэ считают легендой.

– Спасибо, Джон, – сказала Эйрадис, стараясь не обращать внимание на внутренние сомнения. – Не думаю, что мне потребуется что-нибудь особенное. Подойдет любой, самый примитивный робот.

Джон улыбнулся и снова обнял Эйрадис, а потом взял диски и устройство для считывания.

– Я буду с нетерпением ждать рассказа о твоих открытиях, дорогая. Встретимся во время ленча?

– Может быть, – ответила она. – Не знаю, как далеко я зайду. Кроме того, уже довольно поздно.

– Ладно. Постарайся не переутомляться.

– Обещаю.

Доннерджек ушел, поцеловав ее на прощание в щеку. Эйрадис немного постояла, размышляя, не рассердила ли мужа. С некоторым усилием выбросила сомнения из головы, зная, что не может побежать за ним и спросить, не начиная спора по поводу проблем, которые решила не затрагивать. Брак – во всяком случае, брак с любящим свою работу ученым – оказался несколько более трудным делом, чем она предполагала. Эйрадис и в голову не приходило, что ей придется рассматривать в качестве соперницы науку.

Закрыв ладонями глаза, она заставила себя выбросить посторонние мысли из головы. Скоро у нее появится больше собственных дел. Когда родится ребенок, ей будет чем себя занять. А сейчас она собирается исследовать туннели в компании банши.

* * *

Тяжелый железный ключ, открывавший толстую кованую дверь, вполне мог бы оказаться реликвией из старого замка. Петли заскрипели, но створка скользнула в сторону без особых усилий.

Эйрадис сопровождал Войт – универсальный сервомеханизм, напоминающий в данный момент яйцо ласточки метровой высоты, парящее примерно в футе над землей. Его воздушная подушка слегка поднимала пыль, однако в остальном робот оказался незаметным спутником. Призрак крестоносца, банши и ослепленный узник присоединились к ней, как только Эйрадис вставила ключ в замочную скважину.

– Он захотел пойти с нами, – заявил, пожимая плечами, призрак крестоносца, показывая на ослепленного узника. – Сказал, что хорошо знает это место. Надеюсь, ты не возражаешь.

Эйрадис включила свой фонарик и посветила по сторонам; Войт последовал ее примеру и включил небольшой прожектор. Перед ними тянулся коридор шириной в полтора метра. Около двери стены были отделаны известняком, но дальше шел обычный камень.

– Твой друг что-нибудь видит? – спросила Эйрадис, показывая на ослепленного узника.

– Да, видит, – заверил ее крестоносец. – А даже если и нет, что с ним случится, если он упадет – ведь он покинул суетный мир много веков назад.

– Наверное, ты прав, – согласилась Эйрадис. – Пойдем вперед.

– Мы закроем за собой дверь, госпожа? – осведомился Войт.

Эйрадис повиновалась импульсу. Не было никакой причины закрывать дверь. Они ни от кого не прятались, но ей нравилась сама мысль о приключении.

– Да, прикрой ее, Войт, только не запирай.

– Хорошо.

Робот вытянул механическую руку и толкнул створку, которая с громким стуком захлопнулась. Пока Эйрадис ждала, чтобы глаза привыкли к свету фонарей, она заметила, что все три призрака испускают слабое голубовато-белое свечение. Раньше она никогда этого не замечала. С другой стороны, все их предыдущие встречи проходили в хорошо освещенных местах.

– Здесь так темно, – прошептала Эйрадис.

– Точно, – согласился крестоносец.

Банши промолчала, но устремилась вперед, теперь именно она вела всю компанию. Эйрадис последовала за ней, удивленная тем, что ее охватил суеверный страх. Темнота, необработанный камень, влажные запахи земли и соленого моря всколыхнули воспоминания, о которых она и думать позабыла. Эйрадис сосредоточилась на настоящем: скрипе песка и щебня под ногами, капле воды, упавшей откуда-то сверху прямо на нос… Постепенно неприятные ощущения отступили.

Необычные исследователи медленно шли вслед за банши. Туннели бесконечно перекрещивались и петляли, и очень скоро Эйрадис потеряла представление о том, насколько далеко они удалились от замка – если вообще не покинули его окрестности. Время от времени маленькая группа выходила в какую-нибудь пещеру. Тогда Эйрадис просила Войта подняться к потолку, чтобы его прожектор осветил помещение.

В пещерах им попадался всякий хлам: старые бутылки, огарки свечей, ржавая банка с машинным маслом, два сломанных клеймора, а однажды тряпичная кукла, на лице которой застыла кривая улыбка. Большую часть находок Эйрадис не трогала, однако куклу положила в карман – мысль о том, что игрушка останется лежать в темноте, вдруг показалась ей невыносимой.

Время во мраке и тишине потеряло всякий смысл. Призраки следовали за Эйрадис, изредка перебрасываясь между собой короткими фразами. Замечая следы собственных сапог на песке, Эйрадис не раз задавала себе вопрос: как давно она их оставила? Несколько минут или столетий назад? Наконец она почувствовала, как лица коснулся легкий соленый бриз. Эйрадис покинула мир сновидений, где едва не заблудилась.

– Интересно, откуда дует ветер? – проговорила она, и собственный голос показался ей каким-то чужим.

– Здесь есть пещера, которая выходит на берег, когда прилив отступает, – ответила банши. – Хочешь на нее взглянуть?

– Хочу.

Свежий ветер взбодрил Эйрадис, и девушка зашагала быстрее. Свет, испускаемый привидениями, потускнел, когда они свернули за угол и оказались в самой большой пещере из всех, где Эйрадис успела побывать. Впрочем, почти всю ее занимало подземное озеро ромбовидной формы; вдоль одной из сторон шла усыпанная гравием полоса, у остальных поднимались отвесные скалы, лишь на противоположном берегу имелся узкий проход, откуда лился свет.

– Если бы нашлась весельная лодка, а пассажиры не были очень высокими или в нужный момент пригнулись, то таким способом они без проблем проникли бы в пещеры. А если бы они еще знали дорогу через туннели, то могли бы добраться и до замка.

– Верно, – заметил ослепленный узник. – В мое время этот путь изредка использовали для контрабанды, а иногда и в более зловещих целях.

– А Джону о нем известно?

– Думаю, нет, – ответил крестоносец. – Прошу прощения у леди, но хозяин замка не проявил особого интереса к туннелям, а жители деревни давно о них забыли. Замок очень долго пролежал в руинах.

– Нужно обязательно ему показать. Пещеры Джону наверняка понравятся. Надеюсь, я сумею найти дорогу. Сверху донесся голос Войта:

– Госпожа, я записал все наше путешествие – на случай, если вы захотите вспомнить о нем позднее. Кроме того, я могу легко распечатать карту.

– Отлично. Скажи мне, ты делал видеозапись или только фиксировал наш путь?

– Я регистрировал направление и расстояние. Может быть, следовало вести видеозапись?

– Нет, Войт, все хорошо. Мне вдруг стало интересно: зафиксирует ли видео призраков?

– Вряд ли, госпожа. Мне лишь косвенно известно об их присутствии, мое восприятие главным образом основано на звуковых сигналах, возникновение которых трудно объяснить как-либо иначе. Поскольку мои оптические рецепторы призраков не фиксируют, я делаю вывод, что камера также не сумеет их заснять.

– Очень любопытно.

Эйрадис подошла к берегу озера; банши, не отставая, следовала за ней. Хотя жители деревни забыли о существовании пещер, в воде оставались следы их присутствия: кусок рыбачьей сети, полузатопленный буй, обертка от печенья (почти совсем размокшая), самый разнообразный мусор, избежавший мощной системы переработки последнего столетия. Некоторые банки из-под пива и бутылки лимонада могли оказаться ценными экспонатами; Эйрадис видела подобные вещи в антикварных магазинах, разбросанных по всему миру. Возможно, в следующий раз она их соберет и проверит по каталогу.

– Наверняка вы показали мне далеко не все пещеры, – сказала она, обращаясь к банши.

– А почему ты так уверена?

– Интуиция, не более. Интуиция и еще присутствие ослепленного узника. Он бы не пошел с нами ради нескольких пещер и прохода, которым пользовались контрабандисты.

– Ты умница. А если я скажу, что ты права и здесь скрыто нечто большее?

– Я попрошу тебя раскрыть мне ваш секрет.

– Даже если это опасно?

– Мы в подземельях моего замка. Я должна знать, что здесь есть, не так ли?

– Многие хозяева замка сошли в могилу, так и не узнав про туннели. Подобное знание едва ли является обязательным условием владения.

– Я ведь прошу вежливо. А это чего-то да стоит.

– Пожалуй. На данный момент механическое существо знает о туннелях больше, чем многие, кто пытался сделать их карту. Существует тенденция недооценивать их сложность.

– Любопытно. Значат ли твои слова, что ты посвятишь меня в тайны подземелья?

– Ну, не стану же я ждать, пока ты попытаешься сама их выведать при помощи своих механических союзников. Впрочем, вряд ли они сумеют разыскать то, что могу показать я. Надеюсь, ты понимаешь, что мое согласие быть твоим проводником не защитит тебя от опасностей?

– Понимаю... но мне все равно интересно.

– Дорогу можно найти лишь в полнолуние.

– Полнолуние только что прошло!

– Мне очень жаль, однако таков закон.

– Тогда придется смириться. Через месяц я стану более неповоротливой, но еще не буду привязана к своей спальне.

– Тогда я сделаю необходимые приготовления. И постараюсь быть твоим проводником.

– Подожди!

– Да?

– Увижу ли я тебя до наступления полнолуния?

– А у тебя есть такое желание? Принято считать, что мое присутствие является плохим предзнаменованием.

– Я думала, это относится только к твоим стонам.

– Люди часто путают одно с другим.

– Да, я бы хотела тебя увидеть. Продолжим исследовать пещеры, не затрагивая главных секретов. Или... кажется, ты заинтересовалась книгой... помнишь, той, про моряков? Хочешь, я почитаю тебе вслух, если ты сама не можешь?

– Заманчивое предложение. Нам очень трудно держать в руках материальные артефакты. Да, я принимаю твое предложение.

– И вообще, мне нравится проводить с тобой время. Есть некоторые метафизические вопросы, которые лучше обсуждать с призраками, чем, например, с Джоном, – а меня в последнее время ужасно занимают вопросы жизни и смерти. Как я ни пытаюсь забыть Непостижимые Поля, меня преследуют воспоминания. Я бы хотела избавиться от них до рождения ребенка.

– Философские дискуссии и книги… Звучит привлекательно. Я уверена, что другие привидения присоединятся к нам. Крестоносец – простая душа, как и большинство тех, чьим обществом он дорожит, но среди обитающих в замке призраков найдется немало желающих принять участие в наших беседах.

– Отлично. Давай договоримся о ближайшей дневной встрече. Вечера я стараюсь проводить с Джоном.

Плакальщица посмотрела на Эйрадис своими пронзительными зелено-серыми глазами. Вероятно, она обратила внимание на тон собеседницы, когда та говорила о муже.

– Тебе кажется, что твой муж пренебрегает тобой, не так ли? Ты боишься, что здесь, в Веритэ, потеряла часть любви, которую он испытывал к тебе в Вирту?

– Да. – Эйрадис говорила так тихо, что ее слова были едва слышны.

– Джон Д'Арси Доннерджек любит тебя сейчас ничуть не меньше, чем раньше. Поверь мне, если ты в состоянии верить привидению с такой репутацией. Он глубоко сожалеет о сделке с Властелином Непостижимых Полей, которую заключил, чтобы тебя вернуть. Твой муж уже просил об изменении условий. Танатос отказался. Большая часть работы, которой занят Доннерджек, направлена на то, чтобы ваш будущий ребенок остался с вами.

– Почему он ничего мне не рассказывает? Звеня цепью, подошел крестоносец – сегодня его цепь казалась почти настоящей.

– Потому, девочка, что он мужчина и ему мешает глупая мужская гордость. Он боится, что ты его порицаешь, пытается найти решение и не хочет, чтобы ты тревожилась. Но ты не должна сомневаться в том, что он любит тебя и дитя, которое ты носишь под сердцем.

– Джон…

Эйрадис опустилась на колени и взяла несколько пивных бутылок, валявшихся на берегу.

– Войт, возьми их. Я должна что-нибудь принести с собой, чтобы показать Джону. Он сказал, что с удовольствием послушает рассказ о моих приключениях.

– Будет сделано, госпожа.

– Пора возвращаться. Не хочу опоздать на обед.

– Судя по моему хронометру, у вас есть еще несколько часов, госпожа.

– Хорошо.

Эйрадис повернула счастливое лицо к трем призракам:

– Вы не против?

– Конечно, девочка. У нас полно времени на мечты и путешествия. Тебе пора возвращаться в замок, чтобы рассказать хозяину о том, что ты сегодня видела.

– Благодарю вас. – Она показала, что обнимает их лишенные плоти тела. – Вы мне ужасно помогли. Надеюсь, мы еще погуляем вместе, ведь правда?

Один за другим все привидения кивнули, а потом исчезли. Эйрадис протянула последнюю бутылку парящему в воздухе роботу. Отвернувшись от маленького озера, она зашагала обратно. Вода прощально плескалась о берег.

* * *

Джон Д'Арси Доннерджек не слышал плача банши в течение нескольких месяцев, последовавших за его встречей с Волынщиком, хотя странные звуки продолжали доноситься из подземелий, а призраки по-прежнему разгуливали по залам замка.

– Как зовут вашего друга? – спросил однажды Доннерджек, встретившись с призраком крестоносца, который прогуливался в компании привидения, державшего свою голову под мышкой.

– Он из шестнадцатого века, – ответил крестоносец. – Все политика!.. В результате бедняга, как говорится, не сносил головы. Я называю его Коротышкой.

Маленький призрак поднял свою голову за окровавленные локоны и ухмыльнулся:

– Добрый день.

Его лицо исказила гримаса, рот широко раскрылся, и Коротышка издал пронзительный вопль. Доннерджек отшатнулся:

– Зачем вы так?

– Я должен периодически испускать предсмертный крик, – ответил призрак. И снова завопил.

– Наверное, событие было запоминающимся.

– Уж можете не сомневаться, сэр. В учебных заведениях отменили занятия, а для благородных господ устроили специальное зрелище в замке – за мой счет многие неплохо развлеклись. – Коротышка сдвинул локоны в сторону. – Обратите внимание на отсутствие ушей, к примеру. Я не сумел найти даже их астральную часть, чтобы носить с собой в кармане и при случае показывать.

– Боже! И в чем же вас обвинили?

– В отравлении кучи мелких дворян и заговоре с целью убийства хозяина замка, не говоря уже о королевском дворе.

– Люди, в своем неведении, проявили поразительную жестокость.

– Не знаю насчет неведения, но насчет жестокости вы правы.

– Я вас не понимаю.

– Под пытками человек может признаться во многом, иногда даже рассказать правду.

– Вы хотите сказать, что действительно являлись отравителем и заговорщиком?

– Коротышка ни в чем другом не признался, – вмешался крестоносец.

В следующий миг окрестности огласил новый вопль, и Коротышка растворился в воздухе.

– Вам не следовало этого говорить, – объяснил призрак, загремев цепями. – Вы заставили его вспомнить о преступлениях, которые он хотел бы забыть. Он утешался мыслями о пропавших ушах. И празднике, устроенном в его честь, если так можно выразиться.

– Если ты вспомнишь свое имя или какое-то важное происшествие из своей жизни, ты тоже исчезнешь?

– Трудно сказать.

– Наверное, следует произвести небольшие изыскания.

– Нет, не делайте ничего подобного, мой господин. Никто не знает, какие силы вы освободите. Лучше я сам когда-нибудь все выясню.

– Но…

– Нельзя нарушать естественный ход событий. Верьте мне. И он исчез, словно кто-то задул свечу. Доннерджек фыркнул:

– Склонный к фатализму болтун! Иногда вмешательство – единственное, что остается.

Доннерджек вышел на парапет замка. Дул холодной ветер, накрапывал дождь. Хорошая погода. Джон подумал о Танатосе и Эйрадис и о своем будущем сыне. Какая несправедливость! Властелин Непостижимых Полей станет владеть роскошным, невиданным дворцом. Однако он намеревается получить плоды не только его гения, но и тела. Это не правильно!

Должна существовать какая-то защита. Сделать замок Доннерджек недоступным для Танатоса?.. Джон рассмеялся. Разве от смерти спасешься? И все же новая мысль натолкнула его на другие идеи. Властелин Непостижимых Полей не хотел, чтобы мальчик умер – в этом Доннерджек не сомневался. Он готовил детскую в своем темном дворце для живого ребенка. Зачем?

Насквозь промокший от дождя Доннерджек вышагивал по парапету, размышляя над одним вопросом, который однажды выбросил из головы: для чего можно использовать такого ребенка? В качестве агента или посланника? Уж конечно же Танатос в состоянии найти столько подручных, сколько ему понадобится. Нет, тут что-то другое. Может быть, ему нужен маленький живой паж для развлечения в новом дворце? Кто знает. Трудно понять такое необычное существо.

Над холмами полыхнула молния, а вскоре грянул гром. Не стоит тратить время на бессмысленные предположения.

Прежде всего следует выяснить, каким образом Танатос отправил Эйрадис в Веритэ, а не в Вирту, и почему она забеременела. И то и другое считалось теоретически невозможным. Доннерджек вернулся к своим рассуждениям о наличии высших уровней внутри Вирту. Если гипотетическая Сцена IV существует, то часть ответа связана с ней. Возвращение… Может, Танатос таким способом сумел замаскировать свои хитрые манипуляции со Сценой IV?

Новая вспышка молнии, оглушительные раскаты грома и сильный дождь заставили Доннерджека вернуться в замок. Расхаживая по одному из верхних залов, он продолжал размышлять. Предположим, удастся развить новую теорию Вирту, включающую в себя предположение о существовании Сцены IV. Тогда, вероятно, у него появится возможность объяснить все аномалии – Сотворение Вирту, обратную темпоральную гипотезу расширения, наличие данных, к которым нет очевидного доступа. Если он сумеет справиться с этой задачей, то затем решит проблему на практическом уровне.

В последующие дни – и ночи – Джон все время, свободное от работы над проектом дворца Танатоса, посвящал теоретическим выкладкам и расчетам. Доннерджек пытался обходиться без машин, используя записные книжки, карандаши и старомодные карманные калькуляторы всякий раз, как у него появлялась такая возможность. Когда же ему требовался мощный компьютер, он заходил в свой уголок Вирту, затем переписывал результаты в блокнот, а все остальное стирал, чтобы не оставить никаких следов в чужом мире.

Решение наверняка связано с Войной Начала Начал!.. Джон вернулся ко Дню Первому, но даже и тогда все уже было окончательно сложено. Он сумел переместиться к первому часу, однако ему никак не удавалось обнаружить исходные условия, необходимые для уточнения уравнения. Вирту не желало делиться с посторонними тайнами своей истории. Попытки моделировать ситуацию всякий раз давали различные результаты.

Доннерджек задумчиво смотрел в стену, прикусив губу. Впервые за последние десять лет он вдруг вспомнил о Рисе Джордане и Уоррене Банзе.

Ушедший на покой математик и специалист по теории информации Рис Джордан был самым старым человеком из всех, кого знал Доннерджек. Поселившись в балтиморском Центре врачебного искусства, Рис стал рекордсменом среди долгожителей. По мере того, как росли возможности продления жизни, следы, которые оставляли на телах пациентов новые методы, становились все более изощренными. Всем, кто находился в Центре, давно перевалило за сто лет. Доннерджек сделал в уме быстрые подсчеты – если Рис жив, ему уже больше ста пятидесяти.

Каждый, кто попадал в Центр, страдал от какой-нибудь уникальной болезни, лечение в результате и привело к существенному увеличению срока их жизни. Тела жителей Центра представляли собой настоящий музей медицинских достижений. За ними нельзя было ухаживать, как за обычными людьми; с другой стороны, их научная ценность заметно превосходила расходы на содержание. Всякий раз, когда один из пациентов оказывался в кризисном состоянии, медикам приходилось что-нибудь изобретать.

Рис Джордан – если его разум неповрежден – может оказаться полезным консультантом. Он занимался сетью базы данных, когда последняя капля переполнила чашу и вся мировая система связи рухнула. Через час все заработало снова, и возникла Вирту. Джордан написал несколько статей, как популярных, так и научных, посвященных этому удивительному событию. Потом в течение многих лет выступал с лекциями. Некоторые из его ранних идей сейчас считались «любопытными», однако не вызывало сомнений, что Рис Джордан является одним из крупнейших специалистов по электронному теневому миру.

Доннерджек подошел к терминалу и вызвал номер Центра. Через несколько мгновений он уже разговаривал с охранником – идеальное мужское лицо навело Доннерджека на мысль, что он беседует с прогом.

– Центр врачебного искусства, – заявил охранник. – Чем могу быть полезным?

– Рис Джордан по-прежнему находится в вашем Центре? – спросил Доннерджек.

– Да, он здесь.

– Могу я поговорить с ним?

– Боюсь, что сейчас это невозможно.

– С ним все в порядке?

– Я не имею права обсуждать состояние наших пациентов.

– Меня интересует совсем другое. Сможет ли он вести рациональную беседу, когда освободится?

– О да. Но сейчас это невозможно.

– А когда будет возможно, вам известно?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что он спит, или проходит процедуры, или в данный момент физически отсутствует в Центре?

– Он физически присутствует, не спит, просто занят другими делами.

Доннерджек кивнул:

– Значит, Рис Джордан в Вирту.

– Да.

– Могу я узнать его координаты?

– Мне очень жаль, но данная информация носит личный характер.

– Видимо, вы в состоянии с ним связаться. Передайте, пожалуйста, ему сообщение.

– Мы оставим ваше сообщение на автоответчике. Однако никто не знает, когда он посчитает нужным его прослушать.

– Понимаю. Меня зовут Джон Д'Арси Доннерджек. Я работал с Рисом Джорданом несколько лет назад. Передайте ему, что я хочу кое-что с ним обсудить.

– Хорошо.

Доннерджек оставил свой номер и вновь погрузился в размышления. Вирту. Ничего удивительного в том, что Рис решил туда вернуться. Большую часть жизни он потратил на изучение Вирту и без устали восхищался бесконечными новинками, не говоря уже о чисто техническом интересе.

Доннерджек взял карандаш и быстро записал уравнение. Долго его рассматривал. Затем немного изменил. Через несколько часов, отложив в сторону один лист, взялся за другой. Он чувствовал, что где-то допустил ошибку, зато ему удалось сплести сеть. В данный момент казалось, что важнее окружить проблему цепочкой предположений, не особенно обращая внимание на их точность.

Позднее, во время ленча, к нему пришла Эйрадис, и они устроились за маленьким столиком у окна.

– В последние дни ты даже слишком много работаешь, – сказала она.

– Множество проблем.

– Создается впечатление, что их стало заметно больше, чем раньше.

– Да.

– Дворец?

– Не только.

– В самом деле? Наши дела?

Джон бросил взгляд на один из терминалов и кивнул.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня все в порядке.

– Отлично. А твои привидения?

– Ты думаешь, что действительно сумеешь... предотвратить…

Доннерджек пожал плечами:

– Я и правда не знаю. Даже если мне удастся найти теоретическое решение, необходимо еще отыскать возможность применить новое знание на практике.

– Понимаю, – кивнув, проговорила Эйрадис. – Расскажи, как идут дела.

Он протянул руку и сжал ее пальцы. Тогда она встала, улыбнулась и поцеловала мужа.

– В другой раз, – сказала на прощанье Эйрадис.

– В другой раз, – согласился Доннерджек и вернулся к своим уравнениям.

Он не знал, сколько прошло времени. Когда Джон углублялся в работу, весь остальной мир переставал для него существовать.

– Доннерджек! – послышался вдруг чей-то знакомый голос.

Однако Джон не сразу его узнал. Он поднял голову и огляделся:

– Да?

– Повернись в сторону Сцены.

– Рис! – воскликнул он, вставая.

– Точно. Раз уж у меня появился твой номер, я решил навестить тебя лично. Сколько же мы не виделись?

– Очень давно. – Доннерджек подошел к отсутствующей стене Сцены. – Вот это да!

Весело улыбаясь, на него смотрел высокий человек с шапкой густых непокорных волос. Джинсы, теннисные туфли, зеленая спортивная рубашка – на вид гостю было немногим больше тридцати.

– Ты выглядишь…

– Так, как я бы хотел, – перебил его Рис. – Это личина. Мое настоящее тело пребывает в коме и производит весьма неприятное впечатление. Медицинские роботы работают сверхурочно, придумывая новые способы удержать меня на этом свете. Настало время сделать очередное громкое открытие, или мне придется окончательно уйти на покой.

– Очень жаль – Не жалей. Я прожил отличную жизнь и до сих пор продолжаю получать от нее удовольствие. Я был всюду, все перепробовал, прочитал немало замечательных книг, любил прелестных женщин и работал на равных с Джоном Д'Арси Доннерджеком и Уорреном Банзой.

Доннерджек отвел взгляд.

– Да, ты повидал жизнь, – наконец проговорил он. – Удалось выяснить, что же произошло с Уорреном? Рис покачал головой:

– Тело так и не нашли. Единственный человек, который прыгнул с парашютом и не приземлился. Да, отличный был фокусник – специалист по исчезновениям. Когда журналисты закончили копаться в его истории, никаких следов уже не осталось. А записку помнишь? Сообщил, будто собирается организовать самый грандиозный розыгрыш в истории!

Доннерджек кивнул:

– Так больше ничего и не обнаружили? Дневников, писем?..

– Ничего. Банза – один из немногих людей, по которым я скучаю. Интересно, над чем он работал перед исчезновением?

– Писал статью о естественной геометрии Вирту.

– В самом деле? Я ее не видел. Статья опубликована?

– Нет. Он дал мне черновик, чтобы я проверил выкладки. Банза умер прежде, чем я успел их вернуть.

– Интересно?

– Схематично. Еще работать и работать! Но в целом чрезвычайно любопытно. Странно, я уже много лет не вспоминал об этом. Но знаешь, там были вещи, о которых я хотел с тобой поговорить.

– Статья у тебя? Я бы с удовольствием ее почитал.

– Не знаю. Даже не представляю, где искать.

– Ну а что ты хотел со мной обсудить?

– Подожди минутку. – Доннерджек подошел к своему столу, взял несколько листков и вернулся на Большую Сцену. – Я тут сделал кое-какие наброски. Меня интересует твое мнение.

Рис посмотрел на листки.

– Такое впечатление, что тут не просто наброски, – заметил он.

– Ну... ты прав.

– В таком случае давай поговорим в Вирту. А информацию можно сканировать и захватить с собой. Доннерджек потер нос.

– В мои намерения не входило выносить отсюда записи, – признался он. – А почему ты так стремишься снова оказаться в Вирту?

– Там иначе течет время. Несколько минут реального времени превращаются в часы. В моем положении это единственное место, где мне хорошо.

– Теперь я понял, – кивнул Доннерджек. – Давай координаты, я тебя догоню.

Рис кивнул и назвал цифры. Потом повернулся, сделал несколько шагов и исчез.

Доннерджек подошел к терминалу и внес необходимые изменения. Назвал координаты, лег и расслабился.

Вскоре он поднялся, одетый в шорты цвета хаки и легкую рубашку. Немного постоял в тени деревьев, прислушиваясь к плеску воды, сделал несколько шагов и почти сразу же оказался на небольшой зеленой поляне. Повсюду росли дикие цветы, а на дальней границе высился шестидесятифутовый утес, который четко вырисовывался на фоне голубого неба. Несколько больших валунов украшали его основание и были разбросаны тут и там, чтобы произвести впечатление – так показалось Джону. Слева с шумом падала в ручей вода. Над водопадом то появлялась, то исчезала радуга.

На одном из валунов устроился Рис, обхватив руками ноги и уперев подбородок в колени. Он улыбнулся, когда появился Доннерджек.

– Добро пожаловать в мое тайное убежище. Не хочешь присесть? – Рис протянул руку и похлопал по соседнему валуну.

– Твое творение? – поинтересовался Доннерджек. – Фокусы со временем и все такое прочее? Рис кивнул.

– Мне помогала местная Хранительница, – пояснил он. Доннерджек присел рядом с ним.

– Хочешь с ней познакомиться?

– Может быть, позднее, хотя время – один из параметров, которые я включил в мою теорию поля.

– Милое старое время, мой друг и Немезида, – со вздохом проговорил Рис. – «Образ вечности» – так назвал его Дэвид Парк в своей монографии. Он обозначил Время I – время термодинамики, которое действует вполне определенным образом, и Время II – субъективное, человеческое. Парк написал книгу как раз перед появлением теории Хаоса. Ему следовало подождать несколько лет. Однако его идеи все равно производят сильное впечатление. Автор был философом и физиком, и его выводы во многом верны – учитывая, насколько он продвинулся.

– Ты хочешь сказать, что он продвинулся недостаточно далеко?

– Он не мог поработать с Вирту – как мы с тобой.

– Но физика в Вирту носит случайный характер.

– Из-за своего будто бы искусственного происхождения Вирту служит прекрасным полигоном для различных аномалий.

– Я рад, что ты так считаешь – значит, ты не забыл о работе Веркора, посвященной идеальной текучести. Рис приподнял бровь.

– Веркор ошибается. Если бы у меня было время и желание, я бы опроверг его выкладки в печати. Уверяю тебя, Вирту подчиняется универсальным принципам. Впрочем, я сомневаюсь, что успею высказать свое мнение.

– Ты все эти годы продолжал работать?

– Разумеется. Только не публиковал статьи. Ты получишь мои записи, если на сей раз мне не удастся выкрутиться. Я оставил инструкции.

– Хорошо. Но я бы предпочел, чтобы ты выкрутился. Мне и в голову не приходило, что ты в такой хорошей форме…

– Нельзя судить по внешнему виду.

– Я говорю о состоянии интеллекта. Какие у тебя шансы на удачный исход?

– Я не собираюсь биться об заклад – дурная примета, – ответил Рис. – У статистиков не принято заключать пари. А зачем тебе?

– Я бы с удовольствием снова поработал с тобой. Рис рассмеялся:

– Джон, ничего не выйдет. Скорее всего сейчас проходят последние часы моей жизни. Как я уже говорил, тебе останутся все мои труды. А на большее не рассчитывай.

– Тогда разреши мне задать такой вопрос: насколько хорош Центр врачебного искусства?

– До сих пор им удавалось меня вытаскивать. Несколько раз. Не могу не замолвить за них словечка.

– Я просто подумал, что буду счастлив предоставить возможности Института Доннерджека в твое распоряжение – вне зависимости от того, будешь ты со мной работать или нет.

– Ты всегда был щедрым человеком, Джон, но, боюсь, что мне это уже не поможет.

– В подобных делах ничего нельзя утверждать определенно. Не забывай, мой фонд в свое время серьезно занимался медицинскими проблемами. Позволь мне поискать способ передать в Центр мою базу данных – и посмотрим, что получится. Если ничего не выйдет, хуже ведь не будет. А вдруг получится?

– Ладно. Тогда давай, не будем тянуть.

– Договорились, – кивнул Доннерджек и щелкнул пальцами.

Из-за валуна появился мужчина в смокинге.

– Вызывали, сэр?

– Ну и зачем такой строгий костюм?

– Извините, прошло так много времени.

– Да уж, не говоря уже о том, что обычно на связь с тобой выходили другие.

Неожиданно смокинг на стоящем перед ними человеке превратился в шорты цвета хаки и спортивную рубашку.

– Отлично, – заявил Доннерджек, – я хочу, чтобы ты обсудил кое с кем парочку медицинских вопросов.

– Неужели? О ком идет речь?

– Эйон из Центра врачебного искусства.

– А, Сид. Я познакомился с ним, когда он только начал функционировать. Именно он первый назвал меня Парацельсом.

– Ты шутишь!

– В мои времена эйону шутить не полагалось – дурной вкус. Если, конечно, ты не являлся профессионалом в своем деле.

– Ты и И. И. Эйлс, видимо, принадлежите к одному поколению. Что ты о нем думаешь?

– Что я могу сказать о первом комедианте среди эйонов? Он был велик. Я его знал.

– Почему его изолировали?

– Считалось, что он отвлекал других эйонов от работы. Они повторяли его шутки снова и снова. – Заведомая ерунда, учитывая, сколько различных операций вы в состоянии производить одновременно.

– Конечно…

– Приветствую вас, джентльмены, – заявил франтоватый тип с карими глазами и короткой бородкой, на котором отлично сидел модный коричневый костюм. – Доктор Джордан, с вами я знаком лично, а с доктором Доннерджеком – по его книгам и статьям. Как поживаешь, Парацельс?

– Отлично.

– У меня создалось впечатление, что в прошлом вы работали вместе, – вмешался Доннерджек. – Вы не могли бы проверить, насколько совместимы ваши возможности в настоящий момент?

– Не уверен, вправе ли я осуществить подобную процедуру, – сказал Сид.

– Парацельс, тебе позволено раскрыть свои базы данных, – быстро проговорил Доннерджек. – Подготовься, а я пока свяжусь с боссами Сида.

– Я сам об этом позабочусь, – вмешался Рис.

– Ладно.

Парацельс и Сид поклонились и исчезли.

– Останься со мной, Джон, – попросил Рис. – Я чувствую, что скоро все решится.

– Конечно.

– Ты когда-нибудь видел муар?

– Да, – При каких обстоятельствах?

– Когда умерла девушка, которая впоследствии стала моей женой.

– Которая впоследствии стала твоей женой?

– У нас был довольно странный роман... в результате мне довелось познакомиться с муаром.

– Временной парадокс?

– Пространственный.

– Как тебе удалось его создать?

– А я ничего особенного не делал. Просто посетил место, которое носит название Непостижимые Поля, и попросил Танатоса вернуть мне любимую.

– Ты, должно быть, шутишь. Такого места не…

– Существует, не сомневайся. Я ее забрал оттуда. Однако нам пришлось возвращаться по очень странной дороге. И наша История на этом далеко не закончилась.

– Расскажи.

– Хорошо. Расскажу, пока мы ждем.

* * *

То, что он поймал блокнот, не являлось счастливой случайностью. Артур Иден изучал свои новые способности в течение недели и обнаружил их достоинства и недостатки. Теперь он совершенно точно знал, что виртуальная сила реальна. Артур снова и снова проводил эксперименты, продолжая размышлять о том, как поступить со своим открытием. Ему казалось, что разумнее всего сохранить его в тайне. Если рассказать элишитам о том, что он овладел телекинезом, на нового прихожанина обратят самое пристальное внимание, а он сомневался, что личность Эммануэля Дэвиса выдержит серьезную проверку.

Однако, прекрасно понимая, что нужно сделать в целях безопасности, Артур Иден очень быстро сообразил, что примет не самое умное решение – расскажет все вышестоящим элишитам, чтобы посмотреть на их реакцию. Он попытался обосновать свое поведение чисто научным интересом – исследование должно быть максимально полным, – хотя в глубине души знал, что существует другая, куда менее благородная причина.

Он напрягся и заставил блокнот подлететь к себе. Активировал личный дневник, записал дату и заговорил:

«После следующей встречи я потребую совещания с вышестоящими функционерами, чтобы продемонстрировать им свои новые способности. Полагаю, это приведет к немедленному продвижению по иерархической лестнице – некий знак доблести. В моем классе оказалось нескольких таких „Избранных“. Обычно они страшно собой гордятся и очень высокомерны; их быстро переводят в следующие классы. Я не могу упустить такую возможность. Из соображений осторожности прибавлю еще несколько уровней прикрытия для личности Дэвиса».

Он замолчал, прослушал отрывок, который успел наговорить, раздумывая, до какой степени остается честен даже с самим с собой, и продолжал:

«Я бы хотел сказать, что мой выбор продиктован исключительно усердием ученого… Увы, есть и другая причина, в которой я шепотом признаюсь себе под звон колокольчиков, которым приказал запеть, подняв телекинетический бриз. Могущество. Намек на личную божественность, которую обещают почти все религии, однако не дает ни одна. В Вирту многие играют в богов, но только элишиты нашли способ сделать нас богами в Веритэ. Я должен узнать побольше, прежде чем покинуть их ряды».

Иден выключил блокнот, не прикасаясь к нему, положил на стол и еще долго сидел, задумчиво глядя в чайную чашку. В комнате становилось темно, садилось солнце. Артур ничего не замечал, он размышлял об открывающихся перед ним возможностях.

* * *

Демонстрация Идена/Дэвиса прошла весьма успешно. Его инструктор – невысокая пухлая женщина азиатского происхождения, которая называла себя Звездой Иштар, – отвела прихожанина в маленькую комнатку в Веритэ, где он показал ей свое умение манипулировать небольшими предметами – с ловкостью человека, пьющего чай в толстых рукавицах. Затем, прежде чем исчезнуть в обличье тучного белого голубя, инструктор отвела Идена в часовню элишитов в Вирту и предложила помолиться о том, чтобы боги наставили его на путь истинный.

Часовня отличалась от всех, что Артур видел до сих пор, изучая Церковь Элиш. Во-первых, здесь отсутствовали помещения, где могли бы собираться большие массы верующих. Храм высился на несколько ярусов, нижний из которых представлял собой полированные скамьи из порфира, а на следующем лежали подушечки для коленопреклонения. Резные перила из слоновой кости служили опорой для рук стоящих на коленях верующих и одновременно отделяли алтарь от остальной части часовни.

В центре пологие ступеньки поднимались к круглому помосту и статуе Мардука, побеждающего Тиамат. Одна из отсеченных голов Тиамат лежала неподалеку от статуи и весьма эффектно служила церемониальным алтарем.

Жалея, что у него нет с собой записывающего прога, Иден распростерся перед алтарем. Потом встал на колени и начал повторять молитвы, которые выучил в самом начале. Не зная, кто может наблюдать за ним, Иден не хотел показаться самодовольным (хотя, если уж быть честным до конца, он собой ужасно гордился). Тщательно подбирая слова, он дважды повторил молитвы и приступил к третьему разу, когда в его сердце закрался страх.

Неужели они проверяют личность Дэвиса? Здесь его тело совершенно беззащитно.

…Он вспомнил с неожиданной четкостью все бумаги, которые подписывал, когда стал прихожанином Церкви Элиш, и еще более строгие правила, которые обязывался соблюдать, становясь послушником перед вступлением в сан священника. Его могут убить, представив убийство как несчастный случай при переходе из одного мира в другой (у бывших спортсменов часто случаются сердечные приступы, когда они перестают заботиться о поддержании формы, не так ли?). И никто даже не понесет ответственности.

Голос Артура дрогнул. Он пытался вспомнить слова основных молитв, но страх подчинил себе его сознание, и у него ничего не получалось. Иден начал подниматься с колен. Нужно нажать на кнопку срочного возвращения… Он объяснит…

– Откровение, брат Дэвис?

Сильный низкий мужской голос оказался тем ушатом воды, что привел его в чувство и прогнал панику. Иден различил в вопросе насмешливые нотки и заколебался, не зная, следует ли вновь опуститься на колени или выпрямиться. Так и не приняв никакого решения, он наверняка уселся бы на пол, если бы незнакомец не подхватил его под руку.

Рядом с Иденом стоял крупный рыжеволосый мужчина лет тридцати пяти. Впрочем, в Вирту возраст угадать невозможно. Вздернутый нос украшала россыпь веснушек; светло-голубые глаза окружали морщинки, что говорило о немалых промежутках времени, проведенных под открытым небом. Простое черное одеяние незнакомца напоминало японское хакама.

– Я... э... благодарю, – пробормотал Иден.

– Добро пожаловать. Меня зовут Рэндалл Келси. Давайте присядем на одной из скамеек.

Иден покорно сел. Келси небрежно устроился на одной из ведущих к алтарю ступеней и оперся спиной о перила.

– Вы выглядите так, словно к вам только что обратился один из богов, брат Дэвис, – заметил через некоторое время Келси.

– Я… – Иден лишь в самый последний момент удержался от признания. – Я вдруг понял всю важность того, что со мной произошло. Пока сестра Звезда Иштар не оставила меня молиться, я больше всего беспокоился о том, как пройду гест; мне казалось, будто мои новые способности могут в любой момент исчезнуть. Когда все наконец кончилось, я понял… – Иден совершенно намеренно замолчал.

– Вы осознали, что вас коснулось божество и вы стали тем, кем раньше не были.

Рэндалл Келси надолго замолчал, и Иден подумал, что от него, видимо, ждут какого-то ответа… Но момент все равно уже был упущен. Он так ничего и не сказал. В часовню влетели три крошечных змея с прозрачными крылышками и закружилась перед Келси. Тот произнес, обращаясь к ним, несколько слов, смысла которых Иден не понял.

Каждый змей был не больше дождевого червяка – Иден еще мальчишкой выкапывал таких в саду, когда собирался на рыбалку. Удавалось ли ему тогда что-нибудь поймать? Он попытался вспомнить, но на память приходили лишь раздутые розовые червяки, извивающиеся на крючке его удочки, неестественно чистые после купания в ручье.

– Вы верите в богов, Эммануэль Дэвис?

Иден вздрогнул, когда вопрос вернул его к реальности. Может быть, он задремал? Теперь змеи парили перед ним – их чешуя горела, словно размельченные самоцветы. На мгновение ему показалось, что вопрос задал один из них.

– Вы верите в богов, Эммануэль Дэвис? – повторил Келси.

– Больше, чем раньше.

– Больше, чем ничего, может оказаться почти ничем.

– Верно. Совершенно верно. – Иден решил, что в данном случае лучше всего подойдет честность. Среди наставников он пользовался репутацией человека, который постоянно задает вопросы. – Если вы спрашиваете меня, верю ли я в Энлиля, Энки, Иштар и всех остальных, то я отвечу, что верю в существование богов, которые решили, будто эти имена и соответствующие формы вполне им подходят, но если бы у меня спросили, верю ли я в их идентичность тем божествам, которых почитали на заре истории человечества в период Плодородного Полумесяца, мне пришлось бы ответить «нет».

– Понятно. Ересь?

– Предпочитаю называть это метафизической гипотезой. В любом случае мои представления не вступают в противоречие с учением Церкви. Даже во время первых уроков нам объясняли, что имена и форма есть метафора для чего-то первоначального.

– Хорошо, но как насчет самой веры в богов?

– Вера дается – ей нельзя научиться. Во всяком случае, я Всегда так чувствовал. Вместо нее я предлагаю мое поклонение.

– Опыт овладения виртуальной силой не изменил вашего отношения к божественности Церкви Элиш?

– Я никогда не говорил, что сомневаюсь в ее божественности, сэр; мои колебания связаны лишь с постулатом, что древние боги эквивалентны нынешним божествам, которые мы почитаем.

– Да, теперь я вас понял.

Келси почесал за ухом. Его опущенные плечи напомнили Идену крестьянина, отдыхающего на границе своего поля. Не хватало лишь трубки из стержня кукурузного початка и соломенной шляпы. Однако, несмотря на небрежную позу служителя, часовня не потеряла своего великолепия, а неземные змеи – загадочности. Более того, его обычность лишь усиливала эффект.

Инстинкт подсказывал Идену, что на вид самый заурядный, без золотых украшений и инкрустированной самоцветами митры, этот человек наделен колоссальными полномочиями и может в одно мгновение отключить процесс перехода – и тогда Идену придет конец. Поэтому он решил отвечать на его вопросы, тщательно обдумывая свои слова.

– Мистер Келси, что это за змеи?

– Я ждал, когда вы о них спросите.

– Если хотите, я сниму свой вопрос.

– Нет, все в порядке. Записывающие проги – среди прочего. – Келси сделал неуловимый жест, и змеи взмыли вверх, где продолжали кружить, внимательно наблюдая за Иденом. – Скажите мне, брат Дэвис, что есть божественность?

– Вид жульничества? Келси усмехнулся:

– Я рад, что у вас достало мужества произнести эти слова. Вы выглядели весьма бледно, когда я появился – в фигуральном смысле. Ну, так в чем заключается божественность?

Идеи помолчал, размышляя о том, чего не следует говорить. Предполагалось, что Эммануэль Дэвис является библиотечным ученым, поэтому его ответ должен быть достаточно изощренным. С другой стороны, демонстрировать глубокие познания в теологии или антропологии не стоит.

– Я размышлял над этим вопросом с тех самых пор, как стал неофитом, сэр. Вы должны меня понять: я впервые столкнулся с Церковью Элиш как турист.

– Так происходит с большинством, – кротко ответил Келси.

– Однако я пришел снова, поскольку мне показалось, будто в храме что-то произошло, когда нам сказали о присутствии божества... я его ощутил еще до того, как прозвучало предупреждение.

– Любопытно.

– Через некоторое время я решил, что почувствовал тогда эманации божественной ауры – ауры, которой больше ни разу не ощутил ни в Вирту, ни в Веритэ.

– Вы раньше были приверженцем какой-нибудь церкви, Дэвис?

– В некоторой степени. – Ответ Идеи приготовил заранее. – Я вырос в баптистской семье, но скоро от баптизма отказался. Попробовал несколько других религий – не могу сказать, что все они давали освобождение от уплаты налогов; скорее, речь шла о философских традициях. Со временем я пришел к выводу, что главного ответа на мои вопросы не существует, и потерял к религии интерес.

– Что вас привело к нам?

– Девушка из офиса, где я работаю, хотела сходить посмотреть, и ей требовалась компания.

– Она с нами?

– Нет. Ее ваше учение не захватило. Она сказала, что у элишитов недостаточно внимания уделяется женщинам.

– Иштар была бы очень обижена.

– Честно говоря, моя приятельница сказала, что Иштар ведет себя как настоящая стерва... в общем, она ей совсем не понравилась.

– Ну, кое-какие основания для подобных заявлений есть, не так ли?

– Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр. И, если быть честным до конца, моя подруга – сама порядочная стерва. Мне кажется, она бы с удовольствием заняла место Иштар – активная феминистка, – но у нее ничего не получилось.

– Мы удалились в сторону от темы нашего разговора – и ваших недавних переживаний. Как вы узнали, что овладели виртуальной силой?

– Я работал, и мой блокнот соскользнул со стола. Я как раз закончил курс обучения – протянул руку и... ну, блокнот остановился.

– И вы немедленно доложили о случившемся?

– Нет, сэр. Я несколько дней практиковался. Мне хотелось... я боялся, что буду выглядеть дураком.

– Вы поделились своим открытием с кем-нибудь, кто не является членом нашей церкви?

– Нет, сэр.

– Очень хорошо. Не говорите никому и в дальнейшем. Мы не хотим, чтобы к нам повалили толпы людей, мечтающих овладеть паранормальными способностями.

– Но разве большинству людей об этом не известно?

– Мы не делаем публичных сообщений о подобных достижениях, многие считают их утками бульварных газет. Однако когда появляется конкретный человек, наделенный паранормальными способностями – самый обычный симпатичный библиотекарь, которому не нужно протягивать руку, чтобы снять с полки книгу… Нам придется столкнуться с колоссальным наплывом завистников.

– Я не умею, вы же понимаете.

– Чего не умеете?

– Снять книгу с полки. Она слишком тяжелая, и я не в состоянии так точно рассчитать свои движения. Келси улыбнулся:

– Продолжайте занятия, Дэвис, и вы научитесь делать поразительные вещи – гораздо более удивительные, чем просто снять книгу с полки. Однако меня тревожит вопрос вашей веры. Когда вы сможете взять на работе очередной отпуск?

Идену хотелось ответить: «Хоть сейчас!», но он понимал, что следует соблюдать осторожность.

– Для своих тренировок я использовал существенную часть отпуска.

– Вы уже приступили к следующему проекту?

– Я почти закончил небольшую тему, которой занялся сразу после возвращения из отпуска. Сейчас, наверное, буду подбирать материал по ранним готическим романам для профессора из Гарварда. Дело связано с собранием Девендры П. Дхармы и обещает, как минимум, одну командировку в Италию.

– Звучит интересно. А не хотели бы вы работать на нас?

– На вас?

– На Церковь. Мы можем вас нанять, чтобы вы провели кое-какие исследования. Часть вашего рабочего времени будет посвящена наставлениям в вере.

Иден постарался не выдать волнения, хотя прекрасно знал, что глаза у него округлились.

– Вы серьезно? Я бы не хотел рисковать работой. Я потратил много времени и сил, чтобы…

– Я сомневаюсь, что ваше начальство откажется от выгодного контракта, для выполнения которого мы захотим заручиться именно вашими услугами.

– Наверное, вы правы, мистер Келси.

– Значит, вы согласны?

– Условия такие же, как и при моей обычной работе?

– Мы будем действовать через ваше начальство. У вас останутся прежние рабочие часы – однако часть свободного времени вам придется посвятить Церкви.

– Считайте, что я уже на вас работаю.

– Скажите мне, мистер Дэвис, чувствуете ли вы здесь присутствие бога?

Иден закрыл глаза и попытался ощутить странное покалывание, которое возникало несколько раз во время богослужений, – тогда он посчитал, что необычные переживания являются принадлежностью элишизма, шумовым фоном или чем-то в таком же духе. Он никогда бы не внес этот эпизод в биографию Дэвиса, если бы не был уверен, что тут все не так просто – хотя и предполагал, что дело всего лишь в хитрой программе, а не в божественном присутствии.

– Нет, мистер Келси, я ничего не чувствую.

– И честный к тому же. Отлично. Преклоните рядом со мной колени. Мы вознесем хвалу божествам – они, даже если и не присутствуют здесь физически, имеют обыкновение слушать тех, кто принадлежит к нашей Церкви.

Заняв место рядом с Келси, Артур Иден произнес необходимые слова. Похоже, он удачно разыграл свою партию и теперь получит шанс, о котором можно только мечтать. Воз можно, даже встретится с основателями религии и откроет ее самые глубокие тайны., Он улыбнулся и запел церковный гимн.