"Скоморох" - читать интересную книгу автора (Железнов Свенельд)

Глава 4

Лука Жидята встретил пленника в мрачной каменной клети, насыщенной сыростью и запахом тления. Через небольшое зарешеченное оконце под сводчатым потолком проникал скудный свет. В полутьме угадывались очертания грубо сколоченного стола и пары скамей. Епископ сидел спиной к свету, поэтому разглядеть его лица Радим не мог. В глаза бросились только длинные пышные волосы и густая борода, из-за чего голова Луки казалась непропорционально большой. Перед епископом лежали каравай и головка сыра. Он отщипывал от них небольшие кусочки и отправлял в рот. Проглотив, Лука запивал вином, прикладываясь к глиняному кувшину с тонким горлышком.

Рядом с епископом стояли несколько мускулистых гридей в тонких льняных рубахах с закатанными рукавами. В руках они держали плети и дубинки. Радим понял, что шуток здесь не любят.

— Владыка, мы поймали скомороха, — с гордостью заявил Григорий, подходя к епископу.

— Молодцы, — скрипучим холодным голосом ответил Лука. — Поставьте его так, чтобы я видел его глаза.

Несколькими грубыми тычками в бока Радима пе-Редвинули под луч дневного света.

— Помилуйте, владыка! — Скоморох поспешил рухнуть на колени. — Ничего не творил против вас, не заду…

— Пусть вернется на место и помолчит.

Радим получил хороший удар коленом в зубы, но не упал. Сзади его подхватили под руки и поставили на ноги. Отплевываясь кровью, Радим заскулил от боли.

— Какой-то он несурьезный.

— Так скоморох же, владыка, грязный смерд.

— И такие люди замышляют против меня. Ая-яй… Епископ задумался, потом поднялся из-за стола и подошел к Радиму:

— Отвечай, кто тебя послал? Ефрем? Туровид? Имя Ефрема скомороху ровным счетом ничего не говорило. А вот Туровид а Радим помнил хорошо. С этим парубком он как-то угодил в серьезную переделку в Ладоге. Бояре плели интриги, ведьма ворожила, а скоморох оказался между ними. Туровид тоже тогда шкурой рисковал. Однако, как позднее понял Радим, из добровольного интереса. Парубок-то то непростой оказался: из волхвов, верховный заводила Коло Скоморохов. О нем, что ли, епископ расспрашивает?

— Никто меня не посылал, владыка. — Разбитый рот мешал говорить. — Сам пришел. Хотел за море податься.

— Дудика, подоткни ему малость. Удар поддых согнул скомороха пополам.

— Так что насчет Ефрема и Туровида?

— Не вели казнить, владыка! О каких Туровиде и Ефреме молвите? Много их по свету.

— Говори обо всех.

— Про Туровида слыхал. Он заводила Коло Скоморохов.

— Туровида вспомнил. Уже хорошо. А Ефрема не знаешь?

— Слыхал о многих с таким именем. Да не припомню, чтоб свиделся хоть с одним.

— Лукавишь…

— Честно, не знаю! Вот вам крест, владыка!

— Чудно крестишься. Ну, да ты — скоморох, нехристь, что с тебя взять. Как думаешь, Григорий, Ефрем тут действительно ни при чем?

— Сомнительно, владыка. Митрополит в этом деле точно замешан.

— Вот и мне так кажется. Ладно, выкладывай, зачем тебя Туровид в Новгород послал? Что велел?

— Никто меня не посылал, владыка!

— Дудика…

Тяжелый кулак гридя обрушился на голову Ради-Скоморох повис на руках сторожей безвольной уклой.

— Перебрал, Дудика!

— Винюсь, господин…

Епископ вернулся за стол. Он отщипнул сыра и начал жевать.

— Плесните на него.

Гриди приволокли два ведра холодной воды, окатили Радима. Охая, он пришел в себя.

— Говори, — потребовал Лука.

Радим прекрасно понимал, что он может либо честно молчать и снова получить хороших тумаков, либо беззастенчиво врать, оттягивая расправу. Второе явно было предпочтительнее. Сдохнуть от кулаков Дудики он всегда успеет.

— Туровид меня послал. Убьет, если узнает, что я рассказал. Я должен сесть на ладью и плыть за море.

— В Рим? — Куда?

— К римскому бископу?

— Да, да, владыка, к нему, к нему самому. Они большие друзья с Туровидом.

— Неужто? Что думаешь, Григорий?

— Врет. Зачем бы поганый язычник к святейшему престолу отправился?

— Кто знает… Отвечай, зачем тебе в Рим?

— Весточку от Туровида передать. Этому… биску. пу…

— Интересно. Ужель и там вороги?

— Сомнительно, господин. Врет скоморох.

— Какую весточку, отвечай!

— Ну… — Радим задумался, силясь сочинить нечто правдоподобное. — О скоморохах. Мол, мы всегда друзья ему.

— Григорий, ты слышал?

— Невероятно, владыка! Туровид — самый отъявленный волхв. Его князь терпит только потому, что отец терпел. Святейший престол ни за что с ним общаться не станет!

— Правду иль кривду говоришь, скоморох? Смотри, не играй со мной!

— Правду, истинную правду!

— В пыточную его. Проверим.

— Пощады, государь мой, владыка!

К крикам Радима прислушиваться никто не стал. Его схватили за руки и поволокли к невысокой двери, обитой железом. Дудика отворил проход, пропуская остальных внутрь. В пыточной пахло несколько лучше, чем в каземате со столом. И все благодаря паре жа-ровень с полыхающими углями. От одной из них шел аромат слегка подгорелого мяса.

— Как тут дела? — спросил епископ полуголого детину у жаровни.

— Все, что мог, он сказал. Сознался, что помог скомороху улизнуть. А Туровида не знает. Святейшего митрополита тоже.

— Чего еще жаришь?

— Румяню, господин. Может, что добавить пожелает.

Епископ пригляделся к обнаженному человеческому телу, подвешенному на вертел.

— Помер он. Снимай.

— Слушаюсь, господин.

Радим и так не стоял на ногах, а тут еще жуткое зрелище обожженного трупа. И для кого освобождают место — для него! Неужели скоморох печально окончит дни, покрывшись волдырями и углем, зажаренный, будто поросенок?

Радим решил, что будет сопротивляться до последнего. Силы к нему отчасти вернулись. А дальше пусть будет как решат боги.

Обгорелое тело бросили прямо под ноги Радиму. Скоморох с ужасом признал в замученном хозяина постоялого двора, с которого он бежал прошлой ночью.

— Узнаешь пособничка? С тобой будет то же, коли врать станешь.

— Ох, не вру я, владыка. Всем, чем пожелаете, клянусь!

— Что ж про Ефрема кривду сказал? Как ты можешь к бископу римскому ехать, да бископа киевского не знать?

— Бес попутал, владыка! Простите, государь мой!

— Хорошо. Тогда говори, что против меня готовите? Если ты за море собрался, то кто на меня зуб точит?

— Откуда ж мне знать, владыка! Что против помышляют, не ведаю!

— А вот мои люди из Киева другое в своей весточке написали. И кому верить?

— Неужто про меня там писали? Не может быть такого, владыка! Никогда я против господина бискупа не замышлял!

— Верно, имени твоего в весточке не было. Но много ль к нам скоморохов на днях явилось? Вот Григорий говорит, что ты один. Ему тоже не верить?

— Может, прозевали другого! Я ж в том не виноват!

— Негодяй, на что намекаешь! — полыхнул гневом Григорий. — На жаровню его!

Гриди с треском разорвали на скоморохе рубаху.

— Постой, Дудика. Не суетись, Григорий. Откуда у тебя эта отметина? — Лука заинтересованно разглядывал плечо скомороха.

— От рождения, святой отец…

— Не может быть. Я видел людей с такими пятнами, но они стоили им очень дорого.

— С ним что-то не так, владыка? — заинтересованно спросил Григорий, заглядывая через плечо епископа.

— Неважно. Слова скомороха мне кажутся разумными. Я бы тоже одного человека на такое дело не послал. Григорий, Дудика, прочешите окольный град и окрестности снова. Ищите других скоморохов.

— А сего мучить будем, владыка?

— Нет. Все, что хотел, я выяснил. Он больше не нужен.

Гргорий недовольно поморщился:

— И что с ним делать? За него Остромир просил. У Радима бешено застучало сердце.

— В мешок и в колодезь. Как обычно. Остромиру скажешь, что скоморох ушел на все четыре стороны.

— Слушаюсь, владыка.

Приговоренный не успел даже дернуться, как его повалили на пол, скрутили пеньковой веревкой и засунули в большой холщовый мешок. Рот забили грязными обгорелыми лохмотьями. Для верности пленника пару раз стукнули головой о каменную стену.

Черная земля смыкалась на горизонте с кроваво-красным небом. Багровые мороки медленно плыли над головой. Радим стоял по колено в грязи и вдыхал смрад разложения. Что это? Где он? Горячий ветер принес запах серы.

Скоморох обернулся. За спиной высился черный-черный лес. Откуда-то из чащи донесся унылый звериный вой. Дрожь пробежала по телу Радима. На голове зашевелились волосы. Вой повторился, и с каждым мгновением он становился все громче и громче. Лесная тварь приближалась.

Радим попытался сделать несколько шагов в сторону кровавого горизонта. Грязь плотно вцепилась в ноги, не давая двигаться. Скоморох отступил назад. Здесь грязь была пожиже. Скоморох мог идти только к лесу.

Вой повторился. В глубине черной стены деревьев вспыхнули и погасли два алых глаза. Радим покрылся холодным потом. Что теперь?

Тяжелое дыхание неведомой твари все громче. Запах серы стал невыносимым. Радим собрался с силами, чтобы не закричать. Он знал, что в Пекло попадают большие грешники, но никогда не верил, что таковым окажется сам.

Алые глаза показались снова. Они смотрели на скомороха с ужасающим вожделением. Тварь готовилась к броску. Но Радим уже не боялся. Чему быть — того не миновать. Если суждено сгинуть в пасти ужасной твари, пусть это случится скорее. Все одно — хуже Пекла ему ничто не грозит.

Радим шагнул в сторону леса.

Тварь завыла и бросилась прочь. Глаза скомороха полыхнули алым огнем.