"Вервольф" - читать интересную книгу автора (Жеглов Василий, Назаров Николай)

Глава 18

День шестой

Грайвор

Первый час после Полуночной службы

Кучер натянул поводья, сдерживая и без того медленную поступь четвёрки, и карета стала осторожно вползать в узкий створ ворот. В последний момент один из её боковых фонарей всё же чиркнул по правой стойке, и в темноте раздался тихий звон разбитого стекла. Возница вздрогнул и втянул голову. По совести, в том не было его вины: восточные ворота использовались исключительно в хозяйственных целях, и там, где крестьянские телеги проезжали без особого труда, широкая гербовая карета едва смогла протиснуться.

Эта часть дворцового парка освещалась хуже: фонари вдоль аллей располагались не через десять шагов, как с западной стороны, а через все сорок. Впрочем, сегодня света хватало: многочисленные отблески факелов мерцали по всему парку. Казалось, что дворец охраняет чуть ли не вся городская стража, однако карету, после того как она миновала ворота, ни разу не остановили.

Тяжело качнувшись, экипаж остановился. Кучер соскочил с козел и помог хозяину выбраться из кареты. Эрр Новидж быстро осмотрелся по сторонам.

— Приведи носильщиков, — распорядился он.

Слуга кивнул и скрылся за дверью. Через некоторое время он вернулся с двумя дюжими работниками. Те споро выволокли из кареты тяжёлый кованый сундук.

— Осторожнее, олухи! — прикрикнул внешний министр, когда, замешкавшись в дверях, они чуть не уронили ношу.

— Куда нести? — натужно просипел один из носильщиков.

— Ко мне в кабинет, — распорядился Новидж. — Проследи! —кивнул он кучеру, который и без того уже вовсю покрикивал на пыхтящих слуг, всем своим видом изображая ревностное усердие.

Внешний министр ещё раз огляделся по сторонам и резво потрусил в сторону главного входа.

Сарн выглядел спокойным. Даже не просто спокойным, а немного заторможенным, как после побудки в неурочное время, когда порой невозможно сообразить: спишь ты или уже проснулся. Однако, на самом деле, на душе у него было тревожно. Ощущение, знакомое любому, кто хоть раз с замиранием сердца дожидался, когда, раздирая в клочья прозрачную тишину утреннего воздуха, раздастся зычный крик: «К бою!». И с этого мгновения мир раскалывается пополам. Какая-то маленькая несущественная его часть остается позади, тянет, пригибает к земле, пытаясь защитить от стрел, но тебе-то она уже не нужна! Ты отмахиваешься от неё, стряхиваешь с плеч, словно опостылевшую ношу, и рвёшься вперёд в диком крике, как когда-то рвался из утробы матери навстречу новому миру…

Сарн передёрнул плечами. Правая рука непроизвольно опустилась на рукоять меча, но он тут же убрал её и заложил за спину. Необходимо успокоиться: обратной дороги, как и в бою нет, а значит — прочь все сомнения! Но он всё же в очередной раз спросил себя: «А стоит ли рисковать? Тем более после того, как столь удачно разбогател?» И снова сам же ответил: «Деньги без власти ничто! Только она делает золото — Золотом!».

Стоящий напротив гвардеец взял на караул. Тёмник тотчас развернулся. По парадной лестнице, останавливаясь через каждые три ступени, чтобы промокнуть кружевным платочком лоб, поднимался эрр Новидж.

— Господин внешний министр, внутренние караульные посты расставлены, внешние — усилены городской стражей, — доложил Сарн, сбегая навстречу. — Позвольте проводить вас?

— Следуйте за мной, — благосклонно разрешил Новидж, вкатываясь на верхнюю площадку.

Отстав на полшага, Сарн пристроился позади. Когда они удалились от караульного на достаточное расстояние, он тихо спросил:

— Привезли? У меня всё готово, можно начинать хоть сейчас. — В ответ Новидж что-то невнятно пробурчал. Сарн заметил, что у министра дрожат руки. — Отступать поздно, — неожиданно для себя жёстко произнес офицер. — Скажите мне, где находится труп, и поезжайте к себе. Когда всё закончится, я пришлю гонца.

Новидж возмущённо вскинул голову.

— Вы с ума сошли! Неужели вы думаете, что я повёз бы через весь город труп, да ещё в своей собственной карете?!

Сарн побледнел.

— Он жив? Где он?!

— Успокойтесь, — пренебрежительно поморщился внешний министр, — он не представляет опасности. В настоящий момент наш «убийца» заперт в сундуке, да к тому же ещё и спит.

— Где? — едва сдерживаясь, повторил тёмник.

— У меня в кабинете. Сундук только что втащили через восточный вход. Вот вам ключи, — Новидж протянул связку. — Надеюсь, с замком справитесь?

— Я бы предпочёл, чтобы сундук открыли вы, — как можно спокойнее, произнёс Сарн.

— Зачем? — насторожился собеседник.

— Полагаю, незачем оставлять его во дворце. Разумнее будет, если сейчас мы с вами вытащим тело и загрузим сундук чем-нибудь другим — например, книгами, после чего его снова погрузят в вашу карету.

Новидж задумчиво пожевал губами.

— В этом случае мне не придётся убирать вашего кучера. Когда трупов становится слишком много, это рождает ненужные слухи, — добавил Сарн.

— Хорошо, пойдёмте, — раздражённо прошипел Новидж. — Только имеёте в виду, вы должны начать не ранее чем через час после того, как я уеду! Запомнили? Не ранее, чем через час!

— Договорились, — кивнул тёмник.

Пару веков назад кто-то из придворных острословов, заблудившись в лабиринте коридоров, окрестил королевский дворец Гравлэндом. С тех пор ничего не изменилось, более того, риск навсегда затеряться в чреве этого архитектурного монстра только возрос. Дворец надстраивался беспорядочно в течение нескольких столетий, и досконально расположение всех комнат, залов и переходов, знали, пожалуй, лишь несколько слуг, которые без особой застенчивости этим пользовались, увиливая от работы, а то и подворовывая по мелочам. Когда дворец погружался в сон, и большую часть свечей гасили, в безлюдных коридорах можно было встретить разве что гвардейцев, охранявших королевский покой.

В той части дворца, куда направились Новидж с Сарном, постов практически не было: здесь располагались кабинеты министров, архив и залы совещаний. Свечей тут было ещё меньше, отчего вокруг царил полумрак. Под ногами стелились длинные тени, отбрасываемые статуями, число которых во дворце увеличивалось всякий раз, когда в гости к королеве приезжал кто-нибудь из её соотечественников: каждый из них считал своим долгом таким образом смягчить аскетическое существование Далии, вынужденной, по их мнению, жить в стране, где господствует безвкусица. Поэтому, когда Новидж заметил впереди тёмный силуэт, он первым делом решил, что носильщики впотьмах уронили одну из статуй, но, присмотревшись, понял, что на полу лежит чьё-то тело.

— Там, — сдавленно простонал он, вытянув руку. — Там кто-то лежит!

Сарн оттеснил его плечом. Подойдя к распростертому телу, он присел на корточки.

— Похоже, эрр Новидж, вам понадобится новый кучер, — через некоторое время протянул тёмник. Внешний министр попытался сглотнуть, но во рту было так сухо, что он поперхнулся.

— Его убили? — прохрипел он.

Сарн не ответил. Он выпрямился и, обнажив меч, скользнул в кабинет, дверь которого была приоткрыта. Новидж благоразумно остался снаружи. Через несколько минут тёмник выглянул в коридор.

— Заходите, здесь никого нет, — убирая меч в ножны, почти приказным тоном произнёс он.

Однако Новидж, всё еще не оправившийся от потрясения, совершенно не обратил на это внимания. Он осторожно переступил порог и вскрикнул: прямо у порога лежали ещё два трупа. Возле них стоял открытый сундук.

— А это, как я полагаю, носильщики? — деловито уточнил Сарн, затаскивая тело кучера в кабинет. — Так, говорите, он совершенно не опасен?

— Кто? — глупо переспросил Новидж, после чего ахнул: — Вы думаете, это она? Нет, это невозможно!

— Она?! — Сарн мрачно взглянул на него. — В таком случае, я вас поздравляю! Вы искали кандидата на роль подставного убийцы, а нашли настоящего зверя! Эти трое были убиты почти одновременно. Даже я не смог бы проделать подобное, а тут какая-то женщина… Кто она?

Новидж затравленно оглянулся по сторонам и на всякий случай прижался спиной к стене.

— Это невозможно, — упрямо мотая головой, повторил он. — Ей нет и двенадцати, она же совсем ребёнок!

— Ребёнок?! — ощерился Сарн. — Этот ребёнок только что убил трёх взрослых мужчин! Взгляните: у кучера перебито горло, он даже вскрикнуть не успел! Таким ударом обладает не каждый профессионал. А эти двое? Ставлю своё годовое жалованье, что удар был нанесён одновременно с двух рук — раскрытой ладонью в нос, причем, с такой силой, что сломанные кости и хрящи вдавлены в мозг. И заметьте, она убила их голыми руками, без всякого оружия!

Новидж вдруг с ужасом осознал, что всё это время рядом с ним находилась сама смерть. Оставалось только гадать, знал ли барон Ямин о некоторых — скажем так — скрытых талантах маленькой рабыни, или нет.

— А вдруг она и в самом деле… — побледнел министр.

— Суом? Очень может быть, — прищурившись, кивнул тёмник. — А вы знаете, — после короткой паузы задумчиво произнёс он, — это даже в какой-то степени нам на руку…

— То есть?

— Теперь у нас есть настоящий убийца! — усмехнувшись, пояснил Сарн. — Нам лишь нужно сделать так, чтобы её увидело как можно больше людей. Лишние свидетели, — он кивнул на тела, — мертвы, и теперь никто не узнает, каким образом она проникла во дворец. Остаётся только дождаться, когда она доберётся до короля.

— А вдруг у неё ничего не получится?

— Тогда мы поможем ей, — хищно осклабился тёмник. — В любом случае, к утру король будет мёртв!

Внешний министр судорожно икнул.

— Скорее, — взвизгнул он, хватаясь за дверную ручку, — проводите меня к выходу!!

— Вам так не терпится отправиться на тот свет? — насмешливо осведомился Сарн. — Эта малышка будет убивать всех, кто окажется на её пути. Будет лучше, если вы останетесь здесь. Запритесь и никуда не выходите.

— А вы?

— Я? — удивился Сарн. — Меня столько раз пытались убить, что я уже к этому привык. К тому же, знали бы вы, как я соскучился в ожидании достойного противника.

— Вы сумасшедший!

— Может быть только благодаря этому я до сих пор жив, — криво усмехнулся офицер, и в его глазах полыхнуло холодное пламя.

Прошло всего несколько минут после того, как Сарн выскользнул за дверь, но внешнему министру они показались вечностью. Первым делом он запер дверь, повернув ключ в замке четыре раза, потом немного подумал и подтащил к двери сундук. Однако, и этого ему показалось недостаточно: он попробовал сдвинуть с места дубовый стеллаж с книгами, но у него ничего не вышло. Новидж даже всхлипнул с досады. Ему вдруг стало нестерпимо жалко себя. Захотелось завыть в полный голос, чтобы хоть как-то разогнать вязкое нечто, давившее на затылок тяжёлым немигающим взглядом. Ноги предательски задрожали, и Новидж поспешно опустился в кресло. Липкими от пота руками он подтянул к себе бронзовый подсвечник и зажёг свечу. В кабинете сразу стало намного уютнее. Теплый свет разогнал тени по углам, а лёгкое потрескивание фитиля заставило отступить гнетущую тишину. Новидж почувствовал, что начинает понемногу успокаиваться. Внезапно пламя свечи дрогнуло и погасло. Новидж дёрнулся, подскочив в кресле, и торопливо зажёг свечу снова, но едва он отвёл руку, как она вновь погасла. Он опять потянулся к подсвечнику и вдруг ощутил за спиной чьё-то присутствие.

— И-и-и… — тихонько завыл он, сползая вниз.

— Где стрела? — чужое дыхание шепотом обожгло ухо. Голос был знакомый и незнакомый одновременно.

— К-какая стрела? — заикаясь, просипел Новидж.

— Мне нужна стрела, — тихо повторил голос. — Отдай её мне!

Трясущейся рукой Новидж выдвинул ящик стола, достал стрелу и осторожно положил её на стол. Опасаясь сделать какое-нибудь лишнее движение, он застыл, уставившись пустым взглядом прямо перед собой. За спиной раздался шорох, слева показалась мертвенно бледная рука, в которой был зажат небольшой холщовый мешочек.

— Развяжи, — потребовал голос.

Новидж послушно распутал завязки и тут же снова убрал руки на колени. Он узнал этот мешочек: маленькая рабыня всегда носила его на груди. Как-то он спросил её, что в нём, и Миана, опустив глаза, пояснила, что это земля с могилы её родителей. Она тогда слёзно умоляла хозяина позволить ей оставить при себе реликвию, и Новидж благодушно разрешил, за что немедленно был вознаграждён.

Та, которая ещё час назад была полностью в его власти, обогнула стол и замерла напротив. Она была полностью обнажена, однако Новидж не почувствовал даже намёка на вожделение — от неё веяло холодом. Длинные волосы были забраны в тугой пучок на затылке, на левой руке, чуть ниже локтя, алел свежий порез, а на животе какие-то странные рисунки в виде спирали. «Это же её собственная кровь!» — ужаснулся Новидж.

— Делай, что я скажу, и останешься в живых, — бесстрастно произнесла рабыня.

Бывший хозяин мелко закивал. Он не мог отвести взгляд от двух мерцающих точек, в которые превратились её зрачки. Они буравили мозг, прожигая его насквозь.

— Высыпь содержимое на стол, — приказала Миана.

Новидж встряхнул мешочек, и на стол вместе с землёй выпал каменный наконечник для стрелы. Суом вздрогнула и подалась телом вперёд.

— Возьми его и приладь к стреле, — хрипло произнесла она.

— Я не умею, — пискнул Новидж, испуганно косясь на камень.

— Возьми, — подвывая, прошипела рабыня. — Новидж осторожно прикоснулся к холодному камню. Кончики пальцев ощутили лёгкое покалывание. — А теперь делай всё в точности, как я скажу, — приказала она. — Сначала…

Протяжно заскрипела крышка люка. Просочившись сквозь узкую щель, тонким лезвием мелькнул луч. Человек поспешно задул свечу, и чердак вновь погрузился во мрак.

— Ну? — не оборачиваясь, спросил Вейдж.

— Карета по-прежнему на месте.

Докс прикрыл за собой люк и пригибаясь, чтобы не задеть головой стропила, прошмыгнул к чердачному окошку. Он пристроился за спиной тёмного лиса, который, чуть присев на полусогнутых ногах, напряжённо наблюдал, как снаружи, вспарывая ночь, двигаются сотни факельных огней. Отсюда — с чердака гвардейских казарм — дворец и окружавший его парк были как на ладони.

— Странно, — пробормотал Вейдж, — он уже давно должен выехать. Новидж не тот человек, чтобы оставаться там, где вот-вот запахнет жареным. Я рассчитывал, что они начнут только после его отъезда.

— Может, так оно и будет?

— Не думаю, — покачал головой тёмный лис. — Последние несколько минут происходит какое-то непонятное шевеление. Обрати внимание: они поставили оцепление по всему периметру дворца. Зачем?

— Такое впечатление, что кого-то блокируют внутри.

— Вот-вот, и я о том же, — задумчиво кивнул тёмный лис.

Докс нервозно переступил с ноги на ногу.

— Давай уж, говори! Чего мнёшься? — мрачно усмехнулся Вейдж, продолжая наблюдать за парком.

— Мне кажется, ты неоправданно рискуешь, — резко произнёс Докс. Он сделал паузу, ожидая реакции Вейджа, но тот промолчал. — Причем рискуешь по-крупному! Они могут его убить!

— Попытаются, — согласился Вейдж. — У тебя есть другой план?

— Сейчас уже поздно! — обвиняющим тоном отчеканил старший лис. — Мы должны были начать действовать раньше, не подвергая жизнь короля такой опасности!

— А доказательства? — зло выдохнул Вейдж. — Не забывай, в заговоре участвует Голос совета! Да — толстяк потёк бы сразу, возможно и Сарн под пытками признался бы, но для обвинения Неуса этого недостаточно!

— Тебе нужен труп короля?!

— Мне нужен убийца! — рубанул рукой тёмный лис. — Тогда я выпотрошу их до последней крошки! Эти трое только верхушка заговора, а мне нужны все! Слышишь, все!!

— Ты же прекрасно знаешь, что они не оставят убийцу в живых!

— Что ты предлагаешь? Взять две сотни дроков и пойти на штурм?! Вокруг дворца пятьсот стражников, и с ними неплохо поработали! Один Кхур знает, что сейчас творится у них в головах! Пока будет идти бой, короля убьют, а обвинят нас с дроками!

— Нужно было сообщить королю!

— А ты уверен, что он поверил бы? И как думаешь, сколько бы ему дали времени на раздумья?

— И всё равно, мы обязаны были попытаться! — упрямо набычился Докс. — Первым делом нужно было вывести короля из-под удара! Это наш долг!

— А кто тебе сказал, что я об этом не позаботился? — прищурился Вейдж.

— Как? — Докс недоверчиво уставился на него.

— У каждого свой след! Не забыл? — жёстко напомнил тёмный лис. Докс покраснел. — В одном ты прав, — отойдя от окна, продолжил Вейдж, — нам нужно поторопиться!

Лисы спустились с чердака. Возле лестницы их поджидал гвардеец в звании первеца.

— Начинаем, — сказал Вейдж, поймав его нетерпеливый взгляд. — Люди готовы?

— Давно пора, — угрюмо буркнул первец. — Чего ждём — неизвестно!

— Как договаривались, пойдут только двадцать человек, — не обращая внимания на его ворчание, напомнил Вейдж.

— А может, всё-таки сотня? — дрок упорно продолжал гнуть свою линию.

— Послушай, Борн, — лис вплотную подошёл к рослому гвардейцу и посмотрел на него снизу вверх. — Ты будешь делать всё в точности, как я скажу! Понял? Не слышу?!

— Так точно, — хмуро ответил первец.

— Во дворце нам хватит и двадцати, — спокойно продолжил Вейдж. — А вот остальных ты поведёшь… — лис подманил гвардейца, и после того, как тот наклонился, что-то зашептал ему на ухо. Когда дрок выпрямился, на его лице застыло изумление, смешанное с решимостью выполнить приказ любой ценой. Он расправил плечи:

— Когда начинать?

— Прорываться начнёшь, как только увидишь сигнал. Оставишь прикрытие — человек тридцать, не больше. Остальным в бой не ввязываться ни в коем случае! Понял? У тебя другая задача!

— Слушаюсь! — дрок просто поедал глазами тёмного лиса.

— Пора! — тряхнул головой Вейдж.

Все трое спустились на первый этаж, а затем в подвал. По пути к ним присоединились отобранные Борном двадцать гвардейцев. Шли молча, вопросов никто не задавал. Дроки — те вообще не страдали излишним любопытством, а Докс уже начал догадываться, каким способом Вейдж собирается проникнуть во дворец.

Тёмный лис остановился в правом дальнем углу подвала и принялся шарить руками по стене. Нащупав нужный камень, он надавил на него и быстро отошел назад. Раздался скрежет, и одна из квадратных плит на полу стала медленно опускаться вниз, открывая чёрный провал подземного хода.

«Лисья тропа», — сообразил Докс. Он давно подозревал о существовании во дворце потайных ходов, но, разумеется, понятия не имел, сколько их и где они находятся. Только тёмный лис и старший наставник питомника были посвящены в эту тайну.

— За мной, — приказал Вейдж и, взяв в руки факел, спрыгнул вниз. За ним последовали остальные.

Спустя десять минут дрок, стоявший на посту возле кабинета тёмного лиса, услышал с той стороны двери условный стук. Он постучал в ответ. Дверь приоткрылась, и в коридор выглянул лис.

— Как?

— Чисто, — ответил гвардеец. — Здесь никого! На лестнице в конце коридора двое из городской стражи, остальные на первом этаже и на третьем. Смена через полчаса.

— Где Сарн?

— Только что он взял пятерых и направился к королевским покоям.

Лис махнул рукой. Из кабинета в коридор один за другим стали выходить дроки. Докс задержался. Он взял свечу, зажёг её и, подойдя к окну, сделал несколько круговых движений. Почти сразу со стороны гвардейских казарм послышались крики.

Тем временем тёмный лис вполголоса отдавал приказы:

— Вы двое, — указал он пальцем на крайних гвардейцев, — к кабинету внешнего министра. Если он на месте — тихо пеленаете и, не дожидаясь нас, уходите тем же путём, что и пришли. В казарму не соваться! Оставайтесь в подвале! Ясно? — Вейдж повернулся. — Докс, возьмёшь пятерых и займёшься лестницей. И чтоб без шума там! Остальные за мной!

Послышались щелчки взводимых арбалетов и лёгкий шелест вынимаемых из ножен клинков. Лица людей были сосредоточены и серьёзны. О смерти никто не думал. Они привыкли не думать о ней…

Спустя некоторое время двое гвардейцев приблизились к двери кабинета внешнего министра. Она была приоткрыта. Один из дроков остался в коридоре, взяв его на прицел, а другой осторожно заглянул внутрь. Новидж по-прежнему сидел в кресле, запрокинув голову назад. На его мёртвом лице застыла похожая на оскал улыбка.

За те десять лет, что прошли со дня королевской свадьбы, все уже привыкли, что Далия всегда и во всём поступает по-своему. Вековые традиции королевского дома одна за другой сметались этим рыжим вихрем, будто огненным шквалом, пронёсшимся над сухим лесом. Первой такой жертвой пала традиция раздельных спален короля и королевы. Сразу после брачной ночи юная принцесса заявила супругу, что отныне и навсегда они будут спать вместе. Разумеется, принц, который с самого утра веселил придворных застывшей на лице блаженной улыбкой влюблённого идиота, с превеликой радостью поддержал эту идею. Более того, он тогда впервые позволил себе поговорить с отцом на повышенных тонах. Справедливости ради нужно отметить, что Грав XII, давно мечтавший о внуках, с пониманием отнесся к стремлению молодожёнов спать под одним балдахином. Спор возник из-за другой прихоти Далии: она потребовала убрать гвардейский пост от дверей спальни молодой четы. И вот здесь старик упёрся! Битых два часа он выпытывал у пунцовой от смущения Далии причину столь странного каприза, пока его личный лекарь — а по совместительству друг и сподвижник — хитро улыбаясь в усы, не напомнил ему старинную грайворскую загадку: «Где женщина кричит так, что эхо откликается только через девять месяцев?». Король довольно расхохотался и приказал убрать пост.

Прошло десять лет. Даниэль стал королём, а Далия матерью двух дочерей, но они по-прежнему спали в одной спальне, возле дверей которой по-прежнему отсутствовал пост охраны…

Король что-то пробормотал во сне и грузно перевернулся на другой бок. Далия тихо вскрикнула и проснулась. Стараясь не разбудить мужа, она осторожно вытащила из-под его руки прядь своих длинных волос и убрала её за ухо. Обычно перед сном, чтобы они не мешали, она надевала чепец, но сегодня не стала этого делать. Далия знала, что мужу нравились её распущенные волосы, и умело этим пользовалась. Королева прежде всего была женщиной, и потому неудивительно, что для примирения с мужем она выбрала старый как мир, способ — который, к слову, её ещё ни разу не подводил…

Далия ласково и немножко грустно улыбнулась, глядя на спящего супруга, и вновь опустила голову на подушку. Веки тотчас отяжелели, и она стала медленно погружаться в сон. В последний момент её взгляд случайно скользнул в сторону, и королева вздрогнула: на ковре, устилавшем пол спальни, дрожала длинная тень. И эта тень двигалась! Далия глубоко вздохнула, намереваясь превратить выдох в душераздирающий крик, но внезапно почувствовала на губах чью-то руку.

— Не надо кричать, — раздался над ухом тихий голос. — Не надо!

Больше всего на свете Жижа боялся высоты. Оно и понятно: когда ты большую часть своей жизни проводишь, сидя на земле, то даже взгляд с высоты собственного роста вполне может вызвать головокружение. Но деваться было некуда — своего бобра он боялся ещё больше. Потому и пробирался сейчас осторожными мелкими шажками сквозь частокол печных труб, подвывая каждый раз, когда нога оскальзывалась на мокрой после дождя черепице. Труб было много, очень много. Дворцовая крыша походила на крутой холм, густо заросший ельником. Но самое неприятное заключалось в том, что почти все они были одинаковыми, а ему нужна была одна единственная, о местоположении которой так упорно вдалбливал бобёр.

Долг и сам по себе неприятная штука, а при некоторых обстоятельствах и вовсе смертельная. Бобёр четко и недвусмысленно дал понять, что деньги его не интересуют. Услышав эти слова, Жижа с беспощадной ясностью осознал, что вольница закончилась: отказавшись от денег, бобёр отныне имел полное право требовать почти всё, что угодно, и должник — если конечно хотел жить — обязан был подчиниться.

Попасть во дворец оказалось не так уж и сложно. Хотя, у нищего сложилось впечатление, что те двое стражников вовсе не случайно отвернулись, будто бы давая ему возможность прошмыгнуть в фургон. Скрючившись в три погибели, он затаился среди бочек и тяжёлых кадок с солениями, успев в пути немного пощипать запасы королевской кухни. Точно так же, без особых проблем, ему удалось незаметно покинуть фургон, когда тот миновал дворцовые ворота. Бобёр явно играл по-крупному, и Жиже эта догадка совсем не понравилась.

Резкий порыв ветра чуть было не смахнул тщедушное тело с крыши. В последний момент нищий успел уцепиться за ближайшую трубу. Его стошнило. В довершение ко всему, неожиданно хлынул дождь, и Жижа почувствовал, как за воротник стали просачиваться холодные струи. «Да где же эта Кхурова труба?!» — застонал он, утирая рот. Словно в ответ, со стороны площади раздался одинокий удар колокола. Времени оставалось совсем немного.

Мелькнула яркая вспышка, и небо расчертил ломаный зигзаг молнии. Жижа испуганно присел, и вдруг увидел прямо перед своим носом намалеванный углём жирный крест. Кто-то предусмотрительно отметил нужную трубу, словно заботясь о том, чтобы он ни при каких обстоятельствах не прошёл мимо.

Проходняк сел. Как только задница коснулась крыши, тошнота исчезла, и нищий почувствовал себя гораздо уверенней, но на всякий случай, всё же упёрся ногами в трубу. Он натянул куртку на голову, соорудив нечто вроде накидки от дождя, а затем торопливо достал из-за пазухи продолговатый брикет, спрессованный из высушенной травы, и кресало. Запалить «посылку» получилось только с третьей попытки. Как и советовал бобёр, Жижа сразу задержал дыхание, даже зажмурился на всякий случай, и наощупь отыскав края трубы, со всей силы швырнул дымящийся брикет внутрь. Затем стянул куртку и заткнул ею дымоход.

Звоночек нехорошего предчувствия, который поначалу деликатно звякал, предупреждая об опасности, превратился в оглушительный набат церковного колокола, но Сарн уже не мог остановиться. Его как будто толкала в спину какая-то безжалостная сила, заставляя делать один шаг за другим. Прямо как тогда — во время боя за Серебряный проход. В тот раз ему удалось выиграть у смерти, поставив на кон свою жизнь и жизни других. Надеялся он выиграть и сегодня…

По привычке, вбитой в подсознание многолетней муштрой, все шестеро шли нога в ногу. Но сейчас их поступь ничуть не походила на маршевую — шагов было почти не слышно.

Сарн тщательно отбирал эту пятёрку. У каждого из них за душой было столько грехов, что их с лихвой бы хватило на три виселицы, и стражники это прекрасно понимали. Такими людьми легко управлять: достаточно время от времени напоминать, что их жизни целиком и полностью находятся в твоих руках, и они будут тебе преданны почище любых фанатиков. Однако, несмотря на это, Сарн не собирался впоследствии оставлять своих «подданных» в живых — а у них, к счастью, не хватало мозгов, чтобы предугадать подобный исход, и это было ещё одним критерием, которым он руководствовался, отбирая будущих убийц короля Грайвора и Аурии Даниеля Грава XIII.

Перед дверью, ведущей в королевские покои, Сарн остановился. За его спиной с выверенной чёткостью старых вояк замерли подручные. Тёмник развернулся и поочередно взглянул на каждого. Стражники хмуро переглянулись. Для них настал самый беспощадный миг — миг принятия решения, ценой которого могли стать их собственные жизни…

Первым обнажил меч Сарн. Спустя мгновение ещё пять клинков один за другим покинули ножны. «Пошли!» — мотнув головой, беззвучно приказал тёмник. Он распахнул дверь и переступил порог.

В глубине души Сарн надеялся, что король уже мёртв. Ещё тогда — впервые услышав от Новиджа о суомах — Сарн как-то сразу и безоговорочно поверил в их существование и нечеловеческие возможности. Поверил не разумом, но чутьём зверя, который чует другого хищника, даже если тот находится очень и очень далеко. И сейчас он уповал на то, что маленькой дикарке уже удалось добраться до своей жертвы. Если же нет…

Дверь королевской опочивальни располагалась сразу за личным кабинетом Грава XIII. Тяжёлый шерстяной полог левийской работы, украшенный королевским гербом, шторой отделял дверь спальни от главного коридора. Сарн отодвинул его и прислушался. С той стороны не доносилось ни единого звука. Тёмник опустил взгляд: из-под двери ползли сизые струйки дыма. Он тут же обмотал лицо влажной тряпкой. Остальные последовали его примеру. «Болотный сонник! — удовлетворённо подумал Сарн. — Тени выполнили свою часть работы! Королева, а точнее — королевская вдова, утром проснётся с сильной головной болью…». «Запомните, Сарн! — памятно прозвучал в голове настойчивый голос Неуса. — Королева должна остаться в живых! Меня не волнует, как вы это сделаете, но она не должна пострадать! Поймите, вдовствующая королева нам намного полезней, чем её труп. Мне необходим её голос при формировании регентского совета!»

Тёмник положил ладонь на витую бронзовую ручку и осторожно потянул дверь на себя. В образовавшуюся щель сизым потоком хлынул дым. Отвернув голову в сторону, Сарн сделал глубокий вдох и со всей силы рванул дверь на себя. Через мгновение шестеро вооружённых мужчин находились внутри спальни. Рассыпавшись вдоль стены, они выставили перед собой клинки, готовые отразить любое нападение. Сарн метнулся к окну и распахнул его настежь. Когда клубы дыма рассеялись, взорам несостоявшихся убийц открылась широкая королевская кровать. Она была пуста…

Ночью форма смотрелась даже выигрышнее, чем днём. Каждый раз, когда Ивкин приближался к ограде, серебряный позумент начинал благородно мерцать в факельном свете, подчёркивая строгую красоту замысловатого узора, и точно также стальное мерцание постепенно затухало, когда гвардеец возвращался в темноту парка.

Юноша скосил взгляд на плечо, чтобы ещё раз насладиться причудливой игрой серебряных бликов, и вдруг заметил на погоне небольшой листик, примостившийся там по воле осеннего ветра. Он остановился и стряхнул его на землю — брезгливо, двумя пальцами, словно это был не сухой лист, а мерзкая гусеница. Внимательнейшим образом осмотрев форму и не найдя больше никаких изъянов, молодой солдат продолжил патрулирование.

Только далёким от военной службы людям — булочникам там каким, или, ещё чего хуже, сапожникам — может показаться, что караул — скучное и тоскливое занятие. Правда, Ивкин заметил, что некоторые из ветеранов тоже без особого восторга относятся к подобному времяпрепровождению, но решил, что те только делают вид — всё ж несолидно седым солдатам бурно проявлять восторги, пусть даже и по поводу любимой работы! А вот ему, Ивкину, очень даже позволительно открыто проявлять свои чувства! Тем более, когда ликование просто-таки переполняет душу!

Словно в подтверждение этих мыслей, он чуть было не взвизгнул, но, вспомнив о дисциплине, сдержался. Сейчас он должен не кричать, а слушать. Смотреть и слушать — в том и заключается задача караульного.

Гвардеец замер. Шелест изрядно потрёпанных ветром крон деревьев, журчание дождевой воды в водостоках и одинокие выкрики раздосадованного неудачной охотой филина. Всё по-прежнему. Можно идти дальше.

Белодомка — родная деревня Ивкина — ещё не знала таких стремительных взлётов. Если, конечно, не считать старого Трода, шесть лет послужившего кучером у эрра Ледорна. Так ведь он возил не самого господина, а его младшую дочь! Да и разве можно сравнивать дом Ледорна с домом Неуса? Гвардеец Неуса и кучер Ледорна! Ледорна, у которого даже гвардия одета в невзрачную серо-зелёную форму! Смешно!

Обычно, в гвардию брали только тех, кто прослужил не менее пяти лет простым стражником — и не где-нибудь, а в столичной страже — но Ивкину повезло. Совершенно случайно лейтенант Грайн увидел, насколько ловко Ивкин управляется с мечом. Ладно-ладно, не случайно! Ивкин нарочно «крутил мельницу» прямо под окнами лейтенанта. Ну и что?! Главное, что он и в самом деле неплохой мечник. Где научился? Да всё там же — в деревне! У кого? Не поверите — у немого батрака с фермы одноногого Элтона!

Как-то раз, возвращаясь с охоты, Ивкин приметил на опушке немого, который с палкой в руках плясал какой-то странный танец. Присмотревшись, парень ахнул: то не танец совсем был, а воинская тренировка! Палка-то вроде как меч заменяла. Святой Ресс! Что он вытворял — это нужно было видеть!! У Ивкина даже в глазах зарябило! А притворялся, притворялся-то как: вся деревня его за слизняка держит, а он, подлец эдакий, оказывается из ветеранов! Решил Ивкин рассказать об увиденном в деревне и припустил к околице, но у погоста его перехватил немой. И как только успел? И давай, значит, жестами упрашивать, чтоб, дескать, не говорил никому Ивкин о тренировках. Хотел было Ивкин его послать, куда подальше — да только вот странно: как-то вдруг холодком под ложечкой засосало, будто хищника лесного — страшного и смертельно опасного — охотничье чутьё Ивкинское уловило… Несколько мгновений Ивкин раздумывал, а потом по крестьянской своей смётке, не будь дурак, попросил в обмен на молчание обучить его науке воинской. Немой посокрушался, но согласился. Целых два года он тайно обучал Ивкина мастерству. А два месяца назад ферму Элтонов сожгли. Хозяева и батраки погибли. Погиб и немой…

Ивкин подумал-подумал, и решил податься в столицу. Мечом-то чай больше заработаешь, нежели мотыгой, рассудил он. И оказался прав! Двадцать серебряных в неделю — это вам не шутка! Правда, на этой неделе он получит на десять монет меньше… Что ж, сам виноват! Нечего было задирать чужого офицера! Мало того, что тот капитан чуть кисть ему не сломал, так ещё и от лейтенанта попало!

Молодой гвардеец сокрушенно вздохнул и вдруг неожиданно выхватил меч. Он атаковал сразу — из верхней стойки. Длинный колющий удар отвлёк противника, Ивкин, не мешкая, перекинул меч в другую руку и коротко рубанул по незащищенному горлу. Раздался хруст и… подрубленная ветвь жёлтошипа, усеянная мелкими, похожими на горошины цветами, склонилась к земле.

Юноша испуганно оглянулся. Главного садовника, сварливого, вечно мрачного коротышки, побаивались даже ветераны, что уж говорить о безусом новичке. Ивкин поднял ветку, и присев на корточки, стал прилаживать её среди других ветвей куста, уповая лишь на слабое зрение старого ворчуна. Он уже почти успел спрятать следы своего «преступления», когда под его левую лопатку с тихим чавкающим звуком вонзился арбалетный болт. Парень вздрогнул и, не издав ни звука, ткнулся лицом в мокрую после дождя траву.

Быстрые тени одна за другой перемахнули через ограду и, веером рассыпавшись по парку, крадучись стали приближаться к дому.

…Сарн похолодел…

В отчаянии, он ворвался в небольшую молельню, что примыкала к королевской спальне, но она тоже была пуста.

«Всё! — опустошенно подумал он, уткнувшись лбом в косяк. — Вот теперь уже точно — всё! Где я проиграл? Впрочем, это уже не важно…». Тёмник поднял голову. Стражники нерешительно переминались с ноги на ногу и вопрошающе смотрели на своего командира в надежде, что он разъяснит им суть происходящего. «Тупицы! — презрительно хмыкнул Сарн. — Самые настоящие скоты, привыкшие, что за них думают другие. Убрать сейчас? — с ленивой отстраненностью размышлял он. — Успеется… До границы с собой, конечно, не потащу, а вот в городе они ещё могут пригодиться».

Сарн не мог объяснить, почему он сразу решил, что заговор провалился — он просто это знал. Ощущал всей своей сутью. Тёмник, разумеется, помнил, что где-то во дворце в поисках своей жертвы рыщет дикарка, но даже если бы он узнал, что ей удалось убить короля, всё равно бы это ничего не изменило. Заговор провалился! Короли так просто из своих спален не исчезают…

— Уходим! — резко скомандовал тёмник.

Ближайший к выходу стражник толкнул дверь и тотчас опрокинулся навзничь, получив в упор два арбалетных болта. В спальню ворвались вооруженные люди.

«Не успел…» — с удивительным спокойствием подумал Сарн, различив за спинами дроков тёмного лиса.

— Бросайте оружие! — приказал Вейдж.

Заговорщики даже не пошевелились. Терять им было абсолютно нечего. Сарн, без всякой надежды на успех, а, скорее, по привычке мальчишки-трущобника, выжившего только потому, что никогда не сдавался, крикнул:

— Дроки! Лисы обманывают вас! Они хотят убить короля! Вашего тёмника тоже убили они!

Ответом ему послужили мрачные взгляды королевских гвардейцев.

— Бросайте оружие, — повторил Вейдж. — У вас нет никаких шансов!

Сарн толкнул вперёд одного из своих людей и одновременно сделал шаг в сторону, оказываясь за его спиной. Трое других стражников в точности повторили манёвр тёмника. Эта военная уловка была широко известна под названием «живой щит» и применялась в ближнем бою против арбалетчиков. Как ни странно, дроки купились — раздался залп, и грудь неудачника приняла на себя все пять болтов. Оттолкнув мёртвое тело, заговорщики рассредоточились и бросились вперёд.

— Дроки! Сарна брать живым! — перекрикивая звон клинков, приказал Вейдж.

Бой в ограниченном пространстве имеет свои особенности: численное превосходство здесь уже не играет значительной роли. Всё решает выучка и личное мастерство, но сейчас противники были достойны друг друга. К несчастью для заговорщиков, стремительный прорыв им не удался, и дроки тут же этим воспользовались: сдерживая напор атакующих, они прикрыли спинами арбалетчиков, и те быстро перезарядили оружие. Исход схватки был предрешён.

Сарн понял это чуть раньше остальных. Отбив очередной удар, он метнулся в сторону молельни и скрылся за дверью. Сразу вслед за этим почти одновременно сухо щелкнули тетивы арбалетов. Бой закончился.

— Дверь! Ломайте дверь! — заорал тёмный лис, перескакивая через мертвые тела. — И помните, брать только живым!

Несколько дроков с разбегу обрушились на дверь, но тяжёлые створки выдержали страшный удар. Гвардейцы отошли и с диким криком снова бросились вперёд. Раздался треск, и дверь рухнула в проём.

Сарн стоял у дальней стены, под скрижницей святого Ресса, приставив кинжал к сердцу. На его губах застыла презрительная полуулыбка.

— Ты выиграл мою жизнь, лис, — звонким голосом выкрикнул он. — Выиграл! Но жизнь короля проиграл! — тёмник торжествующе осклабился и с силой вогнал клинок себе в грудь.

Столичные особняки знати только носили гордое наименование «замок». На самом же деле, с родовыми замками древности, отличавшимися высокими крепостными стенами, сторожевыми башнями и узкими бойницами, они имели столько же общего, сколько имеют деревянный меч и стальной шершень. И всё же, оборонительный принцип при их строительстве довлел над всеми прочими, и в случае умело организованной обороны безобидные с виду особняки превращались в весьма крепкие орешки, о которые могла обломать зубы целая сотня.

У Лэртона этой сотни не было…

На его счастье, офицер, командовавший гвардией Неуса, сделал ошибку: вместо того, чтобы сосредоточить основные силы внутри здания — как бы на его месте поступил сам Лэртон — большую часть своих людей он расположил в парке вокруг особняка. И капитан использовал его оплошность по-полной.

Бесшумно сняв из арбалетов часовых с северной стороны, три десятка гвардейцев Лэртона проникли в парк. Большинство из них служили во время войны в пластунах, и незаметно проскользнуть к зданию, минуя многочисленные патрули, для них не составило особого труда. У единственного входа — напоминавшего о том, что всё же не зря особняк называли замком — состоялся скоротечный бой, окончившийся в пользу нападавших. Как только люди Лэртона проникли в здание, ситуация переменилась коренным образом: теперь уже гвардейцы Неуса выступали в роли атакующих, а ночные гости, несмотря на то, что их было в три раза меньше, успешно оборонялись.

— Третий этаж зачистили! — зычным криком доложил первец, свесив голову через перила парадной лестницы.

— Молодцы! — похвалил Лэртон. — Давай сюда пятерых, а остальных ставь к окнам. Делай что хочешь, но чтобы эти Кхуровы дети даже голову поднять не смели! Понял?! — прокричал он. — У тебя как? — спросил капитан первеца первого десятка.

— Около часа продержимся, а потом нужно будет уходить в подвал, — хмуро отозвался гвардеец. — Дроки точно подтянутся?

— Что, жить захотелось?! — нервно хохотнул Лэртон. — Будут дроки, будут! Не скули! А подвал ещё взять нужно. И чего там Рапс ковыряется? Ты давай держись здесь, а я вниз — нужно поторопить этих увальней! — он напоследок приложился к ложу арбалета и выстрелил. Из темноты парка тут же раздался крик, возвестивший о том, что казначей эрра Неуса отныне может сэкономить на жаловании ещё одного гвардейца. — Когда будешь отходить, не забудь наших парней на третьем этаже, — капитан хлопнул подчинённого по плечу и, обнажив меч, бросился вниз по подвальной лестнице.

Миновав тяжёлую трёхслойную дверь из морёного дуба, капитан оказался в подвале. «Молодец, Рапс! — подумал он. — Успел таки, хитрая его рожа! Сумей они запереть дверь, нам бы не выкурить их и за год!». Прямо у порога вповалку лежало с десяток трупов. Лэртон с удовлетворением отметил, что все они были одеты в форму гвардии Неуса.

— Ну, что тут у тебя? — вполголоса спросил он Рапса, который со своими людьми стоял вдоль стены перед очередным поворотом подвального коридора. Тот осторожно выглянул из-за угла и тут же убрал голову: глухо звякнув, в каменную кладку ударил арбалетный болт.

— Да засели там трое, — поморщился первец, — стол, гады, перевернули и теперь садят почём зря. И где только так стрелять научились?!

— А ты, значит, стоишь и ждёшь, пока им не надоест? — криво усмехнулся Лэртон. — Хорош, нечего сказать!

— Сами ж говорили, людей беречь! — в горячке огрызнулся Рапс. — У них там один Кхур знает, сколько арбалетов! Один заряжает, а эти с обеих рук лупят! Пока в броске достанем, они четверых наших к Белолобому отправят!

— Неус там?

— Больше негде! В покойницкой сидит, грехи замаливает. Дверь там, похоже, не хлипче входной, так что ещё неизвестно, как выцарапывать его оттуда будем.

— С двух рук, говоришь, лупят? Мастера! — присвистнул Лэртон. — А во что мастера не верят? Правильно — в дураков и героев! Ты кем предпочитаешь быть? — с ухмылкой спросил он.

Первец понимающе осклабился:

— С вами, капитан, я готов стать кем угодно — даже «героем»!

— Ага, а «дураком», стало быть, опять я? — прищурился Лэртон.

— У вас дурак всегда лучше получался, — не скрывая ехидной улыбки, развёл руками Рапс.

— Но-но, ты смотри у меня, — пригрозил капитан и, вытянув ноги, уселся на пол, спиной к проходу.

Первец подал ему два лёгких арбалета, сам взял в руки факел и, прижавшись грудью к стене, скосил взгляд вниз. Сидевший у него под ногами капитан кивнул. Рапс дико заорал и, высунувшись из-за угла, метнул факел в сторону стрелков. Одновременно, Лэртон откинулся назад, так, что верхняя часть его туловища оказалась в простреливаемом коридоре, и, извернувшись, выстрелил с двух рук.

Кто в кого попал, и попал ли — это уже было неважно: в следующее мгновение десяток рванулся вперёд по коридору. Крики атакующих заглушили все прочие звуки. Когда всё стихло, к месту схватки подошёл капитан.

— Жив, герой?

— Вполне, — сморщился первец, разглядывая торчащий в правом предплечье болт. Лэртон потянулся, чтобы осмотреть рану, но Рапс отстранился. — Ерунда, капитан, — пробасил он, и тут же хитро ухмыльнулся: — а дурак-то вам опять удался! — он кивнул на трупы арбалетчиков. — И как только это у вас получается?

— Ладно, хватит лирики, — прервал его капитан. — Отправь человека наверх, пусть скажет нашим, чтобы отходили. Займёте позицию у входной двери. И смотрите, сами на «дурака» не попадитесь!

Рапс кивнул и, забрав с собой пятерых человек, бросился к выходу. Лэртон подошёл к двери покойницкой и прислушался.

— Не-а, такую не взломать, — подал голос один из гвардейцев.

Капитан осадил говоруна тяжёлым взглядом, после чего постучал кулаком в дверь:

— Эрр Неус, вы арестованы по подозрению в заговоре против короны. Даю слово офицера охранять и защищать вашу жизнь до передачи вас в руки правосудия.

— С каких это пор арест голосом короны производит гвардия Лэктонов? — поинтересовались из-за двери.

— Лейтенант Грайн? — удивился Лэртон. «А где же капитан Шедри?» — чуть было не сказал он вслух, но вовремя прикусил язык. В голове промелькнула какая-то мысль, но капитан не успел её поймать и досадливо тряхнул головой.

— Что ж вы замолчали? — насмешливо спросил Грайн.

— Надеюсь, лейтенант, вы не причастны к заговору, — медленно, с расстановкой начал капитан. — Через час здесь будет королевская гвардия, а вместе с ней и сам король. Если вы сдадитесь — даю слово, что выступлю свидетелем в вашу пользу.

— Через час? Так куда же вы торопитесь? Давайте, подождём короля…

Лэртону показалось, что голос лейтенанта слегка дрогнул.

— Подождём, — согласился он. — Только знайте, Грайн, вы лишаете себя последнего шанса. Вы мне всегда нравились, и только поэтому я сейчас с вами беседую. Я уважаю вашу преданность гвардейской присяге, но это не тот случай! Вы же ничего не знаете! Во всяком случае, я надеюсь на это…

— Что вы предлагаете?

— Поговорить с глазу на глаз.

— «На шарфах»? — уточнил Грайн.

— Согласен, — после короткой паузы, произнёс Лэртон.

Он достал из-за пазухи упрятанный на время боя белоснежный офицерский шарф, бережно развернул его и расстелил на полу в трёх шагах от запертой двери, после чего сделал шаг назад. Гвардейцы понимающе переглянулись: эта традиция уходила корнями в далёкое прошлое. Во время битвы иной раз возникала необходимость переговоров, и офицеры, во избежание ненужных жертв, выработали особый кодекс, который свято соблюдался. Ни один офицер в здравом уме не стал бы его нарушать только по одной причине: тем самым он ставил крест на своей карьере, ибо ни один солдат не стал бы служить под началом офицера, для которого слово чести — пустой звук.

Заскрипев петлями, тяжёлая дверь отворилась, и в коридор вышел лейтенант. Капитан тотчас сделал своим людям знак, чтобы те отошли назад. Грайн достал свой шарф и расстелил его напротив капитанского.

— Я слушаю вас, — он открыто посмотрел в лицо противнику.

Понизив голос почти до шепота, Лэртон пересказал всё, что узнал от Вейджа. С каждой его фразой лицо лейтенанта становилось всё мрачнее и мрачнее.

— И вы так сразу поверили? Поверили лисам? — спросил он, после того, как Лэртон закончил.

— Вы тоже поверили! Это видно по вашему лицу, — жёстко ответил капитан.

— Допустим, — опуская голову, вздохнул Грайн. — Но это ничего не меняет! Для меня не меняет, — добавил он.

— О чём вы?

Лейтенант поднял голову:

— Не знаю, намерено это сделано или нет, но поручив арест вам, тёмный лис не оставил мне выбора. Я напомню вам слова присяги гвардии Неуса: «Есть только один Голос, который может отменить приказ господина — голос короны!» Вы, Лэртон, носите форму гвардии Лэктонов, и потому голосом короны не являетесь! Я не могу — просто не имею права — сложить оружие. Поступая на службу в гвардию, я знал, что могу потерять жизнь, но терять честь я не намерен!

— Детский лепет! — не удержавшись, зло выдохнул Лэртон.

— Выбирайте выражения!

— Простите, лейтенант, — капитан устало потёр переносицу. — Погорячился…

Грайн уже было примирительно кивнул, но внезапно вздрогнул, словно ему в голову пришла какая-то идея.

— За такие слова нужно отвечать, капитан! Я вызываю вас! — нарочито громко произнёс он так, чтобы это услышали гвардейцы.

— Вы что, начитались дешёвых… — свирепо зарычал капитан, но тут же осёкся. — А, вон оно что… Бросьте эту затею! — тихо произнёс Лэртон. — Я не хочу убивать вас, Грайн!

— Лучше умереть здесь, чем корчиться в лапах палача, не находите? — грустно улыбнулся лейтенант. — Приступим?

Дожидавшись ответного кивка капитана, он выхватил меч и стремительно атаковал. Лэртон машинально скользнул в сторону, пропуская выпад, и тут же сам нанёс короткий колющий удар. Грайн вздрогнул, наткнувшись на сталь, и как-то нелепо осел на пол.

— И всё же так лучше… — из последних сил прохрипел он, склонившемуся над ним Лэртону. — Правда?

— Правда! — шепнул в ответ капитан.

Грайн вздрогнул всем телом и затих. Лэртон выпрямился.

— Стоять! — в бешенстве заорал он качнувшимся вперёд гвардейцам. — Всем к выходу! Неуса арестую сам!

Подобрав с пола шарфы, он сложил их крест накрест на груди лейтенанта, после чего подошёл к двери покойницкой. Выходя на переговоры, Грайн даже и не подумал закрывать за собой дверь: настолько лейтенант верил в незыблемость традиций.

В полумраке зала стояла одинокая фигура в тёмном плаще.

— Вы арестованы, эрр Неус! Как видите, это всё равно произошло! Так что смерть этого мальчишки была напрасной! Вам не жаль его? Впрочем, вряд ли вы знаете, что такое жалость! — капитан с ненавистью выплёвал резкие фразы одну за другой, словно метал дротики.

— Ну почему же? — раздался дребезжащий голос. — Мне это чувство очень хорошо знакомо.

Старый слуга повернулся лицом к капитану и откинул капюшон плаща.

— Юноша выполнил свой долг — пусть ненадолго, но всё же задержал вас! И я тоже выполню! — сверкнув глазами, торжественно произнёс Гас. Лэртон метнулся к нему, но не успел: старик быстрым движением выплеснул в рот содержимое небольшого пузырька.

— Где Неус?! — заорал капитан, хватая его за грудки.

— Сам ищи! — прокаркал старик. — И не тряси так, всё равно ты ничего мне уже не сделаешь, — рассмеялся он. — Через пять минут я умру!

Лицо капитана превратилось в маску смерти. Неспешно, словно раздумывая, он вынул нож и тихо произнёс:

— Поверь, старик, пять минут жизни — это очень много! Иной раз они длятся дольше, чем сама жизнь…

Огонёк свечи испуганно дрожал, чувствуя близкое дыхание сквозняка, и девушке приходилось прикрывать его ладонью, отчего света едва хватало, чтобы рассмотреть убегавшие вниз крутой спиралью узкие каменные ступени. Впрочем, большего сейчас и не требовалось.

— Вирта, куда мы идём? — тихо спросила шедшая позади королева.

— Эта лестница ведёт в подвал, ваше величество, — ответила девушка. — Там есть ещё один потайной ход — по нему мы выберемся из дворца, где нас ожидают дроки.

— Этот дворец словно намеренно был создан для покушений! Подумать только, из подвала можно запросто попасть в королевскую спальню! — зло прошипел король, замыкавший маленькую процессию.

— Это «лисьи тропы», сир, — пояснила Вирта. — Об их существовании знают только тёмные лисы, и предназначение у них лишь одно — спасти короля.

— Я разве вас о чём-то спрашивал, эррина Лэктон? — ядовито осведомился Грав XIII.

— Простите, ваше величество.

— Даниэль, ты и в самом деле считаешь, что Вирта виновата во всех свалившихся на Грайвор напастях? — холодно спросила королева.

Король в ответ фыркнул, с трудом удержавшись, чтобы не нагрубить супруге. Клокочущая внутри злость была готова вырваться наружу всесокрушающей вспышкой ярости. Он злился на жену — за то, что она оказалась права. Злился на лисов, которые не предупредили его о заговоре, из-за чего он был вынужден бежать в одном нижнем белье, словно трусливая крыса. Но больше всего он злился на себя, так как всё время не успевал за стремительно развивающимися событиями. Он не контролировал их, не принимал решений, а нёсся безвольной щепкой в бурлящем потоке, словно уже не был королём одного из самых могущественных государств на свете.

— Скажите, эррина, а почему лисы вместе с дроками не воспользовались этим ходом и не пришли вместо вас? — уже почти спокойным голосом спросил Грав XIII.

— О нём знает только тёмный лис, а теперь ещё и я… — откликнулась девушка. — Думаю, Вейдж не хотел, чтобы про этот ход узнал ещё кто-нибудь. Ведь он ещё может пригодиться, правда? Ой! Что я говорю?

— Да нет, на этот раз вы правы, — мрачно усмехнулся король, — это покушение может оказаться не последним. Хотя я очень постараюсь сделать так, чтобы в другой раз нечестивцы сто раз подумали, прежде чем поднять руку на короля, — зловеще пообещал он.

Вирта поёжилась: в его словах сквозила такая ненависть, что ей вдруг почудились крики жертв палача, а в воздухе, будто наяву, запахло палёным человеческим мясом.

Лестница закончилась неожиданно, и девушка, сойдя с последней ступеньки, упёрлась в глухую стену. Она встала на цыпочки и вытянула руку. Нащупав слегка выступавший из кладки камень, Вирта надавила на него, и стена со скрежетом отошла в сторону.

— Пришли, — сказала она и тут же вскрикнула: — Ой!

В стремительном прыжке король оттеснил женщин себе за спину и замер, выставив перед собой кинжал, в готовности доказать любому, что Даниэль Грав умеет убивать не хуже тех, кто зарабатывает этим на жизнь. Но защищаться было не от кого.

— Вирта, дайте свечу, — не оборачиваясь, произнёс он.

Взяв свечу, король жестом приказал женщинам оставаться на месте и, сделав осторожный шаг вперёд, присел на корточки. Тьма неохотно расползлась в стороны. На полу друг возле друга лежало два мёртвых тела.

— Похоже, нас поджидали, — пробормотал Грав, разглядывая трупы.

— Что там, Даниэль? — спросила королева, заглядывая ему через плечо. — Ой! Кто это?!

— Ну, один-то из них точно суом, — мрачно усмехнулся король. — Точнее — суомка, — добавил он и, придержав ногой труп, вытащил торчащий из мёртвой груди меч.

— Это же совсем ребёнок! — ужаснулась Далия.

— Ребёнок, — согласился Грав, — но тому, кто с ним сразился, это не сильно помогло… Интересно, кто это? Опять какой-нибудь старый лис? — Он перевернул второй труп и потрясенно охнул: — Жубер?!

Подвал огласил девичий вскрик. Вирта бросилась на колени и склонилась над телом секретаря. По её щекам текли слёзы. Мертвые руки эрра Жубера были сомкнуты на древке белой стрелы, торчащей из правого бока, будто он до последнего момента пытался вырвать её из тела.

— Что-то раньше я не замечал между вами особой привязанности, — Грав в недоумении смотрел на эррину.

— Я… он… меня… — всхлипывала девушка.

— Потом расскажешь, милая, — мягко произнесла Далия, помогая ей подняться на ноги. — Сейчас у нас нет времени. Нужно идти.

— Кажется, у нас его вообще нет, — медленно произнёс король, прислушиваясь к приближающемуся топоту.

Он вновь загородил собой женщин и взмахнул несколько раз мечом Жубера, привыкая к незнакомому оружию. Дверь распахнулась, и подвал озарили огни факелов.

— Сир, вы живы?! — в отчаянном крике звучала надежда.

Грав XIII c нескрываемым облегчением опустил меч.

— И опять, лис, ты опоздал! — желчно усмехнулся он. — Такое впечатление, что тебе нравится, когда твою работу за тебя делают другие.

— Простите, ваше величество, — Вейдж опустился на одно колено и склонил голову. Его примеру последовали гвардейцы. — Я виноват.

— Ладно, — смилостивился король, — о твоём наказании поговорим позже. А сейчас, если можешь, — он многозначительно понизил голос, — объясни мне суть происходящего. Эррина Лэктон была весьма немногословна… И подайте, в конце концов, кто-нибудь мне плащ!!

Гвардейцы вскочили и бросились к королю. Двое скинули на ходу плащи. Дроки взяли монарха в плотное кольцо и застыли. Теперь даже на тёмного лиса, с которым они только что сражались бок о бок, дроки смотрели с настороженной подозрительностью преданных псов.

— Так что же всё-таки происходит, — снова спросил Грав, почувствовавший себя гораздо уверенней в окружении верных дроков.

— Заговор, — мрачно произнёс лис. — Неус, Новидж и Сарн, — коротко перечислил он основных заговорщиков. — Возможно, ещё эрры Лэдорн и Хэродж. Сарн убит, Новидж тоже. Эрр Неус, должно быть, уже арестован гвардией Лэктонов. Дворец окружён. Отсюда ведёт подземный ход к площади Саргана-освободителя, там вас ждут полторы сотни дроков. Смею предложить вам, ваше величество, возглавить дроков и двинуться к замку Неуса. Как только он окажется у вас в руках, остальные мятежники сразу сложат оружие. Во всяком случае, к ним уже больше никто не посмеет примкнуть.

— Вот как? — процедил сквозь зубы король. — Значит, есть ещё и колеблющиеся? Было бы любопытно взглянуть на их список! И чем раньше ты мне его предоставишь, тем для тебя будет лучше! Ты понял, лис?!

— Да, сир!

— А теперь скажи мне, откуда во дворце взялась эта дикарка, — король кивнул в сторону трупов.

— Позвольте? — лис подошёл к телам и присел. Он внимательно осмотрел трупы, после чего медленно произнёс: — Заговорщики хотели свалить ваше убийство на суомов. Для этого им понадобился человек с внешностью салийца.

— Ты хочешь сказать, что это не настоящий суом?!! — вспылил Грав.

— Настоящий, — сокрушённо признал Вейдж, — но я этого не знал! И он, как оказалось, тоже не знал, — с каким-то удивлением пробормотал лис.

— Кто? Жубер?

— Оборотень, сир! — вставая, произнёс Вейдж.

— Оборотень? Эрр Жубер? Его тоже подменили?!

— Думаю, его никто и никогда не подменял. Он всегда был оборотнем, потому ему и удавалось так ловко скрывать свою истинную сущность. Можно сказать, он оборачивался в самого себя. Во всяком случае, я общался с двумя совершенно разными людьми… Два человека в одном… Истинный оборотень… — тёмный лис замолчал.

Внезапно раздавшийся дикий крик заставил мужчин обернуться. Королева билась в истерике, повиснув на руках Вирты:

— Даниэль!! Дети!! Ты приказал… оправить людей… Новиджу!!

Где-то далеко внизу раздалось ржание загнанной до полусмерти лошади. Человек опрометчиво оглянулся через плечо и едва не сорвался вниз. В последний момент он успел уцепиться сбитыми в кровь руками за острые камни и остановил, как казалось, неминуемое падение. Прижавшись к скале, почти слившись с ней в единое целое, он замер, пытаясь унять бешеный стук сердца. Путь был только один — наверх. Мужчина осторожно вытянул руку, нащупал расщелину в камне и, погрузив в неё пальцы, подтянулся. Некоторое время он висел на одной руке, лихорадочно пытаясь другой нащупать опору. Наконец это ему удалось, и он вновь замер, чтобы перевести дух.

Спустя час, измученный и обессиливший, он в последний раз подтянулся и в отчаянном рывке перевалился через край, оказавшись на вершине скалы. Какое-то время человек лежал без движения. Затем, перерезав верёвку, он освободился от вязанки хвороста за спиной и тяжело поднялся. Пошатываясь, он оттащил вязанку от края пропасти, после чего, порывшись в карманах, достал кресало и опустился на колени.

Огонь, поначалу неохотно, а затем, словно вспомнив о своей прожорливости, резво побежал по сухим веткам, и вскоре в тёмное небо взметнулся высокий язык пламени. Мужчина встал и, подойдя к краю пропасти, стал пристально вглядываться в ночную тьму. Вскоре он увидел, как далеко на западе вспыхнула яркая точка. Человек облегченно выдохнул и улыбнулся. С чувством выполненного долга, он опустился на камень и протянул озябшие руки к костру. В отблесках пламени холодно сверкнул серебряный позумент, украшавший рукава гвардейской формы.