"Приз" - читать интересную книгу автора (Болдуин Билл)

Глава 3. Старые друзья

На следующее утро Брим припарковал свой гравицикл на гостевой стоянке около штаба базы. И скорчил гримасу. Здоровенное новое здание было раза в четыре больше предыдущего и не в пример шикарнее. Сколько же славных боевых кораблей разломали на куски, чтобы воздвигнуть это стеклянное чудище? К сожалению, одни только градгроуты умеют превращать здания в боевое оружие — да и у тех это получилось только однажды.

«Впрочем, военные дела меня больше не касаются», — подумал Брим. В новом авалонском Адмиралтействе, где заправляют КМГС, полагают, что сознание своей силы важнее, чем сама сила. Вот Флот и слабеет с каждым днем, а Лига наглеет. Не далее как неделю назад Зогард Гроберманн, ее премьер-министр, направил громкую ноту Флюванне — небольшой, но стратегически важной области, включающей в себя Ремикские проходы. Вместе с Торондом Рогана Ла-Карна Флюванна поставляет Империи львиную долю селекоидных кварцевых зерен, из которых выращивают кристаллы для двигателей.

Брим набрал в легкие воздуха и влился в пеструю шумную толпу штатских служащих, струящуюся по туннелю главного входа. Не доходя до охраны у турникетов, он свернул налево и оказался у двери с табличкой:

В правый косяк на уровне глаз были вмонтированы звонок для посетителей и линза сканера. Брим хотел уже нажать на кнопку — сканер явно предназначался только для персонала, — но отступил назад в приступе внезапной тревоги.

А может быть, робости?

Беспокоиться ему не о чем. Он все еще считал, что не уступает в мастерстве другим пилотам, а многим может дать сто очков вперед. Остается сознаться, что он просто-напросто робеет. Ведь он больше не принадлежал к их числу. Пусть он стал одним из лучших в городе лучевых бурильщиков и завоевал себе прочную репутацию среди строителей — по ту сторону двери его репутация не стоит и чашки кф'кесса. Брим закусил губу и попытался взять себя в руки.

— Вам тоже сюда? — вежливо спросил мужественный баритон, и чей-то указательный палец уперся в светящуюся линзу сканера, заставив дверь бесшумно отвориться.

— Д-да, — промямлил ошарашенный Брим, увидев перед собой пару голубых глаз, искрящихся добродушным юмором, внушительных размеров нос и легкую, уверенную улыбку, характерную для состоятельных людей. Незнакомец, высокий блондин, был примерно того же возраста, что и Брим. Он имел на себе синий мундир офицера Имперского Флота со знаками различия лейтенанта-коммандера на левой стороне воротника, чуть выше пилотского знака. Был у него также скромный красно-зеленый значок Имперской Звездной Команды — недюжинное достижение для тех, кто в этом понимает. При виде флотской формы у Брима дрогнуло внутри. Он уже и забыл, как ему недоставало формы и того чувства принадлежности, которое она вселяла.

— Ясненько, — усмехнулся коммандер. — Значит, я оказал услугу нам обоим. — Он пропустил Брима вперед и вошел сам. — Послушайте, я что-то не видел вас раньше в дежурке. У вас здесь встреча с кем-то?

— Так мне сказали, — ответил Брим. — Но я еще не знаю с кем — этот человек сам должен откликнуться. — Он окинул взглядом людное помещение. Оно выглядело так же, как тысяча других дежурок, где ему доводилось бывать: малость запущенное и обставленное разнокалиберной мебелью. Собравшиеся здесь офицеры пили кф'кесс или смотрели новости. Многие играли в креэль, азартную игру, которой Брим так и не успел овладеть как следует. Табло перемещения кораблей занимали целиком одну из стен, мигая своими яркими красками в режиме реального времени.

— Понятно, — протянул коммандер, пристраивая свой плащ на ближайшую вешалку. Форму он явно шил на заказ. — Дело, вероятно, срочное?

— Простите, — покраснел Брим. — Вы, конечно же, хотите знать, что я здесь делаю. Меня зовут Вилф Брим, и я хотел бы получить место испытателя, которое, как я слышал, имеется на базе.

— Ага, так вы тоже пилот! — воскликнул коммандер, протягивая руку. — Рад познакомиться. Тобиас Молдинг, а лучше просто Тоби. Вы, полагаю, в свое время тоже служили во Флоте?

— Лет эдак тысячу назад, — ответил Брим, пожимая ему руку.

— Скверную шутку сыграл КМГС с Адмиралтейством, — нахмурился Молдинг. — Впрочем, вы об этом знаете лучше меня. Министр Гроберманн тоже преотлично знал об этом, посылая свою ноту Флюванне. Без кристаллов нам просто зарез.

— Я уже перестал следить за Лигой, — пожал плечами Брим. — Надеть бы снова шлем — о большем я и не мечтаю.

— Надеюсь, что мечта ваша сбудется. Но сначала надо найти того, кто вас ждет. Эй, ребята, воскликнул Молдинг. — Этого человека зовут Брим, и он должен повидать здесь кого-то по поводу работы испытателя. Кто сегодня принимает новеньких?

Один из игроков в креэль, тоже лейтенант-коммандер, поднял голову над доской.

— Скажи ему, что я им займусь, когда закончу этот томер — не раньше, — буркнул он, явно недовольный тем, что ему помешали.

Молдинг, приподняв бровь, посмотрел на Брима.

— Это Кравинн Таунсенд, — смущенно пояснил он. — Приветливый парень, правда?

— Не могу его упрекать — я и сам не слишком-то церемонился с гражданскими. — Так и было, Брим хорошо это помнил. В жизни все идет по кругу — эту истину ему пришлось усвоить на собственной шкуре.

— Вы молодец, — покосился на него Молдинг. — Я не уверен, что реагировал бы так же.

— Это потому, что вы не ищете работу. — Брим углядел в углу обязательный автомат с кф'кессом, пускающий ароматный пар. — Пойдемте выпьем по кружке, если у вас есть время, — я угощаю. — Про себя он посмеялся: надо же, он угощает! Давненько ли он выпрашивал кф'кесс у норшелитского монаха?

— Что ж, это будет по-честному. — Молдинг прошел к дымящейся, сверкающей медью машине. — Я вам дверь открыл, а вы меня угощаете кф'кессом.

Брим бросил монету в щель, налил им по кружке и стал молча прихлебывать приторно-сладкую, обжигающую горло жидкость. Никакое логийское не сравнится с кф'кессом, когда утро только начинается. Кф'кесс так же неотделим от дежурок, как чистый воздух — от ясного неба. Пусть Брим не носит больше флотскую форму — видит Вселенная, он здесь свой.

Таунсенд, выругавшись, встал из-за стола и с кислым видом подошел к Молдингу. Высокий, развинченный в суставах, с круглым плоским лицом и насмешливыми глазами, он держался с высокомерием, характерным для недалекого субъекта, которому удалось занять место выше своих способностей. На обшлаге у него, кстати сказать, не было ни одной боевой звезды. Он не нюхал пороху, зато носил на пальце массивное золотое кольцо КМГС.

— Это и есть Брим? — спросил он, небрежно ткнув большим пальцем в сторону пришельца.

— По его словам, да, — хмуро ответил Молдинг. — Займись им лично, идет? Мистер Брим, — с легким поклоном произнес он, — позвольте представить вам лейтенанта-коммандера Кравинна Таунсенда.

— Очень приятно, — ответил Брим, протягивая руку. Таунсенд сделал вид, будто не заметил ее.

— Скафандра у вас, конечно, нет, — не столько спросил, сколько констатировал он.

— Нет, — сознался Брим. — Боюсь, мне пришлось его сдать. — Все его имущество осталось в Авалоне.

— Превосходно, — буркнул Таунсенд. — Видимо, у вас здесь чрезвычайно мощная протекция. — Он посмотрел на Молдинга. — Похоже, нам и бельишко ему придется справить. Известно тебе, что этот олух к тому же и карескриец?

Молдинг, слегка приподняв свои соломенные брови, с любопытством взглянул на Брима.

— Подумать только! Кажется, я даже слышал о вас, Вилф. Вы внесли немалый вклад в битву за Аталанту, так ведь?

— Я внес свою долю — наряду со многими.

— Да, помню. — И Молдинг, явно заинтересованный, сказал Таунсенду:

— Я сам покажу ему, где можно взять скафандр. На чем вам назначено лететь сегодня?

— На Т-29.

— Ага, горячая лошадка, верно?

— Еще какая, — засмеялся Таунсенд. Он отвернулся от Брима и зашептал что-то Молдингу, прикрываясь рукой. Закончилось это словами:

— И я это сделаю с большим удовольствием.

— Ну-ну, — скептически молвил Молдинг. — Я выведу этого парня на поле, скажем… — он посмотрел на хроноиндикатор, — через три четверти метацикла. Годится?

— Давай уж через метацикл. — Таунсенд покосился на игорный стол. — У меня тут еще дела. — Он засмеялся, обернувшись через плечо, и бросил Молдингу:

— Советую тебе понаблюдать за полетом.

— Понаблюдаю, будь уверен. Я и за половину Авалона не упустил бы такое зрелище.

Брим намотал все это на ус. Если бы не Молдинг, все было бы совсем как в Академии Космогации. Его зажиточные соученики, как и преподаватели, делали все, чтобы отравить ему жизнь и заставить уйти. Но у них ничего не вышло. Таунсенд ничем не отличался от них — и у него тоже ничего не выйдет.

— Ну что, Вилф? — сказал Молдинг. — От вас, конечно же, не укрылись его кровожадные намерения, и вы знаете, чего ожидать. Пошли за скафандром?

Брим угрюмо кивнул.

— Пожалуй, я тоже и за половину Авалона не упустил бы такого случая. Уж больно много развелось везде поганых членов конгресса.

Меньше чем через метацикл они уже стояли на поле рядом с кургузым Т-29Г, двухместным катером, который больше пятнадцати лет использовался в Имперском Флоте для тренировочных полетов. Имевший не больше шестидесяти четырех иралов в длину, он был оснащен мощным гравитронным генератором Р-1820-86, развивающим невероятно высокое ускорение. Однако кристаллического двигателя на нем не было, и его скорость ограничивалась пределами световой. Брим обошел вокруг катера — как он и ожидал, Т-29, подрагивающий от ветра на своей гравиподушке, находился в отменном состоянии. Из гравигенератора за ночь натекла лужица охлажденной жидкости, но Брим знал: если из Р-1820 ничего не течет, значит, охладительная камера скорее всего пуста и ее следует долить. Он стоял в своем взятом напрокат скафандре, чувствуя на лице теплый ветер с залива. Из сектора настройки слышался рокот гравигенераторов наряду с другими звуками, характерными для действующего космодрома. Брима охватил трепет — ничто во Вселенной не могло сравниться с этим. Космодром — звезды! Он сделал глубокий вдох. Не важно, чей на нем скафандр, — он здесь свой.

— Предстартовая инспекция, — заметил Молдинг, прервав его раздумья. — Машина пришлась вам по вкусу, правда? — Он поправил прядь своих желтых волос.

— Еще как, — засмеялся Брим, не в силах согнать с лица ухмылку. — Хоть бы братец Таунсенд поторопился. Давненько я не сидел за пультом корабля, где все работает как надо.

— Гм-м. Этот парень известен тем, что никуда не является вовремя. — Молдинг постучал кулаком по фюзеляжу. — Знаете что? Посажу-ка я вас в кабину. Втяните за собой лесенку и начинайте.

Если Таунсенд так и не покажется, — с озорной улыбкой добавил Молдинг, — я тоже надену скафандр, и вы меня покатаете.

Брим насмешливо отсалютовал ему.

— Хорошее дело, — сказал он, выдвигая посадочную лестницу. Брим откинул передний колпак и устроился в уютной кабине, окруженный с трех сторон приборами, известными ему по Академии. Он закрыл глаза, и запахи корабля перенесли его в другую жизнь. Пластик, смазка, электроника и герметизаторы вперемешку с пряными ароматами органической изоляции. И политура: военные корабли всегда пахнут политурой, независимо от своего назначения. Т-29 не был исключением.

За следующие несколько циклов Брим проверил все переключатели, клапаны и тумблеры, настроил панели и выглянул наружу — Таунсенда по-прежнему не было. Он проверил энергодроссель: закрыт. Инверторы отключены. Он встал на сиденье и снова посмотрел в сторону раздевалки, заслоняя глаза от блеска Гадора. Таунсенд не показывался. Брим, пожав плечами, снова сел, махнул рукой и сказал Молдингу:

— Я запускаю движок!

Молдинг отошел от гравиподушки.

— Валяй запускай, старина!

Брим убрал стопор гравигенератора, передвинул рубильник вперед до отметки «активация», отсчитал три клика и вернул его на позицию «подача энергии». Индикатор зажигания осветился. Брим поставил регулятор тяги между «выкл.» и «мин.» и нажал сразу две клавиши: «запуск» и «форсаж». Р-1820 взвыл и завертелся. Почти сразу же стал пульсировать прерыватель — кораблик что надо, подумал Брим, расплывшись в восторженной ухмылке.

Восемь вспышек… девять… десять. Брим нажал «старт», и генератор взревел, ритмично сотрясая катер, а Брим настроил тягу и подачу энергии так, чтобы все восемнадцать ионных камер после начальных выхлопов заработали в унисон. Прерыватель перестал мигать, а шум и вибрация сменились бархатным рокотом.

— Похоже, мы к старту готовы! — прокричал Брим.

— Я тоже! — крикнул в ответ Молдинг. — Вернусь, прежде чем ты закончишь предстартовую подготовку. — Молдинг побежал к зданию, но тут на поле появился Таунсенд в открытом глайдере, весь красный от злости.

— Кто тебе разрешил стартовать? — заорал он на Брима. — Или подняться на борт? Ты, карескрийский придурок, я тебя научу…

Молдинг сгреб его за руку у самой лестницы. Он был ниже Таунсенда, но его взгляд давал понять, что шутки с ним плохи.

— Это я дал разрешение, — рявкнул Молдинг. Таунсенд попятился:

— А-а. Ну ладно.

— Вот и порядок. — Молдинг нарочито медленно разжал пальцы, но его стальной взгляд не смягчился. — Я рассчитываю на твою объективность, старина. Смотри не подведи. Таунсенд хмуро потер руку.

— О, я буду объективен, Молдинг. Этого полета он никогда не забудет.

— Очень может быть. — Молдинг посмотрел на Брима, подмигнул и с улыбкой перевел взгляд на Таунсенда. — Но либо я очень ошибаюсь, Таунсенд, либо ты его не забудешь тоже.

Через пятнадцать циклов Брим закончил предстартовую подготовку. Таунсенд все это время сидел в задней кабине, как злобный дух. Электромоторы заныли, закрывая колпак. Молдинг, заложив руки за спину, стоял у носовой части правого борта, и ветер трепал его плащ.

— Готов к включению внутренней гравитации, коммандер, — доложил Брим по интеркому.

— Ну так включай — нечего зря бухтеть. А потом можешь выруливать на старт. Я уже внес в компьютер план полета. Да поосторожнее. Эти катера требуют деликатного обхождения.

— Есть, коммандер, — процедил Брим сквозь зубы. Он надел шлем, запросил у диспетчерской разрешение на взлет и включил внутреннюю гравитацию. Когда катер снялся с гравиподушки и повис в воздухе, Брим испытал краткий приступ тошноты. Получив разрешение, он перевел маневровый двигатель на режим рулежки и прибавил тягу. После его отмашки старший механик в ярко-желтом комбинезоне отдал оптический трос, и Т-29 отошел от подушки. Молдинг усмехнулся, когда катер прошел мимо, и поднял вверх большой палец универсальным жестом «желаю удачи».

— Удача тебе понадобится, карескриец, — засмеялся Таунсенд по селектору.

Брим промолчал. Пока корабль следовал на старт, он закончил проверку и включил функцию «прокладка курса» на штурманской панели. Через несколько кликов на селекторе режима зажглась белая звезда — это означало, что курс проложен и корабль настроен по меньшей мере на три звезды из своего программного каталога. Если Таунсенд такой небрежный пилот, каким кажется, эта система может спасти жизнь им обоим. На предстартовой площадке у залива Брим дождался разрешения на старт и прогрел генератор на полных оборотах. Затем он вырулил над водой к взлетному бакену. Впереди мерцал яркий рубиновый огонек.

— Корабль в вашем распоряжении, — объявил Брим Таунсенду. За последние несколько циклов жизнь стала казаться ему куда приятнее, несмотря на болвана, сидящего в задней кабине.

Таунсенд открыл энергодроссель на полную мощность, отпустил гравитормоза, и Т-29 понесся над водой, набирая скорость.

Кликов через пятнадцать Брим начал хмуриться. Они давно достигли стартовой скорости — почему же они не взлетают? Он проверил показания спидометра — все вроде бы в норме. Он уже искал неполадки на системной панели, когда Таунсенд потянул штурвал на себя и катер, резко задрав нос, пошел вверх, как старая химическая ракета, которую Бриму показывали в школе. Еще доля клика — и Т-29 закрутился вокруг собственной оси, словно стремясь провертеть дыру в небе. Брим закусил губу и вцепился в поручни, чтобы не схватиться за пульт управления. Вскоре они поднялись на пятьдесят иралов, продолжая вращаться. Что это — корабль вышел из строя или просто Таунсенд выпендривается? Брим решил подождать еще несколько кликов и приготовился ко всему.

Мгновение спустя Т-29 вильнул, отклонившись от курса, и устремился назад к поверхности воды. Резкое падение энергии сказало Бриму все, что нужно, об этом безумном маневре. Таунсенд сохраняет контроль над кораблем, но, похоже, этот высокомерный болван думает, что может напугать боевого пилота демонстрацией своих боевых штучек. Брим поудобнее устроился в кресле. Корпус корабля скрипел и стонал. Если курс проложен заранее, даже законченный недоумок не способен причинить катеру особого вреда. Правда, в Таунсенде хватило бы мерзости на целую выгребную яму, но Брим терпеливо ждал. В этом матче два периода, и второй будет за ним.

Его час настал после нарочито корявой посадки, чуть не стоившей им наружной антенны. Брим чувствовал, как отчаянно Таунсенд боролся с управлением половину посадочного вектора.

Когда они наконец зависли над самой водой, Брим был прямо-таки польщен. Этот дурачок так старался напугать его, что дело едва не кончилось аварией.

— Корабль твой, — процедил Таунсенд, но его голосу недоставало твердости. Он знал, что был на волоске.

— Хорошо, — спокойно ответил Брим. Он не спеша проверил все, что полагается, включил ускорение для нормального разбега и легко поднял корабль. Он поднимал медленно, проверяя теперь себя самого. Как-никак прошли месяцы с тех пор, как он управлял космическим кораблем. Но когда они поднялись на тридцать тысяч иралов, Брим уже знал все и о себе, и о корабле. Он был удовлетворен и ожидал. Дальнейшее зависело только от Таунсенда.

— Ладно, Брим, — брюзгливо промолвил тот, — взлететь и набрать высоту всякий может. Ты, наверное, убедил кого-то наверху, что умеешь летать. Но пока что ты проявил себя как типичный карескрийский жулик. Покажи мне что-нибудь выдающееся, если снова хочешь летать на кораблях Флота.

— Вы уверены, что хотите этого? — спросил Брим.

— Я не привык попусту тратить слова со всякими подонками! — рявкнул Таунсенд. — Показывай, на что способен, иначе мы сейчас же поворачиваем на базу. У меня в отличие от тебя есть чем заняться.

— Ну, как угодно, — процедил Брим сквозь зубы. Он спокойно отключил внешнюю связь и все четыре схемы, гарантирующие автоматическую прокладку курса, — этого требовали задуманные им маневры.

— Эй, придурок! — тут же отреагировал Таунсенд, — ты только что отключил СОС, хочешь, чтобы мы убились?

— Возможно, — спокойно сказал Брим в интерком. — Вы как, готовы умереть? — С этими словами он развернул корабль вверх дном и отключил генератор. Т-29 камнем пошел вниз.

— Гребаная Вселенная! — заорал Таунсенд. — Ты что делаешь, жукид?

— Отключаю вас от системы управления, — пояснил Брим, нажимая соответствующие клавиши, — и от катапульты. Вы сказали, что хотите чего-то выдающегося. Клянусь бородой Вута, вы это получите. — Перевернутый корабль между тем продолжал падать, как метеор, и до земли оставалось меньше тысячи иралов.

Таунсенд, визжа, замолотил по колпаку кабины кулаками. Примерно на тридцати иралах высоты Брим наконец запустил генератор и понесся над водой к базе — по-прежнему вверх ногами. Окатив ветровое стекло пеной, он миновал посадочную площадку на высоте не более двадцати иралов и заложил крутую петлю, закончив ее точно на тех же двадцати иралах высоты. Через несколько кликов он вернул кораблю правильное положение и помчался на высокой скорости в глубину суши, к Аталантскому холму, обходя ангары и деревья с искусством, приобретенным еще в юности, когда он водил рудовозы по забитым астероидами окрестностям Карескрии. Наигравшись вдоволь, он круто повернул корабль, положил его набок и провел сквозь одну из каменных арок, поддерживающих портовой виадук. На этот раз он услышал, как Таунсенд блюет в скафандр, и подумал: ничего не поделаешь, пора возвращаться домой.

Снова заложив круг над базой, он включил связь и запросил посадку. Разрешение он получил быстро, как и ожидал: он ведь нарушил все возможные правила! Брим засмеялся. Нет сомнений, что он в последний раз летал на чем-либо принадлежащем государству. Он испытал мгновенное раскаяние за те неприятности, которые по его милости будут у Клавдии, но тут же выкинул это из головы. Он не сам напросился на эту прогулку — придется Клавдии проявить понимание.

С Таунсендом, все еще страдающим в задней кабине, Брим вышел на мигающий рубиновый огонек посадочного вектора, снова выключил генератор и совершил безупречную посадку: корабль завис на собственной гравиэнергии за несколько длин корпуса над водой.

— Корабль ваш, — сказал Брим, когда они закачались над волнами. Ответом ему было молчание. — Итак?

— Н-не могу я, ублюдок, — выдавил из себя Таунсенд. — М-меня тошнит.

За словами последовали новые слабые позывы. Брим выключил интерком и повел катер вдоль сети каналов, ведущих к летному полю, улыбаясь уголком губ. Что бы там ни было, он все-таки получил удовольствие, посидев за пультом корабля. Он надеялся, что за это удовольствие ему не придется расплачиваться гауптвахтой — впрочем, урок, который он получил на предмет государственной службы, того стоил. Никогда больше он не попадется на эту удочку. С этого дня для Вилфа Брима существует только частная деятельность. И если даже ему при этом летать не придется, так тому и быть. Он и в качестве бурильщика неплохо зарабатывает.

Он уже повернул на пандус, ведущий к ангарам, когда перед ним возник служебный глайдер базы с официальными флажками. На корме светилась надпись:

Брим, пожав плечами, двинулся за машиной на бетонную площадку с гравиподушками, отделявшую здание штаба от пяти квадратных кленетов ведомственных гравибассейнов и каналов. Большинство подушек было занято космическими судами разных форм и размеров, но одна, в первом ряду, близ стеклянной стены штаба, оставалась свободной. К ней и направил Брима служебный глайдер. Разворачивая катер, Брим зажмурился от яркого солнца. По ту сторону подушки стояли три человека. Среди них была Клавдия в ярко-желтом, облегающем спортивном костюме — ее он узнал бы где угодно. Брим поморщился. Нелегко будет выдержать ее вполне оправданный гнев.

Мужчина справа от нее был… конечно же, Молдинг! Он тоже имеет полное право испытывать гнев — даже бешенство. Жаль, скорчил гримасу Брим: светловолосый офицер показался ему приличным парнем, хотя и из богатых.

Но кто же третий? Этот мужчина в строгом штатском костюме был Бриму как будто знаком. Расстояние между ними сократилось, и у Брима дрогнуло сердце. Только у одного человека во всей Вселенной могло быть это смуглое лицо, тонкие сухие губы, отвислые рябые щеки, коротко остриженные волосы и глаза, способные сверлить дырки в корабельной броне. Боспор П. Голсуорси, бывший первый пилот К.И.Ф. «Свирепый» и один из лучших рулевых во Флоте. Брим не видел его около семи лет — по всей вероятности, Голсуорси вышел в отставку. И что бы он ни делал здесь сейчас, его присутствие не сулит ничего хорошего тому, кто только что нарушил все существующие на базе — или над базой — правила.

Ну что ж, решил Брим, взбучка может подождать, пока он не пристроит на место Т-29; незачем вымещать свои неприятности на корабле. Поместив катер на гравиподушку, он зафиксировал оба тормоза, закрыл энергодроссель и вырубил генератор. Когда опустился трап, Брим услышал, как открывается задний колпак, и увидел краем глаза, как Таунсенд слез на бетон и припустился к раздевалке, не глядя по сторонам.

Через несколько циклов, отключив все корабельные системы, Брим снова обратил свой взор к тем троим, которые готовились излить на него свой гнев. Странно, подумал он, откидывая колпак: с чего это они ухмыляются?

У подножия трапа Брим отвинтил и снял шлем, щурясь на три идущих к нему силуэта — без затемненного щитка солнце сразу ослепило его. Он застыл на месте, сложив руки на груди, расставив ноги, выпятив подбородок навстречу морскому бризу. Если его и правда ждет нагоняй, так тому и быть. Он приготовился ко всему.

Характерно тихий голос Голсуорси нарушил молчание:

— Ну-ну. — Он стиснул руку карескрийца в редком для него наплыве чувств. — Давненько не виделись, щенок. — И тут же заговорил взволнованным, совершенно несвойственным ему тоном:

— Надо же, какие жуткие неполадки, сразу видно — мастерство пилота тебе не изменило. Гм.

— Неполадки? — растерянно промямлил Брим. Он глянул на Клавдию в поисках объяснения, но ее карие глаза были благочестиво возведены к небесам.

— Мы втроем наблюдали за тобой с вышки, мой мальчик, — шумно продолжил Голсуорси, не успел Брим снова открыть рот. — Меня особенно поразил момент, когда катер лег набок, а ты тем не менее сумел провести его под аркой моста. Великолепная демонстрация мастерства! Великолепная.

— Это точно, — еще громче подтвердил Молдинг, хлопая Брима по плечу и подмигивая в сторону двух хмурых офицеров безопасности в синей с золотом форме, которые вышли из-за угла подушки с явным намерением кого-то сцапать. С самым официальным видом они остановились перед Бримом: нервная, похожая на мышку женщина с вредными узкими глазками службиста и неприметный, глуповатый на вид парень лет двадцати, которому не мешало бы побриться. У обоих ботинки был надраены до блеска, что отличало стражей безопасности во всей галактике.

— Потрясающее мастерство, — продолжил Молдинг, не переводя духа, — причем проявленное в сложнейших обстоятельствах. Совершенно очевидно, что вы спасли жизнь лейтенанту-коммандеру Таунсенду. Немногие в Империи смогли бы осуществить такое.

Офицеры безопасности, слыша это, недоумевающе обратились к Голсуорси.

— Значит, вот в чем дело, комиссар? — почтительно спросила женщина. — В неполадках? Мы думали, что…

— Что же вы такое думали, уважаемая? — надменно осведомился Голсуорси.

— Ну, что… этот брюнет просто хулиганит, — пояснила женщина, кивнув на Брима. — Мы получили массу жалоб, когда он пролетел над мостом. Перепугал полный трамвай с туристами. Два человека даже в канал прыгнули.

— Ну, это все-таки лучше, чем если бы он врезался в мост, — заметила Клавдия. — Лучше заставить прыгнуть в воду нескольких туристов, чем отправить туда их всех — вместе с трамваем.

— Безусловно, мадам Клавдия, — сказал офицер, подняв руку к виску. — Мы просто не знали, что у него затруднения.

Его напарница неохотно промолчала, но по глазам было видно, что она не согласна с ним.

— Конечно же, вы не знали, — великодушно подтвердил Голсуорси. — Вы просто исполняли свои обязанности, и могу добавить — исполняли превосходно. — Он осмотрел свои ногти и сказал, обращаясь исключительно к женщине:

— Я даже мог бы внести личную благодарность в ваше досье, учитывая… гм… большой такт, с которым вы и ваш напарник подошли к этой непростой ситуации. Я понятно выражаюсь? — спросил он, устремив на женщину холодный взгляд.

— Б-благодарность? — искренне изумилась она.

— Мою личную благодарность, офицер. Теперь ясно?

— Как нельзя более, комиссар, — пролепетала она с низким поклоном и добавила чуть ли не благоговейно:

— Для нас с напарником это большая честь.

— Очень хорошо, — еще более величественно промолвил Голсуорси. — Вы свободны. Сообщение будет отправлено со следующей почтой.

— Рады стараться, комиссар! — гаркнули офицеры, отдали честь и зашагали туда, откуда пришли, сверкая начищенными ботинками.

Как видно, подумал Брим, комиссар Боспор Голсуорси приобрел недюжинное влияние за те шесть лет, что расстался со стариком «Свирепым». Карескриец молча ждал, что последует дальше.

Голсуорси заговорил снова, лишь когда глайдер службы безопасности снялся и заскользил над полем к стартовому сектору.

— Клавдия, — тихо распорядился он, указывая на Т-29, — пусть этого красавчика отбуксируют в ремонт и разберут до последнего винтика, чтобы твои доверенные механики могли обнаружить какую-нибудь подходящую поломку. Гм-м. После акробатического этюда, исполненного нашим приятелем Бримом, вопросы будут у всех — от властей Аталанты до начальства моего отдела безопасности.

— Слушаюсь, комиссар. — Клавдия достала из сумочки рацию и начала шептать в нее свои указания.

Голсуорси, искоса глянув на Молдинга, покачал головой и ткнул большим пальцем в сторону Брима.

— Как я уже сказал, когда вы ворвались ко мне в кабинет с жалобой на Таунсенда, этот идиот не способен серьезно навредить старине Вилфу. Брим — сумасшедший и всегда таким был, всегда будет, если хотите знать мое мнение. Нам тут давно требовался кто-то вроде него — чтобы малость расшевелить публику. Гм…

— Кажется, я вас понимаю, — с веселым огоньком в глазах ответил Молдинг и протянул Бриму руку. — Вилф, я предвкушаю перспективу работать с тобой — не только потому, что ты снова сможешь летать, но и потому, что мы, как мне сдается, станем большими друзьями.

— Не так быстро, вы двое, — вмешалась Клавдия, убирая рацию в сумочку. — Вилф еще не согласился на эту работу. Он не знает даже, сколько будет получать. Может, после утра, проведенного с Таунсендом, он не захочет здесь оставаться. — Она подбоченилась и посмотрела Бриму в глаза. — Ну, Вилф, что скажешь? Мне кажется, эти господа слишком забегают вперед, а?

У Брима голова шла кругом. Определенно, это было самое нескучное утро на его памяти.

— Ну что ж… — храбро начал он.

— Гм-м, — перебил его Голсуорси. — А ведь она права, Брим. Ты уж меня извини. Это место приравнивается к должности первого пилота, и оплата примерно соответствует окладу старшего лейтенанта. И я… гм… действительно подверг тебя нешуточной встряске. Что поделаешь — пришлось.

— То есть как? — поднял бровь Брим.

— Брим, — серьезно сказал Голсуорси, — насколько я мог понять в результате… гм… некоторых частных расследований, ты страдаешь тем, что ветеранские организации эвфемистически именуют «комплексом врага». Обойдемся без сладких слов. Ты мог накопить столько злости, что уже перестал бы годиться для службы во Флоте, и причин у тебя для этого было предостаточно. Всякой мерзости на твою долю выпало больше, чем надо. Ну, вот я и подстроил так, чтобы ты полетел с самым большим дураком на всей базе. Рассуждал я так: если ты сможешь вести аппарат после всех гадостей, которые он не преминет тебе наговорить, — значит ты в порядке. — Голсуорси с хитрым видом кивнул на Клавдию. — Гм. Я мог избавить и тебя, и себя от лишних хлопот, если бы послушал ее — и многих других людей, от чьей помощи ты уворачивался последние годы. Они никогда не переставали верить в тебя, Брим, — чего, полагаю, нельзя сказать о тебе самом.

Брим покачал головой. Да, злость имела место. Он сам взлелеял ее и поставил между собой и Империей, которой прежде служил. Никогда уже больше он не будет любить Империю, как раньше: слишком много шрамов осталось на душе. Но сейчас он впервые начал понимать, что исхитрился перенести свою враждебность и на своих более удачливых друзей — и в результате пострадал вдвойне, отказавшись от их помощи.

— Б-боюсь, мне тоже следовало бы послушать других, — вполголоса сознался он. Клавдия тронула его за руку.

— Эта часть твоей жизни закончится прямо сейчас, Вилф, если ты захочешь. Ты согласен остаться с нами?

Сморгнув слезы, которые упорно наворачивались на глаза, Брим кивнул и сказал Голсуорси, не задавая вопросов и не ставя условий:

— Я согласен на эту работу, комиссар. — Говоря это, он на миг прикрыл руку Клавдии своей. — И рад, что получил ее. — Брим иронически потряс головой. — Вот беда — я так гордился тем, что стал классным бурильщиком…

— Если ты опять вздумаешь летать вокруг моей базы таким манером, — хмыкнул Голсуорси, — я тебя самого суну под бур.

Брим усмехнулся. Вот это уже больше похоже на Голсуорси, которого он знал! Карескриец нахмурился, искоса глядя на комиссара.

— Только не в случае, если неполадки случатся снова, — запротестовал он, с чувством прижав руку к сердцу. — Вы ведь не станете требовать, чтобы я рисковал жизнью?

— Треклятые карескрийцы, — фыркнул Голсуорси, не обращаясь ни к кому в отдельности, и направился обратно к штабу. — Вот и связывайся с ними после этого…

В последующие недели Гелик перешел из лета в ясную раннюю осень, а Брим обрел былую уверенность. В космосе он быстро зарекомендовал себя одним из лучших испытателей базы, хотя необкатанные корабли часто ставили его пилотское мастерство и его мужество в условия не хуже боевых. На земле же в один морозный вечер, после краткой поездки на гравицикле, некая блондиночка, служившая на базе диспетчером, в два счета доказала ему, что его фиаско с Марго было временным. Даже Таунсенд исчез из его жизни, переведясь на Авалон, где мог лучше использовать свои связи с КМГС.

В редкие мгновения отдыха Брим возобновил переписку со старыми друзьями, которых совсем было забросил, — но только не с Марго Эффервик Ла-Карн. После первого же письма, отправленного на их старый секретный адрес, ее шофер Армбридж ответил ему, что меньше чем через неделю после их последнего свидания муж увез Марго в свой дворец в Рудольфе, столицу Торонда, и всякая связь с ней оборвалась.

Однако Брим, отнюдь того не желая, все время оказывался в курсе дел самого Ла-Карна. С приближением гонок на Кубок Митчелла средства массовой информации только о нем и трещали. За неделю до события барон сделался весьма красноречив на предмет своей роли в покупке двух истребителей «Горн-Хофф 380Б-5», которые его Звездное Общество выдвигало на соревнования. Брим хотел бы знать, будет ли Марго сопровождать супруга на гонки в Магеллану, и если да, то как это отразится на ее беременности.

День, когда известия о первом дне гонок достигли Аталанты на скоростных пакетботах, Брим почти весь провел в космосе, выполнив полетов почти вдвое больше обычного. Все прочие пилоты под разными предлогами остались на планете, чтобы посмотреть репортаж на одном из громадных трехмерных мониторов базы. Брим заявился к себе такой усталый, что тут же повалился на койку и крепко уснул, не включив даже текущий выпуск новостей, на которые подписался.

Все последующие дни состязаний Брим продолжал подменять своих коллег с раннего утра до поздней ночи. Лишь вечером финального дня он урвал время, чтобы ознакомиться с событиями. Так он одним из последних в Аталанте — да и во всей галактике, наверное, — узнал, что переоборудованные «Горн-Хоффы» Ла-Карна сумели занять только третье место.

Второе место досталось старому другу и помощнику Брима на К.И.Ф. «Непокорный» — крылатому Араму из Нашхенов. Молодой уроженец Азурна вел модель РЗС-1, построенную на новом заводе в Рауторе — завод начал работать сразу, как только сектор освободился от оккупации Лиги. Брим так обрадовался за азурнийца, что чуть не пропустил имя главного победителя. Однако лицо этого блондина, снятого на фоне стройной последней модели «Горн-Хоффа» — ТА 153-В32, — сразу привлекло его внимание. Прилипнув взглядом к экрану, Брим включил информационный канал и убедился, что красивый оберпрефект в черной форме Контролера — тот самый офицер Лиги. Брим не ошибся. Пилота звали Кирш Валентин. Многие годы одного воспоминания о нем было достаточно, чтобы вызвать у Брима дикие спазмы гнева, а его вид произвел еще худшее действие. Эти жестокие голубые глаза когда-то бесстрастно смотрели на Брима, когда он лежал на холодной палубе вражеского корабля и ждал, чтобы смерть избавила его от пыток. Только Госпожа Удача в лице лейтенанта-коммандера Регулы Коллингсвуд спасла Брима в тот день, и он поклялся когда-нибудь отомстить врагу. Потом ему представился шанс — но он потерпел неудачу.

По правде сказать, теперь Брима расстроило не столько изображение Валентина, сколько мелкая заметка в рубрике «Рождения»:

Брим недолго размышлял обо всех этих событиях. Он был слишком занят собственной судьбой, чтобы думать о вещах, изменить которые он не в состоянии. И он был уже не тот Вилф Брим, который улетел с Авалона девять стандартных месяцев назад.

В один морозный вечер, когда Брим вернулся с базы домой и стал просматривать почту, его отвлек неожиданный стук в дверь. Нахмурившись — у него было немного друзей, да и те редко ходили к нему в гости, — Брим открыл дверь и попятился в радостном испуге.

— Ник Урсис! Доктор Бородов! Во имя каждого волоска в косматой бороде Вута, откуда вы взялись? — И он чуть не вывихнул руки в тщетной попытке обнять двух содескийских медведей, элегантно одетых в штатское.

Урсис, более молодой, ректор знаменитого Дитясбургского университета на планете ФСШ Жив'от, был на добрую четверть выше Брима. У него были маленькие, невероятно въедливые глазки, рыжевато-бурый мех, длинная аристократическая морда, увенчанная большим мокрым носом. Широкая ухмылка обнажала алмазные коронки на клыках. На голове у него торчала высоченная яйцевидная шапка из курчавого меха — она закрывала уши и добавляла целый ирал к его и без того внушительному росту. Черное до колен пальто с двумя рядами огромных золотых пуговиц и бледно-желтым кушаком было скроено на манер шинели — с воротником-стойкой, вышитыми обшлагами и широким подолом. Темно-красные брюки стильно нависали над теплыми сапогами до пол-икры, черными и такими мягкими, что кожа на лодыжках собралась складками. На левой руке красовалась шестипалая перчатка из кожи офета, в правой медведь держал пузатую бутыль логийского.

Другой медведь — Великий Князь, или доктор, Анастас Алексий Бородов — владел огромными поместьями в лесном и озерном краю близ Громковы на главной планете ФСШ Содеске. Он был каштанового окраса, много старше Урсиса, уже порядком согбенный годами, и лишь немного возвышался над Бримом. Глаза его, однако, светились за старомодными роговыми очками молодым юмором и острым умом. Седеющая морда выглядела куда менее грозной, чем у его спутника, зато огромные бакенбарды придавали ему гораздо более интеллектуальный вид. На Анастасе Алексии тоже было шикарное, до лодыжек, пальто из плотного серого фетра, подпоясанное узким кожаным ремешком. В раскрытом вороте виднелся пиджак из более темного материала с вышитыми лацканами и тонким золотым шнурком вместо галстука. На ногах красовались кавалерийские сапоги из твердой блестящей кожи и с декоративными шпорами. Курчавая папаха, расширяющаяся кверху, придавала его голове вид меховой воронки.

— Ну что, юный Брим, — сказал Великий Князь, глядя сквозь очки через порог, — может, ты позволишь нам войти, чтобы выпить вина и потолковать о старых временах? Давненько мы не собирались вместе, чтобы обсудить дела галактики.

— Это верно, Вилф Анзор, — поддержал Урсис. — Ты исчез на долгие месяцы, и это встревожило многих твоих друзей, в том числе и меня с Анастасом Алексием. Правду я говорю, доктор?

— Чистую правду, Николай Януарьевич, — ответил Бородов, многозначительно глядя на Брима. — От старого снега и деревянных полов небо осенью синее, как говорится.

Брим потряс головой, признавая свое поражение. Смысл содескийских пословиц не давался человеческому разуму.

— Вам виднее, — хмыкнул он, пропуская гостей в квартиру и предвкушая редкий вечер общения с друзьями.

И вечер в самом деле начался так, как он предполагал. Бородов откупорил бутыль и разлил превосходное логийское в скудный набор кф'кессовых кружек Брима. Когда кружки опустели, их перевернули вверх дном и потрясли ими в воздухе, хором произнеся содескийский тост: «Мы под снегом, под дождем на Содеску все пойдем!» Их дружба закалилась под огнем разлагателей в бесчисленных отчаянных боях с Лигой Темных Звезд.

А потом надо было рассказать тысячу старых историй… Тогда в них было мало смешного, но теперь они казались забавными до коликов… Храбрые Синие Куртки и корабли, оставшиеся ныне только в памяти тех, кто не перестал почитать их… — все это было хорошо доступно пониманию как медведей, так и карескрийцев. Да, эти истории надо было рассказать, но они почему-то так и остались нерассказанными. Содескийцы были полностью поглощены своей теперешней миссией и больше ни о чем не могли говорить.

— Так вы пересекли полгалактики для того, чтобы присутствовать на собрании Имперского Звездного Общества? — недоверчиво переспросил Брим, когда Бородов вновь наполнил кружки. — Какой интерес для вас может представлять это сборище любителей? Видели вы рухлядь, которую они выставили на гонки? Да, смотрелась эта штука здорово, но летала так, точно у нее астероид на хвосте — 49,78 М. Валентин одержал победу, показав больше шестидесяти двух.

— Мы видели оба корабля и то, как они себя проявили, — спокойно ответил Бородов, набивая хоггапойей свою трубку-земпа. — Потому-то мы и здесь — Федерация Содескийских Штатов как-никак входит в состав Империи.

— Ясно. — Брим с трудом дышал в облаках хоггапойи, наполнивших его квартирку. Содескийцы любили этот запах, Бриму же он казался чем-то средним между паленой шерстью ягглора и радиоактивными выхлопами. — Но я не знал, что среди членов ИЗО есть содескийцы. Насколько я понимаю, Общество — это нечто вроде элитного клуба для состоятельных авалонцев.

— Ты правильно понимаешь, дружище, — сказал Бородов, задумчиво хмурясь над своей трубкой, которая, несмотря на все его усилия, норовила погаснуть. — До войны звездные гонки и в самом деле были исключительно любительскими. Влиятельные круги, которые их поддерживали, только грелись в лучах славы спортсменов, не принимая в гонках личного участия. По неписаным правилам гоночные суда покупались из списанных военных фондов, а гонщики нанимались по контракту. Так эти игры и разыгрывались — вплоть до нынешнего года. — Бородов достал карманный лазер и стал заново разжигать упрямую трубку.

— Когда Облачная Лига нарушила все эти неписаные законы, — продолжил Урсис, — пангалактический праздник богатства и блеска превратился в демонстрацию военной мощи. Облачники противопоставили довоенной безалаберности точный расчет. У них каждая деталь работает на победу, и потому они эту самую победу запросто одержали. Если бы не молодой Арам и не новый кораблестроительный завод на Азурне, твой дружок Валентин захапал бы и первое, и второе место! А известно тебе, почему Облачники это делают? Брим покачал головой:

— Боюсь, что не слишком задумывался над этим, Ник.

— Посуди сам, Вилф. Всякому дураку, кроме тех сволочей, что именуют себя КМГС, ясно, что Негрол Трианский возобновит войну, как только будет уверен в победе. Он уже начал угрожать Флюванне, а Гонки Митчелла — идеальное место как для демонстрации своей силы, так и для привлечения новых союзников. — Урсис посмотрел Бриму в глаза. — Таких, как наш общий друг Роган Ла-Карн.

— Я того же мнения, — проворчал Бородов. — Но поди втолкуй это авалонским членам КМГС — особенно этим жукидам из Адмиралтейства. Мало того что они не желают знать правду, они обладают достаточной властью, чтобы слышать ее не слишком часто. КМГС не всегда будет верховодить, — угрюмо предсказал Бородов, — но тем временем мы должны оказать им какое-то противодействие. Теперь тебе понятно, дружище Вилф, почему мы с Николаем Януарьевичем пересекли полгалактики, чтобы присутствовать на собрании Имперского Звездного Общества? В Империи есть патриотические силы, которые после знаменательной победы Лиги на Азурне намерены как следует подготовиться к следующим гонкам — при негласной, но почти неограниченной поддержке правительства.

— И поверь мне, Вилф, — добавил Урсис, — мы не одиноки. Подобные приготовления ведутся по всей галактике, они уже начались. Минувшие гонки послужили неофициальной прелюдией к следующей фазе войны. — Медведь с мрачной ухмылкой распахнул свой пиджак цвета чайной розы, показав вышитую белую рубашку и золотой шнурок галстука. — Мы больше не носим синих флотских курток, дружище, но сражаемся за то же самое, верно?

— Тебе виднее. Ник, — неуверенно кивнул Брим. Содескийские медведи были известны в Империи своим рьяным патриотизмом.

— Да, я вижу все без прикрас, Вилф Анзор, и могу добавить, что горжусь этим. Это дает мне уверенность в будущем — так же как моему другу и наставнику доктору Бородову. — Урсис встал. — А вот ты уверен в своем?

Брим поднял брови, переводя взгляд с одного медведя на другого.

— Я не совсем понимаю, о чем вы. — И тут до него дошло. — Уж не хотите ли вы сказать, — Брим вскочил на ноги, — что я, карескриец, должен вступить в ИЗО вместе с вами?

— Если смотреть в корень — это самое мы и хотим сказать, Вилф Анзор, — сказал Бородов, вынимая трубку изо рта и глядя на Брима сквозь очки.

Брим с трудом подавил циничное желание расхохотаться старому медведю в лицо, и лишь давняя дружба помогла ему в этом. Содескийцы явно говорили серьезно.

— Ник и вы, доктор Бородов, — пожал он плечами, — для меня нет места в вашей безумной затее, в чем бы она ни состояла. Я не питаю любви к аристократам — присутствующие, разумеется, исключаются. И я не уверен даже, что питаю какие-то теплые чувства к растреклятой Империи. После войны она чуть не уморила меня голодом — и не меня одного. Целую кучу флотских выбросили на помойку, когда нужда в нас отпала.

— Все так, Вилф Анзор, — спокойно ответил Урсис. — Но уж тебе-то не обязательно было голодать. Только злость помешала тебе принять дружескую помощь.

— В благотворительности не нуждаюсь! — увлекшись, выпалил Брим. — Я не привык получать подачки — ни от кого.

— Насколько я помню, — мягко вмешался Бородов, — никто не предлагал тебе милостыни: ни Урсис, ни коммандер Коллингсвуд, ни кронпринц Онрад, ни еще полдюжины человек, которые нуждались в твоих услугах и готовы были за них заплатить.

— А вот ты, Вилф Брим, водил нас за нос, сочиняя сказочки о каких-то делах, которые будто бы мешали тебе принять наше предложение, — упрекнул Урсис. — Так или нет?

Брим почувствовал, что краснеет: в этом медведь был прав.

— Да, Ник, — потупился он. — Вы оба много раз пытались достучаться до меня, да и другие тоже. Я этого не забыл. Но доброта моих друзей не оправдывает отношения Империи к ветеранам, которые сражались и жертвовали собой ради нее. Я знаю, что пришлось испытать этим людям, я видел, как они голодают, я читал обиду в их глазах — а богатые хлыщи из ИЗО в это время мотали деньги по всей галактике.

Урсис, подойдя к Бриму, положил лапу ему на плечо.

— Вилф, — сочувственно сказал он, — я не могу спорить с тобой. Все это правда. Но ты сам отлично знаешь, что жизнь не дает нам никаких гарантий, кроме одной — смерти, и что неравенство сопряжено с ней испокон веков. Нам остается единственное — делать свое дело. Твоим старым товарищам снова нужна твоя помощь. И на этот раз позволь заверить тебя, не оставляя сомнений: твой талант пилота нам совершенно необходим.

Брим на миг прикрыл глаза.

— Я не сомневаюсь в твоих словах, Ник. Я просто не верю, что обида может пройти вот так запросто. Здесь, на Гелике, я работаю как гражданское лицо, и это нормально. Иногда я даже чувствую себя здесь своим, вне зависимости от моего происхождения. Но что я, сравнительно плохо обеспеченный карескриец, буду делать с людьми, чье основное занятие — задавать пышные приемы?

— Почти то же самое, что и мы с Николаем Януарьевичем, — засмеялся Бородов. — Ведь мы только консультанты Общества, а не члены. Только Регула Коллингсвуд и принц Онрад являются действительными членами нового гоночного комитета. Остальной «особый отдел», как нас называют, — всего лишь служащие на ставке, притом временные. Если ты согласишься, Общество просто «позаимствует» тебя у базы, за что наш друг Голсуорси предъявит Обществу счет. Тебе не придется отказываться от постоянной работы, и даже стаж ты не потеряешь.

Брим расплылся в улыбке, несмотря на обуревавшие его сложные чувства.

— Что ж, — уныло произнес он, — даже закоренелый циник вроде меня не может придраться к подобной сделке. Что от меня требуется?

— Думаю, для начала мы зайдем за тобой завтра утром и вместе отправимся на собрание, — сказал Урсис, беря свое пальто со стула. — Там ты сможешь поговорить напрямую с людьми, которые все решают.

— Я испытываю нехорошее чувство, — нахмурился Брим, — как будто следующая часть моей жизни уже спланирована кем-то другим — без моего ведома.

— Кем-то другим? — насмешливо изумился Бородов, когда Брим подал ему пальто. — Это кем же?

— Гм-м… — откашлялся Брим, провожая медведей к огромному, с шофером, лимузину «Рилл-21», скромно парящему у тротуара.

— Пока, Вилф Анзор, — бросил через плечо Урсис. — Мы будем здесь к часу тридцати утренней вахты.

— Я буду готов, — заверил Брим, в душе никакой уверенности не ощущая. Готов? К чему? Он усмехнулся: ясно, что его жизнь снова летит куда-то в тартарары — но на сей раз по крайней мере это обещает быть занимательным.