"Тревожное ожидание" - читать интересную книгу автора (Брюс Жан)10Машина остановилась на виа Джулия, в двадцати метрах от перекрестка. Из-за завываний ветра в ветвях деревьев соседнего парка Хирурго повысил голос, чтобы быть услышанным. – Вы выйдете здесь, синьорина, и вернетесь прямо к себе домой. И без шуток, ясно? Вы будете находиться под постоянным наблюдением, так что не вздумайте выходить... Она мягко возразила: – Мой брат и я не живем затворниками. У нас есть друзья, которые нам иногда звонят. Предположим, один из них захочет поговорить с нами по телефону. Когда он увидит, что не может дозвониться, то сообщит на телефонную станцию и ремонтники придут посмотреть, почему наш телефон не отвечает... Хирурго нахмурил брови, секунду подумал и нашел решение: – Хорошо. Мы восстановим вашу линию, но один из моих людей подключится к ней. Мы будем знать каждое слово, сказанное по телефону вами или вам. За любую неосторожность заплатит ваш брат. Эстер кивнула, давая понять, что согласна. – Хорошо, – сказала она. – Договорились. Еще один момент. Чем я буду питаться? Я, знаете, ем, как все люди. У меня даже очень хороший аппетит. Вы мне разрешите впускать посыльного с заказанными по телефону продуктами? Он покачал головой: – Ни в коем случае. Мы сделаем по-другому. Каждый день перед завтраком, обедом и ужином один из моих людей будет приносить вам корзинку с едой. Он будет звонить условным сигналом: три длинных звонка и четыре коротких. Она удивилась: – Каждый день? Мы договорились только на два дня, синьор. Если послезавтра мой брат не вернется, я буду считать, что ему грозит смертельная опасность... Чтобы оправдать заминку, Хирурго подкрутил кончики своих пышных усов и ответил: – Согласен, синьорина. Если вы сдержите ваше обещание, а ваш брат поведет себя разумно, все закончится в сорок восемь часов и самым наилучшим образом. Эстер положила обтянутую перчаткой руку на ручку дверцы. – Вы можете принести мне первую корзинку с продуктами через полчаса? – Разумеется. Не забудьте: три длинных, четыре коротких. – Хорошо. Я могу уйти? Он подтвердил: – Да. И постарайтесь вернуться прямо к себе. Мы за вами следим. Эстер открыла дверцу. Хирурго нагнулся, чтобы помочь ей выйти. В лицо хлестнул порыв ветра. Она сжалась, закрыв глаза, и, опираясь на трость, пошла к треугольнику, образованному парком, углом виа Джулия и виа Маркони. Эстер повернула за угол, сильно хромая. Нога причиняла ей страшную боль. Сердце безумно колотилось. В ушах звучал голос Артура. Она поискала свой платок, но не нашла; покопалась в другом кармане – тот же результат... «Потеряла», – подумала Эстер с сожалением. Этот платок с ее инициалами входил в дюжину, подаренную ей Артуром. Ничего не поделаешь, были более серьезные и важные проблемы. Сначала надо решить, что сказать Стефану Менцелю. Во всем ему признаться? Опасно. Он может не понять, что она приносит его в жертву ради брата. А потом, он же уйдет... Он никогда не согласится остаться при подобных условиях... Сердце Эстер ожесточилось. Она обожала брата. В ее маленьком мирке калеки он был всем: отцом и матерью, которые умерли; мужем, которого у нее никогда не было и не будет; ребенком, которого она хотела иметь... Всем. Она не могла колебаться в выборе между Артуром и Стефаном. История с «летающими тарелками» и все прочее отступало на задний план перед опасностью, угрожавшей ее брату. Борясь с ветром, замедлявшим ее шаг, она прошептала: – Если нужно, я выдам им Менделя, чтобы спасти Артура. И добавила для очистки совести: – Но не раньше, чем через двое суток. Она подошла к своему дому, казавшемуся таким мирным, хотя в нем прятался человек, на которого шла охота, человек, которому грозила смерть. Вдруг ей стало жалко его. Эстер перешла улицу и увидела такси, остановившееся в двадцати метрах от нее. Ее сердце сжалось. Только бы они не подъехали ближе. Из осторожности она не взяла с собой ключ, и, если Менцель не следит из окна, ей придется звонить. Тогда они поймут, что в доме кто-то есть... и захотят узнать, кто... С пересохшим горлом, задыхаясь, Эстер резко толкнула калитку. Это произвело очень незначительный шум... Ей показалось, что занавеска на окне гостиной дрогнула. Ее охватила тревога. «Как он неосторожен, – подумала она. – Если вижу я, могут увидеть и другие. Надо будет ему сказать...» Эстер с трудом поднялась по четырем ступенькам крыльца, покопалась в кармане, ища несуществующий ключ, и встала так, чтобы закрыть собой замок от возможного наблюдателя. Дверь открылась. Она инстинктивно придержала ее, но Менцель спрятался в коридоре. Она переступила порог, закрыла дверь и улыбнулась ему: – Не очень скучали? – Нет. Он казался очень веселым. Эстер сделала шаг в сторону, давая ему возможность запереть дверь, и поразилась тому, как он изменился. Вымытый, свежевыбритый, редкие волосы тщательно причесаны; чистая рубашка, почти нормальный галстук, выглаженный костюм... Начищенные ботинки! – Черт! – сказала она, искренне тронутая. – Это ради меня вы так старались? Менцель смутился: – Э... Да... Нет... То есть... Она засмеялась: – Вы думали, что за вами явится посол собственной персоной? Он густо покраснел и признался: – Я хотел, чтобы вы сохранили обо мне не слишком неприятное воспоминание... Эстер развязала пояс своего блестящего от воды плаща. Он помог его снять, повесил мокрую шляпу, которую она ему протянула. – Поднимитесь, пожалуйста, в мою комнату за тапочками, – прошептала она. – Боюсь, я промочила ноги... Он очень хотел узнать, какие новости она принесла, но боялся обидеть ее, проявив нетерпение, в то время как она могла простудиться из-за мокрых ног. Он поднялся бегом, вошел в комнату и замер, охваченный необъяснимым смущением. Здесь она спала, здесь раздевалась... Это зеркало знало о ней все... Чудесный голос вернул его в реальность: – Вы нашли их? Они должны быть возле туалетного столика. Там они и стояли. Он взял их и быстро спустился. Эстер прошла в гостиную, тяжело опустилась на диван и попросила его снять с нее ботинки. Он встал перед ней на колени и развязал шнурок на первом, когда Эстер объявила несколько резковато: – У меня для вас нет ничего утешительного. Его руки замерли на мокром ботинке. – А я думал... Менцель поднял глаза. Она отвернулась, недовольная, что приходится врать. – Мне очень жаль, – прошептала она. И тут же поправилась: – Еще ничего не потеряно. Просто они мне не поверили. Подумали, что я сумасшедшая. Я оставила им свой адрес... Они сказали, что наведут справки и дадут мне ответ через двое суток. – Через двое суток... Он снял ботинок, поставил его на кирпичи перед огнем камина и взялся за другой. – Вы видели самого поверенного в делах? Эстер с трудом проглотила слюну. – Нет, его, кажется, не было на месте. Я видела секретаря, очень вежливого, но очень скептичного. Они боятся, что это ловушка... не хотят оказаться в смешном положении, ухватившись за ваше предложение, которое может таить в себе подвох... Он снова посмотрел на нее, не скрывая удивления: – Какой подвох? Она ответила несколько суховато: – Это легко понять. Допустим, вы служите русским, а американцы примут вашу историю за чистую монету и... Мендель рассмеялся обезоруживающим смехом. – Это несерьезно, – сказал он. Эстер вздрогнула. Когда она выдумывала по необходимости свою дурацкую историю, у нее мелькнуло подозрение, что, может быть, она коснулась правды, сама того не зная. Глупо. Достаточно посмотреть на его лицо остановившегося в развитии ребенка, на наивные глаза... на то, как он краснеет. Он даже ногти грызет! Может, он до сих пор писается в постель? Эстер фыркнула. Нет, это уж слишком! – Что с вами? Она попыталась объяснить: – Вы развязываете шнурок так, будто делаете это впервые в жизни! Он опять покраснел. Да, он действительно впервые в жизни расшнуровал ботинок на ноге женщины. Он неловко дернул рукой и затянул узел. – Это из-за вас! – буркнул Менцель. – Из-за ваших постоянных насмешек! У него был по-настоящему несчастный вид. Она ласково погладила его по голове. – Простите меня, Стефан... Он снял наконец ботинок и заметил: – У вас промокли чулки. – Я их сниму. Принесите мне, пожалуйста, полотенце из ванной. Стефан встал и вышел. Ему показалось странным, что она до сих пор ничего не сказала о своем брате. А нерешительность американских властей удивляла. Ведь Франц Халлейн уверял его, что они в курсе и готовы взять его под свою защиту... Странно. Он нашел полотенце. А если Эстер ему врет? Если она не ходила в американскую миссию? Он сморщился, осуждая себя, прошел в прихожую и остановился у двери в гостиную. Высоко задрав юбку, Эстер снимала второй чулок. Она не видела его, и Менцель воспользовался случаем, чтобы посмотреть всего несколько секунд, не больше, а потом отступил. – Можно войти? – Одну секунду... Можете. Она опустила подол юбки. Он снова встал перед ней на колени и стал вытирать ее ноги. В отличие от большинства женщин она имела красивые ступни... Менцель чуть было не сказал ей об этом, но спросил о другом: – А что ваш брат? Она снова соврала: – Он звонил в агентство. Он жив и здоров, но ему пришлось уехать на двое суток... Эстер прикусила губу, злясь на себя, что не сказала: «На три дня». А если он сопоставит? А почему, собственно, он должен сопоставлять? Она немного деланно засмеялась и добавила: – Вы обречены провести эти два дня наедине со мной! К счастью, я вам доверяю... Но все-таки вам не следует показываться... Менцель проголодался и сказал вслух: – Нам особо нечем пообедать. Она посмотрела, как он надевает ей на ноги тапочки, и возразила: – Я сделала все необходимое. Скоро должен прийти рассыльный. Именно в этот момент в дверь позвонили. Три длинных, четыре коротких. Она испугалась: – Быстро спускайтесь в погреб. Дверь за лестницей... Он встал и вышел из комнаты на цыпочках. |
|
|