"ОСС 117. Совершенно секретно" - читать интересную книгу автора (Брюс Жан)12Мистер Смит с интересом смотрел на входившего Говарда. Молодой капитан улыбался. – Что случилось? – спросил большой босс. – У нас есть новости о сто семнадцатом! Вялое белое лицо мистера Смита осветилось. – Уф! А я, честно говоря, начал рвать на себе волосы! Говард не мог удержаться от того, чтоб не бросить ироничный взгляд на лысый череп своего шефа. – Рожайте, старина! – приказал тот. Говард кашлянул в кулак. – Меня особенно тревожит, что наш агент женщина, что должна была встретить сто семнадцатого в Ногликах и помочь добраться до Погоби, до сих пор не подает признаков жизни. Это очень тревожно! Мистер Смит нахмурил брови, отчего его очки сползли на нос. – Что вы рассказываете? Так есть у вас новости или нет? Говард неторопливо объяснил: – Есть. Двести тринадцатый обнаружил Юбера в Погоби и сделал все необходимое в соответствии с инструкциями, переданными ему нами. – Превосходно. Они знают друг о друге? – Нет. Двести тринадцатый категорически воспротивился этому. Он хочет оставаться неизвестным... – Держите меня в курсе. Что еще? Федор Глазовский был пьян, сильно пьян. Юбер, активно помогавший ему прийти в это состояние, спросил себя, что будет, если молодого лейтенанта увидят в таком состоянии начальники. Вне всяких сомнений, его вычеркнут из списка летного состава; в самом лучшем случае запретят летать на реактивных самолетах. Комната Глазовского находилась в домике, стоявшем возле ангаров. Он украсил ее стены своими акварелями, которые все изображали самолеты. Там же было несколько фотографий Глазовского в летной форме, сделанных на корейской войне. На двух из них он гордо опирался ногой на дымившиеся обломки: остатки сбитых им самолетов. На комоде стояли два фотопортрета: один – довольно пожилого мужчины во фраке; другой – женщины с мягким и благородным лицом, окруженным седыми волосами. Глазовский был похож на женщину. Между портретами стояла миниатюрная позолоченная гондола, совершенно неожиданная в этом уголке света, на которой было написано по-французски: "На память о Венеции". Пьяный Глазовский немного заплетающимся языком рассказывал Юберу, изображавшему такую же степень опьянения, чтобы упростить разговор: – Невинность я потерял в Италии, – словоохотливо объяснял русский летчик. – В посольстве был итальянский персонал, в том числе одна женщина, лет, наверное, сорока, весившая на двадцать кило больше, чем нужно. Это случилось зимой, когда у меня начиналась ангина. Врач прописал мне висмутные свечи, я это хорошо помню. Их надо было менять каждые три часа. Мария, ее звали Мария, очень оригинально для итальянки, вызвалась делать это ночью... Но, может быть, вам неинтересно, Стив? – Что вы, интересно, – ответил Юбер. – Она была похожа на Ирину Витинову? Федор секунду поколебался. – Очень, – ответил он, – хотя она была брюнеткой, а Ирина блондинка. Она была толстой, очень толстой, а Ирина худенькая. – Очень худенькая, – бросил Юбер, сильно кивнув головой. – Очень худенькая, но не тощая, – запротестовал Федор. – Не тощая. – Ирина занимается любовью лучше, чем Мария? – спросил Юбер искренне заинтересованным и дружеским тоном. Федор ответил через несколько секунд: – Не знаю, старина. Правда, не знаю... – Вы не помните, как прошло с Марией? – Нет... То есть, я очень хорошо помню. Она была жуткой шлюхой и имела огненный темперамент. Нет, не в этом дело... В общем... между Ириной и мной еще ничего не было. Юбер контролировал свое дыхание и время от времени, когда молодой лейтенант смотрел на него, морщился, как пьяный. – Она не хочет? – О! Хочет... Она полностью согласна. Я ее прямо спросил об этом! Я ей сказал: "Дорогая Ирина, вам доставит удовольствие заняться со мной любовью?" А она мне ответила, что умирает от желания. Мило, а? – Раз она согласна, – удивился Юбер, – чего же вы ждете? Федор бессильно развел руками. – Случай, старина. Случай! Полковник ревнив, как тигр, и всякий раз, когда его жена выезжает из лагеря, он делает так, чтобы я остался здесь. Заниматься этим тут неудобно. Ирина все-таки не такая женщина, которую можно взять тайком в темном коридоре или на столе. Нет, я хочу, чтобы у нее осталось хорошее воспоминание о первом разе. Хотя бы о первом... – Вы совершенно правы, и эта забота делает вам честь, – наставительно сказал Юбер. – Правда? Федор снова налил водки себе и наполнил стакан Юбера. Тот стал расхаживать по комнате с единственной целью: вылить спиртное в глиняный горшок, стоявший на углу стола, в тот момент, когда лейтенант будет смотреть в другую сторону. – У меня есть идея, – бросил он. – Да? – переспросил лейтенант. – Вчера Скирвин возил меня по окрестностям и показал заброшенный аэродром в двадцати километрах к юго-западу отсюда. Кажется, полоса в хорошем состоянии, во всяком случае на нее может сесть самолет весом меньше десяти тонн. Так сказал Скирвин... – Это верно, – подтвердил Глазовский. – А чем это может мне помочь? Лейтенант с силой потер глаза кулаками, и Юбер воспользовался этим, чтобы вылить водку. – Подождите! В один прекрасный день Ирина... Вы позволите мне называть ее так? – Конечно, старина, конечно, – великодушно разрешил лейтенант. – Итак, Ирина выезжает на машине и, никому ничего не сказав, направляется на тот аэродром. Через некоторое время вы вылетаете в тренировочный полет и приземляетесь прямо там. Делаете с Ириной свое дельце, а потом разъезжаетесь в разные стороны... Короткая пауза. – Полная чушь! – бросил лейтенант, пытаясь засмеяться. Юбер притворился обиженным. – Я просто пытаюсь вам помочь. Делайте, как хотите... Лично мне на это глубоко наплевать. Глазовский отпил два глотка, громко рыгнул и объяснил: – Полная чушь по двум причинам, которые я вам сейчас изложу, милейший! Он сделал паузу, поднял палец. – Причина первая: Ирина никогда не выезжает одна. Она ездит с шофером, а подключить к делу постороннего человека означает рисковать налететь на крупные неприятности. Вторая причина: я летаю только на МИГах и не могу оставить самолет на полосе с включенными реакторами, пока буду заниматься... своим дельцем, как вы это называете. Я не смогу взлететь без помощи. Юбер задумчиво поскреб подбородок. – Об этом я не подумал, – признался он. – Но должен же существовать способ... – А потом, – добавил Глазовский, – нам категорически запрещено оставлять самолет хотя бы на секунду под угрозой трибунала. Юбер засмеялся. – Серьезно? Вот смех-то! Боятся, что его украдут? – Не знаю, – ответил Глазовский, пожимая плечами. – А зачем кому-то красть МИГ? Юбер ответил непринужденным тоном: – Зачем? Ну, старина, правительство США предложило сто тысяч долларов тому, кто доставит ему этот самолет. Думаю, предложение остается в силе... – А на кой черт он им сдался? – спросил Глазовский, который не интересовался ничем, кроме женщин и самолетов. – Не знаю, – сказал Юбер. – Они хотят последнюю модель. – Я летаю на последней, – гордо сообщил лейтенант. – На семнадцатой, старина. Отличная машина, можешь мне поверить. В коридоре послышались шаги. В дверь постучали. – Кто там? – едва выговорил Глазовский. – Скирвин. Мне сказали, Николе здесь, у вас. – Я здесь, – подтвердил Юбер. – Заходите! – пригласил лейтенант. Томас Скирвин вошел и, увидев его, Юбер подумал, что никогда не сможет привыкнуть к его физиономии фавна, которой не хватало только бородки клинышком. У Скирвина был озабоченный вид. – Что такого интересного вы можете рассказывать? – спросил он. Глазовский просветил его: – Ваш друг говорит, что американцы пообещали сто тысяч долларов тому, кто доставит им МИГ последней модели. Забавно, да? Скирвин остался невозмутимым, а его веки полуприкрылись, и острый взгляд остановился на Юбере, который заставил себя засмеяться. – Самое забавное, – сказал Скирвин, – что это чистая правда. Но я думаю, что мой помощник Стив Николе слишком хорошо тут устроился. Я бы очень хотел видеть его на работе, хотя бы изредка. Просто из принципа. Юбер встал, немного покачиваясь. – Честное слово, вы пьяны! – буркнул Скирвин, выглядевший по-настоящему рассерженным. – Не так сильно, как он! – хохотнул Юбер, показывая на лейтенанта. Скирвин выругался сквозь зубы. – Слушайте, Федор, вы доставите мне удовольствие, если немедленно ляжете в постель с четырьмя или пятью таблетками аспирина в желудке. Если Витинов увидит вас в таком виде, вам не поздоровится! – Он прав, – сказал лейтенант, пытаясь подняться. – Я сделаю так, как он говорит... Скирвин сам приготовил летчику лекарство, заставил его выпить, а потом помог лечь, после чего увел Юбера из комнаты. – Вы заслужили хорошую взбучку, старина! Если об этом станет известно, с вас снимут шкуру. – Ты больше не говоришь мне "ты"? – притворился удивленным Юбер, подавляя сильное желание рассмеяться. – Мне сейчас очень хочется поколотить тебя. – Не делай этого! Я больше не буду. |
||
|