"Пограничный легион (др. перевод)" - читать интересную книгу автора (Грей Зейн)

Глава XII

Всю ночь Жанна пролежала без сна, озябшая и несчастная. Наутро, встав с постели, она чувствовала легкое головокружение и нетвердо стояла на ногах. Ее руки дрожали; казалось, вся кровь прилила к голове, и дыхание причиняло боль. Сняла маску, вымыла лицо и расчесала волосы. Сначала ей пришло в голову – выйти на улицу с незакрытым лицом, но потом она раздумала.

В это утро Келс был особенно возбужден. Он осыпал ее комплиментами и сообщил, что скоро они покинут это пустынное место и Жанна увидит тогда великолепнейшее из представлений – громадные прииски. Увидит людей, ставящих на карту все свое состояние, теряющих его и со смехом снова возвращающихся к тяжелой работе. По приезде во Фриско он обещал ей накупить всего, что только может пожелать девушка.

Было уже довольно поздно. Перед хижиной расхаживала куча бандитов, столь же взволнованных, как и Келс. Приготовления к отъезду уже начались. Как только какой-нибудь всадник показывался на склоне холма, все тотчас же бросали работу и бежали ему навстречу. Имя Джесси Смита было у всех на устах. Каждую минуту мог он появиться и подтвердить соблазнительную весть Бликки.

Жанне казалось, будто глаза всех этих мужчин были ярко-желтого цвета, подобно блестящему золоту. Внезапно она заметила, что, несмотря на всеобщее волнение, в отношение к ней бандитов вкралась какая-то перемена.

Жанна решила чем-нибудь заняться. Сначала она помогала Бейду Буду. Он весь дышал грубоватой приветливостью. Девушка совершенно не подозревала, что может кому-нибудь внушить жалость, как вдруг он шепнул ей: «Только не падайте духом, мисс. Может быть, все еще обойдется благополучно». Это замечание поразило Жанну. Его многозначительное киванье и подмигиванье, такое искреннее сочувствие – все это означало какую-то перемену. Жанне страшно захотелось тут же выяснить причину.

Внезапно ее осенила мысль: еще вчера эти негодяи презирали ее, сегодня они выказывают к ней уважение. Значит, они поверили ее словам, с отчаянья брошенным в лицо Джиму Клэву. Они поверили ее невинности, пожалели ее и прониклись уважением к ее стремлению спасти молодого человека от жизни преступника. Они, были бандиты, убийцы, потерянные люди, но у каждого, возможно, где-то еще имелась мать или сестра. Как бы они себя вели на месте Келса, это не играло роли. Благодаря какой-то особенной, странной черте в человеческом характере, эти бандиты ненавидели Келса за его поведение, но в себе они никогда не стали бы порицать того же самого.

В эту минуту взгляд Жанны упал на подходившего Джима Клэва. В его походке сквозила беззаботность и неряшливость; с папироской в зубах, с синими кругами под глазами, он всем своим видом олицетворял полную распущенность. Сердце Жанны судорожно сжалось. Она чувствовала себя достаточно смелой, чтобы, подойдя к нему и сорвав маску, сказать: «Я – Жанна». Однако это должно быть для нее последним выходом. Внезапно шум был перекрыт одним криком. Бандит громадного роста указывал на густые облака пыли вдали.

– Лошадь Джесси Смита! – заорал верзила. – Келс, выходи!

– Что случилось? – воскликнул Келс. – Ого! Кто это там скачет без седла?

– Несется как дьявол!

– Бликки! – гаркнул длинноногий. – Келс! Я вижу лошадь Джесси Смита.

Келс издал ликующий возглас. Взволнованная болтовня мужчин сменилась сдержанным гулом. Бликки мчался вверх по холму. Он низко висел на боку своей лошади, словно индеец, и вместе с лошадью со страшным стуком въехал прямо на террасу. Бандиты разбежались в разные стороны. Испуганная лошадь уперлась и начала бить копытами. Лицо Бликки было серым, глаза бросали дикие взгляды.

– Джесси тут! – хрипло крикнул он Келсу. – Свалился с лошади… измучился. Он требует тебя… и всю банду. Он видел на целый миллион долларов золотого песку.

Сначала наступила тишина, а затем все разом закричали и задвигались. Бликки круто повернул лошадь. Келс бросился бегом, а за ним последовала и вся его взволнованная свирепая свора.

Жанна тут же решила использовать представившуюся возможность. Всю эту сцену она проследила от начала до конца, не выпуская из вида Джима Клэва. Когда все побежали, он тоже поднялся, чтобы последовать за своими товарищами. Но Жанна подбежала к нему и схватила его так крепко, что он даже пошатнулся.

– Мне нужно поговорить с вами!.. Там, под кедрами, сейчас же, – прошептала она, задыхаясь от волнения. – Дело идет о жизни и смерти, обо мне!

Едва только она выпустила его руку, как он сделал движение, чтобы схватить край ее маски; однако она ловко увернулась.

– Кто вы? – резко спросил он.

Келс и его люди, перепрыгивая по очереди через ручей, удалялись по поляне все дальше и дальше. Им ничего больше в мире не хотелось, как поскорее прийти к Джесси Смиту и услышать от него о богатстве новых приисков.

– Идемте! – воскликнула Жанна. – Она обогнула угол блокгауза и остановилась, чтобы посмотреть, последовал ли за ней Джим. Он послушал ее. Тогда, завернув за дом, Жанна взбежала вверх по холму и у первых деревьев снова остановилась. Клэв следовал за нею, и Жанна, задыхаясь и спотыкаясь, побежала дальше. Наконец они очутились среди группы кедров и сосен, которые вскоре скрыли от них крыши разбойничьих блокгаузов. Жанна облегченно вздохнула, и в ее вздохе смешалось чувство радости и страха. Наконец-то! Внезапно дорогу преградил упавший кедр. Здесь она будет ждать. Так приятно прислониться к стволу дерева. Клэв приближался к ней громадной, шагающей тенью. Никогда еще она не видела его таким. Еще секунда, и он тоже вышел на полянку.

– Скажите мне еще раз… – сказал он, запинаясь. – Мне кажется, что я пьян или сошел с ума.

Но Жанна не находила слов. Она медленно подняла к лицу дрожащие руки и вдруг, тяжело дыша, сорвала свою маску…

– Джим!.. Джим!.. Я Жанна! – едва прошептала она онемевшими губами.

– Жанна?! – прохрипел он.

Точно пантера, подскочил он к ней, сильной рукой схватил за воротник блузки и, когда Жанна упала на колени, потащил ее за собой. Девушка изо всех сил боролась с его железной хваткой, но ворот блузы так сдавил горло, что она не могла издать ни одного звука. Джим не смотрел на нее, зато она могла хорошо видеть его. Все его тело сотрясалось от внутренней жестокой борьбы, лицо выглядело страшно, волосы стали дыбом. Он тащил ее за собой, будто она была пустым мешком. Точно животное, выискивал он темную яму или угол, чтобы запрятать ее. Жанна задыхалась. Все предметы перед ее глазами заволокло, и она начала отбиваться почти инстинктивно. Внезапно петля вокруг ее горла ослабла; Жанна с хрипом втянула в легкие воздух; красная завеса спала с глаз. Она все еще лежала, а Клэв стоял перед ней, подобный серому демону, направляя на нее свой револьвер со взведенным курком.

– Молись теперь о себе, да и обо мне!

– Джим!.. О, Джим… Ты и себя хочешь убить?

– Да. Но теперь молись – скорей!

– О, тогда я буду молить Бога – не о себе, а об одной лишней минутке жизни… чтобы все рассказать тебе, Джим!

Лицо Клэва выразило сильную борьбу, и рука, державшая револьвер, задрожала. Ответ Жанны был ударом молнии в мрачную бездну его нестерпимых мук.

Жанна видела это и, подняв к нему свое лицо, протянула руки.

– Чтобы… все рассказать тебе… Джим! – молила она.

– Что рассказать? – грубо крикнул он.

– То, что я невинна, что я так же чиста, как и прежде… Дай мне все рассказать… О, ты в заблуждении… в страшном заблуждении!

– Теперь я вижу, что я действительно пьян… Ты Жанна Рэндль. Ты в этой одежде, подруга Джека Келса. Даже не его жена! Ты мишень для насмешек этих грязных бандитских рож. И ты еще смеешь говорить, что ты невинна, чиста?.. Тогда как сама же отказалась покинуть Келса!

– Я боялась… боялась, что тебя убьют! – простонала она, ударяя себя в грудь.

Все это казалось ему сплошным кошмаром, безумием, бредом пьяного. Видеть ее, Жанну, здесь, в этом вызывающем мужском костюме, на коленях, с протянутыми к нему руками, умоляющему поверить в ее невинность…

Быстрые, отрывочные слова слетали с ее уст.

– Ты только выслушай! Я поехала за тобой на двадцать миль от Хоудли. Встретила Робертса, он поехал провожать меня. Его лошадь оступилась, и мы сделали привал. Затем неожиданно к нам подъехал Келс, с ним было еще двое. Они разбили лагерь возле нас. Наутро Келс убил Робертса и увез меня. Затем убил и тех других, чтобы захватить меня целиком для одного себя… Мы проехали среди гор и ущелье… Там он напал на меня, и я… пристрелила его. Но оставить его я не смогла… Не могла дать ему умереть!

Жанна страшно волновалась, говоря это, но, поглядев на Клэва, снова обрела силу и дар речи.

– Келс выдает меня за свою жену, чтобы обмануть всех мошенников и Гульдена. Он хотел спасти меня от них. Однако они раскрыли тайну. Именно Келс заставил меня носить эту бесстыдную одежду. Келс ничем не обидел меня – ни он, ни другие. В нем еще есть что-то хорошее, и я умею вызывать в нем этот остаток доброты… О, он любит меня, и я больше не боюсь его… То было страшное время для меня, Джим, но я по-прежнему такая же девушка, какой ты знал меня… какую ты…

Клэв выронил револьвер и провел рукой по глазам, точно стараясь отогнать что-то.

– Но зачем… зачем… – спросил он, не веря себе, – зачем ты оставила Хоудли? Ведь ты же знала, что это опасно?

Жанна твердо взглянула на него.

– Джим! – прошептала она, чувствуя, как с этим первым словом исповеди ее охватила дрожь и вся кровь прилила к шее и щекам.

– Джим! Когда в тот вечер ты поцеловал меня, я страшно рассердилась. Но едва ты ушел, как стала раскаиваться. Вероятно, ты… уже и тогда мне нравился, но я еще не знала… Ужасное раскаяние овладело мною, и я поехала в горы вслед за тобой, чтобы спасти тебя от самого себя. И среди всех страданий, страха и ужаса я иногда… чувствовала… сладость твоих поцелуев. А вместе с долгими днями мучений и боязливого ожидания, со всем, что говорило мне о твоей ненависти к жизни, пришла любовь… Любовь, которой я никогда не буду достойна. Я решила найти тебя, спасти, отослать обратно домой… И вот я нашла тебя, возможно, уже слишком поздно, чтобы спасти твою жизнь, но не поздно для спасения твоей души. Я люблю тебя, Джим… Я люблю тебя и не могу досыта наговориться об этом. Все мое сердце надрывается… Скажи, что ты веришь мне. И поцелуй меня… так же, как в тот вечер, когда оба мы были слепыми глупцами. О, как все это печально!.. Целуй меня, Джим, прежде чем я… упаду перед тобой… Если бы ты только поверил…

Слезы ослепили Жанну. Она бормотала бессмысленные слова, сама не сознавая, что говорит. И тут, очнувшись наконец от онемения, Джим схватил ее в свои объятия. Жанна была близка к обмороку, почти в бессознательном состоянии. Он так крепко прижал ее к себе, что ее дыхание замерло, замерло и тело, остановился пульс… Она слышала его хриплые отдельные возгласы, чувствовала биение сердца у своей груди. И он начал целовать ее так, как она просила. Постепенно Жанна возвращалась к новой жизни, вся дрожа от счастья. Подняв лицо, она обхватила его шею и, ослепленная, целовала его, страстно, нежно и пылко. Все ее сердце, вся ее душа вылились в этих поцелуях.

– Жанна!.. Жанна!.. Жанна!.. – бормотал он, как только их уста разъединялись. – Сплю я, или пьян… или с ума сошел?..

– О, Джим, это я, я в самом деле! И ты обнимаешь меня, – шептала она. – Милый, целуй меня еще и скажи, что ты веришь мне.

– Верить?.. Я обалдел от радости… Ты любишь меня?.. Ты поехала за мной… И мои мысли… только одно глупое, низкое подозрение… Я должен был бы и так понять это, не будь я таким болваном!

– О, Джим! Довольно безумства. Нам надо спасаться. Вспомни, где мы сейчас. Перед нами стоит Келс и его страшная затея.

Он уставился на нее, и его сознание медленно вернулось к действительности.

Наступила реакция. Если у Джима оставалось еще сколько-нибудь самообладания, то теперь он окончательно утратил его. Спрятав лицо у шеи Жанны, он плакал, тихо всхлипывая, глубоко потрясенный. Жанне было жутко слушать его. Положив его руку к себе на грудь, она молила его собрать все свои силы. Но он был весь охвачен раскаянием. Это он вовлек ее в такое несчастье. Жанна поняла, что только сильная встряска может вернуть ему прежнее уверенное и разумное равновесие.

Оттолкнув его от себя, она взяла его за плечи так, что он вынужден был смотреть на нее, затем пылко и страстно поцеловала его.

– Джим, если у тебя хватило мужества на то, чтобы стать дурным, значит, у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая любит тебя и принадлежит тебе!

Джим поднял лицо, и мгновенная бледность изменила краску его щек. Он понял тонкость ее сравнения.

– У нас только одно средство – бежать.

– Да, но это чересчур опасно.

– Теперь у нас есть один шанс. Я достану лошадей, и мы выберемся отсюда, ибо новые события удержат всех этих бандитов тут на месте.

– Нет, нет! Я боюсь так рисковать. Келс тотчас же догадается о нашем бегстве и, как ищейка, бросится по нашему следу. И это еще не все. Я до обморока боюсь Гульдена. Не могу объяснить своего страха. Он примет участие в погоне. Никогда я не соглашусь бежать, пока Гульден в лагере… Джим, знаешь, что он сделал?

– Он людоед, я знаю. Его вид мне тошнотворен. Я пробовал убить его и жалею, что не сделал этого.

– Пока он здесь поблизости, я не могу чувствовать себя в безопасности.

– Тогда он должен умереть.

– Тише, тише! Только в крайних случаях тебе следует прибегать к таким отчаянным поступкам… Слушай! Сейчас я пока в полной безопасности у Келса. Кроме того, он очень расположен к тебе. Выждем немного. Мы останемся у Келса, поедем вместе с ним на золотые прииски. Я уверена, что там нам представится более удобный случай. Свою роль тебе играть придется, но сделай это без пьянства и не затевай драк. А затем, при первой возможности, мы попытаемся бежать.

– А по-моему, у нас никогда больше не будет такого удобного случая для бегства, как сейчас, – протестовал Джим.

– Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется, я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и эту гориллу за своей спиной.

– Но, Жанна, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, – серьезно заметил Джим. – Этого-то тебе бояться нечего.

– Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую… Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я еще могу провести, и вообще каждого из них, – всех, кроме Гульдена.

– Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?

– Он погонится за мною, – ответила она.

– Но ведь Келс с ума сходит по золоту. У него только две страсти: украсть золото и проиграть его.

– Возможно. Но сперва он все-таки погонится за мной. Так же и Гульден. В этих горах мы не можем ехать так быстро, как они. Мы заблудимся, не зная ни тропинок, ни мест, где есть вода. Мы заблудимся, и нас поймают. Какой-то голос твердит мне, что не Келс найдет нас, а именно Гульден со своей бандой.

– Ну, как хочешь, Жанна, – ответил Клэв. – Но ведь ты обрекаешь меня на сущие пытки. Я должен оставлять тебя с Келсом и с этими бандитами. Это будет, пожалуй, еще труднее, чем вся моя жизнь здесь до этих пор.

– Джим, Джим, мне ничего не грозит, – воскликнула Жанна убежденно. – Из двух зол это меньшее. Жизнь нас обоих зависит от нашего благоразумия. И ради тебя, Джим, я хочу живой выйти из игры.

– О, моя любовь, как я счастлив слышать это из твоих уст! – воскликнул он, глубоко взволнованный. – Ведь я уже никогда не надеялся увидеть тебя… Но прошлое пусть и останется прошлым. С этого момента я начинаю жить сызнова. Я буду таким, каким ты хочешь, буду действовать так, как ты пожелаешь.

И снова Жанну властно потянуло к нему. Подняв свое раскрасневшееся лицо, она умоляюще взглянула на него, покорная, с чарующей и опасной лаской во всем своем существе.

– Джим, целуй меня и держи так же крепко, как и в тот вечер.

И не Жанна первая нарушила это объятие.

– Найди мою маску, – сказала она. Клэв поднял с земли револьвер и немного погодя нашел и кусок черного фетра. Он держал его в руке с таким видом, как будто это была какая-то смертоносная штука.

– Завяжи мне ее.

– Жанна! – воскликнул он, выполнив ее просьбу. – Теперь никто не увидит твоего лица, но одежда… слишком уж подчеркивает твои линии. И, черт возьми, я должен признаться, что ты красива, дьявольски хороша, очаровательна! Но я ненавижу это одеяние…

– Да и я не терплю его. Но надо мириться, а ты постарайся меня больше не стыдить… А теперь прощай. Все время помни обо мне, как я о тебе…

С этими словами Жанна вырвалась и побежала из леса. По дороге она натолкнулась на свою лошадь и повела ее к блокгаузу. Много лошадей разбежалось. Около блокгауза никого не было видно, но Жанна заметила группу мужчин во главе с Келсом, подымавшихся вверх по холму. Счастье улыбнулось ей. Вряд ли кто заметил ее отсутствие. Жанна едва успела собраться с силами, чтобы добежать до своей комнаты и броситься на постель, изнемогая от слабости, волнения и чувства бесконечной благодарности. Наконец-то разрешилась вся невыносимая двусмысленность ее положения.